Текст книги "Талорис"

– Зачем я вам, господин Бати? Назовите истинную причину.

– Вы сила, которая пока мне неведома. И я, в отличие от Ярела, не убираю с доски непонятные фигуры только из-за своего незнания и страха. В перспективе ваши таланты могут быть полезны его светлости. Вы уже сейчас можете оказать ему услугу.

– Какую же?

– Череп сулла. Эти создания той стороны, на наше счастье, крайне редки. Их практически нереально убить, но если такое случается, то от них остается череп. К сожалению, у его светлости в коллекции нет подобного экземпляра, и он бы хотел его заполучить.

Она помедлила, прежде чем ответить:

– Мне нужна моя сумка.

Бати потер подбородок:

– Простите, милая Шерон, но я не могу дать указывающей в руки вещи, смысла которых не понимаю. Придумайте что-нибудь другое для обмена.

– Вряд ли хоть что-то другое для меня сравнится с ценностью черепа.

Губы Бати сложились в тонкую линию. Он был недоволен отказом, но указывающую это обстоятельство ничуть не тронуло. Она знала – стоит уступить, согласиться на неприемлемые условия один раз и больше у нее не получится ничего требовать.

– Герцог будет разочарован.

«Что же, – подумала про себя Шерон. – Посмотрим, насколько ему нужна эта дрянь».

– Возможно, вы хотели бы видеть рядом с собой вашу сестру? Или служанку? – неожиданно предложил ей собеседник.

Но девушка осталась невозмутима к этой завуалированной угрозе.

– С ними мне не будет одиноко, но их компания не стоит того, что вы просите. Даже если вы пригласите их сюда, я не отдам вам желаемое.

– Ну, хорошо. – Бати вновь стал дружелюбным и, улыбнувшись, словно и не было никаких угроз, поднялся с пола. – Нам пора возвращаться обратно.

А вот Шерон осталась сидеть на месте:

– Мы говорили о том, зачем я нужна герцогу. Не уверена, что череп настолько важен, чтобы меня окружили всем этим… гостеприимством.

И вновь на лице этого человека появилось мимолетное неудовольствие настойчивостью собеседницы.

– В последнее время в мире слишком много шауттов. Вы ведь знаете, что произошло в Горном герцогстве?

– Да. Конечно. Но я не Рукавичка и не асторэ. Я не сражаюсь с лунными людьми, не знаю о них и не понимаю их мотивов.

– То, что вы не асторэ – давно ясно. Первым делом мы зажгли рядом с вами огонь, чтобы в этом убедиться. Но если вы указывающая, то ваши таланты куда ярче, чем у любого в Эльвате. Сын герцога да Монтага является племянником нашего владетеля. Ходят неподтвержденные слухи, что Эрего тоже асторэ.

Шерон задумалась, глядя на Бати исподлобья, стараясь разобрать в сказанном все скрытые смыслы.

– Мальчик далеко. За пустыней, морем, горами и странами. Вы правда думаете, что ему есть дело до Карифа? Вы опасаетесь подростка, который, возможно, не выживет в той войне, что сейчас идет на западе.

– Милая Шерон. Вы простолюдинка и не понимаете, что означает кровь и право наследования. Эрего да Монтаг тоже потомок Стилета Пустыни и в теории может иметь право на страну грифов.

– Ваш герцог жив. И у него много сыновей и братьев. И у тех тоже есть дети. Сестра герцога, герцогиня да Монтаг, по праву крови стоит далеко не первой в очереди на регалии правителя. И даже не десятой. Как и ее сын.

– Это так, – неожиданно сказал Ярел и присел перед ней на корточки, заглядывая в глаза. – Но события, что произошли в горном замке Шаруда, доказывают, что порой претенденты на престол отправляются на ту сторону за неполный час. Герцог Кивел да Монтаг потерял двоих сыновей, когда пришли шаутты. А если они придут сюда? Сможем ли мы их прогнать?

Шерон распахнула глаза, внезапно озаренная догадкой, и… ничего не сказала. Разумеется, это не удалось скрыть от собеседников.

– Я говорил тебе, что она довольно умна, – сказал Бати. – Ну же, милая Шерон. Отчего же вы не захотели произносить вслух то, что подумали?

