Текст книги "Руны везде"

И не отлынивал – по семь ритуалов в день, после последнего меня аж трясло в ознобе. Зато за неделю нанёс руны на броню всем командирским машинам!

Завтрак, шагом марш в парк, далее обед, ещё четыре обряда, и отвалите все от меня! Загрызу! Или покусаю для начала.

Хорошо, когда тебя считают зверем – верят как родному. Особенно Тимоша. Мои рыси все стали мехводами, тотемным воинам в трансе за рычагами проще. Они легко переключают передачи.

Только даже среди них таких фанатиков, как покойный Лёша, нет, все сплошь мечтают стать наводчиками. Я часто вспоминаю убитых парней. Мне кажется, что они рядом, смотрят на меня. И чего-то от меня ждут.

Я знаю, чего они ждут – мы должны победить, чтоб их гибель не стала напрасной. И я, наверное, так же буду стоять и смотреть на живых…

Когда-нибудь. И это уже неважно, если ты военный. Ты выбрал профессию, выбрал долю…

А мир это магический, и я просто не представляю себя простым не-магом в мире магии. То есть я прикидывал в воображении судьбу черного посреди лютого расизма, или даже жизнь еврея в стране настоящего нацизма. Я бы боролся и погиб, там я просто должен бороться с такой тупостью!

Но если ты ущемлён не потому что, у тебя не та национальность, цвет кожи или другая такая же тупость – цвет кожи или разрез глаз я всегда считал глупостью…

Но нет никаких глупостей, здесь ущемлены природой, маги реально превосходят не-магов, они шире чувствуют реальный мир. Магам можно долго внушать, что они всё придумали, что им просто кажется, но если магия действительно может влиять на реальность, и маги смогут влиять – да это всё переворачивает!

И я просто не представляю себя не-магом в мире магии! Я должен бороться за свои права, но с кем воевать? Эти враги меня жалеют! Я даже представить себе не смогу, как магам меня жалко! И что я должен сделать, убить их за это?

Мне, моему «я» в новой жизни валятся знаки и символы, я добросовестно пытаюсь всё понять, и знаете, что мне всё больше кажется? Все эти руны, конечно, мудрость и наследие, их должен изучать образованный маг, но все они сбоку. Или с краю.

Главное, что истинное пространство от меня устало. Чтоб я чего-нибудь не вытворил в своей реальности, выбросило меня в мир магии. Мне нужна борьба, так, пожалуйста – на тебе большую войну с самым страшным врагом. Ты маг и боярин! На самом верху! Сражайся за Родину и отстань на какое-то время, не лезь с дурацкими вопросами! Этого врага не нужно понимать или жалеть, как учили тебя в школе, он хочет тебя уничтожить – не надо думать, просто убивай…

Тем более что это очень непросто, враг реально страшный и хитрый, скорее он тебя убьёт. Ну, это в любом случае когда-нибудь случится, не нужно себе льстить – я точно не стану победителем Европы.

Своей гибелью я могу только склонить победу к нам, сирым и глупым азиатам. И пусть, на большой войне все солдаты смертники, и я просто не успею достать эфир своими вопросами. Хотя и откладываю некоторые соображения на потом…

И кстати о войне, через неделю возни с техникой…

Да, чтоб мне было пусто! Я целую неделю с половиной батальона ошивался в прифронтовой полосе! А малыш Костик Гаев воевал со второй половинкой на самом краешке.

Моя глупость, сам всё понимаю, но отчего-то чувствую себя в ответе за этого мальчишку. У него свои воззрения на благородство и магию, во многом отличные от моих. Возвышеннее, чище…

Я считаю себя человеком приземлённым, даже циничным – убью врага голыми руками, а то и клыки воткну в гада, зверюга такая. Потому и должен быть где-то правильный Костя. Тоже сильный маг и боярин, в которого я верю – кто-то точно выше этого всего! Вот же Костик есть!

