Текст книги "Мой Ванька"

Алексей Лухминский
Мой Ванька

От автора

Заканчивая любой труд, большинство из нас оглядывается на то, что получилось, и старается оценить. Хорошо, когда результат удовлетворяет, ведь так хочется, чтобы сделанное показалось сделанным достойно. Увы, так бывает не всегда. Как правило, через какое-то время начинаешь видеть недостатки и недоработки. И хорошо, когда таких огрехов немного, тогда можно, махнув рукой, сказать, что пусть всё так и остаётся, мол, ничего страшного. Однако когда понимаешь, что сделанное ещё на прежнем уровне владения ремеслом, с точки зрения тебя нынешнего, увы, несовершенно, появляется желание всё исправить и сделать лучше.

В таких метаморфозах нет ничего удивительного. Каждый из нас развивается, обретает новые умения и восходит к новому уровню понимания, который даёт новую точку обзора, а она, в свою очередь, помогает увидеть то, что раньше не замечалось.

Так произошло и со мной. Когда, уже обретя некоторый опыт, я вернулся к роману «Мой Ванька», возникло желание многое исправить и даже переделать. Тех, кто знаком с героями, могу сразу же успокоить: все персонажи и коллизии в новом издании сохранились. То, что проделано, можно охарактеризовать как очистка текста от всего лишнего, без чего можно безболезненно обойтись. Мне кажется, что книга от такой переработки только выиграла. Хотя судить об этом читателю.

Часть 1
Бог в помощь

Хлопает дверь парадной, потом хлопает багажник моей старенькой «Ауди», куда я только что забросил свою сумку с вещами, и, наконец, хлопает дверь самой машины. Всё! Я ушёл от Валентины с которой жил гражданским браком.

Честно говоря, раздражать меня наша совместная жизнь начала уже через полгода, но то ли я боялся остаться один, то ли надеялся, что как-то притрётся, и терпел, пока наконец не взорвался. Надоело всё до безумия! Надоели вечные разборки, постоянные упрёки в непоздравлении с очередным праздником второго понедельника после третьей пятницы, мелочность в денежных вопросах, ну и так далее… Сборы были недолгими.

С Валентиной мы познакомились в ночном клубе полтора года назад. Я тогда изрядно шлялся по таким заведениям, ведь после смерти матери, которая умирала долго и мучительно, избыток свободного времени и недостаток человеческого общения гнали меня туда, где собираются люди и, как мне казалось, можно развлечься.

Чтобы начать свой бизнес, я поменял нашу двухкомнатную квартиру на Петроградке на однушку в спальном районе, а оставшиеся деньги вложил в автосервис. Взял в аренду два бокса в гаражах, купил необходимое оборудование и нанял двух парней, автослесарей – Лёшку и Димку. Сам стал третьим, дипломированным слесарем, поскольку к этому времени уже получил диплом инженера-механика. Парни старше меня, им уже к тридцати, а мне только двадцать пять, но у нас сложилась отличная команда для работы. Однако после окончания рабочего дня они спешили в свои семьи (да и сейчас спешат!), а я либо оставался и работал один, либо где-нибудь убивал свободное время.

…После работы привожу в порядок жилище. Обживаю собственную квартиру, и делаю это с энтузиазмом. Теперь по вечерам можно будет спокойно читать. И не только художественную литературу, но и книги по профессии, которая меня реально интересует.

Упиваюсь свободой. Чаще стал ходить в спортзал. Ну очень люблю физические упражнения! И главное: пару раз сходил в театр!

Валентина, год назад однажды побывав со мной на спектакле, заявила, что проскучала весь вечер. Больше никуда не ходили, а только пялились в «окно в мир», то есть в телевизор. С удовольствием вспоминаю, как, когда покойная мать ещё могла ходить, мы с ней часто совершали культурные вылазки. А всякие клубы я, наверно, уже перерос, и, может быть, не с моим характером тусоваться среди двуногих обоего пола и заливать в себя напитки различной градусности.

* * *

Паркуюсь у «Геракла». Это комплекс, спортзал которого я теперь регулярно посещаю. Выхожу из машины. Ох, ничего себе! Четверо парней бьют пятого – тонкого, лохматого, русоволосого парнишку. Но отбивается тот совсем неплохо, просто остервенело!

– Бей голубого! Врежь ему! Дай ещё голубому! – слышатся крики оттуда.

