Текст книги "Из жизни олимпийских богов. Крониды"

Переворот на Олимпе…

79

Ночь отслужила свой срок на Олимпе высоком,

И покидала неспешно богов пантеон,

Дивная Эос уже завладела востоком,

Острые яркие пальцы вонзив в небосклон…

Гера всю ночь не спала – нервно строила планы,

Как можно свергнуть всесильного Зевса-царя,

Выпила в жгучих сомненьях кувшин валерьяны,

Медленно в сон погрузилась, мечтами горя.

80

В ложе легла бунтовщица, не зная решенья,

Как бы ей власть отобрать у Зевеса скорей…

С помощью Аты не выполнить богу внушенья!

С мыслью заснула, что сон будет яви мудрей!

… Солнце уже обласкало лучами Балканы,

Гера проснулась с улыбкой на хитрых устах:

«Знаю, как выполнить можно коварные планы —

Боги должны быть за царским столом на местах.

81

Будет сегодня поставлена дивная пьеса,

Только в цепи для царя не хватает звена!

Свергнут Властителя неба сын с братом Зевеса

С помощью силы пленяющей – крепкого сна!»

Гипнос крылатый был вызван в покои царицы,

Юный красавец мгновенно явился пред ней:

«Бодрыми выглядят Геры прекрасной зеницы,

Ясные очи сияют алмазов сильней!»

82

«Снов повелитель, за мужа я в сильной тревоге —

Царь наш не спит, пребывая на дивной земле!

Обеспокоены этим великие боги:

Изнеможение видят на царском челе!»

«Гера, прости! Только кажется это мне странным,

Что не потребовал сладостных снов властелин!»

«Будет чарующий сон для Зевеса желанным,

Он истерзался, бродя на просторах долин!

83

Гипнос, ты сам каждый вечер летаешь по миру,

Только не всех успеваешь одаривать сном —

Кто-то ласкает ночами послушную лиру,

Кто-то не спит, беспокоясь о старце больном!

Зевс синеокий мне собственной жизни дороже,

Сладостный сон для него – чудотворный нектар!

Муж мой в трудах позабыл о супружеском ложе.

Гипнос, к царю примени благодетельный дар!»

84

«Не обращались ко мне прежде с просьбой подобной!

Я не могу принуждать Властелина ко сну!

Может быть, стала постель у царя неудобной,

Или не хочет он быть у видений в плену?»

«Ты не услышал приказа великой царицы?

Бьюсь, как волна о высокий окованный борт!

Царь много лет не смыкает на отдых ресницы,

Но не попросит о сне – Властелин слишком горд!»

85

«Вынужден, Гера, ответить тебе я отказом,

Будь ты хоть трижды царицей и Зевса женой!

Не говори ничего о царе синеглазом —

Время придёт, и пришлёт он Гермеса за мной!»

«Юноша, в недрах Земли оживают гиганты,

Чтобы достигнуть Олимпа и свергнуть царя!

Обезобразят поверхность планеты мигранты,

И о защитнике Геи забочусь не зря!

86

Я за здоровье великого бога в ответе

И не желаю супругу любимому зла!

Сном ты одаришь его на ближайшем Совете

Или оставишь навеки пред Зевсом крыла!»

«Выполню, Гера, сегодня твоё повеленье,

Царь будет спать, как медведь наступившей зимой!

Не пересилит твой муж сладким сном одоленье,

Править тебе в это время придётся самой!»

87

…Весь пантеон Зевс собрал в беломраморном зале,

Чтоб рассказать о событиях в недрах земных,

Принял и Гипнос участье в таком ритуале,

Только не слушал он речь о делах основных.

Перед царём встал невидимый бог сновидений,

И устремил на него изучающий взор:

«Не наблюдаю в зеницах усталость от бдений,

Гера, похоже, сказала неправду и вздор!

88

Не замечал я за нею безудержной страсти…

Может, её поразил шаловливый Эрот?

И разрывается сердце царицы на части,

Что не уйти из-за мужа к любовнику в грот…

Но, если вдруг не исполню её повеленье,

То навлеку на себя я неистовый гнев,

Гера навеки откажет мне в благоволенье,

Сбросит с насмешкой безжалостной в Тартара зев».

89

Гипнос узрил, как суровые очи царицы

Грозно сверкнули заметно скрываемым злом,

Маковой влагой он брызнул царю на ресницы,

И незаметно сомкнул их незримым жезлом.

