Текст книги "Московские стрельцы первой половины XVII – Начала XVIII века. «Из самопалов стрелять ловки»"

3. Система старшинства московских стрелецких приказов

Во время переформирования 1655-56 гг. сложилась система старшинства московских стрелецких приказов.

Первым по своему статусу и значению был Стремянной приказ, который насчитывал большее, по сравнению с остальными, количество стрельцов – от тысячи двухсот до тысячи пятисот человек. «И из тех приказов один выборной, первой, словеть стремянной, потому что бывает всегда с царем и с царицею во всяких походех, для оберегания, а в иныя службы и в посылки не посылается никуды, кроме вахты…»[216]216
  Котошихин Г.К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 112–113.


[Закрыть]. Иногда название «стремянной» отождествляют с понятием «конный». Стремянным стрельцам иногда приходилось сопровождать царя в конном строю, но этимология их названия иная. Название «стремянной» переводится как «быть при стремени», т. е. «находиться в состоянии полной боевой готовности», «охранять днем и ночью». Что касается конных стрельцов, то таковые существовали в Казани и Астрахани. В силу специфики службы в этих городах и необходимости постоянного противодействия конным отрядам ногайских и крымских татар и казанские, и астраханские городовые стрельцы были обучены конной езде. Среди московских стрельцов также числился один конный приказ, который в 1654 г. был направлен вместе с другими приказами на театр военных действий Тринадцатилетней войны[217]217
  РГАДА. Ф. 27. Оп. 1. Д. 86. Ч. 4. Л. 1.


[Закрыть]. Иных данных о конных стрелецких подразделениях, дислоцированных в Москве, не обнаружено. Следует отметить, что в документах конные стрельцы названы именно «конными», а не как-либо иначе. Стремянные московские стрельцы периодически сопровождали верхом царский кортеж и были также обучены обращению с лошадьми, однако конский состав для таких случаев выдавался из казенных конюшен[218]218
  Котошихин Г. К. О России в царствование Алексея Михайловича. С. 53.


[Закрыть]. В Стремянной приказ в 1656 г. были зачислены наиболее достойные и заслуженные стрельцы. В дальнейшем в элитном приказе служили как их потомки, так и стрельцы, которых переводили из других подразделений на открывавшиеся вакансии. Стремянной приказ, вопреки данным Г. К. Котошихина, нес службу в боевых походах не только в качестве царских телохранителей. В 50-х гг. XVII в. Стремянной приказ под командованием головы Якова Соловцова участвовал в ряде штурмов, осад и полевых сражений первого этапа Тринадцатилетней и русско-шведской войн. Стремянные стрельцы практически ничем не отличались от других московских приказов, кроме почетных придворных обязанностей и парадной формы (бархатные шапки, кафтаны «черевчатого» цвета, дорогие сафьяновые сапоги).

Среди личного состава Стремянного приказа встречались как герои, так и преступники. Контингент стремянных стрельцов, вошедший в сводный приказ головы И. Лопатина, был уничтожен разницами, но присяге не изменил. В то же время одним из главных зачинщиков Медного бунта 1662 г. в Москве был Кузьма Нагаев, стрелец именно Стремянного приказа. Выше указывалось, что в 1671 г. под Арзамасом «взят Яковлева приказу Соловцова стрелец Ефремко Провоторхов», воевавший в отряде разинских повстанцев, который был за свою измену приговорен к четвертованию.

Остальные приказы разделялись по численности личного состава на «тысячные», «семисотые» и «пятисотые». Интересно, что официально никакого «старшинства приказов» не было, даже Стремянной, как было указано выше, нес боевую службу наравне со всеми. Но при изучении боевого пути московских приказов бросается в глаза интересная закономерность. Так, «тысячные» приказы входили в состав действующих армий и принимали участие в полевых сражениях, осадах, штурмах, оборонах и т. п. событиях внешних войн. «Семисотые» приказы использовались для несения гарнизонной службы в пограничных стратегических пунктах (Киев, Могилев, Витебск, Чигирин и т. п.) и также входили в состав воеводских «полков». «Пятисотые» приказы крайне редко выводились за пределы Российского государства. Их обязанности были сродни службе современных Внутренних войск МВД РФ. Так, именно «пятисотые» и «семисотые» приказы были задействованы для борьбы с мелкими группами разинских повстанцев в большем объеме, чем «тысячные», которые были привлечены для противодействия крупным отрядам мятежников. Среди «тысячных» приказов возможно проследить интересную «специализацию»: приказы, сражавшиеся и служившие в Литве и Белоруссии, не направлялись на Украину. Точно так же приказы, служившие в составе соединений, воевавших на южных направлениях, не перебрасывались на север.

