Текст книги "Ошибка сказочника"

Княжичей в городе знали и любили, это Костя отметил сразу. Каждый первый встречный с ними здоровался, каждый второй торговец приглашал зайти, прицениться, что-нибудь прикупить. Косте было интересно всё, он бы обошёл все магазинчики и мастерские по улице. Но Олег нетерпеливо отмахивался, говорил, что это всё ерунда и вообще успеется, зайдут потом, когда будут деньги, а сейчас надо к пристани и в море, пока родители не передумали.

Спустившись до середины улицы, Костя попросил ребят подождать и вытащил смартфон. Он включил камеру, навёл на дворец и сфотографировал.

– Это чего? – немедленно поинтересовался Олег.

– Смотри, – Костя показал ему фото на экране. – Круто, да?!

Олег изумленно уставился на экран. Тут же, пихнув его в локоть, пролез посмотреть Игорёк, и Яна тоже с интересом заглянула через плечо брата. Костя поворачивал смартфон так, чтобы всем удалось рассмотреть снимок.

– Это как это делается? – Олег осторожно взял смартфон из рук Кости, потряс, словно надеясь вытрясти дворец из него. – Как он там оказался?

Княжич повернулся к дворцу, словно желая убедиться, что тот по-прежнему на месте. Костя рассмеялся.

– Да это просто снимок, вроде рисунка в книге, – он забрал смартфон. – Давайте-ка, я вас тоже сниму. Или нет, лучше вставайте сюда, за мной – селфи сделаем.

Костя повернулся, вытянул руку и включил запись, постаравшись захватить в кадр и себя, и ребят.

– Скажите чего-нибудь, – попросил он.

– Чего? – растерянно спросил Олег.

– Ну, не знаю, представьтесь, там, поздоровайтесь. Привет передайте. А, ладно… Короче, мы сейчас в Лукоморье, в Скальном Грае, спускаемся в лагуну на прогулку под парусом. Со мной Яна, Олег и Игорь – дети князя Гвидона и царевны Лебеди. Точнее, княгини Ольги. Пушкин тут чего-то напутал. Или наврал.

– Ну вот, – Костя остановил запись, повернулся к настороженным и недоумевающим ребятам, – записали. Смотрите, что получилось.

Он нажал на пуск и поднёс экран поближе к ребятам. Те смотрели на только что сделанную запись расширенными от изумления и, кажется, даже страха глазами. Костя опять почувствовал себя польщённым.

– Как это делается? – севшим голосом спросил Олег. – Мы что… мы там?

Он ткнул пальцем в экран. Костя опять засмеялся.

– Да нет, я же говорю – это просто запись. Ну, представь, что тебя нарисовали и твой портрет на странице в книжке. Это же не значит, что и ты в книжке, правильно?

– Да, но здесь… Здесь же мы как живые… и говорим…

– В зеркале вы тоже как живые. Ну, вот это вроде зеркала, только с памятью. Эта штуковина записывает и хранит, что тебе надо.

– Понятно, – Олег выдохнул с неподдельным облегчением. Костя, улыбаясь, посмотрел на Яну – она тоже немного успокоилась. Только Игорёк по-прежнему ничего не понимал и заворожённо таращил на смартфон светлые глазёнки.

– Смотрите, – Костя листнул экран. – Я вам покажу мой мир, откуда я прибыл. – Он снова встал так, чтобы Олегу и Яне было удобно смотреть. – Вот это вот Москва, папа меня возил туда на каникулах. Вот Кремль, вот Москва-Сити, вот это МГУ. Вот мы с папой на Воробьёвых горах. А вот тут мы уже в самолёте, когда обратно летели. Мы тогда в грозу попали, мне даже заснять удалось – вот, смотрите.

Костя включил запись. С экрана смартфона через окно самолёта явственно маячило грозовое облако, посверкивали молнии и даже раскаты грома доносились сквозь шум двигателей. Ребята благоговейно досмотрели запись и недоумённо уставились на Костю. Тот молчал, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Это ты из этого мира? – спросил наконец Олег.

– Ну да, – Костя кивнул, пытаясь выглядеть как можно менее самодовольно.

– Что ты тут делаешь? – удивлённо допытывал Олег. – Чего тебе там не хватало?