Встретил его в землянке уже на фронте, обнял. Убедился, что живой, и что моя новая подлость не случилась, живой парнишка. Вывез лишнюю неделю войны…

Хотя для офицера Гаева нет у войны лишних недель, для него существуют лишь приказы. Сказано начальством – воевать тут и до смерти, он и будет воевать. И его части сначала атаковали, да с моим проявлением моего интереса к фронту, немец забеспокоился – приходится отражать контратаки с танками.

А немец тот ещё затейник даже без магии, и танкисты его дело хорошо знают. Хотя Костя лично и отмечает у врага сильных магов. Точно ждут чьё-то появление, так Костя предложил мне угадать – кого они ждут.

– Наверно, меня поджидают, – сказал я легким тоном. – Но это неважно. Ведь я пришёл.

– Да, – ответил Костя с лёгкой обидой. – Ты опять пришёл и знаешь всё лучше всех.

– Не дуйся, братишка, – молвил я. – Всё будет как всегда – мы просто убьём европейцев.

– Вот ты не понимаешь, что тут дело в масштабах! – воскликнул он.

– Плевать на масштабы, – проговорил я участливо. – Главное, что мы будем убивать врагов. Как всегда.

– Кто на что учился, – проворчал Костя.

– Грустное у тебя настроение, – заметил я.

– Ага, убивать врагов! – передразнил меня Костя. – А европеец тоже жить сука хочет! И дерётся!

– Ну, мы же хорошо учились, – сказал я. – Прикажи крепкого чаю и давай карты, посмотрим на местности, как тут кто-то жить хочет.

– Угу, – кивнул он и перешёл к деловой суете.

* * *

Сержант принёс стаканы горячего коричневого чаю, сахару в картонной коробке, тарелку галет и банку вишнёвого джема, а Костик подробно рассказывал о житье-бытье.

Более-менее обрисовал ситуацию на линии противостояния, когда пришёл Паша Зимин. Костя с другом душевно поздоровался, но повторяться не стал, и вообще отодвинул лирику на потом, продолжил рассказывать о местности и новых европейских приёмах.

Если всё сложить, танкисты Кости в роли пехоты помогали нашим частям. Получалось у них всё плавно и постепенно, ведь никто не требовал прорвать тут фронт – они просто давили, как во многих местах.

То есть наши планомерно наступали, а немец присылал резервы и сдерживал натиск. Шла обычная война. Но вот получил Костя выпуск «Московского еженедельника» на немецком языке и прочитал, что я прибыл сюда с войсками и смелыми замыслами.

Костя тоже думает, что враг на эту газету подписан, и эти предположения подтверждают вражеские маневры. С недавних пор европейскую оборону дополнили немецкими штурмовыми орудиями. И мне должно быть очень интересно – появились самоходки на основе четвёртого «панциря».

Принцип тот же, за счёт того, что вращающуюся башню заменили на боевую рубку, увеличили длину орудия. Четвёртые штуги опасны «рысям» с тысячи метров. То есть их снаряды могут уже на такой дистанции пробить русские танки в лоб при идеальных условиях.

Как раньше, стараются подпустить ближе, поймать в борт, но замечена и новая тактика. До десятка четвёртых штугов ловят одну «рысь». Первое время такие ловушки показывали высокие результаты.

Но нас ведь предупредили, а внезапность тут главное. Сейчас оно уже почти не работает. Мечта русской разведки – засечь скопление немецких штурмовых орудий, чтоб по нему отработали калибры полевых гаубиц. 122-мм в крышу и конец самоходке, часто с экипажем. А ведь сейчас запросто можно попасть и под град 150-мм снарядов.

Однако же не просто так я сюда заглянул, ещё и в газете написали, Костя уверен, что готовится прорыв. Немец тоже читает русскую прессу, особенно на своём языке, и европеец хороший вояка. Ждёт вражина мощный удар и готовит встречные танковые атаки из глубины.

