Текст книги "Тихий Дозор"

Глава 17

– Что-то не больно нам помог этот высокомерный старикан.

– Феликс, друг мой, я помню твою неприязнь к магам, но зря ты так об уважаемом Лервуа. Он – вполне достойный, достопочтенный магистр магических наук.

Друзья снова шагали по коридорам замка, ведомые Койтом к одному ему ведомой цели. Замок жил своей жизнью, не обращая внимания на двух гостей. По изразцовым плиткам коридоров проносились слуги с подносами, цокали каблуками служанки, торопясь к своей госпоже. Широкие переходы заливал солнечный свет из застекленных разноцветными витражами окон, превращая полы и стены коридоров в причудливую игру цветов и теней.

– Знаешь, после армии я как-то привык делить встречающихся людей на две категории: служившие и нет. А этот явно отсиживался всю войну в укромном месте.

– С чего ты взял?

– Да одного взгляда на его хламиду достаточно. Надо же, разукрасился как павлин.

– Ах, ты об этом, – Койт уловил взгляд Ройса, направленный на его непритязательного вида серый плащ, под которым скрывались такие же, ничем непримечательные светло-серый камзол и полотняная рубаха. – Вижу, наши посиделки в «Четырех королях» не забыты.

Феликс кивнул. В памяти его действительно всплыл их разговор, во время одной из посиделок в таверне Престола, под названием, как напомнил Койт, «Четыре короля». Тогда Ройс как раз задал вопрос Койту, отчего он не одевается, как подобает магу, чтобы разные кичливые лорды, свысока взирающие на него где-нибудь на городских улицах и площадях, поубавили бы спесь, понимая, с кем имеют дело.

Койт, лишь рассмеявшись, предложил Феликсу представить кого-нибудь из магов, одетых так, как представляет себе Ройс, на поле боя, где-нибудь у ворот Староместья или на полях Весенницы, где два легиона хионских щитоносцев, при поддержке тысячи лучников туатов, сдерживали прорыв трех туйменов мрунов, под предводительством самого Йердана Три звезды.

– И вот теперь скажи, – спросил Койт, – кого бы, в первую очередь, попытались завалить копьеносцы мрунов или хургары, среди солдат Асты?

– Магов, – недолго думая, ответил Феликс.

– Вот тебе и ответ, – откинулся на спинку стула Койт, осушая очередную кружку эля. – Ни один из армейских магов, да и любых других, переживших хотя бы пару стычек, никогда не напялит на себя эти разноцветные, расшитые золотом и финифтью тряпки. Хорошему магу знают цену и без всего это маскарада.

– Да, в этом ты прав, – прервал воспоминания Феликса Койт. – Лервуа, насколько я знаю, всю войну просидел в Престоле. Ну, так что ж, всякой курочке – свой шесток. Вряд ли можно осуждать его за то, что он ценит свою жизнь дороже возможности потерять её, защищая пару ферм где-нибудь на плоскогорьях Высоких земель или в холмах Мальтеи.

– Если бы все так рассуждали, – покачал головой Феликс, – то сейчас бы этот город так и лежал в руинах, а возможно, и сам Престол. И где бы тогда прятался наш милый старичок?

– Возможно, на Саратоле, – предположил Койт. – Если бы туаты его пустили, конечно. Как бы то ни было, в том, что он нам не особо помог, ты прав. Поэтому сейчас самое время на время забыть о магии и обратиться за помощью к обычным знаниям.

– И кого ты имеешь в виду? – спросил Феликс, преодолевая последние ступеньки лестницы, одной из нескольких, встретившихся им на пути, и выводящей в очередной широкий коридор.

– Королевского армариуса, Публия Керра. Это уникальный старикан, уверен, он тебе понравится. Представляешь, во время падения Мирра, он умудрился запрятать в подземелья дворца почти всю библиотеку. Так что после постройки нового дворца королевское книгохранилище было, чем наполнять. А наполнять, скажу я тебе, там есть чем. У библиотеки королей Нолдерона – древние корни. Думаю, что по численности и древности, содержащихся в нем книг и свитков, он уступает лишь книгохранилищам Престола и Сфиона. Я не учитываю, конечно, книжные собрания туатов, с ними вообще мало кто из людей знаком… Доброго дня, миледи.