– Ну… – Костя опять почувствовал себя неловко, как после такого же вопроса Яны. – Если честно, ребята, это была не совсем моя идея. Нет, я ничего не говорю, мне тут нравится, у вас классно, но… – Костя вздохнул, снова двинувшись вниз по улице. – Но если бы не ваш дядя, я бы тут не оказался и даже ничего бы не узнал про ваш мир.

Олег с Яной значительно переглянулись. Игорёк, раскрыв рот, смотрел в лицо Косте и едва не слетел с очередной ступеньки – Яна успела подхватить его за шиворот.

– Хотя, если честно, – размышлял Костя, продолжая спускаться и не очень уже обращая внимание на окружающее, – это всё больше из-за царицы. Если бы не она, я бы уже вернулся домой.

– Крёстная?! – не поверила Яна. – Это она тебя не пустила домой?! Да не может быть!

– Правда-правда, – вздохнул Костя. – Это она.

– А почему? – спросил Олег. – Почему она тебя не отпустила?

– Ну… – Костя переглянулся с Олегом, потом с Яной, взглянул на таращившегося на него Игорька и неожиданно засомневался. А стоит ли им рассказывать? Не будет ли это выглядеть как жалобы? Или как попытки рассорить семью? Он ещё не очень разобрался в отношении ребят к своему зловещему дяде, но к тётке они, кажется, относятся хорошо, и ему не хотелось ссориться с ними из-за этого. – Я же сюда отправился за пером Жар-Птицы. А оказывается его не так просто достать. Вот и пришлось задержаться.

– Так ты пришёл сюда за пером? – Яна изумленно округлила глаза. – Пером Жар-Птицы?!

– Ну вот, – Костя почти против воли усмехнулся. – Вы спрашивали, зачем я здесь – вот за этим. Этого в нашем мире нет. Волшебства в нашем мире нет.

Они ещё не спустились до края улицы, упиравшейся в крепостные ворота под башней, но Олег, подозвав свистом убежавшего вперёд Шарика, решительно свернул направо, в один из узеньких проулков. Теперь ребята спускались с утёса не по широкой и удобной центральной улице, а по узким крутым ступенькам, петлявшим между маленькими домиками по склонам холма. Ни палисадников, ни огородов при домиках не было, и порой от одного до другого дома можно было достать, встав посреди улицы и раскинув в стороны руки.

Идти по четверо в ряд было теперь неудобно, и ребята спускались по двое. Впереди шёл Олег, крепко держа за руку Игорька и помогая ему спуститься с особо крутых ступенек. За ними шли Яна с Костиком.

– И ты не знал, что Жар-Птицу сейчас не достать? – допытывалась Яна. – Неужели дядя тебе не рассказал?

– Наверное, забыл, – смущённо пожал плечами Костя. – Или ещё что.

– Как же он мог забыть, если сам её заколдовал?! Финист пробовал добраться до неё, и то не смог…

Костя промолчал. Он уже понял, что история про Жар-Птицу была приманкой, чтобы отправить его сюда. И, кажется, царица была права – его просто использовали втёмную. Но он не знал, как объяснить ребятам; ему самому ещё было тяжело признать это.

Яна скосила на него глаза и деликатно сменила разговор.

– Мама сказала, что ты прилетел сюда на Коньке? Как тебе? Я вот ещё ни разу не летала.

– Серьёзно? – удивился Костя. – А почему? Не, лететь было классно, вообще никаких проблем. Но почему ты не летала? Я думал, вы тут все умеете.

– Да как-то знаешь… – замялась Яна, подбирая подол плаща и осторожно спускаясь по почти стертым ступенькам одной из лестничек; Костя, спустившись первым, подал ей руку. – Как-то не приходилось ещё никуда летать…

– Да она боится, – оборачиваясь на ходу и радостно скалясь, пояснил Олег. – Она высоты боится. Её до сих пор в ступе возят.

Яна зарделась.

– Ничего я не боюсь, – сердито возразила она, стараясь не смотреть на Костика. – Просто не было ещё нужды летать…

– Ну да, – опять, ухмыльнувшись, повернулся Олег. – А когда в прошлом году батя предлагал научить, кто отказался? Ты и отказалась! Даже Игорёк попробовал.

