Текст книги "Руны везде"

Глава 4

До утра не тревожили, проснулся сам в командирском кресле. Дальше обязательные утренние процедуры, вепрь Ваня на компактной керосинке сварил экипажу кофе.

После завтрака снова полез в танк поближе к рации. Сам я выходить в эфир не планировал, ждал сообщений. Заранее щёлкнул крайним справа тумблером и опять будто уснул.

И не нужно так возмущаться! Никакого тут нет вредительства или предательства! Да, прорыв обороны стоил очень много средств и занял значительное время, а кто-то даже погиб или ранен, и по идее нужно срочно что-то делать.

А я практически сплю и спокойно говорю, что даже по Дерибасовской гуляют постепенно, не то что по европейским тылам. В прошлом ещё году поскакал бы я всех подряд убивать, но тогда мне доверяли только танковую пушку, а через некоторое время всего один танк целиком.

Сидел я в танке и мечтал о грандиозных ударах, думал, как бы отличиться! Но тогда я был младшим лейтенантом, мозги ещё не выросли, а теперь я целый капитан и думаю только, как бы от подвигов откосить или хотя бы их отсрочить.

Непонятно? Но это же так просто! О чём ещё думать офицеру в минуты затишья, как не о том, что на войне минут этих выпадает крайне мало, и ещё о своём росте в чинах.

Да, я боярин и миллионер, но ведь всё это и так моё, положение и богатство я тупо унаследовал, а на войну поехал лично. На войне дают звания, и мне хочется получить побольше – это ведь мне самому, а не боярину и миллионеру. Много мне не дадут…

И не потому что я плохо воюю! Все с какой-то радости решили, что чины получают самые инициативные и бесстрашные. Ау! К чинам представляют начальники, так давайте их спросим – нужны им инициативные?

Они отлично понимают, что на войне нет правильных решений. Им за глаза хватает собственной дурости, зачем, спрашивается, ещё и чья-то? Сколько раз меня внимательно выслушивали потому, что боярин, и очень убедительно просили делать строго по приказу. А не был бы боярин, велели б заткнуться.

Эх! «Капитан, никогда ты не будешь майором»! (с). Просто майор – звание начальника дивизии, и чтоб его получить, нужно послужить командиром полка в чьём-нибудь подчинении, не создавая ему проблем. Командую я сдвоенным батальоном, своим и старлея Петя Рокотова на практике. Это всё практически полк, но сколько уже я посылал на хрен Виталика, непосредственного своего начальника?

А ведь потом он оказывался прав! То есть он и был прав, я понимал это с досадной задержкой и успевал его послать. И ни разу ведь не извинился хамло боярское!

Не положено нам боярам извиняться, но ведь и мы должны развиваться в лучшую сторону! Потому отныне ни шагу в сторону от приказа. Сказано создавать врагу угрозы, вот и будем создавать. А нападает немец пусть сам, и так мороки с ним не оберёшься…

И на этой мысли ожила рация. Предупредили, что в захваченный посёлок направляется колонна наших танков и автомашин, чтоб встречали. Я вылез из танка и засмотрелся в небеса.

Над нами прямо с утра появились немецкие самолёты, их встретили наши, и завертелся нескончаемый воздушный бой. Пока верх явно брали наши, но европеец не успокаивался и новые группы истребителей начинали воздушную свалку.

Ещё через час прибежал с докладом наблюдатель. Слез парень с ёлки и ринулся докладывать, что с востока к посёлку приближается колонна грузовиков под охраной танков «рысь-2».

Я велел командирам собраться у моей машины. Когда ребята пришли, заявил им, что мы теперь не в засаде, а в обороне из-за вынужденной демаскировки.

Прямо сейчас я с первой ротой Саши Герасименко поеду в деревню для пополнения боепитания и топлива. А рота Саввы Весёлова ждёт вместо меня из деревни другую танковую роту. Когда она встанет на моё место в оборону, Савва поведёт роту в деревню. Третьим всё тоже самое повторит Лёша Плохих.

Далее очередь батальона Вани Котова, потом выдвигается Петя Рокотов. Порядок ротации на позиции Ваня определит сам. Вот соберёмся все в деревне, заправимся, наберём деревенских продуктов и поедем воевать дальше, то есть тогда и будут приказы.

