Текст книги "Сизиф на Парнасе"

6. Фикшн или нон-фикшн?

Да, лучше в таком написании, давайте по-русски, без этих английских букв. Где мы живем, в конце концов? Долой слепое заимствование, давайте сохраним язык Пушкина, Толстого и Чехова. Фикшн и нон-фикшн, только так.

Что ближе лично мне – это, наверное, уже понятно. Конечно, фикшн. Но в нашем случае предпочтения неуместны, поставлена задача помочь и тем, и другим. Никакого предвзятого отношения к нон-фикшн у меня нет и не может быть.

В названии раздела обозначен вопрос.

Кто и кому его задает?

Очевидно, автор, самому себе. Факт спрашивания заставляет предположить, что сей гипотетический индивид способен работать в обоих жанрах. Во всяком случае, он не исключает своей успешности и в первой ипостаси, и во второй, остается лишь выбрать. В действительности такое случается редко, но для удобства – вообразим.

Между прочим, провести границу не всегда легко.

Мемуарная проза – что это, фикшн или нон-фикшн? Вообще публицистика – например, путевые заметки – к чему их причислить? Что такое «Архипелаг ГУЛАГ»? В каком жанре писали Дейл Карнеги и Ли Якокка? К чему причислить историческую литературу? Вы возразите – не наше дело, на то есть специалисты, историки, а мы – менеджеры среднего звена. Как бы не так. Я дружу с программистом, написавшим внушительный труд по истории, и не один, да все такие, что заткнут за пояс любой учебник, и многую «художку» – тоже, ибо есть стиль и видна личность.

Ладно, не будем запутывать дело.

Я возьму на себя смелость посоветовать вам писать нон-фикшн. То, что я сам не расположен к этому, не имеет значения. В данном случае мы говорим прежде всего о коммерческом успехе. Надо же мне от чего-то отталкиваться, чтобы делиться мнением? Вот я и сужаю круг, отрубаю многие цели, которые упоминал в самом начале.

Писать нон-фикшн попросту выгоднее. Прежде всего, если говорить о литературе, а не о лунных календарях – деловую литературу.

В нашей стране появилось огромное количество деловых людей. Куда ни взглянешь – всюду строят свой бизнес, кто помельче, а кто покрупнее. При полном отсутствии не деловой хватки, но технических навыков предпринимательства возник колоссальный спрос на переводную литературу, посвященную командному строительству, организационному тренингу, ассесмент-центрам, психометрическому тестированию и т. п. Как бы ни относились мы к этой экспансии протестантской мысли, что бы ни думали о корпоративном стиле, офисном планктоне и соблюдении дресс-кода, в мире это работает – срабатывает и у нас. К чему все это приведет и насколько нужно все, что создается-вырабатывается в подобном режиме – тема отдельная и нас в данном случае не интересующая. Фактом остается одно: такая литература востребована.

Еще недавно, каких-то десять лет назад, писать эти книги было попросту некому. Материал накапливался, бизнес строился. Мы не касаемся разнообразного жулья, сочиняющего труды из серии «Как стать здоровым, умным и богатым» (ясно, как – написать об этом три тонны бумаги и продать под видом виагры). Бурное развитие претерпевал рынок литературы переводной, в значительной мере – психологической; ныне он изрядно затоварен и сдал позиции другому, уже опирающегося на книги, повествующие о личном опыте. Он накопился в самых разных отраслях; вдобавок многие выучились на тех же психологов и сами в состоянии генерировать полезные и вредные советы. Настала очередь отечественных специалистов, и вот они активно включились в игру.

Собственно говоря, вам ничего не нужно, кроме достойного положения в общества. Если вы генеральный директор чего-нибудь – вот и напишите, как вы им стали. Начните с детства. Опишите родную казачью станицу или трудные годы в коммуналке. Портвейн на выпускном вечере; диплом архитектора, который так и не пригодился. Первое прочтение Наполеона Хилла. Первый доллар и первый миллион долларов. Кадровая политика, кнут и пряник, слияние и поглощение. Форум в Давосе, дайвинг, боулинг, гольф.

Я посмеиваюсь, по скверной моей привычке, но в то же время вполне серьезен. Вы достигли успеха? Поделитесь секретом. Поможет не всем, но купят и прочитают многие.

Литература о способах добиться успеха всегда и везде этим успехом пользуется.

Вообще говоря, практические советы можно писать по любому поводу, я рассмотрел самый общий вариант. Умеете что-то? Пишите об этом. Вы даже не представляете, какие интересы встречаются у людей. Иногда кажется, что ничего нового в этом смысле просто не сочинить. Вот давайте, шутки ради, вернемся к блогам и посмотрим, что интересует пользователей Живого Журнала. Выбираем опцию «Популярные интересы» и видим там: «Кровавый орел», «Земелах с молоком», «Сажать в мешок», «Старые трещащие записи», «Подушковые бои». Так что не бойтесь оказаться невостребованными. Брошюра о родовых схватках у черепах разойдется лучше, чем очередной роман о рыцарях лазера и тазера.

Короче говоря, мы вплотную подошли к выбору тематики и конъюнктуре.

7. Выбор тематики и конъюнктура

Успех произведения зависит не только от того, кто его написал, но и, в неменьшей степени, от врожденного чутья того, кто его прочитал.

Р. Стивенсон

Я начну издалека, с материй вроде как посторонних. Чуть позже вы увидите, что они имеют непосредственное отношение к предмету нашего разговора. Потерпите.

Передо мной лежит книга Лауры Берк «Развитие ребенка» («Питер», 2006). Я входил в коллектив переводчиков этого труда и вынес кое-что, как мне кажется, важное для авторов.

Швейцарский теоретик Жан Пиаже разработал теорию когнитивно-психологического развития. Он считал (здесь и далее цитирую по вышеназванному изданию), что «дети проходят в своем развитии через четыре стадии – сенсомоторную (0—2 года), дооперациональную (2—7 лет), стадию конкретных операций (7—11 лет) и стадию формальных операций (11 лет и старше), во время которых исследовательские паттерны поведения младенцев трансформируются в абстрактный, логический интеллект подросткового и зрелого возраста».

Пиаже полагал, что «порядок развития укоренен в биологии нашего вида». То есть речь в данном случае идет о естественном развитии интеллекта. В дальнейшем мы будем исходить из того, что среда, в которой находится наш развивающийся индивид, благоприятна и создает для развития если не идеальные, то «нормальные» условия.

Две первые стадии оставим за кадром, они нас не очень интересуют с точки зрения восприятия литературы. Обратимся сразу к третьей – стадии конкретных операций. Это нормальная стадия, которую проходят все люди. Недостатком этой стадии является то, что «дети мыслят в организованной, логической манере лишь в том случае, когда имеют дело с конкретной информацией, доступной непосредственному восприятию. Их умственные операции плохо справляются с абстрактными идеями, которые лишены наглядности в реальном мире» (курсив здесь и далее мой – А. С.). Зато на следующей стадии (формальных операций) «подросток рассуждает во многом, как ученый, который занят поиском решений в лаборатории».

«Дети, находящиеся на стадии конкретных операций, способны „оперировать“ только „реальностью“, а подростки, находящиеся на стадии формальных операций, в состоянии „оперировать операциями“».

Если провести аналогию с математикой, то отношение примерно то же, что существует между функцией простой и функцией сложной.

Приводится пример: «Если собаки больше слонов, а слоны больше мышей, то собаки больше мышей». С точки зрения ребенка, находящегося на стадии конкретных операций, рассуждение – ложное. «Предъявленные отношения невозможны в реальной жизни». Однако с точки зрения логики рассуждение верное. На стадии формальных операций удается постичь, что правильность выводов, сделанных из посылок, опирается на законы логики, а не на реальные факты». То есть на стадии формальных операций мы имеем дело с абстрактным мышлением.

И вот – вопрос вопросов: все ли индивидуумы достигают формальной операциональной стадии?

Еще раз подчеркну, что речь идет о нормальных, здоровых людях.

Все ли нормальные, здоровые люди способны мыслить абстрактно?

Ответ повергает в шок. По данным исследования, на которое в тексте содержится ссылка, «с пиажеанскими формальными операциональными задачами не справляется от 40 до 60% студентов колледжей».

Огрубим и упростим до предела: половина людей.

Половина людей не в состоянии мыслить абстрактно исключительно по причине своего внутреннего устройства.

Вы уже сообразили, к чему я клоню?

Это вовсе не ущербные, недоразвитые личности. Они повсюду, это наши родные и близкие. Это администраторы, водители, плотники, медработники, бухгалтеры, продавцы; они занимаются индивидуальным предпринимательством, они ходят в казенное присутствие на государеву службу. И читают книги.

Многие, кстати сказать, не читают – независимо от стадии пиажеанского развития. У меня нет под рукой соответствующей статистики, да и ладно, не будем запутывать дело. Для простоты будем считать, что читают все, ту или иную литературу.

Какую?

Предположим, вы написали биографический роман о Достоевском.

Многим ли он будет интересен? Заметьте: я не пишу – купят и прочтут (одно не гарантирует другого, к тому же), меня волнует интерес.

Будем считать, что население нашей страны насчитывает 140 миллионов человек. Предположим, что половина – 70 миллионов не способна мыслить абстрактно. Я, повторяю, все крайне огрубляю и вообще фантазирую. Они, стало быть, попросту не в состоянии воспринять ваш роман хотя бы потому, что им не понятен ни главный герой, ни строй его мыслей, ни его собственные произведения. Героиня Раневской, конечно, читает «Идиота» в метро, но как она читает и много ли в нем понимает? Оставшиеся 70 миллионов, как мы условились, способны усвоить абстракцию. Но: помимо историко-биографических романов существует и другая литература:

– специальная (всю нон-фикшн для простоты определяем сюда, в том числе философию, религиозную литературу, психологию, историю)

– современная отечественная проза

– современная зарубежная проза

– поэзия

– зарубежная классика

– русская классика

– научная фантастика

– детективы

– фэнтези

– сатира и юмор

Ну, этим перечень наверняка не исчерпывается, но мы всего лишь прикидываем, а потому делим 70 миллионов на 10 и получаем семь. Семь миллионов – тираж романа о Достоевском? Нет. Теперь давайте вспомним, сколько среди этих семи миллионов детей и инвалидов, по тем ли иным причинам лишенных возможности его прочесть.

Допустим, два миллиона.

Осталось пять. Давайте вернемся в начало и вспомним, что читают не все, даже люди, достигнувшие стадии формальных операций. Им, может быть, просто некогда, они работают, или настолько устают, что читают что-нибудь простенькое или даже разгадывают кроссворды. Минус половина.

Два с половиной миллиона. Между прочим, мы, когда расписывали примерный ассортимент, как раз и не учли нашего романа о Достоевском, иначе делить пришлось бы на 11. Давайте оставим два миллиона.

В очередной раз напоминаю: я не занимаюсь серьезными расчетами – скорее, забавляюсь. Но может оказаться, что да – роман о Достоевском способен заинтересовать два миллиона человек. И что, теперь тираж определился? Ни в коем случае. Не факт, что увидят. Не факт, что купят – может быть, им задержали зарплату или пора лечить зубы. Не факт, что не соблазнятся чем-то другим. Не факт, что любят именно Достоевского.

А теперь поставьте себя на место оптовика или издателя и скажите, что вам выгоднее издать – историко-биографический роман или календарь с советами на все случаи жизни. Я не буду выдумывать и считать дальше; ограничусь тем, что отмечу: крупнейшее издательство «Эксмо» издает переводные романы в серии «Интеллектуальный бестселлер» тиражами 4—5 тысяч экземпляров. Миллионы, рисовавшиеся нам, обернулись миражом.

Вы вольны писать о чем угодно, только помните, что ситуация, когда «не продается вдохновенье, но можно рукопись купить», необратимо изменилась.

…Даже произведение искусства уже не есть товар. В минувшем столетии товаром стала личность автора, потому что писать если не научились, то стали практически все.

Что, стихи Бродского – товар? Нет, они не товар. Товар – сам Бродский со своей биографией, а стихи его, по причине их исключительности, понятны, интересны и близки лишь меньшинству, которое не делает погоды. Когда писал Толстой, я думаю, мало кого привлекало то обстоятельство, что он граф. Мало ли, кто граф. В том, что какой-то граф что-то пишет, не было ничего удивительного. И товаром было содержание. Контент, извините за выражение. Тогда контента было куда меньше, чем нынче, сегодня потерялся бы и Толстой.

Можно написать черт знает, как хорошо, и никто этого не заметит. Миллионный тираж обеспечивается именем. Конечно, срабатывают и другие факторы: капиталовложения, эпатаж, плодовитость в сочетании с отсутствием мысли. То есть содержание тоже играет роль. Но главная перемена заключается все-таки в изменении приоритетов: автор против изделия. То есть судьба, случайность против закономерности.

Я проиллюстрирую свои рассуждения примером. На просторах Сети были найдены «Требования к произведениям для издательства «ХХХ» (у меня нет намерения его рекламировать). Не исключаю, что это шутка, такое мнение высказывалось, но даже если так, то шутка вышла слишком похожей на правду. Документ приводится целиком, на момент написания этих строк он находился в открытом доступе, и я его не комментирую.

Технические требования к авторам.

1. В данный момент издательство «ХХХ» в первую очередь рассматривает произведения, которые могут выйти в составе следующих серий:

«Историческая авантюра» – историко-авантюрные романы, альтернативная история, приключения наших современников в прошлом;

«МК-fantasy» – классическая героико-приключенческая фэнтези, городская фэнтези, приключения наших современников в фэнтезийных мирах;

«Атомный город» – посткатастрофический либо постьядерный боевик, романы о последствиях интервенции иностранных армий на территорию России (в духе «Мародера» Беркема аль Атоми).

2. Издательство крайне заинтересовано в авторах, которые готовы работать в плотном контакте с редакцией, что предусматривает обсуждение синопсиса романа и рассмотрение каждой написанной главы на первом этапе создания произведения.

3. Объем произведений – 13—15 авторских листов (авторский лист – 40 000 знаков с пробелами по статистике программы «Word»).

4. В «шапке» романа автор должен указать свое полное ФИО, псевдоним (если он есть), электронный адрес для связи (либо телефон), название произведения. Точку в конце заголовка не ставят. Цитаты в кавычки не заключают.

5. Язык произведений – современный русский, без архаизмов, диалектизмов и злоупотребления любой терминологией. В произведениях серии «Историческая авантюра» допустимы не более 1—2 архаизмов на абзац.

6. Крайне не приветствуются подробные описания, не имеющие решающего значения для сюжета (устройство скандинавского драккара, схема сборки-разборки пулемета «Максим», структура сословного общества Древнего Рима и т. п.)

7. Роман должен иметь только одну сюжетную линию и линейную структуру, больше действия, меньше рассуждений. Ретроспектива возможна, если является сильным драматургическим приёмом, либо сюжетообразующим элементом, но лучше обойтись без неё.

8. Только один главный герой – в крайнем случае, с одним-двумя спутниками. Главный герой не погибает. Подругу героя могут убить, но не должны мучить и насиловать.

9. Наш герой – настоящий мужчина, решительный, уверенный в себе, харизматичный победитель. Произведения о неудачниках не принимаются

10. Роман, претендующий на публикацию, должен иметь следующую структуру:

в первой главе происходит знакомство с главным героем (и его спутниками). Обосновывается способность ГГ разрешать возникающие проблемы и решительно действовать в острой ситуации. Персонаж должен быть психологически достоверным и убедительным (т. е. никаких студентов, внезапно становящихся великими воинами и могучими магами);

действие развивается динамично, с резкими сюжетными поворотами через 1,5—2 авторских листа: в каждой главе герой выпутывается из очередной переделки и тут же попадает в следующую, из которой ему предстоит найти выход в следующей главе (см. классику приключенческой литературы: «Остров сокровищ» Р. Л. Стивенсона, романы Вальтера Скотта, Александра Дюма, Фенимора Купера и т. д.);

по ходу действия герой наращивает «экспириенс»: концентрирует ресурсы, развивает способности, утверждает либо повышает свой статус в социальной среде, в которой оказался, ГГ заметно эволюционирует от начала к финалу, приключения накладывают на него отпечаток, как внутренний, так и внешний;

финал – оптимистический, на грани с хеппи-эндом: полная победа над противником и выполнение основной задачи (для законченных произведений) либо промежуточная победа (для циклов).

Произведения, не соответствующие вышеприведенным требованиям, будут рассматриваться во вторую очередь. В дальнейшем, вероятно, список будет пополняться. Еще раз подчеркиваю: нас остро интересуют писатели, готовые работать в этих рамках и плотно сотрудничать с редакцией. Остальные – постольку-поскольку.

Одноколейный сюжет с минимальными рассуждениями и прицелом на «сиквел» – вот предпочтение современного рынка. Шутит господин Владимирский, которого я здесь цитирую, или пишет всерьез – такова реальность.

А вот каким стал «Лениздат»: http://community.livejournal.com/len_izdat

И что можно этому противопоставить? Ну, хотя бы вот эти требования издательства «Снежный Ком М» (а вот его – рекламирую, причем совершенно бескорыстно и независимо от того, напечатают там меня самого или нет):

Несколько общих требований к рукописям

1. Нам не нужны эпопеи и сериалы. Существует немало издательств, которые с удовольствием заберут у вас эти бесконечные истории. Они не мы, а мы – не они. Оптимальный размер рукописи – 12—14 авторских листов. Если один из наших редакторов или ридеров – о ридерах мы поговорим во втором пункте, а о редакторах ещё дальше по тексту – так вот, если кто-то из этих милых людей проснётся в очень хорошем настроении, то появятся шансы и у гениального текста размером до 18 авторских листов. Всё, это предел наших желаний и возможностей. Куда обращаться с эпопеями, написано выше. С другой стороны, мы можем себе позволить печатать небольшие, но очень гениальные повести размером 6—8 авторских листов, если у автора найдутся в запасе столь же гениальные рассказы, чтобы составить сборник.

2. Не спешите. У нас уже сформированы неплохие портфели для обеих серий. Лучше перечитайте свой роман ещё пять раз и дважды перепишите – этим вы серьёзно повысите свои шансы – мы любим хорошо написанные тексты (но об этом в следующем пункте). Даже если вы поспешите прислать свои гениальные творения прямо сейчас, они некоторое время останутся непрочитанными. Наши ридеры уже загружены на пару месяцев вперёд.

3. Да, мы очень уважаем авторский стиль. Если вы считаете, что дело автора – придумать и набросать гениальную идею, а остальное выправит редактор, увы, нам с вами не по пути. Мы готовы работать с интересными авторами, но прежде вы должны приложить усилия, чтобы стать для нас действительно интересными, а это непросто.

4. Важный для авторов пункт: мы не рецензируем рукописи (и не возвращаем в случае, если вы решите по старинке прислать нам бандероль).

5. Похоже, пора переходить к специфическим требованиям каждой из серий, но мы нашли ещё кое-что общее. А именно – список того, что точно не стоит нам присылать:

→ Нас не интересует антуражная фантастика, где фантастический мир – всего лишь декорации, в которых приключаются герои. Отличить антуражную фантастику от настоящей легко. Достаточно мысленно сменить декорации: подставить вместо звездолётов морские линкоры или летающих драконов – и никаких заметных изменений сюжет книги не претерпит.

→ Не нужно незатейливых историй про попаданцев и засыланцев.

→ Не нужно бессмысленных и беспощадных космических войн.

→ Разумеется, фентезийные квесты а ля армада-стайл нам не интересны. И тут не важно, славянское ли у вас фентези или нидерландское. Как уже было сказано, антуражем нас не удивить.

→ Отдельным пунктом вынесем так называемую юмористическую фантастику (ну и фентези, конечно). То есть, мы не против юмора в текстах, даже уважаем его, особенно если автор умеет шутить хорошо и в меру (что, кстати, редкость). Но юмор нам интересен как приправа к тексту, у которого есть другие достоинства. И если свой роман вы в первую очередь характеризуете как юмористический, то нам он не подойдёт.

→ Детективы, литература для детей, производственные романы и прочая проза без малейшего намёка на фантастику нам в ближайшее время тоже не пригодятся.

Настоящая фантастика

НФ – это не только Настоящая Фантастика, это ещё и общепринятое сокращение для замечательного словосочетания «Научная Фантастика». Это означает, что в нашу серию не следует предлагать ничего, что было бы связано с необъяснимыми и прочими сверхъестественными явлениями. Однако и понятие «научная» мы трактуем достаточно широко. Забудьте про старую добрую популяризаторскую НФ и про «лунные тракторы». Их время ушло. Подумайте о том, как современная наука и небывалые технологии преображают (преобразят) наш мир, как повлияют они на судьбу социума вообще и отдельно взятого человека в частности. Подумайте о том, что настоящая фантастика это всегда серьёзный разговор с читателем о проблемах, которые не в силах поставить обычная литература.

Настоящая фантастика рождается на стыке философии, религии, глобальных проблем общества и непременно – человеческих судеб. Это может быть и социальная фантастика, и альтернативная история, и киберпанк, и рибофанк и… всего не перечислить.

А ещё хочется оригинальных и свежих фантдопущений. Мы мечтаем увидеть, наконец, наших русских Симмонсов, Уоттсов и Винджей!

Нереальная проза

Нет, эта серия не для сказок. Нет, это серия не для фантастики в чистом виде (кстати, не нужно приходить к редактору Анрила жаловаться на редактора НФ и наоборот – не поможет).

«Нереальная проза» – серия для текстов непростых (может даже – странных) фантастических, сюрреалистических, многослойных и да – нереально прекрасных. Авторы таких текстов не запираются в рамках допущений, а пишут так, как того требуют их истории. Мы понимаем, что по этому описанию сложно принять решение, присылать ли нам рукопись.

Разумеется, все вы гениальны, а от ваших рассказов у Клавдии Ивановны случаются слёзы и икота. Но как понять, подходит ли нам вектор вашей гениальности?

Вообразите, будто ваш роман номинирован на одну из известных литературных премий. Не страшно ли ему там? Не слишком ли просторно? Не спрячется ли он под лавку, чтобы в тихом укромном месте переждать весь этот ужас? Если сомневаетесь, пожалейте себя, свой роман и наших ридеров.

Нам нравятся вкусные тексты, которые можно не просто читать, но перечитывать, наслаждаясь авторским стилем.

Кто победит – покажет будущее, а вернее – рассудит история. Вот что думают по этому поводу писатели:

Из оффлайн-интервью Бориса Стругацкого:

Как на Ваш взгляд будут развиваться кино и литература? Останется только ширпотреб для всех? А может, будут люди, пишущие для себя (то, что считают нужным) и зарабатывающие деньги не писательством, а где-то в другой сфере? Становятся ли вообще кино и литература с приходом в эти сферы денег примитивней (в смысле: только развлекают, но не учат истинам)? Могут ли «плохие» книги и фильмы быть причислены к оружию массового поражения, ведь их и дети иногда читают и смотрят?

Андрей, Москва, Россия

Слыхали про «закон Старджона»: девяносто процентов всего на свете – дерьмо? Этот закон относится и к читателям, и к писателям, и к издателям. Все, что Вы пишете, совершенно справедливо. Вы ошибаетесь только, думая, что происходит это только сегодня и только у нас. Это было всегда, и это было везде по всему миру. Девяносто процентов книг (фильмов, песен, опер, скульптур) всегда было дерьмо. И девяносто процентов писателей (режиссеров, композиторов, ваятелей). И девяносто процентов читателей (зрителей, слушателей) – тоже барахло, – лишены вкуса, предпочитают что-нибудь попроще, полегче, позанимательней. Так устроен мир. И ничего страшного в этом нет. Остается еще 10% (целых десять!) хороших писателей, квалифицированных читателей, умных издателей. Это – десятки, и сотни, и тысячи людей. Это сотни книг в год, – дай бог нам успеть все их прочитать. Я, например, явно не успеваю, и это беспокоит меня больше, чем существование рядом огромной массы любителей бульварного чтива. Каждому – свое. А в литературу, как оружие массового поражения, я не верю. (http://www.rusf.ru/abs/int.htm)