– Вы действительно считаете, что шаутты могут убить здесь всех, чтобы освободить дорогу к престолу Карифа Эрего да Монтагу?

– Чтобы получить власть, порой все средства хороши. История нашего мира знает множество таких примеров. Моя задача заключается в защите Карифа от лишних потрясений, и я должен рассматривать любые возможности. Даже невероятные. Мы не знаем, кто такие асторэ и что они могут. Возможно, подчинять шауттов и управлять ими. А если племянник нашего владетеля все же обычный человек, то есть еще и эта Рукавичка. Ее цели непонятны. Герцог склонен рассматривать худшие варианты, и я согласен с ним. Лучше быть готовым к беде, чем встречать ее внезапный приход с пустыми руками, без оружия.

– Я не то оружие, что нужно его светлости. Не против шауттов и асторэ.

– Милая Шерон. За свою жизнь я уже успел понять, что люди порой сами не знают, что из себя представляют. И иногда их возможности гораздо более… впечатляющи, чем мы думаем. Сейчас я готов принять помощь от любого, кто поможет защитить дворец. Не важно, кто это: указывающая, мэлг, таувин или кто-то из Шестерых. Давайте пока вы погостите здесь, а мы подумаем, как начать доверять друг другу. Возможно, через пару месяцев за бокалом холодного вина мы вместе станем смеяться над тем недоразумением, что между нами произошло.

– Возможно. – Шерон легко приняла игру. – Но пока я пленница в золотой клетке и остаюсь таковой.

– Согласитесь, золотая клетка куда лучше сырой душной темной камеры.

– Соглашусь. – Ее серые глаза остались безучастны.

– Нам и вправду пора. Позвольте, я вас провожу обратно.

Они в молчании миновали павильон, вышли в сад, и Шерон ощутила странный нюанс запаха. Не веря, остановилась, крутя головой, под хмурым взглядом Ярела втянула носом воздух.

Этот запах был ей знаком. Она встречала его на Талорисе, а затем в ту ночь, когда «Радостный мир» оказался возле Мокрого Камня, где когда-то погибла Нэко, одна из великих волшебниц.

Так пахнут мэлги.

– У вас здесь мэлг?

Ярел загородил ей дорогу, но Шерон начала злиться из-за их глупости и смотрела только на Бати:

– Я права?!

– Да, милая Шерон. Но вам не стоит так волноваться.

– Если он вырвется, то убьет вас! Вы опасаетесь меня, но держите рядом с герцогом существо, которое неуправляемо!

– Он здесь уже много лет. И, как видите, не выбрался из клетки.

– А здесь? – Ярел стоял у нее на пути, и она обошла его прямо по клумбе с цветами. – Кто у вас здесь?

Бассейн с мутной водой пах морем. Горьким, соленым и таким далеким. За месяцы путешествия указывающая почти забыла этот запах.

– Не надо подходить к воде! – предупредил ее воин, и она остановилась в пяти шагах, подавшись вперед, надеясь разглядеть хоть что-то.

Вялая тень неспешно поднялась из глубины, замерла возле поверхности, и Шерон почувствовала, что Ярел рядом вот-вот положит руку ей на плечо, чтобы отодвинуть назад.

Как можно дальше.

Из воды появились очень длинные пальцы с зеленоватой кожей, украшенные широкими перепонками. Бесцветные волосы липли к мокрым впалым щекам, лиловые губы были искажены, обнажая острые треугольные редкие зубы, а рыбьи глаза казались мертвыми и безучастными.

Уина уставилась на Шерон, и девушка поняла, что та очень стара. Указывающая никогда не видела таких древних, с морщинистой кожей столь прозрачной, что сквозь нее проступали черные нитки сосудов.

– Вдова, – прошелестела уина. – Я вижу это в твоем сердце. Какое оно, вдова? Какое?

– О чем ты?

– Море. – Уина положила голову на каменный бортик своего бассейна, коснувшись его щекой. – Я так давно его не видела. Оно вытекло из моих жил, покинуло мою память. Всё. До последней капли. Я забыла его шепот, его песни и его тишину.

– Оно такое же, как прежде, – холодно ответила ей Шерон. – Злое, жестокое и почти всегда неспокойное.