Зевс погрузился в загадочный мир сновидений,

Это поняв, распустила жена пантеон:

«Боги свободны без лишних на то рассуждений,

Но задержитесь на миг Посейдон, Аполлон!»

90

Боги покинули место собраний Совета,

Только остались в нём спящий и три бунтаря.

Бросив ремни сыромятные в длань Мусагета,

Гера сказала: «Свяжите скорее царя!»

Переглянулись тотчас Посейдон с Кифаредом,

Гера увидела долгие взгляды мужей:

«Может привесть промедленье к нешуточным бедам!

Что вы застыли, как пара влюблённых чижей?

91

Перенесите Зевеса на царское ложе,

Чтоб избежать наблюденья внимательных глаз!

В эти покои бессмертные боги не вхожи,

Будет один отдыхать в них земной «волопас!»

В сторону брошены были трезубец и лира,

Перенесли боги Зевса в покои без слов,

Там уложили в постель повелителя мира

И на ремнях затянули сто крепких узлов…

92

В Тартар низвергнуть царя не посмела Аргея,

Очень расчётливой вдруг оказалась жена —

Полностью властью над миром ещё не владея,

Выбрать сначала супруга решила она.

А бунтарям объявила Олимпа царица:

«Вот и свободен отныне Правителя трон!

Пусть прояснятся теперь ваши хмурые лица —

Утром устрою я праздник на весь пантеон!»

93

Молнии Зевса сокрыла она в гинекее.

«Новый Властитель получит их все от меня!»

Кто он?» – спросили тогда бунтари у Аргеи.

Та отвечала: «Секрет до грядущего дня!»

Роковой плен

94

Предположить не могла на мгновенье царица,

Что за деяньем её наблюдают извне —

Умной себя посчитала интриг мастерица:

«Верить обязаны все венценосной жене!»

Но глубоко ошибалась Зевеса супруга —

Зорко следил за деяньем Аргеи бог сна,

Странной ему показалась для Геры услуга —

Что-то дурное замыслила сделать жена!

95

Было для Гипноса это деянье ударом,

Он возмущался в душе, над богами кружа:

«Как навредил я царю чудодейственным даром!

Стал я невольно участником их мятежа!»

Наглухо окна и двери закрыты богами,

Даже луч света не сможет проникнуть сюда,

Царский орёл стал летать над Олимпом кругами —

Чуяла птица, случилась с Зевесом беда!

96

Как мог решить я, что Гера влюбилась в кого-то,

Будто ей надо уйти на свидание в грот!

А оказалось, что это – на мужа охота:

Связан царь сотней узлов, и ремень режет рот!»

А возбуждённая Гера ходила у трона

Произнося торопливо помощникам речь:

«Лучше не будет для мужа, чем Тартар, полона —

Зевсу не страшно ни жерло вулкана, ни меч!

97

Свергнутый должен покинуть Олимп до рассвета —

Средь титанид слишком много Зевесовых жён…»

«Гера, умолкни! – раздался вдруг глас Мусагета. —

Я титанидой такою от Зевса рождён!»

Гипнос, услышав начало возникшего спора,

Сразу решил усыпить до утра бунтарей:

«Могут не выдержать боги царицы напора,

И Властелин полетит в Тартар звука быстрей!»

98

Взмахом жезла дал он сон олимпийцам мятежным,

Быстро излил на ресницы им маковый сок

И пожалел безгранично, что был слишком нежным,

Так как ремни на тиране распутать не мог.

Юноша стал о делах рассуждать торопливо:

«Помощь Властителю смог оказать бы Аид,

Но открывается брату на трон перспектива!

Разве упустит свой шанс самый старший Кронид?

99

Можно позвать быстроногого бога Гермеса,

Но за свободу владыки попросит он трон…

Или защиты царю поискать у Ареса?

Только он ввергнет в кровавую брань пантеон…

Нет на Олимпе спасителя главного бога,

От титанид и великих богинь прока нет!

Горе! К спасенью возможностей крайне немного,

И соберёт новый царь олимпийский Совет!»

100

С ужасом Гипнос метался по царским покоям,

Время текло, как по горному склону река,

Он не желал, чтобы Зевс стал наутро изгоем —

Рухнет привычный порядок его на века!

Гипнос, летая сквозь стены, увидел павлина:

«Геру ревнивую ждёт, как влюблённый жених…

Чувства к прелестницам губят сейчас Властелина,

Но и спасенье тирана найду я у них!»