Навстречу беседовавшим приятелям шла девушка, явно, как сразу отметил Феликс, занимающая важное место в местной иерархии. Молодую даму сопровождала служанка и королевский гвардеец, державшийся на почтительном расстоянии за спиной.

– Ах, неужели это вы, Койт? – девушка остановилась и Ройс смог ее рассмотреть. Она была несомненной красавицей, однако красота её не была ослепительной, словно лучи солнца, бьющие в глаза. Скорее, она была такой же тихой, как журчание ручья под тенью полуденного леса, или свежий ветерок, колышущий прибрежные ивы. С миловидного лица, украшенного румянцем, на друзей смотрели живые, лучистые карие глаза. Черные волосы, обрамлявшие лицо, локонами спадали на виски и лоб, оттеняя ясную белизну кожи. Тонкая талия забрана в легкое облегающее бежевое платье.

– Я не видела вас с прошлой седмицы. А ведь вы обещали мне дорассказать вашу историю, как вы спаслись от пиратов на этом вашем…острове.

– На Горячем камне, миледи, – напомнил с легким поклоном Койт. – К сожалению, непредвиденные события помешали мне воспользоваться вашим гостеприимством. Однако обещаю, что в ближайшие дни я все-таки поведаю, чем закончилась та история.

– А ваш друг…, – девушка взглянула на Феликса.

– Феликс Ройс, барон Лерна, к вашим услугам, – Ройс не стал ждать, пока Койт представит его.

– Феликс, позволь представить тебе герцогиню Элистер Аншем… невесту нашего славного короля Стефана.

– Миледи, – Феликс преклонил колено.

– Право же, это все такие условности, – смеясь, прощебетала Элистер, протягивая Феликсу руку для поцелуя. – Встаньте сейчас же, прошу вас.

– Рад служить вам, миледи, – церемонно произнес Ройс, вставая.

– И куда же вы направляетесь со своим другом? – поинтересовалась Элистер. – Если к королю, то его нет. Мне сказали, он уехал на охоту. Егеря из Светлого урочища пообещали ему какого-то особенно крупного и свирепого кабана.

– Нет, миледи, мы с моим другом решили посетить достопочтенного Публия. Он обещал разыскать для меня экземпляр «Трехцветной хроники», времен основания Нолдерона.

– В таком случае, вынуждена вас огорчить: я только что от него. Он тоже обещал найти мне свиток со сказаниями Темнолесья. Но сейчас в библиотеке нет никого, кроме Йордуса. Это помощник Публия, – поторопилась разъяснить Элистер для Феликса. – Безобидный малый, но, честно говоря, слабоват умом. Не пойму, зачем Публий его держит. «Нет, милая принцесса, не могу знать, милая принцесса», – девушка изобразила гримаску, долженствующую, по-видимому, изобразить неведомого Йоргенса. Получилось весьма забавно, так что служанка, стоящая сбоку от госпожи, прыснула в рукав. Феликс улыбнулся.

– После того, как я его хорошенько потрясла, мне все-таки удалось добиться, что Публия нет уже второй день и он присылал мальчика, передать, что простудился, – сообщила Элистер раздобытые ею сведения. – Не понимаю, куда смотрит наш старый Лервуа. Ведь он королевский маг.

– Был королевский маг. Разве миледи не знает…

– Всё я знаю, – Элисер надула губки и топнула ножкой. – И сколько раз я вас просила Койт, не называйте меня миледи! Просто Элис. Я знаю о королевском указе, но надеюсь, что мне, все же, удастся отговорить Стефана от этой неудачной затеи: взять на службу непонятно кого с непонятной какой репутацией. Я думаю, вы, Койт, также могли бы мне в этом помочь.

– Я даю советы королю тогда, когда он их у меня просит, – с сожалением развел руками Койт. – К тому же, как многие говорят, настроение короля в последнее время переменчиво. Но, конечно, это не касается его отношения к вам, миле… Элис.