Я с ним печально согласился, и донёс основную идею. Мы тут не для внезапных прорывов, а чтобы демонстративно столкнуться лоб в лоб с танками немца.

Если получится проникнуть на территорию врага, очень хорошо, однако нашему командованию неважно, где танки будут друг друга жечь. Нельзя исключать и того, что мы опять отойдём и будем драться поблизости от этого места.

Главное для наших командиров – устроить подвижную бузу. Чем больше сил будут топтаться с обеих сторон – тем лучше. Фронт выбрали потому, что местность подходящая. Ну и Костик уже на месте – его оно тоже прямо касается.

То есть его половинка батальона не в Москву поедет отдыхать, а уже завтра с утра пойдёт принимать танки и поедет воевать. К нам в усиление или куда скажут генералы.

А мы на танках усилим нажим на оборону, прорвём и полезем вперёд создавать немцу угрозы. Попадём, конечно, под удары вразрез, будем реагировать – встречать врага или маневрировать. Недельку должны просуществовать, как боевая единица, а там и другие батальоны подойдут. Нас спасать или мстить, это уже просто солдатская судьба.

Костик и Паша покивали, боярин Гаев сказал, что всё понял и предложил мне до утра отрубиться, у него места в землянке хватит. На это Павлик Зимин возразил, что не для того мы приехали и напомнил о вечернем магическом обряде.

Косте стало сразу интересно, и мы втроём оделись и отправились к временной стоянке моих танков. Договаривались же с парнями. Ребята реально считают мои руны неким талисманом, не хотелось их разочаровывать перед боем. Потом уже отведут меня куда-нибудь спать до приказа…

Глава 3

Первая у всякой порядочной войны проблема – никак не дождаться её начала. Как я ждал ещё год назад, когда уже Европа нападёт! Наверное, никто так этого не ждал и в самой Европе! Я даже чувствую себя виноватым, что она всё-таки напала!

Но закончилась весна, хорошо потеплело, напала она на Гардарику, и я, как порядочный, вместе с Корпусом поехал воевать. И что мы видим на самой войне? Опять подождите начала реальных боевых действий.

Не! Понятно, что в тебя стреляют, и ты стреляешь в ответ, кругом просто ужас, что творится – земля дыбом, небо в овчинку и сплошной грохот. Как бы ничего хорошего в реальных боях нет, но занимают они всего около десятины времени, всё остальное манёвры. Остался живой и опять ждёшь, когда уже начнётся!

Так и год спустя в начале календарной весны проснулся я в землянке. Сам проснулся, опять никому не нужен. Ну и ладно, война войной, а распорядок дня без изменений.

Магов поблизости не ощущалось и я, не отвлекая военных, занялся утренними делами. Полную невидимость настороженным людям устраивать не стал, у меня бы сил надолго не хватило, просто на меня не обращали внимания.

Когда после разминки по пояс голый у землянки обтирался снегом, пришёл боец персонально за мной. Тонкий слух рыси доложил, и я чувствовал его настрой, сосредоточился на парнишке. Спросил он меня у пехотных офицеров, официальных хозяев жилища.

Я оделся и прошёл в помещение.

– А вот же он! – воскликнул старший лейтенант Коля Скакунов. – Артём, тут за тобой боец.

Парень ко мне обернулся и чётко доложил:

– Капитана Большова зовёт майор Дёмин.

– Я ещё не завтракал, – возразил я.

– Иди к майору, – сказал Коля. – Даст тебе что-нибудь поесть. Чай не зверь.

– Ну, веди тогда, – проговорил я посыльному.

Парень повернулся и пошёл на выход. Я отправился за ним по прифронтовой полосе. Уже светало, проснулась война, с обеих сторон загрохотали пушки. Пришли снова к землянке, на страже стояли ребята с дисковыми автоматами.

Пацан обо мне доложил часовым. Один автоматчик зашёл внутрь и сразу вышел, сказав:

– Капитан, заходи.

