Текст книги "Руны в глазах"

Глава 10

В кинохронике часто встречаются кадры сожженных деревень. От домов остались ряды печей, и порой сверху орёт худющая кошка. Она испугалась чужих и пожара, убежала, но потом пришла. Скорей всего людей в деревне убили, или они ушли навсегда. Кошка этого не понимает, зверь просто вернулся домой…

Так вот я не стану жаловаться и сидеть на остывших кирпичах. Когда-то давно у меня был дом в Московской области, и в нём жили мама, дедушка и бабушка. Тот дом всегда был рядом и поддерживал, когда я уехал учиться.

Я попал в мир магии, но тот дом всё равно со мной оставался как идея или смысл всего. Казалось естественным влюбляться и любить, строить отношения и мечтать о новом доме. Он уже почти есть, нужно просто когда-нибудь вернуться домой с войны. «Иду к тебе»…

Я вернулся ненадолго с войны и узнал – только не смейтесь – что дома не было. Катя от меня ушла. Да, она ушла воевать, но всё-таки она ушла, в том числе, и от меня. Я пережил ту потерю – на войне хорошо учишься себя преодолевать. Мне даже стало казаться, что дом это глупости и блажь, я перерос эту идею…

Но вот я снова вернулся с войны и узнал – только не смейтесь ещё раз – что дом у меня всё-таки был, ненадолго появился. Там тепло и уютно, дома меня любили и ждали любого. Но Олю застрелили на рынке…

Если зверю подсовывают конуру, это ловушка. К ней обязательно полагается цепь. Её трудно увидеть, просто приручённый зверь возвращается к человеческой ласке и к полной миске. Глупое создание само начинает искать всё новые цепи и счастливое урчит.

Мою цепь порвал враг, он разрушил мой дом, чтобы сделать меня несчастным. Я уяснил этот урок, у меня не будет больше дома, никогда не будет счастья.

«На свете счастья нет, но есть покой и воля». Пушкин А. С. На войне особенно хорошо понимаешь, как прав был великий поэт. Мне просто не нравится, когда меня делают несчастным.

Мне нет нужды себе льстить – да, я зверь. Мне забавно, что европейцы считают русских животными! Насчёт меня лично лучше бы им сильно заблуждаться… впрочем, меня никогда особенно не волновало мнение добычи.

Миску я сам себе наполню, а человечкам не советую тянуть ко мне ручки. При одном только виде моём европейцу следует немедля бежать со всех ног…

Хотя при виде уже поздно. Просто не надо со мной встречаться, обращать на себя моё внимание. Особенно в боевой обстановке. А хорошие какие руны «иду к тебе» – столько смыслов!

* * *

Острую боль я перенёс на ногах за один день, внешне только совсем не улыбался…

А что ещё делать?! Удариться в запой? Не пью. Застрелиться? И так война. И совсем я не бесчувственный! Просто очень сильный маг, по мне трудно судить о моих переживаниях.

Вот с каменным лицом выслушал я доклад Тимофея, молча кивнул и пошёл на полигон. Спокойно переоделся в танкистский комбинезон, залез в танк и вылезал лишь для приёма пищи. Заряжающие всегда нужны, а мне как раз не хотелось ни о чём думать.

Переночевал с экипажем по адресу расквартирования, и на утро осталась лишь тупая боль. Она не проходит и не утихает, похоже, придётся с ней жить. Свыкнусь, люди и не к такому привыкают.

Я даже возобновил чтение лекций. Одноногий, однорукий, одноглазый и обожжённый майор Востриков хорошо понимал мои страдания, выделил для них целый день, а на другой поставил меня в расписание.

В перерыве между парами Тимофей подошёл уточнить обстановку. Оля уже была женщиной клана, и её сынок принадлежит клану. Вместо Оли назначили моей Светке кормилицу, так пока, до моего решения она заодно кормит и Ваню тоже.

Не! Если я не хочу его видеть, малышу назначат другую семью и отдельную кормилицу…

– Считай, что усыновил я Ваню, – сказал я. – Пусть Светка станет ему старшей сестрой – из меня-то папаша фиговенький, всегда могут убить на войне. Света поможет парню в будущем, – я печально вздохнул. – А помощь Ване пригодится. Магических способностей я ещё не почувствовал, отклика духа не ощутил…

– Только от Вани не ощутил? – с тревогой спросил Тимофей.

