Текст книги "Дома смерти. Книга II"

Терри Салливан, обдумав положение, в котором оказалось расследование, принял двоякое решение. В качестве мотивации для получения ордера на обыск можно было использовать показания детектива Шульца о запахе разлагающейся плоти в приточной вентиляции дома Гейси, но этого было недостаточно. Следовало найти ещё какой-то аргумент – хотя бы один! – в пользу того, что полиции необходимо войти в дом Гейси и подвергнуть его обыску.

Было решено: пока детективы будут искать этот недостающий аргумент, он – окружной прокурор Салливан – пригласит к себе на беседу адвокатов Гейси, предъявит им материалы о судимости последнего в Айове и постарается уговорить подзатянуть с обращением в суд для получения судебного запрета на преследование. Если всё сложится хорошо, и адвокаты отзовутся на подобную неформальную просьбу, то правоохранительные органы смогут выиграть 2 или даже 3 дня. Но это в лучшем случае… Если разговор не получится, то уже 20 или 21 декабря адвокаты получат в федеральном суде запрет, и тогда расследование окажется парализованным.

Сержант Козенчак со своими подчинёнными засели за тщательное изучение всех накопленных к тому времени материалов, а Салливан позвонил адвокатам Амиранте и Стивенсу и пригласил их в свой кабинет для разговора. Адвокаты не заставили себя долго ждать и около 21 часа приехали к окружному прокурору.

Салливан вручил им для ознакомления копию документов о судимости Джона Гейси в Айове. После того, как юристы в полной тишине закончили чтение, Терри произнёс небольшую речь, в которой выразил непоколебимую уверенность в причастности Гейси к исчезновению Роба Писта, и попросил адвокатов дать возможность прокуратуре сделать своё дело в течение ближайших «хотя бы» 72 часов. Окружной прокурор особо подчеркнул, что не ждёт от адвокатов ответа, он просто хочет, чтобы его пожелание было услышано. Обтекаемость формулировок Салливана легко объяснима – он фактически предлагал адвокатам сговор за спиной их клиента, что было незаконно, при этом давая понять, что неформальная договорённость не выйдет за пределы кабинета.

Адвокаты ничего определённого не ответили, но по их поведению можно было понять, что они пережили немалое потрясение. Информация об «отсидке» в Айове полностью разрушала тот образ энергичного, позитивного и доброго бизнесмена, который Гейси старательно создавал последние годы, и Амиранте, и Стивенс прекрасно поняли, что их клиент совершенно аморальный, разложившийся и насквозь лживый типчик, которому не следует верить никогда и ни в чём.

Далее последовали события в высшей степени неожиданные. Немногим ранее 23 часов Джон Гейси вышел из дома, вывел из гаража свой «олдсмобиль» и отправился к зданию, где помещался офис Сэма Амиранте. Последний вызвал своего клиента на срочную встречу, но в ту минуту полицейские этого не знали. Гейси поднялся в офис адвоката и остался там до утра, вышел он на улицу лишь в 06:15 20 декабря. Что происходило той ночью в кабинете Амиранте, оставалось тайной более 30 лет, лишь уже в XXI столетии сам Амиранте пролил свет на тайну этого неожиданного визита. Мы не станем сейчас касаться этих деталей, дабы не нарушать хронологию повествования, но в своём месте вернёмся к содержанию таинственной беседы.

В то самое время, пока Гейси беседовал со своими адвокатами, а детективы Робинсон и Шульц коротали ночь в автомашине на парковке перед зданием, остальные члены группы Козенчака штудировали всё, что им удалось собрать в рамках проводимого расследования. Они рассматривали фотографии и обсуждали запечатлённые на них предметы, перечитывали протоколы допросов, записи своих «тактических» блокнотов, вспоминали малейшие детали бесед с работниками Гейси, сулившие хоть какой-то оперативный интерес.

