Текст книги "Фредерике. Морские рассказы"

Глава одиннадцатая
4 января. Судовые проблемы

Утром, придя на завтрак, я был удивлен. На капитанском месте, которое обычно пустовало, сидел здоровенный бородатый мужик примерно моего возраста.

– Доброе утро, – как всегда, приветствовал я всех присутствующих, на что завтракающие штурманы и механики ответили или кивком головы, если рот был занят пережевыванием пищи, или негромким «спасибо».

Сев за стол, я посмотрел в выцветшие голубые глаза здоровяка, который даже на первый взгляд был ростом под два метра, и представился:

– Старший механик, сэр. Доброе утро.

– Доброе утро, – доброжелательно ответил здоровяк по-английски мягким басом. – Меня назначили к вам капитаном.

– Очень рад встрече, мастер, – отреагировал я на его слова. – Значит, будем вместе работать.

– Да, – охотно ответил капитан. – Но я у вас здесь только для того, чтобы решить вопросы с выходом судна из порта и довести его до Руана.

– Да?! – неподдельно удивился я. – И что мы будем делать в Руане?

– Погрузка там будет. А наша задача сейчас в том, чтобы выйти из этого долбаного Антверпена. Так что не мог бы ты мне рассказать, что здесь произошло и что нас ожидает?

– А старпома ты ещё не видел? – в свою очередь спросил я у нового капитана.

– Нет, – он покрутил головой, – я его ещё не встречал. Кстати, где он? Он что, на завтрак не ходит?

– Почему, – возразил я, – ходит, но сегодня что-то его задержало.

– Я его потом обо всем расспрошу, – заверил меня капитан и напомнил: – Давай расскажи, что здесь произошло.

Какой, к черту, тут уже был завтрак, который услужливый Руперт поставил передо мной. Пришлось оставить мечту насытиться перед рабочим днем и поведать капитану эпопею, которая предшествовала его приезду.

Минут через десять в кают-компанию вошёл старпом, который, наверное, был в курсе о приезде капитана. Он был аккуратно одет, свеж, выбрит, и от него шел приятный аромат хорошего мужского парфюма.

Войдя в кают-компанию, Олег громко приветствовал присутствующих:

– Доброе утро! Приятного аппетита, – и сел на своё место.

Капитан изучающе посмотрел на него:

– А ты, наверное, старший помощник?

– Да, сэр, я – старший помощник.

– Отлично, – переключился капитан на Олега, – теперь ты мне расскажешь про дела на палубе. Стармех меня уже тут посвятил в машинные дела. И вот ещё что, – встрепенулся капитан, – пока я не забыл. К обеду напишите мне рапо́рты о состоянии дел в ваших департаментах.

Во всех вопросах и ответах капитана чувствовалось, что у этого немца абсолютно отсутствует чувство такта и вежливости. Он обо всём спрашивал резко и требовательно, несмотря на то что он нас абсолютно не знал и видел впервые. Наверное, вежливости его не научили в детстве или это была его обычная манера общения с подчиненными.

Да и бог с ним, с этим немцем. Сработаемся, если он настоящий моряк, ну а если нет, то потерпим, потому что он сразу заявил о своем краткосрочном пребывании на борту.

Я быстро доел остывший завтрак, с трудом разрезая уже задубевший бекон и запивая остывшим чаем. Мне так захотелось побыстрее отделаться от этого беспардонного немца, что я даже не попросил Руперта подогреть мне тарелку с беконом и чайник.

Покончив с поглощением пищи, я быстро встал, автоматически спросив у капитана:

– Могу я идти, мастер? У тебя есть ещё ко мне вопросы?

– Конечно, чиф, ты можешь идти, – благосклонно кивнул капитан, не отрываясь от допроса старпома.

В ЦПУ на разводку я уже опоздал, да и не торопился на неё. Мы с Евгеничем вчера обсудили фронт работ и я был полностью уверен, что такая мелочь, как развести людей по работам, у Евгенича много времени и труда не займет.

