Текст книги "Сколько стоит счастье"

Сколько стоит счастье
Алексей Осипов

© Алексей Осипов, 2017

ISBN 978-5-4483-6588-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Сколько стоит счатье…

Затренькал мобильник, нервно вибрируя в заднем кармане брюк. Аккуратно вытащил его левой рукой, но отвечать не спешил, пританцовывал в такт, наслаждаясь красивейшим рингтоном. Правая рука была занята, потому что расстегивал ширинку, стоя у унитаза…

Из любопытства глянул, кто же там мне названивает. Так! Так! На экране высвечивалось, ярко мигая: «жена, слава Богу, бывшая».

Ах, да… припомнил, что повод для звонка мог быть важным. Чуть замешкался, пытаясь нажать большим пальцем нужную кнопку… телефон «булькнул» в унитаз…

– Чтоб ты, и тебя, и всех их…!!! – выругался я. Спустил несколько раз воду из бачка. Долго искал резиновые перчатки… Только вытащил, как в дверь позвонили. Выкинув сотик в мусорное ведро, пошел открывать…

– Здрась-сьте! Светлана Геннадьевна! Прекрасно выглядите! – нарочито вежливо первым поздоровался я, – o! И Олег Геннадьевич пришлепал! И Вам мое почтение!

Бывшая супруга c шикарной прической, искрящейся на фоне норковой шубки, и ее облысевшим братцем, не отвечая на мое приветствие, молчком c хмурыми тоскливыми лицами проследовали в квартиру.

Следом, пыхтя и охая, ввалился толстый судебный пристав. За ним прошмыгнул участковый.

– Охренеть! Однако, мощная у тебя, милая, группа поддержки!

По судебному решению квартира оставалась за законной владелицей; мне же, помимо одежды и личных вещей, принадлежал только старенький джип со смешным и труднопроизносимым названием «Додж Рамчарджер», стиральная машинка и телевизор.

Так что к их приходу моя пресловутая дорожная сумка была уже аккуратно собрана, а «крупногабаритный» телевизор и стиральную машину еще вчера продал «самовыносом» за полцены соседям по лестничной площадке – молодой паре c двумя детьми.

После неуклюжего минутного безмолвия пригласил всех присутствующих к столу, где лежал кропотливо подготовленный мною лист бумаги – что-то среднее между распиской и актом передачи имущества.

– Ознакомьтесь и распишитесь. Что к Зарубину, б…ь, претензий не имеется…

Светлана, надменно вышагивая, обошла комнаты, проверила выборочно несколько шкафов, в конце концов, кивнула, дескать: «все хорошо, все на месте»…

Я забрал расписку, положил связку ключей на стол, хотел перед уходом сказать еще что-нибудь этакое – обидное, язвительное, но, взглянув на вмиг осунувшееся и погрустневшее, но все еще красивое лицо жены, промолчал. Ушел, тихонечко притворив за собой входную дверь.

Может быть, в чем-то она была и права?

Припомнилась последняя ссора.

– Тоже мне, – кандидат наук! – резкими движениями вытаскивала она тарелки со звоном из посудомоечной машины, – ни c того ни c сего взял и на пенсию ушел. Герой! Ребеночка он, видите ли, захотел… А на какие «шиши» воспитывать-то его?! Чтобы в «деревянных» сандаликах по помойкам голодным лазил?!

– Чего городишь? Какие «помойки»?! У меня хорошая пенсия…

– Мама на должность доцента в институт могла пристроить… А Лешечкин: «не хочу»! в адвокаты: «не пойду»! в охранники – «не царское дело…». Да пошел ты…!!!

– Сама пошла! Тебе надо, иди и работай!

– Я и так работаю! Весь дом, вся семья на мне!

– Мое вам – нижайшее почтение!

– Алексей! Может, и, правда, поразмыслишь?! – дожевав большой кусок ветчины, авторитетно заметил Светкин брат, – могу поговорить c Игорьком, – в похоронное бюро точно возьмет.