– От обоих не чувствовал ничего нового, – ответил я раздражённо.

Лидер клана задумчиво кивнул и молвил:

– Я тоже ничего не чувствую. Сродство с тотемным духом не проявляется сразу после рождения. Самое раннее нужен год, но это редко. Чаще всего сродство формируется с двух до пяти, – он смущённо добавил. – Я откликнулся в шесть, это самое позднее. И, как видишь, сроки практически ничего не значат.

– Тогда есть ещё надежда! – воскликнул я. – Ребят проверяют знающие люди?

– Да, регулярно, – строго ответил Тимофей. – Но давай вернёмся к печальным нашим делам. Мы понимаем, что из-за гибели Оли тебе трудно возвращаться в ту квартиру, поэтому сняли другую. Другая девушка приготовит по твоему вкусу еду на вечер. И ей уже сшили три платья на твой выбор для выходов в ресторан.

Я тупо уставился на мужика, и он поспешно заговорил:

– Промахи учли! В Москве девушки под постоянной охраной, а как залетят, их так клан спрячет – никакая Европа не найдёт!

Взор мой стал ещё печальнее и тупее, Тимофей пояснил:

– Всё строго добровольно! Кроме охраны, обеспечиваются все условия – отдельное уютное жильё в Московском княжестве не менее двадцати пяти квадратных метров, питание, как у офицеров на фронте, и денежное довольствие пятьсот рублей в месяц. Всё это на срок беременности и грудного вскармливания или до окончания войны, – он посмотрел на удивлённого меня и медленно добавил для убедительности. – Ну, что быстрее закончится, война или молоко. Беременность и молоко важнее.

– А! – изобразил я понимание.

– Все расходы возьмёт на себя фонд! – проговорил Тимоша увереннее. – Девчата в очереди стоят, а тебе ведь почти без разницы, – он смутился. – Если хочешь, можешь выбирать по фотографиям, но это практически ничего не изменит. В смысле от перемены мест в очереди могут пострадать только организаторы.

Я задумался. Блин! Всё это похоже на феодальное право брачной ночи…

Но ведь клану польза, и добровольно всё-таки…

Наверное, те, кого трахали по феодальному праву первой ночи, тоже многие были бы согласны. Просто при мрачном феодализме никого не спрашивали…

Ладно, и без истории всё ясно. Как это ни назови, организованно и через фонд оно всяко лучше простого блин… э… чем раньше. Я перешёл к другому вопросу:

– А как вообще детские утренники? Нашли ребят со сродством с тотемом?

– Нашли, – отчего-то огорчённо ответил Тимофей. – Только их мамочки приняты условно! Пока ребёнок в урочище клана, получают от фонда по сто рублей в месяц, а о чём другом и речи не было. Женщины же в большинстве замужем при живых мужьях!

– А это тут причём? – не понял я. – Спрашиваю, ребят в клан набираем?

– А! – чему-то обрадовался Тимоша, аж дух перевёл. – Нормально взяли малышей, и ещё больше ждём. Детей родители отдают для «ознакомления» неохотно, но отказов ещё не встретили – думают и на другой день соглашаются. Оно и понятно во время войны. Безопасность гарантируют известный боярин и клан рысей. Пока ребёнок «знакомится» в урочище на всём готовом, родителям платят «помощь». Мамы думают, что кончится война, и заберут они деток, – Тимофей хмыкнул. – Угу, когда те попробуют, каково быть рысью.

– Прям трагедь, – сказал я печально.

* * *

Перемена закончилась, и продолжился учебный день. До полудня читал теорию, а обедал в первой очереди вместе с кланом рысей, за одним столиком с его лидером.

И прямо во время приёма пищи подходит дежурный сержант и говорит, что майор Востриков хочет меня видеть в своём кабинете. Я кивнул и продолжил поглощать пищу с той же скоростью.