– Я не отказывалась, – Яна смутилась почти до слёз. – Просто не захотела, вот и всё.

Теперь уже Костя думал, как сменить разговор. Ему хотелось сказать, что это всё ерунда, что у них девчонки тоже много чего не умеют, и Мика, вот, например, плавать не умеет, потому что тоже боится. Но такое утешение, сообразил он, способно только ещё больше расстроить Яну, и он смущённо молчал, не зная, как вывернуть разговор из этого неловкого момента.

К счастью, гадать пришлось недолго. Они спустились с последней лестницы, прошли по коротенькой улочке в четыре дома и вышли на пристань. Здесь стояли на якоре три боевые галеры, красная посольская ладья и несколько прогулочных лодок. К одной из этих лодок с надписью «Кречет» на борту Олег и подвёл ребят.

– Ну как?! – торжествующе спросил он у Кости.

Тот восхищённо кивнул в ответ. Что говорить – лодка была прекрасна. Размером с хороший прогулочный катер, выкрашенная в белый цвет, с распростёршим крылья соколом, вырезанном на носу, с палубой, мачтой и штурвалом, она казалась воплощением всех детских мечтаний о море, сражениях и приключениях. Что у него было до этого, кроме катания по Неве и петербургским каналам? Ничего! А тут сразу выход в море на настоящем парусном судне, да ещё и без присмотра взрослых!

– Залезай! – скомандовал Олег, подхватив под мышки Игорька и перенеся его по мосткам на палубу. Шарик уже перебежал на лодку и, виляя хвостом, обнюхивал углы.

Костя осторожно перешёл по качающемуся трапу и обернулся выжидающе. Яна мялась. «Она же высоты боится!», – сообразил Костя и, подав девочке руку, помог ей перейти на палубу.

Олег на удивление ловко и быстро спустил парус и, отвязав канат, вывел лодку в залив. У Кости сложилось впечатление, что тут явно не без какого-нибудь волшебства. Он вполголоса спросил у Яны, и та, рассмеявшись, подтвердила.

– Лодка заколдована. Надо только отдать швартовы, и она сама плывёт. Без ветра, без вёсел – безо всего. Олегу остаётся только рулить.

– М-да, – Костя с сомнением посмотрел на надутый парус, потом перевёл завистливый взгляд на Олега, горделиво стоящего у штурвала. – Всё равно круто.

– Хочешь, я скажу ему, чтобы дал тебе порулить? – предложила Яна, перехватив взгляд Кости.

– Не, не надо, – отказался Костя. – И так здорово.

Они стояли с Яной на носу лодки, опираясь спинами о борта и поглядывая то на море, вырастающее впереди, то на удаляющийся берег. Игорёк сидел, свесив ноги с палубы, и, обняв Шарика за шею, следил за пенистой струёй, обтекавшей лодку. Костя, вспомнив, как несли его лодочку по Молочной реке щуки, уже не удивлялся скорости хода. Ветерок был слабенький; он лишь приятно шевелил волосы, но никак не мог гнать лодку со скоростью хорошего моторного катера.

– И часто вы так катаетесь? – спросил он.

Яна опять засмеялась.

– Ну что ты, нет, конечно. Это сегодня мама разрешила, потому что ты у нас гость. А так бы мы сейчас сидели и уроки делали.

– Уроки? – удивился Костя. – Вы тоже в школу ходите?

– Нет, в школу нам ещё рано. И вообще ещё непонятно, возьмут ли нас. Мама говорит, что Велизарий уже старенький стал и может скоро бросить учительствовать. А нового учителя пока вроде даже и нет.

– Так он что, всё ещё преподаёт? – неосторожно брякнул Костя. – Велизарий, я имею в виду.

– Ого, ты знаешь Велизария? – удивилась Яна. – Откуда?

У Кости возникло странное ощущение дежавю. Он уже слышал недавно этот вопрос. В похожей формулировке с похожими интонациями. Но где?

– Я… э-э-э… – он замялся, не столько подыскивая ответ, сколько вспоминая, кто его спрашивал вот так же. – Мне Кощей рассказывал… кажется…

– А, понятно, – Яна помедлила, собираясь с духом. – Ну, а как он там вообще? В вашем мире?