Я проник через дверцу в явно секретарского вида помещение. Молоденький сержант из-за стола в ответ на мой вопросительный взгляд сказал:

– Дальше.

Я прошёл и открыл другую дверь. Вошёл в просторную комнату с низким бревенчатым потолком. Проговорил:

– Здравия желаю, – приложив пальцы к виску склонённой головы.

Большую часть комнаты занимал стол, а на нём лежала подробная карта. У стола стоял Дёмин с указкой и задумчивые Костя Гаев и Паша Зимин.

Офицеры мне козырнули, Дёмин молвил:

– И тебе того же.

А Паша сказал:

– Ну, Тёма всё это уже видел. Давай главное, майор.

– Точно видел? – спросил Дёмин. – Посмотри ещё.

Я уставился на карту. Практически всё то же самое я вчера считал в землянке Кости Гаева. Во многом военные сведения должны дублироваться. Тут только добавилось изображений от соседей Кости, и карта отображала войну с другого уровня. Майор не говорит просто так, каждое его слово – приказ нижестоящим. Я добросовестно разглядывал большую карту. Всё-таки хорошо быть магом и боевым офицером – данные считывались быстро…

Пока я любовался картой, стукнули в дверь, и вошёл давешний молоденький сержант с подносом, на котором стояли стаканы крепкого чаю. Он шустро подал всем чай, вышел и снова зашёл, только на подносе расположилось блюдо с бутербродами. На аккуратно порезанный хлеб навалили ломти копчёной колбасы. Боец к первому подошёл ко мне.

Я взял с тарелки самый аппетитный на вид кусок и кивком его поблагодарил. Он поставил блюдо на карту – прямо на наше расположение – и вышел. Впрочем, вряд ли сержант разбирался, он поставил тарелку просто возле меня.

Я протянул тарелку Косте и Паше. Дёмин проворчал:

– Дай сюда. Я тоже ещё не евший… – и забрал блюдо к себе. Поставил где-то на вражеской территории.

Мы вдумчиво жевали бутерброды, запивая крепким чаем. Надо же, комполка призвал нас до завтрака! Видимо, дело предстоит серьёзное. Дёмин пережевал очередной кусок, хлебнул из стакана и молвил:

– Тёму решено запустить первым. Кем решено, не ваше дело, просто знайте, что я не возражал. Итак, после обеда батальон Артёма должен прорвать фронт.

– Вот дела! – воскликнул Костя. – Столько времени не прорывали, а тут Артём!

– Да, чудеса, – кивнул майор. – Но они просто объясняются, – он юмористически посмотрел на сурового Пашу и перевёл взгляд на Костю. – Вот ты прямо сейчас сядешь в танк и поедешь в усиление обычной атаки.

– Слушаю! – вытянулся в струнку боярин Гаев.

– Ну и побежал, – буднично сказал майор.

Капитан Гаев бодрым шагом вышел из помещения. Я проводил его глазами, открыл рот и посмотрел на Дёмина.

– Гаев ещё вчера получил технику, – проговорил майор. – Так что он в курсе, что всё не просто так.

Но даже если ты боярин и друг хрен пойми кого, ты всё равно маленький офицер и подчинённый, майор мне сказал:

– А ты за ними. Пойдёте после обеда!

– Поесть дадите? – буркнул я исподлобья.

– Конечно-конечно! – широко улыбнулся Дёмин.

– Ну ладно, – взял я с тарелки новый бутерброд. – Тогда трынди дальше.

– Чего тебе? – растеряно переспросил майор.

– Излагай теорию, – подсказал Паша. – Один пень боярину до обеда нечего делать.

Дёмин растерянно посмотрел на меня.

– Да проще всё, майор, – ухмыльнулся я. – Ты забыл поставить нам задачи.

– А! – воскликнул Дёмин. – Вы после обеда должны навалиться на врага, прорвать фронт и в ночь пройти по его территории, чтобы создать угрозы!