В конце концов, их внимание сосредоточилось на отрывной части талона на проявку фотоплёнки, выданного в аптеке «Nisson pharmacy inc.». Этот обрывок бумаги был найден в мусорном пакете Гейси во время обыска в ночь на 13 декабря и сохранён как потенциальная улика. Талон был выдан 11 декабря по месту работы Роба Писта, но почему в ночь на 13 число он оказался в доме Гейси?

Можно было допустить, что Гейси сам же и сдал плёнку в проявку, но об этом ничего не говорили ни Гейси, ни Ким Байерс, работавшая на кассе и принимавшая такого рода заказы. А ведь Ким видела Гейси в зале, запомнила его и даже задала вопрос провизору насчёт подозрительного грузного мужчины, бродившего по торговому залу без видимой цели. Так что подозреваемый к плёнке отношения не имел. Но почему отрывная часть талона оказалась в его мусорном пакете?!

Никто из детективов не знал правильного ответа, но загадка эта казалась интригующей и немаловажной. Было решено задать этот вопрос Ким Байерс, но до того, как это удалось сделать, случилось совершенно непредвиденное происшествие.

В 06:15 Гейси вышел из здания, в котором находился офис Амиранте и, усевшись в свой автомобиль, выехал с парковки. Детективы двинулись было за ним, но тут наперерез машине бросился мужчина в рубашке и съехавшем на бок галстуке. Одет он был явно не по погоде – валил густой снег, было довольно холодно, и мужчина, гуляя без куртки и пиджака, рисковал получить воспаление лёгких. Детектив Шульц, сидевший за рулём, затормозил, через секунду он узнал человека, загородившего проезд. Это был Амиранте, адвокат Гейси.

Полицейский опустил стекло со своей стороны, и Амиранте, склонившись, тревожно прошептал: «Не дайте Гейси уехать из штата, если он попытается выехать из Иллинойса, стреляйте по колёсам, но остановите его любой ценой!» Слова адвоката прозвучали в высшей степени необычно, и Шульц, дабы успокоить его, небрежно махнул рукой: «Мистер Амиранте, никто ни в кого не будет стрелять, не беспокойтесь, мы обойдёмся без этого».

В действительности Шульц и Робинсон встревожились – всё-таки не каждый день адвокаты давали им столь странные советы. Связавшись с Козенчаком, она передали слова Сэма Амиранте. Стало ясно, что в кабинете адвоката ночью произошёл какой-то важный разговор, и Амиранте допускает возможность бегства Гейси в другой штат [то есть под другую юрисдикцию].

Козенчак немедленно связался с прокурором Салливаном, они обсудили складывавшуюся ситуацию и согласились в том, что обстановка явно накаляется. Самое неприятное заключалось в том, что они не видели всей картины, а это означало, что какие-то важные детали могут ускользать от их внимания. В результате обмена мнениями было решено, что детективы, несмотря на ранний час, отправятся к дому Ким Байерс и постараются выяснить у девушки историю отрывной части талона, найденной в доме Гейси во время обыска. Если её рассказ поможет оформлению ордера на арест Джона Гейси, прокурор Салливан займётся этим немедленно, дабы подозреваемого можно было спрятать «под замок» в ближайшие часы.

Ким Байерс оказалась немало удивлена утренним визитом детективов, но едва увидев фотографию отрывной части талона, сразу поняла, о чём идёт речь, и внесла в ситуацию ясность. По её словам, эту бумажку она механически сунула в карман куртки Роба Писта вечером 11 декабря. Сразу после этого Пист подошёл к ней и забрал свою куртку. Надев её на плечи, он вышел на улицу и более не возвращался.

Таким образом отрывная часть талона оказалась в куртке пропавшего юноши, а спустя 30 часов была найдена в мусорном мешке в доме Гейси. Это доказывало тот факт, что куртка, в которую был облачён Роб Пист, побывала в доме подозреваемого. Побывал ли там сам Роб, оставалось покуда неясным, но его куртка явно попала в руки Джона Гейси. А стало быть, контакт между подозреваемым и молодым человеком имел место.

