Текст книги "Нефть в обмен на девушку"

Алексей Валентинович Митрофанов
Нефть в обмен на девушку

Посвящается Зое

Все события, описанные в книге являются художественным вымыслом.

Глава 1

Депутат Александр Филатов посмотрел на часы – 14.25 – и стал складывать бумаги в папку. На его лице появилось что-то вроде улыбки. Причем это была не дежурная, хорошо отработанная мимика профессионального политика, а нечто вполне человеческое.

«Полчаса… Осталось всего полчаса…» – подумал он, предвкушая предстоящее удовольствие.

Вот он спускается вниз, выходит из Думы и оказывается на шумной, смахивающей на огромную витрину Тверской. Там, не торгуясь, берет такси до Хамовников и через двадцать минут уже входит в ничем не примечательный пыльный подъезд, где на последнем, пятом этаже старого дома без лифта за гулкой железной дверью его ждет два часа безмятежного покоя и удовольствия.

Пропев известный всему миру мотивчик во славу Билла Гейтса, погас экран компьютера. Филатов еще раз проверил, не оставил ли на столе лишних бумаг, убрал папку в сейф и щелкнул замком. Сегодня был четверг, самый лучший день недели: день, когда Филатов бросал все дела и позволял себе…

«Кажется, все», – констатировал он и направился к двери.

В кармане требовательно загудел телефон – не зазвонил, не запел, а именно загудел игрушечным паровозным гудком, даже стук колес послышался, как будто маленький поезд вот-вот выкатится из кармана. Филатов глянул на номер и тяжело вздохнул – звонил руководитель партии, Вождь, а вождям не положено говорить, что ты сейчас занят или собрался отдохнуть, вождям положено отвечать быстро и четко, с готовностью к подвигу в голосе.

– Александр Петрович, приветствую! – как всегда безапелляционно, сказал Вождь. – Завтра тебя ждут в Багдаде.

Филатов знал, о чем идет речь, знал, какие переговоры придется вести, все это обсуждалось на вчерашнем совещании у Вождя, но речь шла только о следующей неделе. Он еще раз посмотрел на часы – 14.30. Если бы можно было лететь напрямую в Багдад, то никаких проблем, но в режиме жестких санкций приходилось добираться через Иорданию. А это означало почти сутки в дороге.

– Через полчаса зайди ко мне, – продолжал Вождь, – надо кое-что обговорить. Да, те документы, которые я давал почитать, захвати. Всё.

И Вождь повесил трубку, разом перечеркнув все надежды на короткий, но такой желанный отдых. Филатов еще раз тяжело вздохнул, вернулся к столу и вызвал секретаря, чтобы распорядиться насчет билетов, командировочных и прочего…

В первом классе Филатов летел один. Милая девушка, точно сошедшая с рекламы «Аэрофлота» советских времен, попыталась угостить своего единственного пассажира французским коньяком, но Филатов спросил простой русской водки и стакан томатного сока.

– А что будете кушать? – поинтересовалась стюардесса, сервируя столик.

– Без разницы, – равнодушно ответил Филатов, занятый своими мыслями.

«Сегодня Саддам может рассчитывать только на нашу партию. Это его единственная связь с миром. С подачи американцев Ирак обложили такими санкциями, каких, пожалуй, еще не было в истории. Причем им оказалось мало одной экономики – они ведь практически изолировали целую страну от всего остального мира! Никаких контактов, никакой информации. Черное пятно на карте, точно никакого Ирака вообще никогда не было. Рано или поздно это безобразие закончится, блокада ослабеет и в Ирак кинутся все – англичане, французы, те же американцы. ООН, ясное дело, тоже в стороне не останется. Нефть есть нефть. Но сейчас наша позиция уникальна. Вождь правильно сказал: в такой ситуации оставаться в стороне не просто глупо – преступно. И дело не в любви к Ираку и Саддаму – просто, идя против всеобщего мнения, мы не только на деле показываем свое свободомыслие и независимость, мы выделяемся из общего политического стада и становимся чем-то большим, чем просто партия. Да, мы становимся субъектом мировой политики, а это совсем другое дело…»

Филатов допил свою водку и приступил к обеду. Несостоявшийся отдых был забыт, впереди ждала серьезная работа.

