Текст книги "Лучшая из лучших"

Глава 6
Реализация буддизма

Автомобиль шел по трассе настолько плавно, будто многотонная железная махина запросто игнорировала многочисленные колдобины, на которые так богаты дороги в наших широтах. Отец уверенно вел машину, держа руль одной рукой и активно жестикулируя другой. Дед рядом на пассажирском сиденье простодушно смеялся, как на своем дне рождения, когда в сотый раз рассказал гостям один из бородатых анекдотов и радовался не самой истории, а беззаботной атмосфере родственных посиделок. Было так странно видеть отца, никогда не водившего машину, и деда, с которым Анастасия общалась редко. А потом действие внезапно, как бывает только во сне, переместилось в интерьеры квартиры, и дедушка, указывая пальцем на кухонный радиатор отопления, растерянно произнес: «А птицы-то все трубы склевали».

От удивления Настя проснулась. Вот же чушь! Какие трубы, кто склевал… Приснится же такая петля пространственно-временной ахинеи. А нечего на ночь глядя по кладбищам шастать, после этого не только ближний круг умерших, а все покойные родственники до седьмого колена явятся.

Хотя Анастасия дальше третьего никого и не знала.

Но зато, кажется, удалось снять со своей шеи Юлечкин хомут. По-хорошему следовало громко и с чувством поставить точку в этих отношениях, но получилось все почти беззвучно, поскольку таинственный ритуал требовал хранить молчание всю дорогу, до посещения кладбища и после. И это был один из тех редких случаев, когда у абсолютно неконфликтной по своей природе Насти осталось чувство недоскандаленности. Но ломать и без того абсурдный спектакль не хотелось, чтобы не провоцировать новую истерику своей тревожной во всех смыслах подруги, а заодно не остаться виноватой в ее очередной личной драме. Но для себя Анастасия твердо решила, что эта ночная поездка станет последней каплей. Редкая птица склюет целую трубу, не всякая подруга поедет на кладбище закапывать чужие трусы. К такому жизнь Настю не готовила.

Но странно, прокручивая в голове ночные приключения, она с удивлением отметила, что, наряду со злостью на подругу и решимостью больше никогда в жизни не пускать ее на порог, она, Настя, в какой-то степени даже восхищается ее упорством и настойчивостью, которых многим не хватает. Да, такое упорство зачастую неуместно и вредоносно, а настаивать нужно совершенно на другом и с другими людьми, но то обстоятельство, что эта горемыка, переживая очередной удар судьбы, каждый раз находит в себе смелость для новых попыток и силы для очередных отношений, вызывало уважение. И можно сколько угодно отпускать шуточки про слабоумие и отвагу, но себе Настя могла признаться: после столь неудачного опыта она бы не решилась продолжать поиски любви и просто махнула бы рукой на личную жизнь. Собственно, что она и сделала…

Когда ее мечтам о браке и семье положила конец случайная любовница, с которой Настя застукала своего парня в самый ответственный и чертовски неподходящий момент, было горько, но она нашла в себе силы простить и перестать об этом думать. Но болело долго, как заусенец, образовавшийся в самом уголке ногтевой складки – маленький краешек кожи, покрасневший от воспаления, с едва заметным торчащим хвостиком. Как ни пытайся убрать его маникюрным инструментом, хоть миллиметр, но останется на поверхности. И если ни обо что не задевать пальцем, то и вспоминать не станешь. Но именно этот миллиметровый кусочек кожи будет предательски цепляться за все подряд. Можно, конечно, сверху наклеить пластырь, но тогда все вокруг узнают о повреждении. А что делать, если не хочется привлекать внимание? Когда на фиг не сдались чужие жалость и сочувствие, особенно душеспасительные беседы с родственниками и советы подруг, а тебе каждый день приходится старательно избегать больной темы в разговорах с непосредственным виновником травмы.

И Анастасия училась не думать, не помнить и не говорить об этом. Оказалось, не так уж и сложно прощать другого, гораздо труднее научиться прощать себя. А позволить самой себе не нуждаться в прощении – почти невозможно.

