Текст книги "Россия белая, Россия красная. 1903-1927"

Глава 8
ОШИБКИ ИМПЕРАТОРА

Пока был жив Столыпин, влияние императрицы на государя было слабым, а следовательно, Николай II был избавлен и от влияния Распутина; с другой стороны, никто еще не просил милостей бывшего конокрада, чья роль ограничивалась манипуляциями вокруг несчастного цесаревича.

Но к 1912 году, все более и более одержимая состоянием здоровья больного сына и состоянием империи, которая должна была ему однажды достаться, царица занялась политикой. С этого времени она стала внимательно прислушиваться к советам Вырубовой и с благоговением – к советам Распутина. Полученные советы она передавала мужу, который, лишившись со смертью Столыпина опоры, все более опирался на свою жену; в конце концов он разрешил, а затем и смирился с присутствием возле нее Распутина. Но советы развратника еще подвергались сомнениям. Когда Распутин видел, что его мнение отвергнуто, он менял поведение, принимал просветленный вид и начинал пророчествовать: без его советов империя рухнет. Возмущенные (в ту пору) государь и государыня просили его больше не появляться перед ними. Распутин уходил, объявляя всем: «Вот увидите, Господь, дабы показать мою правоту, нашлет на наследника болезнь». Действительно, на следующий день целителя срочно требовали во дворец; за ним посылали императорский автомобиль, потому что у цесаревича случался приступ, который никто не мог прекратить. Распутин соглашался вернуться, подходил к ребенку, клал на него руки, и боль уходила.

И тогда государь и государыня уступали, не только подчиняясь шантажу, не только ради облегчения болезни, а со временем, возможно, и окончательного излечения их сына, но и видя в случившемся новое доказательство того, что Распутин есть посланец Божий, и тем самым склоняясь перед Божественной волей.

Однако в 1915 году Святейший синод возглавил Самарин, человек энергичный и просвещенный, которому удалось убедить государя и государыню удалить Распутина. Они его удалили. Осуществилась единодушная мечта всех классов общества. Но облегчение было недолгим. Вновь резко обострилась болезнь цесаревича. Императрица некоторое время боролась сама с собой, потом, прислушавшись к советам Вырубовой, призвала Распутина.

В этот день началось подлинное разрушение преданности и уважения народа к своим государям. Разрушение это, шедшее по нарастающей, должно было в скором времени привести несчастную семью в подвал Ипатьевского дома.

Но присутствие и роль Распутина, к которым я еще вернусь, были не единственными причинами падения уважения к императорской чете. Надо сказать, что императорская фамилия долгое время совершала ошибки и неудачные шаги, чреватые тяжелыми последствиями. Рассмотрим некоторые из них.

С одной стороны, русский народ, всегда чувствительный к внешним проявлениям, был особо восприимчив к роскошным церемониям. С другой стороны, его низкий культурный уровень, мистицизм и всегдашняя политика царей по отношению к нему создали у него представление о божественности царской власти. Своих царей народ помещал где-то между людьми и Богом. Ставшие редкими церемонии и выходы монарха уменьшили его престиж в глазах простого народа больше, чем можно было предполагать. Усилия царицы вести себя с начала войны подобно обычной женщине, предпринятые с самыми благими намерениями, не достигли своей цели. Ее простое обращение с людьми во время работы в госпиталях было неэффективно еще и потому, что было неестественным. Она привыкла к одежде санитарки и уже не расставалась с нею. В более буржуазной стране такая линия поведения была бы удачной и обязательно доставила бы государыне любовь подданных, как доставила она ее бельгийской королеве, но в России 1916 года, слишком напыщенной и восточной, она лишь свела царицу с пьедестала.

Лишившуюся своего священного ореола императрицу рассматривали вблизи, критиковали и обсуждали, как обыкновенную женщину, на каковую она и стремилась походить. Все ее недостатки и ошибки, которые, конечно, у нее были, не прикрываемые более божественным и императорским величием, стали заметны. Этого не случилось бы, если бы она стояла далеко. А так люди не упускали ни одного ее шага.