Амман встретил Филатова привычной жарой. Он вышел на улицу и, щурясь от яркого солнца, пошел вдоль шеренги застывших в ожидании такси. Дорога предстояла дальняя, и Филатов хотел выбрать надежного человека, полагаясь на приобретенный в подобных поездках опыт. Водители, сразу распознавшие выгодного клиента, обращались к нему на ломаном английском, обещая быструю и безопасную доставку в любую точку королевства. На первый взгляд они походили друг на друга как близнецы, но опытный глаз Филатова без труда выделил одного: «А вот и то что надо! Машина, скорей всего, своя и как минимум пятеро детей!»

– Куда едем, мистер? – спросил водитель, почтительно открывая дверь.

– В Ирак, – ответил Филатов. И они поехали…

Водителя звали Саид, и детей у него было не пятеро, а шестеро. В остальном Филатов не ошибся – Саид вел машину аккуратно, избегал рискованных обгонов и не гудел на каждом шагу. Правда, мотор давал перебои и сзади что-то подозрительно стучало, но на лучшее здесь рассчитывать не приходилось. Покрутившись вокруг аэропорта, Саид выехал на трассу и прибавил газу. Впереди лежала долгая дорога через пустыню.

– В Ирак сейчас мало кто ездит, – сказал Саид. – А как хорошо там жили до войны! Саддам построил по всей стране ровные, широкие дороги. И, спрашивается, зачем? Чтобы по ним ездили американские танки?

– Зато по вашим дорогам американские танки далеко не уедут! – ответил Филатов. Он мог добавить, что королю Хусейну никто не мешает построить такие же дороги, но не захотел вступать в никчемную дискуссию. Каждый народ живет так, как хочет, и его, Филатова, это не касается. Нравится иорданцам их Хусейн – очень хорошо. В конце концов, не каждый король может похвастаться родством с самим пророком Мухаммедом, а нынешний иорданский был его потомком в сорок втором колене!

– А бензин у них теперь вообще ничего не стоит, – продолжал Саид. – Я слышал, что в Багдаде за доллар можно залить полный бак.

– И пару канистр в придачу, – усмехнулся Филатов. – Только там мало у кого эти доллары есть.

– Санкции… – многозначительно заметил Саид.

«Санкции! – подумал Филатов. – Вот в чем проблема. Богатейшая страна, нефти хоть залейся, а есть нечего. Непонятно, на что вообще рассчитывал Саддам, оккупируя Кувейт?»

И тут же сам себе ответил, что не в Кувейте дело, что американцы все равно нашли бы повод хорошенько прижать самое сильное государство Ближнего Востока. Тем более, что их главный арабский союзник – Саудовская Аравия только об этом и мечтала.

«У американцев с саудитами давняя любовь. Как говорил Жеглов, любовь с интересом. А саудитам Ирак кость в горле. Вот американцы им и помогли, не без пользы для себя…»

– Так я и говорю, – нарушил ход его мыслей голос Саида, – нам бы сюда их дороги и бензин по доллару!

– А Саддама тоже примете? – пошутил Филатов.

Ему совсем не хотелось разговаривать, но он знал, что ничто так не усыпляет водителя, как серо-желтая безжизненная пустыня, бегущая за окном. Так что приходилось поддерживать беседу, помогая Саиду сохранять бодрость.

Когда стемнело, на дорогу, точно спугнутые тараканы, выползли огромные чадящие цистерны. Они везли контрабандную иракскую нефть, везли вопреки всем санкциям и запретам. Те, что помощнее, решительно шли на обгон, не обращая особого внимания на встречную легковушку, и Саиду приходилось проявлять чудеса изворотливости, чтобы уберечься от этих обезумевших монстров. К счастью, пока ему это удавалось.

На границу прибыли около полуночи. Филатов щедро рассчитался с многодетным отцом, за что был осыпан цветистыми восточными благодарностями, и пошел к невзрачной будке с надписью: «Пограничный пост Карама», подле которой скучали пограничники. При виде дипломатического паспорта они стали куда-то звонить, тихо переговариваться и с интересом поглядывать на Филатова, терпеливо ожидавшего, когда откроют полосатый шлагбаум. Он изрядно устал после перелета и многочасовой тряски, но виду не показывал, зная пресловутую арабскую неторопливость.

