Текст книги "Приключения Лёньки и его друзей"

– А такие. Простые, – пытался объяснить любопытным пацанам Михалыч.

Он вышел из-за стола, прошел к самому обрыву и для наглядности, тыча в слои земли рукой начал объяснять.

– Сверху дерн, с которого всё питается, потом песок наносной, – он посмотрел на недоуменные взгляды мальчишек. – Вот кто его нанёс, я не знаю. Мильён лет назад это было. Там и глина, на которой песок лежит. А вот тут-то и есть самая закавыка для золотарей. Под глиной той, песочек золотоносный лежит, – он хитро посмотрел на мальчишек: – Видите, – он вновь указал на низ склона, и навороченные голыши, которые омывали струи Дубакита. – Вот тут и у нас есть такой песочек.

– Где? – не понял Лёнька.

– Так вон он, чёрненький, под глиной спрятался, – тут Михалыч рассмеялся. – Только не вздумайте в нём копаться. Узнают – в тюрьму засадят. Закон у нас строгий насчет этого.

С этими словами Михалыч оставил мальчишек и ушел к столу. Он подкинул дров в костер и, посмотрев на пацанов, крикнул им:

– Неча зря пялиться на берег, лучше дров принесите.

Мальчишки нехотя отошли от откоса берега и направились выполнять приказание Михалыча.

Когда они вернулись, то было уже темно, костёр почти догорел, а мужики всё сидели и перебирали в памяти различные истории.

Увидев мальчишек, Михалыч вновь скомандовал:

– Порубите ветки и сложите там, – он указал на небольшой навес у заимки, – чтобы утром время зря не тратить, да чтоб дождь, будь он неладен, не намочил их.

Мальчишки порубили и уложили дрова, как и было приказано.

Михалыч осмотрел их работу и удовлетворенно хмыкнул.

– Ну, что ж. Молодцы. А теперь пора и на боковую. А когда солнышко встанет, то опять пойдем рубиться, – и он хитро усмехнулся.

Но Лёнька всё-таки не выдержал:

– Михалыч, а ты сам золото когда-нибудь мыл?

– А что ж. Мыл, конечно. В геологах, когда работал, то было дело.

– Да, нет. Не так, – прервал его Ленька. – Так как в рассказах Джека Лондона написано. На ручьях, лотками?

– Какого такого Лондона? – не понял Михалыч.

– Ну, того. Американского писателя, который на Аляске золото добывал. Лотками они его мыли.

– Что там они на той Аляске делали, мне неведомо, а вот как мы его тут мыли, я знаю. Сам участвовал. Сам мыл его этими лотками, – а потом, как будто что-то вспомнив, показал на заимку. – Вон там под нарами и лежит лоток один такой.

Мальчишки от неожиданной новости чуть ли не присели:

– Какой лоток?

– Да, самый настоящий, – рассмеялся Михалыч. – Видать кто-то из мужиков давненько его тут оставил. Вы слазьте под нары, поищите. По-моему, я его там видел.

Мальчишек рванулись к заимке. Лёнька схватил фонарь, а Сашка юркнул под нары.

Через минуту он вылез оттуда. В руках у него, и в самом деле, была какая-то плоская, квадратная, деревянная посудина с углублением в середине.

Сашка в недоумении крутил её в руках:

– Это что-ли лоток? – и он вышел из заимки.

– Михалыч, это что-ли лоток? – недоумённо спросил он.

– Он, он самый и есть, – подтвердил сомнения Сашки Михалыч. – Лопатой в него кидаешь эту самую чёрную землицу, полоскаешь всё это в воде, смываешь песочек и камешки. Шлих остаётся. Его собираешь, сушишь, проветриваешь – вот оно вам и будет золото.

У мальчишек загорелись глаза. Они в один голос, чуть ли не завопили:

– Михалыч! Миленький! Научи!

– Ну, вот. Опять на свою голову нашел затею, – недовольно пробурчал он. – Не, не, не, – замахал он на мальчишек обеими руками. – Отстаньте. И даже не думайте об этом.