На такое, наверное, способны только буддийские монахи: сидят, завернувшись в оранжевые простыни, во дворике монастыря и крутят молитвенные барабаны, а вместе с ними придают вращение вокруг оси метафизического органа всем проблемам и заботам.

Когда измена случилась во второй раз, было очень больно и невыносимо обидно. Не столько от самого факта, сколько от момента – аккурат накануне свадьбы, как в мыльной опере. Для полноты картины не хватало, чтобы бывший возлюбленный вскочил с постели, прикрываясь простыней, и произнес сакраментальное: «Дорогая, это не то, о чем ты подумала!»

Не вскочил и говорить ничего не стал, но по глазам было ясно, что понял: за секунду он стал бывшим возлюбленным, за следующую – бывшим женихом, и еще за одну – бывшим другом. Три секунды понадобилось, чтобы пустить паровоз под откос, взорвать рельсы и развеять прах скоропостижно скончавшихся отношений над железнодорожной насыпью, где планировалось построить станцию «Семейное счастье».

Это был уже не заусенец, а осколочный снаряд, попавший в самое незащищенное и уязвимое место – веру в людей. От душевной боли Настя даже плакать не могла, отупела и на несколько дней полностью выпала из жизни.

Позвонила на работу и неумело соврала про внезапную простуду, благо самозанятость в парикмахерском салоне не подразумевает наличие начальства: плати аренду за рабочее место и трудись как задняя левая нога пожелает.

Ничего не хотелось и ни на что не было сил, будто батарейку вынули, а вместо нее залили непонятный мутный раствор, где варились мысли и обиды. Из них образовывались пузыри воображаемых диалогов с человеком, которого она еще пару дней назад рассматривала как будущего мужа.

Но произносить эти запоздалые фразы было некому и незачем, а потому пузыри лопались и превращались в пар, обжигающий и без того израненную душу.

Настя не желала ни с кем обсуждать сложившуюся ситуацию: любые духоподъемные разговоры или слова сочувствия оборачивались бессмысленными тяжкими вздохами, заполняющими паузы, и дурацкими советами из серии «тебе надо на что-нибудь переключиться и отвлечься». Не надо ей было отвлекаться, и надеяться на лучшее она не должна, а уж верить в будущее тем более не обязана. И счастливой быть никому не обещала: ни маме, ни, упаси господи, подругам, ни даже себе. В голове крутился монолог из старого фильма с красавцем Абдуловым в главной роли: «Вот этого от меня никто не может потребовать! Никто! Если ко мне кто-нибудь придет и скажет: “…Ты подумай о себе. Подумай, подумай наконец о себе, о своей счастливой жизни подумай…” – я скажу: “Простите! Простите! Я не обязан быть счастливым! Это единственное, чем я могу не заниматься!”» И Анастасия повторяла вслед за героем фильма: «Я не обязана быть счастливой!»

Нет, облегчение не пришло. А вот сон, на удивление, нормализовался, и беспокойства поубавилось. Когда вдруг осознаешь, что не надо требовать от себя покорения личностных высот, широт и глубин, чтобы втиснуться в узкие рамки общепринятых представлений о пресловутом счастье, жить становится намного проще. Жаль, что это осознание случается поздно и в наименее подходящий для подобных откровений момент.

Обычно в таких случаях говорят – у человека внутри что-то сломалось. У Насти вышло как раз наоборот – что-то починилось. Была достигнута высшая точка эмоциональной реализации души – состояние полного отказа от неоправданных ожиданий искреннего отклика со стороны другого человека. Стали глубоко безразличны клятвы в любви и верности. По хрену, проще говоря. Вот такой эффективный подход, и никаких сферических коней в вакууме. Буддийские монахи позавидовали бы.

Зажужжал смартфон. Когда Анастасия вернулась ночью из незапланированного вояжа, мысли были только о том, чтобы поскорее принять душ и добраться до кровати. Даже телефон забыла на зарядку поставить, и теперь изрядно оголодавший аппарат нетерпеливо вибрировал, требуя немедленно подключить его к розетке, а уж затем отвечать на вызов.

