Текст книги "Почему нарушаем!"

Известно ли вам, что…

…что крупный рогатый скот приходит в состояние крайнего возбуждения, если в стойло заходит одетый по форме милиционер? Этот феномен был открыт случайно, когда за дояркой одной из подмосковных ферм стал настойчиво ухаживать сотрудник местного отделения милиции. Кстати, эта оказавшаяся столь наблюдательной доярка поощрена специальной денежной премией за весомый вклад в отечественную науку.

Ученым пришлось признать, что загадка оказалась не так проста, как они думали поначалу, когда возникло казавшееся наиболее правдоподобным предположение, что скотину раздражает сама милицейская форма, а какой человек ее надел, значения не имеет. Так, например, опытным путем было установлено, что когда форму сотрудника милиции надевает человек сугубо гражданский, то коровы, с которыми проводился уникальный эксперимент, ведут себя как обычно, спокойно. Никак не реагировали они и на появление в стойле одетых по форме работников пожарной службы, почтальонов и даже сотрудников налоговой полиции. Зато милиционер, даже переодетый в гражданское, неизменно приводил их в состояние крайнего волнения.

Опытным путем также было выяснено, что присутствие в стойле одетого по форме работника пожарной службы этих же коров, напротив, даже несколько успокаивает. У них стабильно повышаются надои, заметно улучшается настроение, что подтверждается различными измерительными приборами. Установлен уже и некий интересный баланс: двое пожарников сводят на нет вредное воздействие на коров одного милиционера, а чтобы добиться подобного результата с помощью почтальонов, таковых требуется уже целых три человекоединицы. Получается, неблаготворное влияние милицейских работников нейтрализуют сотрудники других, более мирных служб.

Почему происходит подобное, из-за недостаточного финансирования исследований доподлинно выяснить пока не удалось, хотя к разгадке этого интересного явления в срочном порядке подключились лучшие силы Российской академии наук. Прогнозируют, что ученые, которые смогут первыми приблизиться к объяснению этого феномена и найти убедительные объяснения происходящему, будут немедленно выдвинуты на соискание нобелевской премии.

Пока же столь интересный факт отнесен к разряду загадок природы или, если хотите, научных курьезов.

***

– И впрямь, интересно! – воскликнул Общественник. – Я и не предполагал даже, что милиционеры вредно воздействуют на коров.

– Эти кого хочешь в гроб загонят, не только парнокопытных, – заметил Бывалый. – Любого достанут, будь они в форме или без оной. Но тот факт, что они добрались уже до коров – настораживает. Коров в России и без того на всех не хватает… Действительно, полезная газета.

– Хотела бы я, чтобы за мной начал ухаживать милиционер, – мечтательно сказала Фотомодель. – Тогда и я, может, сделала бы какое-нибудь замечательное открытие, внесла бы свой вклад в отечественную науку.

– Какие с милиционерами можно сделать открытия, – возразил Бывалый. – Разве что снял бы он штаны, а там у него штуковина как раз для книги Гиннеса. Потому как если у человека с извилинами плохо, природа ему чем-то другим этот недостаток компенсирует, иначе несправедливость получается. Ты, наверное, такого рода открытие имела в виду?

– Прочитай еще что-нибудь, – попросила Интеллигента почему-то смутившаяся Фотомодель, демонстративно отвернувшись от Бывалого.

– А почему это у милиционеров с извилинами плохо? – внезапно вступился за органы правопорядка Общественник. – Прошу пояснить. Я, знаете, не то чтобы их защищаю, но я за справедливость.

– Как и всякий общественник, – понятливо кивнул Бывалый. – Что ж, поясняю. Если у человека с извилинами все в порядке, чего ж он тогда в милицию-то полез?

Общественник молча поскреб залысину, а Фотомодель повторила:

– Там для женщин что-нибудь интересное есть, спрашиваю? Про моду или полезные диеты, к примеру.

