Текст книги "Охота на «Лиса пустыни». Война в Северной Африке. 1940—1943"

Причина тому была ясна: Великобритания в идущей войне переносила основную тяжесть ударных действий королевских вооруженных сил на Балканы, прежде всего в Грецию, то есть на европейский юг. Там требовались и сухопутные войска с их бронетехникой, и авиация, и морские силы, и снабжение. Но этот ограниченный театр войны вторым фронтом в Европе быть никак не мог.

Северная Африка становилась для Англии действительно второстепенным театром военных действий в мировой войне. Первостепенным она не могла быть изначально: главные события разворачивались в Европе, точнее – на ее востоке. Германия уже заканчивала последние приготовления к исполнению плана «Барбаросса». В силу этого Рим мог вздохнуть свободно при мысли о том, что на Черном континенте у него еще не все потеряно.

В силу этого английская армия «Нил» в образе 13-го армейского корпуса, успешно наступавшая в пустыне Итальянской Ливии, остановилась у Эль-Агейлы. И стала там, по мере возможностей, закрепляться в пустынной местности, прежде всего озаботившись об источниках питьевой воды. Да и к тому же ее бронетехника и автотранспорт нуждался в текущем ремонте, а уставший от невзгод пустыни личный состав – в заслуженном отдыхе.

Остатки итальянских дивизий «Брешиа», «Савойя», «Болонья» и «Павия», оказавшись в Триполитании, расположились вокруг населенных пунктов Мисурата, Буэрат-эль-Хсун и Сирта. В ходе прошедших боев и при отступлении, больше напоминавшем паническое бегство, они потеряли почти все свое тяжелое вооружение, а их и без того малочисленный автотранспорт имел жалкий вид.

От всей 10-й армии, совершившей в прошлом году победный заход в Египет, осталось всего-навсего 10 тысяч полностью деморализованных и смертельно уставших солдат и офицеров, подавляющее большинство которых относилось к пехоте. Для восстановления боеспособности всех четырех дивизий требовалось многое, которое в Триполитании не находилось. Речь шла о людях, боевой технике и прочего вооружения, боеприпасах и провианте. И, пожалуй, самое главное – на то требовалось время, которого на войне могло и не быть.

Но и этих остатков пехотных дивизий вполне реально могло быть гораздо меньше. Остатки 10-й армии спасало то обстоятельство, что бегство и преследование велось по единственной шоссейной дороге, идущей вдоль морского побережья. К югу от нее шла пустыня с ее бездорожьем, безводьем, отсутствием каких-либо дорожных знаков и потому противники старались избегать подобных боковых маршрутов даже для своих моторизованных частей.

Оставшееся стрелковое оружие оставляло желать много лучшего. Это было трофейное оружие, которой досталось Италии, как одной из стран-победительниц в Первой мировой войне, от исчезнувшей с карты Европы Австро-Венгерской империи. Винтовки и пулеметы, к примеру, давно морально устарели. Пулеметы, тяжелые и неудобные для использования, часто при стрельбе заклинивало, что стало настоящим бедствием для их расчетов.

О том, насколько устарела, скажем, артиллерия итальянской армии, говорит такой факт. Если английские орудия легко стреляли любыми снарядами на дальность в 12 километров, то максимальная дальность стрельбы самых дальнобойных итальянских пушек едва достигала всего лишь 8 километров, и не более.

То есть, если бы речь зашла о контрбатарейной борьбе, то она могла закончиться только в пользу английской стороны: батареи итальянцев в таких случаях просто бы безнаказанно расстреливались с дальности немногим более «их» 8 километров. Что порой и случалось: по тебе стреляют, а ты ответить не можешь, даже под страхом приговора военно-полевого суда и угрозы разжалования в офицерских чинах.

Рим, а это следует признать, постарался усилить то, что осталось от итальянской армии в Ливии (точнее – в Триполитании) после наступления британцев, перебросив на север Африки моторизованную дивизию «Тренто». Однако одна такая сильная дивизия не могла восстановить прежнюю боеспособность войск престарелого временно командующего своей 5-й и остатками 10-й армии генерала Итало Гарибальди.

Теперь вся надежда итальянцев в Северной Африке была на скорое прибытие немецких войск, о чем настойчиво просил дуче Муссолини фюрера Адольфа Гитлера. Просил, но не сразу, поскольку думал разделаться с англичанами своими силами. Но такого не случилось.