Миновали уже времена, когда я подрывался по одному только зову всяких майоров. Как Антоша хочет меня видеть, так и перехочет. Или подождёт. А что дежурный сержант стоит и не уходит, так ему, может, просто нравится тут стоять и на меня молча смотреть. Попробовал бы этот щегол мне что-то вякнуть.

Закончив обед, я отнёс грязную посуду и направился из столовой. Сержант шёл, вроде бы, за мной, но и сам по себе. Он в приёмной майора Вострикова уселся за рабочий стол и сказал мне:

– Проходи.

Я вошёл в кабинет, проговорил:

– Здравия желаю, Антон, – и радостно воскликнул. – Привет, Дима!

Опер Дима Быстров сидел за столом в обычном своём сером костюме и сдержанно мне улыбался. Я присел, а Дмитрий сказал, что по-прежнему возглавляет отдел московского розыска по важным делам.

Убийство Оли являлось в принципе рядовым происшествием, однако Быстрова вызвали к руководству, лично вручили это дело, предупредили, что ход расследования на постоянном контроле, и посоветовали обратиться ко мне.

Я сильный маг, и у меня были к девушке чувства – посредством специальных кристаллов мне удастся попасть в её недавнее прошлое. Работа с кристаллами требует подготовки, и их запрещено выносить из служебных помещений. Быстров приехал за мной. Вот и майор Востриков не возражает, сам прочитает за меня лекции…

– Надо самому лично объяснить, что у тебя важные и срочные дела, – молвил Антон. – И кто-то же должен когда-нибудь рассказать офицерам о Центре!

По-моему, он и так не упускает ни одной возможности. Хотя это точно не мои вопросы, и Центр хороший.

– Мне нужно вызвать машину, – проговорил я. – Увы, это обязательно… – Антон здоровой рукой пододвинул ко мне аппарат. Я снял трубку и, накручивая номер, сказал. – Приедут быстро.

Я позвонил и принялся расспрашивать Димона о житье-бытье. Он в первый же день войны пошёл на призывной пункт добровольцем, но его под конвоем привели в управление.

Руководство сказало, что на войне намного больше толка от хорошо обученного юнца, а ему, опытному оперу Быстрову, хватит работы по профилю и в тылу. И правда ведь с началом войны убивать меньше не стали! Опер сам удивляется…

В кабинет постучали. Заглянул дежурный сержант и сказал, что с КПП сообщают – машина за капитаном Большовым приехала. Я и Дима встали, откозыряли майору Вострикову и пошли на первый этаж.

В вестибюле оделись и прошли по территории. Валера с автоматом ждал меня на КПП. Первым делом потребовал у Димы предъявить документы. Потом с ним вместе прошёл к его машине и там проверил документы у шофёра.

Я расположился в чёрном «москвиче» на заднем сиденье, впереди сидел настороженный Валера с автоматом и невозмутимый водитель, мы ехали за «москвичом» розыска.

У знакомого уже здания машина Димы свернула на парковку. Я вышел возле входа, и мой автомобиль сразу уехал. Немного подождал Диму, и мы вместе вошли внутрь.

Опер провёл меня на второй этаж в пустой пока кабинет. Я уселся на диванчике, а Быстров куда-то позвонил. Через пару минут без стука вошёл стройный и молодой ещё маг в полувоенном костюме, с чёрными волосами, чёрными строгими глазами и с чёрным кожаным портфелем.

– Женя Голубев, наш специалист по кристаллам, – представил его Дима. – Вы тут без меня пока разбирайтесь, а я пойду.

И вышел из кабинета. Я проводил его глазами, а Женя прошёл к столу, уселся на стул и открыл портфель, сказав мне:

– Работа с кристаллами вызывает зависимость, – он вынул из портфеля документ и пояснил. – Подпиши расписку, что предупреждён и никого не винишь.

– А если я не хочу? – полувопросительно сказал я.

Он положил расписку в портфель, встал, молвив:

– Посиди пока, сейчас Дима вернётся, – и сделал два шага к двери. – До свиданья.

– Да хочу я, хочу! – воскликнул я.

Женя с непроницаемым лицом вернулся к столу, опять вынул документ и ровным тоном сказал:

– Учти, это последняя попытка. Готов?

