Текст книги "Ледяная Психея"

Я отвернулся от Сухова и начал тщательно изучать отчет о повреждениях корабля. Список был длинным и захватывал все системы и отсеки. Складывалось впечатление, что каждый элемент на Буране был выведен из строя в результате столкновения. Видимо, ярость космической стихии оставила свой след на всей поверхности, на каждом проводе и каждом болте.

Мои пальцы легко скользили по экрану, перелистывая страницы отчета. Я делал пометки, выделял особо критические ситуации. Некоторые повреждения роботам уже удалось устранить, в частности, заделали трещины в реакторе. Другие без моего вмешательства не подлежали автоматическому восстановлению.

В центре меня за такое по головке не погладят. Хоть это была и их вина, но по прилету придется заполнять тонну макулатуры. Крысы кабинетные. Они никогда не поймут, что каждый полет в космосе – это шаг в неизвестность, полный рисков и неопределенности. Там нельзя полагаться на поверхностную информацию, нужно проверять и перепроверять каждую деталь, каждый параметр, чтобы обеспечить безопасность экипажа. Но им это сложно понять. Им легко сидеть за своими столами, делать предположения и принимать решения, основываясь на бумажных документах. Они не понимают, что в космосе нет места для ошибок, и всего одно неверное сообщение может привести к смерти целого экипажа.

В памяти опять всплыло лицо Лиды, но усилием воли я прогнал навалившиеся мысли. Масштаб работ был огромным и сейчас нельзя было отвлекаться.

Мои пальцы пробежали по клавишам пульта, вводя новую программу для ремонтных роботов. Монитор передо мной мигал, отображая схему работы и инструкции для каждого робота. Я точно знал, какой ремонт нужно провести и каким образом каждый из них должен выполнять свою задачу.

Роботы активизировались, их механические руки начали двигаться с точностью и скоростью, недоступными для человека. Они были моими верными помощниками, которые несмотря на свою безэмоциональность проявляли невероятную точность и предельную эффективность.

Стальные конечности поползли по всему кораблю. Некоторые из них были оснащены сварочными аппаратами, другие – манипуляторами и инструментами для замены поврежденных компонентов. Они перемещались по судну, словно танцуя.

Во время их работы я продолжал следить за процессом, координируя действия и внося необходимые изменения в программу. Мне требовалась не только техническая точность, но и гибкость в решении проблем, которые могли возникнуть в ходе ремонта.

Вокруг меня царил звук деятельности – режущий воздух свист, механический гул и скрежет металла. Автоматы работали с таким усердием, словно понимали, что от них зависит наше выживание. С каждой минутой я видел, как Буран восстанавливается на моих глазах. Так продолжалось несколько часов, пока механические работники не охватили все участки корабля, исправляя дефекты один за другим.

Ближе к вечеру я решил дать роботам передышку. Они хоть и не живые, но перерыва заслуживали. Тем более, от мелькающих строк кода и искр сварки у меня самого уже рябило в глазах. Я ввел команду «Режим ожидания» и быстрым взглядом осмотрел результаты нашего труда. Конечно, еще было много работы, но прогресс уже был явным, и у меня появилась надежда на успех.

Я положил пульт в карман и направился в небольшой отсек, где размещались ремонтные роботы во время перерывов. Их механические конечности замерли, а светящиеся глаза погасли, словно дремали. Каждый робот стоял на своей платформе, приготовленной специально для отдыха.

Погруженный в тишину отсека, я осознал, что усталость настигла меня. Мои глаза ощущали жжение от длительной работы, а ум уже не воспринимал окружение так ясно. Я нашел уютное место у стены и сел, опустившись на пол. Закрыл глаза и на мгновение отключился от напряженной реальности, окунувшись в тишину и спокойствие.

Откуда-то из глубины пространства возникли нежные и пленительные звуки флейты. Мелодия плыла в воздухе, словно создавала свою собственную действительность, отвлекая от окружающих проблем.