101

Юноша вспомнил прекрасную деву Фетиду

В Зевса была нереида давно влюблена:

Часто в виденьях ночных приходила к Крониду

И украшала собой сны Зевеса она.

Слышал, что дева владеет загадочной силой —

Боги и страшные монстры слабеют пред ней!

Гневного бога смиряла улыбкою милой,

Ласковый голос её был гигантов сильней!

102

Любящих сила превыше расчёта и знаний,

Невероятное сделает тот, кто влюблён!

В сне покажу нимфе сцену Зевеса стенаний,

Как в заточении гаснет очей «синий лён!»

Юноша вновь обратил взор на царское ложе:

Стоны и гнев наполняли широкую грудь,

И от ремней кровоточили раны на коже,

А на виске билась жилка, подвижна, как ртуть!

103

К морю отправился Гипнос на встречу с Фетидой,

Деву на острове Имброс увидел бог сна

И закружил над лежащей средь скал нереидой,

Сцену о Зевсе пленённом узрела она.

Вскоре открыла прелестница очи в испуге:

«Зевс, Повелитель любимый, ты стонешь в плену!

Скоро отмстишь за деянье богам и супруге,

Ради тебя опущусь я в Земли глубину!

104

Гера, великая Гера! И вдруг бунтовщица!

В выборе счастья невольно ошибся Зевес…

Как он хвалился – супруга его белолица,

Словно луна, что на землю сияет с небес!

В бездну отправить теперь пожелала тирана?

Но в этом деле последнее слово – за мной!

Нет, Волоокая, в Тартар Правителю рано —

Должен сначала супруг поквитаться с женой!»

105

Гипнос, прощаясь, ещё раз взглянул на Фетиду:

«Вот кто сегодня спасёт бескорыстно царя!

Нежная, с тонкой фигурой и слабая с виду,

Вмиг устремилась под землю, покинув моря!»

В бездну умчалась поспешно дочь старца Нерея,

Вскоре достигла она крепко запертых врат,

Обеспокоила просьбой своей Бриарея:

«Срочно за мною последуй без лишних тирад!

106

Я расскажу обо всём по дороге, сторукий,

То, что узнала сегодня из вещего сна:

Терпит Властитель в полоне жестокие муки,

Переворот совершили брат, сын и жена!»

К свету спешил Бриарей по земному пролому,

Горы над ним трепетали, как листья осин:

«Я разбросаю врагов, словно ветер солому,

Но из-за них не покинет свой трон Властелин!

107

Освободил нас Зевес от коварного Крона,

Смело доверил охрану вселенских ворот!

Ты говоришь, что родня отлучила от трона?

Мало ль она получала от царских щедрот?»

«Надо спешить, Бриарей, ночь уже на исходе,

Близится время сиянья богини Зари!

Не вспоминай, многосильный, о царской угоде,

Скоро проснуться должны во дворце бунтари!»

108

«Не беспокойся, девица, спасём властелина,

Я на бесчинства подобные издавна зол!

Видишь, пред нами не скалы, а синяя глина,

Остановлю вскоре я во дворце произвол!»

Вышли спасители Зевса на брег фессалийский,

Снежный Олимп перед ними сверкнул белизной,

Взор устремил Бриарей на дворец олимпийский:

«Слушай, красавица, дальше не следуй за мной!

109

Я не хочу, чтоб тебе отомстила царица,

И Аполлон, говорят, на решения скор!

К богу-провидцу Нерею плыви, чаровница,

Жди там вестей: Зевс объявит богам приговор!»

И повернувшись к востоку огромной спиною,

Быстро пошёл Бриарей по зелёным лугам.

Скрылась Фетида, укрывшись морскою волною,

Веря, что кровь не польётся по горным снегам…

110

Гелий свою колесницу катил с удивленьем,

Что из дворца не приветствует грозный Зевес:

«Вновь увлечён Властелин молодым поколеньем

Или опять на земле Повелитель небес?»

Быстро шагал Бриарей по лесистым просторам

И приговаривал, глядя на пики горы:

«Скатится кто-то с неё по крутым косогорам,

Зевс не потерпит проказ венценосной сестры!»

111

Солнце бросало лучи на дворцовые своды,

И заговорщики были уже на ногах…

Гера сияла сознанием женской свободы

И отметала все мысли о тайных врагах.

