Текст книги "Легенды хоккейного ЦСКА"

Памяти друга

– Не помню точно, в какой момент и при каких обстоятельствах познакомился я с Мишей Бобровым, сыном Всеволода Михайловича, – говорит о своем безвременно ушедшем товарище Максим Петров. – Но однозначно дружили с детства, лет по восемь-девять нам было.

Учились в разных школах, я – в Красногорске, он – в Москве. В тот период Всеволод Михайлович, к слову, тренировал моего папу и его товарищей по команде. Не скажу опять же, когда из сугубо рабочих отношения наших отцов стали приятельскими. Не так важно, правда ведь? Помню, ездили на дачу к Бобровым. Шашлычки взрослые готовили, а мы с Мишкой резвились, отдыхали, пацаны совсем. Обожали гонять на велосипедах, позднее у друга мотоцикл появился.

Вместе тренировались в ЦСКА. Группировочка, как мы ее называли, образовалась. По интересам. Цыганков-младший, я, Рагулин, Грошев. Андрей Михайлов старше нас на пару лет, что отнюдь не мешало дружбе. Саня Харламов органично влился в дружный коллектив. Егор Михайлов еще «под стол» ходил, маленький, компанию не мог составить.

Первый наставник в хоккее – знаменитый Александр Виноградов, дальше нас вел не менее колоритный мастер, Эдуард Иванов. Пришел я в команду того возраста достаточно поздно по меркам профессионального хоккея, в девять лет. Обычно мальчишек набирают раньше, лет с шести-семи.

Мишка Бобров как раз уже играл. Мои ровесники успели и в первенстве Москвы отметиться, и в других турнирах. Словом, опыт, в сравнении со мной, имели колоссальный. Вот в такую команду мне предстояло влиться, доказывать, что я как минимум не хуже, а может, в чем-то лучше. Амбиции у мальчишек тоже есть.

Мужчина, виновный в гибели моего товарища, посадил за руль сына своего. Он, по сути, и сбил Мишку.

Мишка всегда был характерным парнем, эта его черта особенно импонировала. Настойчивый, даже, сказал бы, пробивной крайний нападающий. Иногда доводилось в одной тройке играть, порой в разных звеньях. Кого-то, меня или Мишу, тренеры реже ставили на матчи. Обычное дело. Правда, тренер, Эдик Иванов, откровенно недолюбливал Петрова с Бобровым, нелюбовь сквозила во всем. Он, не скрываясь, говорил моей маме, что, мол, отцы наши играли, а дети не будут играть. Не дано. Может, в чем-то он и прав.

Мой друг не слыл застенчивым юношей. Как раз напротив. Рубаха-парень, умел организовать всех вокруг себя, был душой компании. Любил в центре внимания находиться, словно магнитом притягивать к себе. Очень креативен, как модно нынче говорить.

Своего рода автомастерская существовала, будто в «Трех товарищах» Ремарка. Все время, благодаря Мишке, какие-то проекты безостановочно крутились. В основном с джипами возились – подвески то увеличивали, то уменьшали. Работали с энтузиазмом. Пока не надоело.

Мишка успел на двух моих свадьбах погулять, всего я четырежды женат. От первого брака детей не завел, отпрыски от последующих жен. Впервые, представьте, женился в шестнадцать лет. Ну, так вышло.

А друг мой женился позже. Супруга – Наталья, рослая, красивая девушка. Позднее, после трагической кончины Михаила, вышла замуж. По-моему, я видел ее избранника, но давным-давно, даже черты его из памяти стерлись.

У Миши и Наташи замечательный сын есть – Сева, видимо, в честь деда назвали, Всеволода Михайловича. Ровесник моей дочки, дети 1994 года рождения. Сынишка совсем маленьким был, когда Миши не стало…

Мужчина, виновный в гибели моего товарища, посадил за руль сына своего. Он, по сути, и сбил Мишку. Елена Николаевна Боброва, великодушная женщина, не стала портить жизнь молодому человеку, фактическому убийце ее любимого сына. Не добивалась через суды непременно засадить его в тюрьму. Может, зря.

По иронии судьбы, Михаил умер в той же больнице, что и отец, Всеволод Михайлович. Оба похоронены на кладбище, где и Валерий Харламов покоится. Трагедия еще в том, что нынче подобные травмы, как у Миши, лечатся без особых проблем. Тогда уровень медицины все-таки заметно отставал от нынешнего. Ему укол толком не могли сделать, когда ступню оторвало. Других повреждений не было.