– Да как-то так, знаешь, – Костя сразу поскучнел, ему больше не хотелось говорить о Кощее. – Ничего интересного, на самом деле. Живёт, как обычный человек.

Яна вопросительно взглянула на него, но промолчала. Костя видел, как ей хочется продолжить расспросы и узнать побольше про знаменитого дядю. Но то ли наставления матери, то ли собственная деликатность удержали девочку.

Костя был ей благодарен. Он не чувствовал в себе сил поддерживать сейчас разговор про Кощея, как он всё чаще даже про себя называл теперь Алексея Ивановича. Алексей Иванович остался в другом мире.

– Так что ты там говорила про Велизария? – Костя вернулся к безопасной и безболезненной для него теме. – Он хочет бросить учить? А кто же теперь будет учить волшебников?

– Пока неясно, – вздохнула Яна. – Пока нас дома мама с батей учат, а там видно будет. Если что, они и сами закончат обучение. Вот только Лонгир получать всё равно придётся в Халдон лететь. Или в Малахит даже. Очень всё это сложно становится.

– Понятно, – пробормотал Костя, хотя, на самом деле, мало что понял. Он читал, конечно, про волшебный камень Лонгир, но так толком и не разобрался, кому его вручали и кто вообще имел на него право. Яна права, «очень всё это сложно».

Ветер усиливался. Он дул с моря, и Олегу приходилось маневрировать, чтобы вести лодку к выходу из залива. Встречный ветер мешал даже кораблю на волшебном ходу, и парус Олегу пришлось убрать.

– Хотел бы я тоже поучиться в школе Велизария, – неожиданно для самого себя произнёс Костя. – Так было бы здорово уметь колдовать!

– Ты серьёзно? – удивилась Яна. – Ты же сам говорил, что в вашем мире колдовать необязательно.

– Когда не умеешь, конечно, не обязательно, – возразил Костя. – Но кто же откажется?! К тому же я пока не в нашем мире и не знаю даже, когда вернусь.

– А ты очень хочешь вернуться? – спросила Яна, внимательно взглянув на Костика.

– Конечно, хочу! – не очень убедительно ответил Костя. Но Яна продолжала смотреть на него, и Костя почувствовал странную неловкость. – Ну не прямо сейчас, конечно. У вас тут здорово, я бы и сам задержался на недельку или две. Если бы только родители знали, где я, тогда бы я вообще не парился.

– А ты не сказал родителям, куда отправляешься?

– Я не успел, – смущённо признался Костя. – Как-то всё неожиданно получилось. К тому же родители у меня… – он замялся.

– Что? – заинтересовалась Яна.

– Ну… – Костя взглянул на венчающий утёс дворец, – ну, они разводятся, в общем…

Он сам не знал, зачем это сказал. Он никому не говорил о разводе родителей. Он не хотел говорить об этом ни в школе, ни с бабой Ниной, ни даже с психологом – Алексей Иванович сам всё начал. А тут вдруг вылетело, и Костя уже был готов пожалеть об этом.

– Ох! – вздохнула Яна. Она смотрела сочувственно, и Костя мгновенно ощутил прилив облегчения и благодарности. – Так вот зачем тебе нужно было перо Жар-Птицы.

– Ну… да, – пробормотал Костя. – Но сама видишь, как оно всё вышло.

Яна не стала ни расспрашивать его, ни утешать, чего он втайне боялся. Она даже не стала заверять, что всё наладится и будет хорошо. Она только погладила его по руке и, закусив губу, ободряюще кивнула. Странным образом Косте стало легче. Он даже повеселел, невесть с чего.

Лодка тем временем подходила уже к выходу из залива и вот-вот должна была пересечь траверс между крайними мысами. Но Олег, видимо, не собирался выходить из лагуны. Он развернул лодку бортом к городу и морю и пошёл параллельно невидимой линии, соединяющей границы мысов.

– Ребята! – весело прокричал Олег. – Мы на месте. Ищите уже!

– Чего? – не понял Костя. – Чего искать?

Игорёк вскочил на ноги, перегнувшись через борт и всматриваясь в воды залива. Яна тоже оживилась.

– Стражников лагуны, – пояснила она, наклонившись и разглядывая неглубокий и довольно чистый залив. – Смотри тоже, может быть первый заметишь.