– Пообедать успеем? – спросил я серьёзно.

– Сказано же – «После обеда», – сурово молвил майор. – Успеете нажраться!

– А чего тогда вызвал до завтрака? – удивился я, закусив четвёртый кусок хлеба с колбасой.

– Ты же друг Кости? – уточнил Дёмин. – Вот чтоб знал, какой оно ценой. И учти, что поддержат Костю мои батальоны. Все до единого. Тоже прям сейчас пойду, хоть я тебе и не друг…

– А Ваня Котов где?! – всполошился я.

– Точно не друг, – сказал майор. – А Ваня пойдёт с тобой к врагу… – он вздохнул или охнул и едко проговорил. – Ну, пошли все по боевым частям! – Андрей Дёмин извиняющимся тоном проговорил нам в спины. – Мне тоже надо посидеть перед дальней дорожкой…

* * *

Дальше ничего интересного. Всегда забавлял вопрос, на что же тратят время командиры? А его всегда есть, на что потратить. Всегда ж не уверен…

Обошли с вепрем Ваней машины своего батальона, тут нарисовался Иван Котов. Очень рад видеть и почему я сразу к нему не пришёл? И очень вовремя я с тотемным кабаном, а то у него тотемные только рыси близнецы, Миша и волк Вася, а прочувствовать танки некому.

Обнял я братишку, насмотрелся на его весёлое лицо и пошли мы к его машинам. Ну, двигатели не снимали и серьёзных работ не устраивали, вепрь говорил только о ходовой, пушках, да каких поломок нужно ждать в ближайшее время. Ваня Котов мрачнел, а я лишний раз убеждался, какая отдача даже от одного кабана в батальоне. А у меня их, слава всем богам, аж шестеро, да пятеро у Кости Гаева!

И ни одного больше не отдам даже Ване Котову – парни не мои, а боярина Алексея Плохих, он за каждого кому угодно порвёт зубами глотку. На том и стоим. Иначе, кому нужны даже очень сильные маги?

Получил Ваня на время моих рысей, только потому, что учился с ними и со мной в Корпусе, и хватит. Не станет Вани, не будет у батальона рысей, сразу отзову. И каждый боец это отчётливо понимает. Берегут Ваню.

Ну, что ещё я могу сделать для него на войне? Обо мне бы кто так беспокоился! Покормили обедом славно – спасибо Родине и народу – и полез я в это железо. Дождался команды по рации, поехали на предварительную позицию, и по зелёной ракете я сказал мехводу Ване:

– Вперёд, – и скомандовал беру Стёпе. – Фугасный, а наводчику Ильюше. – Цель – окопы. Как всегда…

* * *

Вторая у всякой порядочной войны проблема – когда уже всё это закончится! Нанёс я руны на броню, отчётливо чувствую командиров. Зашибись! А что командиры почувствуют все враждебные взгляды через прицелы и что они просто увидят все снаряды, которые летят в них, чтобы их убить, я мог предположить?

Хоть в прицел не смотри! Но я же сам хотел вывести войну на другой, магический уровень! Вот и кушайте, не хнычьте. Оно вот так в реальности, просто люди всего этого не видят. А ты сука маг, чувствуешь, как они пугаются, для них оно тоже необычно!

Ничего ж хорошего, когда тебя хотят убить! И стреляют из пушек – натурально летят снаряды. Само собой я сразу озверел и отметил как-то отстранённо, что маги почувствовали моё зверство.

Отлично понимаю, что моя способность обо всём отвлечённо думать – плохой психический симптом и мешает мне в жизни. Но тут она проявилась очень вовремя. Сам себе испытатель!

Сразу нащупал «ручку громкости», то есть степень, с которой я обменивался эмоциями. Интересно, что задавалась громкость настроения лишь одним регулятором – «громкость» парней убавлялась, но и сам им тогда не заорёшь.

Настройку я для проверки повертел и оставил, как стояла «по умолчанию». Нормально стояла, и не имеет права командир отгораживаться в бою от подчинённых.