– Эти перемены меня также волнуют, если честно. – Герцогиня хотела сказать что-то еще, но, кинув взгляд на служанку, промолчала.

– Что ж, – Койт задумчиво потер переносицу. – Думаю, тогда мы отыщем нашего Публия у него дома. – Удачного дня, Элис.

– И вам удачного. И не забудьте о вашем обещании. – Девушка, в сопровождении оставшихся безымянными служанки и гвардейца, двинулась дальше.

– Ты считаешь, что твой Публий действительно нам может помочь? – поинтересовался Феликс, проводив взглядом удаляющуюся невесту короля. – Стоит ли тащиться к нему домой? Может, поспрашиваем его помощника, этого… как его… Йоргенса.

– Йоргенс не знает и трети о содержимом библиотеке, – пренебрежительно махнул рукой Койт. – Публий занимает свой пост уже больше тридцати лет и перерыл ее сверху донизу: от самого мелкого лоскута с росписью урожая пшеницы двухсотлетней давности, до пудовых инкунабул с хрониками династий империи. Мамаша меньше нянчится со своим любимым чадом, чем этот старикан со своими книгами и свитками. Нет, если что-нибудь полезное для нас и есть в какой-либо из книг, то в городе нет никого, кто лучше него помог бы в поисках.

– Что ж, – кивнул Феликс, – раз надо, так надо. В путь?

– В путь, – согласился Койт. – Но, – маг поднял руку в предупреждающем жесте, – вначале заморим червячка, а то вон уже полдень на дворе, а нам идти почти через весь город. Публий живет недалеко от портового района. Возвращаться к стряпне тетушки Меланж, конечно, времени нет, но я знаю по пути неплохой погребок: кормят там вполне сносно.

– Червячка, так червячка, – согласно кивнул Феликс, и друзья отправились отыскивать выход из лабиринта дворцовых коридоров.

Глава 18

Вокруг Ройса бурным потоком вращались жернова повседневной торговой жизни столицы королевства. Казалось, весь город в одночасье стал одним громадным рынком. Как только Феликс с Койтом, сытно перекусив в найденной магом харчевне, с забавным названием «Пьяный кролик», пересекли невидимую границу Торгового квартала, их подхватил и понес водоворот торговой жизни города.

Вокруг друзей шумело и пенилось человеческое море, наполненное гулом выкриков торговцев и зазывал, привлекающих покупателей в лавки и мастерские; скандалов, этой неотъемлемой части торговой жизни рынка; отчаянно торгующихся продавцов и покупателей. И все это на добрых двух десятках наречий, со всего обитаемого мира.

Названия улиц и площадей вполне могли служить ориентирами в этом бурном море. Улица Горшечников сменяла собой Фруктовую площадь, переходившую в Скотный двор, от которого, в свою очередь, разбегались Сырная, Мясная и Кожевенная улицы. Серебряный спуск оглушил Феликса звонким перестуком молоточков, из-под которых, усилиями десятков серебряных дел мастеров, выходили браслеты, броши, ожерелья. Искушающими ароматами, вызывавшими обильное слюнотечение, обдал друзей Хлебный рынок, где десятки лавок продавали только что испеченные лепешки, фигурные коврижки, пироги, караваи, снетки и еще множество всяких печеных сдоб.

Не был обделен этот океан и своими хищниками. Дважды Ройс бил по ладоням, в обоих случаях мальчишеским, протягивавшимся к его кошелю, свисавшему с пояса. А однажды и он не уследил за воришкой, обратив внимание на кошель лишь когда находившийся возле него паренек вдруг взвыл, схватился за руку и начал трясти, словно внезапно охваченный южной «трясучкой». Возле мальчишки, укоризненно глядя на него, стоял Койт. Несостоявшийся воришка, что-то злобно прошипев под нос о магах-душепродавцах, скрылся в толпе.