Ее проклинали за немецкое происхождение; ее подозревали в недостатке любви к России, в германофилии, однажды заподозрили в предательстве. Кажется, что последнее было несправедливо. Надо помнить, что принцесса Алиса была воспитана при английском дворе. А главное – ее мечтой, чуть ли не навязчивой идеей, было сохранение для сына абсолютной власти, и эта идея никак не могла увязаться с какой бы то ни было любовью к Германии. Следует также сообщить, что, когда в 1918 году кайзер предлагал свою помощь в вызволении императорской семьи из рук революционеров, императрица наотрез отказалась от спасения, которым была бы обязана «врагу своей страны».

Но широкая «общественность» даже не знала, что при дворе никогда не говорят на немецком. Основываясь на внешних проявлениях, она видела немецкие фамилии членов императорского окружения и, естественно, рассматривала их носителей как шпионов.

По этому поводу ходил анекдот. Император созвал представителей земств. После встречи один такой делегат, вернувшись к себе в провинцию, отвечает на вопросы домашних.

– Мне выпало счастье видеть царя, – говорит делегат.

– Ах! – умиляется семья. – Государь здоров?

– Вполне… Но к сожалению, находится в плену у немцев.

– О господи! В плену! Да как же это?

– Увы, не может быть никаких сомнений: царя окружают граф Фредерикс, граф Бенкендорф, барон Мейендорф…

В действительности оснований подозревать именно этих лиц в измене было не больше, чем для подозрений любого другого придворного. Несмотря на свои фамилии, они были обязаны короне всем, что имели, и уже хотя бы заботы о собственной выгоде, не говоря о других мотивах, было достаточно, чтобы обеспечить их преданность. Но так же точно, что сразу после объявления войны императору пришлось временно удалить этих людей от своей персоны, потому что, не сделав этого, он совершил бы грубую психологическую ошибку.

Следует признать, что ошибки император совершал часто, особенно под влиянием императрицы. В числе прочих можно упомянуть одну, на первый взгляд незначительную, но ярко высвечивающую как беспечность императора, так и пагубную роль г-жи Вырубовой.

В 1916 году на железнодорожной линии Петроград – Царское Село произошла катастрофа. Среди многочисленных пострадавших оказалась г-жа Вырубова. У нее была изувечена нога; после этого она передвигалась только на костылях. Скорее всего, она не пострадала бы в этой истории, если бы вагон первого класса, в котором она ехала, не был прицеплен непосредственно к паровозу. С этого дня составление поездов было полностью изменено, и место вагона первого класса за локомотивом занял вагон другого класса. Как будто одного этого вызова общественному мнению было недостаточно, железнодорожная компания выплатила г-же Вырубовой компенсацию в сто тысяч рублей – сумму по тем временам весьма немалую. Не будучи государственным служащим и не занимая никакой официальной должности, Вырубова не могла требовать компенсации за увечье при исполнения служебных обязанностей, тем более что больше никто из пострадавших компенсации не получил.

Все эти ошибки обращались против императрицы. Это стало очевидно, когда в 1916 году она отправилась в Тобольск для участия в канонизации святого Иоанна Тобольского. Поехала она туда по настоянию Распутина, у которого имелись собственные причины добиваться от своей покровительницы этой канонизации, не одобряемой Синодом. Во время церемонии перед церковью стояли многие тысячи людей. Когда царица вышла и проследовала по площади, ни один человек не опустился на колени. Чтобы понять все значение этого факта, следует вспомнить обычаи того времени; и в неподвижно стоящей толпе, обычно простирающейся перед монархами ниц, виден более дерзкий вызов, чем во Франции были бы улюлюканье и свист.

Остальные члены Императорской фамилии нисколько не способствовали подъему престижа династии. Главная вина ложилась на некоторых великих князей, считавших, что им все дозволено благодаря их титулу. Странности их характера, их грубость, любовные истории и, в двух-трех случаях, связанные с ними скандалы уже не соответствовали реалиям, формировавшимся с 1905 года. Не прибавляли уважения к великим князьям и их слабости. Раз мы здесь уделяем большое внимание вопросам психологии, отметим, что особенно общество разочаровывали их морганатические браки: вследствие их великие князья переставали быть стоящими над всеми, почти сказочными персонажами, которым суждены возвышенные, неординарные судьбы, и становились вровень с обыкновенными людьми, не только ничего при этом не выигрывая, но и напротив.