Наконец все вопросы благополучно разрешились и Филатов пересек границу. На иракской стороне его уже ждали. И не просто ждали, а встречали как почетного и уважаемого гостя, прибывшего по приглашению самого президента! Пограничники вытянулись как на параде, а молодой человек в штатском тотчас избавил Филатова от чемодана и повел к роскошному черному лимузину, стоявшему поодаль. При этом он оказывал «мистеру Филатову» всяческие знаки внимания: предлагал отобедать или хотя бы выпить кофе. Но Филатов предпочел сразу ехать в Багдад. Расположившись на широком кожаном сиденье, Филатов задремал под мерное урчание мощного мотора. Временами он просыпался и смотрел в окно, но там была только темнота…

Багдад встретил ночного гостя мрачными ущельями темных улиц и настороженной тишиной. Редкие машины, редкие прохожие, редкие огни в домах, город точно притаился, ожидая новых напастей. А вот и гостиница. Филатов сразу узнал «Эль-Рашид», где останавливался в прошлый приезд. Совсем недавно это был сияющий огнями дворец, а сейчас все выглядело мрачным и пустым. Впрочем, холл был, как и прежде, ярко освещен, швейцар так же почтительно открывал дверь, а две милые девушки на ресепшене при виде дорогого гостя как по команде встали и улыбнулись. Поднялся и сидевший в кресле господин средних лет в хорошем костюме.

– Рад видеть вас в Багдаде, мистер Филатов! – сказал он на хорошем русском, протягивая руку. – Доктор Аббас, ваш помощник.

Судя по всему, этот Аббас занимал достаточно высокий пост в иракских спецслужбах. Впрочем, это нисколько не удивило Филатова: ведь он приехал по приглашению Президента, не просто Президента – лидера нации, приехал в тяжелое для страны время, а значит, работать с ним должен серьезный человек.

Аббас произнес все положенные при встрече слова и сказал, что завтра, то есть уже сегодня, приглашает Филатова на обед, после чего, пожелав дорогому гостю хорошо отдохнуть после трудной дороги, удалился. Филатов собрался было показать паспорт, но улыбающиеся девушки безо всякой волокиты вручили ему ключ от номера:

– Добро пожаловать в «Эль-Рашид», мистер Филатов!

Глава 2

Обед, о котором говорил Аббас, состоялся в одной из правительственных резиденций. Филатову понравилось, что это не современное здание, а старый дом типично арабской архитектуры: вокруг глухие стены, а все окна выходят во внутренний двор с апельсиновыми деревьями и фонтаном. В таком дворе без всякого кондиционера прохладно в любую жару. Сюда не доходит шум города, а ночью отсюда можно смотреть на удивительно яркие звезды, пока не заболит шея.

Принимал московского гостя вице-премьер Тарик Азиз – давний и верный сподвижник Саддама. Филатов сразу понял – это прелюдия к встрече с Президентом. В обеде также участвовали Аббас и два чиновника из МИДа, которые в основном молчали и вежливо улыбались. Стол накрыли прямо во дворе, и при желании можно было, не вставая с места, полакомиться спелым апельсином, собственноручно сорвав его с дерева.

Однако нужды в этом не было, поскольку обед был по-восточному обилен и разнообразен – настоящий арабский «мезе» из полусотни всевозможных закусок, красиво уложенных на множестве маленьких тарелочек. Филатов не раз пробовал нечто подобное, но здешний повар оказался истинным мастером своего дела. Впрочем, как это обычно и бывает на официальных обедах, большая часть поданных блюд осталась нетронутой. Ведь сидящие за столом собрались не для еды, а для серьезного разговора.

Пили слегка разбавленный водой арак – из маленьких охлажденных во льду стаканчиков, которые меняли после каждого тоста. Потом какое-то французское вино, судя по пыльной бутылке и потертой этикетке, дорогое. То ли извлеченное из правительственных погребов, то ли доставленное в обход санкций. А завершилась трапеза традиционным арабским кофе, который почему-то называется во всем мире турецким, что, впрочем, нисколько не портит его вкуса.

Тарик Азиз говорил много и со вкусом: клеймил американцев и все мировое сообщество, потакающее их коварным планам, сетовал на бедственное положение страны и народа, обвинял соседние арабские страны в предательстве общих интересов. Однако за всем этим красноречием Филатов видел четко поставленную цель – добиться помощи у России. В первую очередь для снятия санкций. Это была задача первостепенной важности, для достижения которой Ирак был готов идти практически на любые условия.

