Текст книги "Почему нарушаем!"

Щастья хватит на всех!

(Орфография подобного рода писем сохранена)

Это магическое писмо принесет вам щастье. Оно обошло планету 378 раз, поэтому его надо переписать от руки 378 раз и отправить другим людям, которые не меньше вас мечтают о щастье. Ксиракапировать нельзя, потому что тогда писмо потеряет свою магическую силу, и вообще, щастье не дается на халяву, его нужно заработать.

Итак, ознакомьтесь с некоторыми подробностями истории этого магического писма…

Греки отказались переписать писмо и тогда троянцы украли у них Прекрасную Елену.

Троянцы отказались переписать писмо и греки незамедлительно отобрали у них Елену обратно, взамен всучили троянцам Троянского коня, а саму Трою сровняли с землей.

Археолог Шлиман переписал писмо и лопатой раскопал эту Трою обратно.

Алла Пугачева, в пачтовый ящик которой бросили такое писмо, не поверила в его силу и отказалась переписывать его от руки. В том же году к ней посватался Филипп Киркоров, присосался к ней как пиявка и она до сих пор не знает, как от него избавиться.

Когда Штирлиц бросил в пачтовый ящик Гитлера писмо щастья, тот поленился переписывать его, хотя в то время это магическое писмо требовалось переписать всего лишь 265 раз. В том же году он получил свой Сталинград, с которого и начался закат гитлеровской Германии.

Наполеон сделал ксиракопии и тоже незамедлительно получил свое Ватерлоо.

Одному кавказскому полевому командиру тоже бросили в пачтовый ящик такое писмо. Ошибочно сочтя, что это провокация ФСБ, он принципиально не стал переписывать его от руки, и вскоре взрывом гранаты ему разворотило голову. Тогда он, даже не зная русского языка, быстро переписал это писмо 378 раз, и его тут же забрали на лечение в Германию, где хирурги залатали ему череп металлическими пластинами. Когда ФСБ во второй раз бросила писмо в его пачтовый ящик, он опять не стал переписывать текст от руки, а сделал обычные ксиракопии. Сейчас он, щастливый, сидит в Лефортово и пишет мемуары.

Три пунктуальных американских клерка не поленились переписать писмо, после чего их в тот же день приняли в космонавты, незамедлительно вручили скафандры, и уже вечером, после непродолжительного полета, они, щастливые, запросто разгуливали по Луне.

Ельцин сделал ксиракопии и в тот же день в нетрезвом состоянии свалился с моста в реку. На следующий день, когда он переписал тот же текст от руки, ему тут же налили опохмелиться и дали подирижировать американским военным оркестром.

Эв Холифилд не стал переписывать писмо и ему откусил ухо Майк Тайсон.

Майк Тайсон переписал писмо и ему пощастливилось откусить ухо Эву Холифилду.

Нищий, никому не известный Сорос переписал писмо и в тот же год получил в подарок фонд Сороса, а сам стал миллиардером.

Березовский не стал переписывать писмо и сейчас его разыскивает Интерпол.

Тоже никому на тот момент не известный Володя Путин переписал магическое писмо положенное количество раз, разбросал по пачтовым ящикам соседей, и через месяц стал президентом страны, потому что 378 щастливых соседей переписали писмо по 378 раз и Центризбирком засчитал эти писма в пользу Володи.

Депутаты латвийского сейма, получив письмо щастья, не захотели его даже читать, потому что оно было написано на русском языке. Поэтому, вместо того чтобы переписать его 378 раз, они прислали президенту Путину другое писмо – требование денежной компенсации за что-то. Путин не стал им отвечать, потому что был занят – он как раз заканчивал переписывать очередное писмо щастья и ему оставалось дописать всего 156 экземпляров. Тогда депутаты сейма в надежде на щастье тоже переписали это писмо на своем языке – каждый по 378 раз. Магическая сила этого писма, помноженная на сто депутатов и все это помноженное на 378, достигла такой невиданной силы, что президент Путин стал понимать по-латышски и ответил сейму положительно. В качестве компенсации за что-то он пообещал латышам уши от мертвого осла и таким образом все остались довольны. В итоге все люди щасливы, а пострадали только ослы, которые на свою беду не умеют писать писма – нищастных жывотных собрались усыпить, чтобы отрезать им уши и отправить их щастливым латышам.