Из-за этих мезальянсов император чаще всего наказывал их. Наказание окончательно разрушало величие великих князей в умах людей. Когда же император снимал с них свою немилость, эта снисходительность еще более роняла их авторитет. И они продолжали состоять в браке с простыми смертными женщинами, жить в современных квартирах и больше не являлись великими князьями.

Великий князь Михаил Александрович, брат императора и долгое время наследник престола (до рождения цесаревича), также потерял окружавший его ореол, женившись на княгине[20]20
  Так у автора. В действительности морганатическая супруга великого князя получила графский титул (графиня Брасова). (Примеч. пер.)


[Закрыть]Брасовой. Она была женой офицера по фамилии Вулферт, служившего в полку, которым командовал великий князь. Но того данное обстоятельство не смутило. Г-жа Вулферт развелась с мужем и вышла за великого князя. В дальнейшем она носила пожалованный ей императором титул княгини Брасовой, по названию одного из имений, принадлежавших великому князю.

Подобный брачный союз был далеко не единственным в этом роде. Сейчас может показаться невероятным, чтобы в самой семье такого абсолютного, такого феодального монарха, каким был царь, столь увеличились неподобающие для членов династии браки.

Великий князь Михаил Николаевич, двоюродный дядя императора, женился на внучке великого поэта Пушкина, которая получила титул графини Торби.

Великий князь Павел Александрович, дядя императора, женился, как мы уже говорили, на г-же Пистолькорс. Она была замужем за генералом, с которым развелась, чтобы выйти за великого князя. Сначала она стала графиней Гогенфельзен, затем, по специальному императорскому указу, княгиней Палей.

Эти запоздалые титулы и прощения не могли скрыть от общества факта разрушения морганатическими браками императорской фамилии.

Но главным виновником дискредитации фамилии был Распутин.

Глава 9
РАСПУТИНЩИНА

В 1915 году своего рода умственное помешательство – коллективное фанатическое почитание бывшего конокрада – достигло в Петрограде своего апогея.

Императорские апартаменты являлись очагом распространения этой заразы. Императрица была полностью поражена ею первой, а уже от нее заразились ее муж и дети. Теперь злой гений постоянно наведывался во дворец.

Известно положительное влияние Распутина на болезнь наследника. Придворный хирург, доктор Федоров, человек большой учености и здравого ума, который оперировал мою матушку и сохранил с ней добрые отношения, как-то признался ей, что и сам удивляется этой силе. Наследника полностью предоставили во власть Распутина. Бедный ребенок очень его боялся, но в то же время ждал его с огромной надеждой, поскольку знал, что каждое появление этого человека приносит ему облегчение.

Не довольствуясь этим первым отступлением от своих материнских прав, императрица отдала Распутину и своих дочерей. Выросшие в одиночестве, созревшие в унылой обстановке, в стороне от света и подруг их возраста, запертые в этом дворце, где царил культивируемый их матерью-императрицей мистицизм, они воспринимали Распутина как полубога. Они засыпали, только если он приходил к их кроватям благословить их. Дело происходило так.

Когда великие княжны ложились, к ним заходил Распутин, но при условии, что в комнате будет полумрак; это, как он объяснял, необходимо для религиозной атмосферы. Он подходил к императорским дочерям и, чтобы предать их тела Господу, касался их своей грубой грязной рукой. Отодвинув ворот ночной сорочки, он проводил рукой по их плечам и груди. Этот контакт обеспечивал им благословение… Распутин уходил, а великие княжны засыпали.

Их главной воспитательницей была г-жа Тютчева, женщина очень почтенная, происходившая из старинной дворянской семьи. Возмущенная этой сценой, свидетельницей которой она однажды стала, воспитательница отправилась к императрице и пожаловалась ей. То ли не поверив словам Тютчевой, то ли одобряя «благословения» старца и не желая, чтобы о нем говорили подобным образом, мать немедленно уволила воспитательницу.

В салонах г-жа Тютчева, чтобы объяснить свое громкое увольнение, такое неожиданное и оскорбительное, а также, очевидно, под влиянием обиды, рассказала правду нескольким близким людям. Те, в свою очередь, тоже пересказали историю. В конце концов разразился скандал.

Как это неизбежно случается, пересказы исказили информацию. Стали говорить, будто великие княжны являются любовницами Распутина, что, конечно, было неправдой. Не говоря уже о том, что воспитание и самих великих княжон, и, главное, их матери, несмотря ни на что, предохраняло этих девочек от подобного безумия, сам Распутин с его инстинктивной осторожностью воздержался бы от этого опасного шага, к тому же излишнего, потому что было достаточно женщин из высшего общества, готовых исполнять его капризы.