– Чего замечу?

В этот момент залаял Шарик, радостно завопил Игорёк, и Костя увидел. Чуть в стороне от правого борта на глубине шести-семи метров стояла на дне, посверкивая медью, трёхметровая статуя воина с копьём. Пока Костя завороженно смотрел, как мимо него проплывал подводный богатырь, Яна уже толкала его в локоть и показывала на следующую статую такого же металлического воина.

– Что это? – благоговейно спросил Костя.

– Стражники лагуны! – ответил подошедший Олег. Лодка продолжала идти по границе залива к левому мысу. – Они охраняют город от вторжения с моря, защищают лагуну от вражеских кораблей.

– Как?!

– Бьют копьями под днище и топят. Тут ни одна лодка без тамги не проскочит, не то что корабль.

– Чего? Какой тамги?

– Ну тамги же, тамги, – Олег недоумённо смотрел на Костю, и не понимал, почему тот не понимает. – Разрешение. Все торговые и союзные корабли заранее получают разрешение, специальную печать на борт. Стражники её опознают на подходе. Если есть тамга – пропускают, нет – топят.

– А, это вроде системы «свой-чужой», – обрадовался Костя, сообразив.

– Ну… наверное. Короче, все знают, что в лагуну не войти без тамги. Там, в море, – Олег махнул рукой в сторону горизонта, – есть дозорные Стражники, они предупреждают о подходе неприятеля.

– Олег! – тревожно позвала брата Яна.

– Дозорные подают сигнал, что идут нетамгованные корабли, – Олег увлёкся и не обращал внимания на сестру, – и Стражники берут копья наизготовку…

– Олег! – Яна позвала громче.

– Раньше каждый день проверяли, как они держат копья, но сейчас… Чего тебе? – Олег недовольно повернулся к Яне на очередной призыв, подкреплённый тычком в плечо.

Она кивнула на проплывающего под ними очередного Стражника. Раскрыв рот, Костя смотрел, как металлический воин медленно отводит от ноги тяжёлое копьё высотой с фонарный столб и берёт его наизготовку, направляя острием к поверхности моря.

Олег сглотнул. Переглянулся с Яной, с Костей, посмотрел в сторону моря. Безоблачное ещё час назад небо, наливалось теперь на горизонте мрачноватой дымной темнотой. Ветер рывком качнул лодку так, что ребятам пришлось схватиться за борт.

– Ребята, нам надо вернуться, – тревожно сообщил Олег. – Последний раз такое было, когда к городу подходил Соловей.

Глава 5

Пожар

В отличие от прошлого раза, в этот приезд Василису не ждали. Она и сама не рассчитывала так скоро опять гостить у сестры; просто так сложились обстоятельства.

В Малахите настали смутные времена. Она пыталась убедить Совет, что предлагаемые перемены не решат проблему, а лишь создадут новую, что надо двигаться в противоположном направлении, но ей настоятельно порекомендовали отойти от дел на какое-то время и где-нибудь отдохнуть.

Василиса отправилась в Халдон. Она не могла прямо проигнорировать рекомендации и оставаться в неспокойном Малахите тоже не захотела. К ней слишком многие прибегали с вопросами, предложениями и советами, демонстративно пренебрегая её формальным отстранением. Это становилось опасным и для неё, и для её доброхотов, и Василиса решила убраться из города, чтобы не давать Хранителям совсем никакого повода.

Велизарий долго молчал, хмурился, думал. Он был в курсе последних событий и затеянной Хранителями реформы, но своего определённого мнения предпочёл не высказывать, и в конце концов посоветовал Василисе то же, что и друзья в Малахите – не встревать в эту кашу, обождать и отдохнуть.

Они поняли друг друга без слов. Василиса не изменила своего мнения, она по-прежнему считала, что Хранители совершают большую ошибку. Но переубеждать их сейчас было бессмысленно. Разумнее было, действительно, переждать, дать им самим убедиться в пагубности затеи, а потом уже заявляться с предельно читаемым выражением на лице: «Я же говорила!»

Василиса проведала Кешу, похвалила за успехи, расспросила, как он тут вообще и в частности, и отправилась к сестре.

Прибыв и расцеловав всех, вручив племянницам очередные подарки, Василиса принялась передавать новости и приветы из Халдона.

