Текст книги "Smoking kills"

Глава 8. Переключатель

Все переключатели были разбиты. Никто не мог дать внятных объяснений, что будет и когда займется на небе рождение дня, и чуть прибавит трудящимся над ремонтом конденсаторов. Откуда поступала энергия, что им хотелось, когда било солнце в разбитые ланчем виски. Надо было спешить, Тиб и забыл это чувство парения над пустой дорогой, ползущего даруя внятную прохладу тумана, путающего беспокойных продавцов грибов, успевших за час рассвета освободить штук по семь оцинкованных ведер. Сзади трогательно сопела спасенная с пустой остановки парочка, им всего и надо проехать до четвертой деревни, но другие проносились мимо, крутя у головы дрелями. Он проявил человеколюбие, сам понимал это. Добрейшая душа, не подводит. Пригласили полакомиться ягодами с ароматным самодельным горным. Будучи вежливым с ними, чинно возглавил деревянный стол в палисаднике, наслаждаясь свисающими ветвями фруктовых деревьев, пошедшими в цвет. Мимо проплыла девушка с правильным овалом выреза, позвав с собою в вечное путешествие до райских кущ. Выйдя на грунтовку, млел от пронзившего до костей черепа взгляда, давшего ясность принятия неизбежного, а чего. Персонал, конденсаторщики, завидовали новой машине, разрезающей утро и вторую половину дня, знаменующей жару и возможность попросить закончить раньше. Это к ним, директор сменил презентабельный бьюик на более представительный джип, и сейчас будет говорить с ними на одном языке, в отличие от бригадиров, уставших понукать в одинаковых промахах.

Ему жали руки, предоставляли отчетные папки смет, горделиво обводя холеными ладонями результаты работ. Рядом с одним из строений вились халатчики, связно нанося деления на широкий экран, отражавший еженощный расход. Где вы взяли подобные маски, кричала на них группа проектировщиков. Когда директор с сопровождением приблизились, они взмолкли, силясь слышать команду на сегодня. На амбаре около возникли четыре одиноких фигуры, они сбросили растяжку «Нет тяжелым металлам».

– А да чему, – подхалимски спросили директора, но он был занят, выискивая неточности в конструкции экрана. – Что с ними делать?

– Свободу окружающей среде! Позор предателям родной земли, – скандалили с амбара, с дороги их щелкали на передовицы изданий.

– Не хочу прослыть жестоким управленцем, выпроводите их отсюда. Молодые люди, прекратите, – повысил в конец тирады директор голос.

– Нам даже выгодно, сделаем хороший комментарий, – урезонили сбоку.

На экране было видно, что в последние месяцы теневая активность росла спорадически, что привело к серьезному числу беглецов из контролируемой территории, значит в посещениях избирателями города виновны именно они, что безусловно повлияет на денежное вознаграждение, падет престиж профессии в клубах. По изможденным срочной сменой молодцам пробежал ропот, когда по еле заметному движению директора, открыли и вторую шкалу, где фиксировались результаты теневой трагики, порядковые номера новоявленных теней не совпадали с результатами независимых тестов. Получается, иностранцы совершили акт шпионажа, отправленные выше наблюдения оспоримы, и нет гарантий в отсутствии массовых сношений избирателей и жителей, при современной плотности ткани, один самец может взвиться и пасть на расстояние, выше требуемого расчета времени на его дезинтеграцию. В резерве внутренних пространств дола избиратели вились дружно, относительно них резонно утверждение о любовных забавах, ведущих к появлению молодых, плохо контролируемых в изоляции. Теневой рост и стремление жить и ловить лучи небесных тел, блистая наперед сородичами, становились ведущей характеристикой молодняка по второй шкале.

Тумблеры переводили ранее по часам к не самым частым заездам верхушки корпорации. Директор был свой, но подчас чужд просьбам обойтись без увольнений и штрафов.

Он мог бросить ряд светских взглядов и укорить по стыду во всем виде персонала, а не смотреть правильные данные, ругая себя за исполнительность. Противоречие мира теней и людских забот, зовущих последних на улицы за зеленым светом светофоров и матовым глянцем заносчивых манекенов ориентируясь на заверения штатных аналитиков, ступало в концевую фазу. Реальность предмета обсуждения приняла несвойственный вид, директор жеманил, звал арбитром бригадира. Лучше не было бы наглядности противоречивых данных. По сторонам звали на слом слова, хотели составить на портфелях отчет за его фамилией, некто в лоб получил, что сигнал не дал.