– К чему? – с интересом спросил я.

– Подойти к столу и расписаться, – сказал Женя.

– Готов, – решительно ответил я.

– Тогда не морочь мне голову, иди и расписывайся, – велел Евгений.

Я встал с дивана и подошёл к столу. Женя подождал, когда я поставлю подпись, убрал документ и вынул из портфеля продолговатый кристаллик.

– На, будешь в него смотреть, – подал он мне полупрозрачную штуку. – Иди на диван.

Я уселся, а Женя заговорил далее:

– Значит, ты будешь смотреть в кристалл и любоваться игрой света в камне…

– И сколько это продлится? – спросил я.

– Теоретически тебя прямо сейчас не держат. Когда решишь заканчивать, позвони по номеру «111», добавочный после гудка «1», – грустно молвил Женя. – А практически рабочий день заканчивается в шесть, пол шестого я приду сюда, отберу кристалл и выгоню тебя до завтра.

– Мне нужно вызвать машину, – осторожно заметил я.

– Ну, позвонишь, а ждать пойдёшь на улицу, – пожал плечами Женя. – Не это главное. Ты подсознательно станешь постигать структуру кристалла, а истинное пространство будет рассматривать тебя. Время от времени неизбежна потеря сознания, переходящая в непродолжительный сон – поэтому лучше диван не покидай. Двери туалета в коридоре почти напротив, замок можно без ключа закрыть изнутри. Пожалуйста, не забывай закрываться.

– И зачем это всё? – спросил я угрюмо.

– Мы называем этот период знакомством, – ответил Евгений. – На второй день ты лишишься чувств, а сознание твоё попадёт в важный момент твоего недавнего прошлого. Ничего ты изменить не сможешь, просто пересмотришь свою жизнь. За час забытья тренированное сознание может прожить до четырёх дней. Но тут нужно развивать навыки. Например, «перемотка» позволяет пропускать монотонные отрезки…

– Я спросил, чем оно может помочь! – раздражённо напомнил я.

– Все навыки тебе не понадобятся, – не заметив вопроса, продолжил он. – Хотя «перемотку» лучше всё-таки освоить. Главное, что твоё сознание сможет переходить на жизнь от другого лица. Ты сможешь просматривать чужие жизни. В первую очередь тех людей, кого любишь.

– Ага, – сказал я задумчиво. – Проживу я кусок жизни Оли, увижу её убийцу…

– Вряд ли она видела убийцу, – сухо сказал Евгений. – Ты просто проживёшь кусок её жизни до гибели, отдашь нам кристалл и пойдёшь по своим делам. Сознание другого мага, который посмотрит в твой кристалл, неминуемо повторит весь твой путь. Потому так высоко ценятся «чистые» кристаллы, а работать с использованными приходится специалистам.

– Ты такой специалист? – уточнил я.

– Да, я буду работать с твоим кристаллом, – сказал Женя, вставая из-за стола. – Ты приступай, а я пока займусь другими важными делами.

– Угу, – сказал я, проводив глазами его фигуру.

Встал, закрыл дверь и вернулся на диван. Взял кристаллик двумя пальцами и посмотрел на него. Что тут Женя выдумывал? Обычный кристалл…

* * *

Разбудил меня Женя ровно в половину шестого. Сначала отправил в туалет, а когда я вернулся умытый, сказал, что кристалл мой заперт в ящике стола, его я смогу получить завтра. Евгений позволил вызвать по телефону машину, вручил пропуск на завтра, на четырнадцать дня, и велел пока уматывать.

«Москвич» я дождался на крылечке у входа в управление. Приехали быстро. Сначала я назвал Валере свой основной московский адрес. Он никак на приказ не отреагировал, и едва я вышел у своих дверей, автомобиль уехал.

Все мне очень обрадовались, впрочем, проявляя обязательное сочувствие. Я поцеловал Миланью в щёчку и строго спросил, не испытывает ли госпиталь в чём-нибудь нужды. Она сказала, что всё и было неплохо, а теперь над ними взял шефство фонд «Детский праздник», так стало ещё лучше.