Её спрашивали про Кешу; особенно усердствовала Маша, которую интересовало всё, и которая особенно скучала по старшему брату. Василиса честно старалась отвечать, но порой ей самой приходилось додумывать и присочинять – Кеша о своей жизни в Халдоне не особенно распространялся.

О его дружбе с Метелицей и Соловьём она узнала от Велизария. Кеша ничего ей не рассказал, и она не решилась поднимать эту тему при нём. Велизария она попросила присматривать за подростковой влюблённостью – как бы чего не вышло. Ссора с Морозом Василисе была совсем ни к чему.

По её замыслу, о котором она никому пока не рассказывала, даже Кеше, держатель Севера должен был обеспечить решающий голос её племяннику на следующих выборах Хранителей. Непонятно пока было, как в эти планы вписывается Метелица – поспособствует ли это поддержке Мороза или, напротив, всё усложнит.

На всякий случай Василиса и здесь решила пока не вмешиваться. Может, всё быстро закончится, а, может, даже и не начнётся. Она даже сестре не стала рассказывать про Метелицу. Говорила большей частью про успехи Кеши в учёбе, о которых он сам, впрочем, тоже не распространялся. Ей и об этом пришлось узнавать от Велизария.

Старый учитель был от крестника Василисы даже уже не в восторге, а в некотором недоумении. Тот не просто схватывал на лету объяснения и рекомендации, не просто блестяще и почти всегда безошибочно реализовывал их на практике, но ещё и добровольно углубился в теорию. Причём на таком уровне, на котором даже опытные волшебники занимаются нечасто и не слишком охотно. Подростку было интересно не просто как произвести то или иное волшебство, а почему оно происходит именно так, и что будет, если попробовать по-другому.

Велизарий честно признавал, что такого въедливого, дотошного и неординарно мыслящего ученика у него не было никогда, и даже Василисе, при всём уважении, до него далеко. Василису распирало от гордости; она радовалась успехам крестника, как собственным, и снова и снова убеждалась в верности и выполнимости своего тайного замысла.

Она без тени стеснения нахваливала Кешу дома, расписывала, какие замечательные перспективы его ждут, и приводила брата в пример завистливо и восторженно слушавшей Маше. «Вот, Маруська! – назидательно твердила Василиса. – Кеша уже лучший ученик в школе, и волшебник из него вырастет каких мало в этом мире».

Маша согласно кивала, не спуская восхищённых глаз с тётки-волшебницы, и представляла себе, как скоро, года через два-три, вернётся в родную деревню настоящим волшебником Кеша и превратит в лягушек и червяков всех этих несносных соседских ребятишек, не дающих ей прохода.

Василиса заплетала Маше косички, а та жаловалась тётке на Петьку с Заголихи и Тоньку с Выселок, которые подначивали ребятишек на Машу – на «ведьмино отродье». Василиса пригрозила мелким паршивцам выпороть их, если ещё раз услышит подобное. Кажется, помогло. Но ненадолго.

Однажды Маша прибежала домой в слезах. Петькина ватага встретила её в лесу, куда она ходила за грибами, отобрали корзину, обзывались, даже платье порвали, вот, всхлипывала обиженная Маша, показывая разошедшийся по шву рукав. Василиса, сверкая глазами, рванула к двери; Фёдор с Полиной еле удержали её.

Василиса, конечно, напугает соседей каким-нибудь колдовством, но только ведь она опять скоро отбудет к себе, а им здесь ещё жить. И совсем портить отношения с односельчанами не стоит.

Василиса взяла с Фёдора обещание, что тот всё же поговорит с родителями обидчиков Маши, успокоила племянницу, подарив ей книжку о чудесах Подветренных островов, и сама решила успокоиться, отправившись к Ядвиге.

Старая подруга юности жила недалеко от деревни, на Медянском озере. Почему её так тянуло к одиночеству, Василиса так и не сумела понять, сколько ни расспрашивала. Ядвига всегда давала уклончивые ответы, мало что прояснявшие, и в конце концов Василиса отстала.

Странно, конечно, что молодая красивая баба уединилась на глухом лесном озере в домике на сваях и экспериментирует с приготовлением зелий и снадобий, но мало ли что. Она вот тоже не образец для подражания молодых девиц, соглашалась Василиса, хоть и закончила школу Велизария, получив Лонгир и место в сословии волшебников.