Вообще-то, как знал Феликс, паренек должен был сказать им с Койтом спасибо, поскольку за воровство в Мирре выжигали клеймо на лбу и на пять лет отправляли на каторгу, на королевские рудники или галерный флот. Клеймение, обычно, проводили на Королевской площади, где специально для этого стоял высокий постамент, практически никогда не пустовавший. Словно в подтверждение его мыслей, неподалеку раздались крики и вскоре мимо друзей прошли двое городских стражников, волокущих за собой невзрачного мужичка, видно, только что неудачно попытавшегося срезать кошель у какого-нибудь толстосума и схваченного с поличным бдительными торговцами.

Торговая река вынесла друзей на большую площадь, где располагались лавки менял, аукционные дома, конторы крупных торговцев и представительства торговых сообществ. Койт с Ройсом начали пробиваться сквозь людской водоворот к дальнему концу площади, откуда брала начало Морская улица, ведущая вниз, к району порта и гавани. Однако, не пройдя и тридцати ярдов, Феликс с магом уперлись в еще более плотную толпу, в центре которой происходили какие-то события.

Услышав смешки и веселые перекликания людей в толпе, Ройс, было, решил, что на площади дает представлении одна из компаний заезжих циркачей, гораздых веселить непритязательную городскую публику своими трюками и представлениями. Лишь пробившись поближе к центру толпы, он увидел, что был не прав. Толпа окружала одну из тех солидных торговых контор, что гордо возвышались то тут, то там на площади среди лавок, словно киты в стае дельфинов. На вывеске дома висела вывеска с выгравированными золотом буквами, складывающимися в слова: «Торговый дом Шивочек, и сын».

Возле ступеней, кряхтя, охая и держась за бока, прямо на земле сидели двое парней, по виду приказчики, кляня на чем свет стоит какого-то землееда и грозясь неведомому врагу карами небесными. «Землеед», как решил Ройс, находился внутри здания, о чем свидетельствовали, в частности, грохот, крики и проклятия, доносившиеся из открытых окон второго этажа конторы.

Вдруг дубовые двери здания распахнулись и на ступени, словно пробка из бутылки, вылетел третий участник представления, молодой пухлощекий парень. Этот явно был из купцов, судя по богатой одежде и паре перстней на руках, но, увидев, как он молод, Ройс пришел к выводу, что это и есть тот самый сын с вывески. Молодой купец, поначалу, встал перед дверью, осыпая проклятиями своего невидимого обидчика, а затем обратил свой гнев на парней.

– А вы что здесь делаете, олухи?! Где стража?! Я вас спрашиваю!

– Так ведь Януш за ней и побежал, господин Ольхард, – вытирая капающую из носа кровь, произнес один из парней, поднимаясь с земли. – А вот и он, – радостно указал он в сторону.

К этому времени толпа возле дома еще больше увеличилась. Зрители заключали ставки на победу неведомого злодея, забравшегося в контору, над городской стражей Мирра. К торговцу же, пробиваясь через толпу, и впрямь торопился десяток стражников, ведомых проворным щуплым юнцом, видимо, тем самым Янушом. Стражников возглавлял десятник с солидным брюшком, изрядно мешавшим поддерживать темп ходьбы, отчего его усы сердито топорщились в стороны.

Добравшись до здания, десятник не стал задерживаться у входа, а сразу направился в двери. Через пару минут крики и грохот внутри конторы стихли, а еще через некоторое время двери распахнулись и в окружении стражников, под улюлюканье и гул толпы, появился, наконец, виновник всего переполоха.

Феликс, не особо присматриваясь к нарушителю общественного порядка, успел заметить лишь, что это черноволосый невысокий мужчина, лет двадцати пяти-тридцати, со смуглой кожей. Надо признать, что нарушитель вел себя спокойно, не обращая внимания на стражу и проклятия, которыми его осыпали Шивочек-младший и его отец, не замедливший объявиться на пороге.

– Да чтоб ты сгнил в Стокадке, – визжал круглощекий, бочкообразный купец, потрясая вдогонку рукой с унизанными перстнями пальцами, напоминающими сардельки. – Да чтоб тебя черви сгрызли в могиле. Дырку от калача ты получишь, а не деньги. Вишь ты, нашелся тут.

– Ну что, повеселились и хватит, – сказал Феликс и начал пробиваться дальше, стремясь выбраться из людского потока.