Музыка приносила волнение и надежду, создавая атмосферу магии и вдохновения. Она наполняли пространство и время, заставляя забыть о суете и напряжении. Моя усталая душа наслаждалась этим музыкальным утешением, словно она погружалась в недосягаемые горизонты и мир, свободный от забот и ограничений.

В моем воображении возник образ китайского музыканта, стоящего на вершине холма, на фоне бурного водопада. Его пальцы порхали по инструменту с благородным изяществом. Он воплощал в себе весь дух искусства, способного пробудить внутреннюю силу и вдохновение. Я позволил себе окунуться в эту фантазию, отдавшись мелодии и позволяя ей соприкасаться с самой глубиной моего существа.

Звуки флейты звучали все ярче и глубже, словно они проникали сквозь временные и пространственные барьеры, перенося меня в мир, где все было возможно. Они наполняли меня энергией и уверенностью, подарив надежду на то, что даже в самые трудные моменты можно найти внутренний покой и решение всех проблем.

Некоторое время я погружался в эту музыкальную фантазию, ощущая, как она омывает мою иссохшую душу. Но затем, я открыл глаза, а флейта никуда не исчезла.

Мне показалось, что я схожу с ума. Но с каждой новой нотой, которую я слышал, сомнения постепенно исчезали, и я убеждался, что звук настоящий. Кто-то действительно играл в грузовом доке. Я ощущал его присутствие, словно он звал меня, манил своей загадочной мелодией. Невозможно было устоять перед этой таинственной притягательностью. Я встал на ноги и направился вглубь отсека. Шаг за шагом, я приближался к источнику. Каждая нота была магической нитью, тянущей меня все ближе и ближе.

Док казался пустынным и мрачным, но флейта наполняла пространство жизнью и теплом. Она звучала ясно и проникновенно, создавая неповторимую атмосферу загадочности и волшебства.

Наконец, я дошел до погрузочной зоны. И там, в тени старого контейнера, я увидел Сикорского. Он сидел на небольшом ящике, скрываясь в полутьме, но его присутствие было несомненным.

Профессор был полностью поглощен игрой на флейте, его пальцы ловко прыгали по отверстиям, создавая потрясающие мелодии. В его глазах светилась страсть и глубокая концентрация, словно он переносился в другой мир через звуки своего инструмента.

Я осторожно приблизился, стараясь не прерывать его исполнение. Заметив мое присутствие, Сикорский не прекратил игру, но перевел взгляд на меня. Я уловил намек удивления в его глазах, будто он не ожидал, что кто-то найдет его здесь. Он продолжал играть, словно мелодия привязала его к этому месту.

Мои чувства были взволнованными и смешанными. С одной стороны, я был поражен его мастерством и глубиной музыкальных познаний. С другой стороны, вопросы терзали мое сознание: почему он играл здесь, в грузовом доке, скрытый от глаз остальных? Что его вдохновило на это?

Я решил просто наслаждаться звуками, которые наполняли пространство. Эта мелодия была непривычной и проникновенной, она вызывала во мне эмоции и открывала двери в глубины моей души.

Так я и просидел там, вместе с Сикорским, погруженный в его музыкальный мир. Время, казалось, остановилось, а мелодия флейты вела нас сквозь море чувств и воспоминаний. Никто из нас не говорил слов, но наши души находили общий язык в музыке.

И так продолжалось еще несколько минут, пока последние ноты не затихли, а звуки флейты не растворились в тишине дока. Мы оба сидели молча, созерцая необъятную пустоту нашего бытия.

– Не думал, что вы так хорошо играете, – нарушил тишину я.

Сикорский тихо улыбнулся.

– Здесь хорошая акустика. На самом деле, меня всегда манила музыка. Возможно, в прошлой жизни я был музыкантом. Вы верите в переселение душ?

– Я никогда не задумывался об этом.