Срочно готовился пир для богов в тронном зале,

Чтоб объявить, кто займёт Повелителя трон,

И пребывали мятежные боги в «запале» —

Кто будет властью верховной из них одарён?

112

Собраны были царицей все боги Совета,

С недоуменьем взирали они на престол,

Рядом с которым увидели все Мусагета,

Молвил Аид: «В пантеоне царит произвол!

Много веков было место моё возле трона,

Я отодвинут сейчас от десницы царя?»

«Гера, скажи, это ты вознесла Аполлона?

Где наш отец?» – взволновалась Афина не зря.

113

«Наш Повелитель вчера отказался от власти —

Он на пути к развлеченьям и девам земным!

Знайте, что все мы замешаны в этом отчасти:

Мы потакали его похожденьям дурным!

Я предлагаю избрать Властелином небесным… —

Гера внезапно умолкла, взглянув на богов. —

Будет, пожалуй, без клятвы наш выбор нечестным,

И без призвания Стикс из её берегов».

114

Вызвала Гера суровую Стикс из аида,

Чтоб та с кувшином воды прибыла во дворец.

Грозною девой предстала пред ней титанида,

Стало всем ясно, что Зевс средь богов – не жилец.

«Водами Стикс поклянитесь сейчас в этом зале,

Что ваша служба избраннику будет верна,

Сразу придёте к престолу при первом сигнале,

Если Властителю помощь вдруг станет нужна…»

115

Мучился связанный накрепко Тучегонитель,

Думая ночь напролёт о возможных врагах:

«Кем же окажется тайного зла исполнитель?»

Но не подумал ни разу Зевес о богах.

«Я умереть не способен, как зверь или птица,

Иль для кого-то я стал не крупней муравья…

Где же любимые братья и дети, царица?

Может быть, тоже томятся в плену, как и я?»

116

Гекатонхейр подобрался под окна покоя,

И посмотрел осторожно, что было внутри…

Там обнаружил Зевеса, Олимпа изгоя,

Видел на коже его от ремней пузыри.

Руки и ноги царя были стянуты туго,

Царственный рот перехвачен широким ремнём:

«Нет, не спастись Громовержцу без помощи друга!» —

Гнев в Бриарее немедленно вспыхнул огнём!

117

Вмиг возмутили гиганта ужасные муки,

Тратить не стал он напрасно ни действий, ни слов:

В окна дворца протянулись огромные руки

И развязали мгновенно всю сотню узлов!

Зевс измождённый поднялся с огромного ложа:

«Я благодарен безмерно тебе, Бриарей!

Скоро от всех повреждений очистится кожа,

И через день не увидишь на ней пузырей!

118

Не уходи далеко от Олимпа, спаситель —

Может быть, помощь гиганта мне будет нужна!»

«Смело на трон возвращайся, законный Властитель,

Знай только, Зевс, что опасна в деяньях жена!»

В зал устремился правитель, сжигаемый злобой,

Взгляд любопытный направил туда Бриарей.

В крепкие створки ударил царь с мощью особой —

На пол упали разбитые части дверей!

119

Замерли сразу от страха великие боги,

И воцарилась в высоком дворце тишина…

Ни от кого не скрывая ни зла, ни тревоги,

Мужа схватить призывала Зевеса жена!

Сбросив повязки с богов, скрылась подлая Ата,

Гера, увидев бездействие двух бунтарей,

Вмиг поняла, что жестокою будет расплата —

Страху прибавил смотрящий в окно Бриарей…

Расплата

120

Царь разглядел, что не тронуты мясо и вина,

Лишь у троих были кубки с напитком в руках,

С радостью кинулась к Зевсу богиня Афина:

«Слава судьбе, ты живой, только ярость в зрачках!»

«Боги, не ждите сейчас от меня объясненья! —

Властно изрёк Властелин, занимая свой трон. —

Кто-то из вас пожелал моего устраненья:

Гера-царица, сын Феб или ты, Посейдон?

121

Молнии быстро вернуть! – приказал царь Гермесу. —

Стикс, ты свободна, Совету сейчас не нужна!

Дочь Артемида, гуляй по любимому лесу,

Если не хочешь, как брат, выпить с Герой вина!»

Переглянулись все боги, услышав тираду,

Быстро умолкли они, как ручьи подо льдом,

Грозный тиран посмотрел на жену и Палладу:

«Собранный ныне Совет станет строгим судом!