– А ну-ка, стой, – придержал его маг. – В отличие от Ройса, Койт весьма внимательно вглядывался в прошедшего мимо арестанта.

– Эй, почтеннейший, – обратился маг к одному мужичку, тщедушного вида, стоявшему с невозмутимым видом у бочки с водой и время от времени презрительно сплевывая через щербатый рот. – Что тут произошло, не подскажешь? – Койт кинул в воздух серебряную монетку, мгновенно скрывшуюся в ладони щербатого.

– Да вроде какой-то парень к старому Шивочеку за долгом приходил, – сплюнул щербатый в ответ. – Но, видать, не поделили чего-то. А скорее всего, этот старый скупердяй надуть его пытался. Он старый прощелыга, ага… А парню, видать, это сильно не понравилось. Старикан на него своих приказчиков напустил, да тот оказался парень не промах. Как это он еще не проделал в старикашке пару дырок.

– А с чего тебя заинтересовал этот парень? – спросил Феликс, когда друзья выбрались из толпы.

– Сдается, что я его знаю, – задумчиво протянул Койт. – И если я не ошибся, то у меня перед ним есть должок. В общем, мне надо наведаться в городскую тюрьму и разузнать точно, кто он и в чем обвиняется. И, если это тот, о ком я думаю, вытащить его.

– А как же библиотекарь?

– Придется тебе пообщаться с Публием одному, – улыбнулся Койт.

– Мне? Одному? Да ведь я даже не знаю его. Не говоря уже о том, что даже не знаю, где он живет, – запротестовал Ройс.

– Ничего, ты доберешься до него за десять минут, – успокоил Феликса Койт. – Это легко – после площади идешь вниз по Морской, доходишь до Галерной площади, от нее сворачиваешь на Малую кривую и ищешь дом с зелеными ставнями. Они еще украшены драконьими головами. Вот это и есть дом Публия.

– Ну, а что я ему скажу? – попытался вновь протестовать Ройс. – Здрасьте, я ваша тетя?

– Скажешь, что мой друг. Что мы оба шли к нему, но мне пришлось отлучиться по срочному делу. И вот, главное, – Койт извлек из одного из карманов плаща пирамидку, наподобие той, что спасла Феликса пару дней назад от похмелья, и вручил ее другу. – Вот, отдашь старику, скажешь, чтобы на ночь положил её в кровать – это поможет избавиться от простуды.

– Ладно. Раз уж тебе так приспичило узнать, что это за парень…

– Вот и договорились. А как переговоришь со стариком, возвращайся в «Львиную корону». Думаю, к тому времени я разберусь со своей проблемой.

– Ладно, – повторил Феликс и друзья разошлись, каждый в своем направлении.

Глава 19

Дом Публия Керра, следуя указаниям Койта, Феликс действительно нашел достаточно легко. В двухэтажный дом вела тяжёлая дубовая дверь. Рядом с ней висел дверной молоток, использованный Ройсом по назначению.

Дверь открылась и перед ним предстал невзрачный, какой-то скособоченный человечек, буквально говоривший всем своим видом о принадлежности к многочисленному сословию слуг. Среднего роста, лысеватый, с обиженным выражением лица, поначалу слуга воззрился на Ройса со смесью недоумения и неудовольствия, словно тот прервал его сладкий сон. Судя по заплывшим щелочкам глаз, вполне возможно, что так оно и было.

– Эмм…мессир, – слуга, наметанным глазом окинув Феликса, решил, что посетитель из благородных. – Чем могу служить?

– Барон Феликс Ройс, – представился Ройс. – Мне нужен достопочтенный Публий Керр, королевский армариус.

– О, к сожалению хозяин сейчас никого не принимает, – замахал руками слуга. – Он очень болен и даже не ходит на службу во дворец.

– А вы все-таки передайте, что у меня к нему дело. И что я по поручению его доброго знакомого, мессира Мелвилла.

– Ах, так вы знакомый господина Койта? – лицо слуги оживилось. – Простите, я сейчас же позову хозяина. Проходите, пожалуйста. Меня зовут Антуан. Антуан Корветц.