В ЦПУ сидели Евгенич, Богдан и Габи, остальные механики уже разбрелись по объектам.

Богдан с удивлением уставился на меня.

– Чиф! – чуть ли не возмущенно воскликнул он. – Ты чего опаздываешь?! Смотри уже сколько времени. Я тебе уже три раза звонил в каюту, а тебя всё нет и трубку ты не берешь. Что случилось? – неподдельное возмущение так и сквозило в каждой нотке голоса Богдана.

– А ты нового капитана видел? – в свою очередь поинтересовался я.

– Нет, – оторопев от такого вопроса, прервал Богдан свою сентенцию. – А что, он уже приехал?

– Конечно! – насмешливо посмотрел я на Богдана. – Он уже завтракает и обо всем расспрашивает старпома. Я ему о наших делах уже доложил. Да, кстати, он и о тебе спрашивал, – слукавил я. – Говорит, чего это суперинтенданта на завтраке нет, неужели он заболел или занят? – это я для пущей важности момента уже добавил от себя.

От таких известий Богдан подпрыгнул, как будто его пружиной подбросило в кресле, и тут же вылетел из ЦПУ.

Евгенич с пониманием моей шутки посмотрел на меня, а я, не теряя серьезного выражения лица, обратился к нему:

– Евгенич, ты с Габи продолжай заниматься автоматикой, а мне по приказу нового капитана надо срочно писать рапорт о состоянии дел в машинном департаменте.

– Понятно, – едва сдерживая улыбку, отреагировал на мои слова Евгенич, а Габи, приняв всё за чистую монету, тут же подтвердил:

– Конечно, чиф. Мы всё сделаем, ты не переживай.

И они вышли из ЦПУ, а я сел на лифт и поднялся в каюту, где достал пишущую машинку весом не меньше десяти килограммов и принялся сочинять рапорт для нового капитана.

Часа через два я одним пальцем настучал этот долбаный рапорт и поднялся в каюту капитана.

В каюте у него разносился запах свежезаваренного кофе и витал аромат табака «Черный капитан».

Капитан вальяжно сидел за столом, перебирая какие-то бумаги и при моем появлении плавным движением руки отложил дымящуюся трубку в большую бронзовую пепельницу, которую, по всей видимости, привёз с собой.

– Ты что? – как бы не понимая, зачем я появился у него. – Рапорт, что ли, принёс?

– Да, мастер, – подтвердил я его предположение. – Вот он. – И я протянул ему три листа только что отпечатанного рапорта.

– А чего ты его так долго писал? – недовольно поинтересовался он.

– Так у нас много механизмов и много к ним описаний, – попытался объяснить я, – да к тому же многие из них требуют ремонта. Вот это я и хотел отразить в своём рапорте.

– Ну, давай его сюда, – смилостивился грозный капитан, – посмотрю я, что ты там написал.

Он взял у меня бумаги и как бы между делом предложил:

– А ты садись, – он указал мне на стулья около стола, – кофе наливай, закуривай, если есть желание.

– Спасибо, – поблагодарил я его, устраиваясь на одном из стульев, – но я кофе не пью.

– А чего так? – удивился капитан. – Отличный бразильский кофе, я его только что заварил.

– Спасибо, мастер, – я ещё раз поблагодарил капитана, – я предпочитаю черный чай.

– К сожалению, – посетовал капитан, – я ещё не знаю, что есть в капитанских запасах, – он жестом показал на буфетную, – но, если хочешь, я позову мессбоя.

– Спасибо, мастер, – прервал я его, – я только что попил его во время кофе-тайма.

– Ну, тогда сиди и кури, – резко разрешил капитан, видно, ему надоело уговаривать меня, как красную девицу, – а я пока почитаю, что ты там написал. – И он уставился в листы рапорта.