Мишка сам ничего не нарушал, управляя мотоциклом. При наезде, повторюсь, ему раздробили ногу, оторвали ступню. Еще пролежал пару часов на обочине злосчастной дороги без необходимой медицинской помощи. Если бы сразу отвезли в больницу… Все нормально завершилось бы. Я дотошно анализировал ситуацию, можно сказать, пропустил через себя по несколько раз. Просто сердце у моего друга не выдержало. И не от потери крови. Трагическое стечение обстоятельств – от начала и до конца.

С Еленой Николаевной Бобровой по-прежнему общаюсь. Есть, правда, один тонкий, немаловажный момент. Если во дворце спорта ЦСКА в преддверии матча я мелькну перед ее взором, несчастная от потери сына женщина начинает плакать. Видимо, остро пронзает безутешная мысль о том, что сына ее нет и не будет, ведь мы с ним действительно очень-очень дружили. Поэтому стараюсь лишний раз не ранить душу Елены Николаевны, теряюсь в толпе, ухожу в сторонку.

Одно время я реже стал ей звонить – по той самой деликатной причине. Чтобы не напоминать о себе. Конечно, много лет минуло со дня кончины Михаила. Но вряд ли сердце матери, потерявшей любимого сына, лечит время. Сейчас общаюсь с Еленой Николаевной чаще – по телефону, на матчах ЦСКА все же видимся. Да и по долгу службы ездим вместе по стране, посещаем мероприятия. Мы с ней занимаемся проблемами ветеранов нашего клуба. В среднем раз в месяц полноценно решаем вопросы, говорим на многие темы.

Да, огромная, невосполнимая потеря для всех нас, Мишкиных друзей тоже. Вот остался сын Миши, внук Елены Николаевны, Сева. Бабушка во внуке, как говорят, души не чает. О Севе ничего толком не знаю. Вроде живет с мамой – Натальей, возможно, и отдельно. Взрослый парень, наверное, самостоятельный. Встречал его на некоторых хоккейных мероприятиях, церемониях, там он неизменно сопровождал бабушку.

Миша – самый близкий мой товарищ, теперь приходится констатировать в прошедшем времени. После его кончины что-то сломалось внутри меня. Стал по-другому смотреть на некоторые моменты в жизни, иначе оценивать слова и особенно поступки людей. Долго, признаться, приходил в себя. Рубцы в душе и сердце постепенно затягиваются. Но разве забудешь о потере друга? Это со мной уже до конца дней останется.

На могилу Миши обязательно ездим. Минимум раз в год. Елена Николаевна Боброва в большей степени стоик по жизни. Сказал бы уважительно – «железная леди». Она манерой общения, поведения неотразимо напоминает мою бабушку. Характерной мимикой властной женщины. Родная бабуля держала нас, Петровых, образно говоря, в кулаке. Высший комплимент обеим прекрасным дамам.

«Мы поняли – родителей больше нет»

– Вероятно, семейные традиции Харламовых не могли сформироваться окончательно. Понятно, по причине трагической гибели мамы и отца, – размышляет сын легендарного хоккеиста Валерия Харламова Александр. – Тем не менее Харламовы встречаются, общаются. У меня теплые отношения с родной сестрой, членами ее семьи. В этом смысле все нормально.

С нашей потрясающей бабушкой не перестаем видеться, делиться самым сокровенным. С ней, кстати, моя сестра с семьей живет. Так что бабуля не одинока. Нине Васильевне 85 лет, отметили ее юбилей. Ведь по большому счету именно она после кончины родителей дала любимым внукам практически все. На ее попечении остались дети трех и пяти лет, почти с нуля нас поднимала. Удивительное самоотречение, можно сказать, самопожертвование! Ее заслуга в нашем становлении, воспитании неоспорима. Вырастила, сделала нормальными людьми.

До сих пор народ интересуется: что это за бабушка такая, отдавшая всю себя детям? Совершенно нормальный у нее характер, обычная женщина, вырастившая обычных детей и внуков. Вопрос даже не стоял, куда-то нас отдать, кому-то передоверить. Жили вместе, на редкость дружно, в одной квартире. С дедом, правда, разговаривал реже, чем хотелось.

Насколько помню, информация о трагедии дошла в довольно мягкой форме. Что могли понять дети в столь юном возрасте? Ничего. Не понимали, что произошло. Только спустя несколько лет стали осознавать – родителей больше нет…

Бабушка в тот же год, в сентябре, отвела меня в ДЮСШ ЦСКА. Было мне шесть годков. Уже начал понимать, кто я, зачем и почему, прежде всего, в хоккейном плане. Почему надо тренироваться, играть. Первым моим наставником стал замечательный Юрий Александрович Чабарин. Всю жизнь проработал в ЦСКА, отдавал силы, душу, сердце юным дарованиям.