Меня накормили вкусным ужином, я повозился со Светкой и Ванькой, и снова вызвал машину. Из дома поехал в Центр и по пути думал, что столичная уголовка расположена неудачно – слишком много времени уходит на дорогу.

В Центре ужинать не стал, сразу пошёл к кабинету Вострикова. В сам кабинет не зашёл, просто маги, даже Виталик Логинов, и тотемные воины ждали меня в коридоре. Я всем пожелал доброго вечера и велел начинать жеребьёвку.

Костя Гаев сказал, что жребий уже провели, так в меня верили. Я поздравил вепря Василия с выигрышем, обсудил с ним руны и приступил к ритуалу…

И отчего вчера я о рунах не вспоминал, и никто мне не напомнил?! Во время ритуала нет боли, себя не чувствую, будто всё животное, тварное уходит, руны на стали рисует сам эфир. Как в бане побывал! Лучше, чем в трёх банях подряд!

Хотя это всё лирика, конечно. Отсмеявшись и сделав серьёзное лицо, я и лидер рысей Тимофей зашли в кабинет Антона. Дальше приёмной не пошли, нам понадобился телефон.

Новую девушку звали Полиной. Тимофей назвал мне адрес и номер телефона и позвонил предупредить, что я скоро приеду. А я позвонил и вызвал автомобиль. Через четверть часа дежурному с КПП позвонил Валера.

Я один оделся в вестибюле и прошёл к автомобилю. Назвал водителю адрес квартиры, в душе не волнуясь, где это находится. Однако шофёр хорошо знал город и повёз без лишних вопросов.

Минут через сорок остановились в довольно приличном районе у подъезда четырёхэтажного здания, и Валера сказал, что приехали. Я специально молча вышел, и машина сразу уехала.

Квартира нашлась на втором этаже. Я позвонил у двери, и мне открыла весьма симпатичная девушка в хорошеньком платье. Я даже через двери ощутил её страх и желание понравиться.

Снимая шинель и шапку, я сказал, что прям себе поверить не могу, но всё-таки рискну предположить, что её звать Поля. Девушка мило зарделась и ответила, что так оно и есть.

Я заметил, что это следует отпраздновать, разулся, надел тапки и прошёл в хорошо обставленную гостиную. Телефонный аппарат стоял на отдельной тумбочке под лампой с абажуром. Я снова позвонил и вызвал машину, положил трубку на рычаги и сказал Поле, чтоб собиралась в ресторан.

Вообще, она и оделась для ресторана, только явно на него не рассчитывала, так – самую малость питала робкую надежду…

Реально же Поля отчаянно надеялась произвести на меня хорошее впечатление. А для меня хороший случай выбесить Валеру с автоматом и всяких магических снобов в «Савёловском». И Поля мне действительно нравилась, хотелось сделать ей приятное.

Подъезжая к ресторану, я велел шофёру остановиться на парковке для гостей и подождать пару часиков. Прошли сначала в гардероб. В зале нас встречал мэтр и ошарашенные взгляды других посетителей.

Не! Привести в ресторан девочку не-мага один раз я ещё мог. Молодой, дурной, после фронта – может, на войне контузило. Но я ведь с улыбочкой на наглой морде веду за отдельный столик вторую девочку не-мага!

Это уже похоже на вызов устоям! Большов типа капитан и танкист и все неписаные, но, тем не менее, незыблемые правила вертит, как хочет – по часовой стрелке или против! Эти бояре временами такие скоты! Как иногда здорово быть московским боярином!

А если убрать философию, Поле очень понравилось. Она с удовольствием танцевала со мной вальсы и сказала официанту, что тоже примерно так готовит рыбу, но этого способа никак не поймёт, и не знает, у кого бы спросить рецепт.

Бедняга побледнел и ответил, что сию секунду спросит у шефа. Он убежал на кухню и тотчас вернулся сказать, что повар просто счастлив немедленно познакомиться с Полей. Я удивился, что только не делает её красота, и милостиво отпустил девушку поговорить полчасика.

В целом мы славно провели вечерок, и чёрный «москвич» привёз нас обратно к подъезду. Специально ничего Валере с автоматом не сказал, мы молча вышли из машины.