В это же самое время подошёл Олег со своим рапортом и тоже устроился рядом со мной. Покуривая, мы молча сидели и бесцельно рассматривали интерьер капитанской каюты, как будто видели его впервые.

Дочитав рапорта, капитан в недоумении поднял на нас глаза.

– И вы хотите мне сказать, что осушительная система в трюмах находится в нерабочем состоянии? – грозно вопросил наш новый бог.

– Так точно, мастер, – подтвердил Олег.

– И её невозможно отремонтировать своими силами? – не меняя тона, продолжал капитан.

– Так точно, мастер, – кивнул Олег, подтверждая догадку капитана.

– А почему? – требовательность в голосе капитана начала проходить, и он посмотрел на меня. – Что ты думаешь об этом, чиф?

– В каждом трюме находится по четыре льяльных колодца, – начал объяснять я, – которые оборудованы гидравлическими клапанами. А трюмов – девять. Значит, клапанов – тридцать шесть.

– Я считать умею, – недовольно поморщился капитан. – Ты мне лучше скажи, что надо сделать с осушительной системой, чтобы она работала?

– А так как все клапана находятся в трубном туннеле, – не обращая внимания на реплику капитана, продолжил я, – то надо эти клапана вынимать оттуда, ремонтировать и настраивать. Это возможно сделать только силами завода, потому что у нас нет столько людей, чтобы сделать это сейчас.

– А если попробовать опрессовать систему и произвести контрольную откатку за борт? – предложил капитан один из вариантов ремонта системы, но уже не настолько уверенным голосом.

– Можно, – слегка усмехнувшись, продолжил я. – Для этого надо поставить тридцать пять заглушек на клапана, наполнить один льяльный колодец водой и произвести откатку за борт. И такую процедуру повторить тридцать шесть раз. Тогда мы узнаем, какие клапана находятся в нерабочем состоянии и требует ремонта.

– Да, – протянул разочарованно капитан, – и стоим мы в порту, и откатывать за борт ничего нельзя.

На это его заключение мы с Олегом уже не отреагировали, а только молча смотрели на размышляющего о чём-то своём капитана. Его размышления прервал Олег:

– Так там же, в папке, – он указал на одну из папок, лежащих перед капитаном, – есть решение порт-контроля, что надо заказать девять погружных насосов со шлангами производительностью по сто кубов, доставить их на борт судна и тогда они дадут разрешение на выход в море.

– Правда? – удивился капитан. – Где этот документ? – и он с интересом посмотрел на Олега.

Тот поднялся из-за стола, нашёл необходимую папку и развернул её перед капитаном.

– Вот он! – указал он на протокол порт-контроля.

– Отлично! – радостно вырвалось у капитана.

Он выхватил из рук Олега папку и принялся её лихорадочно листать, а найдя то, что ему надо, подскочил и, несмотря на свой внушительный рост и вес, выпорхнул из каюты и понёсся на мостик.

От неожиданно изменившейся обстановки мы переглянулись и тоже рванули за ним.

Капитан уже был в радиорубке и, держа в руке трубку телефона, в недоумении смотрел на потушенный экран компьютера и молчащую трубку.

– Чиф, – грозно потребовал он у Олега, – включи-ка мне это шайсе, – он пальцем ткнул в компьютер, – я буду разговаривать с Грюнвальдом.

– Момент, мастер. – Олег вежливо отодвинул капитана от компьютера. – Сейчас я всё включу и настрою.

Капитан уступил место Олегу и принялся терпеливо ждать, пока тот настроит телефон и свяжется с офисом.

Как только в трубке прекратились длинные гудки и кто-то что-то пропищал на другом конце провода, капитан вырвал у Олега трубку телефона и заорал в неё громче тифона на баке в туманную погоду.

Я бы с удовольствием узнал, что он там выговаривал абоненту, но из-за смутного понимания немецкого языка для меня это осталось тайной. Было ясно одно – он ругается.