Вдохновленные успехом латышей, в очередь за щастьем записались и эстонцы, но они слишком медлительны, поэтому с переписыванием писма у них возникли проблемы, к тому же неизвестно, наберется ли у России такое количество ослов, чтобы обеспечить их ушами всю Прибалтику…

Если вы держите в руках это магическое писмо, значит в ваш дом пришло щастье. Надо переписать писмо от руки 378 раз и поделиться своим щастьем с другими, разослав его разным людям. Ксиракопии делать запрещено. Это писмо можно отправлять и по электронной почте, но тогда его надо 378 раз набрать с помощью клавиатуры, а не копировать, иначе оно потеряет свою силу, а схалтурившего ждут большие неприятности.

Обдумайте все вышесказанное и не делайте скоропалительных выводов. Не спешите отказываться от своего щастья и не жадничайте – переписывайте это писмо сами и давайте переписывать его другим.

Щастья хватит на всех!

***

– Мне срочно требуется ручка! – закончив читать, заявила возбужденная Фотомодель. Покопавшись в сумочке и не найдя искомого, она обвела собравшихся просительным взглядом. – Мужчины, у кого имеется ручка? Мне нужно срочно переписать это письмо 378 раз! Я хочу счастья!

– То есть, ушей от осла? – уточнил Бывалый и посоветовал: – Спроси у Интеллигента. Этот народ без ручки даже в сортир не ходит.

– Для чего в сортире ручка? – недовольно спросил Интеллигент.

– Ну, не знаю. – Бывалый пожал плечами. – Интеллигентам виднее, для чего. Может, свои ощущения в виде подробного дневника записывать, а может еще зачем. Может, вы там опыты ставите и результаты фиксируете, раз уж такие из себя ученые.

– Сказал бы я кое-кому кое-что и по поводу сортира, и по поводу учености, да только…

– Только не хочешь на себе проверять, действительно ли хорошие у нас хирурги и ловко ли они управляются с черепно-мозговыми, – с ехидцей закончил за него Общественник. Он поймал вопросительный взгляд Фотомодели и виновато развел руками: – У меня тоже ручки нет. Папку мою вернули, а ручку – увы. А может, вот эта штука сойдет вместо нее? – Он шустро налил водку в стакан и протянул его девице.

– Сойдет, – согласилась та, принимая подношение. – Тоже мне, мужики… Даже ручки не допросишься.

– Неужели кто-то во все эти письма верит? – покосившись на лихо осушившую стакан девицу, поразился Интеллигент.

– Ну… насчет Шлимана я, конечно, в точности знать не могу, давно это было… но ведь американцы действительно ходили по Луне, – осторожно ввернул Общественник.

– То была не Луна, а павильон в Голливуде, – насмешливо возразил Бывалый. – Кто ж таких обалдуев на Луну-то пустит?

– Как это – кто? – изумился Общественник. – А кто их может не пустить?

– Имеются высшие силы, – туманно пояснил Бывалый. Давая понять, что не хочет продолжать разговор на эту тему, а скорее всего, что-то мешает ему это делать – возможно, данная представителям какой-либо нешуточной организации подписка о неразглашении, – он повернулся к изучающему газету Интеллигенту: – Что-то помалкивает наш интеллектуальный потенциал. Какие новости?

– Хреновые, – честно ответил тот. – Близится конец света. Появились какие-то странные люди. Кажется, эволюция достигла высшей точки своего развития и стремительно покатилась вспять.