Парни, откозыряв, сказали, что им всё ясно, и разошлись, а я опять залез в танк. До села доехали быстро, а на въезде стояли боец с жезлом и лейтенант Самоваров. Я велел притормозить, пехотный офицер сразу залез на броню, а боец полосатой палкой указывал ехать дальше.

– Просто езжайте прямо, – сказал мне Самоваров. – Приедем на поселковую площадь там всё расскажу.

– Я тут подумал, – сказал я серьёзно. – Можно звать тебя самоваром?

– Не, так меня уже зовут бойцы за глаза, – степенно ответил он. – Родители назвали Василием.

– Очень приятно, Вася, – проговорил я. – А меня зови Артём.

– В курсе уже, – буркнул он.

На площадь мы въехали одновременно с головными автомашинами.

– Вы тут заправляйтесь и езжайте на место временной стоянки, – сказал Василий.

– Это куда? – уточнил я.

– У тебя ж карта, сам выбери, – ответил он.

За грузовиками ехали танки, из командирского люка головной машины выглядывал майор Дёмин, я помахал ему рукой. Он подъехал поближе и спустился к нам по броне. Поздоровались, да я вытащил карту из планшетки. Показал майору, где его машины должны сменить наши в обороне. Да сказал ему ехать за нами когда поедем к следующей цели. Заодно указал ему цель.

Майор весело покрутил головой, но возражать не стал. Конечно, формализм – это моя оборона, но раз так положено, так и будет. И мало ли, что о вражеском продвижении к селу нам по рации не сообщали, могут же с небес что-нибудь не заметить? Выживают только параноики.

Исходя из этой мудрой мысли, я выбирал и место временной стоянки. Показал лейтенанту Васе Самоварову, чтоб направлял туда моих танкистов, да вместе мы организовали процесс заправки и загрузки боекомплекта.

А то на площади уже появились местные с пустыми ящиками из-под патронов и корзинами домашней снеди. К ним подошли военные типа просто поговорить, спросить цены.

Не, оно вообще замышлялось как обязательный пункт программы, но не должно мешать основному. И не дело лезть к селянам раньше командования, а я ещё занимался организацией.

Вот только когда убедился, что всё идёт как следует, прогулялись по стихийному базару с тотемным волком Ильёй, у него лучше всех получается торговаться. У волков по природе самые обаятельные улыбки.

Крестьяне охотно брали мои рубли, так мы мелочиться не стали – купили корзинку и основательно её наполнили. Ильюша с бером Стёпой думали, как пропихнуть корзину в танк, а я держал крынку с варенцом и давал советы, когда меня окликнули:

– Точно здесь командир!

Я обернулся, ко мне подошёл Дима, начальник батальона экспериментальной пехоты. Мы пожали друг другу руки, я сказал, что тоже рад его видеть и спросил о жизни и ближайших планах.

Тот ответил, что приехали они с автоколонной, а дальнейшее зависит только от меня. Вот когда я поведу танковый кулак крушить врага, они и возьмутся за своё дело – примутся безобразить на дорогах и станут гасить особенно активные вражеские передатчики – там же обычно расположены вражеские склады.

А заняла посёлок и охраняет автоколонны обычная пехота. Парням привезли миномёты, броневики, зенитную и полевую артиллерию, так этот посёлок они смогут долго оборонять. Тут ведь на первое время назначили пополнение и ротацию, сюда направят снабжение. Это пока основная наша база.

Я сказал Диме, что скучать ему долго не придётся, мы поедем за подвигами часика через два. И на будущее его успокоил, что буду учитывать посёлок, под внезапный танковый удар не подставлю.

Подошёл Саня Герасименко доложить, что все экипажи закончили дела, рота полностью готова. Я благосклонно ему покивал и отпустил к его танку. Он убежал рысцой, а я без спешки полез на броню.

Подал сначала крынку варенца заряжающему Стёпе и сам опустился в люк. Взял флажки, подал сигнал машинам ехать за моим танком и велел Ване:

– Поехали отсюда.

* * *

Встали в поле на окраине посёлка, но недалеко от дороги. Чтоб все подступы с запада простреливались. Я, поджидая свои роты, бдительно смотрел в прицел, кусал пирожок с мясом, отпивал из кружки варенец и размышлял об истории.

Начался второй год войны. Что я помню о войне из истории своего мира? Первый год немец рвался на восток. Разгром под Киевом, блокирование Ленинграда, затем разгром под Вязьмой и битва за Москву.

И немцы громили советские войска с необыкновенной легкостью! Те же в принципе русские войска под руководством магов воюют гораздо эффективнее. Нам говорят, что не умели ещё воевать.

А я считаю, что кадровую армию Советского Союза создавали для другой войны. «Малой кровью на чужой территории». Не один только Сталин до конца не верил в нападение Германии.

Здесь же наоборот, в нападение Европы не верила небольшая особо прогрессивная часть интеллигенции, а народ его ждал и ничего необычного не увидел. Советский человек думал, что должен кому-то что-то доказывать, а житель Гардарики должен только себе и своим близким. Здесь парни вообще обходятся без идей и дерутся за своё – по-русски люто и беспощадно.

В Гардарике больше всех не хотели войну потому, что знали – на войне убивают. Но война сама пришла сюда, и эти люди воюют, как умеют – всеми силами убивают врага.

Без вселенских смыслов и прогрессивных идей просто убивают. Тут везде подчёркивают, что это просто такая общественно-полезная работа, как уборка снега, и общество за неё платит хорошие деньги. Уж кто-кто, а я не жалуюсь!

Со мной получается особенно смешная ерунда. В том мире родился я уже после развала Советского Союза и под оголтелую советскую пропаганду не попал. Но ведь воспитывали меня люди, кого коммунизмом кормили всю жизнь! Мне внушили, что люди бывают хорошие и плохие, причём хорошие верят в добро и всюду его несут, а плохие живут только для себя.

Так в Гардарике про хороших людей никто не слышал! Самый близкий к ним вариант – политические экстремисты, и их вешают. Здесь нормально работать за деньги, трудиться для себя и близких и убивать всех, кто пытается отнять твою мещанскую жизнь.

Забавно, что в Гардарике не знают о мещанстве! Наверное, потому что тут никогда не было спесивого, праздного дворянства, придумавшего это понятие. Здесь все очень заняты, даже миллионеры как миленькие дерутся на дуэлях, чтобы именно они оставались миллионерами!

Это я уяснил очень хорошо. В магическом мире русские презирают болтливых неумёх и всяких бездельников, всем плевать, какие у человека убеждения. Важно лишь, что ты сделал и что можешь сделать.

Взять моего кузена Мишу. Он же считал меня избалованным боярским сынком, барчуком. Но мы вместе прошли в дружине практику, он со мной поработал и так же для него естественно стал мне старшим братом.

А ведь Миша просто типичный случай. Армии Гардарики в среднем лет двадцать. У миллионов мальчишек ещё не может быть своего опыта, они просто так воспитывались.

Все они с точки зрения советского человека очень плохие люди, но мне как боярину Гардарики уже безразличны мнения. По опыту первого года войны европеец не громит русские войска, всё это время «плохие» русские убивают прогрессивных европейцев.

В войне важна только победа, а идеология всего лишь инструмент. По факту плохая, мещанская идеология Гардарики больше коммунизма помогает ребятам воевать.

И отдельный смех – сами коммунисты на втором году войны вдруг вспомнили, что у русских есть национальная гордость. Им даже стали платить! То есть большевики для победы прибегли к тому, что для Гардарики естественно.

Только они внедряли какие-то элементы, а тут оно во всей полноте тупо присуще всей системе изначально – вот и разница в результатах. В одном мире советские войска разбивали сотнями тысяч, в другом европейцы устали закапывать своих солдат.

Это первое, что бросается в глаза, и по сути является главным. Остальное тоже важно и по-своему интересно. Блокады Ленинграда здесь не случилось просто потому, что нет у Гардарики Ленинграда.

Интересно, что в Финском заливе для обороны устья Невы устроили крепости, а в самом устье есть небольшое поселение для обеспечения крепости Кронштадт. Там же и Новгородское морское училище, где готовят офицеров для военных флотов.

Война за полярным кругом не началась, поскольку нет независимой Финляндии. Гардарике невыгодно отрывать эти земли у королевства Швеции и давать населяющему их этносу какие-то права.