122

Хочется быть перед вами сейчас откровенным:

Кажется, с помощью Гипноса был я пленён!

Думаю, склонен к поступкам таким дерзновенным

Тот олимпиец, чей ум был извне помутнён!

Видел с порога я тень ускользающей Аты,

Значит, с кого-то повязку снимала она!

Все оставляют следы, даже те, кто крылаты!

Двое известны мне – Ата, а также бог сна!

123

Мог лишь безумец забыть о своём положенье —

Место Аида занять поспешил Аполлон!

Значит, сын Зевса у Геры теперь в услуженье?

Или оставив Парнас, посягает на трон?

Разве забыл Феб, кто мучить заставил Латону,

Кто не позволил рожать ей на тверди земной?

А не за это ль он мстил беспощадно Пифону?

Знал же, что Гера явилась гоненьям виной!

124

Брат Посейдон, пережил ты мгновенья лихие

Или с племянником будешь бороться за трон?

Мало тебе было власти над водной стихией,

Может, прельстили царица и мой небосклон?»

Зевс, не взглянув на него, вырвал скипетр у Геры,

С силою стукнул об пол, всем с тоской говоря:

«Что же случиться могло, что лишились вы веры

В младшего брата, супруга, отца и царя?»

125

Бороду тронул ладонью морской Повелитель:

«Я пред тобой, Олимпиец, во всём виноват!

Я этот бунт затевал, как титан Промыслитель,

И наказанье готов понести я стократ!»

Вымолвил вдруг Аполлон, на тирана не глядя:

«Мудрость гласит: «Меч не рубит повинных голов!»

Знай же, Властитель, неправду здесь высказал дядя —

Я на тебе завязал сотню крепких узлов!»

126

Зевс посмотрел на орла, что сидел у престола:

«Печень придётся клевать – не смотри, что жена…»

Гера вскричала: «Не я здесь достойна обола!

Ты же узнал, Повелитель, чья в бунте вина!»

«Я доверялся тебе в государственном деле,

Верил пред свадьбой, что будешь опорою мне

И засверкаешь умом ярче дивной шпинели,

Станешь тирану Олимпа ценнее вдвойне!»

127

«Что ты лукавишь? – вдруг вспыхнула гневом Аргея. —

Вспомни Европу, Данаю и прочих девиц!

В Тартар тебя сбросить нужно, ничуть не жалея,

А не склоняться, как эти безвольные, ниц!»

Тут осеклась и умолкла Олимпа царица,

Видя, как члены Совета раскрыли глаза —

Рядом с царём бесновалась жена-бунтовщица,

Взглядом впиваясь в него, как в добычу гюрза!

128

Вдруг перед Зевсом явился Гермес быстроногий,

Связку губительных молний доставив отцу,

И зашептались в волненье великие боги:

«Злое деянье супруге царя не к лицу!

Надо её наказать остальным в назиданье,

Чтобы никто не стремился расшатывать трон!

Пусть, как и Зевс, испытает царица страданье,

Чтобы слезами её полон был Ахерон!»

129

Царь отрешённо взглянул на прозрачное небо,

Молча решая одну из нелёгких задач:

Как наказать по делам Посейдона и Феба,

Чтоб было ясно, судья – не жестокий палач!

Зевс не считал, что судилище это – победа,

Но понимал, справедливая кара нужна!

Вдруг, повернувшись, узрел у дверей Ганимеда,

Дивного юношу с полным кувшином вина.

130

Мальчик хотел совершить для царя возлиянье,

Но от себя отодвинул Правитель сосуд,

Вспомнил Властитель своё неблагое деянье,

Над бунтарями пытаясь свершить правый суд:

…Отрока Зевс обнаружил на пастбище Иды,

Где отдыхал иногда от ревнивой жены —

Там, на вершине, спокойно сгорали обиды

В крепких и тёплых объятьях земной тишины.

131

Как-то услышал он громкие звуки свирели —

Гнал пастушок по лугам белоснежных овец.

Зевс пожалел вдруг юнца: «Поднят рано с постели…

Как он прекрасен! А кто его мать и отец?»

Образ охотника принял Властитель мгновенно

И подошёл незаметно к тому пастушку:

«Мальчик, играешь на дудке ты самозабвенно!

Кто ты, и чьё это стадо, скажи старику!»

132

«Я – Ганимед, и пасу здесь отцовское стадо,

Областью этой владеет родитель мой Трой!