За неполный месяц общая протяженность избирателей составила недостижимую с введения последней шкалы цифру. Придется отправить отряд и посмотреть, в чем причина.

Боязливо и неприязненно к постигшему несчастью, в рабочем режиме делили обязанности, пяток дней этих занесет в головы сумятицу, но разбавит будни. Пойдут четверо или пятеро, настроенные быстрее вернуться и погасить возникшие недомолвки в рабочих отношениях. Обстановка не внушала ужаса, но собравшиеся не хотели ночевать на природе. Практически в двух ходовых днях следующий экран, а будет и там то же, придется воочию смотреть, правдивы данные, или нечто неизвестное влияет на результаты замеров по второй шкале.

Глава 9. «Бить ребенка»

Лучшее место на планете, не пропустить стаканчик не упустить возможность. Бар, где взрослые видят, во что играют дети, что занимает развивающиеся мозги.

Работу здесь Ангелова нашла заглянув с улицы, без решимости приступить к трудовым обязанностям немедля. Помещение разделено стеклом, видно что происходит.

Идеология проста, все кто выступает за телесное физическое превосходство над новым поколением, преследуя благие постулаты о воспитании, что движет в грядущем людей прочь, на слом систем морали. Одни виноваты в прямолинейности, другим вменили безрассудность, не бить ведь их самим в комнатах, где все напоминает о беззаботном детстве. В детском отсеке была добротная мебель, штурвал с рейс-мачтой, канаты и разноцветные маты под ними. У взрослых ничто не было роскошным и чрезмерно вычурным, обычные столы, напитки по бросовым относительно среднего заведения ценам, бесплатные слоеные шорт-тортики позволяли не брать дюшес.

Подросткам хотелось звать на помощь, но строги проверяющие за невидимыми камерами. Когда шалопаи получают по заслугам вместе, нельзя точно понять, искуплен ли просчет, видно желание перейти в ранг тех, кто готов выполоть ростки величия. Стоимость для двух отпрысков и выше была ниже низшего для любых детских билетов поначалу, но желающих онтологически отделить словесное порицание от бития находилось все меньше, так что бар предоставлял услугу бесплатно, не считая общей кассы на провожающего и приборку.

– Ненадежный сотрудник лучше чем надежный сотрудник, в условиях, когда все предают, ненадежный и предаст ненадежно, – взялся босс, не отмечая обеденный старт дня.

– Вам виднее. У меня союзничество связано с влечением к защите прав обычного человека, что и недели не проживет без маркировки, у него время всегда называется, каждый день, дюжина, месяц, треть года имеет свойское собственное имя, иногда им делится, порою нет. Эту тайну он рассказал такой открытой девушке, и потом забыл с помощью ее лучших друзей на много лет. Чего не пробуют столпы этики против влечения, чтобы продолжать незаметно подкармливать забавного дьяволенка, преградив ему впрочем путь к сердцу конкретного человека. Например, хорошо идут уколы во сне, подмешивание известных препаратов, удушение во сне, распространение слухов, передразнивание.

– Увеличить пособие на выходные?

– Феминный и феминизированный вялотекущий патернализм с претензией на единоначалие, выбор тех, кто наступает на жесткость, не позволяет растить послушных, бесприкословных чад, выполняющих разнорядку специализированных отделов, или негласные условности, соблюдаемые не без мнительной усталости, согласны?

Не удостоверив ответом девушку, босс прошел в закрома и приступил к разделке полученной прибыли. Основное прислали из Организации за молодежный мир, тельняшки, новые доски под плюшевый дартс. Она научится не рефлексировать столь отчаянно, не бунтовать оставив приличия, есть стандарты соотношений, проверенные не сегодня.

Что ни день, новые задачи приходилось выполнять группам условных и мыслепреступлений, одни били в ретро барабаны для зорьки, другие боролись с аниматорами в костюмах эпичных животных, часть испытывали на прочность бросая в поролоновый ад.

– Кому говорю! Немедленно снял эти ботинки и одел чистые тапочки. Их не нарочно поставили рядом с табуретом. Я тебе устрою внеплановые именины любимого почитаемого святого. Будешь слушать? – очень вежливо отчитывала взрослого почти крепыша, очевидно близкая родственница.

– Конечно. Извини пожалуйста. Стараюсь, – искренне на первый взгляд отнекивался вундеркинд в футболке скай-фишинга с нерестящейся горбушей.

– Надо было одевать свитер, тебе ведь нравится полоска?

– Не нарочно, – ребенок призадумался о завтрашней контрольной, давай в следующие выходные на поролон.

