Текст книги "Женщины – наше всё (лучшее) том 3"

Требовалось решение, не сходя с места, а Кролик еще больше растерялся оттого, что разучился быстро считать варианты в такой ответственный момент.

– Я вынесу вопрос на общее собрание, – сказал он. – Как оно решит, так и будет.

Перегудин вышел из себя.

– Дурья голова! – выругался он. – Коллектив здесь не поможет! Представь себе, ты женщина, а твои товарищи – мужчины? Ты уже завтра решишь свою личную жизнь.

– Нет!

– Не девушка, а конфетка! Роковая женщина! Сатана во плоти! Даже больше – ангел во грехе! Твои товарищи будут за неделю записываться в очередь пообщаться с тобой. Тебя будут раздирать на части. Ты будешь разрываться между ними – на кого из них запасть и на ком остановить выбор. Да здравствует сексуальная революция! Да здравствует новая порно-звезда!

Кролику очень хотелось сознаться, что он вообще-то не против, и всё же сказал твердое:

– Нет!

Господин Перегудин задышал в самое ухо.

– Не дрейфь! Мужик ты или не мужик? Ну что, нет проблем!? Пластическая операция, и ты, Кролик, первый парень на деревне, то есть, девушка!

Кролик поморщился от последних слов, а Перегудин тут же перестроился.

– Будешь Мисс Вселенная, Мисс Галактика, Мисс Космос. Да что там говорить, Королева Астероида.

Это был последний решающий аргумент.

– А что – звучит! Королева астероида? Не так уж плохо! Даже очень мило! – неожиданно дал согласие Кролик, когда от него Перегудин уже не ожидал такого услышать.

– Вижу! – воскликнул он. – Ты настоящий мужчина, победило ущемленное самолюбие и добавило огня благоразумие. Ай да, молодец!

Вечером, словно крадучись, пришли врач с ассистентом, вкатили гинекологическое кресло, разложили инструментарий. Кролика накрыли простыней, оставив открытыми голые ноги. Включился мощный светильник.

Кролик открыл глаза. “Как долго я спал?” – подумал он. Ногами нащупал тапочки, встал и стал искать свои холщовые штаны. В комнате на спинке стула висели откуда-то взявшиеся черные колготки, бюстгальтер с синей бахромой, похожий на бабочку махаон, узкие прозрачные трусики и короткая юбка. В шкафу он обнаружил полный гардероб женской одежды, шляп и обуви.

– Вот дьяволы эти торгаши. Опять подшутили! – возмутился он. – То обирают, как липку, то глумятся над поселенцами. Им – что, отмочили скандал, позабавились и улетели восвояси, а мне – отдуваться.

Кролик вспомнил весь разговор с Перегудиным, приход врача, приготовления к операции. Он подошел к зеркалу. Изображение женщины с чересчур короткими волосами и непропорционально с телом возникшими вдруг большими грудями сначала не вызвало восторга – врач почему-то сделал акцент на эту часть тела, – но потом залюбовался собой.

– Господин Перегудин слов на ветер не бросает, да и вот он на столе – сертификат качества за оказанную медицинскую услугу.

Кролик стал перебирать женские аксессуары, примерять, пытаясь понять их назначение.

– Я, Кролик, – замурлыкал он, – и впрямь теперь сексуальный объект, первый парень на деревне, то есть, девушка!

Это было важнее всего.

В зеркале замелькали изображения Кролика в разных одеждах.

Всё же он по старой привычке натянул на себя прежние штаны и рубаху навыпуск.

Кролик торопливо написал записку: “Меня нет дома. Выхожу замуж” и прилепил ее снаружи на дверь. Затем вспомнив, что он и в самом деле собирается замуж, вернулся, чтобы приготовить приданное: матрац, одеяло, подушки. Связал всё в узел, взвалил его на плечи. Опять что-то вспомнив, он вернулся, сбросил узел, поставил в ряд фотографии друзей и всмотрелся. Шансы их были одинаковы. Тогда Кролик перед каждой фотографией с закрытыми глазами начал сводить пальцы. Они от волнения не сходились. Он сложил фото колодой, перетасовал и осторожно вытащил одно. Это была фотография тщедушного Коровы.

Кролик в противоречивых чувствах смешал все фото в одну кучу и сбросил со стола.