Ядвига у Велизария не доучилась и Лонгир не получила, поэтому не могла считаться настоящей волшебницей. На отношение Василисы к ней это, впрочем, никак не влияло, и они продолжали оставаться лучшими подругами. Василиса, когда приезжала навестить сестру с племянниками, неизменно находила время заглянуть и к Ядвиге, посидеть с ней пару часов или вечеров, отведать нового зелья.

Готовила Ядвига преотменно, отвары у неё получались лучшими в округе и на любой вкус – веселящие, успокаивающие, сонные, бодрящие, обезболивающие, приворотные и многие другие, включая – Василиса старалась об этом не думать – ядовитые.

В тот вечер, когда Василиса, вся ещё в гневе за нападение на Машу, зашла к Ядвиге, та с первого взгляда поняла, что подруга не в духе и тут же предложила ей успокаивающий бальзамчик. Потом поставила перед ней рюмку чего-то бодрящего, потом веселящего, и в итоге подружки провели весь вечер за дегустацией какого-то нового эликсира Ядвиги, настоянного на полыни и смородиновых почках.

Снадобья Ядвиги произвели своё обычное действие, и Василиса вернулась домой уже затемно – полностью успокоенная, умиротворенная и изрядно навеселе. Она оставила у двери посох, осторожно прошла в комнату, которую делила с Машей одну на двоих, и, стараясь не разбудить девочку, осторожно разделась и легла в кровать. Последнее, что с улыбкой подумала Василиса, засыпая: хорошо иметь такую подружку, как Ядвига. Когда ни придешь к ней, у неё всегда есть, что налить и выпить. И всегда она тебя выслушает, с чем бы ты ни пришла, и всегда сочувственно поохает и покивает головой.

* * *

Проснулась Василиса от сильных толчков. Она не сразу поняла, что это Маша пихает её в бок и что-то кричит паническим плачущим голосом.

Глаза отказывались открываться. Всё тело налилось непривычной тяжестью, в голове бродила и шумела какая-то муть. Василиса с огромным трудом поднялась и только тогда осознала, что происходит.

Дом горел. Горел со всех сторон, уже полыхала крыша и в щели между ставнями врывались языки пламени. Василиса в ужасе схватила Машу за руку и, с огромным трудом заставив себя встать, вытащила в переднюю горницу.

Дым уже наполнил всю комнату, и в темноте было сложно что-то разобрать. Уткнув Машу себе в подол, кашляя и вытирая слезящиеся глаза, Василиса увидела Фёдора, отчаянно выламывавшего плечом дверь. Дверь не поддавалась, кто-то заколотил её снаружи.

То же и со ставнями. Как ни пытался Фёдор их выбить руками и ногами, ставни не открывались. Их заперли здесь и подожгли дом намеренно, поняла Василиса. И судя по тому, с какой скоростью шёл огонь, дом обложили соломой и запалили со всех сторон. Сгорят они быстро.

– Тётя Вася, сделай что-нибудь! – плакала Маша, теребя её за руку. – Наколдуй, пожалуйста!

Пытаясь унять трясущиеся руки, Василиса напрягала всё своё внимание и волю, чтобы открыть дверь. У неё не получалось. «Почему? Почему не получается?! Почему не работает Лонгир?!» – бился у неё в голове вопрос, и она не находила ответа.

Она пробовала по-другому. Пыталась прорезать отверстие в стене и в ставнях, пыталась покрыть стены льдом, защитив их от огня. «Ну же, ну же! – бормотала она, сжимая до судорог кулаки и представляя себе водяную арку, пробитую в стене и ведущую прочь из полыхающего дома. – Ну же, давай, получись!» Не получалось ничего.

Плакала Маша, заходилась в крике малышка на руках у Полины. Отчаянно ругался и кричал Фёдор, не оставляя попыток выбить горящую дверь. Всё было напрасно.

Дым наполнил комнату так, что дышать стало невозможно, и Фёдор отвёл всех через сени в заднюю клеть, из которой наощупь спустились в подклеть. Маша уже не плакала; лишь с расширенными от ужаса глазами цеплялась за тёткин подол, стараясь не выпустить его в темноте. Даже Оленька на руках у Полины перестала кричать и только попискивала, надышавшись угарным газом.