Россию за этим столом представлял Филатов. Конечно, будь Вождь премьером или президентом, а он, Филатов, министром иностранных дел, все выглядело бы куда солиднее. Но для Ирака сейчас был важен любой контакт с внешним миром. С другой стороны, Филатов представлял Партию, которая уверенно победила на выборах и имела обширные международные связи. Так что разговор получился вполне серьезный. В какой-то момент Филатов вдруг понял, кого напоминает ему высокопоставленный собеседник: «Да это же наш Микоян! Как там про него говорили? От Ильича до Ильича без инфаркта и паралича! Уникальный политический долгожитель, удержавшийся во власти при всех наших лидерах…»

Филатов даже анекдот вспомнил: Микояну советуют взять зонтик, чтобы не промокнуть под сильным дождем, а он говорит: не надо зонтик, я так, между струйками проскочу. И ведь проскакивал…

«Ай да Тарик! Правильно говорят, что Саддам строит свою власть по сталинской модели. Вон, даже люди похожи…»

Впрочем, схожесть Тарика Азиза с известным советским политиком сути дела не меняла. Ирак просил помощи у России и сейчас, за этим столом, ждал от Филатова ответа. И Филатов уверенно отвечал: да, наша Партия сделает все возможное. Он понимал, что главный разговор еще впереди, но совершенно очевидно, что все сказанное сегодня станет известно Саддаму раньше, чем он вернется в пустой «Эль-Рашид». Поэтому, несмотря на привычку говорить достаточно свободно и не всегда дипломатично, Филатов тщательно взвешивал каждое слово.

Обед изрядно затянулся, так что вернулся Филатов только вечером. На прощание Аббас сказал ему:

– Надеюсь, вы довольны приемом, мистер Филатов?

– Пока все идет хорошо, доктор Аббас, – ответил Филатов.

Он знал, что спрашивать о встрече с Саддамом, ради которой, собственно, он сюда приехал, бесполезно. Время и место встречи никто никогда не знал. Ее ждали, к ней готовились, но окончательное решение принималось в последний момент лично Саддамом.

Считалось, что все это делалось исключительно ради безопасности высшего руководителя страны, но у Филатова на этот счет сложилось свое мнение: диктатор, а Саддам однозначно был диктатором, должен быть непредсказуем, как удар грома, и загадочен, как сфинкс. Он везде и нигде, он всемогущ и всеведущ, он не человек, но воплощение силы, он возникает из ничего, там, где его не ждут, безжалостно поражает врагов, поощряет друзей и так же неожиданно возвращается в не поддающиеся пониманию высшие сферы. Филатов, еще будучи студентом МГИМО, изучал истории великих лидеров и пришел к пониманию их сущности.

Впрочем, был один признак: перед ожидаемой встречей, примерно за сутки, гостя брали под усиленную охрану. Это вовсе не означало, что встреча состоится, но после появления людей в штатском вероятность ее возрастала. Об этом говорили все, кому приходилось встречаться с Саддамом, а Филатов слышал от Вождя. Так что расспрашивать Аббаса было бесполезно, и Филатов спокойно простился с ним в дверях «Эль-Рашида».

В холле было по-прежнему пусто. Филатов скользнул взглядом по длинным рядам кресел безнадежно ожидающих гостей, и усмехнулся – санкции. Сколько раз он сегодня слышал это слово? Двадцать? Тридцать? И сколько раз еще услышит? Идти в пустой номер пока не хотелось, и Филатов решил выпить. Причем не арака, напоминавшего ему самогон, и не кислого вина, от которого до сих пор было противно во рту, а нормальной, хорошо охлажденной водки. В конце концов, на сегодня работа закончена.

«Депутат – он тоже человек, – усмехнулся Филатов, – и ничто человеческое ему не чуждо!»

Бар находился в дальнем углу холла, и по дороге туда пришлось пройти вдоль пестрого ряда сувенирных лавок, какие обычно устраивают в дорогих гостиницах для удобства постояльцев, не желающих тратить время на хождение по рынкам.

В лавках царило тихое уныние: нет покупателей – нет прибыли. Некоторые просто были закрыты. Сувениры Филатова не интересовали, и он, пожалуй, прошел бы мимо, если бы не девушка, сидевшая в одной из лавок. Ее лицо только мелькнуло между выставленными в витрине безделушками, но Филатову показалось, что никогда еще в арабском мире он не видел такой утонченной, неброской красоты. Он сбавил было шаг, но, чувствуя спиной взгляд Аббаса, который все еще с кем-то разговаривал в дверях, с независимым видом прошел мимо.