– Алло, – Настя поднесла трубку к уху.

– Анастасия Игоревна, это Ирина из агентства, здравствуйте. У нас с вами на сегодня показ назначен, помните?

– Да, конечно, в двенадцать, как договаривались?

– Покупатель не успевает. Если мы на два часа перенесем, нормально будет?

– Хорошо, давайте в два.

– Отлично, всего доброго.

Так даже лучше, есть время прибраться в квартире. Вчера, вместо того чтобы навести порядок перед показом, Настя поперлась месить грязь. Не страшно. Для таких ситуаций есть высокотехнологичный метод уборки «на пинках».

Анастасия вернулась в комнату, взяла со стола маленький пульт и направила на стоявший в углу робот-пылесос. Автомат заморгал синими светодиодами, издал приветственное пиликанье и, зарычав встроенным мотором, по-пластунски двинулся вперед, собирая прикрепленными на пузе щетками пыль и мелкий мусор. Настя, пару раз легонько подтолкнув механического уборщика ногой, скорректировала его траекторию и, мысленно дав приказ «мыть отсюда и до обеда», направилась в ванную, где ее настороженным шипением встретил кран, предупреждая о том, что смеситель давно пора поменять.

Второпях умывшись, Настя стала крутить в разные стороны хромированный лепесток, давая полный напор и закрывая кран в надежде, что удастся найти положение, при котором вода не будет сочиться, но все было тщетно.

Как же не вовремя! Вызвать слесаря она, очевидно, не успеет. Реанимировать смеситель на скорую руку при помощи мата и пластыря – не вариант, отклеится минут через пять. Можно, конечно, совсем перекрыть воду в квартире, но для потенциального покупателя это будет выглядеть странно и подозрительно. Да, таков закон подлости во всей его красе. Пожалуй, стоит сбегать за новым смесителем, благо времени в запасе почти два часа, сантехнический магазин находится в десяти минутах от дома, а установка крана займет от силы полчаса.

Быстро собравшись, Настя торопливым шагом направилась к магазину.

– Вам что-то подсказать? – оживился продавец-консультант. – Здрасьте, – откликнулась Настя, разглядывая выставленные на стенде смесители. – Мне нужен не самый дешевый и не самый дорогой, чтобы прослужил дольше двух месяцев.

– Вам на кухню или в ванную? – уточнил у нее продавец.

– В ванную.

– Тогда однозначно не рекомендую вот эти, – ткнул он в пару лежавших с краю смесителей. – Сломаются через месяц. Из чего их делают, непонятно, но нам их на возврат каждую неделю приносят, мы уже честно всех предупреждаем. Есть подороже, финские, но их ставить геморройно.

А вы слесаря вызовете?

– Сама справлюсь, не впервой, – ответила Анастасия. – Я понял, супруга не допросишься, решили взять дело в свои руки, – улыбнулся продавец.

– Нет, супруг потерялся в водовороте жизни. И пусть я не в силах отыскать мужа, зато могу найти смеситель, – парировала Настя. – Понял, – консультант перестал улыбаться. – Тогда возьмите вот этот, он польский, цена адекватная, качество приемлемое.

– А есть такой же, но чтобы «дудка» подлиннее?

– Да, что-то было, – продавец принялся высматривать на витринах нужную модель. – Но, честно говоря, не советую, с коротким носиком удобнее.

– Эх, непрактичный вы человек, – внезапно сказала Настя.

– В смысле? – удивился парень.

– Вот у вас горячую воду летом отключают? – спросила она.

– Да, – растерянно ответил он.

– А вы, чтобы помыться, воду в чем греете?

– В ведре.

– В цинковом таком?

– Ну да…

– А ведро куда ставите, чтобы воды в него набрать?

– Обычно в ванну.

– Или на край ванны, чтобы поднимать было удобнее, так?

– Точно… – Парень наконец начал улавливать ход мыслей покупательницы, и на лице его снова появилась улыбка.