– Что за люди? – насторожился Общественник и подозрительно осмотрелся. – Бандиты, что ли?

– Кабы б бандиты. К бандитам все давно привыкли. Без них даже как-то непривычно уже – исчезни они, всем будет чего-то не хватать.

– А кто тогда?

– А вот тогда кто…

И Интеллигент зачитал следующую новость:

Известно ли вам, что…

…что все чаще и чаще на улицах российских городов отмечают появление странного вида людей. От людей обычных они отличаются угрюмым видом, некоторыми деталями поведения, специфическим запахом, но все это не входит в разряд чего-то необычного. Необычно то, что эти люди являются обладателями заметно удлиненных рук, то есть налицо явная деформация скелета, что видно невооруженным взглядом. Обычно они ходят, обвешавшись объемистыми пакетами и сумками, но к подвиду так называемых «челноков» явно не относятся. Иногда эти гуманоиды, в которых некоторые уфологи склонны видеть пришельцев из иных миров, сколачиваются в стаи из двух-трех особей и тогда, подобно воронам, хрипло каркают друг другу что-то на странном языке, иногда бродят поодиночке, но в любом случае их контакт с людьми обычными сводится к выманиванию у последних денег и сигарет.

Милиционеров они не интересуют, потому что не имеют паспортов и наличных средств для взяток, к чему следует приплюсовать упомянутый выше неприятный и даже губительный для неподготовленного человека запах, от которого потом можно избавиться, лишь прибегнув к дезинфекции дежурного милицейского помещения; а от встреч с учеными-исследователями пришельцы категорически уклоняются, мотивируя свой отказ «недостатком времени на всяческие бесплатные глупости».

Попытка нашего корреспондента проследить за одним из таких экземпляров с целью изучения их ареала не только не увенчалась успехом, но и закончилась весьма трагично для исследователя.

«Я проследил за одним из так называемых пришельцев до узла теплотрассы, где, судя по некоторым признакам, они организовали гнездовье, – рассказывает находящийся в данный момент на больничной койке сотрудник газеты, у которого проломлен череп, – попробовал проследовать за ним дальше, но, стоило мне переступить порог теплоузла, как я получил удар по голове и больше ничего не помню. Скорее всего, меня намеренно заманили в ловушку…»

Из этого случая можно сделать вывод, что пришельцы ревностно хранят свои тайны, не подпуская к изучению своей популяции посторонних. С другой же стороны, как утверждает доцент всероссийской кафедры, лауреат множества научных премий, академик-антрополог М. И. Гешефтмахер, никакой загадки здесь нет.

«Эти люди не являются пришельцами из иных миров, не несут никаких загадок, а являются обычными бомжами – то есть, людьми будущего, что, судя по ходу развития нашей страны, несомненно, ожидает каждого из нас. Удлинение же передних конечностей произошло у них за счет того, что для выживания своего вида этим несчастным приходится с утра до вечера обшаривать мусорные контейнеры в поисках пропитания, а конструкция контейнеров российского производства предполагает наличие у искателя спрятанных в нем ценностей либо длинных рук, либо специального инструмента. Таким образом, мы видим, что, в отличие от подопытных обезьян, бродящих в лабораториях по лабиринтам и достающих подвешенные к потолку бананы с помощью палок, человек будущего гордо отказывается от орудий труда и предпочитает использовать свои руки, что, несомненно, говорит о его уникальном уме – руки, конечно же, надежнее любой палки.

Тем не менее, случай удлинения конечностей российского человека сам по себе уникален, до сих пор не имеет аналогов в других демократических странах и, несомненно, должен стать предметом самых серьезных исследований, потому что, вне всяких сомнений, означает: человечество вступило в новый виток своего эволюционного развития и от этого никуда не уйти. В конце концов, таким образом в очередной раз доказывается закон круга или, если хотите, спирали. От обезьяны человек произошел, к ней и вернется.