«Тысячные» приказы составляли первый десяток в общем списке московских приказов, за ними шли «семисотые» и «пятисотые». Официальной нумерации не было, приказы всегда назывались по фамилиям командиров, но строгий порядок перечисления подразделений присутствует во всех известных общих списках московского стрелецкого корпуса. Перечисление приказов в произвольном порядке в официальных документах не прослеживается.

Негласные «номера» приказов были закреплены и никогда не менялись. Долгое время считалось, на основании списка приказов, приведенного шведским резидентом Э. Пальмквистом в 1672-73 гг. и данных «Дневника» П. Гордона, что новообразованный приказ Никифора Колобова в 1672 г. сразу же занял седьмое место в общем списке, потеснив заслуженный приказ Василия Пушечникова на восьмое место.

Это ошибка вызвана прежде всего тем, что Пальмквист наобум дал приказу Колобова номер «7», а списки приказов, введенные в научных оборот еще до 1917 г., долгое время пребывали в забвении. По Белокуровскому списку 1671 г. приказ Колобова – тринадцатый, что подтверждается данными Разрядов за 1672-74 гг. и списком из «Записной книги военного человека» 1670-71 гг. Широко практиковалось «повышение» стрелецких офицеров и рядовых стрельцов переводом в приказ «первого десятка», что было вполне разумно. Но, как и было указано выше, номера стрелецких приказов никогда не менялись. Этот порядок сохранялся до 1682 г., когда в результате неудачных для московских стрельцов реформ князя В. В. Голицына и масштабного восстания в корпусе была проведена реорганизация.

4. Московские стрелецкие приказы в русско-шведской войне 1656–1658 гг.: штурм Динабурга и осада Риги

После перемирия 1655 г. и прекращении активных боевых действий в Белоруссии и на Украине московские стрелецкие приказы были направлены в Прибалтику, где приняли в 1656–1658 гг. участие в операциях против шведов. Московские приказы участвовали в штурмах Динабурга (31 июля 1656 г.), Кокенгаузена (Кукенойса, 14 августа 1656 г.), осаде Риги (21 августа – 5 октября 1656 г.), обороне Дерпта (1657 г.).

Участие московских стрелецких приказов и солдатских полков «нового строя» в этой войне возможно проследить с помощью актового материала. Исследователей интересовали глобальные стратегические вопросы, поэтому подробный военно-исторический анализ кампании, включающий разбор действий стрельцов и солдат, до настоящего времени не производился.

Русско-шведская война 1656–1658 гг., начавшаяся в непростых для России условиях, при сохранении конфликта с Польшей и зыбком мире с Крымом, предполагала быстрое овладение польской Прибалтикой и Ливонией – воротами в Балтийское море.

Наступление на шведские владения русские воеводы предполагали вести в двух направлениях: 1) на Ригу, вдоль течения Северной Двины (Даугавы), 2) в Ингрии/Карелии[219]219
  Андреев И.Л. Алексей Михайлович. М.: Молодая гвардия, 2003. С. 302–306.


[Закрыть]. На первое направление выдвигались основные силы русской армии во главе с воеводами князем Я. К. Черкасским, князем И. А. Хованским и другими опытными полководцами. Более того, при войске находился царь Алексей Михайлович. В Ингрию и Карелию был направлены воеводские полки князя А. Н. Трубецкого и П. Потемкина.

Путь к Риге преграждали две крепости – Динабург и Кокенгаузен (Кукенойс). Подступы к Динабургу были известны русским военачальникам: в 1655 г. боярин Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин предпринимал наступление в этом направлении. Тактическая обстановка не позволила тогда осуществить штурм крепости.

Московские стрельцы и солдаты «нового строя» воевали вместе, в одних боевых порядках. Из всех перечисленных операций штурм Динабурга является самым ярким примером такого взаимодействия. Осада Риги, ключевое событие всей войны, также является примером боевой работы стрельцов и солдат.

Динабургская крепость, построенная еще Иваном Грозным на новом месте, т. к. старый рыцарский замок был практически разрушен, и улучшенная Стефаном Баторием, представляла собой шесть бастионов, возведенных на высоких валах и соединенных между собой куртинами. Место для крепости было выбрано крайне удачно – с двух сторон Динабург омывали реки – Северная Двина (Даугава) и ее приток.

Собственно город был сравнительно невелик, но стратегически важен, т. к. позволял контролировать торговые пути из Польской Прибалтики и России в Ригу.