– Весьма признателен, Антуан, – Феликс шагнул в дверь и через мгновение очутился в прохладном полумраке. Слуга, закрыв за ним дверь, устремился куда-то в темноту.

Пока в глубине дома слышался его голос, выкликающий хозяина, Феликс осматривался. Он стоял в большом просторном помещении, обставленном если и не богато, то вполне достойно. Две из трех стен – боковая, слева от Феликса, и напротив него, – занимали вполне ожидаемые в доме книжника шкафы, уставленные многочисленными фолиантами и футлярами со свитками.

Вторую боковую стену занимал камин, естественно, нетопленный по-летнему времени, а в середине помещения удобно утвердился на четырех ножках массивный дубовый стол, с расставленной вокруг него полудюжиной таких же массивных полукресел. Рядом с камином виднелся дверной проем, ведший в другую комнату, из которой, как раз, в сопровождении Антуна вынырнул хозяин дома.

– Доброго дня, мессир. Друг милейшего Мелвилла – мой друг. – Армариус засеменил к Феликсу и они обменялись рукопожатиями.

– Извините за мой вид, – развел Публий руками, – но я уже три дня как не выхожу из дома. Проклятая простуда. – Вид библиотекаря не совсем совпадал с тем образом, который успел нарисовать Феликс в воображении – благообразного седовласого старца, с мудрыми речами и заковыристыми словечками, вычитанными из книг.

На деле же, перед ним предстал невеликого роста старичок с брюшком, выдававшим любителя плотно закусить, и с лицом, лишенным растительности. Правда, волосы у библиотекаря были и впрямь седы, морщины на лице выдавали возраст, а глаза слезились, то ли от долго сидения за книгами, то ли вследствие простуды. Армариус был одет в тяжелый парчовый халат, из-под которого проглядывала светлая нижняя рубаха.

– Проходите, присаживайтесь, – приглашающе указал Публий на кресло у стола. – Я сейчас только приведу себя в порядок и мы продолжим беседу. Антуан, вина и фруктов мессиру. И куда ты задевал мой камзол?

Керр снова скрылся в дверном проеме, а Феликс, сев в кресло, принялся разглядывать десяток толстых трактатов, лежавших на столе. Взял один из них, прочитал длинное название – «Составленное достопочтенным Петером Мулером из Песта, превратностями судьбы прожившего двадцать лет среди пожирателей людей, но милостью Единого оставшегося в живых, изложение многих ужасных обычаев и достопримечательностей жизни акшассов». В ожидании Публия он начал просматривать книгу, переворачивая по несколько листов сразу.

«…Сами же акшассы велики ростом и уродливы обликом. В их мужчинах росту не менее семи футов, а в женщинах – чуть менее. Кожа их черна, губы выворочены, глаза большие и круглые, а нос сплюснут подобно пестскому дайнару. Уши же их вытянуты в длину и касаются плеч. Рот их полон острых зубов и клыков. Сами акшассы постоянно подтачивают клыки, ибо любят они разрывать ими сырое мясо, жилы и плоть. Живут акшассы племенами или большими семьями, а верховного правителя у них нет, и это хорошо, ибо, будь по-другому, объединившись, они могли бы угрожать всей южной части Хиона, как в древние времена…

…Как я уже указывал, акшассы едят любое животное, которое добудут, однако слаще всего для них плоть их же соплеменника или любого другого захваченного ими двуногого создания, обладающего разумом. Их тяга к плоти так велика, что племена постоянно воюют друг с другом или вторгаются в пределы Пандавии и других южных королевств, только ради захвата пленников, которых, после соблюдения особых ритуалов, можно съесть в сыром, жареном или вареном виде. Мясо врага, по их утверждению, слаще мяса любого из животных, что можно добыть в джунглях…

…Всех пленных они приносят в жертву своему верховному богу Ваксвакуаланксиву, имя которого обозначает по-хионски – «тот, кто первым познал врага своего». Как гласят легенды, в древние времена этот бог, а скорее, темный демон, научил их предков охотиться за своими врагами и поглощать их силу и храбрость, отделяя черепа от тел и поедая плоть…

…Вместе с врагами принято у акшассов поедать трупы своих родственников: по их поверьям, отцам и матерям гораздо уютнее в теплом теле своих детей, чем в сырой холодной земле. Часто дети сами убивают престарелых родителей, а старики при этом добровольно подставляют головы под удары дубинок…

…А пленников, перед тем как умертвить, принято пытать самыми разнообразными и ужасными способами. Захваченного врага привязывают к дереву и каждый может причинить пленнику боль по своему желанию. В него кидают камнями, бьют палками, втыкают щепки во все тело и поджигают, ломают пальцы рук или выкалывают глаза. А сайгонды, жрецы бога Ваксвакуаланксиву, следят за тем, чтобы пленник не умер, останавливая, когда необходимо, кровь из его ран…

…А еще кипятят пальмовое масло и вливают через горло жертвы в желудок: по утверждениям акшассов, от этого мясо пленника становится нежнее и сочнее. Но самым сладким мясом, по их утверждению, обладают моряки, ибо их тела просолены насквозь, а для акшассов соль, что для нас – мед. Поэтому ужасна и печальна судьба любой жертвы кораблекрушения, преданной силою судьбы в руки этих чудовищ…»

– Интересуетесь акшассами?

Ройс, оторвавшись от книги, поднял глаза. Публий уже успел переодеться в короткие шерстяные штаны с манжетой, скрывавшей заправленные в узкие туфли шерстяные же чулки, льняную котту и накинутый поверх бархатный камзол.

– Да, было бы интересно больше узнать о них, – Феликс закрыл книгу. – К сожалению, мне не приходилось бывать так далеко на юге, чтобы встретить их живьем.

– И слава Единому, – сообщил Публий, подойдя к столу и взяв фолиант в руки. – Ужасные существа, ужасные. Это уникальный труд, – постучал он пальцем по обложке. – Единственный в своем роде. Написан больше ста лет назад Петером Муллером. Совсем ребенком бедняга был захвачен в плен акшассами, вместе со своими родителями. Эти чудовища съели их прямо у него на глазах, но по непонятной причине оставили жизнь ему самому. Он прожил вместе с большой семьей акшассов больше двадцати лет, прежде чем следопыты пандавского ашиншаха наткнулись на него во время одной из вылазок. Единый знает, как он сохранил человеческий облик за те годы и не лишился разума.

Старик любовно протер рукавом переплет фолианта, поставил его на одну из полок в шкаф, и обернулся к гостю.

– Так что же могло понадобиться вам или мессиру Мелвиллу от простого книжника? Кстати, где мои дальногляды? – он вдруг заозирался по сторонам. – Антуан!

– Да вот они, хозяин, – слуга вынырнул из-за спины Публия и протянул ему какой-то предмет, сразу же, ничтоже сумняшеся, натянутый армариусом себе на нос.

– Что, молодой человек, – обратил он внимание на удивление во взгляде Ройса, – вы разве никогда не слышали о дальноглядах? Это уникальное изобретение ардаров: помогает таким вот книжным червям, вроде меня, у которых ослабло зрение, справиться с недугом.

– Признаюсь, не слышал о таком, – признался Феликс.

– Вот, извольте, – Публий с готовностью стянул приспособление с носа и, прищурившись, вручил их Ройсу.

Дальногляды представляли собой две прямоугольных прозрачных пластинки, обвитые роговым ободком, с приделанными к нему дужками, цепляющиеся, по-видимому, за уши таким образом, чтобы пластинки оказывались напротив глаз.

– А это, если не ошибаюсь, стекло? – Ройс приблизил пластинки к глазам и глянул сквозь них на стол. Действительно, очертания разложенных на столешнице нескольких открытых книг и двух шандалов с оплывшими свечами, сделались крупнее и резче, как будто неведомая сила перенесла Феликса на несколько шагов к столу.

– А, так значит, вы не так уж и далеки от даров прогресса, – просиял Публий, принимая дальногляды обратно. – Раз слышали о стекле.

– Стекло в наше время не такое уж редкое явление, – заметил Ройс. – Правда, я ни разу не замечал, чтобы оно давало столь странный эффект.