Его победы в Петрограде действительно были бесчисленны. Причем его слава как «божьего человека» не уступала его славе как любовника. Распутин знал о готовности угождать ему. В определенном обществе, где считалось возможным принимать его, устраивались вечера с единственной целью дать приглашенным возможность посмотреть на него. Людей приглашали «встретиться с Распутиным», как будто речь шла о выдающемся человеке, великом артисте. Люди ходили туда из угодничества или из простого любопытства.

Именно любопытству уступил я сам, направляясь в дом, где, как я знал, он должен был появиться. Княгиня М. разослала приглашения (в том числе моим родителям) на вечер, устраивавшийся в ее доме: ожидался приезд Распутина. Родители воздержались от поездки, но мне захотелось вблизи посмотреть на конокрада. Мне было всего пятнадцать лет; вследствие возраста мое присутствие не должно было иметь последствий.

Я уже некоторое время был в доме княгини М., когда среди приглашенных началось какое-то движение; люди стали переговариваться, перешептываться – объявили о приезде Распутина.

Сам я оставался за пианино, поскольку кто-то попросил меня поиграть. Распутин расположился в столовой; его окружили, протягивали ему серебряные стаканчики с водкой, прося выпить за здоровье той или иной особы. Он много пил. В этот момент княгиня подошла ко мне и попросила сыграть на пианино трепак для Распутина, который захотел сплясать. Я попытался уклониться. Княгиня настаивала. Я отказался. Подошел Распутин.

– Как твое имя? – спросил он меня.

– Алексей.

Тогда Распутин взял мою голову двумя ладонями и повернул меня на табурете, на котором я сидел за пианино, так что я оказался лицом к лицу с этим человеком. Он посмотрел на меня сверху вниз; остановил на моем лбу взгляд своих глаз, неприятный и трудновыносимый, но пронзительный и властный. И зазвучал его металлический, пронизывающий голос:

– Раб Божий Алексей, ты сыграешь трепак для отца Григория.

Смутившись, я стал играть. Распутин пустился в пляс. Плясал он тяжело и резко; движения были развязными и неуклюжими. Он много выпил.

Но справедливо будет заметить, что многие персоны в Петрограде отказывались принимать у себя этого чужака или хотя бы встречаться с ним. В их числе были и мои родители. Истинная аристократия в целом оставалась закрытой для Распутина. Лишь отдельные ее представители, особенно представительницы, преследуя личные интересы, составили вокруг этого пастыря стадо заблудших овец. Обычно это были персоны, в некотором смысле оторвавшиеся от своего класса и афишировавшие свои прогрессивные взгляды: это была диссидентствующая часть, имеющаяся в аристократии любой страны, которую теперь называют «модничающей». Очень часто это были старые девы, чья нервная система в большей или меньшей степени была расшатана возрастом и безбрачием, известные своей доверчивостью и странностями. Согласитесь, сомнительное окружение для Божьего посланца.

Что же касается его достоинств как любовника, они привлекали к нему и удерживали возле него женщин всех классов. Чувственность Распутина, подстегиваемая его стерильной мужской силой, позволяла ему добиваться многочисленных побед и не обделять вниманием ни одну из любовниц, даже с появлением новых. Он был способен даже самую требовательную заставить простить его неверность. Результатом этого становилось чувственное раскрепощение его подруг, их эротическое соперничество, заводившее их за всякие пределы воображения.

Определенно, что в этом разврате грешницы находили для себя оправдание в той роли посредника между Богом и людьми, которую играл Распутин. По его словам, их падение было их возвышением; требуя от них снисходительности и уступчивости, он приближал их к Богу. Они в это верили, по крайней мере, делали вид, что верят. Без этой псевдорелигиозной приправы их недостойное поведение потеряло бы свое оправдание, смысл существования и, очевидно, часть привлекательности.

Но святость Распутина признавали главным образом потому, что ее слепого признания требовала императорская чета. Если его престиж как мужчины проистекал от его репутации святого, то репутация святого создавалась престижем императорской власти. Таким образом, чтобы считаться посланцем Бога, ему следовало оставаться близким к Романовым и демонстрировать эту близость. Так приближенный к Небу, он должен был оставаться приближенным ко двору. Его тройная власть – могущественного министра, чудотворца и суперлюбовника – зависела от милостей императора и императрицы. И он это чувствовал.

Даже в самый разгар своих оргий он помнил о необходимости дать доказательство своей близости к государям. Присутствовавшие видели, как он поднимался, перешагивал через ноги своих соседок, оставлял цыган, ближнее окружение и пьяных женщин, шел к телефону и требовал соединить с дворцом. Действительно ли его соединяли, или он только изображал разговор с августейшей четой? Как бы то ни было, сотрапезники, подогретые винными парами и окружавшей Распутина атмосферой экстравагантности, слышали, как он фамильярно разговаривал с «Николашей» и «Александрой».

– Я, – говорил он последней, – молю Бога за тебя и Россию.

Присутствующие, прервав на миг песни и оставив стаканы и прочие занятия, проникновенно кивали.

Распутин показывал свою русскую рубаху и говорил:

– Это Александра мне ее вышила.

Можно было предположить, что он является ее любовником. И конечно, он старался убедить в том. Но это была ложь. Доказательства были получены в 1917 году, когда Временное правительство поручило прокурору Сталю, ранее высланному из империи за свои революционные взгляды, почему его трудно было заподозрить в симпатиях к императорской фамилии, просмотреть переписку государей с конокрадом. Прокурор, проведя исследование, заявил, что никогда не существовало никакой связи между Распутиным и царицей. Он заявил, что она, будучи психически нездоровой, верила в него только как в спасителя цесаревича и угрожаемой короны.

Мы вправе спросить себя: а что бы произошло, если бы Распутин сам не заблудился между аппетитами своей болезненной чувственности, подогреваемой компанией истеричек, и жадностью честолюбцев, промышленников, коммерсантов и нуворишей, которые, видя его влияние, вовлекали его в свои махинации и давали ему значительные суммы, чтобы он добился для них выгодного подряда или желанного поста?

Ведь в том, что касается его дара ясновидения, Распутин не лгал. В информированных кругах некоторое время спрашивали себя: разве не мог Распутин, взяв себя в руки, принести своими способностями больше пользы государям? В письмах, которые изучал прокурор Сталь и которые затем опубликовали большевики, нашли одно, написанное в июле 1914 года, в котором Распутин заклинал императора не объявлять войну: по его словам, она должна была привести Россию к гибели. Справедливо отметить, что в это время «старец» был более предрасположен к мудрым мыслям, поскольку лежал, прикованный к постели. 16 июня проститутка по фамилии Гусева ранила его ударом ножа. Проезжая через ее деревню, Распутин сделал эту женщину своей любовницей, а затем бросил. Гусева о нем говорила:

– Это дьявол, который проник в мое тело и завладел им.

Но дьявол выздоровел после ножевого удара. Его невероятная живучесть, о которой уже было известно, удивительным образом проявилась в момент его убийства.

В ноябре 1916 года, когда военные неудачи привели к началу перебоев с продовольствием и росту недовольства, Распутин очень ясно понимал сложившуюся ситуацию и ее возможные последствия: он советовал императору сделать все для спасения столицы, сохранить ее и особенно – следить за настроением умов, иначе разразится революция. Это и произошло через три месяца.

Но эти проблески ума большую часть времени не пробивались сквозь плотный туман интриг, борьбы честолюбий, расчетов, в которых, при помощи денег, он становился проводником и главным деятелем. Это бросилось в глаза, когда 4 сентября 1915 года царь принял на себя верховное командование всеми русскими армиями.

Царь мог тогда спасти империю; для этого ему достаточно было произвести чистку государственного аппарата. Государю, отбывавшему на фронт, следовало оставить в тылу ответственное министерство. Ответственные перед Думой министры устранили бы влияние императрицы и, следовательно, Распутина. На эту меру надеялись, но император ее не принял. Одновременно с назначением себя главнокомандующим русской армией царь сделал Распутина диктатором всей остальной России.

Вокруг «святого старца» сразу началась возня. Ежедневно к Распутину прибегал кто-то из его друзей или финансистов, прося назначить одного или двух министров. На следующий день – новая просьба за новых протеже. Распутин свергал двух вчера назначенных министров, чтобы удовлетворить ходатайство последнего просителя. В петербургских кругах, избежавших распутиномании, этот период называли «чехардой».

В тех случаях, когда Распутин не имел финансовой заинтересованности в назначении, о котором его просили, он использовал свое влияние для собственной похоти. Стоило понравившейся старцу жене чиновника отказать ему в его домогательствах, и через несколько дней муж несчастной лишался поста, который занимал. И напротив, покорность женщины обеспечивала карьерный взлет мужа.

Подобные примеры фаворитизма множились открыто, словно для того, чтобы показать всемогущество и одновременно безнаказанность Распутина. Я хочу привести два типичных примера, за достоверность которых ручаюсь.

Не довольствуясь использованием власти для удовлетворения собственных прихотей, Распутин часто пользовался ею, чтобы удовлетворять пороки тех, кого любил. Его ближайшим другом, постоянным советником и правой рукой, без которого новый диктатор ничего не предпринимал, был князь Андроников. Уроженец Кавказа, носивший одну из лучших тамошних фамилий, князь не был конкурентом своему святому другу в охоте на женщин. Наклонности влекли его совсем в другую сторону. Окруженный группой тщательно подобранных друзей, он устраивал интимные вечеринки, на которые приглашались десятка два кадетов, отобранных не менее тщательно. Молодых людей подпаивали, а затем, сочтя, что они дошли до нужного состояния, пользовались их опьянением. Наутро даже те, в ком сохранялась хоть какая-то добродетель, не пытались жаловаться. Многочисленные прецеденты показывали, что подобные попытки бесполезны и даже опасны. Распутин вовремя вмешивался, чтобы спасти своих друзей от любых неприятностей.

Но скоро ему уже не пришлось беспокоиться о том, как прикрыть разврат своих друзей и собственные загулы. Этим занялась сама императрица.

Примером служит опала великого князя Николая Николаевича. Человек суровый, даже грубый, но прямой и честный, всегда открыто, без увиливаний, говоривший в глаза собеседнику все, что думает, великий князь пользовался в армии огромной любовью[21]21
  О его роли в катастрофе в Мазурских болотах было мало известно, и она не повредила его популярности.


[Закрыть]. Распутина он ненавидел. В начале войны тот начал было ездить на фронт благословлять войска, которые его тоже ненавидели. Во время одного его приезда великий князь Николай Николаевич остановил его и заставил вернуться, запретив впредь приезжать в армию. Императрица тотчас написала письмо великому князю: абсолютно необходимо предоставить святому человеку возможность на месте благословлять людей, идущих на смерть. Великий князь ответил, что, если Распутин появится в районе боевых действий, где он обладал полнотой власти, он, великий князь, прикажет его расстрелять. Результат этого смелого ответа не заставил себя ждать. Император, уступая требованиям императрицы, сместил великого князя с поста главнокомандующего, хотя тот обычно успешно справлялся со своими обязанностями. Его отправили наместником на Кавказ – воевать с турками.

Здесь же следует упомянуть и о случае с одним из крупнейших вельмож страны, князем Орловым[22]22
  Не родственник тому генералу Орлову, чьи встречи с царицей Вырубова устраивала в своем доме.


[Закрыть]. Этот влиятельный человек, принадлежавший к самым верхам аристократии, всегда был безгранично предан царю и императорской фамилии. Он служил начальником канцелярии императора. В 1905 году напуганный угрозами покушения монарх искал человека, которому мог бы поручить управление императорским автомобилем. Это должен был быть знатный вельможа, который, согласившись принять такую должность, сделал бы ее почетной благодаря блеску своего ранга и тем самым оказал царю услугу. Еще он должен был обладать храбростью, быть надежным, а также богатым, чтобы ни одна из партий не могла его подкупить. Поэтому он выбрал князя Орлова, который взял на себя и эту обязанность в дополнение к уже имевшимся должностям.

Однажды князь сопровождал императрицу, ехавшую в Ставку к супругу. В специальном поезде, везшем их на фронт, во время ужина императрица высказывает свои мысли относительно Распутина. Она сообщает князю, что ее сильно удивляет нежелание армии согласиться на приезд святого человека. Князь Орлов вздрагивает.

– При всем моем уважении, – восклицает он, – и безграничной преданности вашему императорскому величеству я не могу прогнать мысль о том, что в этом человеке нет ничего святого!