Силы явно неравны. Надо выручать беднягу! Кидаю свою спортивную сумку и врезаюсь в толпу. Удары раздаю направо и налево. Не щажу! Сволочи! Вчетвером на одного! Парни, видимо, осознали, что их жертве пришла помощь, и отступают. Делаю ещё несколько ударов. Убегают! Парнишка, которого били, лежит на земле. Поднимаю его. Ой… Кажется, он ещё не понял, что я ему помогал. Кидается на меня с кулаками!

– Ну бей, бей голубого! – кричит мне в лицо и замахивается. Глаза ненавидящие! Потная чёлка прилипла ко лбу…

– Да стой же ты! – хватаю его за руки. – Враги бежали, а здесь свои!

Ошалело смотрит на меня.

– Ещё один голубой! – доносится до меня со стороны стоящей поодаль четвёрки.

– Что-то не расслышал, – поворачиваюсь я к ним. – Может, подойдёшь поближе и повторишь?

Повтора не следует.

– Ну тогда я подойду, – и делаю в их сторону несколько шагов.

Парни пятятся и поспешно исчезают. Наверно, вид у меня сейчас внушительный.

– Ну что, жив? – обращаюсь я к спасённому.

– Жив, – бурчит он. – Спасибо… Прости… Ты что, тоже… гей?

– Нет. А что, помогают в беде только геи?

– Извини… Но ведь я же…

– Мне это неинтересно, – обрываю его. – Ты куда собирался?

– Да в спортзал хотел… – он робко улыбается. – Вот и размялся…

– Ладно, пошли. Я туда же. Тебя как зовут?

– Иван. Ваня…

– А я – Саша. То есть Александр, это, кажется, в переводе – защитник, – и протягиваю ему руку.

Теперь мы с Иваном тренируемся вместе. Я его подхватываю у метро в машину и привожу в «Геракл». Когда мы встречаемся, он радостно улыбается. Похоже, ему нравится моё общество. Про себя зову его почему-то Ванькой.

Ванька – хороший парень. Только вот сквозит в нём какая-то неустроенность. Как будто ему некомфортно в его нынешнем состоянии и приходится всё время что-то в себе преодолевать. Может быть, это говорит раннее сиротство? Я уже знаю, что он живёт только с бабушкой, а родители погибли в автокатастрофе. Бабушка – это, конечно, хорошо, но она не может до конца заменить родителей, тем более часто болеет. Когда это случается, внук становится старшим в семье, то есть – опорой, хотя совершенно очевидно, что опора нужна ему самому. Наверно, поэтому он инстинктивно и потянулся ко мне.

Ванька – не типичный гей. Я разных таких встречал, поэтому есть с кем сравнить. Не скажи он сам, никогда бы такого про него не подумал. Мне с ним очень даже комфортно, может быть, потому, что после смерти матери и неудавшихся романов остался совсем один. Его сексуальная ориентация совершенно не мешает нашему общению, а высказывания по разным поводам говорят о том, что это человек думающий очень интересно.

Надо сказать, и кудлатая русая грива, и большие серые глаза на бледном лице делают Ваньку вполне симпатичным. Но волосы у него уж очень непослушны, сколько их ни приглаживай. Даже забавно смотреть на его борьбу с этой непослушностью. Он хоть и тоненький, но жилистый и в зале таскает солидный для своей комплекции вес. Вообще, мог бы девчонкам нравиться, если бы не его ориентация и не сквозящая робость во взаимоотношениях. Ему, наверное, лет семнадцать. Пацан!.. Одевается чуть ли не как бомж, но, правда, очень чисто. Его старые джинсы никогда не бывают грязными, а такие же старые кроссовки аккуратно сверху прошиты. Парень явно беден, и это не удивляет, после того что я о нём узнал. Правда, сам он не очень-то комплексует по этому поводу.

В раздевалке из Ванькиной спортивной сумки вываливается книга.

– Что читаешь? – без задней мысли спрашиваю я.

– Саш… Это тебе, наверно, неинтересно… – но со смущением протягивает.

Ого! Александр Сергеевич! Открываю содержание… Там и «Борис Годунов»!

– Что ж… «Учись, мой сын. Наука сокращает нам опыты быстротекущей жизни», – цитирую на память, возвращая книгу.

По его лицу видно, что он ожидал от меня чего угодно, только не цитаты.

– Я иногда нахожу в книгах знакомые мне… буквы, – замечаю ехидно и добавляю: – Честно говоря, «Борис Годунов» – одна из моих любимых вещей у Пушкина.