– Поет во время шторма, – прошептала уина, и в ее мертвых глазах была печаль. – Бьет о скалы так, что те дрожат. Шипит горькой пеной. Рокочет, уходя через гальку. Мои сестры играют в водоворотах. Пляшут с бледными медузами, дудят в раковины, играют с треской, люром и сайдом.

На мгновение она прервалась, глянула на Шерон с усмешкой, сказала:

– Находят себе мужей. Пьют их горячую кровь. Хранят их черепа и растят в них прекрасные жемчужины. Ведь так, вдова?

– Так.

– Твоя боль слабая. Ею нельзя насытиться, обрести радость, – вздохнула уина, на мгновение погружаясь в воду с головой. – Ты нашла себе замену, вдова. А еще от тебя пахнет. Пахнет. Пахнет. Пахнет. Пахнет им. Я чую его кровь, чую запах древнего леса и его силы. Где он? С тобой?

Шерон поняла, что уина спрашивает о Тэо, асторэ, потомке тех, кто когда-то создал морской народ.

– Нет. Он ушел и не вернулся.

– Жаль. Он бы мог меня спасти от того яда, что убивает. Но ты ведь как я. Чувствуешь силу, что спит в этом месте? Плачешь ночами, когда твои кости трясет от этой боли? Ты тоже пленница, вдова?

Шерон посмотрела на Бати, внимательно слушавшего разговор.

– Да. Я пленница.

Уина, потеряв интерес к разговору, скрылась в глубине.

– Познавательно, – произнес Бати. – Вы первая, с кем она заговорила за последние тридцать лет.

– Вы устроили здесь зверинец! – Девушка не скрывала возмущения. – Мэлг! Уина! Кто еще у вас есть?!

– Считаете, это слишком жестоко, милая Шерон? Более жестоко, чем держать взаперти людей? – Бати откровенно смеялся. – Этот «зверинец», как вы изволили назвать часть коллекции его светлости, собирали в течение нескольких поколений. Им начал заниматься еще отец Стилета Пустыни, прадед нынешнего владетеля. И не мне что-то здесь менять.

– Заблудившийся. Вы говорили, что, возможно, приведете его ко мне. Заблудившийся тоже в этой «коллекции»?!

– Вам стоит успокоиться, моя дорогая.

– Здесь не Летос, господин. У меня тут нет никакой власти, но вот заблудившемуся все равно, насколько далеко он находится от островов. Если он вырвется… Не считайте это создание глупым животным! Оно когда-то было человеком и чем дольше живет на свете, тем более опасным становится! Он умнеет. Меняется. И, если вырвется, не станет нападать. Спрячется. Переродится. И обратно уже вернется существо, которого бояться будут даже сулла.

– Нам пора, милая Шерон. – Бати не тронули ее слова, и девушка разочарованно пожала плечами. Некоторым нельзя объяснить, что волк может вырваться из клетки, что он опасен. Они все равно не поверят, пока тот не сомкнет челюсти у них на горле.

– Вдова! – позвала уина, и указывающая обернулась. – Я очень устала. Убей меня, вдова. В память о том, что мы с тобой видели одно море.

Она казалась самым древним и самым несчастным существом на земле. Бледной морской пеной, выброшенной на берег и тающей под солнечными лучами. Шерон испытывала к ней жалость, потому что любое страдающее существо этого заслуживает. Но она не собиралась убивать уину.

Поэтому позволила увести себя в свой сад. Прежде чем уйти, Бати сказал:

– Отдыхайте. У нас еще появится возможность побеседовать.

Они ушли, и Шерон несколько минут сидела не шевелясь, и ее мысли витали где-то далеко-далеко. Затем она молча поднялась, прошла в сад, искупалась и, лишь когда солнце стало клониться к закату, вернулась обратно, в комнаты.

Глядя на себя в зеркало, уставшую, с сильно отросшими волосами и потускневшими глазами, указывающая прислонилась лбом к прохладной поверхности и прошептала:

– Как же я по вам троим скучаю!

Глава восьмая
Гриф

О мой сын. Будь жесток, ибо жестокость – это благо для твоих подданных, милость, позволяющая им жить спокойно и не пытаться учинить беду для твоей семьи.

Будь жесток с врагами, ибо, если выберешь для них мягкость, придет беда твоей стране и твоей семье.

Будь жесток с друзьями, ибо у правителя не может быть друзей. У него есть только страна и наследник.

Но помни, что жестокость должна быть обоснованной и небеспричинной. Используй ее с умом, без колебаний, но в иное время – покажи своим поданным, что они могут достичь гораздо большего, будучи верны тебе.

Из наставлений герцога Маро Эш-Тали, записанных для сына, которого позже назовут Стилетом Пустыни и Палачом Эль-Аса

– Как же мы поступим?

Скульпторы прошлого создали интересный акустический эффект. Голос прозвучал в полной тишине, пролетел под куполом огромного зала Вечерних грез, слышимый во всех его уголках, словно говоривший обладал властью одновременно находиться в каждой его точке.

Азим Эш-Тали, Великолепный, Гриф барханов, Отец нации, Всадник тысячи кобыл, Ветер что приносит прохладу, Благословенный Солнцем, Луной и Звездами, любимец Шестерых, милостью Солнца, Луны и Звезд герцог Карифа смотрел на своих подданных с отеческой любовью хищной голодной птицы, заметившей в траве жирного глупого кролика.

Изысканный трон из дорогих пород дерева, сердолика и хризопраза находился на возвышении в дальней части зала, и вниз вели двенадцать ступеней, на каждой из которых стояли по двое лучших из лучших, Детей пламени, гвардейцев третьей роты в широких алых шальварах, бирюзовых безрукавках и тюрбанах, свободный кусок ткани которых закрывал нижнюю часть их лиц. Вооруженные тяжелыми глефами на длинном древке, они незыблемой силой охраняли покой и здоровье владетеля.

Зал Вечерних грез каскадами уходил от ступеней вниз, образуя три площадки: маленькую, среднюю и большую.

Именно там, в коленопреклоненных позах расположились дорогие и любимые подданные. Советники, министры, высшие чиновники государства. Уважаемые люди из лучших семей.

Первые к трону, двадцать пять отмеченных Милостью, награжденных Павлиньими перьями, украшавшими изумрудные тюрбаны, в зеленых халатах Ближайших, названные самыми любимыми и верными.

Вторые, пятьдесят в золотых халатах Достойных, с поясами из шкур леопардов и кольцами, выданными его милостью, облеченные властью над провинциями, хранители оазисов и колодцев.

Третьи, в алых халатах Уважаемых, те, кому оказали честь войти в зал и слушать речи его милости, мечтавшие подняться на следующую площадку, а может быть, и приблизиться к трону настолько, чтобы их голос стал достаточно значим, дабы владетель его заметил.

Они все хотели, чтобы он заметил. Оценил. Продвинул. Даровал.

Азим Эш-Тали был высок и худ. Очень высок и очень худ. Говорили, что он сильно похож на своего знаменитого деда, Стилета Пустыни – такой же хищный птичий профиль, холодный взгляд темных глаз и бескровные губы. И такой же решительный, стремительно действующий и жесткий.

Нет. Жестокий.

Внук величайшего герцога Карифа стал правителем, избавившись от шести старших братьев. Во всяком случае, так шептали недоброжелатели.

– Как же?

Молчание было ему ответом. Каждый из тех, кто находился в зале, давно знал, что, когда звучат такие слова, герцог принял решение. И ему не требуется совет.

– Воровство само по себе не слишком достойно уважаемого человека. А воровство у меня… – Герцог на мгновение сжал кулак, и двое гвардейцев сошли с первой ступени к хнычущему человеку, распростертому на полу. – Больше, чем преступление передо мной. Это преступление перед государством. Убытки возместить за счет семьи.

Они сняли с него зеленый халат, сняли тюрбан с павлиньими перьями, взяли под руки и поволокли к балкону.

Азим Эш-Тали заметив, что некоторые из присутствующих отводят взгляд, рявкнул так, что несколько человек вздрогнули:

– Смотреть!

Все послушно стали смотреть.

Многие из них воровали. Он знал об этом. И позволял это. Когда был в хорошем настроении, и когда они оставались полезны и контролировали свои аппетиты. Но некоторые были как песчаная буря – все время мало.

Теперь они наблюдали, как четвертого из Ближайших ждет падение. И сейчас, под их взглядами, его семья навсегда лишается влияния, состояния, прав, любой надежды на будущее.