А ведь Гейси это отрицал!

Получив эту информацию, Терри Салливан немедленно засел за подготовку мотивировочной части ордера на обыск. Окружной прокурор просил суд санкционировать обыск на основании того, что в доме Джона Гейси, подозреваемого в похищении несовершеннолетнего, ощущается запах разложения плоти, а кроме того, всё в том же доме Гейси ранее находилась [и возможно, всё ещё находится] куртка пропавшего вечером 11 декабря Писта.

Далее, однако, сюжет сделал новый неожиданный зигзаг. К 9 часам утра за Гейси следили уже несколько автомашин, а детективы Робинсон и Шульц, несмотря на то, что их рабочее время закончилось, смену не сдали и остались для усиления товарищей. Полицейские видели, как Гейси заехал на автозаправочную станцию на пересечении Вест-Хиггинс-роад (West Higgins road) и Норт-Вашингтон-стрит (North Washington Street) и купил бензин. Он попросил одного из работников протереть заляпанные снегом фары [в то утро валил густой влажный снег], а сам сел за руль. Когда к автомашине приблизился молодой человек со щёткой в руках, Гейси быстро что-то положил ему в карман.

Полицейские видели это движение, но что именно передал подозреваемый, никто толком не рассмотрел. После того, как подозреваемый покинул автозаправочную станцию, полицейские попросили молодого человека показать, что тот получил от мужчины в чёрном «олдсмобиле». Вывернув карман, тот передал «законникам» 7 «косячков» – самокруток с марихуаной. Хранение и употребление этого наркотика в Иллинойсе образовывало состав уголовного преступления, и за 20 граммов «травки» можно было присесть на срок до 3 лет [в зависимости от рецидивности нарушителя].

На автозаправочной станции Джон Гейси передал одному из её работников 7 «косяков» с марихуаной, совершив тем самым уголовное преступление.

Молодой человек по-настоящему испугался полицейских и принялся уверять их в том, что наркоманом не является и мужчину в чёрном автомобиле видел в первый раз. Полицейские по возможности его успокоили и сказали, что видели момент передачи и готовы свидетельствовать о его невиновности. Но от него тоже потребуется кое-какая услуга – парнишка должен будет дать показания в суде о том, как всё произошло. Юноша, разумеется, согласился – на его месте в ту минуту согласился бы любой.

Сообщение о происходящем на автозаправочной станции немедленно ушло прокурору Терри Салливану. Тот оказался перед неожиданным выбором – санкционировать немедленное задержание Джона Гейси и его последующий арест по обвинению в нарушении законодательства об обороте наркотиков и наркосодержащих препаратов или же подождать немного и надлежащим образом оформить ордер на обыск в полном соответствии с ранее выработанным планом. Салливан, явно не зная, какой из вариантов предпочесть, связался с Департаментом юстиции штата – там не спешили с ценным советом, и решение вопроса затягивалось.

Гейси между тем отправился на кладбище, где был похоронен отец, и некоторое время провёл у его могилы. Поведение Джона вызвало тревогу всех, причастных к расследованию. Посещение могилы могло указывать на подготовку подозреваемого к самоубийству, либо, наоборот, демонстративному убийству постороннего. Да и адвокат Сэм Амиранте рано утром пытался о чём-то предупредить детективов, правда, сделал это непонятно и бестолково, но тем не менее происходившее в своей совокупности производило впечатление подготовки чего-то скверного. Говоря по-хорошему, Гейси следовало изолировать от окружающих часиков, эдак, на 12 и уложить спать.

Окружному прокурору сообщили о посещении Гейси кладбища, и Салливану передалась общая тревога. Он принял решение на свой страх и риск санкционировать задержание Гейси за нарушение правил оборота наркотиков. После этого Салливан рассчитывал получить ордерА на арест Гейси и на обыск принадлежавшего тому имущества.