Надо разбираться дальше. Тем более парни смогли совладать с первоначальным страхом, почувствовали и разделили моё зверство, деловито усилили рысье подавление.

Общий уровень страстей улёгся, и я смог отличить эмоции своего экипажа. Мои парни ведь все тотемные и с недавних пор даже слабые маги. Тут же отметил новую функцию – я могу сосредоточиться на отдельных голосах. Общий хор мне нужен лишь затем, чтобы их услышать.

И в этом деле важное значение имела-таки дистанция, свой экипаж я ощутил первым и наиболее отчётливо. Ребята дружно по-своему озверели, и я усилил волка и медведя, а себя усиливаю сразу, как впадаю в тотемное состояние.

Следующим этапом я понял, что парни все чувствуют примерно, что и я. Мои способности должны найтись у всех. Тут по идее сказывается сила магов…

А это довольно опасная штука! Эмоции бывают разные: растерянность, даже паника. Значит, ещё больше ответственности на мне – я сам должен всё контролировать и не испугаться. Да и что я тут сгущаю – мои танкисты сами кого угодно проконтролируют. Кого я собрался учить не бояться?

На большее к сожалению руны не способны, только эмоции, никаких мыслей. Телепатия всё так же недоступна, и не хочу я слышать ещё и мысли ребят. Своих хватает.

Вот на этой деловой ноте я окончательно успокоился и обратил, наконец, внимание на рацию – меня вызывала пехота. Я щёлкнул тумблером и услышал:

– Алё! Спишь, броня?! Я лейтенант Самоваров. Ты меня тут поддерживаешь!

– Приятно познакомиться, лейтенант, – ответил я и спросил. – Опять не туда едем?

– Нормально едешь, – отозвалась пехота. – Я тебя разбудил для проверки связи.

– Ну, зови, если что, – сказал я благодушно.

Я даже слегка сам себе заулыбался – что значит, длительный перерыв. Вернулся привычный уют, всё хорошо, я в танке и воюю. Отделение поддерживает пехотную атаку, обычная любимая работа.

Бер Стёпа, как автомат подаёт снаряды, волк Илья регулярно стреляет, вепрь Ваня оценивает местность и выбирает маршрут. А я на связи и зорко осматриваю поле боя, чтобы заранее обнаружить угрозы, назначить цели и сказать вовремя:

– Дорожка.

Самоваров иногда выходит на связь, просит пострелять куда-нибудь. Пехоте под пулями всегда виднее, хотя я и сам стараюсь почувствовать очаги сопротивления.

* * *

Подбитые наши танки ещё не встречались, никого мы не догнали, поддерживали атаку немного сбоку. Если сравнить оборону врага с жилистой тушей, первый слой мало проткнуть. Удар клинком – это только рана. Такие раны врагу наносятся повсеместно.

Для прорыва к важным органам нужно ударить несколько раз в одно место, ещё и «покачать» клинок, то есть атаковать ту же оборону во фланг, расширить прорыв. Оборона врага ведь не учебная туша, европейцу никто не запрещал стрелять отовсюду.

Вот чтоб ему стало некогда, мы наносим вспомогательный в данный момент удар. Ну, враг должен подумать, что это мы так поддерживаем действия на главном направлении.

Там батальон Кости Гаева и полк Дёмина, а мои танки и батальон Вани Котова им изо всех сил помогают. Его присутствие я тоже почувствовал, хоть он и не-маг. На его машину ведь нанесли руны «вижу всё», и я просто за него немного беспокоюсь.

Самому смешно – нашёл за кого переживать. Да он и его парни из таких замесов практически не вылезают. Ощущается их уровень и деловитое спокойствие…

Из его танкистов приветливо рыкнули в сознании только рыжие близнецы и Миша, почуяли собратьев и тоже в трансе. Большинство Ваниных парней не-маги или слабые маги из пополнения. Магов я чувствую отчётливее, но вот ведь штука – оказывается, могу ощутить и настроение «обычных» людей.