– Про моду, про моду… – забормотал Интеллигент, листая толстую газету. – Ага, вот и про моду…

И, поправив бифокальные очки, зачитал следующее:

Новости моды

С веяниями, диктующими моду будущего сезона, вас познакомит лучший стилист России, первейший столичный бонвиван и, наконец, просто утонченный человек, любимец дамского и иного пола, Альберт Жабо.

Итак, общие тенденции: кардинальная смена направлений. Буквально на сто восемьдесят градусов относительно сезона предыдущего. Модно то, что было немодно вчера, и наоборот.

ИТАК, В НАСТУПАЮЩЕМ СЕЗОНЕ:

Немодно: носить закругленное, узкое.

Модно: носить прямоугольное, широкое.

Немодно: носить красное, белое, шерстяное.

Модно: носить черное, фиолетовое, фланелевое.

Немодно: вовремя отдавать взятые в долг деньги, говорить правду.

Модно: врать напропалую, одалживать деньги, заведомо не собираясь их возвращать, открыто надсмехаться над человеком, давшим их взаймы.

Немодно: пить красные и белые сухие вина, пиво, прочие слабоалкогольные напитки и вообще пить умеренно, быть вежливым, одеваться аккуратно.

Модно: регулярно помногу пить дешевые крепленые вина, разведенный суррогатный спирт, грубо ругаться, быть откровенно небрежным в одежде.

Самый утонченный писк – быть небритым, иметь устойчивый трехдневный перегар и стильный вид только что отпущенного из вытрезвителя человека.

Дамам – все вышеперечисленное, за исключением мятой одежды, перегара. Последним советуется также иметь как можно более вульгарный вид, не носить нижнего белья, приставать к мужчинам на улице.

Немодно: сидеть на диете, следить за весом, вообще заботиться о собственном здоровье, нежничать со своей половиной, поглощать пищу аккуратно, всячески эстетствовать.

Модно: есть много, быстро, жадно, громко чавкая; подолгу без движения валяться на диване, вяло переругиваться с супругой или супругом, изредка позволяя себе при этом повышать голос.

Немодно: трудиться, старательно отрабатывая зарплату, быть пунктуальным, держать данное слово.

Модно: опаздывать или не приходить на работу вовсе, грубить начальнику, намеренно забывать о назначенных встречах и врать, врать напропалую по поводу и без.

Немодно: быть гетеросексуалом, иметь одного партнера, опасаться СПИД-а.

Модно: быть геем, лесбиянкой или, на худой конец, хотя бы бисексуалом. Практиковать беспорядочные половые связи со случайными людьми в насколько это возможно больших количествах; бояться чесотки.

Немодно: слушать Ирину Архипову, Монсеррат Кабалье на качественной аппаратуре.

Модно: увлекаться «Сливками», «Карамельками», «Пипетками» и прочими незатейливыми музыкальными коллективами, прослушивая таковые через дешевый аудиоплеер с грязными наушниками.

Немодно: цитировать Кафку, Ницше, вообще умничать.

Модно: общаться подчеркнуто простонародным говором, всячески выпячивать свое мужланство.

Немодно: открыто ругать правительство, демократов.

Модно: опять устраивать тайные посиделки на кухне, признаваться в любви к правительству и демократам осторожно, соблюдая конспирацию.

Ну, и прочее в том же духе. Думается, основные тенденции моды наступающего сезона вы уже уловили, а значит, обладая хотя бы небольшой долей фантазии, можете пополнить этот список сами.

Удачи вам и творческих успехов! Старайтесь всегда и во всем быть современными!

***

– А вы носите нижнее белье, девушка? – задушевно спросил Общественник и тут же охнул, схватившись за щеку.

– Для симметрии, – удовлетворенно посмотрев, как вспухает, краснея, вторая щека Общественника, пояснила Фотомодель. – И для закрепления пройденного материала.

– Я всего лишь спросил, следит ли она за модой! – закричал, апеллируя к общественности, Общественник.