– Давать тебе будет в покорности принятым коэффициентам сотрудница обмена валют в Мьянме. Зачем так поссориться хочешь, или скучаешь по примерам.

– Это не жизнь, – пожаловался громогласно неблагодарный.

– Везет, что не начал на улице, где тебя быстро освободили от злобы бы равноудаленные от твоих завихрений принявшие неизбежное люди, им также не ясен твой норов, что хочешь получить, мне негде поставить тебе плохую оценку.

– Сходим в кафе, возьмем шейк, – вплетал телевизионные штампы негодник, мотая за шнурки кед.

– Пусть ваш сам бежит к своим, а мы покамест подготовимся, до начала не так чтобы с яхтом времени, где не посидеть, кроме нашей фирменной стойки, – вмешался босс, предлагая решить конфликт без продолжения, демонстрируя, что не имеет прав вмешаться, но к чему на людях быть грубыми.

К половине восьмого пришли почти все, кто оформил заказ на представление.

– Что вы! Не смею задерживать своим вас, отвлекать от душевных разговоров, обмена опытом.

На море, где благоверный Ангеловой впервые за четыре недолгих сезона получал ровный загар, звенел штиль, мирно бродили не чая познакомиться отдыхающие парами, шумела компания игроков в пляжный волейбол. Здесь многое напоминало ее, эта на три четверти не осушенная кварта кьянти, девушка со своим возлюбленным, трущаяся у стенда с разрешенными видами активности в прибрежной полосе. Разносчица бижутерии с укоризной смотрящая удалявшемуся ретиво продавцу помело, сочная мякоть проникла вкусом вседозволенности после ругани за отчаянную сигарету от мисс-бикини, и где они покупают такой срам, растянул улыбку, припомнив разбор летней моды в свежести рабочей курилки. Неподалеку развернулась борьба за номер «Distance», выглядывала розовая кепка со знакомым мячом.

Хотел быть с нею, прикоснуться к пылающему жару плоти, дать разгореться в объятиях после гряды на жалость похожих поцелуев. Она будет видеть сны в километрах одиноко без его ласки, колотить в пол, негодуя громыханием хай-энда, новые съемщики не обязались соблюдать негласные договоренности рассерженными взглядами, при том не занимаются собственным чудом, не заставляют быть ответственным, грамотно молчать, когда нет повода для реакции. Они предлагали приходить в бар, не обычную питейную, там сверстники, многие знают что значит не подчиняться, культивировать заносчивость. Босс галантный, поможет установить причину замыкания на неподчинении авторитету старших, кому верят. Вместо согласия слушали эмбиент, надевали до подъездной двери солнцезащитные очки. Мужчина носил бабочку по вторникам, девушка изводила.

– Эй там! Люди человеческие, – настоятельно призывали и так понурившуюся ребятню в детском отсеке. – Ясно? Бегом в поролон.

Он гордился ее карьерой, что у них есть такой бар, не всем до ста ватт смена.

Глава 10. Апчхи

Пойманный избиратель шипел, бросая сполохи плоти, рвался отбиться. Его нельзя было причислить к нигайте, что падали хищными орлами, щерясь на долину, где мирные коровы гуляли вместе с желавшими отведать свежего гуляками.

Нечто среднее, и от того без удержи ужасающее виделось в его разряженной плоти. Цвета переливались в уходившем солнце, манили обещанием вознаграждения. Кто знает, откуда он появился в этом укромном распадке, но отряд бросил даже личные вещи, и не замечая будто окриков предводителя, свистом и блеском добился, чтобы избиратель спустился, а затем бросился на неясную цель. Кто звал ее иначе величайшей, превознося красоту, тот понимал, здесь придется оставить хранить добычу не более трех человек.

Дальнейшее случилось быстрее, чем они могли представить в видениях, когда считали выручку за презентабельные экземпляры. Избиратель метнулся на ближайшего, сбивая с ног, на заиндевевшую в предвкушении ночной свободы почву. Он поднял руки, научено махая ими перед людьми, взялся за длинный палаш, иначе не назвать, прихваченный для рубки веток на вечерний костер. Та сбила в три погибели, раздались щелчки. Другой бросился с ярко раскаленной палицей, она обернулась, из твари полетели искры, обжигая одежду несчастного, взявшего на себя смелость встать между живыми и избирателем. Другая часть уже жгла ее напропалую, прижимая к камням, выбоинам, весной здесь тек шикарный ручей. Отсюда от места примерно часов восемь, но ничто не может быть столь отвратным, сравниться с нападением нескольких избирателей на открытом участке. Началась паника, люди вздымали руки, голосили и без жалости оборонялись, забыв про осторожность. Еще один упал, точно поверженный ударом кроманьонца, рядом завыл, желая перенестись прочь от происходящего, где нежно примутся обнимать любимые. Руководитель звал остальных бежать к укрытию, природа подарила страждущим в виде надежной скалы за спиной и по бокам, здесь не было возможность атаковать с неба без числа, и не больше пяти и не огромных могли разом вступить в поединок.

Некоторые остались на месте, в надежде на имевшийся полуавтомат, их не ждали, захваченные битвой, они могли победить сами, но также и остаться навсегда в распадке, если друзья не возьмут на себя труд хоронить их.

Надежно прикрывшись, ждали конца, но бой случился не таким чтобы легким. Часть рвалась на помощь, прочие мирно почти сидели, ругая разошедшихся нигайте. Главный держал совет с приближенными, слова терялись в гомоне битвы и неодобрительных выражениях укрывшихся. Чем заняться, когда вернутся. Неподалеку построен неплохой мини-отель, там очень приличное вино и за десять минут жарят парное мясо. Надо отвлечь политикой, заведя правильные беседы, и насладиться пустотой коридоров с гобеленами охоты и пахоты. Их подарил посетитель, встретивший тут счастье.

Когда счастливые прикорнули, некто неизвестный, потому что все и так понимают, проник в апартаменты, и сделал подлость, вопреки расхожим суждениям, они думают, можно биться за справедливость, одиноко обнявшись, он, и стоящие за ним не соблюдают не ими придуманные правила, что нельзя ночью приходить в не свои покои. Разбуженный шумом, человек поднялся, но только увидел молодую, виновато уходящую за недружественным избирателем. Утром обнаружил скромную запись, она не может с ним жить, обещана другому сговором друзей семьи. Безутешный пил две недели по ночам, оставляя день одинаковым сновидениям, не сможет забыть ее лицо, черты характера. Припомнив обстоятельства, разозлился, выбежал к тем, кто вел бой, их оставалось четверо. Они могли победить, но с неба стремились новые участники сражения, поднимая вверх столбы не крупной осыпи. Прибежавший настаивал на отступлении. Высоко пронзили облака огненные жилы, заварушку заметили, и поддержали залпами. Избиратели начали отлет. Им не хотелось рассыпаться здесь, на веселье горстке храбрецов. По одному возносились они метров на сто вверх, затем убирались прочь, не видя перспектив. Криками встретили пятеро на пятачке поддержку. Из укрытия подтянулись остальные, посылая уходящим проклятия. Никто не был готов к смене вектора везения, тем почетнее проступила роль оставшихся биться. Им было не по себе, что часть отряда выбрала избежать боя, в том числе руководство экспедицией. Что будет ждать там, где конечное число противников нельзя назвать точно. Это тревожило, призывало прочь, под пледы.

Было тягостно знать, что никто в целом мире не пойдет против них, будто держащихся за хоровод, затягивающий редкую народную. В ином случае, могли подобрать еле колышимые усиливающимся сопротивлением избиратели, но никто не возьмет смелость заявить, что будет ждать окрестность, если масштаб теневых соотношений в масштабе заданной экспоненты превзойдет возможности сдерживающих барьеров, и те ринутся на города, сметая не спрятавшихся, ни в чем не виноватых прохожих.

Глава 11. В гнезде

Кто продвигался впереди, достиг гнезда. Там билось до сотни потерявших спокойствие избирателей, нечто пробудило их к жизни, меняя дневной уклад. Нечастое явление, мало кто может гнездиться, им является чудесное в поколении грядущем, сбивающим с избранной стратегии продолжения. Всегда стоит обратиться к отстающим с напутственным злодеянием, но никто не хочет прослыть кем-либо значимым более, нежели в суете минувшего. Пока Тиб держал на расстоянии готовых приступить к расправе над непокорными членов отряда, обогнавший лодыря в черной куртке, Лехаим провел условный замер общей площади, наметив точки поджига. В нем не нашлось сочувствия этим разнузданным тварям, готовым на многое, чтобы передраться за право унестись прочь с этого не лучшего разбега стабильности, данной в ощущении сладости и порочности сатанеющего зла, что мечтает само по себе не о том, что даст в последствии, когда многие примолкнут, видя превосходство теней, ожидая успеха от быстро распространяющегося огня.

Они были обязаны прознать причину неимоверного роста числа избирателей, но не хотели надолго задержаться. Что им предоставит корпорация в обмен на бесприкословное выполнение распоряжения.

Один смертоносный бой пережили, новый чрезмерно унесет жизни и так поредевшего отряда. На самом верху носился видимо архизбиратель, он сможет один разнести до десятка сильных бойцов. Ими двигало переживание, что не получится, придется нести ответственность за оставшихся здесь навсегда. До визита директора дни протекали в шикарном трепе и самоуважении, не обидных шутках над некоторыми лентяями, считающими часы до конца работы, перекладывающих на совестливых и уважающих распоряжения даже не значимого начальства ад не самых притязательных идей.

Лодырь догнал двух разнорабочих, готовых было поджечь гремучую смесь и поглядывать от присмотренного чуть раньше валуна за полыханием гнезда. Кто из них, переживших вместе ряд неспокойных ночей в безлюдной пустыне пойдет против всех, без приказа начав нарушать полученные предписания, невозможно было угадать, этих подозревать не думал. Ему хотелось взять пистолет, выстрелить по испуганным плечам, но они не двигались с места, в предвкушении разгрома. Нечто заинтересовало в суровых глазах, это из детства проникли щупальца времени. Хотел позвать на помощь, но лишь укоризна проступила в нехарактерном жесте покорности, значит, решили. Против троицы заговорщиков уже стремились несколько очень верных ребят, знал, они не будут злиться так. Нанеся на его улыбку обнаженные клыки, поджигатели подпалили легковоспламеняющуюся жидкость, секрет состава никто не знал, ингредиенты зашифровали в головном управлении. Им обходится в незначительный крен дебета манипуляция порой на уровне молекул. Полыхнуло знатно, с душеспасительными воплями бросились прочь кто слабее духом. Избиратели собрались в линтади, клочья полетели в не спрятавшихся.

Лехаим устроился лучше прочих, за делавшей здесь внятный изгиб выбоиной в набитой тропе и грозил поджегшим. Нет смысла оставаться здесь, лучше отрядить человек двадцать, отвечать за происшедшее придется в любых условиях, разве что избиратели напали на офис управления в городе, раз произошло именно так, никто не был против их действий, ведь всем довелось испытать пещерный ужас и неприязнь извещенных тайными предателями людей. Получая три обычных платы за не самые тяжкие обязанности, без особых повинностей, приходилось вести себя крайне трезво, чтобы предосудительные толки не заняли первые позиции в прохладе круглосуточных балов.

Девушки брались за руки и плыли в ранних фонарях и люминесцентных огнях, на что не поскупились городские. Звали их с гудящих в тон общему гвалту машин, пытались выцепить в фланирующие без цели разухабистые компании. Головы многих украшали тиары в честь открытых курсов истории Кибелы, событие признали значимым для нескончаемой цепи празднеств, организованной богатыми компаниями. Изображая налет голодных избирателей, жались к изогнутым разовым декоративным барьерам сторонники неги и яств, прыгали через них на верность едва обручившиеся. Поручни установленных просто так лестниц заняло не забираясь до конца студенчество. Кругом спокойный и счастливый вечер, на страже общества хлад и уют мест, где вне разносолов застолий и добротных костюмов от уличных, не позволяют избирателям совершать налеты радетели. Она, уверен был Лехаим, представив в красках сгущающейся тьмы свою посреди яркой толпы, тоже мечтает о нем. Крутясь в танце, строят мины бездельники, безалаберно сжигая малую наличность, толкутся задиры, не видя ни одной реальной жертвы.

Ей не приходится перебирать те же нечастые пленительные встречи, опираясь на корреспонденцию, не переживает, хотя утверждает, что очень, и без него нет свободы. Поцелуи исподволь, зависть временно одиноких, объятия после разлуки, выявленная за тучами полярная. Двое хотят больше, чем быть единым, но ей розданы гуляния, ему защита общего блага. Первая встреча на пересечении скоростных дорог, горящие взгляды, нежащие прибившуюся к зрителям породистым щенком играющую психику. Имена, что дал ей первой звенящей ночью, перебирал, не забывая просматривать с поста безликую местность на предмет крадущихся звуков, возвещающих прилет избирателей. Красота ее оружие в беззащитной гурьбе подруг и лихих наставников. Ему шли сапоги, намотавшие километры на нервы и вбившие в землю победоносные заявления, щедро данные на старте выполнения трудовых соглашений.

Пора было идти прочь, чтобы отговориться перед начальством, не видел, не знает, добрался в свою очередь. Почему отрицают они возможность уничтожения всех избирателей, потребуется не столь значительные вливания. По одному члены отряда брели прочь, иногда оглядываясь на гнездо, в восторге, что уходят.