Но на них нужно отдельно сосредоточиться, зато общий настрой подразделения Вани практически не отличим от его отношения. Всё, как всегда, ничего нового. Это просто их работа на войне.

Для меня же самое главное – за правый фланг мог не беспокоиться. Скорее капитан Котов должен волноваться за этих «москвичей». Хотя он сам московский.

Ну, тем более нельзя его разочаровать, дело мы делали серьёзное и отнеслись со всей ответственностью. За два часа вдумчивого наступления среди танков потерь не случилось.

«Свои» танки впереди я почувствовал раньше, чем увидел, но и когда увидел, ни капли не обрадовался – вокруг ещё много очень злых и хорошо вооружённых немцев.

Немного переключился, когда вышел на связь Дёмин. Он сказал:

– Тёма! Слышишь?

– Так точно, – сказал я.

– Очень хорошо, – проговорил майор. – Сейчас все вместе доделываем по фронту прорыв, и едем в тыл европейца. Поздравляю, приказом фронта теперь ты командуешь полком.

– Тогда докладывай о потерях, – велел я.

– Потеряно более половины машин, – сказал он спокойно. – Твой Костя Гаев тоже пешком, но живой. Ребят скоро снарядят и отправят нас поддерживать. А пока у тебя четыре батальона.

– Приказ фронта, говоришь, – хмыкнул я. – Ладно. Только одного полка мне мало. Я так и быть старший, командую всеми и первым полком из двух своих батальонов, а ты командуй своими парнями.

– С каких пор Ваня Котов стал твой? – искренне удивился Андрей Дёмин.

– Отставить разговорчики! – повысил я голос.

– Слушаю, – покладисто проговорил майор.

– Вот и славно, – сказал я. – Мне ехать к немцу первым, а ты тут займись ближними тылами и вражеской артиллерией. Встретимся позже. А прямо сейчас поехали доделывать прорыв.

– Так точно, – ответил Дёмин.

* * *

Через сорок минут ответственной работы увидел в прицел бегущих в заснеженное поле европейцев. Эти нелепые одетые в серые шинели фигурки! Они чуть раньше целили из грозного оружия, а теперь бегут!

Правда, бегут они к другому оружию, чтобы снова в нас целиться, потому открываю им вдогон огонь из пулемёта на крыше вдобавок к очередям курсового вепря Вани. От танка ещё можно убежать, но от его пулемётов удрать сложнее…

На рации замигал сигнал вызова. Я щёлкнул пехотным рычажком.

– Ну, хватит уже стрелять, – проговорил лейтенант Самоваров. – По плану вы должны постоять спокойно, а мы забраться на танки. Чтоб вы подвезли нас дальше.

Я перешёл на общую волну и скомандовал:

– Отбой стрельбе. Принимаем десант.

Танки замерли, пехотинцы полезли на броню. Силы нашей первоначальной поддержки. В конце прорыва мы забираем этих парней, а моя экспериментальная пехота пока в тылу, у неё первая задача – охрана грузовиков снабжения. Переключаюсь на рацию лейтенанта Самоварова:

– Кстати, дружище, у нас всего на полк одна пехотная рота?

– Не одна, – ответил он. – Просто я самый старший офицер в полку остался в строю, – он усмехнулся. – Да ты не переживай, пехотный батальон у тебя есть. Больше психов просто не довезёшь на своих коробочках.

– Хорошо, старина, – проговорил я. – Все уселись?

– Ага, поехали, – сказал он.

Я включил общую волну и проговорил:

– Поехали вперёд. Рации только на приём, едем за командирами, – выключил рацию и сказал вепрю Ване. – Двигаем.

Танк тут же тронулся, плавно набирая скорость. За мной выстраивались в колонну сотня машин. И мне ими командовать. Я положил поближе флажки. Неохота выглядывать из люка. А кое-кто прямо сейчас мёрзнет на броне!