– А чтобы в ведро, стоящее на краю ванны, набрать воды, носик смесителя должен быть длинным. Элементарно.

Выйдя из магазина с покупкой, Анастасия поспешила домой, обдумывая по дороге этот случайный диалог, который отчасти ее позабавил, но больше навеял грусти от осознания, как же ментально искалечены целые поколения людей, и ее, Настино, в том числе. Ведь подобная житейская смекалка была не столько, как сейчас говорят, бытовым лайфхаком, сколько квинтэссенцией тяжелого опыта выживания родителей, бабушек и дедушек в стране победившего социализма.

Войдя в квартиру, Настя пошла на жалобный писк, раздававшийся из кухни. Оставленный на хозяйстве робот-пылесос наполовину залез под холодильник, застрял там, аки Винни-Пух в кроличьей норе, и теперь старательно бился о стенку, безуспешно пытаясь лапками-щетками достать висевшую в углу паутину, а задними колесиками нащупать пол.

Настя вызволила аппарат и пинком направила в сторону комнаты, а сама извлекла из нижней секции кухонного гарнитура ящик с инструментами, вооружилась гаечным ключом и решительно устремилась в ванную. Старый смеситель, замученный жизнью и жесткой водопроводной водой, долго сопротивляться не стал и на уговоры разводного ключа поддался сравнительно легко. Анастасия, как заправский слесарь, ловко приспособила новый кран на место, возобновила подачу воды и с чувством удовлетворения пару минут любовалась блестящей сантехникой, проверяя пальцем соединения труб. Проблема решена – быстро, весело, надежно, хоть фирму по оказанию услуг открывай. А чего?

Сколько одиноких женщин вот так мучаются? А там дела-то на полчаса. Можно, конечно, вызвать «мужа на час», но тарифы у этих мужей давно уже людоедские. А если в перечень услуг своей фирмы Настя включит еще и задушевные дамские беседы – так и вовсе их за пояс заткнет. Правда, разговоры-то неизбежно будут на все тех же мужиков скатываться…

Ведя такие отвлеченные внутренние монологи, Настя сама не заметила, как за оставшееся до встречи время успела переделать большую часть домашних дел. Смартфон заряжался, тихо наигрывая музыку из плейлиста, пылесос доел последнюю крошку и вернулся на базу, а хозяйка наконец-то расслабленно откинулась на спинку кухонного стула и отхлебывала из чашки горький черный кофе, поглядывая на настенные часы.

Домофон зазвонил без пяти минут два.

– Анастасия, здравствуйте, – наигранно дружелюбно произнесла появившаяся на пороге риелтор. – Я вам интересного мужчину привела.

Настя, внутренне подобравшись, натянула дежурную улыбку, приглашая гостей войти. «Интересный мужчина» Фомин прикрыл за собой входную дверь, достал из кармана лазерный дальномер, какие используют строители, и теперь деловито и без лишних разговоров измерял расстояния между стенами и высоту потолков, поочередно прикладывая маленькую коробочку к разным поверхностям.

– Перепланировку не делали? – осведомился Максим, продолжая осмотр.

– Нет, – ответила Анастасия. – Все как было изначально.

– А соседи?

– Их давали в нагрузку к дому. Я не хотела брать, но пришлось.

Фомин отвлекся и посмотрел на хозяйку квартиры.

– Не переживайте, у вас просто не было выбора, – пошутил он в ответ. – А соседи перепланировку не делали?

– Без понятия. Они со мной не советовались.

– Понимаю, что вопрос не по адресу, но я ищу не квартиру, а коммерческое помещение, стены пойдут под снос.

Не хотелось бы у ваших соседей сверху выбить из-под ног какую-нибудь несущую опору.

– Это вам лучше в управляющей компании спросить, я здесь только два года живу, мне квартира от бабушки досталась.

– Так и сделаем, – протянул Фомин. – Коммуникации в каком состоянии? Проводка, трубы?

– Проводка старая, трубы новые.