Валера лично ни в чём не виноват – никто в жизни не виноват – просто кто-то должен страдать на службе, когда другие ведут к себе красивых девушек. И по непреложным жизненным законам Поля, конечно, дала. Ну, я и так знал, что даст, но для самого себя на полном серьёзе за девушкой ухаживал. Чтоб у неё остались обо мне лучшие воспоминания, и чтоб не терять форму.

* * *

Утром после вкусного завтрака я вызвал машину. Ехал в Центр, равнодушно смотрел перед собой и в восемь утра отстранённо размышлял, во сколько же встаёт Валера с автоматом.

А может, он совсем не ложится, кемарит урывками? Всё равно хорошо устроился тыловой воин, и не жалко его ни капли. Он после недели моей охраны сможет хоть двое суток отсыпаться, а я поеду на фронт, так что нефиг ему тут!

В Центре успел заскочить к Антону предупредить, что я вторую половину дня снова в розыске и пошёл на политинформацию. Далее читал лекции по памяти, как прошлый раз. Всё равно лица слушателей новые…

Блин! Даже в не магической реальности на самом Бродвее один спектакль держится сотни вечеров! Может, и тут всё то же самое! А мне тем более жизни не хватит прочитать недельный теоретический курс всем танкистам Гардарики.

Скажете, можно издать в печатном виде? Так я всё в целом и без специальных деталей давно рассказал журналистам! И много офицеров читают газеты? Может, кто-то думает, что учебники они читают охотнее?!

Что-то показывать практически, нужен танк, а лучше несколько и в боевой обстановке, а я для полигона стал слишком умный…

Кстати, надо будет найти время покататься со своим экипажем, а то ж ребята меня с самой войны не видели. Для своих-то капитан и боярин сумеет сделать исключение.

А более-менее осмысленную и глубокую теорию офицеры могут получить лишь в академиях, куда московского боярина никакими пинками не загнать.

Однако, не смотря на всю видимую дурость, такая деятельность таки имела смысл. Во-первых, из-за начитанных моими офицерами часов Виталик Логинов может совершенно официально выбрать любой танковый батальон для стажировки.

Во-вторых, мы неплохо рекламируем свой батальон, применение в бою магии и особенно усиление тотемных бонусов. Антон Востриков доволен, но в принципе и хрен с ним. Важно, что мои ребята смогли сманить с собой кое-кого из привлечённых рекламой танкистов.

В-третьих, европеец прекрасно знает, что я в Москве живой и здоровый со всеми желающими делюсь опытом, как его удобнее истреблять. Это плохо влияет на европейские нервы и заставляет что-то об этом думать.

А, в-четвёртых, если меня в Москве нет, значит, я живой и здоровый на фронте истребляю европейца и набираюсь опыта. Это ещё хуже действует европейцам на нервы и вынуждает реагировать.

Повторюсь, что дурость полная, однако вон сколько от неё пользы! И я практически весь день занят чем-то на глазах стольких ответственных товарищей! Даже обедаю за столиком рысей с лидером клана.

Когда перешли к компоту, Тимофей сказал, что хан печенегов Керим внёс в фонд «Детский праздник» десять миллионов рублей, Мирзоев получил разрешение набирать в призывных пунктах ханства магов. Хан Керим с дедовским кривым мечом прибыл в Москву и спрашивает, когда мне удобно нанести руны.

– Пусть приезжает в любой день после ужина, – сказал я.

– Тогда ждём хана сегодня, – проговорил Тимофей. – Пожалуйста, постарайся не задерживаться.

– Угу, – молвил я и вернулся к компоту.

После обеда поднялся в кабинет Вострикова, дабы вызвать «москвич» и отправился к зданию уголовного розыска. Вышел у дверей, и машина сразу уехала.

Заранее вынимая пропуск, вошёл, предъявил на вахте документы и поднялся на второй этаж. Три минуты подождал у закрытой двери, и ровно в два подошёл Женя.

Мы поздоровались, он открыл кабинет и запустил меня внутрь. Я устроился на диване, а Женя выдал мне кристаллик и вышел. И вот тогда-то всё и началось…

То есть не началось, конечно, а продолжилось…

И совсем немного, самую чуточку…