– Представь, – говорил Сикорский. – что жизнь – это зеркало, в котором отражается наша душа. Каждая новая жизнь предоставляет нам возможность увидеть отражение самих себя и осознать свои ошибки и достижения. Эти отражения служат уроками для души, помогая ей расти. Через каждое отражение мы можем улучшать себя и расширять свое понимание до тех пор, пока не достигнем идеального отражения, представляющего освобождение.

– А что делать, если зеркало разобьется?

Сикорский на мгновение задумался, а затем ответил:

– Если зеркало разобьется, это может быть моментом потери, разочарования или даже кризиса в нашей жизни. Но важно помнить, что разбитое зеркало не определяет наше истинное «я» или нашу сущность. Оно – всего лишь материальный объект, отражающий наше физическое присутствие. В такой ситуации важно обратиться к нашей внутренней силе и глубинным ресурсам. Мы можем обратиться к нашей внутренней мудрости и интуиции, чтобы найти новый путь, новое отражение. Иногда, когда одно зеркало разбивается, открывается возможность увидеть себя в новом свете, обрести новые качества и перспективы. Вместо того, чтобы оставаться уязвимыми перед разрушением зеркала, мы можем использовать эту ситуацию в качестве катализатора для преображения. Мы можем пересмотреть свои ценности, переоценить свои приоритеты и начать строить новое отражение, основываясь на наших внутренних потребностях и истинных целях. В такие моменты важно помнить, что мы не одиноки. Многие переживают потери и разочарования в своей жизни. Обмен опытом и поддержка других людей может быть ценной, чтобы пройти через этот период и восстановить свою внутреннюю гармонию. И, наконец, стоит помнить, что зеркало – это всего лишь один аспект нашего существования. Хотя оно может быть полезным и информативным, оно не является источником нашего истинного счастья и самоопределения. В конечном счете, мы можем найти истинное счастье и гармонию внутри себя, независимо от самого зеркала.

Слова Сикорского проникали в меня глубоко, и я пытался сосредоточиться, но усталость охватывала все сильнее. Ум боролся с сонливостью, но был уже на пределе. Я пытался скрыть свое состояние, напрягая веки и крепко сжимая руки, но все усилия были напрасны. Сонная тьма медленно погружала меня в свои ласковые объятия.

– Простите, все это очень интересно, но мне нужно немного отдохнуть.

– Конечно, понимаю вас. Я еще побуду здесь немного. Если у вас будут какие-нибудь проблемы, вызывайте в любое время.

Я поблагодарил собеседника и направился к выходу, вышел из дока и направился к своей комнате. Каждый шаг казался утомительным, как будто я тащил с собой невидимую ношу. В голове все еще звучали слова Сикорского, резонируя со струнами моей души.

Когда я достиг двери своей комнаты, сердце замерло на мгновение. Что-то было не так. Что-то было неправильно. Мое тело напряглось, готовое к неизвестности, которая ожидала меня за порогом.

С дрожащей рукой я вставил ключ в электронный замок и повернул его. Дверь медленно съехала в сторону, и передо мной предстала пугающая замершая картина. Комната была окутана холодом, словно зимний ветер проник внутрь и застыл во времени.

И посреди комнаты, как нереальный силуэт, стоял нечеткий образ человека. Он был облачен во мрак, его контуры исказились, а лицо окутала непроницаемая мгла. Я не мог разобрать, кто или что это было, но страх охватил меня целиком.

Мои руки дрожали, ноги отказывались служить. Я застыл на пороге, заклиная себя взглянуть на это существо и понять его природу. Но смелость медленно утекала, и я просто стоял там, ошеломленный и запертый в морозном воздухе.

Что это за существо? Что оно хотело от меня? Вопросы закружились в моей голове как ледяные снежинки, и я чувствовал, что ответы важны. Они проникали в самые глубины моего существования, обещая разгадку, но также и ужас, который таял в этом мрачном образе.

– Кто ты?! – прохрипел я. – Чего ты хочешь?

Я сорвал с аварийного стенда пневматический ключ. Сжимая инструмент в руке, попытался отбиться от этого таинственного существа, но силуэт только медленно искрился, словно смазанный карандашный набросок, и вновь приближался ко мне. В ужасе я осознал, что сопротивление бессмысленно.

Я в панике отскочил назад и, не раздумывая, бросил тяжелый ключ. Однако инструмент прошел насквозь, словно тот силуэт был всего лишь призрачной проекцией. Мои руки дрожали, а сердце колотилось с такой силой, будто хотело выскочить из груди. Взглянув на неподвижную фигуру, покрытую таинственной тенью, я ощутил, как жуткий страх охватывает каждую клеточку тела.

Изо всех сил я побежал по коридорам станции, с каждым шагом нарастающий страх толкал меня вперед. Ноги несли меня в бешеном темпе, воздух обдавал лицо, создавая иллюзию свободы, но я знал, что тень все еще преследует меня. Отзвуки шагов в глухих коридорах сливались с тяжелым дыханием, а глаза наполнились ужасом. Наконец, я резко свернул в сторону лабораторий, пробуя спрятаться от преследователя. Но мои ноги, скованные страхом, не смогли удержать баланс, и я неконтролируемо врезался в дверь.

Неожиданно я обнаружил себя в пустоте, лишенной всяких звуков и света. В этом мрачном абсолюте мои чувства размылись, а мысли превратились в беспорядочные теряющиеся фрагменты.

Тьма как голодное чудовище охватывала меня со всех сторон. Все вокруг было лишено формы и смысла, словно я стал частью неопределенного кошмара, где границы между реальностью и иллюзией растворялись в бездне.

Мои пальцы тщетно проникали в пространство, их прикосновения поглощала тьма, оставляя лишь холодный отклик на мою сущность. Я пытался ощутить хоть каплю реальности, но она ускользала от меня, как птица, пугливо взмывающая в небо.

Тьма глушила звуки моего дыхания, обволакивая их покровом молчания. В ее объятиях я терял чувство времени, словно оно остановилось, застыло в бесконечности. Я был одинок среди безмолвия, где мои крики утонули в бездонной пропасти, не найдя ни ответа, ни отзыва. Затем где-то вдалеке появился крохотный огонек.

Мои глаза уставились на маленькую точку, прорывающуюся сквозь непроглядную мглу тьмы. С каждой секундой она увеличивалась в размерах, словно семя надежды, посеянное в безжизненной почве, начинало прорастать и пробиваться к свету.

Маленькая точка превратилась в гигантскую сферу, окруженную ярким сиянием. Голубые и золотистые оттенки переплетались, создавая калейдоскопический мир, наполненный невероятной красотой. Этот свет был таким интенсивным, что его лучи проникали сквозь каждую мою клетку, оживляя мертвые уголки моей души.

Я приблизился к сфере, ощущая ее тепло и магическую притягательность. Ее сияние было настолько сильным, что в сравнении с ним тьма, что окружала меня раньше, показалась бледной и незначительной. С каждым шагом вперед я ощущал, как мое существование пронизывается новыми энергиями, которые пробуждали усталую душу.

Рука медленно проникла в границы сферы, и на мгновение я почувствовал невесомость, будто меня схватили невидимые руки и унесли сквозь время и пространство. Сфера распалась на тысячи мерцающих частиц, которые окутали своим светом и погрузили в поток Вселенной.

Какое странное это было чувство – погружаться в этот поток! Я словно становился одновременно частью космоса и наблюдателем его бесконечности. Звезды, планеты и галактики мелькали перед моими глазами, создавая эффект головокружения и потрясающую красоту. Я ощущал, что мое существо пронизывает каждую точку этого безграничного пространства, становясь частью его энергии и тайн.

И внезапно, как во сне, я очутился в месте, которое уже знал. Больничная палата распахнулась передо мной, и я снова вступил в ее безжизненную обитель. Помещение было пропитано холодом и пустотой, словно время остановилось.

Стены, обшитые белым металлом, отражали отсветы далеких звезд, создавая эффект зеркальности и чужой, немного пугающей атмосферы. Мониторы и инструменты, рассыпанные по комнате, мерно издавали гудящие звуки, словно призывая к тишине и молчанию.

Молодой врач стоял перед прошлым мной, обреченным на выбор, который никто не должен совершать. Я слушал их разговор словно застывший во времени свидетель, понимая, что мои слова и решения уже привели к этому.

– Мы не нашли её синхропрофиль, – произнес врач, слегка сомневаясь в каждом слове. – Можете назвать данные поставщика услуг?

– У неё нет синхропрофиля, – ответил прошлый я. – Мы решили, что не хотим жить в симуляции. Зачем вы это спросили? Она же не умерла.

– Сложно сказать, – проговорил врач, скрывая тяжесть своих мыслей. – Система жизнеобеспечения смогла продержаться достаточно долго, чтобы её нашли. Тем не менее, состояние очень тяжёлое. Повреждения мозга слишком обширные. Мы установили нейропроцессоры для контроля основных функций. Если немного подождать, можно надеяться, что они полностью восстановятся.

Мы молчали, словно тень павшей надежды окутывала нас. Врач продолжил, несущий в себе пустоту и безысходность.

– Сколько? – прервал я тяжелым голосом, уже предвидя ответ.

– Не более месяца, – проговорил врач, избегая моих глаз. – Высшая нервная деятельность утеряна безвозвратно. Мы можем подключить к ней систему на подобии той, что используют пациенты с деменцией, но это все равно не вернёт её память, опыт, характер. Если даже и сработает, она станет…

– Похожей на робота. Вы это хотели сказать? – прервал я, чувствуя, как горечь настойчиво поднимается в горле.

– Есть второй вариант. Отключить все импланты, – прошептал врач, словно произносил проклятие.

– Вы предлагаете её убить? – проронил я с трепетом в голосе.

– Отпустить. Можно ещё надеяться на чудо, что мозг сам восстановится до своего исходного состояния, но в моей практике такого ещё не происходило.

– Убить, жить с роботом или надеяться на чудо, – пробормотал я, осознавая безвыходность положения.

– Поверьте, мне самому противно ставить вас перед таким выбором. К сожалению, вы единственный, кто может за неё решить, – завершил врач, оставив меня наедине с непомерной тяжестью.

Отчаяние охватывало меня словно густой туман, мешая ясно мыслить. Все внутри меня сопротивлялось этому безумному выбору, который казался невозможным. Как мне определить, что правильнее: лишить ее жизни или оставить ее существовать в пустоте?

Я оглянулся по сторонам, как будто искал подсказку, но всем, что я видел, были монотонные стены больничной палаты, стерильность и пустота, отражающая мое внутреннее состояние. Все вокруг казалось мертвым, лишенным смысла.

Но между этими мрачными вариантами оставалась тонкая нить надежды. Возможность чуда, которое может произойти, даже если шансы на это кажутся бесконечно малыми. Может быть, мозг восстановится, и она снова станет самой собой. Может быть, она найдет силу внутри себя справиться с этим и вернуться к нам.

Но тем временем, каждый день был мучительным напоминанием о ее потерянной жизни. Она стала чужой, лишенной своего уникального характера и опыта. Робот, что остался без души.

Я утопал в сомнениях и страхе, пытаясь найти ответ внутри себя. Но чем дольше я задумывался, тем больше терялся в лабиринте моих собственных мыслей. Безысходность сжимала мое сердце, и я понимал, что ни одно решение не принесет истинного спасения.

Слова врача оставались со мной как зловещие эхо прошлого, напоминая о бремени ответственности, которое несу.

Глаза медленно распахнулись, и я обнаружил себя лежащим на холодном полу биолаборатории. Мои мысли все еще были замылены, а сердце бешено колотилось в груди. Я попытался приподняться и осмотреться вокруг, чтобы разобраться, как оказался здесь.

Лаборатория была окутана таинственной атмосферой. Стекла сосудов, разбросанных по столам, отражали неяркое свечение, создавая загадочные отблески на стенах. Приглушенное освещение лишь подчеркивало непривычность места.

Я почувствовал легкое покалывание в руке и заметил, что кожа на моей ладони была в ссадинах. Вспомнил, как бросал пневматический ключ в тень, но она проникла сквозь него словно призрачная форма.

Окружающая обстановка вызывала у меня ощущение дежавю, будто я уже был здесь раньше. Но почему все так туманно и смутно? Почему я не мог вспомнить, как сюда попал и что произошло после того, как меня поглотила тьма?

Встал с пола и осмотрелся внимательнее. Вдалеке разглядел выход из лаборатории, но перед ним стояла фигура в белом халате. Я шагнул вперед, надеясь, что это кто-то из персонала, и он сможет мне объяснить, что происходит.

Подойдя ближе, я заметил, что лицо фигуры скрывалось под маской. Она стояла неподвижно словно статуя, и я не мог разглядеть ее глаза. Вопросы бурлили в моей голове, и я не мог сдержать свое любопытство.

– Простите, кто вы? Что происходит? – мои слова звучали нервно и неуверенно.

Фигура медленно повернулась в мою сторону, и я почувствовал, как у меня перехватило дыхание. Зияющая пустота все так же плотной вуалью скрывала лицо незнакомца. Словно тьма из моих кошмаров воплотилась в этом образе.

Сердце замерло, а мурашки пробежали по спине. «Да что ты такое?» – звучал безмолвный вопрос в моей голове.

Я задержал дыхание и ждал, что произойдет дальше.

Существо медленно вытянуло свою призрачную руку в сторону компьютерного терминала. Мои глаза следили за каждым его движением, ожидая чего-то непредсказуемого. Внезапно перед самым прикосновением существо начало растворяться в воздухе, словно его сущность была несовместима с материальным миром.

Я ощутил волну холода, пронизывающую всё пространство вокруг. Вселенная казалась искаженной и неустойчивой, словно реальность расплывалась перед моими глазами. Я потерял ощущение времени и пространства, затерялся в этом моменте, где границы между реальностью и сновидением стирались.

Мигание света на терминале привлекло мое внимание. Я подошел ближе и увидел, что на экране отображается нечто необычное. Строки кода и символы мелькали по экрану, словно пытаясь передать какое-то послание.

Любопытство превзошло страх, и я начал пристально изучать код, пытаясь понять его значение. Символы и цифры вращались перед глазами, создавая сложные узоры. Внезапно, я разглядел знакомую последовательность символов, словно это была головоломка, которую уже видел ранее.

На экране моргнуло окно с требованием авторизации и ввода пароля. Пальцы нервно побежали по клавишам, вводя общий код безопасности. Бесполезно. Дальше меня не пустят. Кто мог обладать этой информацией? В мыслях возник Лаптев. Это была его лаборатория, его исследования.

Но почему Лаптев должен был бы предоставить мне доступ? И зачем? Все это казалось странным и неестественным. Я задался вопросом, почему все вокруг словно старается запутать меня? Зачем пытается убедить меня забраться в чужой компьютер? Может быть, станция скрывает что-то важное, что должно пролить свет на мои галлюцинации?

Подозрительность стала моим главным принципом. Я понимал: здесь что-то не так, и меня водят за нос. Тахионная буря, галлюцинации, – все это были лишь кусочки головоломки, которую я должен был разгадать. Я не мог доверять ни обитателям станции, ни своему разуму, который играл со мной свою собственную игру. И все же нужно было во всем разобраться.

Я решил действовать аккуратно и начать свое собственное расследование. Необходимо было найти свои ответы, разгадать эту загадку и понять свою роль во всей этой истории. Нужно было быть осторожным: не дать обмануть себя и не попасть в ловушку, которую для меня кто-то готовил. Даже если это я сам.