Хотя за автомашиной Гейси двигалась машина наружного наблюдения, задержание производилось по всем правилам оперативного искусства, осуществлялась даже видеосъёмка, что для того времени было в диковинку. К задержанию были привлечены экипажи дорожной полиции – в отличие от детективов уголовной полиции эти патрули несли службу в форме. Поскольку Гейси уже оставил впечатление о себе как о человеке взрывном и экспрессивном, важно было провести его задержание безукоризненно, дабы исключить возможные в последующем проблемы в суде. Ведь адвокаты могли обвинить полицейских в самых разнообразных нарушениях и на этом основании добиваться как снятия обвинений, так и отвода улик, добытых «ненадлежащим» образом.

Видеозапись задержания Джона Гейси сейчас широко известна, её можно найти в интернете. На ней можно видеть, как к заблокированному спереди и сзади «олдсмобилю» бросаются полицейские как в форме, так и в штатском, у них в руках пистолеты и наручники.

Впоследствии Гейси рассказывал, что воспринял арест с иронией и даже шутил со знакомыми детективами, дескать, парни, зачем вы устраиваете это шоу, сказали бы, что надо приехать, я бы сам спокойно приехал! Но по видеозаписи видно, что ничего такого он не говорил, Гейси явно был потрясён произошедшим и не проронил ни слова. Когда его вели к полицейской автомашине, он выглядел совершенно деморализованным и смотрел перед собой отсутствующим взглядом. Гейси, усаженный на заднее сиденье, немного наклонился вперёд [скованные за спиной руки мешали свободно откинуться], и лицо его стало хорошо видно оператору, снимавшему через лобовое стекло. На этих кадрах можно хорошо видеть совершенно неподвижное лицо Гейси – тот не реагировал на происходившее вокруг и ушёл глубоко в себя.

Итак, 21 декабря подозреваемый в похищении Роба Писта был задержан и уже через несколько часов помещён под арест, хотя и произошло это по обвинению, никак с Пистом не связанным. Тем не менее ордер на обыск дома №8312 по Вест-Саммердейл-авеню и принадлежавшего Гейси автотранспорта был получен. Полиция наконец-то смогла приступить к более тщательному, чем раньше, изучению места проживания Гейси.

В составе группы полицейских, отправившихся на обыск, находился и криминалист [формально именовавшийся «специалистом по сбору улик»] Дэниел Дженти (Dan Genty). Он знал о подозрительном запахе, поступавшем в вентиляционную систему, поэтому в его первоочередную задачу входило обнаружение источника. Быстро переодевшись в рабочую одежду и сапоги, Дженти спустился под дом и далее, ориентируясь по расположению вентиляционных труб, двинулся к дальнему правому углу постройки, где находился оголовок, втягивавший воздух. В одной руке он сжимал фонарь, а в другой – лопату, посредством которой намеревался осуществить небольшие раскопки.

Никаких подозрительных запахов в пространстве под домом не ощущалось – здесь тянул сильный сквозняк, и воздух казался вполне свежим. Грунт выглядел ровным, мягким и влажным, вода в небольших лужицах не замерзала. Свет фонаря, которым криминалист освещал путь, упал в одну из таких лужиц, и внимание Дженти привлекли небольшие странные лилово-красные черви, испугавшиеся света и закопавшиеся в грунт. Полицейский никогда прежде не видел червей подобного цвета, и их необычный вид поразил его.

Он решил поднять грунт в том месте, где увидел удивительных червей. Двумя ударами лопаты он углубился приблизительно на 10—12 дюймов (~25—30 см) и наткнулся на что-то твёрдое – лопаточную кость человека. Вне всякого сомнения, в этом месте лежал труп, точнее, скелет, но это не мог быть скелет Писта! Со времени исчезновения юноши прошло слишком мало времени…

Криминалист оставил найденную кость на поверхности земли и перешёл к противоположному углу здания. Он решил вскрыть грунт в этом месте, действовал Дженти в ту минуту совершенно наобум, безо всякой логики. Он копнул один раз, отвалил землю в сторону и посветил в ямку – в свете фонаря были хорошо заметны мелкие косточки, похожие на плюсневые, те самые, из которых состоит человеческая стопа.

Это был уже второй труп!

Дженти оставил этот участок и перешёл на третье место, поближе к тому отверстию, через которое спускался под дом. Несколько раз энергично отбросив землю, он вытащил из земли 2 чёрные бедренные кости. Наскоро очистив их небольшой щёточкой от налипшей грязи, криминалист поднялся наверх, сжимая находку в руке.

Дэниел Дженти, вылезший из-под дома с двумя бедренными костями в руках, был сразу же сфотографирован стоявшим подле полицейским фотографом.

Менее чем за четверть часа Дженти обнаружил под домом кости по меньшей мере 3-х человек! Это был шок…

Информация о неких чрезвычайных находках в доме Гейси стала известна в считанные минуты. По-видимому, местные журналисты прослушивали полицейские радиоканалы, а возможно, утечка пошла от самих чинов полиции, и все разговоры о прослушке полицейских переговоров – это лишь дымовая завеса, призванная замаскировать коррупционные связи полицейских. Как бы там ни было, уже вечером 22 декабря перед домом №8213 по Вест-Саммердейл стали появляться первые репортёры газет, телевидения и частных радиостанций. Найденные Дэниелом Дженти останки ещё находились в доме, а публика с фотоаппаратами и телекамерами уже толпилась за полицейским оцеплением буквально в десятке метров от порога.

Для вывоза найденных останков была направлена автомашина криминалистического бюро без опознавательных знаков. Её появление поначалу не привлекло особого внимания толпившейся перед домом публики, и поэтому перенос первого мешка в машину, произведённый быстро и без лишнего шума, остался практически не замечен. Лишь когда люди в штатском быстро понесли к автомашине второй мешок, журналисты спохватились, схватились за камеры и микрофоны, при этом моментально возникла суета и давка. Перенос второго мешка никто толком сфотографировать не успел, зеваки принялись в ажиотаже браниться и обвинять друг друга в помехах. Никто не ожидал появления третьего по счёту мешка, но когда детективы вынесли его из дома, защёлкали спуски фотоаппаратов, и раздались выкрики из толпы, адресованные полицейским: «Сколько ещё будет тел?!»

Всем стало ясно, что родилась сенсация. Уже через считанные минуты начались прямые включения с места событий в трансляции теле– и радиостанций.

Эта фотография сделана возле дома Джона Гейси перед заходом солнца 22 декабря 1978 года. Полицейские в штатском помогают криминалисту донести до служебной автомашины третий по счёту мешок с останками, найденными под домом.

В последующие часы журналисты взяли в осаду все места, где можно было получить хоть какие-то комментарии к происходившему на Вест-Саммердейл обыску – здание Департамента полиции, окружную прокуратуру, тюрьму округа Кук, здание муниципалитета Норвуд-парка. Все должностные лица отказывались от общения с прессой, что легко объяснимо – никто ничего не знал, но этот заговор молчания лишь разжигал всеобщий интерес. Главный вопрос, разумеется, был прост и очевиден: 22 декабря из дома Гейси вывезли 3 трупа, но последуют ли за этим другие?

Поздним вечером Джон Гейси был доставлен на допрос, который предстояло провести сотрудникам окружной прокуратуры и полиции Дес-Плейнса [напомним, что подразделение Козенчака в организационном отношении являлось частью именно этого полицейского департамента]. Перед началом допроса арестованный пообщался некоторое время со своими адвокатами с глазу на глаз. Сэм Амиранте предупредил клиента о находке в его доме неких человеческих останков – их точное количество неизвестно, но из дома было вынесено 3 стандартных белых мешка для опасного груза. Амиранте здраво заметил, что единственный для Гейси вариант сохранения жизни – это сумасшествие, невозможность контролировать собственные агрессивные импульсы. Но подобная тактика защиты имеет смысл только в том случае, если Гейси не будет запираться, а честно признается в содеянном.

Гейси некоторое время осмысливал услышанное. В начале допроса он был индифферентен и, казалось, плохо ориентировался в происходившем вокруг. Однако в какой-то момент, услыхав о том, что в земле под домом найдены останки 3-х человек, оживился, откинулся на спинку стула и непринуждённо сказал, что может нарисовать по памяти места захоронения убитых им людей. На вопрос о том, сколько таких людей полиция найдёт под его домом, Гейси неопредёленно пожал плечами и ответил, что точного числа не знает, поскольку никогда их не считал, но думает, что «человек 30» там будет!

Это было новое потрясение… «Законники», следившие за ходом допроса, поначалу не поверили услышанному, решив, что слова Гейси являются обычным для преступников преувеличением, своего рода бравадой, способом подчеркнуть собственную исключительность. Однако после того, как Гейси, взял карандаш, принялся рисовать схему захоронения под домом тел убитых им людей, недоверие быстро сменилось уверенностью в том, что арестованный говорит правду. Неровными штрихами, постукивая карандашом, Гейси обозначал места сокрытия тел и по ходу давал необходимые пояснения: «Здесь два тела… голова к голове… здесь три лежат рядом… здесь ещё два ногами навстречу».

После того, как Гейси закончил рисовать и передал схему детективам, ему задали очень важный вопрос: что случилось с Робом Пистом, и если он убит, то где находится его тело? Фактически этот вопрос в ту минуту являлся важнейшим, ведь Гейси подвергся аресту именно по обвинению в похищении Писта, а не за убийства людей, тела которых находились под домом.

Собственноручно нарисованный Джоном Гейси план площадки под домом с указанием мест захоронения тел.

Гейси только развёл руками и ответил, что Писта под домом нет! По словам преступника, он связал молодого человека и, заткнув ему рот кляпом, оставил на кровати в спальне. Гейси якобы вышел из комнаты, чтобы поговорить по телефону, и отсутствовал около четверти часа. Когда же он вернулся в спальню, то оказалось, что Пист мёртв – молодой человек задохнулся, по-видимому, из-за невозможности дышать носом. Когда через несколько часов 2 детектива постучали в дом Гейси, Пист всё ещё находился в спальне. Той же ночью Гейси, оторвавшись от слежки, сбросил тело молодого человека в воду реки Дес-Плейнс с моста в районе пересечения реки шоссе I-55.

Продолжая рассказ, Гейси добавил, что Пист был отнюдь не первым, чей труп был сброшен с упомянутого моста. Ранее в том же году аналогичным образом он избавился ещё от 3-х трупов. Первый раз он проделал это в конце июня и ещё дважды в ноябре.

Подумав немного, Гейси добавил, что на территории его домовладения тела убитых спрятаны не только под домом. В гараже под бетонной стяжкой в июле 1975 года было похоронено тело Джона Бутковича, а ранее – в январе 1972 года – на заднем дворе было закопано тело неизвестного мужчины. Впоследствии прямо на этом месте Гейси сделал бетонную подушку, на которую ставил жаровню для барбекю.

Этот снимок сделан в 1 час 8 минут пополуночи 23 декабря 1978 года. Гейси выведен из допросной комнаты в здании Департамента полиции Дес-Плейнса. Увидев человека с фотоаппаратом, он закрыл лицо руками, скованными наручниками – именно в таком виде он будет появляться на людях в дальнейшем.

Немногим после часа пополуночи допрос был остановлен. Гейси было предложено показать место, с которого тот сбрасывал тела в воды реки Дес-Плейнс, и тот согласился. Поездка была намечена на 10 часов утра уже наступившего 23 декабря – до того времени арестованный мог отдыхать.

Ко времени восхода солнца у дома №8213 по Вест-Саммердейл уже собралась группа неравнодушных граждан, желавшая лично понаблюдать за сенсационными событиями, о которых накануне вечером принялись вовсю трубить все местные средства массовой информации. В течение дня толпа росла, и к концу светлого времени суток на Вест-Саммердейл стеной стояли уже около 300 человек. В последующие 2 недели толпа эта не расходилась даже по ночам. Присутствовавшие в невероятном ажиотаже обсуждали всё то, что происходило на их глаза, считали выносимые мешки с человеческими останками, комментировали сообщения средств массовой информации и всевозможные сплетни.

Утро 23 декабря 1978 года на Вест-Саммердейл-авеню встречали несколько десятков человек, причём помимо журналистов, в группе зевак находилось много обычных горожан. К вечеру численность людей увеличилась на порядок, что создало затруднения для проезда автомашин местных жителей и полиции. В последующие дни численность зевак в районе дома №8213 не снижалась и даже в тёмное время суток составляла приблизительно 250—300 человек.

Как и было запланировано, 23 декабря Джон Гейси под конвоем большой группы полицейских совершил поездку на юг – к месту пересечения трассы I-55 с рекой Дес-Плейнс. Там он повторил сделанное накануне заявление о сбросе с моста 4-х трупов убитых им людей и показал, как именно это проделывал.

На обратном пути психоэмоциональное состояние Гейси отчётливо поменялось. Если с утра он был возбуждён и многословен, то во время проезда по улицам Чикаго стал мрачен, замкнулся и несколько раз начинал беззвучно плакать. Будучи неглупым человеком, он, по-видимому, осознал бесповоротное крушение собственной жизни и тот пугающий факт, что никогда более ему не придётся прогуляться по улицам города или прокатиться на пленэр. Детективы, следившие за состоянием арестанта, пытались его отвлечь от невесёлых мыслей, но Джон стал совершенно неконтактен, и разговор с ним сделался невозможен.

Перемена психоэмоционального состояния арестанта не сулила ничего хорошего. Дело явно шло к тому, что Гейси предпримет попытку самоубийства, а потерять такого преступника в самом начале следствия для правоохранительных органов было равносильно катастрофе. После экстренного совещания у окружного прокурора было принято решение поместить Гейси в больницу окружной тюрьмы и провести с привлечением группы врачей медикаментозную терапию, призванную снять стресс и стабилизировать его состояние. Это решение влекло за собой приостановку допросов, поскольку преступник, получив дозу мощных релаксантов и нейролептиков, был попросту неспособен понимать происходившее вокруг.

Врачи считали, что курс стабилизации состояния Гейси может занять несколько дней [до недели], однако не успел закончиться указанный срок, как разразился серьёзный скандал, связанный с действиями правоохранительных органов. Сразу можно сказать, что этот скандал явился лишь одним из числа нескольких, сопровождавших «дело Гейси».

К немалому удивлению детективов уголовного розыска, занятых расследованием, 26 декабря они узнали, что существует некая фотография Джона Гейси, на которой его можно видеть в тюремной больнице прикованным к кровати. Фотография эта предлагается журналистам различных средств массовой информации за весьма значительную сумму, и владелец фотографии сейчас ведёт торг с целью поиска наилучших условий. Источник фотографии неизвестен, однако не подлежит сомнению, что фотография не является подделкой и действительно сделана совсем недавно в лазарете окружной тюрьмы. Её передача «на волю» противоречит интересам проводимого расследования, а кроме того, рождает обоснованные подозрения в коррупционных связях тюремной охраны с лицами, не имеющими отношения к правоохранительным органам.

Именно эта фотография, на которой можно видеть прикованного к больничной кровати Джона Гейси, и стала причиной серьёзного скандала в конце 1978 года.

Поскольку окружная тюрьма охранялась сотрудниками службы шерифа, то шериф Ричард Элрод (Richard Elrod) немедленно был поставлен в известность об утечке информации. Служебное расследование, проведённое в кратчайшие сроки, установило, что из тюремного дела Гейси пропала 1 из 3 фотографий, сделанных при помещении арестованного в больницу. Это были официальные фотоснимки, призванные зафиксировать состояние Гейси и условия его содержания в больнице на случай возможных в будущем претензий со стороны адвокатов арестанта. Исчезнувшую фотографию похитил Дональд Батлер (Donald Butler), опытный сотрудник службы шерифа, отдавший работе 27 лет жизни и ранее не замеченный ни в чём предосудительном.

Батлер объяснил свои действия тяжёлым заболеванием родственника и потребностью быстро получить значительную сумму денег на лечение. Так ли это было в действительности, шериф проверять не стал, зная, что Батлер имел безупречную репутацию, он предложил тюремщику уволиться по собственному желанию без рассмотрения его дела дисциплинарной комиссией. Последнее грозило провинившемуся уголовным преследованием. Батлер воспользовался вполне милосердным предложением шерифа и 30 декабря написал заявление об увольнении со службы, которое немедленно было удовлетворено.

Самое забавное в этой истории заключается в том, что Батлер сумел-таки передать фотографию журналисту и получить за неё деньги. А шериф, узнав об этом, пообещал не преследовать редакцию за разглашение конфиденциальной информации, что, согласитесь, рождает обоснованный вопрос, не являлся ли сам Ричард Элрод участником коррупционной схемы.

В то самое время, пока Джон Гейси приходил в себя на кровати тюремной больницы, по месту его жительства продолжалась поисковая операция. Не доверяя полностью признанию Гейси, «правоохранители» сломали все межкомнатные перегородки и фактически обрушили чердак. В ходе этих работ ничего, связанного с преступлениями, найти не удалось. Тела убитых находились в земле под домом, причём только в той его части, что располагалась под жилой его половиной. Под кухней захоронений не оказалось.

Причина тому оказалась проста и прагматична. Убийца опускал тела под дом через отверстие в полу стенного шкафа, расположенного в прихожей. От этого места затаскивать тела под кухню для страдавшего от избыточного веса убийцы было неудобно и, по-видимому, тяжело.

Работы по обыску дома в конце декабря 1978 года.

Каждый день из-под дома извлекали всё новые останки, обычно 4—5 тел. Наибольшее число разложившихся трупов было найдено 28 декабря – аж даже 6! Преступник обычно предавал земле тела жертв вместе с принадлежавшей им одеждой и мелкими предметами, принадлежавшими погибшим – часами, кошельками, расчёсками, ремнями и прочим. Все эти предметы являлись ценными уликами, поскольку могли сильно облегчить последующее опознание жертв. По этой причине полицейским и криминалистам приходилось не только поднимать из жидкой грязи скелетированные останки, но и тщательно осматривать грунт вокруг «ложа трупа» в поисках всевозможных мелких предметов.

Поскольку лаги пола мешали работе, принуждая людей действовать согнувшись, было принято решение разрезать их на куски и удалить. Таким образом к концу месяца от дома Гейси остались только наружные стены – внутри же всё пространство оказалось освобождено от каких-либо перегородок и конструкций. Буквально от самого порога начиналась яма глубиной около 2 метров, в которой при свете мощных строительных ламп и велись раскопки.

Трупы закапывались на глубину 50—70 см. Довольно быстро занятые раскопками люди поняли, что в такие неглубокие могилы преступник часто укладывал 2, а в одном случае даже 3 тела! По-видимому, преступник не хотел лишний раз напрягаться и вместо того, чтобы для каждой новой жертвы раскапывать целину, решил подкладывать тела в ранее использованные захоронения. Лень сыграла с Гейси злую шутку – тела, помещённые в старые могилы, оказались присыпаны совсем небольшим слоем грунта – буквально 10—15 см – и именно по этой причине гнилостные газы попадали в систему обогрева дома, что в конечном итоге привело к демаскировке тайного кладбища и изобличению преступника. Не подлежит сомнению, что сам Гейси чувствовал эти запахи, но они, по-видимому, его не смущали.