И Вячеслав Фетисов – его воспитанник, и Сергей Брылин, и Валерка Буре. До определенного возраста пацанов вел Чабарин, затем моими тренерами последовательно стали Владимир Иванович Викулов, Александр Петрович Герасимов. Под его руководством я и завершал учебу в армейской ДЮСШ.

Поймите, в тот же хоккей невозможно играть, если не любишь этим заниматься, претит тебе. Насильно мил игре не станешь. И она тоже не улыбнется тебе. Каким бы известным, великим ни был мой отец в частности. Очень любил и люблю хоккей, был и остаюсь его фанатом.

Не поверите, я с трех лет на коньках. Как раз отец первые конечки мне привез. И мы с сестрой настоящие баталии устраивали дома, в московской квартире. Она по моей просьбе вратарем была. Почти весь день – шум, гам. Бабушка и родители нас почти не одергивали. Как можно в спортивной семье запрещать играть в хоккей, пусть и дома?!

Вот почему в шесть лет, после кончины родителей, бабуля привезла меня в ДЮСШ ЦСКА. Куда еще? Родной клуб отца. Уже готовый, «сложившийся» игрок «домашнего розлива». Предстояли занятия на льду, в знаменитой на весь мир детско-юношеской школе. Но о данном периоде жизни я уже рассказал.

Иногда мы с сестрой, смеясь, вспоминаем те домашние баталии. Счастливое, беззаботное время. Да, сохранили добрые, теплые отношения, по-другому между родственниками и не должно быть. Знаете, постоянно в гости не наездишься. У сестры двое детей, у меня тоже семья и дети. Бегония проживает на проспекте Мира, я – в районе «Щукинской». Время, однако, находим. Созваниваемся, иногда встречаемся.

У меня выбора, каким видом спорта заняться, почти не оставалось. По понятным причинам. А сын мой предпочел в футбол поигрывать. Я видел, что он больше тяготеет все-таки к игре с мячом. Не настаивал, не заставлял. К хоккею весьма прохладно относился. Футболом лет пять занимался, в специализированной школе.

На коньках тем не менее сынок тоже катался, клюшку в руках держал. И не где-нибудь – в ЦСКА. Со временем увлечение сошло на нет. Тогда в футбол пошел, тренировался там же, в армейской школе. Во всех больших клубах – ЦСКА, конечно, не исключение – держат в своих рядах действительно лучших среди лучших. Дети, юноши тоже должны соответствовать эталону. Сын в этом смысле звезд с неба не хватал. И со здоровьем проблемы возникали.

Историю деда, к слову, знает не хуже меня, если не лучше. За разъяснениями крайне редко обращается. У него обширная картотека, архивы по данной теме внушительные. Подробнее трудно себе представить.

Поступил на первый курс МГУ. Будет специалистом управления менеджмента в большом спорте. Он прилично разбирается в футбольных вопросах, причем в масштабах мирового футбола. Желает в данной сфере работать, почему нет? Поучится, опыта наберется. О трудоустройстве, по-моему, еще рано думать, только-только школу окончил.

Команда молодости нашей

Я совсем маленьким был, когда родителей не стало. О том, как общались со своими отцами, подробнее рассказывали уже мои друзья – Максим Петров, Егор Михайлов, другие ребята. Наших хоккейных звезд советского периода к родным почти не отпускали. Безвылазно жили на сборах – тренировки, матчи, бесконечные перелеты по стране и миру. Выбирались домой буквально на считаные часы.

Тогда мамы брали маленьких сыновей, дочерей в охапку и отправлялись с ними на хоккей. В «Лужники», например. По окончании матчей общались с любимыми мужьями минут десять-пятнадцать. Поцелуи на прощание, все. Игроки садились в клубный автобус, уезжали на базу. Детей порой не успевали обнять.

Нынче смотрю на игру сквозь призму хоккея тех лет. Отдадим должное мастерам старших поколений: технически они интереснее, разнообразнее. Словом, сильнее в данном компоненте. Вообще хоккей развивается семимильными шагами, постоянно что-то совершенствуется, модернизируется и т. д. Нынче зрелище более динамичное, жесткое в том числе. В отличие от советского периода.