Нельзя однозначно сказать, что Динабург был слабо укреплен. Разумеется, данная крепость не считалась оборонительным сооружением под стать рижской твердыне, а являлась опорным пунктом, позволявшим держать под контролем узлы торговых путей.

Согласно перечню воинов, раненных при взятии Динабурга, в штурме приняли участие: солдатские полки «нового строя» полковников Александра Бутлера, Томаса Боли, Франца Траферта, Дениела Траферта, Андрея Гамонта, Ермолая Фальстадена, Александра Гипсона и генерала Абрама Лесли, московские стрелецкие приказы полковников Якова Соловцова, Семена Полтева, Ивана Баскакова, Осипа Костяева, Ивана Ендогурова, Ивана Нелидова и Василия Пушечникова[220]220
  РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 296. Л. 2–4.


[Закрыть], драгунские полки Вилима Алема, Христофора Юкмона, несколько полков слободских драгун, отряды мещовских и донских казаков, дворяне сотенной службы, жильцы, служилых цивильские, алатарские, казанские и свияжские служилые татары, а также большой артиллерийский «наряд»[221]221
  Там же.


[Закрыть].

18 июля 1656 г. передовой полк воеводы С.Л. Стрешнева осадил Динабургскую крепость. Русские войска начали бомбардировку крепости, а также большие инженерные работы. Для преодоления укреплений, подобных динабургским (каменные бастионы на земляных валах), в военно-инженерной практике XVII в. использовались либо тяжелые осадные орудия, либо подкопы и мины. Предполагать факт использования подкопа для подрыва шведских укреплений дает основания строка источника: «Петр Болотов сказал, что на спине у него раны от того в 64-м году (7164 г. от Сотворения Мира, т. е. 1656 г. от Рождества Христова. – А. Л.) в Польше под Динборком как ломали городовую белокаменную стену ис той стены по спине бит камением и по дохтурскому свидетельству от службы отставлен и ис походу отпущен»[222]222
  РГАДА. Ф. 210. Оп. 21. Д. 1335. Л. 5.


[Закрыть].

Подавляющее большинство русских войск – примерно десять тысяч воинов против четырехсот шведов – оказало свое действие на ход событий. Храбрый и малочисленный шведский гарнизон сопротивлялся отчаянно, устраивая вылазки[223]223
  РГАДА. Ф. 143. Оп. 2. Д. 296. Л. 24.


[Закрыть], однако не смог одновременно вести минную войну, восстанавливать укрепления, а главное – не смог восстановить пострадавшие от огня русских батарей пушки. Судя по данным перечня раненых при штурме Динабурга, только 36 человек от общего количества пострадало от огня шведской артиллерии, причем ядрами было ранено только два человека, остальные воины были выведены из строя «дробом», т. е. картечью, во время штурма.

31 июля был отдан приказ взять город приступом. Русские воины, атаковавшие полуразрушенные бастионы, попали под сильный и меткий огонь шведов, который они вели из тяжелых крепостных ружей – «затинных пищалей» и мушкетов: «Драгун Христфорово полку Юкмона Васка Толстяков перебита левая рука из затинной пищали кость переломлена; Данилова полку Краферта солдаты Архипко Гончаров застрелен из мушкета в затылок, пулка в нем, Микифорко Сергеев застрелен из мушкета в левое ухо пулка в нем, сержант Степка Борсуков застрелен из мушкета в спину да в рот обе пулки в нем, прапорщик Тюшка Борсуков застрелен из мушкета в левую руку пулка в нем, Сенка Перцов застрелен из мушкета в правую ногу в трех местех кость переломлена, Александрова полку Гипсона солдат Гришка Краснов ранен в левую ногу из мушкета пробита наскрозь…»[224]224
  Там же. Л. 4–9.


[Закрыть]. Среди прочих пострадали и стрельцы: «Стрельцы Семенова приказу Полтева Юшка Лукьянов застрелен из затинной у правой руки кость переломлена, руку отрезали; Трофимко Коширин застрелен из затинной у левой руки кость переломлена, а у правой оторвало два перста; Ерька Моисеев перебита левая рука выше локтя из затинной кость переломлена…»[225]225
  Там же.


[Закрыть]. Всего от мушкетных пуль пострадали 170 человек разных полков. Из «затинных пищалей» шведы поразили 17 человек.