Голос капитана постепенно начал снижать свой тембр, и он жестом попросил старпома передать ему папку, а потом – и это мне уже было прекрасно понятно – начал диктовать, какие насосы нам нужны и сколько их нам надо.

Видимо, получив утвердительный ответ, он уже спокойно положил трубку телефона и с видом победителя посмотрел на нас:

– А куда они денутся! Всё сделают как надо. Они мне обещали всё сделать, если я выведу судно из Антверпена, – и, гордо подняв голову, вышел из радиорубки.

Было уже время обеда, и мы прошли в кают-компанию.

За обедом капитан хвастался, вальяжно развалившись в кресле, что он всё может и насосы ему пообещали доставить через пару дней. Попутно он похвастался, что у него есть свой отель и он согласился пойти в рейс только из-за того, что его лично попросил об этом сам хозяин, которому он пообещал обязательно вывести судно из Антверпена.

Мы с Олегом вынуждены были сидеть с капитаном за столом и с глубоким пониманием внимать его разглагольствованиям, периодически вставляя междометия.

Когда капитан выговорился и допил третью банку пива, он встал из-за стола, попрощался с нами и вышел из кают-компании.

Вот тут мы уже облегченно вздохнули и разошлись по каютам в ожидании светлого будущего, которое может принести и радости, и пакости.

Глава двенадцатая
Жизнь судовая

На завтраке Богдан спросил меня:

– Чиф, а чего это ты всё время печатаешь на машинке? Это же так неудобно. Сделал ошибку – и приходится перепечатывать целый лист. То ли дело на компьютере. Там всё можно исправить и откорректировать.

 
                                       * * *
 

От такого вопроса я очень смутился. Ведь компьютера, если честно самому себе признаться, я побаивался. Хотя на последних курсах повышения квалификации, которые я проходил в пароходстве, нам преподавали азы обращения с компьютером, но тогда что-то он мне в голову так и не «залез».

Потом на «Синегорске» у меня в каюте стоял компьютер, на котором надо было ежемесячно заносить в таблицы параметры работы главных механизмов судна. Это стало для меня наказанием, пыткой, когда я садился за компьютер и совершал столь простые операции. Если я начинал готовиться к такому отчету, то это занимало у меня пару дней и кучу потраченных нервов. Из каюты, когда я занимался отчетом, шел чуть ли не пар, примерно такой же, как и тот, что вырывался со свистом из подорванного предохранительного клапана парового котла. Я не спал, не ел, постоянно курил и был зол на себя, на весь мир и собственное бессилие перед такой элементарной задачей, как составить судовой отчет в табличной форме. Насколько проще для меня было, используя готовые формы, занести в них все карандашом и отправить по почте или написать капитану радиограмму, используя выданный код, которую он отправлял в пароходство. Это вообще занимало считаные часы.

Тогда, на «Синегорске», этот долбаный компьютер мне основательно попортил нервную систему. И здесь, на «Фредерике», в судовом офисе стоял компьютер, в котором также надо было составлять месячный отчет в специальной программе «Титан».

В него были забиты все программы для старпома, второго помощника, капитана и для меня. Работать на нём надо было по очереди, что мне очень не нравилось. Потому что я не любил подстраиваться под кого-либо, а привык всё делать так, как в данный момент посчитал бы нужным и удобным для себя. Но фирма «разорилась» только на один компьютер с одним монитором. И это на всё судно!

В Гамбурге работе с программой меня обучал Дрэгомир. Но так как он и сам не знал досконально этой программы и сам едва мог пользоваться даже мышкой, то обучить меня премудростям буржуазной бюрократии у него не хватило ни сил, ни знаний. Хотя кое-что я записал себе в тетрадь, да Василич перед отъездом провел со мной экскурс, как составлять отчет, но если честно разобраться, то и в программе «Титан», и вообще в общении с компьютером я был дуб дубом.