Катастрофа в Киренаике потрясла не только самого Муссолини, но и главнокомандующего в Итальянской Северной Африке маркиза Рудольфо Грациани: все происходило на его глазах. Маршал был незамедлительно уволен из армии с диагнозом «тяжелого нервного расстройства». Бенито Муссолини публично назвал своего полководца «человеком, на которого я даже не могу рассердиться, так я его презираю».

На этом в целом блестящая карьера маршала фашистской Италии была в середине февраля 1941 года закончена. Но только до поры до времени: дуче помнил о его личной преданности себе и в 1944 году назначил Рудольфо Грациани военным министром марионеточной «Республики Сало» в оккупированной немцами Северной Италии. В 1945-м маршалу откровенно повезло в жизни: он успел сдаться в плен американцам и избежал участи, постигшей Муссолини, – быть казненным и повешенным вниз головой на городской площади.

Разгневанный полным разгромом 10-й армии Муссолини приказал адмиралу де Равелю создать специальную следственную комиссию для выяснения причин потери Киренаики. Комиссия должна была «сурово разобраться» с маршалом Рудольфо Грациани и его генералитетом. Но в итоге дело спустили на тормозах, а главного виновника даже не понизили в звании, хотя бы до старшего генерала. Но прежнего почета «при королевском дворе» и в армии он точно лишился.

Сперва обязанности низложенного маршала Грациани дуче Муссолини временно возложил на командующего почти бездействовавшей 5-й армией престарелого генерала Итало Гарибальди, подчинив ему все итальянские войска в Северной Африке. И только 10 июня, с большим опозданием, главнокомандующим вооруженными силами Италии на театре войны в южном Средиземноморье назначается генерал Этторе Бастико.

Английский исследователь Второй мировой войны генерал Джон Фредерик Чарлз Фуллер в своем известном труде «Вторая мировая война 1939–1945 гг. Стратегический и тактический обзор», увидевший свет в 1948 году в Лондоне, так описывает третий этап операции «Компас», вернее, ее логическое продолжение и победный финал.

«После падения Тобрука в Киренаике оставалось только два сильных соединения противника; 60-я дивизия без одной бригады, стоявшая к востоку от Дерны, и бригада с 160 танками в Эль-Мекили, что в 50 милях южнее Дерны. Позиции противника в районе Дерны были сильными, поэтому О՚Коннор решил ограничиться сковыванием находящегося здесь противника, а атаковать группу у Эль-Мекили.

Однако в ночь с 26 на 27 января эта группа отступила к Барке. После этого на совещании Уэйвелла с О՚Коннором было решено, что 7-я танковая дивизия, в которой оставалось только 50 крейсерских танков и 95 легких танков, должна была пересечь пустыню через Эль-Мекили и перерезать прибрежную дорогу, идущую на юг от Бенгази, а тем временем остальная часть армии пустыни должна была теснить противника по той же дороге на Бенгази.

Рано утром 30 января противник начал отступление к Барке. Как только это было обнаружено, решили немедленно начать движение через пустыню, не ожидая подтягивания сил и накопления запасов. 7-я танковая дивизия выступила из Эль-Мекили в направлении Завиет-Мсуса, который был занят бронеавтомобилями на рассвете 5 февраля. Несколько часов спустя генерал Криг направил два отряда прямо к побережью и перерезал прибрежную дорогу в двух местах в 50 милях южнее Бенгази в… Беда-Фомм.

Примечание: 7-я танковая дивизия прошла расстояние от Эль-Мекили до побережья (147 миль по прямой) за 29 часов.

Вечером в тот же день колонна противника численностью 5 тыс. человек, отступавшая на юг от Бенгази, неожиданно натолкнулась на прибрежной дороге на 4-ю танковую бригаду. Для противника это оказалось настолько неожиданным, что он немедленно капитулировал. На следующий день 6 февраля появились главные силы противника, располагавшие большим количеством танков. Они вступали в бой по частям, громили их также по частям. Итальянцы потеряли 84 танка.

Скованная почти на 20-мильном участке дороги, блокированная с фронта и атакуемая с тыла, короче говоря, оказавшаяся полностью в ловушке, 60-я итальянская дивизия под командованием генерала Берганцоли сдалась на рассвете следующего дня. Армия пустыни прибавила к своим трофеям еще 20 тысяч пленных, 120 танков и 190 орудий.

Так закончилась одна из самых смелых кампаний из числа когда-либо проведенных англичанами. В течение ее ни разу не действовало больше двух полных британских дивизий, однако с 7 декабря по 7 февраля была уничтожена итальянская армия, состоявшая из 4 корпусов (около 10 дивизий). Было захвачено 130 тыс. пленных, 400 танков, 1240 орудий. Англичане потеряли 500 человек убитыми, 1373 ранеными и 55 пропавшими без вести…»

Казалось бы, при таких цифрах потерь английским войскам не составило бы большого труда выйти к границам Французской Северной Африки, то есть к Тунису. Тем более, что от итальянской армии на земле современной Ливии, то есть в Триполитании, мало что осталось (около половины), а боевой дух ее солдат и офицеров, генералитета был сломлен. Положение с тяжелым вооружением и бронетехникой выглядело ниже всякой критики. Из близкой Италии оно теперь почти не поступало, а трофейного вооружения ожидать не приходилось.

Почему же такое блистательное наступление английской армии с самыми широкими перспективами в случае успеха его продолжения оказалось прерванными в самом неожиданном месте? Военный историк Фуллер называет следующие, на его взгляд веские, причины:

«Почему же после такой победы Уэйвелл не продолжил наступление? Дело в том, что ему приходилось вести операции еще на двух фронтах. Кроме того, в феврале греческое правительство в ожидании скорого германского вторжения в Грецию оказало давление на Британское правительство, которое, в свою очередь, приказало генералу Уэйвеллу направить в Грецию танковую бригаду и три пехотные дивизии под командованием Вильсона. Таким образом, уменьшение британских сил, а не действия противника или трудности в снабжении, хотя они и были велики, привело к окончанию второй ливийской кампании…».

Картина же на полях мировой войны в Северной Африке вырисовывалась такая. Декабрьское наступление 1940 года британской армии «Нил» успешно продолжилось и в новом, 1941 году. В начале февраля авангардные войска 13-го британского корпуса вышли к Эль-Агейле на западной границе Киренаики с Триполитанией и прекратили дальнейшее наступление по земле Итальянской Ливии. Для английской стороны это было вынужденное решение.

Британскому командованию пришлось перебросить часть своих войск из Северной Африки в Грецию. Там вызрела реальная угроза наступления немецкой армии, что и не заставило себя долго ждать. К тому же по ходу наступательной операции в Киренаике часть английских войск рассеялась по ее территории в тылах, а часть так и не вышла из Египта, оставшись гарнизонами на его средиземноморском побережье и в соседней Палестине.

Ряд исследователей и литераторов считают решение Лондона в лице премьер-министра Уинстона Черчилля об отправке части 8-й британской армии в Грецию и остановке ее успешного наступления из-за ослабления «роковым решением». Одним из них являтся Спик Майк, который дает свое определение тому событию во Второй мировой войне в Средиземноморье, его предисловию и последствию.

«…Активные военные действия начались в декабре 1940 года, когда британская армия при помощи мощной поддержки с воздуха нанесла удар, быстро разгромила итальянцев и взяла в плен десятки тысяч солдат и офицеров. К февралю 1941 года дорога на Триполи, а, следовательно, и к полной победе союзников в Северной Африке была расчищена.

Но на этом этапе все замерло. Англичанам пришлось спешно перебросить часть войск в Грецию для отражения итальянского наступления в Албании. Сейчас уже понятно, что такое решение британского командования оказалось роковым.

Хотя английским войскам и удалось остановить итальянцев в Албании, Германия пришла на помощь своей союзнице по оси и быстро оккупировала всю Грецию. То, что осталось от Британского экспедиционного корпуса, правда, удалось эвакуировать, но практически все его снаряжение досталось противнику.

А самое главное, располагая портом Триполи, который остался в руках итальянцев, Эрвин Роммель со своим Африканским корпусом без всяких помех высадился на северном побережье Африки. Укрепившись там, немцы стремительно атаковали ослабленные британские войска и отбросили их на исходные рубежи…»

С окончанием успешной наступательной операции на границе с Триполитанией на рубеже юго-восточнее Эль-Агейлы осталась 2-я бронетанковая дивизия, фактически состоявшая только из двух бронетанковых бригад – 2-й и 3-й. Они были опасно (как покажут последующие события) растянуты по всему фронту, то есть по пустынной границе Киренаики и Триполитании. Близких к себе резервов эти бронебригады не имели.

Особо отличившаяся в законченной операции «Компас» 7-я бронетанковая дивизия была отведена на заслуженный отдых в Египет, ожидая отправки в Грецию. Восполнять ее потери в бронетехнике и, прежде всего, в людях особо не приходилось. Однако продолжить войну 7-й дивизии придется в пустыне все той же Северной Африки, а не на греческой земле. То есть тогда, когда в Триполи начнут высаживаться части вермахта, а итальянские войска станут просто союзниками немцев.

То, что линия фронта прикрывалась столь малыми силами англичан, объясняется тем, что генерал Арчибальд Уэйвелл не ожидал скорого ответного нападения. Он знал о разгромном состоянии итальянской армии и вскоре был введен в заблуждение «ничтожным количеством сил вермахта», появившихся в Триполитании. В них опытный и знающий генерал Уэйвелл почему-то не увидел большой опасности.

2-я бронетанковая дивизия, как оказалось на деле, не была укомплектована достаточным количеством танков, а многие из числа имевшихся танков находились в плохом техническом состоянии, что говорило о недостаточной мощности ремонтной базы. Возникали проблемы с запасными частями, часть которых доставлялась из метрополии кружным путем вокруг Африки.

Английское командование считало, что немалая часть танковых экипажей 2-й бронетанковой дивизии все еще не была обучена ведению войны в условиях жаркой и безводной пустыни. Как показало продолжение военных действий на ливийской земле, в действительности оно так и было. Как то ни странно, немцы, еще не видевшие пустыни, освоились в ней быстро.

Другие британские войска, находившиеся в Киренаике, находились достаточно далеко, восточнее рубежа южнее Эль-Агейлы (150 миль к югу от Бенгази). Одна бригада 9-й австралийской дивизии стояла в портовом Тобруке, а усиленная моторизованная индийская бригада находилась в Эль-Мекили.

Войска, переброшенные в Грецию, где шли ожесточенные бои, серьезно ослабили создаваемую вместо армии «Нил» английскую 8-ю армию. Замены им у Лондона пока не находилось, хотя ожидалось прибытие в Египет через Суэцкий канал дивизий и частей из Индии, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки и других британских колоний и доминионов.

Их прибытие было связано только со временем и возможностями морского транспорта. Обучение этих войск из колоний и доминионов Великобритании намечалось завершить в Египте и Палестине, а оттуда отправить на фронт в Итальянской Северной Африке. Прибывали же они туда в целом уже достаточно подготовленными войсками.

Больших проблем с их вооружением и обеспечением всем необходимым не виделось. Суэцкий канал в вопросах переброски армейских сил и их обеспечения справлялся с любыми объемами грузоперевозок военного времени. Перебои был крайне редки и на самое короткое время. Поэтому не случайно то, что Суэцкий канал до самого конца военных действий в Средиземноморье был подлинной «головной болью» для германского люфтваффе.

Создавшуюся ситуацию сильно осложняло то, что в случае ответного контрудара остановившиеся у границы Триполитании с Киренаикой британские войска оказать серьезного сопротивления не могли. Им пришлось бы познать разгром в случае приграничного сражения и большие потери в людях и техники при отступлении до соединения с главными силами 8-й английской армии. Но до них надо было еще и «доехать» по единственной шоссейной дороге. В путях-дорогах пустыни мотоколонны воюющих сторон не раз блуждали, теряя ориентацию.

И в воздухе тогда бы витал совсем непростой вопрос: пошла бы создаваемая 8-я армия вперед на выручку 2-й бронетанковой дивизии, или бы стала закрепляться на указанных ей свыше естественных рубежах. То есть для британского высшего командования упорная борьба за ливийские территории темой для обсуждения еще не служила. Главным было надежно защитить Египет с его Суэцким каналом.

Но и итальянцы к такому повороту событий были не готовы, не имея на то сил, и будучи лишены «наступательного духа». Их командование в лице еще не смененного маршала Рудольфо Грациани даже не помышляло о новом наступлении по побережью Средиземного моря с целью вернуть себе Киренаику и вновь оказаться в британском Египте.

Английское командование сведения о том имело, и поэтому вело себя в ту пору на морском побережье нынешней Ливии спокойно, тем более, что Рим не спешил заметно усиливать армию маршала Грациани. Все внимание Бенито Муссолини было обращено на Балканы, на Грецию. При этом им как-то не учитывалось, что события в идущей войне на земле Северной Африки могут резко измениться еще раз не в свою пользу.

Действительно, уже вскоре ситуация в войне на земле Итальянской Ливии изменилась самым кардинальным образом. В Берлине серьезно озаботились положением дел в Северной Африке, где союзная Германии фашистская Италия потерпела не просто серьезное, а катастрофическое военное поражение, и могла лишиться своей последней колонии – Триполитании. И в итоге положение держав оси в Средиземноморье давало впечатляющую «трещину»: они полностью лишались его юга вместе с многочисленными аэродромами и ВМБ Тобрук.

Примечателен следующий факт. 3 февраля 1940 года в Ставке Гитлера прошло секретное совещание высшего военного командования Третьего рейха. На нем рассматривался план нападения на Советский Союз под кодовым названием «Барбаросса». То есть Вторая мировая война разгоралась с потрясающей воображение современников силой.

Символично, что именно на том секретном совещании рассматривался вопрос о посылке на помощь союзной Италии в Северную Африку ограниченных экспедиционных сил (отдельного корпуса) на южное побережье Средиземноморья. Операция получила кодовое наименование «Подсолнечник». То есть, когда шли приготовления к нападению на СССР, в Берлине не забывали и об африканской «проблеме» держав оси.

Чего опасался Адольф Гитлер в той ситуации? Секрета в том для истории нет. Фашистская Италия являлась главным союзником гитлеровской Германии, и ее поражение в Северной Африке могло дать нежелательный очаг напряженности для вермахта, заканчивавшего приготовления для броска на Москву. Фюрер отдавал себе отчет в том, что именно Италия является слабым звеном оси.

Известна стенограмма секретного совещания в гитлеровской Ставке 3 февраля. Она была придана гласности на Нюренбергском процессе наряду со многими подобными документами Третьего рейха. Стенограмма проясняет позицию озабоченного «африканским вопросом» высшего командования вермахта:

«…Гитлер:

– …Возможная потеря североафриканского плацдарма болезненна в стратегическом отношении, но все же вполне переносима. Гораздо более серьезными представляются психологические последствия «эффекта бумеранга»: захватив Северную Африку, британцы получат прекрасную возможность шантажировать Муссолини – или перемирие, или бомбардировки. Такой вариант для нас неприемлем – наше положение в Южной Франции и так оставляет желать лучшего, а если англичане еще и усилятся за счет скованных в данный момент дивизий (против Италии действуют никак не меньше дюжины дивизий), это может привести к катастрофическим последствиям – оккупации Сирии, например. Мы должны воспрепятствовать этому, поддержать Италию и оказать ей действенную помощь в Африке. Итальянцы собираются обороняться в Триполи. Такой вариант нас не устраивает – там мы не сможем задействовать люфтваффе. Мы должны изменить диспозицию и значительно расширить зону ответственности, поскольку эффективность действий заградительного соединения напрямую связана с возможностями быстрого маневра. Высадка войсковых соединений произойдет позже, а здесь важно не опоздать. В Ливии необходимо построить временные взлетно-посадочные полосы и обеспечить условия для выброски воздушного и высадки морского десанта…

А если это возможно – то послать дополнительно несколько эскадрилий «Штукас» (пикирующий бомбардировщик «Юнкерс-87»). Если этих сил окажется недостаточно, нужно будет усилить заградительное соединение моторизованными частями – отборной танковой дивизией. Англичане вымотаны в ходе боев, изношена и требует ремонта и их техника. Положение должно измениться, как только британцы столкнутся со свежими и хорошо оснащенными немецкими войсками…

Вопрос Главнокомандующему сухопутными войсками Германии (Главком СВ):

– Можем мы сейчас отправить туда танковую дивизию?

Ответ Главкома СВ:

– Было бы нежелательно ослаблять «Мариту» (кодовое название плана нападения на Грецию в 1941 году).

Гитлер:

– Об этом не может быть и речи.

Главком СВ:

– В таком случае остается только «Барбаросса».

Гитлер:

– Итак, что нам необходимо сделать? Если мы все же решим идти в Африку, то нужно делать это прямо сейчас. Итальянцы просили о помощи – и нам нужно оказаться там раньше, чем подойдет их подкрепление. Первостепенный вопрос – могут ли люфтваффе начать немедленно? Это нужно выяснить с самого начала. Потом снабжение и транспортная авиация, заградительное соединение и танки. И обязательно метеорологические условия.

Главком СВ:

– Очень важно сразу же перерезать английские сухопутные и морские коммуникации. Это работа для люфтваффе.

Гитлер:

– Если бы только Гибралтар был в наших руках…

Начальник генерального штаба люфтваффе:

– …Порт Бенгази и Мальта это предел оперативно-тактической деятельности «Штукас». Мы отправим туда и истребительную авиацию, можно придать итальянские ВВС с переподчинением нашему штабу.

Гитлер:

– Люфтваффе – немедленно приступить к боевым операциям в Северной Африке, начать транспортировку заградительного соединения по воздуху. С транспортами не затягивать. Усиление – танковый полк, и все последующие подкрепления, вплоть до дивизии, придется взять из резерва «Мариты». Части ПВО, службы воздушного наблюдения и оповещения отправить заранее…

15-й авиадивизии в тесном контакте с итальянским ВВВС и ВМС обеспечить истребительное прикрытие и воздушное патрулирование зоны коммуникаций и в ближайшее время нанести бомбовый удар по британским позициям в Киренаике (тяжелые бомбы) …

Создать африканский Генеральный штаб с подчинением ему всех сухопутных сил…»

Так на секретном совещании в гитлеровской Ставке 3 февраля 1940 года, то есть в самом начале Второй мировой войны, было принято решение о десантировании в Итальянской Ливии войск вермахта. Германия расширяла театр своего военного присутствия в начавшемся мировом пожаре.

Разногласий в назначении опытного генерал-лейтенанта танковых войск Эрвина Роммеля командующим экспедиционного Африканского корпуса не последовало. Несомненно, свою роль сыграли личные симпатии к нему фюрера. На чашах весов его кавалерский Рыцарский крест пересилил «незнание им пустыни». О последнем первое время часто писалось на страницах английских газет. Но только до первых боев с британцами в песках войск генералов вермахта во главе с Роммелем.

Герой «прорыва линии Мажино» во Франции Роммель отправлялся в Африку не просто воевать, а побеждать нового противника в лице британцев. Как человек военный, он строил личную карьеру, и прекрасно понимал, какой получил шанс к желанному фельдмаршальскому чину. И, как показала война в пустыне Северной Африки, он его не упустил.

То секретное совещание в Ставке Гитлера прямо касалось предстоящего нападения гитлеровской Германии и ее союзников на Советский Союз. Об этом свидетельствует стенограмма совещания. Исполнение подготовительной части плана «Барбаросса» шло полным ходом. Но когда был поднят вопрос об отправке малой части сил вермахта и авиации в Северную Африку, то эти дивизии и эскадрильи были взяты из войск, предназначенных для вторжения не в СССР, а в Грецию.

Такое решение четко указывало на то, что было важнее всего для Берлина уже в 1940 году: или «молниеносная война» против Советского Союза, или существенная помощь союзной фашистской Италии в «сбережении» ее североафриканских колоний – Киренаики и Триполитании. Кочевавшие столетиями в их пустынях арабы-бедуины еще не знали о больших запасах нефти под копытами их верблюдов. Судьбу нефтеносного Ирака Ливия еще не познала, и потому колонией оставалась для метрополии затратной.

С отправкой назначенных немецких войск в Северную Африку высшее военное командование Германии не медлило. Туда из портов Южной Италии, прежде всего островной Сицилии, двинулись под корабельным конвоем караваны транспортных судов. Им обеспечивалось авиационное прикрытие. На аэродромах Триполи и других мест днем и ночью шла посадка военно-транспортных самолетов с полным грузом. Воздушный мост пока работал бесперебойно.

Сам генерал-лейтенант Эрвин Роммель прибыл в Триполи уже 13 февраля. Он не промедлил ни одного дня, получив на то приказ свыше. Что ни говори, но итальянское командование ликовало, получая такое усиление, которое нежданным для него быть просто не могло. Имя Роммеля в идущей мировой войне было на слуху. Рим уже обращался в Берлин с такими просьбами, которые становились все более настойчивыми. Итальянцам требовались и немецкие войска, и немецкий полководец с «именем». Для веры в его способности.

В Триполи командующий Африканского корпуса генерал-лейтенант Эрвин Роммель сразу же принял парад своих еще скромных по численности войск, которых прибавлялось с каждым днем. Союзники сразу увидели у них самое современное оснащение и знали, что это люди с боевым опытом, о чем молчаливо, но достаточно красноречиво свидетельствовали Железные кресты на офицерских мундирах.

Время торопило. Высшее военное командование Германии спешно, в самый короткий срок перебрасывает в Северную Африку два армейских соединения: одну танковую и одну легкую (легкопехотную) дивизии, ряд других частей. В их числе была и фронтовая авиация. Германские экспедиционные войска с тылами начали высадку в Триполитании, которая прошла достаточно успешно и не менее успешно продолжалась далее.

Выгрузив людей и технику, обеспечение и горючее, итальянские транспортные суда и их конвои без промедления возвращались в порты назначения на юге Италии за новым «грузом». Переходы часто совершались по ночам, чтобы «не дразнить» англичан на Мальте.

В гитлеровской Ставке точно не ошиблись, вверяя командование всеми итало-немецкими войсками в Северной Африке на перспективного генерала-танкиста Эрвина Роммеля, хорошо зарекомендовавшего себя в военных действиях в Западной Европе в начале мировой войны. Тот сразу, с первых дней своего появления в Триполитании показал несомненные способности военачальника, заслужив среди своих и чужих прозвище «Лис пустыни». С ним генерал-фельдмаршал Эрвин Роммель и вошел в мировую военную историю.

Это был любимец Адольфа Гитлера. Сын директора гимназии, он родился в 1891 году в городе Хейденхейм земли Вюртемберг. В 19 лет поступил фанен-юнкером в 124-й (Вюртембергский) пехотный полк. Окончил курс военного училища в Данциге. В январе 1912 года производится в чин лейтенанта.

Участвовал в Первой мировой войне 1914–1918 годов, сражаясь в кайзеровской армии во Франции, Румынии и Италии (На Русском фронте не был). Заслуженно получил несколько боевых наград, в том числе Железный крест 2-й и 1-й степеней. За отличие в наступательных боях в Итальянских Альпах, в которых немецкими трофеями стало много артиллерийских орудий, награждается капитанским чином.

После поражения Германии в Великой войне Эрвин Роммель не оставил военной службы, как многие его сослуживцы, тоже боевые офицеры. Командовал ротой войск внутренней безопасности, в 1918 году участвовал в подавлении выступления левых сил в Рурской области. В 1919 году продолжил службу в рейхсвере. Командовал пехотной ротой и батальоном, был преподавателем пехотной школы в Дрездене.

С 1937 года Эрвин Роммель – преподаватель Военной академии. Издал курс лекций «Пехота наступает». Книга привлекла внимание Адольфа Гитлера, главы правительства Германии. Одно время Роммель был руководителем военной подготовки гитлерюгенда. В 1938 году назначается начальником военного училища в Винер-Нейштадте. Во время Судетского кризиса командовал батальоном сопровождения Гитлера (его личной охраной). Во время Польской кампании – комендант его полевой Ставки. Уже одно это свидетельствовало о личном доверии к нему фюрера: случайные люди на такие временные посты не ставятся.

Генеральское восхождение Эрвина Роммеля началось в феврале 1940 года, когда он получил в командование 7-ю танковую дивизию. Во время Французской кампании на реке Маас разбил две дивизии противника – бронетанковую и пехотную, успешно отбил своими танками контрудар английских войск у города Аррас. Генеральскую славу приобрел за прорыв действительно мощной «линии Мажино», которой Франция безуспешно отгородилась от своей воинственной соседки Германии.

В весенне-летней кампании на территории Франции дивизия Роммеля потеряла 2,5 тысячи человек. То есть потери были немалые. Но при этом роммелевская дивизия взяла около 100 тысяч (!) пленных, в том числе 22 генерала и адмирала, захватила 458 танков и бронемашин, 341 орудие и 15 самолетов. Цифры отличались красноречивостью. Такой успех рядового танкового генерала вермахта впечатлял не только своих, но и чужих.

В событиях Второй мировой войны во Франции в мае – июне 1940 года генерал Эрвин Роммель показал себя блестящим танковым тактиком. Он рвался вперед на предельной скорости, шел на разумный риск, умело использовал фактор внезапности и огневую поддержку, на удивление легко осваивался с местностью и не боялся бездорожья. Для прорыва линии неприятельской обороны сосредотачивал танки на узком участке фронта. Роммель в форме танкиста лично проводил рекогносцировки и участвовал в боях. Его имя часто мелькало во фронтовых сводках и на страницах германской прессы, произносилось в гитлеровской Ставке.