Светлого времени оставалось часа полтора, да полчаса сумерек, когда ещё видно впереди идущую машину. Вот из этих соображений я и наметил ближайшую цель – небольшой посёлок близ дорожной развилки.

На окраинах повёл колонну севернее посёлка в охват. Вылез из люка, флажками скомандовал танкам поворачивать к деревне и разворачиваться в цепь. Пехотные бойцы смотрели на меня, как на психа!

Не, без радиомолчания в радиусе десяти километров по рёву дизелей ещё кому-то неясно, что приехало много танков? В селе даже псам понятно, что оно чего-то значит – не слышно собачьего лая. Но воинские наставления не объехать даже боярину – перед атакой населённого пункта рации должны молчать.

Значит, указал я флажками направление и в полный голос ору:

– Тут лейтенант Самоваров?

– Да куды б я девался? – ответил мне ближайший парень в овчинном полушубке и шапке.

Румяное лицо молодое, синие глаза смеются, только широкие усы отрастил, чтоб прибавить себе солидности, а так не больше двадцати пяти лет.

– Тебя как звать? – уточнил я.

– Да как захочешь, – пожал тот плечами. – Ты ради этого вылез?

Не любит парень танкистов, но это для меня ещё не самый страшный грех. Говорю ему официально:

– Приказываю твоему отделению спешиться и атаковать населённый пункт.

– Слушаю, – сказал он и крикнул. – Пошли, парни!

Бойцы спрыгнули с танка в снег, а он снял с пояса ракетницу, зарядил и пустил в небо зелёную ракету. В деревне истошно завыла собака. А лейтенант зарядил новую ракету и пустил в небо красную под уклоном в сторону села. Одинокий пёсий вой подхватили другие собачки. Ну вот, теперь всё стало ясно каждой псине.

В сторону села от линии танков пошли цепи пехотинцев. Самоваров оглянулся ко мне:

– А для тебя у меня зелёная ракета. Как увидишь, деревня захвачена. Вас ждать?

– Не, в танках пока переночуем, – сказал я. – Зови по рации, если что.

– Как скажешь, – ответил лейтенант, что-то буркнул бойцу с рацией за плечами и они пошли догонять своих.

Примерно, через час из центра посёлка в небо стартовала зелёная ракета. Машины к тому времени включили фары. Я флажками скомандовал идти за собой и приказал Ване поворачивать на прежний курс. Прошли танки колонной вдоль села.

Скрылись мы из виду любопытных местных, и на опушке леса я велел остановку. Флажками позвал командиров и приказал прятаться в лесу. Тут мы останемся до утра. Парни понятливо откозыряли и вернулись к машинам. Через четверть часа батальоны встали в засаду.

Первые угрозы врагу создали, теперь можно погрызть сухпай и спать, сидя по боевым местам. Война фигня когда манёвры, а сидеть на попах ровно – тоже манёвр.

Какие, вроде бы, мы создали угрозы? Вообще-то, сам прорыв фронта – это даже не угроза, а кошмар ужасный. Но неприятель к такому за зиму привык, реагирует вяленько. Потому тут вдобавок захватили село, и очень много танков прошлось вдоль посёлка в направлении куда-то в глубину.

По-хорошему, к нам сейчас должна мчаться колонна «панцирей», потому и поставил я танки в засаду. Однако европеец уже хорошо знает, что мы в такой ситуации от него ждём, и мы ж не совсем психи ночами шастать по дорогам!

Вот он просто обязан предупредить всю округу об опасности, дороги сами пустеют – мы как бы и не причём. И с завтрашнего утра немец начнёт нас искать с воздуха, то есть активизируется в небе, что от нас и требуется. Его над нами будут ждать наши истребители.

И вообще, приказано создавать угрозы? А как их создавать, если тебя не видно?! Не! До утра будем спать в засаде, ночью приличные люди не воюют и на танках не ездят…