В баре кроме скучающего бармена был только один посетитель. Он сидел в дальнем углу и курил кальян. Что-то в его фигуре показалось Филатову знакомым. Он присмотрелся – да это же Кеган, Рудольф Кеган! Какими судьбами попал в осажденный Ирак мирный бизнесмен из Словении, Филатов не знал, но встрече со старым приятелем искренне обрадовался. А тот, блаженно раскинувшись в мягком кресле, ничего не замечал. Его кальян чуть слышно булькал, ароматный дым лениво расползался вокруг.

Филатов подошел к бармену и спросил:

– Имеется ли здесь хорошая водка?

– О да, сэр! – Бармен поставил на стойку бутылку экспортной «Столичной». – Настоящая водка из России!

– Поместите ее в ведерко со льдом и отнесите за тот стол, – Филатов указал в угол, где сидел Кеган.

При виде Филатова Кеган поперхнулся дымом и вскочил:

– Александр?! Какими судьбами?!

– Да так, – улыбнулся Филатов, – мимо проходил…

Они обнялись и сели. Тут как раз и бармен подоспел с подносом, так что первый тост был за встречу. Водка действительно оказалась настоящей, а оливки выгодно подчеркнули ее благородный вкус.

– Ты, как всегда, делаешь политику? – спросил Кеган. – Серьезные игры серьезных людей?

– Почему бы и нет? – ответил Филатов, наливая по второй. – Сегодня наша Партия заняла исключительное положение.

– Знаю, читал. Какую газету ни откроешь – обязательно про вас пара слов.

– А тебе, я смотрю, наши лавры покоя не дают? Кеган замахал руками – куда, мол, мне с вами тягаться, потом посмотрел по сторонам и тихим голосом сообщил, что ищет способ как-нибудь подобраться к нефти. Ведь именно сейчас, в условиях жестких санкций, нефть можно купить очень и очень дешево. Они поговорили про санкции, про войну, про американцев, которые теперь, когда Советский Союз исчез с карты, совсем распоясались. Да и Саддам хорош – полез в войну, не просчитав последствий. Филатову было приятно видеть старого приятеля в чужом городе, приятно говорить на родном языке, который тот неплохо знал, приятно просто сидеть в полутемном баре и не спеша пить водку с хорошим человеком. Было в этом времяпрепровождении что-то от оставшихся в далеком прошлом веселых студенческих вечеринок. Поговорив о политике, снова вернулись к бизнесу.

– Но ты понимаешь, что вывезти эту дешевую нефть из Ирака не просто? – заметил Филатов. – Иначе она не была бы такой дешевой.

– Закон рынка, – согласился Кеган. – Но мне подсказали, с кем надо договориться, чтобы все получилось. Есть один человек…

– Саддам?

– Тихо, тихо, – Кеган испуганно посмотрел по сторонам.

– Да брось ты, – усмехнулся Филатов. – В баре никого, кроме нас, нет. Да и русский язык здесь мало кто понимает.

– Надо будет – поймут!

– А кому это надо? Думаешь, они не знают, зачем ты приехал? Или им самим не надо заработать немного денег? Да иракцы спят и видят, когда снимут эти чертовы санкции!

– Оно, конечно, так…

Филатов поднял бутылку и с удивлением обнаружил, что в ней почти ничего не осталось. Он призывно помахал бармену и, когда тот подошел, многозначительно указал на возникшее недоразумение. На столе появилась вторая бутылка – тоже запотевшая и тоже в ведерке со льдом.

– Скажу только тебе, Алекс, – немного заплетающимся языком сказал Кеган, – про нефть надо говорить с министром промышленности Хусейном Камелем.

Филатов знал, что Хусейн Камель женат на дочери Саддама Хусейна и является одним из его доверенных лиц. Если Кеган не ошибается, то нефтяные вопросы поручили именно ему.

– Знать-то знаю, – Кеган развел руками, – но я сижу в Багдаде вторую неделю.

– И что?

– И ничего, – Кеган опять развел руками. – То он еще не приехал, то уже уехал, то очень занят. Я понимаю – на Востоке не принято торопиться, но так бизнес не сделаешь.

«Странно. Им ведь деньги сейчас позарез нужны. Чего, спрашивается, тянуть? – Филатов вспомнил вереницу чадящих цистерн на иорданском шоссе. – Да, санкции санкциями, а лазейку всегда найти можно!»