Фёдор пробрался через мешки и лари к крохотному окошку, вырубленному для вентиляции, нащупал и выбил заслонку. Огонь ревел сверху и сзади, но здесь, в подклетное окошко пахнуло ночной свежестью и проглянул кусочек звездного неба.

– Маша, быстро! – крикнул Фёдор, протягивая руку. – Давай сюда!

Василиса мгновенно поняла зятя, и решительно пихнула племянницу к отцу.

– Давай, Маша! – Василиса торопливо помогла девочке перебраться через мешки. – Давай, вылезай.

Напуганная и растерянная Маша не успела толком ничего понять, а отец уже просовывал её в отверстие головой вперёд и помогал протиснуться наружу, обдирая руки и колени.

– Теперь Оля! – он протянул руки к жене. – Полина, быстро!

Полина, плача, мотала головой, прижимая девочку к груди. Она всё поняла.

– Полина, быстрее! – рявкнул Фёдор. – Девочки должны спастись!

– Я не могу! – плакала Полина, покрывая малышку поцелуями. – Я не могу! Федя, Васса, – она умоляюще смотрела на мужа с сестрой, – оставьте её со мной. Пожалуйста!

– Полина! – у Василисы разрывалось сердце, но она старалась говорить спокойно. – Полина, послушай меня. Фёдор прав, девочки должны спастись. Ты не можешь оставить здесь Оленьку, Полина; не обрекай её на такую смерть.

Василиса мягко вытянула девочку из рук рыдающей матери, поцеловала и передала отцу. Фёдор повернул малышку лицом вниз и осторожно просунул в лаз. Маша взяла сестрёнку на руки, неловко прижала к груди.

– Беги! – рявкнул Фёдор.

– Куда? – испуганно всхлипнула Маша, стоя на коленях и пытаясь пристроить малышку поудобнее.

Василиса выглянула в окошко, отстранив зятя.

– Маша! – заговорила она ласково и решительно одновременно. – Слушай меня внимательно, девочка. Сейчас спустишься по задам и выбирайся на Козий мост. Перейдёшь мост, и иди по Медянке до самого озера. Там домик на сваях, там Ядвига Михайловна, моя старая подруга. Расскажи ей, что случилось, она вас укроет.

– Я не хочу, – Маша опять заплакала. – Я не хочу без вас! Тетя Вася! Батя! Мама!!!

Василиса слышала за спиной надрывные рыдания сестры. Над головой загорелись перекрытия; огонь ревел, прорываясь уже в подклеть.

– Маша! – Василиса из последних сил пыталась не расплакаться и придать голосу строгости. – Ты старшая, ты должна спасти сестренку. Беги, девочка, беги быстрее. Иначе Кеша останется совсем один. Ты же не хочешь этого?!

Маша отчаянно замотала головой. Треснуло и обвалилось бревно, снаружи раздались истошные крики. Полина повалилась на колени, обхватив голову руками и тихо воя в пол.

– Беги, Маша! – крикнул Фёдор, оттолкнув Василису и приникнув к окошку. – Беги, девочка моя. Ради всего святого! Спасай сестру!

Маша всхлипнула, поднялась с колен, и, затравленно оглядевшись вокруг, устремилась под яблонями в конец огорода. Стараясь не оглядываться и не упасть, она добежала до ограды, пролезла в знакомую дыру, держа малышку на вытянутых руках, и, скользя босыми ногами по мокрой траве, побежала к Козьему мосту.

Поднявшись на холм, с которого шёл спуск к Медянке, Маша остановилась, переводя дух, и оглянулась. Родной дом был объят пламенем, а вокруг него бегали и толпились какие-то люди. Сквозь пелену слёз, застилавшую глаза, Маша узнала высокого и долговязого, как жердь, Клима Самокрута, отца Петьки с Заголихи. Самокрут, как всегда, был без шапки и возбужденно размахивал руками, то ли объясняя что-то, то ли командуя.

Ни у кого из собравшихся Маша не заметила ни вёдер с водой, ни ломов, ни лопат, ни топоров. Односельчане собрались не тушить дом. Они собрались его жечь.