– Надо было четче формулировать свои мысли, – поддержал девицу Бывалый. – Ты ж, как-никак, протоколы всяческие пишешь, неужели и там вольности допускаешь? – И спросил Интеллигента: – А еще что-нибудь полезное в твоей газете имеется? Из научно-познавательного чтоб, на манер тех коров. Хватит уже про моду. На Общественника эта тема плохо влияет. От моды у него щека вспухает.

Девица прыснула, а Интеллигент послушно зашелестел газетой.

– Вот та самая рубрика, – удовлетворенно произнес он. – Читать?

– Валяй.

И Интеллигент зачитал следующее:

Известно ли вам, что…

…что некогда, предположительно в середине 17-го века, двое братьев неустановленной доподлинно фамилии занялись давно известным и весьма популярным на Руси промыслом – организовали на большой дороге возле города Одессы некий прообраз современной таможни: то есть, периодически выскакивая из леса, взимали дань с народа за проезд по подконтрольной им территории. Отказывающихся платить традиционно избивали. Ничего необычного в их действиях не было – подобным промыслом занимались в старину многие, а некоторые занимаются им и по сей день, к примеру, те же работники государственных структур, наподобие нынешнего ГАИ и прочих полезных служб. Единственным, но весьма существенным новшеством, внесенным в этот промысел братьями, оказалось следующее: однажды жестоко избив очередного проезжающего – купца Тихона Федосеева, – переломав ему для профилактики ребра, братья выпили водки, отмечая успех операции, затем неожиданно прониклись к избитому сочувствием и вернули тому часть награбленного, зафиксировав сей факт в специальной бухгалтерской квитанции строгой отчетности, образец которой разработали тут же, экспромтом, после принятия очередной стопки.

Таким образом, они явились зачинателями принципиально нового вида бизнеса, даже не осознавая в полной мере важности значения придуманного – фактически они опять явились первопроходцами, организовав теперь уже некий прообраз страховой конторы, а выплаченные купцу Федосееву деньги на лечение увечий явились первой в мире страховой компенсацией.

В дальнейшем братья, спасаясь от произвола властей, которые в силу своей отсталости так и не смогли оценить подлинного значения их огромного вклада в развитие бизнеса и мировой финансовой системы в целом, были вынуждены бежать в Америку, где представились весьма скромно и незамысловато: люди мы, просто люди; так нас и называйте. Затем, вследствие своеобразного американского произношения «люди» преобразовались в «луди», а затем и вовсе в «ллойд».

Таковы тернистые пути становления первой в мире страховой компании «Ллойд», впоследствии ставшей одним из мировых лидеров в сфере страховых услуг.

***

– Во дела! – закончив читать, восторженно прокомментировал Интеллигент. – А я и не знал, что первые страховщики на Руси появились. Все же богата наша страна талантами.

– А то, – подтвердил Бывалый.

– Привыкли преклоняться перед всем заморским, – неодобрительно сказал Общественник. – Своих же достижений не знаем.

– Знавал я одного страхового агента, – вдруг припомнил Бывалый. – Только плохо он кончил, не то что эти братья, в «луди» вышедшие.

– Как это, плохо?

– А так. Чабанов застраховать решил.

– Ну и?

– Ну и скинули его в ущелье. Догнали его те чабаны, заломали… Говорю же, нехорошо его карьера завершилась.

– А за что его так?

– А он кричать им всякую пакость повадился. Каждый день в горы приходил, чтобы на договор страховой соблазнить. Денег на них легких срубить хотел. Ну, пока он чабанам про свою фирму втирал, те его еще слушали. А когда он к конкретным предложениям перешел, они осерчали, догнали его, и… Даже не поленились через пропасть перемахнуть, что их разделяла, до того он их разозлил. Ту самую пропасть, через которую он им свои гнусные страховые предложения кричал.

– А чем чабанам не понравились его предложения?

– А тебе б понравилось, если б тебе каждый день с утра до вечера кричали: «Мы самая надежная и известная в России фирма со старыми добрыми традициями. Мы вас быстро и дешево застрахуем»… Ты б стал такое терпеть? Пусть бы даже тебе через пропасть подобные пакости выкрикивали.