– Эй! – психанул я, – ты! брат «кормилицы»! сначала со своими кредитами и ипотекой разберись! А потом других учи жить… сиди и жуй молчком!

Олег обиделся и замолчал.

– А чего ты тут – раскомандовался?! – уперла руки в боки жена.

– Я здесь живу!

– Живет, он здесь! Видите ли…

– Да! Живу!

– Давно бы погасили долги, если б не некоторые…

– Помог бы, если б мог, – уже из последних сил огрызался я.

– Вот именно! Сколько раз, я тебя просила, умоляла, унижалась, – помочь мне c арендой магазина?!

Я молчал, крутил пальцем в воздухе невидимые замысловатые круги. Что говорить? Честно?! Хотел тогда помочь, но ничего не получилось. Только еще больше врагов в прокуратуре себе нажил…

– Что молчишь?! Губки надул. Трубочист… – презрительно прошипела жена.

– Трубач! Сколько раз можно повторять?! Трубач! Ну, все, все!!! – я резко вскочил из-за стола, нечаянно опрокинув кружку c чаем. Со злостью схватил фарфоровую чашку и швырнул об стену, разбив вдребезги, – согласен, подавай на развод! Достала ты меня!!!

Я в последний раз посмотрел на окна когда-то милой уютной квартиры. Никто и не думал провожать меня взглядом…

Сумку закинул в салон своего «чумазого» внедорожника. Сел за руль, включил двигатель. И жалость моя c грустью вмиг улетучились, уступив место здоровому эгоизму и по-весеннему, радостной – долгожданной свободе… Тоже мне благодетели! Выкинули как собаку!

Припарковавшись в соседнем дворе, откинул сиденье. Апрельское солнышко мягко грело сквозь лобовое стекло. Наверное, впервые в жизни я делал, что хотел. Во всяком случае, хотя бы мог спросить самого себя: «а что ты хочешь?! Именно ты! Зачем живешь на этом свете?! В чем смысл?! И что такое счастье…?!»

Наверное, и был-то я, по-настоящему счастлив в последний раз, насколько я помню, когда мне было четыре или пять годиков.

В детском саде мне очень нравилась девочка Наташа…

– Я хочу на тебе жениться, – насупившись, сказал я ей, и протянул слипшуюся конфетку. Тот момент из далекого прошлого как-то хорошо запомнился. Врезался яркой вспышкой в неустойчивой памяти. Еще бы! У меня была не только вкусная конфета, но в тот день впервые на мне были одеты настоящие штаны, а не какие-то там позорные «девчачьи» колготки. Я чувствовал себя мужчиной – красавцем!

– Хорошо, – охотно согласилась девочка, – тогда достань со шкафа вон ту куклу, и пошли играть.

Счастью моему не было предела! Я полез на шкаф, стащил куклу, а заодно нечаянно c грохотом уронил и пару горшков c цветами…

Помню, меня поставили в угол… и на этом мои воспоминания o том прекрасном счастливом дне обрываются…

В окно постучали. Я приподнялся. У машины стоял полицейский…

– Капитан Малин. Предъявите, пожалуйста, документы.

– А что случилось, капитан Малин?! – протянул я водительские права, паспорт, не забыв достать и новенькое пенсионное удостоверение, – кстати, я тоже капитан, правда, в отставке.

– Профилактика. Поступил сигнал от жильцов o подозрительной машине. Проверяем.

Действительно, возле лавочки у подъезда за нами пристально наблюдали две старушки.

– Дело Сталина-Берии живет?! – неудачно пошутив, крикнул я бабулям.

Полицейский c непроницаемым лицом, проверяя документы, тоже едва улыбнулся.

– Слушай, как думаешь, а сколько стоит счастье? – спросил я у капитана.

– Выпили, Алексей Михайлович?!

– Нет, нет, что вы?!

– Тогда поищите свое «счастье» где-нибудь в другом месте…

Да уж! Что называется: «не в бровь, а в глаз». Жить-то мне негде, кроме как в моем «Додже Рамчарджер».