Вражеский огонь не остановил солдат и стрельцов, которые преодолели расстояние от своих траншей до бастионов и полезли на валы и в пролом. Шведы, не желавшие сдаваться, отбивались отчаянно – на атакующих посыпались камни, гранаты, тяжелые бревна – катки: «Томосова полку Боли солдат Максимко Михайлов ополен из гранаты порохом по лицу рана болна; Александрова полку Бутлера Самсонко Григорьев ранен каменьями зубы вышибены губа верхняя розшибена нога левая помята катком; Ивана Иванова сына Ладыгина человек Алешка Иванов опален порохом; Фрянцова полку Траферта Ивашко Фектистов ушибен катком по голове; Вилимова полку Алема драгун Фатьянко Микитин переломлена правая рука катком; Данилова полку Траферта солдаты Офонка Маконов ранен в голову каменьями, Ивашко Десятов правая рука катком помята рана лехка…»[226]226
  Там же. Л. 17–25.


[Закрыть].

Теряя людей, русские воины все же взошли на валы. Шведы бросились в рукопашную: «Иванова приказу Нелидова пятидесятник Петрушка Васильев застрелен из мушкета в правое колено пулька в нем да по голове порублен шпагою; Алексеева полку Бутлера солдат Матюшка Ваксаев пикою зубы выбиты рана тижела; Аврамова полку Лесли Буланко Богданов колот пикою в левую руку; Алексеева полку Бутлера солдат Васка Ондреев пробито копьем горло; Хлебенного дворца стряпчего Ивана Протасьева человек Филка Клементьев ранен правой глаз выбит протазаном; Ондреева полку Гамонта солдат порублен по правой руке бердышем; столника Родиона Матвеевича Стрешнево человек Бориско Обакумов посечен бердышем по лбу; Аврамова полку Лесли солдат поколот в голову пикою рана лехка…»[227]227
  Там же. Л. 8-16.


[Закрыть].

Московские стрельцы на рисунках из «Книги об избрании на превысочайший престол великого Российского царства великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича Всеа Великия Росии самодержца» («Книга об избрании на превысочайший престол великого Российского царства великого государя, царя и великого князя Михаила Федоровича Всеа Великия Росии самодержца»: Рукопись. Комментарии. Текст. – М.: Федеральное гос. бюджетное учреждение культуры «Гос. ист. – культур. музей-заповедник «Московский Кремль», 2014. – 308 с. – ЛЛ. 16–17).

В ближнем бою продемонстрировали воинское умение и сноровку во владении холодным оружием московские стрельцы, среди которых только четыре человека получили легкие ранения лица и кистей рук: «Стрельцы Семенова приказу Полтева Перфилко Яковлев у левой руки пересечены бердышем персты рана лехка, Федка Прохоров бердышем рука посечена рана лехка, Васка Иванов посечен по щеке бердышем рана лехка, Яшка Сергеев посечена рука по перстам излечен службе может…»[228]228
  Там же. Л. 20.


[Закрыть].

Русские солдаты и стрельцы выбили шведов из бастионов и ворвались в город. Бой продолжался недолго – остатки шведского гарнизона были просто подавлены огромным численным превосходством русских. Динабург был взят. Общая цифра потерь русского корпуса при штурме города составила 167 человек раненых «лехкими и тижолыми раны»[229]229
  Там же. Л. 1.


[Закрыть]. Точное число невосполнимых потерь до настоящего времени обнаружить не удалось.

А. А. Михайлов в своей работе высказал утверждение, что главная роль в штурме Динабурга принадлежит солдатам «нового строя», т. к. они потеряли больше людей, чем московские стрельцы[230]230
  Михайлов А. А. Списки раненых как источник по русской военной истории второй половины XVII века // Экономические и социально-политические проблемы отечественной истории. М.: Ин-т рос. истории, 1992. С. 38–43.


[Закрыть]. Такой обобщенный довод ошибочен. Простой подсчет показывает, что солдат «нового строя» в этой операции было больше, чем стрелецких приказов: семь полков (примерно 7000 человек по штату, без учета беглых и больных), генеральский полк А. Лесли (3000 человек по штату), два драгунских полка и слободские драгуны (примерно 2500 человек) и шесть приказов московских стрельцов (6000 человек по штату). А. А. Михайлов не учел характера ранений стрельцов и солдат, которые подробно описаны в документе. И у стрельцов, и у солдат есть пострадавшие от огня пушек, затинных пищалей и мушкетов, но главное, и у стрельцов, и у солдат есть пострадавшие в рукопашной, т. е. в прямом бою со шведскими воинами. Поэтому логично утверждать, что стрельцы и солдаты сражались плечом к плечу и одинаково выполняли поставленные задачи.