– В этом то и заключается мастерство ардаров, – Публий, водрузив дальногляды обратно на нос, перестал щуриться и вновь взглянул на Ройса. – Специальная обработка, специальная выплавка. Впрочем, думаю, таким как я, прежде всего, важно то, что эта штука действует. Однако мы отклоняемся от причин вашего визита. Позвольте все-таки узнать, по какой надобности вы посетили мое скромное прибежище, да еще по просьбе моего уважаемого друга, мессира Мелвилла.

– Видите ли, – начал Ройс, – мы с Койтом занимаемся сейчас весьма престранной и необычной историей. И Феликс, вкратце, изложил старику все перепетии нескольких последних дней, свидетелем которых он стал.

– Ага, – удовлетворенно протянул Публий, глаза которого, по мере рассказа Феликса, все оживлялись. Внутри них будто разгорался огонь: пламя любопытства постепенно захватывало библиотекаря, разгораясь все жарче. – И вы с вашим другом решили, что в королевской библиотеке может храниться книга, в которой описан ваш странный артефакт?

– Именно, – кивнул Ройс. – Но, к сожалению, когда мы посетили библиотеку, то узнали о вашем отсутствии из-за болезни. Койт был вынужден отлучиться по срочному делу, поэтому сейчас у вас в гостях лишь я. Кстати, – Ройс раздосадовано взмахнул рукой, – чуть не забыл.

Он вынул из кармана куртки пирамидку, врученную ему Койтом, и передал старику.

– Койт просил передать это вам. Сказал, что если положите ее на ночь в постель, то к утру вашу простуду как рукой снимет.

– Рад, что мессир Мелвилл не забыл о старике, – Публий заинтересованно разглядывал пирамидку. – Если честно, я большой поклонник технического прогресса, но иногда, знаете ли, и здоровая толика магии не повредит. Особенно, когда речь идет о собственном здоровье. – Старик улыбнулся собственному каламбуру и, спрятав пирамидку в карман камзола, встал из-за стола.

– А что касается вашего вопроса, барон, – задумчиво начал он ходить перед Ройсом, – то это очень интересный вопрос. Мне надо подумать. Хорошенько подумать. – Несколько минут армариус, что-то бормоча себе под нос, мерил расстояние между камином у стены и столом.

– Постойте-ка, – старик остановился посреди комнаты. Его взгляд рассеянно блуждал по книжным шкафам. – Где же я ее видел?

– Вы что-то вспомнили? – Ройс с надеждой посмотрел на старика. Тот, казалось, забыв о существовании гостя, что-то мучительно вспоминал.

– Арда, Арда, – Публий, бормоча про себя, двигался вдоль шкафов. – Каменнорожденные… арии… каменные матери… Кьярга и Седрик…это должно быть где-то здесь. Каменный принц…Эрмунган…

Феликс недоуменно наблюдал за стариком, размышляя, не повлияла ли простуда на его разум.

– Ага! Нашел! – воскликнул старик, остановившись возле дальнего шкафа. Взгромоздившись на стоявшую рядом небольшую лесенку, он достал с верхней полки огромный фолиант.

– Вот, – инкунабула, в толстом переплете телячьей кожи, с бронзовыми, позеленевшими от времени скрепами, схваченными замком в виде ящерицы, с ощутимым стуком лягла на стол.

– Здесь указан предмет, который мы ищем? – Ройс с любопытством посмотрел на книгу.

– Думаю, нет, – покачал головой армариус. – Однако этот труд достославного Ярни Фоссета может указать нам верный путь.

– Это дерево? – удивился Феликс, открыв обложку.

– Да, – с гордостью в голосе подтвердил старик. – Перед вами – великолепный образчик граверного искусства. Такие книги чрезвычной редки. Их еще называют резницами. Руны и рисунки вырезаются на специально подготовленных дощечках. От того-то такие книги так тяжелы. Этот трактат называется – «История начала и окончания розни, поразившей народ каменнорожденных» и посвящен описанию единственной известной нам междуусобицы в подгорном королевстве Арды.

– А, так вот к чему вы вспоминали Каменного принца? – Ройс наморщил лоб, пытаясь вспомнить уроки Люциуса.