– Да что ж в его предложениях пакостного-то?

Некоторое время Бывалый смотрел на Общественника изучающим взглядом.

– Ты вправду не понимаешь или прикидываешься?

– Вправду.

– И я тоже не понимаю, – сказал Интеллигент.

– И я, – вставила Фотомодель.

– А вы про эхо подумали? Знаете, как в горах слово застрахуем звучит? И, причем, до-о-олго так, прошу заметить, звучит. Вот и не выдержали те чабаны издевательств.

– А-а-а… понятно…

Помолчали.

– Чья очередь читать? – закусив плавленым сырком, покрытым толстым слоем баклажанной икры, спросил Бывалый.

– Я вам больше ничего читать не собираюсь, – решительно заявил Общественник. – Пусть вон Интеллигент политинформацию проводит.

– Бунт на корабле? – приподняв брови, спросил Бывалый. – Знавал я одного такого – тоже бунтовать вздумал.

– И что с ним стало? – фыркнув, поинтересовался Общественник.

– Да ничего особенного. Жив-здоров. Организм у него крепким оказался. Да и хирурги хорошие попались. Не из тех, что людям гадить норовят. Они ведь нынче ловко с черепно-мозговыми управляться навострились.

Общественник посерьезнел и торопливо зашелестел бумагами.

– Что читать? – деловито спросил он. – Только сразу предупреждаю – здесь одна ерунда понаписана. Ума не приложу, кому понадобилось в мою папку такие дурацкие бумажки подкладывать. Подозреваю, здесь имеет место хорошо спланированная провокация. Это наверняка чьи-то происки.

– Известно, чьи. Пакостники, они не только без мыла во врачи пролезают, они нынче везде… Ладно, не затягивай, давай, озвучь свою ерунду, – подбодрил его Бывалый. – Все интересней, чем молча сидеть.

– Но вы обещаете, что не будете критиковать?

– Обещаем, – сказала за всех Фотомодель. – Читай.

– Ладно, слушайте.

Общественник обвел собравшихся подозрительным взглядом и после некоторых колебаний зачитал следующее:

Краткий толкователь

Краткий наставник и толкователь событий, основанный на десяти проверенных народных приметах

1. Если на улице к тебе настороженно приглядываются посторонние люди: возможно на вокзалах развесили твой фоторобот (разумеется, ошибочно).

2. Если это уже произошло: не отчаивайся. Тебя наверняка ожидают перемены к лучшему. Скорее всего, скоро тебе предложат творческую работу и пронумерованную спецодежду, подписав с тобой долгосрочный контракт.

3. Если твой устойчивый недельный перегар тонко сочетается с семидневной же щетиной и все это удачно дополняется стильно мятой одеждой: тебе, скорее всего, откажет девушка на дискотеке. Тоже не отчаивайся: еще неизвестно, что ты мог от нее подцепить.

4. Если ты расслабился в незнакомой компании, употребляя спиртосодержащие продукты, утром тебе предстоит: клянчить у прохожих одежду, деньги на проезд до поликлиники, долгое заживление ссадин и гематом.

Дамам предстоит: лишний раз убедиться, что все мужики сволочи; в перспективе – прерывание незапланированной беременности.

5. Если в поезде разъяренный проводник отказывается принимать у тебя постельное белье: значит, у симпатичной дамы, вчера приглашенной тобой в свое купе для доверительного разговора об импрессионистах, просто были критические дни, а ты достаточно выпил, чтобы деликатно этого не заметить.

6. Если совершенно незнакомые люди настойчиво предлагают тебе большие деньги и просят что-нибудь пролоббировать: ничего особенного или предосудительного. Скорее всего, ты просто работаешь депутатом.