Бледная и дрожащая, императрица встает из-за стола и возвращается в свой персональный вагон. Князь с философским спокойствием садится за стол и заканчивает ужин, после чего идет в свое купе и ложится спать. Поезд едет еще некоторое время, затем останавливается. Князь, обеспокоенный этой непредвиденной остановкой, торопливо одевается, чтобы сходить узнать, в чем дело. Но тут раздается стук в дверь купе. Его пришли известить, что по повелению императрицы он должен сойти с поезда и вернуться в Петроград. И этого знатного вельможу, преданного короне, имеющего высокий чин, осыпанного наградами, к тому же не очень молодого, высаживают на маленькой станции, на которой остановился состав. Он видит, как императорский поезд исчезает в ночи. Ему несколько часов приходится ждать поезда, который отвезет его в Петроград.

Через несколько дней князь Орлов получает приказ императора, отправляющий его в ссылку, как и великого князя Николая Николаевича.

Когда императрица отправлялась на фронт, она везла царю благословение Распутина, прекратившего свои поездки в действующую армию. Зная о ненависти к себе и понимая, что подвергается риску, он испугался и ограничивался отправкой своих посланий с государыней.

Когда она оставалась в Петрограде, император ежедневно сообщал ей о положении дел на фронте либо телеграммой, либо по телефону. Этот искренне любивший жену очень одинокий человек постоянно с ней советовался, спрашивал ее мнения, делился своими планами. Царица незамедлительно рассказывала о его намерениях Распутину, ожидая от него советов, которых царь ждал от нее, тех самых советов, от которых зависели судьбы страны и армии. Распутин обещал назавтра принести ей директивы с неба, и обычно они ему поступали во время ночных загулов. Утром Распутин давал свои советы, государыня передавала их императору, а тот действовал в соответствии с ними.

Однако германцы всегда были в курсе. Планы царя, передвижения войск, внезапные наступления – все это было заранее известно врагам. Как же им удавалось это узнавать? Абсолютно точно сказать нельзя. До сих пор неизвестно, был ли Распутин платным германским шпионом или, что вероятнее, он был окружен шпионами, передававшими противнику все, что он из тщеславия выбалтывал во время оргий. Психологически трудно себе представить, что Распутин, осыпанный царскими милостями, стал бы искать себе дополнительные источники заработка где-то еще. Но как бы то ни было, утечка секретных сведений шла через него и была результатом совершенно маниакальной веры императрицы в этого человека.

Общественное мнение прямо обвиняло императрицу и Распутина в шпионаже. Дела разоблаченных шпионов в те времена следовали одно за другим и производили как на простой народ, так и на людей из общества впечатление, что предатели проникли в самое сердце страны.

Помню, на благотворительном балу, организованном во дворце Совета министров, я увидел очень красивую женщину, имя которой мне назвала матушка: г-жа Сухомлинова, жена военного министра. Вскоре после этого приема министр Сухомлинов был арестован по обвинению в шпионаже; через несколько дней пришел черед его жены. Но их отпустили по приказу императора, полученному благодаря вмешательству Распутина.

Каждый случай такого рода усиливал возмущение, тревогу и оппозицию в аристократической среде. Она считала своим правом возвысить голос против Распутина и предупредить государя и государыню относительно угрозы, представляемой этим человеком. Но аристократия была бессильна. Ее не слушали, ее мнением пренебрегали, ее наказывали, как было в случаях с великим князем Николаем Николаевичем, князем Орловым и еще в десятке случаев. Императрица, взяв под свое крыло покорного супруга, четырех пассивных дочерей и больного сына, противостояла, не без определенного героизма, надвигающейся буре, методично устраняя всех, кого считала врагами.

Когда великая княгиня Елизавета Федоровна специально приехала из Москвы, чтобы рассказать, что в древней столице думают о Распутине, императрица разговаривала с ней очень надменно. Еще резче была ее реакция на обращение княгини Васильчиковой. Княгиня, движимая патриотизмом и природной смелостью (а смелость тут была очень нужна), а также надеясь, что знатное имя, которое она носит, позволяет ей надеяться быть услышанной, написала императрице письмо; в нем она обращала внимание государыни на опасности, которые Распутин несет стране и короне. Княгиню тут же выслали в ее имение.