Кролик с узлом пробирался на центральную площадь. Со стороны к нему приближалась тоже с большим узлом незнакомая девица – длинные светлые волосы искусной рукой визажиста были взлохмачены в золотой сноп, голубые глаза томно прикрыты лиловыми веками, голова слегка откинута назад, на привлекательном лице застыло выражение явного превосходства. Она не стеснялась идти под солнцем в откровенно эмансипированном костюмчике одалиски. Густо накрашенные, полураскрытые губы девушки приблизились к губам Кролика и неожиданно смачно чмокнули его, а руки нежно обвили за шею.

– Мужик! Ты весь в пудре и пахнешь духами! – воскликнула она. – Сделал маникюр, педикюр, маску на лицо. Почему тебя не знаю? У меня есть друг Кролик, смахивающий на тебя одеждой. Он верх мужества и чудо силы воли. И остальные друзья тоже не моральные уроды. За кого бы из них выйти замуж, посоветуй? Может за тебя?

Кролик присмотрелся. В девушке от явного нахальства было нечто знакомое.

– Боже, светло-рыжие, патлатые волосы?! – вскричал он.

Внезапно лицо девицы исказилось гримасой отвращения.

– Мужик, у тебя ненормальная грудь! Как у женщины! Я наткнулась на рельефно выпуклое, колкое и упругое на твоей груди.

И каждый удивился:

– Это ты, Слон?

– Неужто, это ты, Кролик?

Кролик и Слон вышли на центральную площадь городка. Еще издалека они заметили цветастые платья и косынки на плечах и головах. Подойдя ближе, им представилась поистине буколистическая картина в весеннем наполнении с четырьмя Венерами из творчества Боттичелли. Одна из них в ажурном платьице с венком на голове восседала на лошади, другая подошла к лошади в яблоках, принадлежащей Носорогу, лихо подпрыгнула и оказалась на ней, как заправский жокей.

– Стремена! Без всяких стремян взлетела на кобылу! – крикнул Слон.

Кролик в бессилии охнул:

– Так умеет только Носорог!

И Кролик… заплакал на груди Слона.

– Я раздваиваюсь! Не понимаю, кто я! Он или она? – забил себя в грудь Кролик.

У него был такой потерянный, разнесчастный, убитый вид, словно его… ее… сзади стукнули кирпичом. Мысли уплывали в сторону, и он… она… возненавидел… возненавидела… себя… лютой ненавистью.

По голым полям бродил ветер, завиваясь в маленькие смерчи.

Работа валилась из рук.

Поселенки на геликоптерах одна за другой совершили посадку на бывшем кукурузном поле. Сжимая от возмущения кулаки, они сошлись у ветрогенератора.

– Черно всё вокруг, – последовало сообщение от Кролика. – На полях опустошение, словно Мамай тучей прошел. На город надвигается эрозия почвы. Ни блеянье, ни мычание, ни хрюканье милые слуху, не наполняют, как прежде, просторы.

Тем не менее, раздались оптимистические реплики колонисток:

– Жить надо дальше!

– Несмотря ни на что!

Корове не терпелось сбить накал страстей.

– Я, вот, на днях пошел корову доить… – начала она рассказывать.

– Правильно “ты пошла”, – поправила Носорог.

Корова продолжала:

– Начал доить, и вот…

Носорог снова поправила:

– Начала доить…

– Ты меня просто забодал! – взъерошилась Корова.

– Не забодал, а забодала!

– Ты меня несусветно задолбал, дятел!

– Не кричи на женщину! Не задолбал, а задолбала! Не дятел, а дятла!

– Дурак, нет дятлы, есть дятлиха!

– Ты тоже прекрати кричать!

Подруги решили образумить Корову и Носорога.

– Что вы, бабоньки, как кумушки, сцепились?

– Превратились в каркающих ворон.

– Заквохтали, как курицы! Забрёхали, как шавки!

– Как базарные бабы сошлись на ярмарке в лобном месте, тошно слушать!

– Мы же женщины, красотою любы, в угоду мужчинам добровольно садимся на их цепи, мы не катастрофа и искатели приключений, как они. Мы ждем, когда они поймут нас, что нам всего-то немного нужно для счастья!

– А если мужчины увидят, как мы глотки рвем в базарный день, что тогда? – спросила Кролик.

– Никто нас замуж не возьмет! – отреагировала за всех Носорог.

– Давайте беречь друг друга, – миролюбиво предложила Коала. – Нас воспитанных девушек мало. А их, хамок, за пределами астероида, всегда много. Так давайте хотя бы между собой не ссориться.

– За работу! Теперь мы мужи́чки – ударение на второй слог, а не мужички́, как раньше – сказала Паук.

– Нам ли сдаваться? Жизнь продолжается, господа сеньориты! – завершила перепалку Корова.

Слон заметила ошибку.

– Правильно надо говорить – госпожи сеньориты! – поправила она и спросила: – Что у нас на сегодня?

– Единоборства по субботам, – загалдели поселенки. – Тренировки тренировками – никто их не отменял.

Они сняли с себя одежду, разбились на пары и стали отрабатывать атаку и защиту в боях без правил, мутузя себя без всякой поблажки на слабый пол.

Мирная жизнь продолжалась. Астероид снова преобразился, приобрел черты благополучия, позолотились нивы. Среди колышущегося моря злаков виднелись косынки ударно работающих поселенок, поющих о счастливом труде.

На их глазах прочертил след космический корабль. Он снова не вписался в посадочные флажки, на этот раз подмяв под себя забор Коалы, а ее джип взорвался факелом.

Корабль желтого цвета – Перегудина. Он ступил на землю и сразу обратился к поселенкам, как к старым знакомым.

– Узнаёте, дамочки-шельмочки? Я – Господин Перегудин! Господин Перегудин – я! Вижу, снова преуспели в сельском хозяйстве?

– Мы вас ждем – не дождемся, – ответствовали женщины.

– Что так? Уж замуж невтерпеж? – спросил он.

– Мы готовы всё вам простить, только верните нам мужской пол… и мужское достоинство.

– Простите! – стал извиняться Перегудин. – Коммерция – есть коммерция! Накладка вышла. Как в любом предпринимательском деле, связанном с рисками. Никто не предполагал, что вы все одновременно изъявите желание, пройдете успешно операцию и станете девушками. Теория вероятности сыграла с вами злую шутку.

– Мы не хотим продолжать быть девушками!

– Разве это плохо? Сразу подумали, что это кошмар? Вы еще не схлестнулись с алчущими вас мужчинами в тяжелом с переменным успехом поединке. В вас не проснулась еще настоящая женщина…

– Кошмар не кошмар, верните наш родной пол!

– Я хочу озвучить приятную и неприятную новости. С какой начать?

– Ни с какой!

– Хорошая новость в том, узнав которую вы забудете о неприятной новости. Прежние проблемы и возвращение вам пола отойдут на второй план.

– И слушать не желаем!

– Учтите, наука ушла далеко вперед! А вы, как были мужи́чками – теперь ударение на второй слог – так ими и останетесь.

– Не шантажируйте!

– Вас еще не тронул современный технический прогресс, невероятный уровень науки. Вы отстали от всего мира безнадежно, безвозвратно и бесповоротно.

– Нет!

– Появилась новая услуга. Двойной пол. Мужчина и женщина в одном теле. Попеременно. По графику. По желанию. По любви. По требованию. По взаимной уступке и переуступке. Каково не соблазниться?

– Нам ничего не нужно.

– Разве не зависть иметь, например, двойное гражданство?

– Оставьте его себе!

– Бабы вы или тряпки? Разве плохо, если сегодня ты мужчина, а завтра женщина? Что приведет к бурному круговороту полов в природе! А это так нужная России демография! Ваш астероид получит новый толчок и огласится детскими голосами!

– А браки заключать можно?

– Институт брака никто не отменял.

– А вы сами – кто?

Перегудин с гордостью вздернул головой.

– Я не он, не она, и даже не оно!

Женщины кинули на Перегудина уважительные взгляды и причмокнули от удовольствия губами, а Кролик кивнула Слону.

– А что, неплохо, месяц я парень, а ты – девушка! Потом наоборот. Оттянемся по полной программе!

Слон тут же ответила согласием:

– Ты родишь мне! А я тебе! Делаю твоей стороне серьезное предложение в отношении совместного проживания.

Носорог обратилась к Перегудину:

– Давай неприятную новость.

– В мире забыли, что такое менять пол, – важно сообщил тот.

– Мы не ослышались?

– Отвечаю за свои слова. Только у вас осталась такая возможность.

Корова уже держала Носорога за руку.

– Тогда позажигаем?

Коала шептала Пауку:

– Оторвемся на славу!

Перегудин поднял ладонь, чтобы утихомирить женщин.

– У вас регулярно по графику будет происходить половая ротация-пертурбация женщин в мужчин и наоборот. Выгоды вы ощутите уже на следующий день.

Женщины всегда остаются женщинами, когда чувствуют перспективу семьи и брака. Они воскликнули:

– Нам выгоды нужны сегодня!

Спокойствие не оставляло Перегудина и он остудил их волнение.

– Вы посмотрите на себя критически, непредвзятым взглядом. Кругом кипит жизнь. Общество меняется на глазах. Вам нужен массовый сдвиг в сознании. А некоторые отдельные молодые люди среди вас, так называемые, махровые ретроградки – не будем показывать пальцем кто – мешают основной массе сказать “да”.

– Среди нас нет ретроградок! – парировали ему.

– Вы пуритане?

– Нет!

– Вы ханжи?

– Нет!

– Вы мальтузианки?

– Нет!

– Вы фрейдистки?

– Нет!

– Вы натуралки?

– Да!

– Вы пробудите в себе огнедышащие вулканы любви, вызовете в себе цунами, по вам толчками пройдут землетрясения силой в двенадцать баллов по шкале Рихтера. Я еще не уточняю, скромно умалчиваю, что такое шаровая молния внутри вас и с чем ее едят. Часть из вас выйдет замуж, часть поженятся. Тотчас беременными друг друга сделаете. Кайф! Рекомендую завести двуспальные кровати. И по рукам.

Женщины тут же признались:

– У нас уже приготовлены двуспальные кровати.

– Вам известно, что постель не то место, где идет борьба умов?

– Мы знаем! Постель то место, где идет борьба полов.

– Что же, благовоспитанные, благонравные и благо порядочные женщины, за дело, и по рукам? – рассудил Перегудин.

– По рукам! И за дело! – согласились они.

– Тогда извольте в операционную.

Операционная встретила всех белыми стенами и стерильностью, гинекологическими креслами и яркими потолочными светильниками. Ассистент тут же продемонстрировал возможности гинекологического кресла на манекене, затем он измерил рост женщин и индивидуально подогнал положение под каждую.

Ассистент между тем комментировал:

– Само собой разумеется, самое величайшее изобретение всех времен и народов – гинекологическое кресло!

Врач добавил:

– Мужчина придумал и создал гинекологию как науку, искусство и индустрию. Он возвеличил гинекологию до небес над всеми другими науками, изменил до неузнаваемости, обогатил новыми приемами и технологиями. Мужчина настолько любит женщину, что спроектировал и построил кресло, в котором комфортно чувствует себя только она. Воздадим честь и хвалу мудрейшему из мудрейших, великому из великих – его безымянному изобретателю!

Женщины в креслах под простынями скромно и в разнобой произнесли:

– Гип-гип, ура!

Перегудин не заметил должного энтузиазма.

– Слава! – настойчиво гаркнул он.

– Слава изобретателю! – выдохнули за ним поселенки.

– Расслабьтесь и глубоко вдохните! – Врач накинул края простынь на их лица.

– Это не больно? – спросили они.

– Вы даже не поймете, – ответил врач.

– Не поминайте нас лихом, поселянты! – сказал Перегудин.

Последние слова они не услышали – эффективно сработал наркоз.

На полях снова гулял разор. Ни блеянья, ни хрюканья, ни мычания. Снова работа валилась из рук. Поселянты, сжимая от возмущения кулаки, слетелись на геликоптерах к озеру. Было жарко. Все вытирали пот. Первое бранное слово было за Коровой:

– Ставлю вопрос о недоверии к господину Перегудину.

– Кто первый выскажется? – раздался осипший голос из Носорога.

У Кролика было самое неподходящее настроение.

– Почему, – спросил он, – как только я превращаюсь в девушку, вы все, сговорившись, не объясняя причины, объявляете мне бойкот? Как только в парня – тоже?

– На данный момент ты кто? – На лице Паука появился сексуальный интерес.

– Разве не знаете – вчера еще был мужчина…

– Мы – тоже…

– А ты объявляешь бойкот нам, – выразил недовольство Кролику Слон.

– У меня это непроизвольно получается. Помимо воли. Строго по графику.

Тут же прозвучали протесты:

– У нас тоже организмы настроены на него.

– Перегудин говорил о графике. Мы полагали, лучше ничего не придумаешь, честный, равноправный, подходящий, удовлетворяющий всех нас. На деле график оказался с изъяном, односторонний, неудачно корректирующий и исполняемый.

– Перегудин не соизволил дальше своего носа заглянуть.

– У, формалист проклятый!

– А мы купились, не проконтролировали.

– А как… это… контролировать под наркозом? – спросил Носорог. – Мы все одновременно легли под нож.

Паука совсем разморила жара.

– Достаточно о проблемах, – взмолился он. – Сегодня палящее солнце, объявляется купание. Раздеваемся и бултых в воду.

Всем было жарко, но никто не тронулся с места.

Коала удивился:

– Так чего мы жмемся, чего боимся?

– Начинай, а мы посмотрим и присоединимся! – предложил Корова.

– Нет, уж, извольте! Лучше я на вас погляжу! – Коала увидел у товарищей смущение и направился к геликоптеру.

Вслед он услышал:

– Не торопись, может график еще поломается!

В сельский клуб вечерняя явка была обеспечена стопроцентной.

Открылся занавес, на сцене стояла капелла поселянтов, пробующих голоса на громкость и регистры.

Носорог начал конферанс с анекдота:

– Журналисты Петров и Сидорова пришли на международный съезд транссексуалов. Петров сразу же включил диктофон и подошел к транссексуалке. “Девушка! – спросил он. – Вы будете мужчина или женщина?” Она недоумённо подняла брови. “Я так думаю, что я такая же женщина, как вы мужчина! – прозвучало в ответ. – Здесь нехорошо ёрничать. Прежде, чем задавать глупые вопросы, разберитесь со своим полом! И вообще, здесь не задают само собой разумеющихся вопросов!” Сидорова в свою очередь остановила транссексуала и спросила, включив диктофон: “Мужчина! Вы представитель мужского или женского пола?” “Еще бы, двух мнений не должно быть, расставим акценты, де-факто я мужчина, а де-юре – женщина! – с некоторым вызовом, не то возмущением ответил транссексуал, затем таинственно зашептал Сидоровой на ухо: “Мужчина! Будьте бдительны! Здесь можно нарваться на трижды изменивших пол и забывших о своих корнях, кто они на самом деле”. В конце съезда объявили, что в номинации “женщина” победил Петров, а в номинации “мужчина” – Сидорова.

– Ура! Во все времена победителей не судят! – выкрикнул Корова.

Анекдот был свежее некуда и вызвал настоящий смех сквозь слезы у поселянтов.

Их истерика продолжалась, и Носорог призвал к порядку и спокойствию, а Кролик объявил:

– Опера о горькой судьбе “лишнего человека”, которого все гонят от себя прочь, как не вписывающегося в привычные рамки обычного общества. Исполняет капелла поселянтов города Нью-Москв!

Он взмахнул палочкой, и все на голоса запели: и высоко и низко, речитативами, в разбивку и вперемежку.

– Настя, Настя! Хи-хи-хи!

– Болдин, Болдин! Ох-хо-хо!

– Перегудин, Перегудин! Эх-хе-хе!

– Настя, Настя! Ой-е-е!

– Болдин, Болдин! Ай-я-яй!

– Перегудин, Перегудин! Ах-ах-ах!

Зал отзывался хорошей акустикой, но, за неимением зрителей, не встретил артистов аплодисментами.

У Кролика опускались руки. Он перевел дыхание и в очередной раз растревожился в чувствах. Не уходила предательская думка о бессмысленности своего последнего поступка. Он ждал в себе изменения. Потом подумал, что всё идет своим чередом, что всё само собой разумеющееся устаканится, придет в норму, затем глубоко вдохнул запах свежевспаханной земли, доносившийся с соседнего поля, а конкретно – Коалы, и принялся за свой надел. Устал. На минутку он позволил ветру обдуть себя и успокоить нервы перерывом. Но это не помогло. Кролик решил по жаре омыть свое обливающееся потом тело. Никто не видел, как он осторожно покинул рабочее место и в высокой траве пробрался к озеру. Выскочив на открытое пространство, он нарвался на хохот товарищей, точно также оказавшихся на берегу, чтобы искупаться.

– Опять полный кворум у озера, как в прошлый раз? – как ни в чем ни бывало, сказал Кролик. – Очень кстати. Хотя бы поговорим о свободных нравах. Предыдущий показательный пример ложной стыдливости выявил все гримасы нашего общества. Ярко доказал, что у нас оно закрытое, замкнутого типа. Честный человек ничего не боится и ему скрывать нечего.

Носорог выкрикнул:

– Если такой смелый, на данный момент признайся – ты кто?

– Кролик, – ответил Кролик.

– Очень приятно! А по полу?

– А тебе зачем знать?

– Чтобы вести между собой разговор от женского или мужского лица.

В глазах Кролика отразился мгновенный испуг, он спохватился и прощупал себя сверху вниз.

– Сегодня какое число? Не уверен, но кажется… – Глубокое разочарование было написано на его лице.

– Значит, мы – тоже… – У всех к головам от испуга одновременно прилила кровь.

Корова первым взял себя в руки.

– Против любой закрытости в обществе всегда выступала наша незабвенная Настя! – заметил он.

Коала согласно кивнул головой.

– Смыслом жизни Насти стало излечение нас от комплексов. На многое она открыла нам глаза, за столь короткое время приобрела широкую популярность в нашей среде. А проницательность ее была выше крыши. Она говорила Кролику, что он самый красивый мужчина. Значит, она видела его насквозь, в чем мать родила, и вынесла о нем положительное впечатление.

Фермеры загалдели:

– Она предвидела кризис наших отношений, что и случилось.

– Напротив, она поддерживала здоровый психологический климат в нашем коллективе.

– Она не тормозила технический прогресс.

– Настя знаковая фигура в истории астероида. Она достойна памятника себе!

Коале понравилась последняя мысль.

– Правильно! – перекричал он всех. – Наш долг посвящать ей восторженные стихи, песни, как художники и скульпторы писать ее портреты и ваять скульптуры. Мы обязаны поставить ей памятник!

Раздались и сомнения:

– Мы обязаны поставить памятник не столько ей, сколько нашей несусветной глупости.

– А город Нью-Москв переименовать в город Глупов! – подсказал Паук.

– На том и порешим, кроме второго предложения, – сказал Кролик. – А теперь всем без исключения купаться!

Носорог равнодушно зевнул.

– Раздевайся и ныряй, а я после тебя сразу.

– Только после вас! – галантно сделал книксен ножкой Кролик.

– Нет, мы после вас!

Кролик и Носорог увлеченно продолжали расшаркиваться друг перед другом.

Наконец, Кролик возмутился:

– Почему опять я первый?

Он скрылся в высокой траве, и все вслед за ним в разные стороны.

Тем не менее поселянты с не меньшим усердием продолжали трудиться на полях и лугах. Их усилия воплотились в реальные производственные показатели: сенаж, удои, шерсть, кругом золотились восстановленные тучные нивы. Поселянты перенесли песни о тяжелой крестьянской доле и трудовом энтузиазме с подмостков театра в поля и пели их там непринужденно, легко и самозабвенно.

Был объявлен короткий рабочий день. На площади под полотном стоял готовый к открытию памятник.

Носорог подошел к натянутой ленточке и произнес:

– Сегодня мы отдаем дань уважения не совсем однозначной, но колоритной фигуре, которая отложила на наши темные умы свой светлый отпечаток.

Он перерезал ленточку. Сбросилось полотно. Перед взором присутствующих предстала, как живая, играющая на скрипке Настя.

Ночью Кролик решил пробраться к памятнику Насте, чтобы возложить букет роз, и заметил тени поселянтов. Слон тоже был здесь с букетом роз.

– Что, не спится? – спросил он.

– Не спится… – ответил Кролик.

– Не спится… – ответили остальные колонисты.

Утренний сумрак только что разорвал тьму. Глазастый Кролик и на этот раз первый заметил дымчатый след космического корабля. Штурман на нем был явно никудышный и корабль снова не вписался в посадочные флажки, на сей раз подмяв под собой забор Коровы. И снова электрические искры, и всполохи мелких пожаров заплясали по городку. Корабль был желтого цвета – опять Перегудина. Он вышел и сразу оценил обстановку.

– Узнаёте меня, черти – трансвеститы и прочие гермафродиты? Я – господин Перегудин! Господин Перегудин – я! Собственной персоной!

Поселянты с радостью встретили его.

– Как же! Вот вы то нам и нужны.

– Не знаю, как вас технически грамотно по признаку пола звать-величать?

– Мужéнки мы. Ударение на второй слог. А, впрочем, не знаем – как, мы не специалисты по части ориентации полов, об этом нигде не сказано.

– Очень рад, муженки! По признаку пола вы сравнялись со многими сильными мира сего! Но надо смело смотреть в будущее, широко идти дальше семимильными шагами, нельзя останавливаться на достигнутом, тем более, на полпути!

Фермеры уже не слушали. В сторону так называемого “доктора” полетели претензии.

– Нам, господин Перегудин, чем такой, не надо никакого пола!

– Лучше никакого, чем такой? Я правильно понимаю существо проблемы?

– Правильно.

– И какой вы хотите, если не секрет?

– Мы хотим такой, как у вас.

– Ну что ж. Вы были по гражданскому статусу и физиологическим признакам поселенцами, потом поселенками, далее поселянтами. А теперь будете поселянцами.

– Мы согласны.

– Желание заказчика – закон!

– А что – можно?

– В век полетов в космос всё возможно!

– Тогда – вперед!

Все толпой двинулись в операционную.

Светильники только и ждали момента включиться, а врач не отвлекался от сложных приготовлений…

Поселянты в больничных халатах разместились на кушетках и стали наблюдать, как ассистент приводил в должное положение гинекологические кресла под размер каждого пациента, а когда инструктировал, сам ложился и демонстрировал надежность конструкций. Он предостерегал:

– Расслабьтесь! Только не лежите бревнами! Еще я показываю, каким неудобным позам нельзя уподобляться.

Позы, как не надо, покойника, гребца, йога и т.п. замелькали перед глазами колонистов. В конце он показал, как надо…

Дальнейшее поселянты помнили плохо…

Как выползшие из нор сомнамбулы, поселянцы бродили по полям и проваливались в буераки. Небо было ознаменовано свинцово-сумрачными оттенками от опустошенной до эрозии почвы.

Картина являла собой неприглядность. Браться надо было за восстановление разрушенного хозяйства капитально, но за что конкретное и первоочередное, никто не мог взять в толк.

В таких случаях нет ничего лучше бани, снимающей все стрессы. Поселянцы проходили ворота Кролика с мистической опаской, по старой привычке искоса бросая взгляды на то место, где когда-то лежала расчлененная Настя.

Собрались дружно. Кролик с паром постарался на славу, и после первого захода все в предбаннике, закутанные в простыни, уселись за уставленным богато столом: жареные куры, салаты, бутыль с самогоном, торт.

Кролик весело стукнул по чашке вилкой, приглашая к закуске.

Товарищи тут же набросились на еду.

Кролик поднял стакан.

– Ну, будем как всегда!

Носорог выплеснул в горло содержимое, крякнул от удовольствия и признался:

– Всё путем. Живы будем – не помрем! Меня, между прочим, лягнула лошадь… промеж ног. И ничего! В другое время, будучи мужчиной, вынесли бы ногами вперед. А тут кость оказалась крепче копыта…

– Скажи спасибо Перегудину, – отозвался Коала. – Мы теперь вообще без признаков пола.

Слон предложил:

– Внесем в правила боев без правил поправку: “Разрешается бить между ног и кусать это место”.

– Принято! – подытожил Носорог.

– Тогда держись! – Паук в прыжке нанес удар ногой Носорогу в то место.

Поселянцы сначала осторожно, а потом с весельем начали бить друг друга между ног.

Корова первый остановился.

– Что-то за стенкой петухи не так топчут кур, не так мычат коровы, – тоскливо произнес он, – плохо лают собаки. Кролик, какой же ты кулак-мироед? Где твой безупречный порядок? Неужели подверг себя очищению посредством изменения отношения к животным? Они чутко реагируют на казусы, происходящие с их хозяином.

Все прислушались. И правда – возня была какая-то ненормальная без привычной суеты.

– Как будет Перегудин – мы ему рога-то пообломаем, – нарушил молчание Паук.

– Лучше бани, чем у Кролика, ни у кого нет, – прогудел Носорог.

Паук небрежно бросил Кролику:

– Как видишь, пришли помыться, попариться.

Слон добавил:

– Душу отвести, снять нагрузку.

Кролик засуетился:

– Так сбрасывайте простыни и мойтесь хоть по какому заходу. Сегодня отменный пар.

Коала заколебался.

– Что-то мне не хочется.

Носорог тоже отмежевался:

– И мне.

Корова лихорадочно засобирался в дорогу.

– Я лучше в другой раз.

Кролик решил прояснить ситуацию, вызвав товарищей на широкий диспут.

– В последнее время, – начал размеренно говорить он откровение, – меня, как и вас, донимают наши общие проблемы: как не стыдиться самих себя, как воспринимать себя такими, какие мы есть, чтобы не впадать в депрессию или эйфорию, как и в экстаз нежелательно входить…

Но тут же обнаружил, что из гостей никого не осталось.

– А как же баня? – вдогонку крикнул он.

Через несколько дней визг тормозов джипов у секвойи забил уши. Поселянцы сжимали от возмущения кулаки с вздутыми кровеносными сосудами. Желваки гуляли у каждого по скулам.

Кролик взобрался на памятник Насте и начал выступление:

– Наболело! Народное возмущение растет медленно, но когда-то оно начинает переливаться через край и превращаться в нет ничего страшнее бунта.

– Что так? – выкрикнул Слон. – Выражай мнение ясней!

Кролик оглядел товарищей.

– Скажите, вы… хорошо себя чувствуете?

– Прекрасно! А что, мы похожи на болезных и хворых? – Носорог вступил с ним в перепалку.

– Да. То есть, нет! То есть, хочу сказать…

Паук не понял.

– Говори разборчивей, о себе в первую очередь! – попросил он.

Следующее высказывание Кролика было совсем непредсказуемым:

– Скажу правду! С некоторых пор вы все не вызываете во мне никаких добрых чувств и положительных эмоций.

Слон на эти слова сделал не менее громкое заявление.

– Как и ты во мне – сплошное разочарование и неприятие.

Его поддержал Корова:

– А меня даже переполняет чувство отвращения и отторжения ко всем вам.

Остальные тоже зашумели:

– Это ненормально.

– У нас ярко выраженный эдипов комплекс с полярным сексуальным смещением.

– Как бы страх перед будущей женщиной не привел нас к конфузу!

Паук высказал самое разумное:

– Мы много вкалываем и выглядим ужасно. У нас последствия от операции. Мы провалились в некое экстатическое состояние. Надо меньше на полях натружаться.

Носорог объявил:

– Отдых – и еще раз отдых! Завтра авиа и морское шоу, а вечером распевки и танцы-манцы-обжиманцы до утра.

Парад джипов, выступивших в каре, предвосхитил начало шоу. Гимн астероида разнесся далеко, когда джипы взяли разгон и разделились на две группы. Джипы Паука, Коалы и Коровы превратились в геликоптеры, а пилоты стали демонстрировать групповой высший пилотаж с флагами и выходами пилотов из кабин, слушающих гимн стоя с высоко поднятыми головами и приложенными к сердцу ладонями. Джипы Носорога, Кролика и Слона направились к озеру и въехали на палубы трех яхт. По случаю переодетые в морскую форму, они отдавали честь победителям морского и воздушного пространства. А уж вечером зазвучали капеллой романтические песни и начались танцы людей непонятно какого пола.

Болдин смотрел в иллюминатор и восторга от увиденного не испытывал. Как и девушки, напросившиеся к нему в дальнюю экспедицию. Панорама с корабля на астероид ни о чем хорошем не говорила, тем более о существенных производственных сдвигах и победах. Всё было по-другому – не как в тот день первого сюда посещения и далее лихорадки с уборкой сельхозпродукции, затем стартового ажиотажа по убытию с астероида и хлопоты по предстоящей транспортировке груза.