– Саш… Ты прости… Я почему-то не думал…

– А думать вообще-то полезно! – и пятернёй треплю лохматую шевелюру.

Расплывается в улыбке. Может, у него дефицит ласки?

Пригласил Ваньку в воскресенье за город на лыжах. Парень аж засветился. Одиночество… В электричке болтаем про машины. Это же моя тема!

– Саш… А чем ты занимаешься? Ну, как зарабатываешь? – вдруг спрашивает он.

– Я дипломированный автослесарь! То есть автослесарь с дипломом инженера-механика. Арендую два бокса и сам с двумя парнями гайки кручу.

– А я в колледже учусь на программиста. Тебе интересно то, чем ты занимаешься?

– Если честно, то когда как. Бывает очень интересно, когда есть какая-нибудь трудно разрешимая проблема и надо прикладывать мозги. А чаще работа механическая, как бы основанная на реализации предыдущего опыта.

– Понимаю, – задумчиво тянет Ванька. – Мне, пока учусь, всё интересно. Что будет дальше, я не знаю… А так бы хотелось!

– Чего хотелось? Знать, что будет дальше, или чтобы было интересно?

– Что будет дальше, знать невозможно. А вот чтобы было интересно работать – очень бы хотелось. Вообще завидую тебе! Ты и машину водишь классно, и умеешь их ремонтировать… У меня всегда была мечта научиться водить машину.

Пацан… Совсем пацан.

– Если хочешь, могу тебя поучить. Можем в следующие выходные съездить на площадку и покататься.

– Правда?! Давай! – и деликатно добавляет: – Если у тебя будет на меня время.

– Найду время, не сомневайся…

Сегодня погода как нельзя лучше располагает к лыжным прогулкам – лёгкий морозец и абсолютно ясное небо. Но, увы, по сравнению с Ванькой, я лыжник хреновый.

– Ванюха, ты так рассекаешь, что за тобой не поспеть, – шутливо пеняю ему.

– У меня же был разряд по лыжам. Хоть юношеский, но всё-таки разряд! – он весело встряхивает головой. – Два года назад все выходные на трассе проводил!

Круг наших совместных интересов не ограничился лыжами.

– Саш… А ты как к театру относишься? – осторожно интересуется Ванька.

– Очень хорошо, но куда попало я стараюсь не ходить. Мы с покойной матушкой раньше часто хаживали. Она приучила меня быть в этом отношении гурманом.

– А со мной бы ты в театр пошёл? Или ты только с девушками туда ходишь?

– Знаешь, по-моему, нынешние девушки не очень стремятся на по-настоящему хорошие спектакли. Уж лучше ходить одному.

– Всё-таки, а со мной бы ты пошёл? – он настойчиво повторяет вопрос.

– С тобой? С удовольствием! Давай сходим, если есть желание.

– Доверишь мне выбрать?

– Почему нет? Тогда билеты за тобой. Я деньги потом отдам.

…После спектакля едем в моей машине по набережной и молчим. Видимо, каждый думает о своём. Смотрели «Мамашу Кураж» в БДТ. В театре на Ваньке был такой же старенький, как и вся его одежда, костюм, из которого он уже слегка вырос. У меня одёжка тоже не от Кардена, поэтому мы вполне дополняли друг друга.

– Саш… Ты одобряешь мой выбор?

– Угу. Я получил удовольствие, вернее, испытал интеллектуальное наслаждение.

– Я старался. Я вообще часто думаю про материальное и духовное…

Удивлённо поворачиваюсь к нему. Из уст молоденького мальчика услышать такое… И это при нынешней жизни…

Мы с Ванькой теперь довольно много времени проводим вместе. Я очень привязался к нему! Воспринимаю его как младшего братишку, которого надо опекать, защищать. Всегда мечтал о младшем брате! Только вот в жизни не случилось…

Едем с площадки после очередной Ванькиной тренировки по вождению. Почему-то он всегда просит не довозить его до дома, а высаживать около метро.

– Знаешь, Саша, – Ванька сосредоточенно смотрит вперёд, – у меня никогда не было настоящего друга. Да и вообще друзей особо не было… Поэтому ты извини, если я что-то делаю не так по отношению к тебе.

– Не парься. Ты всё делаешь так, – успокаиваю я его и паркуюсь.

* * *

Тащу мешок с продуктами от супермаркета к машине.

– Молодой человек!

Оборачиваюсь. Меня догоняет симпатичная девица, тоже с мешком, но побольше.

– Молодой человек, я вас очень прошу, подвезите меня с моим грузом до дома. Здесь совсем недалеко, – и смотрит так просяще, что я уступаю.

Да и понравилась мне она!

– Садитесь, – открываю ей правую дверь.

– Я – Нина, – представляется девица, садясь в машину.

– Саша… Пристегнитесь.

Трогаюсь и еду по указаниям пассажирки.

– Вон тот поворот направо, и будет точечный дом. Там я квартиру снимаю.

Подкатываю к парадной. Действительно, совсем недалеко.

– Саша, а давайте я вам кофе сварю? – предлагает Нина. – Соглашайтесь!

– Я и не возражаю. Только машину припаркую.

Пьём кофе, болтаем… Мы уже на «ты». Понимаю, что хозяйка совсем не против, чтобы гость задержался. Гость тоже не против этого, и беседа течёт дальше.

Утро. Выхожу из Нининой парадной. Сейчас бы не трудиться, а домой, отоспаться.

После бурной ночи на работе, конечно, всё идёт через пень-колоду.

– Шеф! Что-то ты сегодня не в форме, – поддразнивает Димка. – Колись, с какой красавицей развлекался и когда свадьба?

– Всему своё время. Но, мужики, я действительно не в форме.

– Вали домой! – великодушно отпускает меня Лёха. – Проку с тебя сегодня…

Жизнь изменилась! Теперь, часто проводя время с Ниной, с Ванькой я общаюсь гораздо меньше, но всё равно перед походом в спортзал у метро его всегда подхватываю.

– Добрый вечер, – осторожно здоровается он, садясь в машину назад.

На правом сиденье сегодня Нина. Обещал ей показать спортзал, где мы занимаемся, и помочь определиться в группу шейпинга.

– Здорово! – и протягиваю ему руку.

– Привет! – подружка, обернушись, начинает довольно бесцеремонно его разглядывать, но это не мешает ей трещать о своём. Мне даже становится неудобно.

– Вот, это находится здесь, – объясняю я, подъехав и паркуя машину. – Ванюха, ты иди, а я сейчас Нину устрою и тоже приду.

– Угу… – он невесело кивает и идёт в раздевалку. Появляюсь в зале уже переодетый. Ванька сосредоточенно насилует тренажёр.

– Как тебе Нина? – зачем-то спрашиваю его.

– Не знаю… – отвечает довольно сухо, пожимая плечами. – Мне кажется, она, ты извини, пустовата для тебя…

Честно говоря, я тоже уже пришёл к такому мнению. И сейчас в её обществе откровенно скучаю. Удерживает меня, пожалуй, только секс.

– Пожалуй, ты прав…

– Тогда зачем же ты с ней так неразлучен?

– Ой, Ванюха… Против природы не попрешь… – и вздыхаю. – Особенно когда рядом похотливая самочка. Сексуально она меня совершенно удовлетворяет.

– Не знаю, Саша… Я, конечно, ещё молодой и зелёный, но мне кажется, если рядом с тобой умный и душевный человек, то… А может, секс не всегда нужен?

Молчу. Меня удивили и озадачили его слова. Такие слова мог бы мне сказать мужик старше меня, кое-что испытавший в жизни, а тут – «молодой и зелёный»… Да… Парень далеко не прост. А может быть, мне потому с ним и интересно?

…Ваньку, как всегда, забрал около метро. Нину встречаем на крыльце спортклуба.

– Привет! – подходит она к нам. – Поцелуй меня!

С удовольствием засасываю её губки.

– Ох, Сашенька… Когда ты целуешь, у меня аж ноги раздвигаются! – улыбаясь, откровенно развязно заявляет моя подружка, при этом стреляя глазами в сторону Ваньки. – Ты, как всегда, с оруженосцем? Привет, Ванёк…

– Добрый вечер… – как-то сдавленно произносит он.

Оборачиваюсь. Бледный, как полотно…

Мы с Ниной на её кровати. Подружка демонстрирует изнеможение.

– Сашка, а переезжай ко мне жить насовсем? – звучит сонное предложение.

– Ой, не знаю… От тебя до моей работы слишком далеко добираться. Мучаюсь каждый раз… – нахожу я наконец причину и с облегчением вздыхаю. – Но подумаю…

– Вот и подумай! – смеётся она, приподнимается и лезет целоваться. – Всё равно же ты почти каждую ночь тут проводишь!

– Слушай, а что ты всё выделываешься перед Ванькой? – этот вопрос давно крутится у меня в голове.

– Да он такой смешной, лопушок нецелованный, что так и хочется его подколоть, – такой приговор звучит спокойно и даже убеждённо.

Меня коробит от её слов. О том, что Ванька – гей, я ей, конечно же, не говорил.

– А тебе не кажется, что это жестоко по отношению к нему?

– Знаешь, Сашенька, есть люди, которые специально созданы для подколов. Клоунами называются. Вот и твой Ванёк такой. Не пойму, зачем он тебе?

– Он – хороший человек!

– Конечно, хороший человек! Для подколов!

Меня опять коробит, но теперь я предательски молчу.

Снова встречаемся втроём у дверей спорткомплекса.

– О-ох… После нашей ночи у меня всё гудит, – улыбаясь, нагло заявляет Нина, подходит и засасывает мои губы. – Ты самый лучший любовник в мире!

Хлопает дверь. Ванька пошёл в раздевалку. Нину он не переваривает. Свинья я, конечно, но любовь… Нет, не любовь – похоть, а значит – грех. Ну что ж, будем грешить!

Закончив занятия, иду мыться. Ванька остался в зале. Дверь из душевой чуть приоткрыта, и мне слегка видна раздевалка. Входит…

Что это? Вот дела-а… Прижимается лицом к моей куртке… Целует, что ли? Столбенею под душем. Хочется выйти и окликнуть его, но не могу. Недолго стоит… Снова прижимается лицом к моей куртке… Уходит… Можно выходить и мне. То, что я увидел, всё объяснило. Парень в меня влюбился! Естественно! Ведь он – гей! И вот это как раз не естественно. Ну и что мне с этим делать?

Одеваюсь. Входит Ванька. В душ не идёт, а начинает сразу торопливо переодеваться. Почему-то не знаю, как сказать ему, что я всё видел. Так жалко его! Наконец решаюсь.

– Вань… Иди-ка сюда…

Поднимает на меня глаза… Обречённо подходит… Кладу руку на его плечо. Как он при этом вздрогнул!

– Понимаешь… В общем… я всё видел. Зачем тебе это, Вань? У меня есть женщина. Какая бы она ни была, но она есть! Потом, наверное, будут другие… Я натурал!

Слушает молча и смотрит в сторону. Потом поднимает на меня глаза. Ох-х… Там такое! Я уже давно понял, что с этим парнем не могу говорить так, как с другими. Он особенный! Может, потому что гей? А может, человек так душевно тонок, что со своей сермяжностью я пока ещё не в состоянии его понять? Жаль, но ему явно не судьба.

– Ну что ты?.. – ласково спрашиваю я, продолжая держать его за плечо. – Вань… Скажи, зачем тебе это?

Идиотский вопрос. Сам понимаю.

– Саш… Дай мне по морде… Я не обижусь, – глухо начинает он говорить своим несколько высоким голосом, глядя теперь в пол, но опять поднимает на меня глаза. – Просто… я тебя люблю. Я тебя очень люблю! Понимаю, что это противоестественно! Зачем ты меня тогда отбил… от этих… Я ведь с самой нашей первой встречи…

Ванька замолкает, словно натыкаясь на какую-то преграду. Я тоже молчу, не зная, что сказать. У него такие глаза… Утонуть можно. Точно в самую душу заглянул. Да и таких слов и так, как это было сказано, мне ещё никто не говорил, ни одна женщина. Всегда всё было как-то поверхностно, со стёбом. А может, таких я сам себе выбирал?

– Прости меня… – он вздыхает. – Я прекрасно понимаю, что мне ничего не светит. Это данность… Извини. Больше не буду тебе докучать.

Отворачивается… Мне так его жалко! Хороший парень… И зачем в меня влюбился? А глаза… Кажется, я всё-таки… утонул.

– Вань, ну что ты… – повторяю бессмысленно.

– Ладно, Саш… Хватит! – он отходит к своему шкафчику, надевает свою старую куртку, берёт сумку и поворачивается. – Прощай, Саша…

Дверь хлопает…

…Просыпаюсь. Три часа ночи. Только что мне опять снился Ванька. Рядом со мной Нина. Да… Красивая тёлочка. Она всегда спит отвернувшись.

Ванька… Он уже почти два месяца в зал не ходит. И почти столько же мне снится! Снятся его глаза… Честно говоря, не понимаю, что со мной. Мне его не хватает! Я потерял близкого мне человека. С досадой осознаю, что общение с Ниной, с мужиками на работе не может мне заменить этого парня! С этим надо что-то делать… А Нина уже начинает меня раздражать своей подчёркнутой развязностью. С ней же поговорить не о чем! Но сексуально она великолепна. Собственно, за это и терплю. Похоть – она и есть похоть! Но ведь не сексом одним жив человек! Что-то похожее мне тогда сказал Ванька. Пора с этой девицей прощаться, пока дело не зашло слишком далеко. Завтра же съеду от неё.

…После некоторого выяснения отношений, получив о себе много новых, неизвестных доселе сведений, выкатываюсь за дверь Нининой квартиры. Балдею от чувства облегчения. Будто тяжёлый мешок с плеч сбросил!..

* * *

В спортзале в журнале регистрации посетителей нашёл Ванькин адрес.

Да, я не ошибся. Ему только семнадцать. Пятнадцатого августа будет восемнадцать. Фамилия простая – Серёгин… Иван Николаевич. Вообще-то я тоже Николаевич…

Торчу около Ванькиного дома уже три часа. В квартиру заходить мне неудобно, там его бабушка… Сколько сейчас? Ого! Уже одиннадцать! Неужели я его пропустил? Хорошо, что в машине сижу, а то бы задубел уже. Всё-таки на улице ещё только март.

Ой… Вон шагает! Приближается… Идёт, не поднимая головы. Нахохлился, скукожился… Руки в карманах куртки. Эта тоненькая фигурка, эта подпрыгивающая походка…

Выхожу из машины.

– Привет… – здороваюсь я неуверенно.

– Саша? – шедший, глядя в землю, Ванька резко останавливается.

– Да… Я тебя искал…

Грустно улыбается и молчит. Молчу тоже. Мне почему-то вдруг становится стыдно, а чего, не знаю сам. Так и стоим. Только Ванькины глаза в свете фонаря…

– Вань… Мне плохо без тебя… – признаюсь я и сам удивляюсь своему голосу.

Молчит и только смотрит на меня. Не знаю, что со мной происходит! Подхожу, обнимаю его и… прижимаю к себе. Как-то так получилось…

– Ты мне всё время снишься, – шепчу ему в ухо, с удовольствием чувствуя, как непослушные волосы щекочут мне лицо.

– Саш… – он пытается отстраниться. – Зачем это тебе? У тебя ведь всё есть!

Надо же! Почти мои слова в спортзале!

– Кроме тебя… – и стыдливо убираю руки.

– Так ли это тебе нужно? – Ванька грустно усмехается. – Я же гей, а ты натурал… Что у нас может быть общего?

– Ты меня разлюбил? У тебя кто-то другой? – непроизвольно выпаливаю странные для натурала слова и чувствую беспокойство в голосе. Ведь хочется, чтобы любили!

– Да нет у меня никого… Чтоб так вот… как тебя…

– Ты почему из зала ушёл? – задаю дурацкий вопрос.

– А сам не понимаешь? – и опять кривая усмешка. – Думаешь, мне приятно видеть тебя с Ниной и понимать, что ты для меня недостижим?

Мне нечего ответить. Молчу.

– Ладно, Саш… Ты успокойся. Я всё так же тебя очень люблю. Ты мне тоже каждую ночь снишься… Но у тебя своя жизнь. Значит, мне надо выстраивать свою… Извини, мне надо идти. Бабушка ждёт.

– Подожди… – хватаю его и опять прижимаю к себе, глажу русые лохмы, а он утыкается носом мне в плечо и начинает вздрагивать. Неужели плачет? – Вань… Ты что?

– Ничего… Пусти меня, пожалуйста… Действительно, бабушка ждет.

Отпускаю. Отскакивает от меня и, пряча лицо, почти бежит к парадной.

– Я завтра приеду! – зачем-то кричу ему вслед, но хлопает дверь…

Не могу не признать, Ванька в чём-то оказался старше меня. Может, в серьёзности чувств? Всё! Непременно завтра же я опять буду здесь!

Не понимаю, что со мной творится. Да, я – натурал. Да, у меня были и ещё будут женщины, пока я не успокоюсь на какой-то одной. Но Ванька… Эти его глаза, в которых я тону, способные заглянуть в меня, в мою не очень праведную душу… Он нужен мне как человек! Как человек, а не объект сексуального желания. Мне порой так хочется его прижать к себе, защитить от кого-нибудь… Как тогда! Что с этим-то делать?

…Всё, как вчера. Жду. Ваньки пока нет. Уже опять одиннадцать вечера. Наконец-то! Идёт… Выхожу из машины. Увидел меня и остановился.

– Привет…

Подходит.

– Здравствуй, Саша…

– Вань… – беру его за руку. – Вот… Я приехал…

Молча кивает. Стоим… А что делать? Притягиваю его к себе. Стоит… безвольно.

– Вань… Это жестоко… Я же приехал, как тебе обещал.

«А твоя отповедь в спортзале? – скрипит внутренний голос. – Онегин хренов!»

– Я не жестокий, – бормочет он опять мне в плечо. – Просто я тебя люблю, а ты меня не любишь… Ты ведь просто привык к тому, что я часто был рядом. Разве нет?

– Вань… – дыхание сбивается от охватившего меня неведомого прежде чувства. – Может, ты и прав… Но я не могу без тебя. Мне стало одиноко, даже тоскливо. Вань…

– Саш… Но ведь у нас с тобой ничего не может быть! Ничего… Это данность. Понимаешь? Ты же не гей, как я, и не можешь любить… парня. Для тебя это противоестественно! Я это понимаю и… принимаю, – высокий голос звучит грустно и обречённо.

И снова эти глазищи… Хотя в свете фонаря они сейчас не такие. Прижимаюсь лицом к его лохматой голове и трусь о непокорные волосы.

– Вань… Я правда не могу без тебя, – шепчу ему в самое ухо. – Я не знаю, что со мной. Не могу сам себе объяснить. Поехали ко мне…

Он грустно качает головой, и я не могу понять, согласен или нет.

– Ну поехали… – опять прижимаю его голову к себе. – Посидим, поговорим… Ты посмотришь, как я живу.

Несу ещё какую-то ахинею, стараясь его уговорить. В гости в двенадцать ночи приглашают только с одной целью. Но я же не собираюсь трахаться с ним!

– Саш… Зачем ты передо мной стелешься? Я же не очередная твоя женщина.

Это звучит так сочувственно и укоризненно, что мне становится не по себе.

– Вань… Я не знаю, что со мной происходит, – бормочу, держа его за руку. – Я даже не знаю, о чём с тобой сейчас говорить. И несу весь этот бред только для того, чтобы ты не повернулся и не ушёл. Мне стало очень плохо без тебя, Ванюха…

– Ладно… Подожди… Я скажу бабушке, что уезжаю… на работу.

…В прихожей своей квартиры не могу удержаться – опять прижимаю Ваньку к себе, будто боюсь, что кто-то его у меня отнимет. Чувствую, как колотится его сердце. Он здесь… рядом со мной.

– Ты так меня обнимаешь… – и такая застенчивая улыбка…

А вообще, едва мы сюда вошли, как весь идиотизм ситуации стал мне ясен. Стою истуканом и молчу.

– Саш… Давай просто посидим с тобой рядом, – неожиданно приходит на помощь мой долгожданный гость. – Давай?

– Давай…

И вот мы сидим на моей тахте, тесно прижавшись друг к другу.

– Знаешь, Саша… Если честно, то я мечтал вот так… посидеть с тобой… и помолчать… И никого больше вокруг… – он, как кот, трётся лбом о моё плечо. – Я потому и согласился ехать к тебе. Знаешь… Я, наверно, сейчас счастлив… – вздыхает, и мы опять сидим в тишине.

Какое же чувство надо иметь, чтобы быть счастливым только от сидения бок о бок! Однако я тоже… Странно, но тоже испытываю подлинное блаженство, оттого что моя рука лежит на этом худеньком плече.

– Ой! Уже два часа ночи! – спохватывается Ванька. – А тебе ведь завтра на работу! Саш… Огромное спасибо за это время вместе с тобой, – смотрит мне в глаза, и я опять тону. – Ну всё. Пошёл я…

– Тебе ведь не хочется этого.

– Мало ли чего мне хочется или не хочется… – он невесело усмехается.

– Слушай, а оставайся у меня! Ты же сказал бабушке, что идёшь на работу! Поэтому давай ложиться спать!

– Мы будем спать рядом?

– Тахта-то одна! Если хочешь, я могу лечь на кресло…

– Нет! – звучит торопливо. – Я согласен… Рядом…

Из окна падает яркий свет луны. Мы с Ванькой лежим на моей тахте. Я бережно прижимаю его к себе. Его лицо совсем близко…

– Саш… – горячее дыхание… – А можно, я тебя… поцелую? Я не готов к такому вопросу и теряюсь.

– Можно…

И вот они, Ванькины губы… Это даже не поцелуй, а только прикосновение. Какое блаженство! Я вынужден в этом признаться. Губы мягкие, ласковые и… любящие… А не алчные, как было всегда с моими женщинами!

Прижимаю его лицо к своему. Сердце колотится!

– Я счастлив, – слышу блаженный шепот.

Его ладонь так ласково скользит по моей руке…

– Ванюха… Я балдею, – признаюсь тоже шёпотом.

– И я… Ты знаешь… – и смущённо улыбается. – Я мечтал вот так тебя безнаказанно обнимать… трогать…

– Почему ты говоришь – безнаказанно?

– Потому что боялся, да и сейчас боюсь, что ты меня ударишь.

– Не ударю. Я не могу тебе сделать больно…

– Саш… Поверь… Я ещё никого не целовал. Не знаю, как это выразить словами…

– Ох, Ванюха, – бормочу я, перебивая его, – у меня мозги плавятся…

– А ты их отключи. Ведь тогда… на улице, когда ты меня обнял, это не голова тебе приказала, а сердце подсказало…

Опять у меня внутренний столбняк. Как это в самую точку!

– Ладно… Давай лучше спать.

– Саша… Я тебя люблю, – шепчет он и тут же добавляет: – Не отвечай! Только знай, что я тебя очень люблю… Позволь мне… любить тебя. А теперь давай спать.

…Утро. Ванька спит лицом ко мне и улыбается. Так приятно на него смотреть! Будить не хочется, но надо ему сказать, как закрыть дверь, когда соберётся уходить.

– Ванюха… Мне надо вставать на работу…

– Ага… Я сейчас тоже встану, – сонно бормочет он.

– Давай спи дальше. Выспишься, дверь просто прихлопни.

– Ты меня оставляешь? – от удивления его глаза открываются. – А можно, я тебя подожду?

– Ну если тебе никуда сегодня не надо…

Возвращаюсь с работы и звоню в свою дверь! Как-то непривычно. Конечно, я могу открыть собственным ключом, но мне почему-то хочется, чтобы Ванька меня встретил.

Замок щёлкает, и его счастливая улыбка.

– А я тебя ждал, – это говорится почему-то смущённо. – Поесть приготовил…

– Отлично!.. Знаешь, это так классно – приходить домой, где тебя ждут.

Из запасённых мною концентратов получился прекрасный ужин. Никогда не думал, что обычные замороженные фрикадельки могут быть такими вкусными.

– Саш… Ты ужинай, а я должен идти, – Ванька уже одевается в прихожей. – Там у меня бабушка почти сутки одна. Ей тоже помощь требуется. Да! На кухне табуретка разваливалась. Я нашёл у тебя молоток и её сбил. Ну и шурупами укрепил.

Мне становится и неудобно, и приятно – ведь даже с табуреткой, до которой у меня всё время руки не доходили, он разобрался. И я понимаю, что, если хочу, чтобы мы с ним постоянно общались (а я этого уже очень хочу!), надо учитывать его занятость.

Прощаясь, стоим, смотрим друг на друга и молчим.

– Ванюха… Мне так жалко, что ты уходишь… Ты ещё придёшь?

– А завтра можно?

– Нужно! – не понимаю зачем, но точно знаю – нужно!

Весь день летаю, как на крыльях. Могу признаться – жду вечера.

– Шеф, ты что-то сегодня в задумчивости. Никак у тебя новая сердечная привязанность? – хихикает Димка.

– Ох, Димон… Ты, кажется, прав, – признаюсь, не раскрывая, конечно, предмета своей привязанности.

– Ох, чувствую, мальчики пойдут, девочки пойдут, – поддерживает его Лёха.

– И ты пойдёшь! – беззлобно парирую я.

– Ухожу, ухожу, ухожу… – он, посмеиваясь, скрывается в соседнем боксе.

По дороге домой заезжаю в универсам и затариваюсь. Едва вваливаюсь домой, как раздаётся звонок в дверь. Открываю.

– Здравствуй, Саша! – Ванька улыбается в дверях.

– Ванюха… Я весь день ждал нашей встречи, – вырывается у меня само собой.

– Ждал, как ждут романтического свидания? – слегка подкалывает мой гость.

– Иди ты знаешь куда…