7. Если, к тебе, устроившемуся неприметным клерком за границей, вдруг подбегает человек, восторженно кричит «Василий Петрович!» и заключает тебя в объятия: значит, ты обычный шпион. Не старайся этого человека убедить, что ты Гюнтер Шнепст и видишь его впервые. Смирись, ты раскрыт. Это обычный провал и в мирное время тебя, скорее всего, лишь вышлют из страны пребывания.

8. Если ты впотьмах встретил милиционера в форме, несущего пустое ведро или дубинку: к обычной потере зубов или избавлению от камней в почках вместе с самими почками – тут уж кому как повезет.

9. Если во время постельных утех ты почувствовал что-то необычное: не спеши радоваться тому, что наконец-то нашел девственницу. Возможно, твоя новая девушка просто забыла вытащить тампон.

10. Если у твоей дамы кривые ноги: не ищи в этом какого-либо подтекста – у нее просто кривые ноги.

Специальное дополнение для дам: если у твоего избранника маленький пенис, это не значит, что он тебя не любит и заимел такой инструмент из вредности. Это значит, что у него просто маленький пенис.

***

– Господи, какая пошлость! – воскликнула Фотомодель. – Это кто ж такие мерзости придумывает! – Она смотрела на Общественника недоверчиво, широко раскрытыми глазами, словно подозревая его в причастности к сочинению подобных текстов и одновременно не желая в это верить. – Про какие-то окровавленные простыни, тампоны… Просто уши вянут!

– Я же говорил, что это не мое! – нервно выкрикнул тот. – Вы сами просили прочитать! Я, между прочим, не хотел! Я, между прочим, предупреждал!

– Ошибаетесь, девушка, – покачал головой Интеллигент. – Это даже не пошлость, это вообще черт знает что. Такому и определения подходящего не подберешь… Не надо было такую чушь читать. Да еще при дамах. – Это уже относилось к пребывающему на грани истерики Общественнику.

– Вы что издеваетесь? – Последний порывисто вскочил. Его лицо стремительно багровело. Багровость эта была весьма нездоровой, если не сказать – опасной, могущей в итоге уложить его на больничную койку под надлежащий присмотр квалифицированных врачей или пакостных людей, объявивших себя таковыми. – Сколько раз можно вам повторять – это не мое! Я не имею к этим дурацким памяткам никакого отношения! Ровным счетом никакого! Это не мои документы и точка!

– А папка твоя? – вкрадчиво поинтересовался Бывалый. Он задумчиво посмотрел на свои высовывающиеся из продырявленных тапок пальцы с ногтями в красивом траурном обрамлении, затем перевел взгляд на Общественника и хмыкнул – не находя что ответить, тот только беззвучно открывал рот. – Да ты сядь, сядь, чего так волноваться-то… Ну, сочиняет человек памятки – и что с того. Подумаешь, дело большое. Кто-то ж должен. Лучше пусть это делает такой вот безвредный, влюбленный в свое дело общественник, нежели те.

– В белых халатах? – сообразил Интеллигент.

– Они самые, – кивнул Бывалый. – Уж они придумают. От их памяток всем худо станет. А в этой хреновине хотя бы один полезный пунктик имелся.

– Насчет вокзалов и фотороботов? – опять ухватил на лету Интеллигент, чем заслужил одобрительный взгляд Бывалого.

– Никогда не следует доводить дело до фоторобота, – наставительно сказал он.

– Ты имеешь в виду… – Интеллигент, кажется, опять догадался, но теперь побоялся произнести свою догадку вслух.

– Нет свидетелей – нет фоторобота, – веско подтвердил Бывалый, перехватив его недоверчивый взгляд. – Но это я так, к слову. Сам-то я, конечно, человек мирных профессий… Ну, чего сидим? Наливайте, что ли.

– Это не мое… – в очередной раз пробубнил наконец обретший дар речи Общественник. Обмякнув, он тряпичным кулем брякнулся седалищем на свой проволочный ящик и по знаку Бывалого ему немедленно вручили полновесный водочный стакан, который он благополучно и осушил.