Я провожу к повелителю, если так надо,

Город растущий увидишь внизу под горой!»

«Нет, пастушок, мне не нужно спускаться к столице —

Я заблудился немного, бредя в темноте!»

Зевс посмотрел на подростка, сжав посох в деснице,

Вновь удивился тиран молодой красоте…

133

Через мгновенье был царь на Олимпе высоком,

В уединении стал размышлять о юнце:

«Кровь с молоком? Нет, пожалуй, с живительным соком —

Как совершенны черты на прекрасном лице!

Обликом он превзошёл самого Аполлона,

Но молодой пастушок – это смертный простой!

Мог бы он стать образцом для богов пантеона

И удивлять всех бессмертных своей красотой!

134

Но для богов тридцать лет в Ойкумене – мгновенье,

Я рассуждаю, а там дни летят, как во сне!

Чтоб красоту сохранить, принимаю решенье —

Грозный орёл принесёт Ганимеда ко мне!

А быстроногий Гермес даст отцу откупные,

Чтоб воровством не обидеть царя и жену!

Мальчика этого скоро забудут родные,

Я же подарками бога заглажу вину!»

135

Зевс устыдился, что было нечестным деянье —

Родичи юноши часто пускали слезу:

«Бросил верховный правитель нам, как подаянье,

Двух белоснежных коней и златую лозу!»

Нет уже Троя и сына правителя – Ила,

Лаомедонт, их потомок, царит в городке,

Жизнь у которого ныне кислее кизила —

Жадность набила мозоли на царской руке!

136

Принял решение царь без подсказки Фемиды:

«Вот приговор вам, сын Феб и мой брат Посейдон:

Крепкой стеной обнести поселенье у Иды,

Чтоб неприступным смог быть городок Илион!

Не беспокойся, мой брат, о седых океанах,

В водах бескрайних твоих будет править Нерей!

Сын Аполлон! Ты теперь позабудь о пеанах —

Сделает стройка тебя и сильней, и мудрей!

137

Вестник Олимпа Гермес, объясни всё виновным,

Как наказанье отбыть им в обличье людей,

Как на земле оставаться всегда хладнокровным,

Даже в том случае, если хозяин – злодей!

К Лаомедонту, Гермес, отправляй их скорее,

Лица мятежных богов утомили царя!

Здесь бунтовщица осталась, двоих похитрее,

Ждёт наказанья виновная, злобой горя!»

Наказание для Геры

138

Вновь отрешился Зевес от суда и Совета,

Взгляд мудреца устремляя в небесную синь:

«Найдена кара для брата и с ним Мусагета,

Но наказания нет для великих богинь…»

С нежностью вспомнил тиран про свои похожденья,

В чём обвинила его на Совете жена,

Не понимая супружеских чувств охлажденья,

Так как сама не любила Зевеса она.

139

«Лучше б сестра соблазнила красой Посейдона,

Стала бы верной женой Властелина морей!

Нет же! Пыталась стать Гера владычицей трона,

Но оказалась царица себя лишь хитрей!»

Царь посмотрел на Деметру, Ареса, Гефеста,

Вспомнил, как сына в пучину швырнула она:

«Если у трона жене недостаточно места,

То между небом и твердью повиснуть должна!»

140

Ожесточился к жене Властелин Ойкумены,

Кару позорную грозно назначил он ей:

«Будут наукой для женщин подобные сцены,

Чтоб предавать не посмели царицы мужей!

Прежде не видели зрелищ таких неприятных,

Что я представлю под синью высоких небес!

Сын мой Гермес, дай мне связку ремней сыромятных,

Гера узнает, что чувствовал пленный Зевес!»

141

Мертвенно-белым казалось лицо бунтовщицы:

Злобная Гера уже не владела собой,

Вмиг у неё увлажнились глаза и ресницы:

«Ты не посмеешь со мной обойтись, как с рабой!»

«Я торговаться с тобою сейчас не намерен,

Лишнего ты не получишь, поверь мне, жена!

Скоро поймёшь ты, насколько твой бунт легковерен,

Чашу вины за предательство выпьешь до дна!

142

Быстро оковы сюда! – царь взглянул на Гефеста. —

Две наковальни тяжёлые дай мне, кузнец!

Членам Совета сейчас на Олимпе не место —

Всех попрошу поскорее покинуть дворец!»

С ропотом боги покинули зал пантеона,

Геру с царём оставляя в пространстве пустом.

Зевс позабыл о строительстве стен Илиона —

Ждал с нетерпеньем Гермеса с пастушьим кнутом…

143

Пали звенящие цепи на пол возле трона,

Быстро Зевес заковал Геру злобную в медь,

Ловко подвесил супругу на хвост Скорпиона,

Взял принесённую сыном тяжёлую плеть…

Две наковальни добавлены были для веса,

Чтоб не могла извиваться царица змеёй,

В Трою Властитель отправил с проверкой Гермеса —

Вестник Олимпа не должен следить за судьёй!

144

С ужасом Гера взирала на грозного мужа,

Слёзы текли по её обнажённым ногам,

Образовалась на суше солёная лужа,

Быстрым ручьём убегая к морским берегам.

Страх и великий позор не смирили царицу:

«Что ты подвесил меня, как убитую дичь?

Дай мне свободу!» – «Пущу я на волю орлицу,

После того, как ощиплет «пернатую» бич!»

145

Щёлкнул кнутом повелитель для пущей острастки,

Как это делают часто в полях пастушки,

Мигом не стало на лике надменности маски —

Хлынули слёзы Аргеи потоком реки.

«Что ж ты расплакалась так, словно тучи Нефелы?

Вижу, что ты для владычицы миром слаба!

Стали ланиты твои, словно лилии белы —

Сдерживать чувства не можешь, эмоций раба!

146

В Тартар отправить меня пожелала навечно?

Чем заслужил я такое, скажи мне, жена!

Можешь признаться до кары мне чистосердечно —

В чём, бунтовщица, великого бога вина?»

«Бегать по смертным девицам тебе не лениво —

С юной Европой на Крите прожил много лет!

Знаешь прекрасно, что Гера довольно ревнива,

Нет же! Летишь к молодым, словно муха на свет!

147

Не от тебя ль родила в Арголиде Даная,

Чьи сыновья Мирмидон, Орхомен и Дардан?

Царского ложа дороже тебе жизнь земная,

Пал ты в неё, словно Гелия сын в Эридан!

Видимо, я не прельщаю тебя красотою?

Ты избегал оставаться со мною вдвоём!

Жизнь олимпийской владычицы стала пустою,

Словно без влаги в Ливийских песках водоём…»

148

«Ты надругалась над первенцем нашим, царица,

Бросив за вид неприглядный дитя в океан!

Так никогда не поступит жестокая львица,

Зная, что гибнет детеныш от множества ран!

Ревность твоя без любви, словно нить без иголки,

От подозрений твоих я бежал, Гера, прочь!

Ты ж собирала, за мною следя, кривотолки:

«Этот – сын Зевса, и та – незаконная дочь!»

149

Самоуправство твоё унижает тирана,

Ты нетерпима, как пламень, с богами груба.

Вспомнила злобно Эпафа, Тантала, Дардана…

Будешь наказана ты, как у смертных – раба!

Не поняла ничего ты, жена, в диалоге!

Из-за тебя появились Персей и Пелазг,

Страстью гореть могут даже великие боги,

Хочется им понимания, счастья и ласк!»

150

Высказав всё, начал царь за вину бичеванье,

Не допуская иного решенья проблем:

Пусть же почувствует Гера тирана страданье

(Как он был стянут ремнями, унижен и нем!)

Громко кричала жестокая Гера от боли,

Слышали боги стенанья с высоких небес,

Только боялись ослушаться царственной воли —

Зевс запретил всем вмешательство в этот процесс.

151

Кара землянам казалась страшнее затменья:

Бич пролетал над землёй, словно злой ураган,

Падали храмы богов и страдали селенья,

В панике люди бежали из тёплых Балкан.

Ливнем обрушились слёзы неверной супруги,

Ужасом стал для живущих виновницы плач,

Смертные Зевсу молились в сильнейшем испуге,

Только не знали, что бог – и судья, и палач!

152

Но пожалели богиню великие дети,

Старший – Гефест и рождённый царицей Арес —

Мать для любого ребёнка одна есть на свете,

И попросили отца снять Аргею с небес…

Зевс согласился, отмщеньем уже не пылая,

Верил, что даст ей прощение мужа не зря.

Освободил он жену, одного лишь желая:

Чтобы не строились козни для власти царя!

153

И посему он призвал деву Стикс из Аида,

Чтоб клятву верности Зевсу дал весь пантеон,

Думал: утихнет навеки любая обида,

Если останется ясным его небосклон…