Максим молчал, осматривая стены и пытаясь на глаз определить скрытые дефекты. Обычная квартира, не бабушатник, ремонт косметический, относительно свежий. Судя по отсутствию мужских вещей, девушка живет одна.

– А можно наоборот? – спросил он.

– То есть? – не поняла Настя.

– Трубы новые, проводка старая.

– Предлагаете мне менять?

– А вы бы согласились?

Он с хитрой ухмылкой смотрел на Настю, и теперь до нее дошла суть «предложения».

– Без проблем, – улыбнулась она в ответ. – А вы здесь магазин хотите делать?

– Почти, – отозвался Фомин. – Свадебный салон.

Кстати, обращайтесь, подберем вам лучшее платье.

– Вряд ли. Кажется, свадьбы – это не мое.

– Не любите пафосные торжества?

– Просто не понимаю, какая связь между фатой и отношениями.

– На самом деле никакой. Но мои клиенты считают иначе.

– То есть вы помогаете им обманываться?

Кажется, Фомин ступил на безумно тонкий лед и только сейчас, уже сделав по нему десяток шагов, обратил внимание на подозрительный хруст под ногами. Пора заканчивать эту прогулку, тем более что барышня, судя по коротким ответам, не особо желает общаться. Да и не обязана, по факту.

– Я все увидел, – обратился он к стоявшей рядом Ирине. – Что с документами?

– Один собственник, один прописанный, без обременений, сейчас ждем выписку из домовой книги, – отчеканила Ирка.

– Хорошо, беру время на обдумывание, – ответил он, переведя взгляд на хозяйку.

– Должна предупредить: вариант неплохой, можем упустить, – заметила риелтор. – Я быстро думаю, – парировал Фомин и направился к выходу.

Проводив гостей, Анастасия вернулась на кухню к остывшему недопитому кофе. Какая дурная ирония: в квартире, где должна была жить счастливая среднестатистическая семья, если бы знамя белой фаты не оказалось подло выбито из рук несостоявшейся невесты, теперь устроят салон для новобрачных. У жизни странное чувство юмора. Впрочем, размещение здесь конторы ритуальных услуг насмешило бы еще сильнее – до слез. «А на смеситель даже не взглянул, – немного разочарованно подумала Настя. – Вот если бы птицы склевали трубы, то-то он бы удивился…»

Глава 7
Звоните Ктулху

Несмотря на утро, тучи висели ниже, чем обычно. Казалось, еще немного – и лягут на крыши домов. Весна в этом году явно опоздала на все доступные рейсы в их город. Не успел Фомин захлопнуть за собой дверь машины, как на лобовое стекло сразу же стали падать мелкие капли начинавшегося дождя.

Максим завел двигатель, но, прежде чем тронуться с места, достал из лежавшей рядом сумки папку с документами и, задумчиво перелистывая сложенные в нее бумаги, принялся второй или третий раз за утро проверять наличие необходимых справок для визита к нотариусу. Голова соображала плохо, да и вся бренная тушка, несмотря на сравнительно молодой возраст, болезненно отзывалась на температурные перепады погоды.

За последние две недели Фомин порядком устал от поиска помещения и теперь с облегчением думал, что больше не надо кататься по адресам, смотреть объекты и общаться с их не всегда адекватными владельцами, вразумить которых подчас не удается даже риелторам с их опытом и подготовкой.

Особенно неприятным оказался осмотр странной квартиры, где все стены были покрыты петриковской росписью, причем самым ее психоделическим вариантом – на черном фоне. Владельцы апартаментов заявили, что не уступят ни копейки от необоснованно завышенной цены, после чего Максим поспешил уйти и забыть эту пугающую, похожую на шкатулку квартиру.

Пролистав бумаги, он плавно надавил на педаль сцепления и тронулся с места под звучавшее по радио дурацкое напутствие, гласившее, что прожитый сегодня день обмену и возврату не подлежит, а потому нужно сделать его удачным.