– Как, полегчало? – участливо поинтересовался Бывалый. – А пока ты после буйства в себя окончательно не пришел, давай-ка и я что-нибудь зачитаю. – Он с кряхтением нагнулся, уцепил двумя пальцами мятый, валяющийся в ногах листок. – Так, что тут у нас… Ага, обрывок дневника какой-то девушки, что ли.

– О! Это интересно, – воскликнула Фотомодель. – Читай быстрей, я сгораю от нетерпения.

– Чужие дневники читать нехорошо, – возразил Интеллигент и посмотрел на Общественника.

– Делайте что хотите, – буркнул тот сердито.

– Если девушка красивая, то можно, – объяснила Фотомодель свое видение ситуации. – Она красивая?

– Несомненно, – подтвердил Бывалый, скользя взглядом по найденной бумажке. – По-моему, даже фотомодель. Во всяком случае, подиум топтала, точно.

– Тогда читай немедленно! – заверещала Фотомодель. – Это же так интересно!

– Тогда слушайте, – сказал Бывалый и зачитал следующее:

Девушка и маниак

Хроника некоторых событий, имевших место происходить

Суббота, 22 ч. 30 мин

Город N, улица Гагарина, дом №35, первый подъезд.

Светлана Красоткина, миловидная девушка двадцати двух лет от роду, собирается на прогулку. Она вертится перед зеркалом, разговаривает сама с собой, комментирует видимое.

– Хороша. Нет, ну чудо как хороша! Нет, ну правда! Красивее, чем Памела Андерсон! Одним словом, тоже блондинка, только умная!

Озабоченно смотрит на часы.

– Уже поздно. Нет, ну ведь правда, поздно. Еще пристанет маньяк, говорят, их сейчас тьма расплодилась. Нет, ну правда ведь пристанет, ведь я красивая. Ведь красивее Памелы Андерсон и тоже блондинка. Нет, пойду. Прогуляться очень хочется. Надо показаться народу в вечернем платье. Днем в таком не погуляешь…

Выходит из квартиры.

Суббота, то же время

Город N, улица Гагарина, дом №35, четвертый подъезд.

Иван Иванович Вялов, обычной внешности мужчина сорока лет от роду, собирается на прогулку. Стоит в коридоре, смотрит на свое отражение в зеркале, комментирует видимое.

– Ну и рожа… Может, никуда не ходить? Нет, врач сказал, надо гулять. Иначе еще хуже станет. По часу в день, не меньше. Надо идти. Все, пошел…

Выходит из квартиры.

Суббота, 22 ч. 55 мин.

Плохо освещенный участок безлюдной улицы. Света, стараясь не стучать каблучками, крадучись передвигается в сторону своего дома, разговаривает сама с собой.

– Нет, все же дура я, хотя и блондинка. Еще тупее Памелы Андерсон. Гулять в такое время! Больше из дому ни-ни! А вечернее платье пусть себе висит в шкафу. Здоровье дороже…

Суббота, то же время.

Плохо освещенный участок улицы. Иван Иванович, спотыкаясь, передвигается в сторону дома, разговаривает сам с собой.

– Ну, мудак! И чего на улицу поперся? Лучше б сидел дома и смотрел футбол по телеку. Точно, мудак! Слушать врача, который еще больший мудак! Жил без прогулок сорок лет, и еще столько же протяну. И все же интересно, нагулял ли я положенное время?

Смотрит на часы.

– Тьфу, мать твою! Еще и часы остановились… Надо бы спросить у кого-нибудь, который час.

Озирается, видит бредущую по другой стороне улицы блондинку.

– Надо же, красивее, чем Памела Андерсон! – вслух замечает Иван Иванович. – Надо спросить у нее.

Начинает переходить дорогу.

Суббота, 22 ч. 57 мин.

Светлана замечает на противоположной стороне улицы подозрительно ведущего себя мужчину. Тот разговаривает сам с собой, озирается. Замечает ее, начинает переходить дорогу.

«Маньяк!» – с ужасом смекает девушка.

Парализованная страхом, она смотрит на неумолимо приближающийся зловещий силуэт.

– Девушка, не подскажете, сколько времени? – спрашивает неприятного вида мужчина с нездоровым цветом лица.

«А у самого часы на руке! Точно – маньяк, надо быстрее уносить ноги!» Девушку начинает бить дрожь. Некоторое время она безмолвно таращится на мужчину, затем бросается прочь.

«Дура, – решает Иван Иванович. – Точно дура, хотя и на Памелу Андерсон здорово похожа. Шляется по улицам в вечернем платье, ничего не отвечает, шарахается от приличных людей»…

Суббота, 23 ч. 05 мин.

Светлана приближается к своему дому.

То же время.

Иван Иванович приближается к своему дому.

Через три минуты.

Светлана замечает знакомый зловещий силуэт. Подозрительный мужчина опять идет ей навстречу. «Выследил! – с ужасом понимает девушка. – Я так и знала! Точно, маньяк!».

«Опять эта дура! – с раздражением отмечает Иван Иванович. – Даже смотреть не буду, просто пройду мимо».

Мужчина нарочно заранее отворачивается, смотрит в сторону, чтобы ненароком не испугать странную, похожую на Памелу Андерсон блондинку.

Похожая на Памелу Андерсон блондинка понимает, что маньяк отвернулся нарочно, он не хочет, чтобы она запомнила его лицо, зато хочет притупить ее бдительность и напасть неожиданно.

«Убегать поздно! Надо напасть первой, еще более неожиданно! – принимает решение Светлана. – Иначе живой он меня не отпустит». Она незаметно запускает руку в сумочку, нашаривает пилку для ногтей, лихорадочно припоминает инструкции из публикуемых в местной газете «Уроков самообороны для деловых женщин».

Минуту спустя.

Двое неумолимо сближаются, вот они уже в считанных десятках сантиметров друг от друга…

– На, маньячина, получи! – Светлана резко выбрасывает вперед руку с зажатой в пальцах пилкой, которая попадает точно в глаз повернувшемуся на крик Ивану Иванычу.

Суббота, 23 ч. 25 мин.

Похожая на Памелу Андерсон блондинка окончательно проблевалась и в целом чувствует себя хорошо. Вид трупа с раскинутыми руками и торчащей из глаза пилкой для ногтей больше не вызывает у нее эстетического отторжения. Она хмурится, ей кажется, что нужно еще что-то сделать, только она не может сообразить – что.

Минуту спустя.

Светлана вспомнила. Она опять роется в сумочке, достает обрывок бумажки, шариковую ручку, быстро что-то пишет, запихивает бумажку в рот Ивану Ивановичу.

Теперь картина приобрела завершенность. Именно так делается в фильмах про итальянскую мафию.

Утро следующего дня.

Найден труп Ивана Ивановича Вялова, слесаря-сантехника небольшого частного предприятия. Милиция подозревает криминальный передел сфер сантехнического влияния в городе N.

Неделю спустя. Суббота, 22 ч. 30 мин

Город N, Улица Гагарина, дом №35, первый подъезд.

Похожая на Памелу Андерсон блондинка расхаживает по своей комнате, в которой сидят еще три похожих на Памелу Андерсон блондинки. Расхаживающая блондинка говорит им что-то назидательное.

Неделю и день спустя. Утро.

Найдены четыре трупа мужчин в возрасте от 30 до 45 лет. У каждого скомканная записка во рту.

Месяц спустя. Суббота, 22 ч. 30 мин.

Похожая на Памелу Андерсон блондинка расхаживает по комнате, в которой сидят еще пять похожих на Памелу Андерсон блондинок…

– Итак, девочки, сегодня мы заканчиваем курс спецподготовки. Давайте закрепим пройденный материал. Назовите наиболее уязвимые точки маньяков. Кто хочет ответить?

– Я! – Похожая на Памелу Андерсон блондинка встает, украдкой заглядывает в шпаргалку, смотрит на похожую на Памелу Андерсон учительницу. – Дождавшись, когда он поравняется с тобой…

Похожая на Памелу Андерсон учительница подводит итоги:

– Итак, все приобрели пилки нужных размеров? Все принесли спецодежду? Тогда за работу. Выходим и рассыпаемся по району. Этот мужской беспредел пора прекращать. Переодеваемся, девочки, переодеваемся…

Шестеро похожих на Памелу Андерсон блондинок натягивают вечерние платья.

Воскресенье, 7 ч. 30 мин

Город N, РОВД, экстренное совещание. Прокуренный кабинет, набитый не выспавшимися сотрудниками органов внутренних дел.

– Итак, товарищи офицеры, беспредел на улицах нашего города продолжается. Сегодня опять найдены шесть трупов мужчин в возрасте от 23 до 50 лет, умерщвленных путем введения в глаз пилки для ногтей. Во рту каждого найдена бумажка с текстом «Смерть маньякам!». Похоже, городские маньяки затеяли между собой какие-то непонятные разборки. Какие будут мнения? Сначала я хотел бы выслушать наших экспертов.

Понедельник, 22 ч. 30 мин.

В комнате дома №35 по улице Гагарина сидят восемь похожих на Памелу Андерсон блондинок. Они слушают девятую, похожую на Памелу Андерсон блондинку.

То же время.

В соответствии с рекомендациями врача Петр Петрович собирается на прогулку.

Сидор Сидорович собирается в гости.

Опанас Опанасович собирается бежать за бутылкой.

Александр Александрович готовится встретить супругу, закончившую вечернюю смену.

Еще кто-то собирается идти куда-то.

Они все маньяки, но пока не догадываются об этом.

***

– Это не дневник, это летопись, – подытожил Интеллигент. – А летописи читать можно. Даже нужно. На то они – летописи. Чтоб других учить, чтоб неповадно было.

– Ужас! Кругом одни маньяки! – испуганно выкрикнула Фотомодель. – Я так и знала! – Она почему-то принялась подозрительно присматриваться к Общественнику. – И прикидываются, между прочим, приличными; по виду, между прочим, и не скажешь, что маньяк.

– В чем дело, дамочка? – сухо спросил тот. – Вы, прошу прощения, словно намекаете на что-то? Я, между прочим, человек сугубо положительный, не говоря уже о том, что семейный.

– А кто меня за коленки хватал и про нижнее белье интересовался? – напомнила Фотомодель. И нахмурилась, вдруг окончательно осмыслив заявление Общественника. – Раз семейный, тогда нечего ко мне свои круглые предметы подкатывать.

– Это какие еще предметы? – с недоумением переспросил Общественник.

– А волосатые, перед которыми другой предмет висит, на колбасу смахивающий, – пояснила Фотомодель.

– Ну, не то чтобы я совсем уже такой весь из себя семейный, – заюлил, нагоняя тумана, Общественник. Он покашлял, прочищая глотку, и потянулся за спасительной водкой: – Может, выпьем?

– Мне нельзя, у меня кастинг намечается… Ага, я тоже кое-что нашла! – Фотомодель нагнулась за валяющейся в ногах бумажкой не в пример изящней, чем это недавно проделал Бывалый. – Здорово! – вчитавшись, воскликнула она. – Я нашла свое счастье!

– Это что, лотерейный билет? – предположил Интеллигент.

– Фу, мужчина! Какой вы приземленный! Это гораздо лучше, это письмо счастья! – прокричала, прижимая заветный листочек к груди, Фотомодель.

– Не поделишься? – спросил Интеллигент.

– Счастьем? – Фотомодель обвела троих возмущенным взглядом, но внезапно ее глаза потеплели. Возможно, перемене ее настроения способствовал услужливо протянутый Общественником стакан, а возможно это зависело от быстро меняющейся ситуации на внутренней, гормональной бирже девичьего организма. – Ладно, так и быть.

Она неохотно оторвала от груди листочек, бережно расправила его на коленях и, все-таки на мгновение заколебавшись, в итоге зачитала следующее: