Текст книги "Рокот полуяви: Великое делание"

Космогония

Раздираемый противоречиями, переполненный неведомыми ранее чувствами и эмоциями, Глеб выбежал вслед за нею из дома. Но прежде – замер, постояв три-четыре секунды на пороге и подумав, что это есть граница обжитой территории. Веденея не оборачивалась, гордо держа голову. Такой осанке, такому умению нести себя, а не волочиться по земной персти можно только позавидовать. Огненные локоны её были длинны – ниже пояса – и густы, они трепетали от нежных прикосновений ночного ветерка, напоминали языки костра с метущимися искорками. Осиная талия и невыразимая внутренняя мощь чудесным образом сочетались в ней, в этом поразительном существе, называющем себя ясносветлой звездой, обитательницей заоблачных чертогов.

– Подожди! – окрикнул Глеб. – Ты же не станешь вот так уходить!

Веденея повернула голову в его сторону, впервые на её лице отразилось некое подобие удивления, как будто она задавала немой вопрос: «Почему же я должна медлить?». Вслух же девушка произнесла:

– Но… мне нужно возвращаться!

– Постой! – Глеба разрывали на части страх и восторг, вера и неверие в происходящее. – Расскажи… столько всего сразу…

Тут Веденея на мгновение закатила глаза, однако этим всё уже было сказано – этот несмышлёныш только что очнулся от дремоты, вырвался из полуяви, начал кое-как различать окружающий мир и теперь боится потерять того, кто оказался рядом в момент пробуждения. Точно также птенцы принимают за маму первого, кого увидели перед собой в час появления на свет.

– Расскажи, зачем ты спускалась к нам! – выдохнул Глеб, желая исправить мнение, сложившееся о нём. – Почему ты упала, а не приземлилась?

Удивление опять промелькнуло на её лице. Должно быть, человек не настолько прост и наивен, как она полагала изначально.

– Звёзды время от времени спускаются в нижележащие миры, чтобы привнести в сумеречную явь света и тепла, – Веденея отвечала, тщательно подбирая слова. – Нам достаточно спуститься на несколько минут, чтобы задача оказалась выполненной.

– Извини, что перебиваю, – Глеб старался быть деликатным и учтивым. – Что такое сумеречная явь?

– Один из подуровней Яви, – пожала плечами звёздочка, но по непонимающему взгляду собеседника поняла, что без подробных пояснений здесь не обойтись. – Вселенная многослойна и неоднородна. Есть три уровня бытия – Правь, Явь и Навь, которые, в свою очередь, делятся на многие подуровни. Например, Явь и Навь делятся на сумеречные и светлые. Да что я тебе говорю – посмотри наверх!

Он обомлел, когда различил иные измерения над крышей собственного дома. Там, высоко-высоко, раскрывалась воронкой Вселенная, бесстрашно и бесстыдно выставляя напоказ всё содержимое. Что-то искрилось, а что-то сияло, врезалось в разум сквозь очи навечно. Хотелось кричать до визга и взорваться безудержной пляской.

– Что это? – спросил он, как спрашивает ребёнок, хватая в новогоднее утро коробку в цветной упаковке.

– Там Птичий мир, – сказала Веденея, указывая распростёртой дланью. – А там, пониже, небесная твердь…

– Куда же ты уходишь?

– Выше! – улыбнулась звезда. – Туда!

В неясном свете, почти на самом верху чудесной воронки, серебро смешивалось с мраком, и само пространство утопало в синеватой дымке. Завораживающий край с мерцающими тенями и проблесками необычайно ярких фигур, мнящимися отсюда не больше хлебной крошки. Там вечное движение не стихало, просеиваясь через сито пронзающей мысли и превращаясь в деяния.

– Что там? – повторил вопрос Глеб.

– Шестое небо! – голос Веденеи задрожал, наполненный священным трепетом, а вместе с тем ликованием и любовью. – Прародина… исток…

Глеб вдруг осознал, что щёки умывались солёной влагой, – выступили слёзы супротив воли, совершенно неосознанно, как будто он разделился натрое: плоть оставалась в материальном явном мире, а дух, находящийся, оказывается, далеко-далеко, встрепенулся и поманил к себе, в полузабытые просторы. Душа же застыла посерёдке, исполняя роль шаткого моста, прокинутого от одного берега к другому. Печально было от того, что в каждое мгновение связь, установленная совсем неожиданно, могла оборваться; а как вернуть её, оставалось загадкой.

– Как ты пойдёшь туда?

– Есть много разных способов, – пожала плечами Веденея. – Я отправлюсь по лучику, мне так будет проще.

– Возьми меня с собой! – попросил он.

– Нет! – чего-то испугалась Веденея.

– Возьми! Прошу!

– Но ты человек! Ты пропитан здешним миром! Твоё тело вряд ли поднимется хотя бы на треть!

– Пусть так! Пусть – сколько поднимусь, столько и будет!

– Ты можешь просто свалиться в свой мир, что равносильно гибели! Ты видел ведь, как я не рассчитала свой вес!

– Видел!

– Но я – звезда, я выжила, а что же…

– Пожалуйста!

Веденея тяжело вздохнула, покачав головой, словно говорила самой себе: «Нет, это безумие! Чистое безумие! Да как же быть? Уйти одной? Он зачахнет, будто цветок в пустыне… очарованный дурак… Он хочет, он просится… пускай! – чужое минует, а своего не объедешь. Коли суждено что-то Великими пряхами, то не моей воле это менять, не напрасно же именно он повстречался мне в этом мире?».

Скалолазы

Беззаботные скалолазы

Без страховки штурмуют небо,

Им не нужно ни зрелищ, ни хлеба,

Им нужно небо в алмазах,

Зацепившись за звёздный лучик,

Они плавают в чёрной бездне,

Им не нужно ни кайфа, ни жести,

Им нужен волшебный ключик…

«Скалолазы», В. Бутусов и гр. «Ю-Питер»

– Следи за ними! – приказал Игнату человек в очках тайцзи шипящим голосом. – И запомни – два заряда осталось! Только два.

– Они что-то делают, – сообщил Игнат, наблюдая за происходящим в соседском дворе из-за ограды.

– Что именно? – прохрипел худощавый господин.

– Девушка как будто кого-то тянет… или тащит сверху за верёвку какой-то предмет… – Игнат не находил слов, чтобы описать представшую картину. Его же спутник чудесным образом словно бы ослеп, хотя в темноте он различал не хуже кошки – в этом-то Игнат имел возможность убедиться.

– Если возникнет тропа – беги следом! – тоном, не терпящим пререкательств, распорядился человек в очках.

– Какая тропа?

– Гляди в оба! – прозвучало вместо вразумительного ответа.

Глеб, не замечая соседа и, тем более, странного худощавого человека, подошёл к звезде. Он уверился в том, что она не бросит его, позовёт с собой.

– Что ты делаешь?

– Есть много путей: тропы ветра, дороги птиц, стезя Пресущной горы, – ответила Веденея. – Но мы поступим иначе. Нам поможет лунный луч.

После таких речей Глеб вздрогнул, припомнив бессмертное произведение Булгакова. Однако времени, чтобы отдаваться во власть эмоций, не было – девушка уже начала творить своё таинственное волшебство. Не отрывая взора от нарождающейся луны, она протянула к ней руки, точно ловила невидимую бабочку. А потом её пальцы часто зашевелились – так нащупывают нечто тонкое, трудно ощутимое.

Глеб внезапно для себя услышал дрожание невидимых струн, сопровождающееся мелодичным перезвоном. А когда Веденея начала тянуть вниз пойманный луч, вместе с тем, как открывались запредельные просторы, необыкновенные звуки вкупе с неземными песнями проливались на сонный дворик самого простого домишки, какой только может быть в этом городе, в этой стране, в этом мире…

Воздух заколотился, задрожал – серебряной стрелой извне обнаружился лунный луч, вначале хрупкий, не толще ниточки, но через пару мгновений он принялся расширяться. Продолжалось это считанные секунды, пока он не увеличился настолько, чтобы на него можно было взойти, как по мосточку.

Веденея первой поставила ножку на новообразованную тропинку.

– Идём! – поманила он лёгким движением головы.

– А? – растерялся Глеб.

– Не бойся, – улыбнулась звёздочка.

«Сказать-то вон как просто!» – подумал он, но ничего не произнёс вслух, пробуя заставить себя пошевелиться. Стопа его опустилась на твёрдую поверхность, стоило лишь перебороть страх и прекратить доверяться уму. Когда говорило сердце, очи его не различали опасностей, просто не видели никаких преград и препятствий. Когда же говорил ум, он отрицал всё, что случилось этой ночью, отрицал существование лунных дорог, ограничиваясь только заученными догмами и правилами. Сердце – маяк, указывающий верное направление, ум – чулан, заполненный ежедневной информацией. Из чулана дальних путей не узреть.

Лишь выявил Глеб для себя эту закономерность, по сути детскую и бесхитростную, ноги сами запрыгнули на луч и понесли его следом за Веденеей. Всеобъемлющее восхищение распирало изнутри, душа рвалась наружу, распознав родное и милое. И вдруг лунный путь затрясся, словно обвалилось что-то громадное. Глеб видел перед собой только вмиг исказившееся лицо звёздочки – гримаса страха вперемешку с гневным отрицанием заставила его сделать волевое усилие и обернуться. Конечно же, он не ожидал, что на краешек истаивающего лучика запрыгнул Игнат и, кое-как балансируя, стараясь не свалиться, бежит за ними.

– Уйди! Уйди! – замахала Веденея. – Прочь!

– Что ты вытворяешь? – закричал изумлённый Глеб.

Сосед не ответил ему, занятый мыслью о том, как не свалиться бы наземь.

– Уйди! А не то поздно будет! – в последний раз предупредила Веденея, но не изменила этим намерений молодого мужчины.

Глеб, онемев, только смотрел: магическая тропа уже не касалась травы, постепенно укорачивалась, возвращаясь туда, откуда прибыла, то есть в высшие пределы мироздания, к царице-луне.

Натужно пыхтя, Игнат бежал и бежал вперёд, скользя, спотыкаясь, всхлипывая. Наконец он вцепился в плечо соседу.

– Пусти! – высвободившись, недовольно промолвил Глеб.

– Не отставайте! – холодно произнесла Веденея и устремилась вперёд. Люди, переглянувшись, молча, поспешили за ясносветлой звездой. Назад уже было нельзя повернуть.

Втроём они миновали облака, на которых сидели странные существа с синей кожей в белой пушистой одежде по подобию комбинезонов. В коротеньких ручках погонщики туч держали багры с крюками на конце, а едва различимыми глазками провожали людей, раскрыв рты. Тут же метались бесы в горшках и в другой похожей утвари, компанию им составляли прочие нечестивцы всяких мастей – с пупырчатыми кожистыми крыльями, со свиными рылами, с козлиными рогами и бородками.

Среди этих тварей, прямо в эпицентре дикого вихря, созданного ими, кружился гогочущий чернокнижник. От общения с тёмной силой для зрячего человека он практически утратил нормальное обличие: расползся в разные стороны, обрюзг, одутловатое красное лицо оплыло, глаза ввалились, большинство зубов выпало, нос распух, став чем-то бесформенным и безобразным. Заприметив странников, чернокнижник потянулся к ним, причмокивая толстыми алыми губами. Нечисть вокруг него содрогнулась и сделала попытку отговорить, но чародей был непреклонен. Игнат, с трудом приходивший в себя, потянулся за маузером, однако не успел даже дотронуться до оружия, не то что вытащить из внутреннего кармана жилетки, – его опередила Веденея.

Идущая впереди шагов на десять-пятнадцать, она вовремя обернулась к спутникам и надвигающейся на них угрозе. Лик её был грозен и прекрасен – огненные волосы развевались, подхватываемые потоками ветра, свечение от тела усилилось, в очах заплясали блестяще-белые вихри. Звезда воздела длань, и– яркая вспышка, заставившая зажмуриться и Глеба, и Игната, наградила тяжёлыми ожогами чернокнижника, который явно желал завладеть парочкой заплутавших человеческих душ. После завершения происшествия Веденея зашагала, как ни в чём не бывало.

Луч продолжал укорачиваться, утончаться, вынуждая людей ускориться и не отставать. Земное небо осталось позади, а сменившее его пространство напоминало бесконечное поле завитушек молочного цвета, сквозь которые проглядывались очертания одинокого острова и каких-то чудесных силуэтов. Однако здесь они не задержались, хотя Глеб был бы, наверняка, не прочь подробнее исследовать таинственную местность. Из школьных лет он усвоил, что есть атмосфера, гидросфера и так далее, а за границами планеты – космос, представляющейся ему чем-то огромным, чёрным и холодным. Находясь же на лунной дороге, он не испытывал ни мороза, ни голода, нервы постепенно успокаивались, и ничто, кроме открывающегося извне, не интересовало его. Вероятно, нечто похожее переживал сейчас Игнат – при всём страхе перед человеком в очках тайцзи и при всём почтении он не мог даже помыслить о своём кровавом обещании в эти счастливые благостные мгновения.

Веденея остановилась и пристально изучила белёсые кудряшки. Глеб подумал, что с таким же успехом он мог бы встать в своём доме возле стены и сверлить её настойчивым взором, хотя от этого ничего не поменялось бы. Однако звёздочка вдруг стала нащупывать тонкими пальцами как будто бы дверную ручку. Она коснулась чего-то, надавила, навалившись всем тельцем, и пространство поддалось – разошлось в разные стороны, отворяя новые горизонты и показывая продолжение лунной дороги. «За мной!» – зазывно махнула Веденея, не проронив ни слова.

Миновав медленно затягивающееся отверстие, отдалённо походящее на театральный занавес, Глеб ахнул, зажмурился, а после поглядел на Игната – тот имел вид жалкий, оторопелый, точно его выжали, как лимон.

– Белый космос…

– Нет, – возразила Веденея. – Это небесная твердь.

– Твердь? – не понял Глеб. Он созерцал сейчас скопище миров, разбросанных то тут, то там, сверкавших подобно алмазным россыпям. Созвездия и галактики казались совершенно живыми созданиями – мелко содрогались, словно дышали, едва уловимо вибрировали, будто переговаривались, кружились в непрерывном танце.

– Небесная твердь, – терпеливо повторила Веденея. – Совокупность светлых миров, где живут зрячие, просвещённые, люди. Это второе небо, второй уровень бытия, иначе называемый также светлой явью.

– Хочешь сказать, Явь дробится на малые составляющие части?

– Да, – звезда подтвердила догадку человека. – Ты обитаешь в сумеречной яви, над тобой – светлая явь, под тобой – тёмная явь.

– Почему же с Земли не видно небесную твердь?

– Она лежит в другом измерении. Людям на Земле уже не доступны такие понятия и меры величин.

– Ещё не доступны, – поправил Глеб.

– Нет, – отрицательно покачала головой Веденея. – Уже. В старые времена, когда Земля была одним из миров светлой яви, человечество всё это знало и помнило. Теперь же вы, потомки просвещённых, можете найти отголоски великих знаний пращуров в наполовину лживых оккультных книгах и полузабытых тайных сообществах. Но стоит ли искать, коль там всего лишь толика истины? Истина, к которой примешали ложь, в сто раз страшнее и опаснее обмана в «чистом» виде.

– Земля была частью небесной тверди? – в очередной раз поразился Глеб.

– Была. А потом скатилась в сумеречную явь.

– А почему скатилась?

– Потому что большинство людей поддалось влиянию тёмных сил. Зло часто посещает светлые миры – это как прививка от болезни. Если люди чисты помыслами и тверды в вере, они никогда не проиграют и сберегут свой мир в безопасности, уюте, гармонии. А если души их мечутся в поисках глупых страстей, как знамя под порывом ветра, если ничего их не интересует, кроме собственной корысти, разум шаток и холодное сердце… тогда случается так, как с Землёй произошло – она отяжелела, её опутала тьма, и мир твой свалился в сумеречную явь. Теперь же он рискует вообще скатиться ещё ниже, коли не сделается мудрее.

– Страшные вещи ты говоришь, – нахмурился Глеб, по-прежнему очарованный небесной твердью. Он почувствовал горечь с досадой от того, что, если верить речам Веденеи, человечество само обрекло себя на потёмки и отказалось от эдакой красотищи! Какими простофилями нужно было быть!

– Почему страшные? Ведь так и есть. Ты задал мне вопрос – я предоставила ответ.

– А что же Земля? – не мог успокоиться Глеб. – Как ты думаешь, куда ей ближе – к светлой или же к тёмной яви?

– Я верю в то, что люди смогут пережить космическую Ночь, в которую они сами себя вогнали, и скоро выйдут из спячки, возликуют да восславят грядущий День.

– Почему?

– Недаром же мы, звёзды, спускаемся к вам, рискуя жизнями? Мы желаем вам помочь, расшибаемся, в прямом и переносном смысле. Всё – ради вас, люди должны прозреть… ведь ты очнулся от забытья, сумел распознать меня, а те, у озера, и другие, гуляющие окрест, заметили они моё падение? По-моему, нет… но даже если один из сотни делается зрячим, то, значит, ничто не зря и не напрасно.

– Постой, а парни с мобильником? Ну, те, которые были уже пьяными, когда ты спустилась. Они тебя тоже видели и даже на камеру снимали! Правда, телефон у них больше работать не будет… Они зрячие?

– Нет.

– Как же вышло так, что они видели тебя?

– Всё из-за алкоголя. Их мозг был отравлен и почти не работал нормально, от этого механизмы, сдерживающие потоки восприятия, были разблокированы. Очень часто люди в наркотическом бреду общаются с полуявными существами – чертями, кикиморами, бесами, лешими и прочими. Если бы я правильно приземлилась, меня могли бы видеть только зрячие люди, которые без вмешательства сильных отравляющих веществ постепенно раскрывают собственный потенциал и начинают воспринимать новые измерения.

Глеб хотел спросить по поводу соседа – кем является Игнат? Зрячим либо же наоборот? Но вопрос не был озвучен – звезда нашла новый проход и вывела всю компанию на третье небо, туда, где был «настоящий», астрономический, космос… космос, который люди пробовали изучать на протяжении всей своей истории.

Как упоминалось выше, Глеб представлял космические просторы не самым привлекательным местом, наивно полагая, что там пустота, мрак и холод, могучий и угрожающий свет звёзд… не таких звёзд, как Веденея, а таких, что состоят из газа, камня, пыли. Но он ошибался. Космос предстал чудесным разноцветным лугом, богатым на краски и заполненным до основания. Красные, голубые, зелёные, оранжевые (и так дальше по всему спектру) потоки энергий, недоступных обычному глазу незрячего человека, образовывали неповторимое полотно, написать которое под силу только гению с талантом вселенского масштаба.

Художники, поэты, музыканты – одним словом, все, кто занимается каким-либо видом творчества, – наверняка, бессознательно (или даже осознано) чувствуют, прозревают эти неповторимые пейзажи. Часто их спрашивают, откуда, дескать, тебе это приходит в голову, откуда ты это берёшь? А они в ответ пожимают плечами, смеются или же вовсе ничего не отвечают. Ответ же прост и, как всегда, лежит на поверхности – оторви взор от персти, от праха дорожного, хватит искать корм под ногами, погляди наверх, только сердцем гляди, душою и тогда сам во всём убедишься, сам всё поймёшь, и ненужными покажутся любые вопросы.

Игнат продолжал молчать и млеть. Со стороны чудилось, что он весь обмяк, никак не может отделаться от вялости, вмиг поразившей всё его существо. Так было на самом деле – сознание Игната рвалось на части и заново склеивалось воедино, неописуемые изменения случились в самом его основании. Мозг, которому сделалось тесно в черепной коробке, ища способы определить комфортное для себя существование, дабы вместить всё то, что довелось изведать и при этом окончательно не разлететься на куски, переходил в иное качество и состояние.

То и дело, Глеб замирал от восторга и испуга. Вот прямо над ними пронеслась на невероятной скорости комета, прочертив длинный след, а вон там метеориты напоминают жужжащий пчелиный рой. Он посмотрел на солнце, по-настоящему, не страшась ослепнуть – на лунном луче было безопасно, его чары ограждали от всякого вреда. Ах, солнце! Океан огня! Бушующее пламенное море!

А луна – бледный диск, изрытый, ноздреватый, манящий. Однако небесная тропа, по которой они карабкались всё выше и выше, точно скалолазы, тянулась не от этого космического объекта. Он не ожидал подобного и задал соответствующий вопрос.

– Эти тела всего лишь отражения, – коротко пояснила Веденея. – Ведь и твоё физическое тело всего лишь искусственная оболочка, выращенная во чреве женщины, которую ты зовёшь своей матерью.

– Но разве моя плоть не является мной? – чуть не засмеялся Глеб.

– Нет. Ты есть дух, единица, составляющая мировую душу. Точно также, как капля служит малой частицею океана, твой дух принадлежит мировой душе.

– А что есть мировая душа?

– Это можно выразить одним простым и ёмким понятием…

– Каким?

– Род.

Некоторое время Глеб молчал, смакуя услышанное слово, очень старое слово, которое ныне предстало по-новому. Род. Сколько заключалось в этом понятии! Тут и все твои предки, и все твои потомки, бесконечная цепочка поколений! Тут тебе и Родина, и природа-матушка. Причём природа во всех её смыслах и толкованиях – живая и неживая, основа основ, ведь даже когда мы стараемся понять какую-либо вещь, какой-нибудь предмет, в действительности мы стремимся познать его природу, истинную сущность… Вот что такое Род. Хотя это понятие намного шире, содержательнее, глубже.

– А как же родители?

– Сказано же: ро-ди-те-ли – родят тело. Тело находится под прессом времени и пространства. А дух находится вне этих категорий, то есть он не имеет ограничений и не подвержен разрушению, видоизменению, старению. Дух изначален, простирается вне времени и вне пространства. И ты, прозревши сегодняшней ночью, затосковал по нему и попросился вместе со мной, – Веденея говорила спокойно и настойчиво. – Быть может, твои поиски увенчаются успехом, быть может, окажутся бесплодными, кто знает наверняка? Но я приняла тот выбор, который был сделан тобой. Ведь это твоя судьба, я не могу помочь, но и мешать не должна.

– Благодарю тебя! – с чувством промолвил Глеб. – Раз уж мы начали такой разговор, растолкуй до конца – родители дают тело, однако какова роль отца и какова роль матери в этом процессе, если мы сейчас опустим чисто физическое взаимодействие?

– Вслушивайся в слова родного языка! – ответила звезда. – Вот, например, «отец», а ранее сказали бы «отче» – от че. Че – честь, че есть. Че можно ещё назвать «чи» – отсюда «чистота». «Че» или «чи» – потоки жизненной силы, энергии. Отец является проводником души. Мать, матерь – она принимает иную душу в себя и вынашивает, придаёт ей форму. Матерь – материя, то есть та, которая создаёт плоть. Так мужчина и женщина вкупе соединяются, говоря иначе, совокупляются и родят тело, сосуд души.

– А что же такое душа?

– Соединяющая часть между телом и духом. Дух всегда вне времени и пространства, всегда Вовне, и чтобы попасть извне вовнутрь, ему требуется телесная оболочка, плоть. Дух управляет плотью, а инструмент, которым он это делает, называется душой. В сём заключается тройственность природы бытия.

– Хм, – задумался Глеб. – Душа выступает как пульт. Почему же тогда большинство людей ведут себя скотским образом? Получается, дух несовершенен.

– Напротив, – не согласилась Веденея. – Дух совершенен, ибо совершенна мировая душа. Ты лучше вспомни, что ваши учёные считают основой деятельности? Мозг. Но мозг всецело физическое понятие – полностью явный орган, доступный всем пяти чувствам, не так ли? Вот и ответ на твой вопрос. Большинство людей нынче не слушают своё сердце, через которое душа сообщает то, что требует дух, а даже наоборот – стараются заглушить свой внутренний голос якобы здравым рассудком. Когда душа не востребована, то человек далёк от собственного духа и потому является просто ходячим куском мяса, которому нужно справлять физиологические потребности. Если хочешь, можно сказать, что большинство людей живут на автопилоте, то есть сами собой не управляют, за них это делает мозг.

Глеб поморщился, как от зубной боли.

– Не спеши их презирать, – предостерегла его Веденея. – Таких людей, которые на автопилоте, стоит пожалеть и посочувствовать им. Для них жизнь – пустышка, скучная, серая и однообразная, какую работу они ни выполняли бы. Ничто не способно принести им удовлетворения – ни вкусная еда, ни увлечения, которые довольно быстро одно сменяет другое, ни разврат, в котором они тонут, желая заполнить внутреннюю пустоту.

– Я сам только что был таким же, – вздохнул Глеб.

– Для этого мы, звёзды, готовы звездопадом обрушиться с небес, лишь бы тепло вышних миров напомнило вам истинную суть вещей и отогрело заледеневшие сердца. Лишь бы вы могли слышать душу, чтобы дух достучался до вас, наконец, – серьёзно проговорила Веденея и замолчала, отыскивая в космическом пространстве очередную потаённую дверцу.

Глеб ещё не понял до конца, каким именно способом звезда определяет, когда нужно остановиться, чтобы перейти в новое измерение. Только потом уже он догадался, что лунный луч сам указывал направление– нужно было лишь уметь внимать знакам, щедро предоставленным со всех сторон.

Дверь скрипнула – впереди вновь открывалось нечто поразительное.