Интересно, когда у ведущих нет настроения плыть по радиоволнам, откуда они черпают свой задорно звучащий в эфире оптимизм? Наверное, на этот случай в штате должен быть копирайтер, пишущий для диджеев тексты про запас. А кто тогда страхует копирайтера? Видимо, другой райтер. Один ломается – зовут запасного, а тот, оценив фронт работ и видя, что павшего товарища шутками из стандартного набора радийного юмориста не поднять, тяжко вздыхает, ударяет кончиками натруженных пальцев по кнопкам клавиатуры, печатая на экране заклинание для вызова из глубин эфирного пространства демона клишированного юмора – современного Медиактулху. Но чаще всего разбудить мифологического чертяку у его адептов не получается, впрочем, как и взлететь на вершину медийных рейтингов. На парковке возле офиса нотариуса в своей машине уже ждала Настя. Фомин поприветствовал девушку и галантно открыл перед ней дверь. Очереди у кабинета не было, что радовало. Нотариус, невысокая энергичная женщина предпенсионного возраста, восседала за столом в широком кожаном кресле и громко отчитывала кого-то по телефону за несовпадение количества заверенных копий. Завидев посетителей, она жестом пригласила их присаживаться и спешно свернула разговор.

– Записывались? – спросила нотариус, заглядывая в лежавший на столе раскрытый ежедневник.

– Всенепременно, – с готовностью отозвался Максим.

– И вы хотите совершить сделку купли-продажи квартиры, так?

– От вас ничего не утаишь, – улыбнулся Фомин.

– А вы как думали?! Справки принесли?

Настя с Максимом синхронно достали из папок документы и протянули женщине.

– Угу, паспортный стол есть, выписка есть, – перечисляла она, внимательно разглядывая бумаги. – Все хорошо, можем подписывать.

С этими словами нотариус повернулась к экрану ноутбука, открыла несколько документов и отправила их на печать.

Стоявший позади принтер вздохнул, очнувшись от спящего режима, и, поскрипывая, начал меланхолично втягивать в себя листы из лежавшей в лотке стопки.

Отпечатав каждый документ в трех экземплярах, женщина привычным движением скрепила бумаги степлером и передала своим клиентам. После нескольких минут внимательного чтения заскрипели наконец шариковые ручки, выводя на копиях договора личные подписи – компактную и аккуратную у Насти и широкую, выходящую далеко за пределы отведенного на листе места у Фомина. Последней размашисто и быстро расписалась нотариус; подделать причудливые вензеля ее подписи вряд ли было кому под силу. Покончив с этим, женщина взяла со стола круглую печать и приложила к каждому листу.

– Максим Сергеевич, – обратилась она к Фомину, протягивая ему экземпляр договора. – От души вас поздравляю, вы стали владельцем квартиры.

– От души благодарствую, – в тон ей ответил Фомин, изобразив шутливый поклон.

– Анастасия Игоревна, – перевела она взгляд на Настю. – Сердечно за вас рада, вы разбогатели на указанную в договоре сумму. – Большое спасибо, – с улыбкой отозвалась девушка. – У нас все на этом? – Да, через неделю нужно будет подъехать, расписаться в получении свидетельства, и сделка станет считаться закрытой. Моя помощница позвонит вам, когда документы придут из кадастровой службы.

– Хорошо, будем на связи, – Настя кивнула, попрощалась и вышла из кабинета. – А с вами, Максим Сергеевич, мы сейчас начнем готовить документы для перевода помещения в нежилое, – продолжила нотариус, обращаясь к оставшемуся за столом Максиму. Спустя минут двадцать Фомин толкнул входную дверь офиса и оказался на улице. Погода, похоже, снова готовилась провернуть очередной климатический фокус – в этот раз с порывистым ветром, задувавшим одновременно с трех сторон и грозившим подхватить выглянувшее ненадолго солнце и унести его с небосвода. Фомин закурил, стоя на крыльце, и пересекся взглядом с Настей, которая сидела в своей машине и безуспешно пыталась ее завести. Максим сделал последнюю затяжку, потушил окурок об стенку стоявшего рядом мусорного бачка и подошел. – Помощь нужна? – поинтересовался он у девушки.