Зачем? Чтобы финны однажды построили для русских концлагерь? Даже если русские маги и не заглядывали так далеко и не разбирали «незначительные» детали, с какой радости им ослаблять союзное королевство? Не! Финны остались чисто шведской проблемой, и финская интеллигенция что-то рассказывала о своих правах Шведской короне.

А сами финны все были шведскими подданными и вместе с обычными шведами ездили в Данию убивать других европейцев и защищать датские порты. И само собой финны служили во флотах Гардарики.

Забавно, что финны завидуют народам Прибалтики. Когда Новгород прибрал эти земли, прагматичные русские просто заменили собой бывших колонизаторов, немцев, и смешались с ними, то есть завладели собственностью и торговлей, но и для аборигенов сделали послабления. Они все стали полноправными подданными княжества и жителями большой Гардарики.

Финнам для посещения княжеств нужна виза, ведь Швеция независимое королевство, а прибалты не-маги просто садятся в поезд и едут хоть в Восточное Царство получать свой гектар, хоть в Москву, в Кай-ёв или в Казань работать и поступать в университеты.

Причём всё это строго на свои деньги. По-моему, Гардарика решила национальный вопрос самым дешёвым и эффективным способом – просто проигнорировала. Ни одному человеку не положено ни копейки за то, что он нерусский. Русские никому ничего не должны, и это никем не обсуждается.

Потому им никто не стреляет в спины. Не хочешь зла – не делай добра. Своекорыстие, преследование выгоды универсально и всем понятно. Каждый ведь стремится быть богатым и здоровым, а русские знают в этом толк. Нужно просто держаться основного потока.

На этом видимые плюсы заканчиваются. Пока ход войны в целом повторяет то, что мне известно. Да, нам удалось избежать катастрофических разгромов, Европа умылась кровью, но ведь по сути всё повторяется! Первый год – европейское наступление и её зимнее поражение.

Вывод однозначен: для Гардарики, как для Советского Союза, вторжение стало неожиданностью. На случай нападения не приготовили планов или же их тупо некому воплощать. Нет тут товарища Сталина во главе Совета обороны со всеми его плюсами и минусами.

И я отлично знаю, что плюсы Сталина перевесили, Советская армия взяла Берлин. А здесь? На второй год войны случился разгром под Харьковом. Гардарике, вроде бы, это не грозит, наступление не планируется. Но ведь мы просто даром отдаём европейцам инициативу…

Стоп! Сижу тут в танке перед атакой и рассуждаю, что не планируется наступление! А если это и есть местный вариант Харьковской операции? Пусть всё и задумано как эксперимент, проверка, что такое война, в конце концов?

И оно очень в духе Гардарики. Всю задумку просто подали боярам как испытание, чтобы получить их согласие…

Но ведь это значит, что есть некие силы, которые придумывают такие операции и продвигают их в советах. Это значит, что есть в Гардарике условный товарищ Сталин, и он ждёт от нас успеха!

Блин! Аж заулыбался! Умею я поднять себе мотивацию. Ну и хорошо, будем верить, что товарищ Сталин смотрит на нас. Как раз показалась третья рота из батальона Пети Рокотова.

Все танки в сборе. Выглядываю из люка и флажками приказываю командирам экипажей подойти. Парни бегут к командирскому танку, а я вальяжно спускаюсь с брони.

Подождал, когда прибегут все, и начал излагать задачу. Ребята серьёзны, глаза блестят. Всем всё ясно, командую по машинам. Поднимаюсь в танк и говорю Ване запускать двигатель. Машина взревела, заработали все танки батальона. Через десять минут флажками скомандовал ехать за мной.

– Вперёд, – сказал я вепрю Ване.

* * *

Нас заметили наблюдатели Дёмина, и я вдобавок велел Ване снизить скорость. Танки батальонов майора успели прогреться и выехать за нами следом.

Вскоре я снова приказал водителю увеличить ход. Колонна танков шустро пошла воевать, а я высунулся из командирского люка, глядя в небеса, радовался ясному, безветренному деньку и наблюдал за воздушными боями.

Странно, что в обороне мы не встретили много немецких танков, не предпринял враг попыток атаковать нас у своих окопов. Немцы спокойно дожидались прорыва обороны.

И далее враги не устроили нападение на захваченный нами посёлок, а я серьёзно ждал таких попыток. Ну, я ведь отираюсь на фронте целую неделю, неужели враг ничего не понял!

Костик ведь говорил что контратаки «панцирей» ему успели надоесть. Вражеские самолёты над нами тоже неспроста, противник точно за нами следит. Получается, европеец не верит донесениям разведки?

Ну… такие удары и даже прорывы обороны случаются во многих местах. Опять же в русской газете можно напечатать, что угодно, немец не обязан верить нашей прессе. Он же и своей не верит.

А то, что я поблизости отираюсь, может, нет у противника надёжных способов проверить. Скорей всего, ложные сведения обо мне уже несколько раз использовались, и европейские танки влезали в засады. Наученный опытом европеец желает убедиться наверняка. Интересно даже, как он это сделает?

Наверное, определит по дерзкому поведению. Ладно, дерзости европейцу запланированы, прям сейчас и занимаемся. Едем мы южнее и немного западнее к большому посёлку с железнодорожной станцией.

Для врага это весьма важный пункт, последняя перед фронтом остановка на железной дороге. На нём держится снабжение обширного участка, и без него немцам станет неуютно, особенно учитывая замыслы батальона Димы. Склады, которые он собрался спалить, останутся без подвоза.

То есть я фактически ничем не рисковал – не получится станцию блокировать, всё равно Дима сожжёт склады. Главное, дать ему эту возможность. И на войне каждый должен делать свою работу, тут не надо пытаться – просто сделай. Или погибни.

Ехали нормально, по дорогам, расстреливая из танковых пулемётов немногочисленный встречный автотранспорт. Совсем с дуба рухнули, ездить здесь в такое время. А ведь их точно предупреждали об опасности нарваться на русских. Вот так им и надо!

Через пару часов доехали, и повёл я колонну танков в охват села с северо-запада, чтобы пути точно перерезать. А потом с трёх сторон атакуем тремя ротами, батальон Вани Котова идёт за нами следом и поддерживает, а батальоны Дёмина типа резерв.

В таких посёлках встречаются немецкие пушки 85-мм, и тут важно не попасть под выстрел. Отчего-то в этом вопросе я не-магам доверяю меньше.

Но это всё теория в смелых замыслах, а практически веду я пока колонну, и нам навстречу едет «опель-капитан» под белым флагом. Натурально кто-то руку в окно высунул и держит флаг за древко.

Я, конечно, военный преступник, но ведь не зверь, то есть не всегда. Велел водителю Ване притормозить, вылез в люк и запретил пока открывать огонь. Танк замер, машина немцев остановилась в пятидесяти метрах.

Из неё вышли два офицера в шерстяных пальто и под белым флагом не спеша пошли к нам. Один слабенький маг, второй серьёзного уровня. Я сразу озверел, сказал парням:

– Если что мочите всех, – и вылез из люка.

Без спешки спустился и прогулочным шагом направился к немцам. Они остановились в трёх шагах и отдали честь, щёлкнув каблуками сапог. Я тоже небрежно махнул ладошкой у шлемофона.

Вблизи рассмотрел, что один, слабый маг, майор, а второй лейтенант, весьма сильный. Майор проговорил по-немецки:

– Скажи Ванюше, что я хочу видеть его командира.

Лейтенант, пристально глядя на меня синими глазами, сказал на ломаном русском:

– Мы говорить с командованием.

Я обратился к майору на немецком языке:

– Моему командиру плевать, чего ты хочешь. Говори, зачем приехали.

– О! – обрадовался немецкий офицер. – Приятно слышать! Я майор Гот, а это, – он указал на товарища. – Лейтенант Краузе. С кем имеем честь?

– Не твоё собачье дело, – ответил я. – Говори, что надо.

– У вас в Гардарике за оскорбления вызывают на дуэль? – уточнил лейтенант.

– У нас в Гардарике война, мы просто убиваем немцев, – ответил я. – И вы уже много лишнего прожили.

– Хорошо, я найду тебя после войны, – проворчал Краузе.

– Упаси тебя бог, – ответил я и демонстративно повернулся к майору.