Но разве можно было остановить напор этих двух юных сердец…

Наконец-то, после долгих уговоров, Михалыч неохотно согласился:

– Ладно уж, черти вы окаянные, покажу, как золотишко-то моется, – но тут же пригрозил пальцем: – Но чтобы никому, ни гу-гу, а то мне в тюряге свой век неохота заканчивать.

Мальчишки тут же яростно стали убеждать его, что они будут немы, как рыбы и Михалыч неохотно сдался, но при этом добавил:

– Только не сегодня и не завтра, а когда пойдет дождь и работать будет нельзя.

Мальчишкам только этого и было надо. Радости их не было предела.

Но Михалыч тут же их урезонил:

– А сейчас, брысь спать. Спать немедленно. Солнце взойдет – я вас подниму.

Ребята сейчас были готовы на всё, лишь бы Михалыч не передумал, и безропотно влезли в спальные мешки.

Впечатления и работа, выполненная сегодня, сделали своё дело.

Через несколько минут мальчишки крепко спали, и им ничего уже не мешало, даже богатырский храп Михалыча и двух Борисов.

Глава седьмая

Проснувшись, Лёнька едва вылез из спального мешка. Всё тело болело. Руки чуть ли не отваливались, а ноги еле-еле шевелились.

Увидев его страдания Михалыч незлобно усмехнулся:

– Это с непривычки у тебя. Расходишься сегодня, оно и пройдет. Вы молодые. На вас всё, как на собаке… Это мне старому, надо быть поосторожнее, – покряхтывал Михалыч.

– Ой, – рассмеялся младший Борис, – старого нашёл. Мы за тобой не угонимся. Нам бы всем быть такими старыми. Вон уже, сколько профилей проложил. Нет, не угнаться нам за тобой, – подытожил он.

– А ты не гонись, – проворчал в его сторону Михалыч, – делай свое дело, вот оно и получиться, – он отвернулся от балагурящего Бориса и пошёл к костру.

На костре подогревался вчерашний котелок с борщом и кипятился свежий чай.

Мальчишек, после умывания, уже не надо было приглашать к столу. Они похватали свои миски и от всей души наворачивали борщ, зная, что до вечера у них будет только один перекус с хлебом и консервой.

Закончив завтрак, мужики спокойно перекурили, подхватили топоры с мачете, закинули за спину котомки и двинулись в тайгу.

Витька пришел с прииска через два дни и так потекли рабочие будни бригады.

Утром подъем, завтрак и работа. Вечером ужин и спать, чтобы отдохнуть и завтра вновь, с новыми силами, браться за топоры и мачете, прокладывая новые профили.

Комары, мошка, палящее солнце, жара, пот – уже были не так и страшны. Лёнька ко всему этому, как-то быстро привык, и уже на такие мелочи не обращал внимания.

Задача была одна – прокладывать профили и не отставать от взрослых.

Хотя после рабочего дня от усталости не поднимались руки и едва шевелились ноги, но он старался не показывать виду, до какой степени он устал. Он бегал за дровами, таскал воду, делал приборку в заимке. Тем самым показывая свою бодрость и силу.

Иной раз Лёнька ловил на себе одобрительные взгляды Михалыча, да и Борисы, бывало, награждали его знаками одобрения.

Что тут было говорить. Ты был тут, как на ладони. Всё было видно. Как работаешь, как дышишь, что говоришь – то есть такой, какой ты есть на самом деле.

Если не нытик и демагог, то тебе, молодому мальчишке, достаются только одобрения и благодарность, от которых хотелось ещё больше и больше работать.

Лёнька не жалел, что папа отправил его в тайгу проверить свои силы. Иной раз душа у него пела от ощущения, что ему всё нипочем и всё по силам. Если раньше, перед выходом на боксерский ринг, при виде грозного соперника, у него иногда был мандраж, то теперь он чувствовал свою силу и уверенность во всех своих делах и ощущал, что ему сейчас всё по плечу и что он сможет справиться с любой трудностью.

Но работать постоянно без перерыва и отдыха тоже было невозможно. Люди ведь не машины. Да и тем надо делать профилактику для дальнейшей работы. Поэтому, дней через десять, Иван Михайлович решил:

– Все, ребятки. Завтра устроим выходной. Выспимся, помоемся, постираемся. Согласны?