– Скорее да, чем нет, – хмуро ответила она. – Чувствую, придется на такси ехать.

– Откроете? – спросил Максим, кивая на капот автомобиля.

Заглянув внутрь, Фомин несколько секунд деловито рассматривал узлы и механизмы. – Давно обслуживали? – поинтересовался он, проводя пальцем по промасленным шлангам с налипшей на них грязью. – Давно, – вздохнула Настя. – Если честно, на скорую руку мы здесь вряд ли что-то починим, – задумчиво произнес Максим. – По-хорошему, нужен сервис. Вы сильно торопитесь? Есть один вариант. – Уже везде опоздала, – недовольно сообщила девушка, посмотрев на время. – А что за вариант? – Звоните Ктулху, – загадочно улыбнулся Фомин. Максим не особо разбирался в устройстве автомобилей, его скромных познаний хватало лишь на то, чтобы поменять масло. Столкнувшись с несколькими случаями беспардонного развода на деньги в автосервисах, он по совету знакомых стал доверять обслуживание своей машины только Геннадию – скромному труженику мастерской, надежно спрятанной в недрах гаражного кооператива в промзоне. Несмотря на неудобное расположение, клиентов у Геннадия хватало: видимо, многие, как и Фомин, ценили его за честность.

Максим припарковался у знакомого бокса со щитовой вывеской – красными буквами «СТО» на синем фоне.

Ворота были открыты. Зайдя внутрь, Фомин окликнул слесаря, увлеченно правившего напильником деталь в дальнем углу мастерской.

– Здорово, Ген.

– О, привет, – отозвался тот. – С чем пожаловал? – Да вот девушке надо помочь, – сказал Фомин, кивая на выходившую из отбуксированной машины Настю. – Ты бы глянул своим профессиональным глазом. – Здрасьте, – приветствовал ее механик. – Не едет? – Здравствуйте, – поздоровалась Настя. – Не едет, зараза… – Но на месте стоит хорошо? – На месте стоит прекрасно. – И часто она у вас так хорошо на месте стоит? – Бывает… В последнее время все чаще.

Слесарь обошел машину вокруг и склонился над открытым капотом. Профессионально прищурившись, он внимательно всматривался внутрь, а затем, взявшись за крыло, покачал автомобиль из стороны в сторону. – Эх, машина не дура, она говорит, что у нее болит. Вы стук сейчас слышали? – Да. – Это рулевые наконечники возмущаются. А заводиться часто не хочет? – За месяц раз семь было.

– Капризничает… Надо бы трамблер проверить. – Так что, сразу в морг или пропишете лечение? – Пропишем, а как же. За пару часов все выясню, а если удастся, то и отремонтирую. Подождете? Возможность быстро оживить машину радовала, но страдавшая, пусть и в легкой форме, топографическим кретинизмом Настя с трудом представляла, где она сейчас находится и что ей делать два часа среди этих гаражей. – А давайте я ее потом заберу? Завтра, например?

– Увы, меня три дня не будет. Машину, конечно, я запру в гараже, но вам придется эти дни пешочком передвигаться.

– Можем пока кофе попить, – вмешался Фомин, видя сомнения Насти.

– Боюсь, я буду вам в тягость.

– Не оставлять же вас здесь, – улыбнулся он. – А то завез хрен знает куда и бросил.

– Только если я вас не сильно напрягу, – согласилась она, поразмыслив, что болтаться по пустырям – так себе идея. Конечно, можно вызвать такси и съездить домой, а позже вернуться за машиной, но путь-то неблизкий, и кататься два раза не хотелось. Тем более Настя и днем ни за что не нашла бы эту мастерскую, а уж вечером и подавно потерялась бы посреди одинаково облезлых стен гаражных боксов.