Что сулит это человеку как виду, хорошо это или плохо, может показать только время. Остается лишь порадоваться, что произошло это именно в России, и таким образом она в очередной раз подтверждает свое несомненное первенство в списке самых богатых на всевозможные чудеса стран мира»…

***

– Ни хрена себе, – подытожил Общественник. – Дожились… Это что же получается, скоро все такими будем?

Несколько мгновений четверо молчали, настороженно приглядываясь друг к другу. Особое внимание уделялось, конечно же, рукам.

– Не знаю, как там у некоторых, а у меня с руками все в порядке, – хмуро заявила Фотомодель. – И с другими конечностями – тоже. Иначе б меня до кастинга не допустили.

– Да ерунда все это, – без особой уверенности проговорил Интеллигент. – Не верю.

– Ты прямо как Станиславский, – хмыкнул Бывалый. – А в зеркало на себя ты смотрел?

– Я просто сутулюсь! – заволновался Интеллигент, заметив, что от него инстинктивно отодвинулась Фотомодель. – Оттого и кажется, будто у меня такие длинные руки!

– А вот ученые скоро скажут, отчего это у тебя, – пообещал Бывалый. – Вот только исследования свои закончат… Их не проведешь.

– Мне по мусоркам лазить ни к чему! Я, между прочим, прилично зарабатываю!

– А кто недавно мусорные контейнеры искал? – напомнил Бывалый, в то время как Фотомодель, услышав от Интеллигента о его заработке, опять пододвинулась к нему поближе.

– Я всего лишь вышел вынести мусор! Общественник – свидетель!

– Могу засвидетельствовать, – деловито подтвердил тот, сообразив, что волна подозрительности может вскоре докатиться и до него. Он раскрыл свою папку. – И не просто, а с занесением в протокол. Что писать?

– Вечно вы, мужчины, со своими бумажками, – капризно произнесла Фотомодель. – А я вот, между прочим, теперь маньяков боюсь. И надо же было такие страсти на ночь глядя читать…

– Действительно, смеркается, – удивленно сказал Интеллигент. – Хотя и время стоит. – Он посмотрел на Бывалого, но тот на сей раз пожал плечами.

– Даже Бывалый не может знать все, – скромно признал он. – Надо бы разжечь костер, да лень этим заниматься. Подождем, пока совсем не стемнеет.

– Так ты ж все равно ничего не делаешь, только руководишь, – подковырнул его Общественник.

– А на ком ответственность? – напомнил Бывалый. – Ты, как общественник, должен бы знать, что руководитель всегда за всех отдувается, он даже на суде больший срок получает… Ладно, вопрос с костром мы решим, а пока давайте, что ли, споем. Заодно и согреемся.

– А что петь будем? – Общественник озадаченно поскреб затылок. – Надо бы сначала репертуар проработать. Я, допустим, только старые песни знаю, новым как-то не обучен. Пустые они.

– А я наоборот. – Фотомодель достала из сумочки зеркальце и принялась прихорашиваться. – Я – исключительно новые. И то – слов не знаю, я их только слушаю. И ничего они не пустые, они, наоборот, сложные, иначе я бы не забывала их сразу после прослушивания.

– А я вообще ни одной песни не помню. Ни старой, ни новой.

– Ты, небось, одни только химические формулы в голове держишь. – сказал Бывалый.

– А что? – вскинулся тот. – Неужто лучше пустыми песнями ее забивать?

– А ничего. Больно умный, что ли?

– Ну, умный, и что? – беззаботно отозвался Интеллигент.

– Типа интеллектуал, что ли?

– Ну, типа. Дальше-то что?

– А то, – веско сказал Бывалый. – Был один паренек, тоже из себя шибко умного выставлял.

– Почему – был? – непроизвольно поежившись, спросил Интеллигент.

– А потому. Плохо кончил.

– А что он такого натворил?

– Да ничего особенного… – Бывалый в очередной раз задумчиво посмотрел на большой палец своей правой ноги, вылезший из дырявого тапка, пошевелил им, затем перевел взгляд на Интеллигента. – Хвастал много. И спорил еще. Не хотел признавать своей неправоты, и вообще умничал.

– А чем он хвастал-то? – с любопытством спросил Общественник. – Расскажи.

– Хвастал, что человеческий мозг круче любого компьютера будет. Что это вроде б как факт, что это врачи научно установили.

– Хирурги?

– Зачем же хирурги? Просто врачи. И еще говорил, что развив определенные навыки, которые по определенной методике развивать положено, можно в памяти больше информации держать, чем на любом жестком диске. И это хорошо, потому что не надо излишне на всякие технические штучки надеяться, что ненадежны они, а мозг – он всегда с тобой и все цифры держать способен.

– А что, разве не так? – спросил Интеллигент.

Бывалый посмотрел на него насмешливо.

– А сам-то как думаешь?

– Думаю, тот парень прав.

– Вот и он таким же упрямым был.

– Да почему был-то?

– А поспорили мы с ним.

– Насчет компьютера?

– Да. И насчет мозга тоже.

– А потом?

– А потом – ка-а-ак шандарахнули его по той его умной голове, так он не только цифры, он и как звать его – враз забыл. Вылетели безвозвратно все его умные цифры вместе с искрами, что из глаз посыпались. А бумага – вот она. На ней если что-то прописано, так оно и прописано, и никуда не денется, если, конечно, чернила стойкие или собака ту бумагу случайно не сжует. И с жесткого диска тоже ничего никуда не денется, ежели его не отформатировать твердым предметом с плотно сжатыми пальцами. Так что, ненадежно это – голова. Особенно, если на тонюсенькой шее висит.

– А кто этого умного парня по голове шандарахнул? – поинтересовался Интеллигент.

– Были люди, – уклонился от прямого ответа Бывалый и скромно добавил: – Тоже в своем роде ученые. Спорить попусту надоело, вот они и решили практический эксперимент наглядно провести.

– А что с тем парнем потом было?

– А ничего. Жив-здоров – чего ему, умнику, сделается. Отлежался в больнице, да домой пошел, когда свой адрес наконец вспомнить удалось. А был бы тот адрес на бумаге прописан – на неделю раньше домашние пирожки вместо пайки больничной наворачивал бы. Говорю ж, упрямый, дальше некуда.

Помолчали.

– Хорошо, – вздохнув, сказал Бывалый. Наверное, почувствовал, что убедить собеседников ему не удалось. – Зайдем с другого боку. Вот вы все говорите, будто вы все из себя такие умные до такой степени, что…

– Кто говорит? – нахмурился Общественник, уловив в его голосе осуждение.

– Да все. Вы. Оба.

– Я, между прочим, ничего такого не говорил, – возразил Общественник.

– Один хрен. Иногда и слов не нужно. Вы позиционируете себя как таковые.

– Это как же мы себя позиционируем? – опять вскинулся Общественник. – Каким таким интересным образом?

– А всяким, – опять отмахнулся Бывалый. – Уж такие умники завсегда способ найдут. Один сидит, молчит, и сразу видно, что умным хочет показаться. А другой болтает без умолку – а цель у него та же. Короче, речь не об этом. Раз вы такие умные, то решите одну математическую задачу. Тем более что оба математики.

– Я химик, – напомнил Интеллигент, чем заработал насмешливое фырканье Бывалого.

– Не один ли хрен. Физик, он и есть физик… Короче, задача такая. Государство индексирует пенсии, потихоньку добавляя пенсионерам по рублику в соответствии с инфляциями и прочими заумными процессами. А бабушка…

– Чья бабушка? – поинтересовалась Фотомодель.

– Неважно. А что?

– Просто у меня тоже бабушка есть.

– Нет, это совсем другая бабушка, – сказал Бывалый. – Условная, хотя и настоящая… Так вы слушаете или как?

– Слушаем! – заверили его трое в один голос.

– Так вот. А бабушка эти лишние рублики в пенсионный инвестиционный фонд вкладывает. И думает, что очень мудрая, думает, что таким образом пользу себе делает. Она привыкла к своей пенсии и никакой индексации ей не надо. А так вроде задел на будущее получается. Понятно?

– Понятно, – подтвердил, ничего не понимая, Интеллигент. – А в чем смысл задачи-то? Что это за математика такая, без условий, без вопроса и вообще без цифр?

– Ну, может это и химия, вообще-то, – пожал плечами Бывалый. – Тогда задача совсем по твоей части получается, да и цифр не надо.

– Да где задача-то? – повысил голос Общественник. – Пока я только про бабушку какую-то слышал. Да и то условную. Хотя и настоящую как бы.

– Да. Что с той настоящей бабушкой дальше-то было? – поторопила Бывалого Фотомодель.

– А дальше – вот что… – Бывалый задумчиво пожевал губами. – Президент инвестиционного пенсионного фонда Семен Гусинский сбежал вместе с бабушкиными рубликами, набив ими полный рюкзак. Сейчас он в Америке и очень доволен жизнью. Уважаемый человек, бизнесмен, открыл сеть ресторанов быстрого питания. А государство срезало пенсионерам те индексационные рубли, потому что все одно старики их на всякую чепуху тратили, и посему выходит, что добавки эти никому не нужны оказались.

– А бабушка? – напомнила Фотомодель. – Она что?

– Да ничего. – Бывалый пожал плечами. – Что ей сделается. Как жила себе раньше безо всяких индексаций, так и живет. Гусинского только частенько вспоминает.

– И что дальше? – спросил, ничего не понимая, Интеллигент.

– Да ничего, – опять пожал плечами Бывалый.

– А задача? – напомнил Общественник.

– А задача перед государством стоит. Как бы избавиться от всех этих склочных бабушек, чтобы они не мешали ему развиваться. Только не решаема она, проблема эта, вот что получается. Над этим вопросом весь кабинет министров не первое десятилетие размышляет и ничего придумать не может. Не газом же их, в самом деле, травить.

– Ничего не понял, – пробурчал Интеллигент. – Да и ладно.

– Присоединяюсь, – поддержал его Общественник.

Бывалый молча отмахнулся и кивнул на бутылку:

– Проехали. Делите.

Выпили.

Помолчали…

– Мужчины, кто-то, кажется, собирался организовать песнопения? – припомнила Фотомодель, покосившись на Бывалого.

– Ага, – буркнул Общественник. – Организуешь тут, когда мы ни одной общей песни не знаем. Тут даже самый лучший организатор ничего сделать не в состоянии.

– Хороший организатор тем и отличается от никудышного, что никогда рук не опускает, – возразил Бывалый. – Если песен не знаем, можем и так покричать.

– Не поняла… – Фотомодель возмущенно вскинула оставшиеся после недавнего ощипывания бровей тонкие волосяные полосочки. – Ты что такое приличной даме предлагаешь! Мы что же, будем просто кричать, подобно распоследним алкоголикам?

– Зачем же просто. Можно и со смыслом, – невозмутимо поправил ее Бывалый. – Даже, более того – с пользой для страны.

– Как это? – не поверил Интеллигент. – Разве такое бывает? Чтоб кричать, а стране от этого польза?

– Бывает. Это если патриотическое кричать, – пояснил Бывалый.

– А что кричать-то?

– А кричалки.

– Да какие кричалки-то?

– Говорю же – патриотические.

– Да скажи ты толком! – поддержал Интеллигента Общественник. – Раз назвался руководителем, изволь народ информировать.

– Ладно, слушайте.

И Бывалый рассказал следующее: