Текст книги "Думай, как Коко Шанель"

Мадемуазель в бизнесе

Этапы:

<< 1924 г. Деловой союз между мадемуазель и промышленниками для создания парфюмерной компании Шанель.

<< 1954 г. Увеличение активности в сфере моды: создание компании Шанель.

Сегодня капитал Шанель является полностью частным и находится в руках одной семьи.

Компания не представлена на фондовой бирже.

С момента создания бренд Шанель всегда был пионером на рынке розничных продаж Лондона. Теперь ему приходится гнаться за другими. А такая погоня едва ли к лицу бренду предметов роскоши.

Почти столетие тому назад Коко Шанель заявила: «Мода проходит, стиль остается». Теперь ей, сидя на облаках, остается лишь только надеяться, что это утверждение окажется справедливым и для чудесного модного дома, который она построила много лет назад.

Роскошь! Шанель постоянно твердила о своем пристрастии к ней. Роскошь может быть кричащей и безвкусной. Роскошь «по Шанель» – это простота и чувство меры, изящество, совершенство линий и форм.

Она создавала свои модели не как музейные экспонаты и не для того, чтобы известные актрисы или дамы из высшего света «одалживали» их для балов или гала-представлений (бесплатная реклама, выгодная обеим сторонам), a для того, чтобы в них жили.

Во все, что делала Шанель, она вносила новые мотивы. Ее прославленные духи «№ 5» стали вехой в истории парфюмерии. Отказавшись от традиционных, легко узнаваемых цветочных запахов – гардении, гелиотропа, жасмина или розы, – она создала состав, в который входило 80 ингредиентов. Он нес в себе свежесть целого сада, но в нем нельзя разгадать запаха ни одного цветка. В этой неуловимости, «абстрактности» – особая, чарующая прелесть ее духов.

«Духи могут рассказать о женщине больше, чем ее почерк».

Кристиан Диор.

Новостью стали и ее флаконы. Графическая четкость, геометрическая простота их линий бросала вызов изощренным традиционным формам, столь любимым другими парфюмерами. Завораживающая Шанель магия цифр породила и необычные названия ее духов: «№ 5», «№ 19», «Рю Камбон № 31».

Она первая, создавая украшения, смешала драгоценные камни с фальшивыми, изобрела новые, своеобразные формы, сделала их мобильными, способными к трансформации.

Ее идеи декорировки интерьера – будь то вилла на юге Франции или салон на рю Камбон – стали своего рода школой. У нее учились, ее копировали.

Она была подлинным новатором, эта Великая Мадемуазель.

От своих далеких предков, крестьян-горцев из неприступной области на юге Франции, родине мистраля, куда никогда не ступала нога завоевателя, Шанель унаследовала непреклонность, стойкость перед трудностями и неудачами, дар веры в непредсказуемое завтра. Гений коммерции, подозрительность крестьянки. От них же пришла к ней и страсть к прочности, умение сделать что-то из ничего и гордость творца, стремящегося к совершенству.

От них унаследовала она черноту волос и глаз, горделивость осанки и легкость походки, ставшей легендарной.

Жизнь и характер Шанель изобилуют парадоксами. Создательница уникального стиля, она никогда не жаловалась на плагиат. Напротив, испытывала удовольствие, когда ее копировали.

Среди ее постоянных клиенток были миллиардерши Америки, Азии и Востока. А своей главной победой она считала то, что ее стиль был воспринят улицей, простыми людьми.

Она создала колоссальное состояние, но никогда не восхваляла богатство и деньги. Она ценила их только потому, что они принесли ей независимость, дали возможность помогать тем, чей творческий гений восхищал ее. Ими измеряла она и путь, который прошла сиротка из приюта, ставшая императрицей Моды. Деньги давали ей уверенность в завтрашнем дне.

Шанель никогда не была близка с теми, кто, казалось, должны были стать людьми ее круга: промышленниками, финансистами, деловыми воротилами.

Зато у нее было много друзей среди больших художников, поэтов, артистов, музыкантов. На протяжении десятилетий ее окружала художественная элита Парижа: Серты, Дягилев, Стравинский, Пикассо, Дали, Кокто, Макс Жакоб, Кристиан Берар, Жан Ренуар, Дюллен, Жуве, Жорж Орик, Лифарь и многие другие. Она не только дружила, но и работала с некоторыми из них: с Дюлленом, Кокто, Дягилевым, Стравинским, Пикассо, Лифарем, Баланчиным. От всех этих людей она многое взяла, многому научилась. Но поразительно: ценя больших художников, восхищаясь ими, она восставала, когда ее называли художником, a то, что она делала, – искусством. Она считала свою профессию ремеслом в самом высоком смысле слова и гордилась этим.

Она была расчетлива и щедра.

Сколько раз и с каким тактом помогала Шанель Дягилеву, Стравинскому, Реверди, Кокто, Максу Жакобу, помогла Лукино Висконти, с которым ее связывала многолетняя дружба, начать его кинематографическую карьеру, о чем он сам рассказал, когда Шанель уже не было в живых, назвав ее «женщиной поистине фантастической».

Она делала много добра, но не хотела, чтобы об этом знали. Что это: скромность или гордыня? Или она попросту боялась, что ею станут злоупотреблять?

В последние годы жизни это стало ее навязчивой идеей. Она была умна. «Такого ума еще никогда не знала Мода», – писали о ней. И беспощадно трезва в оценках к себе и к другим. С ней было нелегко, с этой Великой Мадемуазель. И в то же время что-то неодолимо притягивало к ней и, несмотря ни на что, заставляло хранить ей верность. Как это было с такими разными людьми, как, скажем, крупнейший промышленник

Пьер Вертхеймер и ее дворецкий Жозеф Леклерк. Или с владельцем отеля «Риц», который отказывался рассказывать о ее приступах сомнамбулизма, боясь навредить памяти женщины, безмерно восхищавшей его.

Кокто утверждал, что Шанель «с ее приступами гнева, колкостью, с ее сказочными украшениями, ее творениями, прихотями, крайностями, юмором, щедростью – неповторимая, притягательная, отталкивающая – одним словом, человечная» …

Через несколько дней после ее кончины известная писательница и политический деятель Франсуаза Жиру написала в журнале «Экспресс»: «До конца яростная и прямая, стояла она, как капитан на мостике тонущего корабля».

Но корабль не пошел ко дну. До сих пор, спустя более 40 лет после смерти Шанель, стиль, созданный ею, остается незыблемым. Имя ее продолжает быть символом элегантности и хорошего вкуса. Ее духи сохраняют магическую привлекательность для женщин в разных концах света. Их рекламируют известные французские актрисы. О ней пишут книги, ставят фильмы и спектакли, делают телевизионные передачи. На белых маркизах черными буквами продолжает светиться имя «Шанель». Для парижан, дa и не для одних лишь парижан, рю Камбон и отель «Риц» неразрывно связаны с памятью о Великой Мадемуазель. Она вошла в историю не только как великий модельер, дважды совершивший революцию в мировой моде. Андре Мальро утверждал, что «Шанель, де Голль и Пикассо самые великие личности Франции XX века».

Человек, имеющий легенду, сам легенда

Мы уже говорили о том, что род Шанель издавна селился на юге Франции, в крае, что раскинулся у подножия Севеннских гор, – гранитной гряды, напоминающей своими очертаниями спину разъяренной кошки. Севенцы – народ гордый, свободолюбивый. Природа одарила их черными, как смоль, волосами, янтарным цветом кожи и умением величаво держать голову. Единственным промыслом жителей Севенн издавна были каштаны. Собирали их в местных лесах, а затем сбывали на ярмарках. Жозеф Шанель, прадед Габриэль-Коко Шанель, каштанов не собирал. Он содержал трактир. «Люби все то, что тебе принадлежит», – приговаривал Жозеф, украшая столы и полки своего заведения деревянной резьбой, старательно выпиливая две буквы «С» – от слов Chanel и Christ.

Пройдет меньше века, и две эти буквы в затейливом сплетении увенчают модели его правнучки Коко Шанель, став символом ее могучей империи моды.

Деда Габриэль звали Анри-Адриан. Он был первым, кто, покинув родные места, отправился на поиски счастья. Далеко он, правда, не ушел. Да и счастье свое обрел в том, что стал бродячим торговцем шнурками и шляпками на ярмарках.

Его сын Альберт унаследовал от своего отца черный цвет волос, неукротимый характер и… нрав ловеласа. Ему было двадцать два, когда он соблазнил 19-летнюю Жанну Деволь. После долгих поисков родне Жанны удалось-таки найти сбежавшего шалопая и водрузить его на брачное ложе. 19 августа 1883 года, в городке Сомюр появилась на свет их дочь, Габриэль Шанель.

Детство Габриэль прошло в торговых рядах – мать повсюду таскала за собой детей, помогая мужу торговать женскими панталонами. Жанна была безумно влюблена в своего нерадивого Альберта, чье влечение к представительницам прекрасного пола приносило ей немало горя. Она умерла, когда дочери исполнилось двенадцать лет. Альберт, оставшись с пятью детьми, определил Габриэль в сиротский приют. Так закончилось ее детство.

Она провела в монастыре семь лет. Бесконечные молитвы, церковные песнопения, прогулки в одиночестве. И два цвета: белый и черный. Они были повсюду – в одежде воспитанниц и монахинь, в известковой белизне стен и потолков, контрастирующих с массивными черными дверями.

Блуждая извилистыми коридорами, Габриэль обнаружила выложенные на полу узоры, похожие на зашифрованные надписи, которые заканчивались всегда одной и той же цифрой «5». Не был ли это тайный знак?

«Черный цвет одновременно скромный и надменный. Черный цвет непринужденный и удобный и вместе с тем таинственный. Но более всего черный цвет означает: «Я не беспокою вас, и вы не беспокойте меня».

Йоджи Ямамото, японский дизайнер.

Спустя годы духи «Шанель № 5» разошлись по всему миру; черный и белый стали доминирующими цветами в ее коллекциях. И, наконец, Шанель при рождении получила имя, которое согласно науке об именах приносит славу.

Сцена

В восемнадцать лет Габриэль покинула монастырь. Вот как описывали Шанель те, кто знал ее в те времена: «Она была жгучей брюнеткой. Высокая красивая шея, немного печальный взгляд карих глаз и чувственный рот делали ее лицо несколько вызывающим. Во всем ее облике чувствовались грация и шарм. У нее было множество поклонников. Она то удивляла своей робостью, то вдруг поражала неслыханной дерзкой уверенностью».

Это чувство уверенности и привело Шанель на подмостки французского кафешантана в провинциальном городке Мулен. Ее приняли в качестве статистки подпевать местным знаменитостям. Ей посчастливилось: заполнив паузу во время одного из выступлений, Габриэль исполнила перед публикой непритязательную песенку «Кто видел Коко?» С тех пор никто не называл ее по имени – для всех она стала просто Коко.

Ее стремление добиться успеха просто ошеломляло. Покинув Мулен, Шанель поехала на водный курорт Виши, не уступавший в те годы по популярности Баден-Бадену. Увы, взыскательные импресарио отказали ей в ангажементе – ее голос для профессиональной сцены был довольно слаб. Шанель распрощалась со своей мечтой о сцене.

Страсть к театральным подмосткам возродится в ней много лет спустя. Познакомившись с Дягилевым и Стравинским, она выступит меценатом и поможет им осуществить заветную мечту – поставить на парижской сцене во время «русских сезонов» балет «Голубой экспресс».

«Незаконная»

Ее отношения с молодым буржуа Этьеном Бальсаном на первых порах носили скорее дружеский, нежели сердечный характер.

Больше всего в жизни Этьен любил лошадей и женщин, дарящих удовольствие. Он жил в замке Руайо. С 1906 года здесь поселилась и Коко. Она оказалась в среде, где таких, как она, называли «незаконная». О них, этих пленительных куртизанках, писали в своих романах Доде, Мюссе, Бальзак. Спустя тридцать лет Этьен Бальсан вспоминал о Коко: «Я не встречал женщины, которая так любила бы валяться в постели. Она лежала, ничего не делая, до двенадцати, пила кофе с молоком, читала романы».

Что ж, вращаясь в обществе, где праздность являет собой состояние естественное, невольно станешь перенимать его привычки: спать побольше, рассуждать поменьше. За обедом – разговоры о лошадях, о ставках, об охоте, во время ужина – бесконечная цепь развлечений.

И все же мало кто мог понять истинный характер Коко. У нее было достаточно времени, чтобы все обдумать и обогатить свою жизнь идеями. Уж при ее-то амбициях!.. А что если она займется головными уборами? Ведь она умеет придать шик любому плетеному изделию, знает, как много таит в себе кусок ткани, умело накрахмаленный. Глядя на ее изящные шляпки, без нагромождения страусиных перьев и бархатных бантов, окружающие невольно задавались вопросом: кто их создатель?

Не станем отрицать той роли, которую сыграл Этьен Бальсан в ее жизни. Ведь именно он помог Шанель организовать первую мастерскую. Со свойственным ему лаконизмом Этьен много лет спустя констатировал: «Я просто помог ей вставить ногу в стремя».

Что касается их отношений, то Коко Шанель всегда была для Этьена только любовницей. Они проведут вместе три года. И он станет первым из тех мужчин, которые не женятся на ней.

Кого суждено любить

Когда я влюблялась, то полностью отдавалась своим чувствам. Но когда же передо мной вставал выбор между моими платьями и парнем, то я выбирала платье. Я всегда была сильнее своих страстей, неким наркотиком для меня была работа. Но во мне присутствуют сомнения того, что я стала бы всем известной Шанель без помощи мужчин.

Любила она только один раз. Довольно скупая на эмоции, не терпящая вторжения в мир собственных чувств, Коко, тем не менее, однажды призналась: единственным человеком, созданным для нее в этом мире, был Артур Кейпел.

Он жил неподалеку от мастерской Шанель и был одним из завсегдатаев замка Руайо. «Чтобы действовать и создавать, надо, в первую очередь, иметь друга, на которого можно опереться», – говорила Шанель. Таким другом стал для нее Артур.

Красивый респектабельный молодой человек унаследовал от родителей крупные угольные месторождения. Он был прекрасным спортсменом и страстным книголюбом. Она любила его и была любима.

В 1910 году при поддержке и финансировании Артура Коко открыла свой первый магазин в Париже. Она сама часами утюжила мельчайшие складочки, расправляла воротнички, ползая на коленях перед своими творениями.

Клиентура Коко расширялась, и спустя три года в городке Довиле, на главной улице, появился ее первый филиал. На окнах – белые шторы, на которых черными буквами было выведено: Chanel.

В 1915 году в городке Беаррице Шанель открыла самый настоящий дом моделей – с коллекциями платьев, стоимость которых уже достигала 3 000 франков. Строение напоминало маленький замок – ни одна портниха в Беаррице еще не устраивалась с подобной роскошью.

Артур ввел ее в свой круг, познакомил с деловыми партнерами – банкирами, политиками, финансистами. Он не раз помогал ей советами. Единственное, о чем никогда не заходила речь, так это о браке.

В те годы Артур упорно и не без успеха занимался политикой, его угольные месторождения становились ключом к упрочению позиций. Ему недоставало только одного – удачного брака.

Он долго не решался заговорить с Габриэль о своей помолвке с Дианой Листер, дочерью английского лорда. И все же его брак, который состоялся в 1919 году, следовало принять как нечто неизбежное.

Думал ли он расстаться с Коко? Никогда! Она была частью его прошлого: они пережили взрыв чувств, разрушили стену предрассудков. Она была не только его любовью, но и его «авантюрой». Что касается Коко, то она была согласна на любое полулегальное положение, только бы не потерять Артура. Она скрывала горечь, разочарование, от которого будет страдать до конца своей жизни. Но впереди ее ожидало еще одно испытание.

22 декабря 1919 года Артур Кейпел разбился на машине по дороге в Канны.

Она плакала, но глаза оставались сухими. И не произносила ни звука. На машине в три часа утра прибыла в Канны. Ее отвезли на место катастрофы. Машина Артура, искореженная, все еще стояла там. Коко обошла ее, прикасаясь к ней руками. Потом села на землю, спиной к дороге, и зарыдала. Она плакала в течение нескольких часов…

Долгие дни, недели, месяцы она проводила на своей вилле, скрываясь от посторонних глаз, чтобы дать волю слезам. Ей нужен был тот, кто не дал бы ей сойти с ума.

Добрым ангелом для нее стала полька по происхождению, вдохновительница самых известных французских художников и писателей, женщина, чье совершенство поразит Шанель, – Мизя Серт (в девичестве – Мизя Готебска). Ее портреты писали Лотрек и Ренуар, в ее честь слагали поэмы Верлен и Малларме, ею восхищались Кокто и Пикассо. К ее ногам бросали миллионы. В течение тридцати лет она будет появляться в жизни Коко, чтобы поддержать, спасти, успокоить ее, придать сил. «Жизнь, – говорила Мизя, – надо подхлестывать, подкручивать, как волчок, иначе она остановится».

После путешествия в Италию, которое Коко совершила с Мизей, друзья нашли, что Шанель изменилась. Она обрела силу, чтобы скрывать свои чувства, а окружающие решили, что она выздоровела.

Можно выглядеть великолепно в 20 лет, очаровательно в 40 и неотразимо всю оставшуюся жизнь.

«Шанель № 5»

Как, каким образом в душе изобретателя, художника, писателя рождается тот единственный шедевр, который делает его имя бессмертным? Какие тайные пути ведут к нему? Горе? Радость? А может, воспоминания?

Поговорим о еще одном шедевре от Коко Шанель: как возник аромат духов «Шанель № 5»?

Шел 1920 год. Год, который принес Коко успокоение. Год, когда она, шаг за шагом воплощала в жизнь свою заветную мечту – изобретение духов.

Духи «Шанель № 5» помогли обрести ей ту независимость, о которой она мечтала. До 1971 года они принесли ей 15 млн долларов. Флакон был лишен вычурности. Золотая жидкость наполняла стеклянный куб с четко очерченными углами, с аббревиатурой в центре черного круга на печатке, скреплявшей горлышко, в виде двух переплетенных букв «С». И цифра «5» – та, что была начертана на полу Обазинского монастыря.

Итак, шел 1920 год. Великий князь Дмитрий Павлович, отпрыск царской семьи, внук Александра II, племянник Николая II, заполнил вынужденную паузу – самые долгие каникулы в жизни Габриэль.

Он был моложе ее на одиннадцать лет. Их представили друг другу в Венеции. Вернувшись вместе во Францию, они стали жить на ее вилле, где в конце сада плескалось море. На рыбачьей лодке каждое утро отправлялись купаться. Возвращались поздно. Их мало кто навещал.

Они расстались без драмы, проведя вместе один год, и этот год сделал их друзьями. Вскоре князь Дмитрий женился на богатой американке. Он умер в 1942 году, до самой смерти поддерживая дружбу с Коко. По свидетельству его сына Пола Романова, ни одна женщина не пробуждала в отце столько грез.

У Шанель возникло желание вновь расправить крылья, взлететь, взметнуться вверх, как бы беря реванш над испытывающей ее Фортуной. «Итак, – сказала она себе, – впредь – только работа». И она впрягалась в нее с ожесточением и азартом, свойственным ее целеустремленной натуре, с неистовством, страстью и одержимостью, закладывая основы могучей империи Chanel.