На удивление, в кафе было многолюдно. Причиной наплыва посетителей в обычно пустующее заведение стал обеденный перерыв. Запахами отвратительного растворимого кофе и дешевых ланчей оно привлекло из близлежащих «ульев» рабочих «пчел» – многочисленных офисных сотрудников. По залу металась взмыленная официантка с наполненным посудой подносом – немолодая уже женщина, которая и рада была бы с этими подносами пританцовывать, улыбаясь каждому входящему, но после минутного наблюдения за ней становилось ясно, что у женщины болят ноги и эта работа дается ей с большим трудом. И больше всего на свете официантка мечтает добраться до дома, где сможет наконец вытянуть отекшие за день конечности, крепко зажмуриться, чтобы перед глазами перестали мелькать лица посетителей, и заснуть.

Фомин с сочувствием относился к сотрудникам нижнего звена, ценя их труд гораздо выше стараний вездесущих белых воротничков и прочих менеджеров. Вот и сейчас, войдя в кафешку, он старательно вытер ноги о придверный коврик, чтобы облегчить работу уборщице и, оценив обстановку, отправился за подносом на линию самообслуживания.

– Кофе непохож на настоящий, но пирожные, кажется, свежие, – сообщил он, вернувшись с заказом за столик.

– Попробуем представить, что это французская кондитерская, – отреагировала Настя и мрачно добавила: – На Ярославском вокзале.

– В уездном городе N, – подхватил Фомин.

– Я вас, наверное, отвлекла от дел.

– Ну вообще, это я предложил.

– Мне казалось, все бизнесмены жутко занятые, ни одной свободной минуты, и вечно опаздывают на встречи.

– Только те, кто не дружит со временем. Я мог бы рассказать вам, как работал сутки напролет, ночевал в офисе и бился за каждого клиента, но нет.

– Не бились?

– Не-а. С налоговой сражался, с арендодателями тоже, и с поставщиками пару раз приходилось, а вот в клиентах недостатка не было.

– В чем секрет?

– Верно угадывал потребности рынка.

Настя аккуратно, чтобы сильно не раскрошить, откусила от песочной корзинки, но пирожное тут же предательски развалилось. Хотя бы действительно свежее. Сделав глоток из пластикового стаканчика, девушка стала рассеянно оглядывать людей в зале. Вести непринужденную беседу не хотелось, да и в бизнесе она мало что понимала и была бесконечно далека от проблем современных коммерсантов.

– А почему свадебные платья?

– А почему бы нет? – вопросом на вопрос ответил Максим.

– Странно, что таким бизнесом занимается мужчина.

– Бизнес не знает гендерных различий. Раньше, еще до салона, у меня была швейная мастерская. Мы нижнее белье шили и на рынке продавали. Позже она выросла до цеха.

Начальником цеха был мужик по имени Юра – маленький, толстый, лысый, но шил великолепно, рубашку с закрытыми глазами мог скроить. Видел плохо, но пальцы у него очень чувствительные, любую ткань на ощупь проверял. А обслуживанием машинок занималась женщина – классный технарь, до сих пор у меня работает.

– Интересно. Но, мне кажется, только женщина сможет до конца понять ваших клиенток, мужчина просто не будет вникать в загоны очередной невесты.

– А я и не вникаю, у меня для этого девочки-консультантки есть. Они и платье помогут выбрать, и беседу поддержат, и психологию подключат, если надо, у одной профильное образование.

– А они сами замужем?

– Нет. Одна в разводе, у второй приоритеты другие, насколько я знаю.

– А ваша жена как относится к такому бизнесу?

– Без понятия. Если найду ее, спрошу.

Фомин слегка напрягся: к чему этот вопрос? Старается поддержать разговор или хочет прозондировать почву?

Вроде бы особой заинтересованности в его персоне она не выказывала. Сидит, цедит кофе и постоянно смотрит в окно, считает минуты, когда можно будет уйти. На фига он ей помогать взялся?..

– Понятно, – сказала Настя, продолжая разглядывать посетителей. – У неженатого владельца свадебного салона работают незамужние девушки.

– Что предлагаете? Выгнать их?

– Но ведь получается, сапожник без сапог.

– Все не так просто. И, кстати, не вижу противоречий: когда клиентки приходят в мой салон, они еще не замужем, так что мы с ними в равном положении.