О таком вопиющем незнании мне даже было стыдно признаться Богдану, который за время нашего общения признал меня компетентным во многих вопросах и даже иногда спрашивал у меня совета.

 
                                       * * *
 

Увильнув от такого вопроса Богдана, я скромно пробормотал:

– Но мне так удобнее.

Богдан понимающе посмотрел на меня и предложил:

– А давай после разводки приходи в судовой офис, и я тебе покажу, как всё сделать так, чтобы было удобно печатать.

Скорее всего, Богдан понял, в чем заключается моя нерешительность, и тактично захотел избежать щекотливой ситуации, когда бы он выставил меня дубаком.

После завтрака я спустился в ЦПУ на разводку, но Богдана там не было. Я понял, что он ждет меня в офисе, поэтому, оставив Евгенича с Габи, сел в лифт и последовал, как овца на заклание, в лапы настойчивого Богдана.

Он и в самом деле сидел в офисе перед включенным компьютером.

– Заходи, чиф, заходи, – доброжелательно предложил он, увидев мою понурую фигуру в дверях. – Бери бумагу, – он достал из стола толстый блокнот с ручкой, – и записывай.

Я скромно пристроился рядом с Богданом, развернул блокнот и принялся ждать объяснений. Но их не последовало. Богдан только водил мышкой по экрану и рассказывал о значении тех или иных значков и как ими пользоваться. Порой он прерывался и предлагал мне самому сделать ту или иную операцию. Всё это он говорил доходчиво, и мне, на удивление, сразу всё становилось понятно. Иногда Богдан останавливался в объяснениях, давая мне время, чтобы я записал что-нибудь в блокнот.

Так мы с ним и просидели до самого обеда, пока заботливый Руперт не заглянул в офис.

– Господа, – как всегда мягко, проговорил он, – я приглашаю вас на обед. Уже первый час.

– Вот это мы заработались! – удивился, потягиваясь, Богдан. – И правда, пора на обед.

В офисе были часы, но, как и многое на судне, они не работали. Наверное, в них закончились батарейки, но заменить их было нечем. На берег мы не ходили, потому что до ближайшего магазина было довольно-таки далеко. Мы ждали снабжения, которое должно было вот-вот прийти вместе с заказанными насосами.

А я был настолько поглощен занятием с Богданом, что вообще не заметил пробежавшего времени и всей душой благодарен Богдану, что он так тактично провел моё обучение, не обозначив мою тупость и незнание элементарных вещей.

Хотя это сейчас, через двадцать лет, считается элементарным умение работать на компьютере, а тогда таких «доцентов», как я, было пруд пруди.

Богдан даже не сказал «учились», а сказал «заработались», чтобы мягко выйти из щекотливой ситуации, когда главный инженер не знает элементарных вещей. От такого отношения ко мне, и вообще отношения к судну, моё мнение о Богдане начало меняться.

Конечно, ему всегда хотелось показать, что он здесь главный и незаменимый, но к любому вопросу или возникшей проблеме он подходил как человек, который хочет всё решить и достичь наилучшего результата.

Это коснулось и работы по восстановлению работоспособности системы автоматики главного двигателя. Тут уже Богдан не жалел себя: они с Габи работали допоздна, иной раз выходя из машины за полночь. Тогда и мне, и Евгеничу тоже приходилось работать с ними.

Но это мне было не в тягость, я не считал, что это какое-то издевательство над людьми. Это была обычная практика хорошего механика, который не закончит работу, пока не добьется наилучшего результата в ней. Со стороны это, возможно, было бы кому-нибудь и удивительно, но то чувство удовлетворения от работы, сделанной собственными руками, наверное, присуще только механикам или людям, очень любящим и уважающим свой труд, каким бы он ни был грязным или тяжелым.