Мальчишки тут же хором отреагировали на такое заманчивое предложение:

– Конечно, Михалыч! – радости их не было предела.

Утром, даже после восхода солнца, в заимке стояла тишина.

Борисы дружно храпели, а мальчишки с головой закутались в спальники и мирно посапывали. Один только Иван Михайлович осторожно поднялся и вышел на крыльцо заимки, аккуратно прикрыв за собой дверь.

День снова обещал быть жарким, но пока утренняя свежесть бодрила.

Михалыч обтер от росы скамью и, усевшись на неё, закурил. Выдохнув первый клуб дыма, он смотрел на зелёные сопки, слушал шум воды в речке и наслаждался тишиной прекрасного утра.

Перекурив, он положил наколотые дрова в костер и разжёг его.

Костёр вскоре радостно затрещал, выдавая сполохи пламени вперемешку с дымом. Михалыч налил в котелок воды и принялся ждать, когда она закипит, чтобы приготовить себе чай.

Прошло немного времени, как из заимки по очереди вышли Борисы. Они, перекинувшись несколькими фразами с Михалычем, пристроились с ним рядом, налили в кружки чай и залюбовались утренней красотой тайги.

Приготовив завтрак, и оставив Борисов у костра, Михалыч вошел в заимку:

– Подъем, ребятки! – громко крикнул он.

Но подъема не произошло, только Сашка, высунув голову из спальника, жалостливо попросил:

– Михалыч, ну ещё немного, ну ещё чуть-чуть, – и вновь попытался скрыться в спальнике.

Но Михалыча было уже не остановить:

– Неча разлягаться, – громко и недовольно прикрикнул он на спящие тела. – Завтрак я сделал, а вы ещё не шевелитесь…

– Михалыч, миленький, – высунул голову из спальника Лёнька. – Ну сегодня же выходной… Спать охота…

– Ну, что ж, – у Михалыча оставался только один аргумент, чтобы вытащить мальчишек из спальников. – А кто-то просил, чтобы я показал ему, как лотком надо пользоваться, – загадочно произнес Михалыч и направился в сторону двери. – А то ведь займусь стиркой. Тогда мне не до этого уж будет.

Тут же из мешков высунулись помятые мальчишечьи физиономии:

– А когда? – первым не выдержал Лёнька.

– Михалыч, ты серьезно? – не поверил словам Михалыча Сашка.

Только Витька молча вылез из мешка и доходчиво объяснил пацанам:

– Если не хотите, то спите и дальше, а я пойду с Михалычем.

– Ну, тогда пошли, – Михалыч обнял Витьку за плечи, и они вышли из заимки.

Через пару минут к костру вышли и Лёнька с Сашкой.

– Ну, вот и молодцы, – оглядев их, произнес Михалыч. – Давай, идите мыться и завтракать.

– А золото? – невольно вырвалось у Лёньки.

– Какое золото? – рассмеялся Михалыч. – Вы лоток сперва научитесь в руках держать, а потом уже и о золоте будете мечтать.

Поняв всю серьезность ситуации, мальчишки подчинились Михалычу.

Быстро умывшись и поев, они начали приставать к нему:

– Ну, всё, Михалыч, мы готовы, пошли.

– Куда? Чего пошли? – недоумённо пожал плечами Михалыч. – А стол, а посуда? – он глазами показал на перечисляемые предметы. – А порядок на дворе, а дрова, а вода…

Чувствуя, что Михалыч может не остановиться в своих перечислениях, Лёнька прервал его криком:

– Поняли, Михалыч! Всё сделаем! – и мальчишки принялись наводить порядок в заимке и вокруг неё.

Когда всё было готово, то они уже уверенно приблизились к Михалычу:

– Всё, Михалыч! Пошли. Будешь учить.

– Ну, что ж, – покряхтывая, поднялся Михалыч со скамейки. – Тогда берите лоток, лопаты и одевайте болотники. Да! Не забудьте какую-нибудь консервную банку.

– А это для чего? – не понял Лёнька.

– Потом сам всё увидишь, – отмахнулся от него Михалыч.

Ребята, моментально выполнив и это приказание, начали по серпантину спускаться к берегу Дубакита.

Михалыч, прихватив толстую палку, тоже стал осторожно спускаться за ними.

На берегу он прошел немного вниз по течению, подошел к склону косогора и поковырял в нём палкой. Потом прошёл ещё немного вниз по течению и, поковыряв там, позвал:

– Пацаны! А ну ка, снимите здесь землицы маленько.

Мальчишки без лишних слов кинулись с лопатами к откосу. Через несколько минут верхний слой земли был снят, и обнажилась неестественно черная земля, скорее не земля, а смесь песка с землей.

Михалыч зашел в воду по колено и скомандовал:

– А теперь киньте мне на лоток лопатку этого песочка, – он показал рукой на обнажившийся слой чёрной земли.

Витька первый выполнил приказание Михалыча и подошёл к нему с полной лопатой земли.

– Ты только осторожнее сыпь мне её на лоток, а я тем временем её смывать буду, – перекрикивая шум реки, руководил он действиями Витьки.

Витька насыпал немного земли на лоток, а Михалыч зачерпнув лотком воду, принялся круговыми и поступательными движениями, смывать её.

Когда все чернь была смыта, он приподнял лоток над водой и показал его мальчишкам:

– Видите вот тут, на дне остались желтые и ржавые блестки, – он указал на дно лотка, разгребая пальцем осадок. – Не думайте, что это золото. Это пирит и кварц. Они нам не нужны, но всё равно, всё это надо ссыпать в банку. А когда надоест мыть, то приносите всё наверх. Мы там песочек этот на поддон высыплем, на костерке прогреем, потом провеем. Вот тогда и узнаем, какие вы золотари у нас. Понятно? – он внимательно посмотрел на озадаченных пацанов. – Ну, а если понятно, то давайте – работайте, а я посмотрю, что вы там наработаете.

Михалыч ещё немного понаблюдал за работой ребят, помогая им освоить навыки промывки и, убедившись, что они всё поняли, поднялся к заимке.

Не замечая холода воды, окоченевшие руки, промёрзшие ноги, мальчишки в азарте промывали землю лопату за лопатой.

Работа их так увлекла, что, только услышав крик Михалыча:

– Пацаны! А ну, заканчивайте! – прекратили промывку.

Тот стоял на откосе обрыва и махал им рукой, призывая подняться. Слов его почти не было слышно из-за шума воды, но мальчишки поняли, что пора заканчивать. Они вылезли из воды, забрали банку с «добычей» и поднялись к заимке.

Увидев их, Михалыч рассмеялся. Да и было над чем посмеяться. Зуб на зуб не попадал, пацаны тряслись, как осиновые листки при порывах осеннего ветра. Они чуть ли не до макушки были все мокрые.

Взобравшись на косогор, мальчишки сразу кинулись к костру, который манил их своим жаром. День, хоть и был солнечный, но они настолько промерзли в ледяной воде Дубакита, что не ощущали солнечного тепла.

Чуть ли не обжигая руки, они тянули их к желанному теплу костра.

Михалыч, поняв, что они так могут и сгореть, скомандовал:

– А ну, заголяйся! Сымай всю одёжу и полотенца берите, растирайтесь, – а когда мальчишки, что нахохлившиеся воробьи на насесте, устроились на скамье у стола, поставил перед каждым по кружке горячего ароматного чая.

– Пейте, пейте, – заботливо смотрел он на замороженных цуциков.

Немного отогревшись, мальчишки развесили для просушки мокрую одежду у костра. Сапоги, подошвами вверх, одели на колья и тоже воткнули их вокруг костра.

Немного отогревшись, Лёнька спросил у Ивана Михайловича:

– Михалыч, а когда песок сушить будем?

Михалыч чуть ли руками не всплеснул:

– Ну, надо же! Оно ещё не отогрелось, а уже туда же…, – куда туда же, он не уточнил, только пошёл за заимку и принёс железный ржавый лист.

– Сделайте печку из камней, запалите в ней костер, нагрейте лист и сушите свою добычу, – он усмехнулся и бросил лист недалеко от мальчишек.

Тем только того и было надо. Они мигом переоделись в сухую одежду, сгоняли вниз, к реке, за камнями и выстроили стенки для будущего костра.

Запалить костер было ерундовым делом, так что через полчаса на поддон был уже высыпан весь песок из банки и мальчишки ворошили его палками для лучшей просушки.

Когда, по их мнению, песок просох, Витька первым закричал:

– Михалыч! Кажись песок того, просох!

Михалыч сходил в заимку и принес оттуда сито для муки.

– Так, ребята, а сейчас начнем сеять. Пыль уйдет, а вот что покрупнее, то останется.

И, в самом деле, вскоре всё содержимое банки, наполнением которой мальчишки занимались около трех часов, было просеяно.

На белой тряпочке, которую из кармана достал Михалыч, возвышалась кучка какого-то черно-грязно-желтого песка.

– Чё это такое? – мальчишки в недоумении подняли глаза на Михалыча.

– Золото это, – он пальцами перебирал кучку. – Конечно, не чистое золото. Здесь много пирита. Видите эти яркие блестки, – он на кончике указательного пальца показал несколько песчинок, – Это пирит. А вот эти, – он показал на ржавого цвета блестки: – Скорее всего кварц.

– А где же золото? – недоумевал Лёнька.

– А это уже другая история, – рассмеялся Иван Михайлович. – Это уже тут химию надо применять или ртуть. Она впитает золото, потом эту амальгаму надо выпарить на костре. Да и то, это ещё будет не золото. Золото получиться только на фабрике.

Потом он почесал в затылке и уже более мягко посоветовал ребятам:

– Но вы лучше этим не занимайтесь. Законы у нас в стране очень жёсткие на эту тему. Государство никого не пожалеет, если кто рот раззявит на его богатство.

Он присел рядом с ребятами на корточки и как бы спросил:

– Слышали, как из Якутска золото возят на материк?

– Не-а, – только и ответили мальчишки.

– Ну, так вот, золото это возят испокон веков на двух машинах. В каждой из них сидит шофер и охранник с пистолетом. Но за весь период Советской власти никто и никогда не совершил нападение на эти машины?

– Да ты что? – невольно вырвалось у Лёньки.

– Вот то-то и оно, что ни разу, – Михалыч поднял указательный палец перед лицом Лёньки.

Да, такому пальчику можно было верить. Это был не палец, это была заскорузлая сосиска толщиной чуть ли не в три Лёнькиных пальца. И если ей провести в непосредственной близости от лица, то не было гарантии, что нос у тебя не отвалится.

– А почему? – это уже спросили Лёнька с Сашкой одновременно.

– А потому что, по нашим, по советским законам, за это полагается смертная казнь, – указательный палец Михалыча взлетел ещё выше. – А кому раньше времени охота подыхать? – Михалыч внимательно посмотрел в глаза пацанов и сам себе ответил: – Никому! Поэтому ни один бандюган и не позарился на богатство государства.

Мальчишки притихли, глядя на небольшую кучку грязного песка.

Лёнька представлял себе, что золото будет блестеть, оттягивать руку и придавать уверенность в жизни. А тут – вот. Всего-то какая-то грязь, за обладание которой потом не расхлебаешься.

– Поэтому я вам советую, – Михалыч ещё раз внимательно оглядел пацанов, – выкиньте вы эту дрянь, – указал он на кучку песка, лежащего на тряпочке, – и не марайтесь. Узнали, как оно добывается, посмотрели, вот и ладно. А теперь одевайтесь и марш за дровами, да воды натаскайте, – Михалыч резко сменил тему разговора.

Михалыч был прав, надо было готовиться к завтрашнему рабочему дню. Чем больше будет сделано сегодня, тем меньше придется делать завтра. Это было понятно всем. Поэтому мальчишки дружно поднялись, чтобы начать работать. Только Витька осторожно свернул тряпочку с грязным песком и отнес в заимку.

– Зачем он тебе? – как бы невзначай спросил его Лёнька.

– А на гидравлике есть ртуть. Я попрошу у мужиков немного ртути и посмотрю, много мы сегодня наработали или нет.

– Дурак ты, Витька, – только и сказал Сашка и, отвернувшись от него, прихватил топор и двинулся в лес.

Лёнька сделал тоже самое. Между ними и Витькой сама собой вдруг возникла какая-то стена холода.

К вечеру жара стала спадать, и вновь появились комары, поэтому Михалыч подкинул в костер хвойных веток, чтобы дым отпугивал их. Мальчишки уселись поближе к костру и мечтали о тех временах, когда в этой долине будет добыто всё золото, от чего их страна станет богаче, сильнее и люди смогут летать в космос и делать различные открытия, от которых улучшиться жизнь человечества.

Неожиданно из верховьев долины послышался выстрел, а через некоторое время другой.

Михалыч, прервав разговор с Борисами, прислушался к выстрелам и, со знанием дела, сказал:

– Да-а. Из карабина пальнули. Небось по медведٴям стреляли.

– Откуда знаешь? – не поверил ему старший Борис.

– А чё тут не знать-то. По мелкой дичи дробовиком пользуются. А тут карабин. Я его выстрел от любых, даже во сне отличу.

Потом, покряхтывая, Михалыч поднялся и пошел в заимку. Через некоторое время он вышел оттуда. Было видно, что Михалыч чем-то озабочен.

– Чё случилось-то, Михалыч? Чё не весел? – поинтересовался старший Борис.

– Да вот продукты заканчиваются, – Михалыч почесал затылок. – Палыч обещался через десяток дней приехать, харч привезти. А уж две недели, как минуло, а его всё нет. Выстрел то точно его был. На прииске только у него карабин есть. Думаю, что сегодня к вечеру появиться. Авось и свежены какой привезет.

– А чё? – не унимался Борис. – Неужто с харчем так плохо?

– А чё тут хорошего. На первое борщей осталось на неделю, крупы да муки маловато. Тушенки бы ещё не мешало банок двадцать. Но, если Палыч к вечеру приедет, то будет всё абгемахт.

– Ты, Михалыч, нам тут своими немецкими словечками мòзги не пудри, – махнул на Михалыча рукой старший Борис. – Мы этим премудростям не обучены. Это ты там, на войне у фрицев всего нахватался, а мы-то воевать с ними не собираемся. Семьи у нас. Ты лучше скажи, а что если Палыч не приедет, что тогда делать-то будем?

– А чё делать? – Михалыч задумался, а потом встрепенулся, – А мы наших быстроногих оленей тогда за харчем пошлем. Силы у них хоть отбавляй. Быстро они обернуться. Шустрые же они у нас, – он с надеждой посмотрел на пацанов. – День туда, да день обратно. Да для них это раз плюнуть! Верно, ребятки! – он уже ласково посмотрел на сгрудившихся мальчишек.

Было видно, что никому из пацанов такие речи Михалыча по душе не пришлись, но Михалыч ободрил их:

– А за то, что вы сходите на прииск, мы вам по профилю припишем. В накладе не останетесь. Не вешай нос, мὸлодежь! – это он уже произнес со смехом и тут же спросил: – Кто пойдет?

– А что, сходить можно, – немного подумав, ответил Лёнька на предложение Михалыча, – Только идти надо вдвоем, а лучше втроем. Так больше продуктов принесем.

– Нет, – воспротивился Михалыч, – вдвоем можно. А вот втроем слишком уж накладно будет. Не справимся мы тут втроем, чтобы вам еще и по профилю отдать. Витька вон и один вернулся. Не забоялся.

– То Витька, – не удержался Сашка. – Он таёжник. А мы городские. Какой с нас спрос? А если заплутаем? Что тогда будет?

Михалыч немного подумал, посмотрел на Борисов и решил окончательно:

– А чё воду в ступе толочь? Завтра всё видно будет. Придет Палыч с продуктами – никуда не пойдете. Будете работать. А не придёт, то тогда уж извиняйте, никуда вы ни денетесь.

Вроде бы, было всё справедливо и мальчишки молча согласились

– А теперь, марш в заимку и спать, – скомандовал он.

Лёньке так не хотелось уходить от костра, но комары всё сильнее и сильнее принялись лютовать, поэтому от них спрятаться был только один путь – это запереться в заимке.

Притушив немного керосиновую лампу, они залезли в мешки, и ещё долго обсуждал события сегодняшнего дня.