Сейчас люди задаются вопросом: почему хоккейных личностей меньше, чем тогда? Поймите, из СССР никто из выдающихся мастеров не уезжал, такое невозможно себе представить. Другая политическая система царила. Люди по десять-пятнадцать лет отдавали одному только клубу. Теперь «шлюзы» открылись, уезжай куда хочешь. Вместе с политическим укладом изменились условия жизни.

Хоккей, повторюсь, тоже не стоит на месте. Игра несколько иная. Трансформируется на глазах людей, любивших и продолжающих ее почитать. Не стоит, думаю, жестко противопоставлять хоккеистов старших поколений и нынешних. Каждое из них имеет своеобразное отличие. И право на жизнь.

…Отец был открытым по характеру человеком. Причем для всех. Его, как и многих товарищей по ЦСКА, сборной СССР, преследовали травмы. Без них выступления на высоком уровне, к сожалению, не обходились. Но даже в столь непростые моменты папа не унывал, не впадал в состояние прострации. Грустил, конечно. По причине отсутствия в команде ничем не мог помочь своим друзьям.

Грусть, тоска не стали доминирующими чертами характера, я, даже будучи маленьким ребенком, чувствовал это. Травмы оказывались подчас настолько болезненными, что отец лежал на домашней постели почти в неподвижном состоянии. Разумеется, не до веселья. А в принципе у Харламова-старшего легкий, веселый нрав. Люди к нему очень даже тянулись.

Когда во время активной карьеры отца выдавался свободный денек, наш дом наполнялся гостями. Мы искренне удивлялись: откуда народ мог знать о планах родителя, ведь мобильных телефонов, понятно, близко не было. Видимо, людям интуиция подсказывала. Завсегдатаи подобных посиделок не только хоккеисты, партнеры отца, но и популярные артисты – Винокур, Кобзон. Насколько знаю, с Высоцким закадычной дружбы не наблюдалось, но спектакли театра на Таганке отец по возможности старался не пропускать. Еще нынешнего президента федерации фехтования Усманова мы с удовольствием принимали. Хоккеисты молодого поколения захаживали – Фетисов с Касатоновым, Крутов.

К этим замечательным людям и отменным мастерам хоккея лично у меня особое отношение. Именно они после кончины родителей реально нам помогали. Спасибо им огромное! Главное – морально поддержали, не забыли о детках Харламова, уделяли внимание. А свободного времени в обрез. Советская эпоха на тот момент еще не завершилась, требования крайне жесткие, отлучаться со спортивной базы в Архангельском строго-настрого запрещалось. Строптивцам грозили санкции, вплоть до отчисления из ЦСКА и сборной.

В годы скорби, когда раны от двойной потери у моих близких буквально кровоточили, общались и с моим наставником в ДЮСШ ЦСКА, прекрасным хоккеистом и человеком, Владимиром Ивановичем Викуловым. Он тоже по возможности заглядывал к нам, ободрял, как мог, поддерживал. Разве такое забыть?!

Когда во время активной карьеры отца выдавался свободный денек, наш дом наполнялся гостями.

Реже виделись с непосредственными партнерами отца по ЦСКА и национальной сборной Владимиром Владимировичем Петровым и Борисом Петровичем Михайловым. Можно сказать, почти не разговаривали. По объективным причинам. Оба трудились тренерами в ленинградском СКА. Потому времени на встречи, проявления чувств по поводу утраты не оставалось априори.

Чаще виделся и вижусь с их детьми, Максимом Петровым, Егором Михайловым. Да и ближе они мне по возрасту, интересам. Нынче в одном клубе – ЦСКА – работаем, в том же здании располагаемся. А с нашими ветеранами, как и с друзьями, Максом, Егором, пересекаюсь на клубных совещаниях. Вместе рассматриваем и решаем текущие вопросы.

Борис Петрович Михайлов как-то полушутя-полусерьезно заметил, что мы, дескать, молодые, лучше разбираемся в тенденциях современного хоккея. Нам, мол, и флаг в руки. Дерзайте, решайте, по возможности без наших ветеранских подсказок. Думаю, он и в работу сына, Егора, особо не вторгается.

Есть импровизированная команда, в составе которой все мы играем. Пару раз в неделю. Конечно, в числе моих спарринг-партнеров и Макс с Егором. Обычная любительская дружина из бывших профессиональных спортсменов. Между собой соревнуемся, общих друзей зовем.

Получаем неслыханное удовольствие от подобного неформального общения. Иногда играем в одном звене, отцы наши наводили таким сочетанием форменный ужас на соперников. Теперь их сыновья вместе – Михайлов – Петров – Харламов.

«И не друг, и не враг. А так…»

В принципе невозможно было тогда игрокам советской сборной прилететь на похороны отца. Эту тему в свое время мы весьма откровенно обсудили с легендарным защитником Валерием Ивановичем Васильевым. Он, кстати, буквально рвался проститься с моим папой. Виктор Васильевич Тихонов не отпустил его из Канады. Валерий Иванович в тот момент негодовал. Ну, такая система отношений. На кого тут обижаться? Хоккеисты играли, тренеры – тренировали. Партийные боссы тоже, говорят, работали. Все при деле.

Знаете, я вывел своего рода формулу. При жизни с человеком общаются, в определенные моменты даже превозносят. Как только беда пришла, о нем почти сразу забывают. По большому счету. Видимо, так мир устроен.

Поэтому особенно ценю усилия тех людей, о которых рассказал выше. Они действительно оказались в моих глазах на высоте в моральном плане. Искренне помогали, всячески поддерживали. Но были и «числившиеся» в друзьях. Почти сразу пропали, будто по чьей-то команде. Впечатление подобное сложилось, не могу от него отмахнуться, отделаться, забыть.

Заметил, часто журналисты наобум, произвольно сравнивают несопоставимое. Например, копирование, подражание отцу в хоккее не привело бы, уверен, ни к чему хорошему. Я, тем не менее, поиграл на неплохом уровне.

Кстати, улетел выступать в Америку не от хорошей жизни, поездка туда отнюдь не самоцелью была. Просто многие из нас в 90-е не лучшее время переживали, правда ведь? Тот же хоккей российский в упадке находился. Будь здесь условия чуть лучше, однозначно никуда не отправился бы.

Словом, вынужденно отправился на заработки, семью-то надо кормить. Безусловно, игра в Штатах – новый опыт, как говорится, вызов судьбе. Чему-то можно научиться в профессиональном, человеческом плане. Повторюсь, вряд ли куда уехал, окажись дома сносные условия для работы.

Посмотрите, кто-то из наших хоккеистов там остался? Единицы. Даже не знаю таких. Вот Сергей Викторович Федоров вернулся, сейчас генеральным менеджером ЦСКА трудится. Все здесь – Вячеслав Фетисов, Алексей Касатонов, Паша Буре, можно долго перечислять. Вариант с Америкой рассматривался как временная, но необходимая на тот период мера. Просто работа во имя семьи. И дело даже не в том, что Америка не по нутру, предположим. В России живут все мои близкие, друзья. По моим наблюдениям, каждый из ребят, выступающих за океаном, летом непременно в Россию прилетает – проведать родных.

Рабочих вопросов у меня, как спортивного директора клуба ЦСКА, миллион набегает. Нагрузка приличная. У нас спортивный и административный отдел. Занимаемся всем, что к спортивной части относится. Опекаем сразу три клубные команды – главную, а также «Звезду» и «Красную Армию». Еще отвечаем за решение вопросов по детской школе.

Как уже упомянул, вернулся Сергей Викторович Федоров, занял пост генерального менеджера. Пришла солидная компания «Роснефть», вложившая немалые средства в развитие клуба. И ЦСКА впервые за 25 лет вернул себе звание чемпиона России. Очень приятный фактор для всего коллектива. Однако есть к чему стремиться. Выиграть, к примеру, и неоднократно, заветный кубок Гагарина.

Если говорить о буднях за пределами дворца спорта ЦСКА, то, конечно, хочется, чтобы дома было все в порядке. Чтобы дети росли и радовали нас. С женой вот отметили двадцатилетие совместной жизни. Испытал ни с чем не сравнимые эмоции, пережил чувство бурной радости, когда в прошлом году дочка родилась. Женей назвали.

На работе окружают друзья, желательно, чтобы продолжался праздник общения. Так много времени проводим на рабочем месте, что, наверное, сроднились уже. Подобная совместимость возникает разве что с поистине близкими по духу людьми. Есть у нас предводитель, Сергей Викторович Федоров, вокруг него многое крутится. С друзьями, единомышленниками в клубе могу обсудить практически любые вопросы, вплоть до личных.

Знаете, я вывел своего рода формулу. При жизни с человеком общаются, в определенные моменты даже превозносят. Как только беда пришла, о нем почти сразу забывают.

Фамилия – нет, не тяготит. Обязывает, да. По большому счету никогда не обременяла. Почему должно быть иначе? К данному статусу надо правильно относиться, и все. Здесь ребята тоже с известными фамилиями трудятся – Максим Петров, Егор Михайлов. Никакой звездности близко не наблюдается. Нормальные, ответственные, очень неглупые сотрудники клуба. Работают на благо родной команды.