Габи был под стать Богдану: он залезал в самые дебри сплетений воздушных трубопроводов, снимал, разбирал и перебирал различные сервомоторы, гидроцилиндры, манипуляторы, реле и все то, что могло бы привести, по его мнению, к отказу системы. Благо запасных частей было много. Было похоже, что за все годы эксплуатации никто тем, чем было снабжено судно при постройке для ремонта пневмосистем, не пользовался. Для нас это было хорошо. Не надо было делать никаких лишних заказов и привлекать шипчандлеров для этого.

И вот седьмого числа Габи с Богданом на утреннюю разводку пришли особенно радостные и довольные, энергично переговариваясь между собой по-румынски.

– Чего это вы такие веселые? – поинтересовался я, увидев их цветущие лица.

– Да вчера, когда ты ушел, – пояснил Богдан свое приподнятое настроение, – мы ещё немного поработали, и я думаю, что работы с ДАУ (система дистанционного автоматического управления главным двигателем) мы закончили. Надо протестировать главный двигатель.

– Нет проблем, – отреагировал я на такое оптимистичное заявление. – Сейчас спрошу разрешения у капитана, и запустим главный двигатель.

Услышав, что надо готовить к запуску главный двигатель, механики ждали соответствующих указаний.

ГД мы всё время держали в часовой готовности. Это значило, что его можно было запустить в течение часа. То есть охлаждающая вода и масло во всех системах были прогреты до рабочих температур. Я только для порядка спросил у Евгенича:

– Масло по-прежнему цвета детской неожиданности?

– А что с ним сделается? Потемнело немного, конечно, – как всегда недовольно, пробурчал второй. – Сепаратор постоянно работает, но воду полностью отбить так и не может. Оно постоянно почему-то обводняется. Или мне кажется?

– Что он сказал? – переспросил меня Богдан, увидев недовольный вид Евгенича.

– Он говорит, что смазочное масло в системе обводнено и его надо менять. – Последнее я уже добавил от себя.

– Никто вам на замену масла столько денег не даст. Это же надо тонн пятнадцать? – Богдан вопросительно посмотрел на меня.

– Можно и двенадцать, но лучше пятнадцать, – согласно кивнул я.

– Никто столько не даст, – печально покачал головой Богдан. – Если дадут, то только после ремонта главного двигателя, а он планируется на Китай. А так у вас есть запас в пять тонн, вот им и пользуйтесь. Постоянно сепарируйте масло и понемногу добавляйте свежего.

А что мне было рассказывать элементарные вещи? Я и так это знал, без напоминаний Богдана. Хотя по всем правилам в запасе у меня должно быть масла столько, сколько его хватило бы на одну замену.

А сейчас надо было готовить главный двигатель к запуску, спорить и доказывать элементарные вещи было бессмысленно, поэтому я не стал тратить время на болтовню и позвонил капитану.

– Мастер, – вежливо обратился я к нему, когда он поднял трубку, – ещё раз доброе утро.

– Спасибо, чиф, – так же вежливо ответил капитан и спросил: – Что-нибудь случилось?

– Ничего особенного не случилось, мастер, – начал я объяснять причину звонка, – все в порядке, но вчера Богдан закончил ремонт ДАУ, поэтому мы хотим протестировать главный двигатель.

– И когда вы это хотите сделать? – тут же переспросил капитан.

– Машина у нас в часовой готовности, поэтому я думаю, что мне понадобится для подготовки к запуску минут сорок, – ответил я на обычный вопрос, который штурманы по этому поводу всегда задают механикам.

– Хорошо, – согласился капитан, – только ты позвони мне, когда вы подготовитесь, и я поднимусь на мостик.

– Есть, мастер, – подтвердил я понимание полученного приказа и повесил трубку.

– Серега, – посмотрел я на третьего механика, – иди и запусти вторую динамку, и возьмите её в параллель с электромехаником.

– Ясно, Михалыч. – Третий кивнул головой и быстро ушел в генераторную.

– Ну а ты, Евгенич, – обратился я ко второму механику, – бери вахтенного и фиттера, и крутите главный валоповороткой и прокачайте лубрикаторы.

– Понятно, – как всегда недовольно, протянул Евгенич, кашлянув в бороду, и в сопровождении обозначенной свиты вышел из ЦПУ.

– Ну а мы, – я уже посмотрел на Богдана и Габи, – проверим всю систему автоматики на предмет утечек воздуха и везде ли есть давление. А ты, Ромио, сиди тут и отвечай на все телефонные звонки. – Это я уже приказал второму электромеханику.

– Есть, чиф! – подтвердил Ромио и уселся в кресло у главного дисплея компьютера, тупо уставившись в него.

Лишних вопросов не возникло, все знали свои обязанности, поэтому никаких дополнительных приказаний не потребовалось, и мы вышли для проверок из ЦПУ.

Вернувшись в ЦПУ, я проверил приборы на ГРЩ, рабочие параметры главного двигателя и всех вспомогательных механизмов на дисплее компьютера.

Оглядев преобразившуюся главную панель управления механизмами и приборами, я с удовольствием отметил, что Габи поменял сломанные или поврежденные кнопки с лампочками на ней и на всех мнемосхемах. Панель сияла чистотой, потому что была даже покрашена в нежный сероватый цвет, а медные таблички надраены так, что «горели» золотом в ярком освещении ламп ЦПУ.

Убедившись, что всё в порядке, я позвонил капитану.

– Мастер, – так же, как и в предыдущий раз, вежливо обратился я к капитану, – машина готова к запуску.

– Отлично, чиф! – чуть ли не с радостью ответил он. – Сейчас я поднимусь на мостик и перезвоню.

– О’кей, я буду ждать. – И, повесив трубку телефона, я застыл в ожидании ответного звонка.

Через минуту капитан позвонил:

– Чиф! Мы проверили все концы на корме и на баке, – проинформировал он меня. – Ты можешь пробовать запускать главный двигатель, – и тут же добавил: – Только прокручивай его на несколько оборотов, да так, чтобы судно не пошло ни взад, ни вперед.

Хотя мне из машины не могло быть видно, пойдет судно вперед или назад от прокрутки винта, но я подтвердил принятие приказа:

– Я всё понял, мастер, – и добавил: – Сейчас мы прокрутим двигатель на ручном управлении на воздухе, а потом я передам управление на мостик, только ты не клади пока трубку, – дополнительно попросил я капитана.

– Хорошо, – согласился со мной капитан и добавил: – Начинайте.

Стрелка телеграфа передвинулась на «самый малый вперед», и на нем зазвенел звонок.

Не выпуская трубки из рук, я переставил телеграф в соответствующую позицию и дал знак Евгеничу, чтобы он прокрутил ГД на воздухе.

Тот осторожно сдвинул колесо управления ГД в сектор запуска и, дождавшись, когда из индикаторных клапанов начнет с резким шипением выходить воздух, поставил колесо в нулевую позицию.

Приборы соответствующе отреагировали на пробный пуск и успокоились, а через минуту в окне, ведущем из ЦПУ в машину, появился вахтенный моторист, который знаками сообщил, что индикаторные краны закрыты.

– Главный двигатель готов к работе на топливе, – предупредил я капитана. – Я сейчас сделаю несколько реверсов, а ты мне отвечай на них телеграфом, когда хватит крутить главный двигатель и надо будет делать реверс, чтобы судно не пошло вдоль стенки, – и перещёлкнул соответствующий тумблер.

– О’кей, я тебя понял, чиф, – согласился с моими действиями капитан.

Габи с Богданом тут же убежали в машину, а мы с Евгеничем принялись запускать главный двигатель то вперед, то назад, о чем нам в окно сигнализировал вахтенный моторист, передавая приказания Богдана и Габи.

Выяснив, что все системы находятся в рабочем состоянии, главный двигатель реверсируется нормально и система автоматики не дает сбоев, мы прекратили испытания.

– Мы закончили испытания, мастер, – доложил я капитану, вновь позвонив на мостик.

– Отлично. – Он спокойно отреагировал на мой доклад и проинформировал меня: – Судно только немного двигалось, но я его удержал. А сейчас машине отбой, и оставьте её в прежней часовой готовности.

– Ясно, мастер, – подтвердил я полученный приказ. – Машине отбой. Готовность один час, – и повесил трубку.

Довольные Богдан с Габи поднялись в ЦПУ, и тут же Богдан радостно заявил:

– Ну, чиф, главный двигатель к отходу готов, и мы можем ехать домой!

– Ага, готов, – с глубочайшим сожалением в голосе по-русски пробурчал Евгенич. – А как в рейс идти, если масло обводнено и воздуходувки не отключаются? Им бы лишь слинять, а там Вася не чешись, как хочешь, так и крутись.

Про воздуходувки, которые работали на каждую турбину при запуске и маневренном ходе, я знал только со слов Василича и третьего механика. Они при достижении определенного давления в ресивере продувочного воздуха должны были отключаться автоматически, но давление воздуха там до такого состояния не поднималось, и они не отключались, поэтому приходилось гонять два дизель-генератора, из-за чего на полном ходу был повышенный расход дизельного топлива.

– Чего он сказал? – опять не понял Богдан.

– Он говорит, что воздуходувки не отключаются на полном ходу, – перевел я бухтение Евгенича.

– Ничего, сэконд, – Богдан подошел к Евгеничу и похлопал его по плечу, – до Китая дотянете, а там уже мы всё отремонтируем. А на отход судна я с Габи приеду, и мы вместе дойдем до Руана. Вот тогда и посмотрим, как работает главный двигатель. Может быть, предыдущий старший механик его неправильно запускал в работу, – предположил Богдан, чтобы оправдать свои соображения.

Но от такого радужного объяснения настроение у Евгенича не улучшилось ни на йоту, и выражение лица абсолютно не изменилось. Я вообще за последние дни ни разу не видел, чтобы он чему-то обрадовался или улыбнулся. Евгенич всё время был суров и неулыбчив, а за эмоциями на его лице было не уследить из-за густой бороды. Пессимизм из него лился с такой же скоростью, как из переливного танка топливо на палубу.

Поговорив еще немного в ЦПУ, Богдан пошел оформлять отчет о проделанной работе, а Евгенич с механиками – выключать лишние механизмы, которые будут не нужны при стояночном режиме.

После обеда Богдан писать отчет закончил, зашел ко мне в каюту, чтобы я поставил на нем свою подпись, и, попрощавшись, пообещал:

– Жди меня, чиф, я к отходу приеду, – отчего у меня в уме проскочили строки: «Только очень жди… тыры-пыры-восемь-дыр, и поменьше потрынди».

– Рад буду тебя вновь видеть, – отреагировал я на его обещание, вздохнув с небольшим облегчением, что хоть на несколько дней на судне будет спокойнее. А что ему ещё было сказать? Не целоваться же с ним взасос или возмущаться таким раздолбанным пароходом, на который меня угораздило наняться. Сам же знал, на что шёл, когда подписывал контракт. Сам теперь и хлебай всё это полной ложкой и другим не давай канючить и требуй с них всё по полной программе. Я позвал Евгенича, и мы с ним вышли к трапу, чтобы проводить Богдана с Габи, пожали им на прощанье руки и с завистью посмотрели вслед резво сорвавшемуся с места «Вольво» Богдана.

Когда-нибудь и на нашей улице будет праздник – когда закончится контракт. Тогда мы точно так же сядем в автомобиль и с чувством выполненного долга ринемся в аэропорт, забыв передряги, произошедшие с нами.