Его задушили на балконе, Бати перетянул сановнику шею толстым бирюзовым шнурком, и только после этого тело сбросили вниз, хотя правосудие предписывало делать это с живым, а не мертвым.

– Помните, что я милостив, – после долгих тягостных минут молчания произнес герцог. – А также помните, что ваши заслуги не будут ничего стоить, если вы пойдете против меня. Я подумаю, кто из вас достоин занять место среди Ближайших.

И они поклонились, втайне надеясь сменить золотой или алый халат на изумрудный.

Он посмотрел на секретаря, что сидел за низеньким столиком, в стороне от трона.

– Сдача дагеварцам пограничного поста, ваша милость. – Тот с поклоном поднялся по лестнице, вручив герцогу свиток.

– Почему я должен уделять этому внимание? – спросил владетель, мельком взглянув на бумагу, хотя прекрасно знал «почему». Слова, как всегда, предназначались советникам.

Один из Достойных, рыжебородый, с сильно подведенными глазами, поднял вверх обе руки, сжимавшие жезл, украшенный бирюзой. Азим разве что не улыбнулся, зная, кто выступит и что он скажет, но милостиво позволил:

– Говори, почтенный Эш-Кар.

– Ваша светлость! Командир отступившего отряда из семьи Эль-Шельх! Он совершил предательство, поднял на посмешище и армию, и вас! Нанес удар нашей стране и отдал подлым дагеварцам нашу крепость.

Эш-Кары вечные противники Эль-Шельхов. Конечно же первые хотели воспользоваться шансом и опрокинуть конкурентов. Бати рассказал ему о том, что произошло на перевале и что «крепость» это не более чем обмазанная глиной хижина на козьей тропе, где из сокровищ лишь пара ручьев, да скалы.

– Заги, – сказал он, и человек в алом халате, находящийся на самой дальней площадке, поднял голову. – Как представитель Эль-Шельх, готов ли ты что-то сказать о своем родственнике?

– Да, ваша светлость. Моя семья готова поддержать обвиняемого!

– Заговор! – тут же вскричал Эш-Кар, и несколько сановников, давно являющихся его сторонниками, стали восклицать о предательстве и змеях под камнями, но мгновенно замолкли, стоило лишь герцогу недовольно нахмуриться.

Что-что, а его настроение они все угадывали великолепно.

– Поддержать труса, сбежавшего из боя. Это интересно. Не каждый день я такое слышу. Обычно многие из вас отказываются от родственника, если тот виновен и его голова уже покоится на плахе.

– Он не виновен, ваша светлость, – произнес Заги Эль-Шельх.

– Ну, так обосновывай. Мы все с интересом ждем, что ты скажешь.

– Мой племянник еще молод, но он не трус. Когда дагеварцы подло напали на пограничный пункт, его люди сражались как львы. Многие погибли, много было раненых, и мой родственник приказал вывести тех, кто нуждался в лекаре, а сам с небольшим отрядом отступил в горы, где и сражался. Храбро сражался. Когда закончилась вода, еда и стрелы, ему пришлось решать – погибнуть впустую или отступить, набрать новых воинов и отбить пограничный пост у Дагевара. Он выбрал правильно, но в городе его арестовали люди, дружащие с почтенным Эш-Каром. Они не разобрались в происходящем.

– Ну, разумеется, – промурлыкал герцог, как и все в зале понимая, что уж они-то точно во всем разобрались, но не упустили возможности угодить одному из Достойных. А тот разыграл свою карту. И в принципе выиграл бы, если бы Бати, которому шпионы докладывали обо всех интересных вещах, не обратил на это внимание герцога.

Эль-Шельхов пока рано сбрасывать. Они контролируют шесть западных оазисов, обеспечивая свободное передвижение торговых караванов, и убирать их из-за глиняной хижины… слишком недальновидно.

– Я знаю, как справедлив ваша милость. И если бы вы только дали шанс моему родственнику, приказали освободить его из-под стражи, он бы с радостью отправился с отрядом в горы и выбил захватчиков!

Вновь поднялся бирюзовый жезл, и, дождавшись разрешения, Эш-Кар заговорил:

– Простите, ваша светлость, но нельзя доверять трусу, уже раз сбежавшему. Следует послать достойного воина, и любой мужчина моей семьи почтет за честь, если вы позволите ему вернуть собственность страны.

– Иногда, мой дорогой друг, ошибки следует исправлять тому, кто их совершил. Сегодня я великодушен. Арестованного выпустить, выдать ему в подчинение достаточное количество сил.

– Благодарю, о владетель, – поклонился Эль-Шельх, видя, как секретарь записывает указ.

– Лучше бы ему вернуть наши владения, Заги. Или не возвращаться самому, – предупредил герцог. – Также я буду рад всем головам дагеварцев, что его люди смогут снять с их плеч. Воронья башня давно не украшалась, а дагеварскому послу требуется встряска.

– Вороны будут сыты. Обещаю, ваша светлость.

– Тогда на этом все. – Азим Эш-Тали звонко хлопнул в ладоши.

И люди, внимавшие ему, поклонившись, начали покидать зал, но тут же остановились и снова склонились в поклонах, стоило лишь герцогу негромко кашлянуть.

– Заги. Останься.

Заги Эль-Шельх не скрывал удивления, тогда как на лице представителя семьи Эш-Кар появилось выражение крайней задумчивости.

Пока чиновники выходили и гвардейцы закрывали за ними тяжелые двери, Заги стоял в низком поклоне, хотя ему это давалось непросто. Он был уже стар, а также необъятно толст, и герцог слышал, что его мучают сильные боли в суставах, поэтому он часто посещает целебные грязи в оазисе Таззарина, где у его семьи огромные владения и соляные шахты.

– Ближе, – попросил герцог.

Заги подошел к самому краю площадки Достойных. Дальше, на территорию Ближайших, заходить он не имел права.

– Ближе.

Мгновенное колебание. На лице толстяка отразилось нечто похожее на шок, но нога в туфле, обтянутой золотой тканью, ступила на запретную для нее территорию. Человек шел, внимательно смотря на лицо повелителя, и остановился возле самых ступеней к трону, когда увидел, как слегка сдвинулась бровь.

Заги дождался поворота ладони владетеля и сел на мягкие подушки.

– Ваша светлость оказывает мне честь личной беседой, но если вы беспокоитесь о моем племяннике, то я был честен с вами. Он хороший солдат и выполнит ваш приказ.

– Не сомневаюсь. И закончим о нем. Ты здесь по другой причине. – Азим Эш-Тали щелкнул пальцами, и секретарь положил перед онемевшим господином Заги изумрудный халат и два павлиньих пера для чалмы.

– Ваша светлость! Я недостоин!

Да. Недостоин. Были у герцога варианты и получше, но иногда надо обновлять кровь совета и показывать Уважаемым, что у них всегда есть шанс стать Ближайшими.

– Это уж позволь мне решать.

– Я клянусь, что приложу все усилия служить на благо Карифу и династии Эш-Тали. – Сановник буквально распростерся на полу.

– Люди говорят, что ты любишь книги. – Герцог покрутил на пальце фамильное кольцо из небесного железа, доставшееся ему еще от деда. – И у тебя хорошая библиотека.

– Ах, ваша светлость. Моя библиотека скромна по сравнению с той, что владеете вы. Я слышал, ваше собрание древних томов не уступает даже Каренской библиотеке.

– Уступает, мой дорогой льстец. Книги, которые были до Катаклизма, и их копии – редкая вещь.

Он быстро соображал.

– У меня есть несколько, ваша светлость. Просто скажите и я самолично доставлю нужное в течение часа.

– О нет, Заги. Ты не так меня понял. Мне не нужны твои книги в свою коллекцию. Мне нужны твои знания, потому что я слышал, твоя семья собирает фолианты, посвященные асторэ, великим волшебникам, Вэйрэну, таувинам и другим интересным… существам из прошлого. Я бы хотел узнать о некромантах.

Новый Ближайший поразмыслил и честно признался:

– Мои знания в этой области ничтожны, ваша светлость. В доме есть несколько книг, их читал мой отец, но я никогда не интересовался написанным. Если вы дадите мне немного времени…

– Три дня.

– Вас интересует что-то конкретное?

– Хочу узнать, есть ли способ контролировать некроманта. Его силу. – Герцог встал с трона, показывая, что разговор окончен.

Он не стал добавлять, что их беседу следует сохранить в тайне. Оба были достаточно умными людьми, чтобы понимать это.

Когда толстяк ушел, с балкона появился Бати.

– Многие будут злы, мой господин. – Он взял подушку с площадки Ближайших, поднялся по ступеням, и ни один гвардеец не посмел его остановить. Бросил подушку перед троном, сел, подобрав под себя ноги, прислонившись спиной к трону. – Знали бы вы, как некоторые рассчитывали на изумрудный халат.

– Всегда кто-то недоволен, – беспечно ответил герцог, щелкнув пальцами, отпуская секретаря. – Бросим им какую-нибудь другую кость. Эль-Шельх стар и сильно болеет. Он недолго просидит здесь. Зачем ты пришел?

– Письмо от вашей сестры, мой господин. Вы ответите или это сделать мне?

Герцог поджал губы, глядя куда-то вдаль.

– Она просит помощи, уже не раз. У нас общая кровь, но это мало что значит в нынешних условиях. Я не могу ослабить страну, отправляя армию за тысячу лиг, даже ради сестры. У нее новое герцогство, новая жизнь и есть муж. Теперь она да Монтаг. К тому же риск подобных действий слишком велик. Не желаю, чтобы кто-то говорил, что Эш-Тали поддерживают новую веру. Стоит это сделать, дагеварцы сразу же найдут причину для новой войны, и Ариния, мелкие лисы, их поддержит. А может, и Мут. Сестра далеко, а враги – они близко.

– И вместе с тем Вэйрэн защитил ребенка вашей сестры от шауттов.

– Не Вэйрэн. Женщина, что вроде бы говорит от его имени. Но кто она на самом деле? Захира схватилась за нее, как за последний шанс, и я вполне это понимаю. Последнего сына следует защитить любыми способами, но этим они дали Фихшейзу и Ириасте повод вспомнить прошлые обиды и начать вторжение. И большинство поддерживает эти герцогства – ведь они воюют с отступниками от веры Шестерых. Что докладывают шпионы?

– Новости с запада добираются долго, мой господин. Пока сражения идут с переменным успехом и не ясно, кто побеждает. Но, говорят, многие в Горном герцогстве приходят к новой вере. Кое-где даже уничтожают храмы Шестерых. И поклонение Вэйрэну уже отметили в Тараше, а его проповедники появились в Алагории и Даворе.

Герцог посмотрел на человека в сером платье:

– Кариф был последним из герцогств, кто пришел к Шестерым. Мы хранили верность асторэ до последнего. Тогда эта земля называлась иначе, она была плодородной и богатой, а тот народ, что жил здесь, ничуть не походил на нас, но это Кариф. Он страдал и истекал кровью, сражаясь за тех, кто помогал ему, и потом, когда Шестеро стали всем, а страна потеряла имя, исчезнувшее в веках… мы стали лишь частью Единого королевства. Я не желаю для моих подданных новой крови. Точно не ради асторэ, который привел человечество на бледные равнины Даула. Поэтому никакой военной помощи оказать сестре не смогу. Напиши письмо Захире.

Бати внес предложение:

– Неизвестно, к чему все это приведет в будущем, ваша милость. Возможно, удача окажется на стороне Кивела да Монтага.

– Вряд ли мне требуется его благосклонность.

– И все же кроме верблюда стоит владеть и туаре. Вдруг понадобится. Шаутта видели в одну из ночей возле стен Гальтат-Земмура.

– И тот, кто видел, остался жив? Также хотелось бы знать, что этот видевший забыл возле кратера проклятого города? Какие дороги его туда привели? Ты уже начал доверять слухам?

Бати улыбнулся краешками губ:

– Большинство слухов всего лишь ложь, мой господин. Но мне приходится проверять их все, чтобы не пропустить что-то важное. Иногда это оправдывает себя. Человек, рассказавший о Гальтат-Земмуре, заслуживает доверия.

– Три недели пути с караваном туаре, – промолвил герцог. – Даже четыре, если опять поднимется восточный ветер. Вряд ли эта Рукавичка успеет сюда, если шаутт нагрянет к нам в столицу через месяц. Напиши письмо, Бати. Мягкое, с сожалениями, предложи помощь деньгами. Мы можем дать им в долг, чтобы они смогли оплатить наемников, но открыто поддерживать не будем и в конфликты с Ириастой и Фихшейзом вступать не станем. Также скажи, что, если все пойдет плохо, я приму ее и племянника в своем доме.

– Но не герцога?

– Я видел Кивела лишь единожды, на их свадьбе. Мне он показался человеком, который вряд ли оставит свою страну. Скорее умрет. Не хочу оскорблять его мыслью, что он способен трусливо сбежать.

– Хорошо. Я сделаю это, мой господин, и отправим письмо с гонцом.

– Что-нибудь еще?

– Жио уже неделю ожидает вашей аудиенции.

Герцог скривился, как от зубной боли. Посол Ириасты был настырным малым и не собирался отказываться от поручения своего владетеля. Он часами просиживал в приемном зале, несмотря на то что правитель постоянно ссылался на занятость.

– Проклятый шауттами змей!

Бати прикрыл рот ладошкой, тихо, по-женски засмеялся:

– Жио скорее упрямый осел, мой господин. Терпения ему не занимать, но он, стоит отдать ему должное, старается соблюсти интересы своей страны любыми возможными способами, которые бы не прогневали Кариф. Вам придется рано или поздно поговорить с ним.

Азим Эш-Тали вяло пошевелил пальцами, произнеся скучным тоном:

– Знаю все, что он мне скажет. Ириаста озабочена новой верой, ее распространением на соседние территории, и именно поэтому они вторглись в Горное королевство. Никаких шауттов не существует. Асторэ угроза для всего мира. И у них вызывают опасения мои родственные связи с династией да Монтагов. Они хотели бы большей ясности в позиции Карифа и так далее и тому подобное.

Он задумался, сведя брови, затем негромко сказал:

– Я приму посла Жио. Не здесь. На летней веранде. Пусть слуги позаботятся о его комфорте.

Двое гвардейцев отправились за послом, чтобы проводить его в указанное место.

– Позволено ли мне узнать, что вы ему скажете, мой господин?

– Что я обеспокоен происходящим на западе. И там мои кровные родственники, что вызывает очень сильную тревогу. Что Кариф надеется остаться лишь наблюдателем, ситуация разрешится и не будет иметь далеко идущих последствий. Облеку все это в цветистые слова, разбавлю аналогиями, сравнениями и недосказанностью.

– Мудро, мой господин, – одобрил Бати.

Лицо герцога внезапно стало еще более хищным, чем обычно:

– А потом дам знать, что если Шестеро распорядятся так, что вместо Кивела да Монтага на Львиный трон придет его кузен и ему при поддержке его добрых союзников Ириасты и Фихшейза придет в голову избавиться от моего племянника или моей сестры, то я очень опечалюсь. Очень.

Бати осторожно кивнул:

– Ваши слова, возможно, будут иметь правильный эффект, мой господин. Хотя, не сочтите за дерзость, я удивлен, помня ваше отношение к сестре.

– Захира всегда была костью в моем горле, и я радовался, когда случай отправил ее столь далеко. Пусть плетет свои интриги с иноземцами. Но у нас одна кровь. А какой я владетель, если не в состоянии защитить женщину, с которой у нас общие великие предки? Или если не защитить, то отомстить. Что обо мне после этого скажут? Меня назовут слабым.

– Мой господин, как всегда, мыслит далеко вперед.

Герцог встал с трона, сделал несколько шагов, но затем остановился, вспомнив кое о чем.

– Как твоя гостья?

– Я пытаюсь найти с ней общий язык. Она вежлива, но слишком прямолинейна, мой господин. Все-таки северяне из-за этого порой кажутся нам очень грубыми людьми. Она много плавает и читает.

– А те, кто был с ней?

– Ее сестра, хотя внешне они не похожи, действительно слепа. Ей выкололи глаза, и не скажу, что это случилось очень давно. Мне думается, она безвредна, хотя мы установили наблюдение за домом. Двое других чужестранцев, мужчина, судя по всему треттинец, и женщина, тоже северянка, покинули город много месяцев назад и так и не вернулись. Всем стражникам на городских воротах дали описание. Подозреваю, что указывающая ждет именно их, поэтому она до сих пор в Эльвате.