– У вас очень много танков, – сказал Гот. – Мы, конечно, окажем сопротивление, но против вас это бесполезно. В результате боя сгорят ваши машины, погибнут мои солдаты и пострадает станция. Я прошу дать нам два часа, и мы просто уйдём, заберём своё оружие и ничего не взорвём.

– Два часа с этого момента? – спросил я, выразительно посмотрев на свои часы.

На мои часы очень внимательно посмотрел и лейтенант, а майор важно молвил:

– Да, с этой секунды.

– В пятнадцать чтоб вас в селе не было, – сказал я. – Лучше мотайте сразу в Берлин.

Немцы закаменели лицами, дружно отдали честь, щёлкнув каблуками, и повернулись «кругом». Я посмотрел им в спины и направился к своей машине.

Залез в люк, обрадовал экипаж:

– Немец разрешил нам питаться, – и взял флажки. – Говорит, мешать не станет.

Снова выглянул из люка и приказал командирам прийти к моему танку.

* * *

Глупость конечно, но ведь факт – какой-то паршивый немец стал майором! И убивать сволочь нельзя – он всё-таки парламентёр и в его предложении есть смысл.

Даже больше – настоящая солдатская правда. Убивать врага просто надоевшая работа, и коли есть возможность передохнуть, мы ею с удовольствием пользуемся.

Солдат всегда поймёт солдата, ведь убиваем не только мы, но и враг. Эх! Если бы все вопросы решались бы только солдатами! Я бы даже не обратил внимания, что немец майор!

Зато он никогда не станет московским боярином, вот! А как лейтенант на меня смотрел! Точно почуял сильного мага. И на мои часы посмотрел очень задумчиво.

Ну, необычные для простого танкиста часики, Катя подарила на окончание Корпуса, уже когда было ясно, что я поеду воевать. Говорит, на день рождения готовила. Швейцарские, настоящий «Ролекс» аж за пятьдесят тысяч рублей. Ещё ни разу не сбились, только надо вовремя заводить.

Отпустил я немцев, хоть и военный преступник. Было желание порешить на этой дороге лейтенанта, но я себя сдержал. Пусть и поединок наш не стал бы простым – немчик реально сильный.

Прав он, разберёмся после войны, а пока на этой войне мои ребята смогут побыть живыми лишние сутки – да это всё на свете перевешивает! Захотелось взамен ему убедиться, что во главе русских танков богатый боярин и сильный маг, ну, а о чём немцу всё время говорят!

Хороший способ они придумали чтобы убедиться, что на самом деле во главе передового отряда боярин Большов. Хоть я им и не представлялся, моё лицо должны узнать по газетам.

И пусть мне не стать майором, бесстрашие и инициативность просто часть меня. Захватили мы посёлок, оставил я полк Дёмина в обороне и дожидаться пехоту, да я повёл танки к очередным свершениям.

Это чисто боярская наглость – поехать уже сильно после полудня к городку. Даже сто семьдесят танков без пехоты не смогут захватить столь крупный населённый пункт, но я на захват и не рассчитывал.

Ехать до него полтора часа, так через час ожила рация. Сказали воздушные разведчики, что нам навстречу движется две сотни «панцирей», да в охват нам с юга и севера прутся ещё по две сотни – нацелились на посёлок со станцией.

Шестьсот танков, чтоб меня порешить! Ай да Германия! Но я ведь этого и добивался. Тех, что пошли в охват, займёт полк Дёмина. А вообще наплевать! На нас едет две сотни танков! То самое, ради чего оседлали мы наши машины. Спокойно выхожу в эфир на общей волне:

– К встрече врага готовься! Мой батальон и батальон Котова строятся в линию.

И командую по внутренней связи:

– Бронебойный. Ваня, вперёд!

Я ощутил все руны на броне, у ребят нет и следа растерянности. Они знали, куда поведёт их командир, все совершенно спокойно воспринимают данность как судьбу. Ведь именно поэтому они считают себя солдатами. Мы тут просто для того, чтобы ловко убивать европейца.

В прицеле появились танки врага, он тоже заранее разобрался в цепь. Немец тоже всё понимает очень хорошо – проигравшие не уползут с этого поля. Воюем без дураков на практически ровном поле лоб в лоб. Как рыцари когда-то.

Ваня закладывает вираж направо разворот и дорожка… выстрел. Первый горит! Едем дальше…