Но у меня было еще непотраченное выходное пособие, деньги от продажи бытовой техники и половина последней зарплаты. Квартиру купить, конечно же, явно не хватит, а, вот домишка в пригороде или дачу, – вполне можно осилить.

Полистав на планшете интернетные странички c объявлениями, немножко стало грустно. Попал в надвигающийся летний сезон, так что все возможные варианты свелись к одному – ветхому дому на заброшенном участке на краю дачного массива.

Увольняясь из органов, хотелось тишины и покоя. Никаких совещаний, никаких экстренных планов и отчетов, бесконечных заполнений всякой «белибердой» служебных журналов, глупых учебных «тревог» посреди ночи, извечных «стояний на ковре» у начальства. Только – тишина и чтоб: «ни одна с. ка мне не звонила»!

Даже бедный Палыч устал меня защищать…

– Алексей! Ну, нельзя так!!! Вот, что мне писать?! Уже из Москвы срочно требуют на тебя объективку! Нельзя иметь авторитет у авторитетов… блин, какая-то ерунда… понимаешь, нельзя! А c цыганами?! Совсем рехнулся?!

Я, как обычно, ухмылялся…

– Палыч! Да, все нормально! Пиши, как есть… а я устал, извини…

Да, помню… А потом цыганка предложила мне погадать прямо в дежурке…

– Дай руку, начальник! Всю правду скажу тебе!

Я протянул ладони. Рада взглянула… Тут же вскочила, шурша бесчисленными юбками, пытаясь удрать…

– Стоять! Обещала! Гадай! – в шутку прикрикнул я.

Рада вернулась, глубоко вздохнула, погладила мои ладони…

В последние дни службы по моей персоне проводили несколько служебных проверок. Одна из проверок, в свою очередь, касалась не проведенной мною служебной проверки…

Вы что-нибудь поняли (из последнего абзаца)?! Я тоже нет. Осточертело, морща лоб, вдумываться и понимать! Написал от руки на сером листке рапорт об уходе на пенсию, зарегистрировал его в секретариате, и лично отнес начальнику. Далее, как обычно, поругался c ним, благо, что в последний раз… вышел из кабинета, счастливо улыбаясь… и моя жизнь в эту же секунду изменилась кардинально… Точно железнодорожный состав на самом быстром ходу неожиданно, жутко скрипя чугунными колесами, стал тормозить.

Светка меня, мягко сказать, не понимала…

– И что собираешься дальше делать?!

– Жить! – усмехнулся я, – просто жить! Заниматься любимым делом.

– И где работать думаешь?

– Че, сразу «где работать»?! Буду на трубе учиться играть…

Жена даже присела на краешек дивана.

– На трубе?!!! – переспросила она, выронив из рук журнал.

– Ну да, на трубе. Знаешь, я сперва хотел на гитаре, но…

– Зарубин! Ну, знаешь… у меня просто нет слов! ты превзошел самого себя! Скажи! Ты пошутил?!

– Нет, не пошутил. Я хочу играть на трубе! Ты же возишься c утра до вечера в своем бутике…

Закрылась в спальне. Через минуту дверь открыла, швырнула в меня подушкой, – что означало: «спи на диване»…

– Между прочим, Армстронг играл на трубе! – крикнул я в сторону закрытой спальни, – ты знаешь, кто такой – Луи Армстронг?!

Светка что-то бурчала по ту сторону двери, потом стала громко материться.

Я в одних трусах вертелся у зеркала, напрягая мышцы и строя самому себе глупые «зверские» рожицы.

– Светик! Солнышко! Выходи! Давай потанцуем!

Не только жена, но и все остальные – знакомые, близкие и не очень близкие мне люди, категорически отказывались меня понимать. Мамане, щадя ее психику, я не стал рассказывать o своих будущих «музыкальных» планах, а сестре, воспитывавшей трех девок, было не до этого.

На всякий случай решил поэкспериментировать c психиатром военно-врачебной комиссии…

– Доктор, я хочу научиться играть на трубе, – признался я c порога.

– На трубе так на трубе.., – не поднимая головы, она что-то строчила в моем акте обследования, – выпиваете?

– Немного. Бутылки дня на два хватает.

– Курите?

– Бросаю.

– Это хорошо.

– Сон какой?

– В смысле? Не понял вас, доктор…

– Крепкий, спокойный, беспокойный? Кошмары снятся?

– Да, да, доктор! Снятся! Жуткие кошмары!

– Ну, это нормально.

– Нормально?! Вы считаете, что это нормально?!

– А что вы хотели?! C вашим-то послужным списком…

– А я дом купил в пригороде, в лесу!

– Замечательно! – наконец-таки взглянула докторша на меня, – природа, свежий воздух! Замечательно! Но c алкоголем, все же, будьте поосторожнее… по статистике бывшие… живут, в среднем, года два…

Да уж… комментарии излишни…

Оформив все документы на пенсию, на следующий день я уже важно разгуливал по своему «поместью» в десять соток на берегу речушки.

Счастье мое стоило – пятьдесят восемь тысяч рублей, c вычетом налогов и сборов…

Дела житейские и не только…

Пятьдесят восемь тысяч рублей… Что-то уж слишком дешево. Нет ли подвоха c неожиданным сюрпризом?

При ближайшем рассмотрении участок оказался скверным: пологим, неровным, c глубокой ямой посередь участка. Но красиво смотрелись молоденькие березки и сосны, растущие вдоль обветшалого покосившегося забора вдоль дороги. C других сторон ограждения не было.

Дом, вернее, изба в старорусском стиле, возвышалась над местностью, грустно поглядывая мутными стеклами из-под приколоченных криво досок. Высокое, точно в тереме, крыльцо. C трудом открыл проржавленный «амбарный» замок на двери. За толстой дубовой дверью предстала перед глазами одна большая комната c русской печью посередине…

Подполье было сухим и глубоким. Да и нижние бревна нисколько не потеряли в надежности, твердо опираясь в углах на огромные каменные валуны. Умели когда-то строить…

Электричество, как и было оговорено, отсутствовало, болтаясь на дальнем столбе оборванными проводами. Зато имелся колодец c прозрачной до самого дна водой.

Но, самое главное, – внизу, у самого берега, «притаилась» за разросшимися высокими кустами смородины чудная банька. Еще крепкая, топившаяся, видимо, когда-то по-черному, но готовая принять посетителя хоть сегодня же, вечером.

Собственно, c чего и начал облагораживание «дворянского имения»…

Вплотную взявшись за работу и сразу же столкнувшись c некоторыми трудностями, помывку в баньке пришлось отложить на следующий день. Потом еще на день. И еще… только через месяц я разжег дрова в печи и увидел тонкую струйку сизого дыма, стелящегося над речкой. Несмотря на прохладные апрельские дни мыться, громко взвизгивая на всю округу, приходилось на улице.

Жил в машине. Еду и чай варил на костре. Потому что старая русская печь отказывалась топиться, выбрасывая клубы едкого дыма в избу. Принялся было чистить, как выяснилось, что кирпичи в бесчисленных дымоходах изрядно обгорели и обвалились. Пришлось ее полностью разобрать, а заодно и отскоблить и вымыть все стены, пол и потолок.

Купил новую железную печь под обличье камина, пластиковые окна, бензиновую косу, радиоприемник на батарейках, лопаты, грабли, топор и роскошный диван.

И вперед! C песней!

Скучать не приходилось длинными жаркими деньками. Похудел килограмм на десять, если не больше. Загорел – точно на курортных «югах». Джинсы пришлось приобрести новые. Старые были слишком уж большие и смотрелись на мне мешковато.

Купил семена. Посадил картошку, лук, чеснок, морковку, еще какие-то там салаты и базилик с петрушкой.

В общем, загородная моя деревенская жизнь – «била ключом».

Пригодился армейский хозяйственный опыт. Частенько тогда приходилось: красить, белить, разбирать кирпичи, и тут же из них ремонтировать стены, траву косить бритвочкой, а еще, кстати, бесподобное занятие, – натирать пол мастикой…

Многое вспоминалось, переоценивалось… я как бы смог взглянуть на себя, свою прожитую жизнь, со стороны… когда звездными теплыми ночами, свалившись «без задних лап» на диван, размышлял o смысле жизни…

Но были и мелкие неприятности.

Ночью по участку, к примеру, бегали местные собаки, вынюхивая, что плохо лежит. В итоге потерялся один ботинок, два веника c малярной кистью, и бесследно исчезла алюминиевая кастрюлька c замоченным мясом на шашлыки.

А по утрам бродила в густом тумане, точно призрак, какая-то полоумная бабка. Бесцеремонно стучала палкой по крыльцу…

– Цыпа, цыпа, цыпа!

– Какого хрена?! – выскакивал я на улицу.

– Цыпа, цыпа, цыпа!

– Вот, блин! Чего б…, палкой тут ходите, стучите?!

– Курочку ищу. Может, ты ее съел?!

– Значит так! Милая бабушка! Не будем ругаться…

– Ты здесь никто, и звать тебя никак!

– Ах, вот как! Сегодня же забор поставлю… и если еще раз будите стучать, то кто-то, вслед за курочкой, тоже «потеряется»!

Пришлось срочно ехать в город, покупать сетку, и, отставив все дела, мастерить по всему периметру ограждение.

Через неделю приехал участковый…

– В соседнем переулке у Смирновых курица пропала и ножовка, – издалека начал беседу, попутно выглядывая, что где лежит, полицейский.

– И что?! – хмыкнул я.

– Ничего…, – растерялся полицейский.

– Постановление o проведении обыска есть?

– А что вы так разговариваете со мной?! Паспорт покажите…

Я вынес свой паспорт, а заодно и бензопилу, и документы на нее. Покопавшись в бардачке машины, показал и несколько последних чеков из продуктового магазина.

– Зря вы так… Сами же были сотрудником, – разобиделся участковый.

– Ну, ну… Работа такая…

И как-то вот так незаметно за житейскими заботами подкралась осень. Дачники уехали в город. Выкопал я свою картошку. Желание к строительству и сельскому хозяйству заметно поубавилось. И частенько ловил себя на мысли, что тишина, замешанная на одиночестве, стала тяготить. В особенности по утрам, и если приснится Светка.

Просыпался. Свешивал ноги c дивана. И мог так сидеть, не шевелясь, целый час. Наверное, я скучал по ней.

В интернете заглянул в соцсеты. Ее странички не было. Удалила. Я тоже свою удалил.

Позвонить, – мешала гордость.

Ну и ладно! Кстати, набрать мой номер тоже никто особо «не разбежался». Друзья – товарищи постепенно поисчезали из моей жизни. На звонки не отвечали, при встрече отводили глаза в сторону. Что ж, понятно, – у всех свои проблемы. В общем, «списали» как неудачника…

Совсем забыл! У меня же появился кот! Черный, пушистый, c белой грудкой и белыми «носочками» на лапках. В начале лета подобрал в городе еще котенком, – грязного, тощего, и не в меру наглого.

Откормился. Шерстка заблестела. Ходит за мной всюду, путаясь в ногах. Что и говорить – «помощник». А уж как спину умеет выгибать – собаки не надо! Переловил всех мышей, ящериц, и даже птичек, бесцеремонно клевавших клубнику. А вчера в зубах принес курицу. Еще живую, обкакавшуюся и дико вращавшую от ужаса маленькими глазками. Пришлось ощипать тайком и сварить. Ели вместе…

Когда выпал первый снег, поехал покупать музыкальный инструмент.

В музыкальных отделах было все: и баяны, и аккордеоны, гитары, какие-то дудочки, и даже барабан, – все, за исключением трубы.

Зашел в музыкальную школу…

– Извините, – вежливо встретила меня директор, – у нас только отделение струнно-народных отделений: домра, гусли, ну на крайний случай – баян. Оркестровое отделение не открыто. Да и берем мы, сами понимаете, детей школьного возраста. Еще раз, извините.

Оставался последний шанс.

Я постучал в дверь квартиры, в которой давненько, правда, не раз сидел в засаде, проводил обыски, допрашивал, грозно размахивая пистолетом…

– Вот те на! Неожиданно-то как! – открыл дверь хозяин, – приветствую, гражданин начальник!

– Я по личному.., – мне было немножко неудобно.

– Проходи, проходи! Чего уж там… хотя… ты же знаешь – я «завязал». Семья, дети, скоро внуки, и все такое… видишь? Весь набор старческий: седина, очки – «плюс три», бодожок.

– Я тоже на пенсии, уж как полгода…

– Ну все равно проходи. Чаю будешь?

Я кивнул, дескать, не откажусь.

– Лиза! Лизонька! Посмотри, кто пришел! Завари, пожалуйста, нам чайку.

Жена Модеста Петровича за эти годы, казалось, нисколько не изменилась. Такая же худенькая, улыбающаяся, и тогда поила меня чаем. А Модест Петрович, он же «музыкант», был еще тот «гусь», – виртуозно промышлял в лихие годы мошенничеством, скупкой художественных ценностей и т. п. и т. д. Но был чрезвычайно интеллигентен и начитан, – как-никак, имел столичное образование.

– Ну, так что привело, Алексей Михайлович, к моей столь скромной персоне?!

– Хочу научиться играть на трубе.

– Погоди, голубчик! Это… что?! Пароль какой-то?!

– Модест Петрович! Я хочу научиться играть на трубе, – повторил я уже строгим тоном.

– На трубе?!!! – и старый «черт» расхохотался. Аж повизгивал, утирая платочком слезы, – Алексей! Прости меня, прости, – и снова залился хохотом.

– Не пукни, Модест Петрович! – обиделся я. И в свою очередь закатился смехом.

– Честное слово! Лет десять так не смеялся! А почему именно на трубе? Почему б, например, не саксофон?! В ресторанах со временем можно неплохие «бабки» иметь.

– Я хочу играть на трубе!

– Может, хотя бы…

– На трубе!

– Понял, понял! На трубе, так на трубе… а дальнейшие, так сказать, каковы перспективы?

– Хочу играть «Адажио»!

– «Адажио»?!

– А что?! Одно из моих любимых произведений, – заметила Елизавета Григорьевна.

– Да уж…, – только и вздохнул Модест Петрович. Куда-то вышел из кухни и минут через пять принес футляр с трубой.

– Понимаю, понимаю, – протянул он мне музыкальный инструмент, – труба – инструмент духовой. Духовой… дыхание… душа! «Играешь» душой. Вкладываешь – душу!

Пока я бережно гладил, рассматривал инструмент, Модест «читал лекцию»:

– Труба – медный духовой музыкальный инструмент c вентилями (клапанами). Известен за три тысячи лет до нашей эры. Данный экспонат «сотворен» из меди. Блестяще выполняет диатонические и хроматические пассажи, простые и ломаные арпеджио.

– А ну-ка повтори! – и он несколько раз похлопал в ладоши c разным интервалом времени, выбивая определенный ритмичный такт.

Я постарался воспроизвести, но судя по насупившимся лицам и поджатым губкам музыкальных авторитетов, явно не попал.

– Ну, ничего. Со временем, лет так через пять – придет…

– У меня мотивация замечательная!

– Тем более. В девяноста девяти случаях из ста – слух все же у людей есть. Усердие, оптимизм, – c лихвой заменят недостающие атрибуты.

– А, что рестораны, то… – «музыкант» аккуратно взял у меня трубу и красиво, виртуозно «выдул» первый куплет «Мурки», – вот так-то, так-то…!!!

Сговорились на том, что трубу отдаст мне тысяч за пять, музыкальные уроки обойдутся – в сто рублей за час.

– Выучишь, придешь, – швырнул он мне тетрадку c нотами, – на первом занятии будем дуть в пустой мундштук, стараясь удержать длинную ноту. Хорошо?!

– Хорошо!

В этот день, что было для меня очень странным, впервые я забыл купить себе спиртное…