Рижские укрепления, считавшиеся мощными и неприступными, в середине XVII в. находились не в лучшем состоянии. Город защищали старые, еще средневековые стены, одна линия валов и бастионов, выстроенная во время Тридцатилетней войны перед поясом стен, и цитадель – незначительно перестроенный древний замок ливонских рыцарей.

По данным М.П. Истомина, «в городе числилось: пехотинцев 1800, конницы легкой и тяжелой 2000 человек и около 1500 вооруженных обывателей, всего, таким образом, около 5000 человек, носивших оружие. Пушек, ядер и пороху было недостаточно, солдаты были не одеты; денег не было…»[231]231
  Истомин М. Рига и осада ее царем Алексеем Михайловичем. Труды археологического съезда. Т. 1. б.м., б.г. С. 6.


[Закрыть]. Однако на стороне осажденных было время. На русскую армию, осадившую Ригу, неумолимо надвигалась слякотная и холодная прибалтийская осень с дождями, раскисшими дорогами, и, как следствие, затрудненной логистикой. Оперативный подвоз продовольствия и боеприпасов, своевременная эвакуация раненых из осадного лагеря становились невозможными.

За все время осады не было предпринято ни одного штурма. Однако московские стрельцы отличились во время вылазок гарнизона. Иконографический источник, живописный план «Осада Риги царем Алексеем Михайловичем», подробно показывает всю схему рижских укреплений и указывает местонахождение солдатских и стрелецких подразделений. Позиции московских стрельцов показаны на западе осадной линии, ближе к реке, и напротив Пороховой башни, практически в центре[232]232
  Борисов В.Е., Папенгут П. Осада Риги царем Алексеем Михайловичем в
  1656 г. с 22 августа по 5 октября. Ковно, 1910. С. 14.


[Закрыть]. План иллюстрирует момент вылазки осажденных, которую московские стрельцы блокировали встречной атакой и выручили попавших под удар солдат. По некоторым данным, стрельцы понесли большие потери, в т. ч. погиб один голова приказа.

Осада складывалась крайне неудачно для русских войск: «Неудачи русских современники-лифляндцы объясняли следующими причинами: во-первых, недостатком в хороших инженерах и артиллеристах, во-вторых, отсутствием цельнаго плана в стратегических действиях. Поэтому осаждающие причиняли гораздо больший вред зданиям, нежели людям… Обстреливая город днем и ночью, Русские успели сделать подкоп под Банную башню, а с батареи, устроенной на стенах Иисусовой церкви, сильно беспокоили осажденных»[233]233
  Истомин М. Рига и осада ее царем Алексеем Михайловичем. С. 10.


[Закрыть]. Как указывалось выше, общая стратегическая ситуация (вероломство союзников и т. д.) и погодно-климатические условия не позволили довести осаду до конца: «Значительная убыль в войсках, слухи о приближении вспомогательных шведских отрядов, а вместе с последними и самого короля Карла X побудили Алексея Михайловича дать приказ о снятии осады. 5 октября 1656 г. русские покинули окрестности Риги и направились обратно»[234]234
  Там же.


[Закрыть].

Отход русской армии к Полоцку был тяжелым. К осенней распутице прибавилась проблема водного транспорта, т. к. многие грузы и войска прибывали под Ригу на стругах по Северной Двине. На обратном пути воинам пришлось волоком преодолевать двинские пороги. По данным источников, именно в это время отмечены очень частые случаи бегства московских стрельцов и солдат со службы[235]235
  Романов М.Ю. Стрельцы московские. С. 222.


[Закрыть]. Этот факт очень важен. В рижском походе участвовали переформированные в 1655 г. приказы, в составе которых было много городовых стрельцов, уступавших московским в уровне мотивации и не имевших за плечами опыт кампаний 1654-55 гг. Служба городовых стрельцов, особенно представителей центра страны, не была связана с боевыми действиями ввиду удаленности этих городов от границ государства и не предполагала постоянного риска и возможности погибнуть. Поэтому испытания, выпавшие на долю стрельцов в рижском походе, послужили своеобразным механизмом отбраковки кадров. Если учесть, что именно в рижском походе в составе московских стрелецких полков отмечено появление неких «даточных», то можно уверенно предполагать, что именно с 1656 г. начинается практика пополнения московских стрелецких приказов представителями других сословий, которая в дальнейшем получила постоянный характер. В кампаниях 1658–1661 гг. пополнение московских стрельцов за счет наиболее опытных и заслуженных солдат «нового строя» проводилось регулярно.