Книга: Восемнадцатый год - Алексей Толстой

Отличная книга. В первой книге прекрасно показано как и чем жили классы эксплуататоров (дворяне (1,5% населения), купцы (5%), малая часть мещан(10,7%)). Во второй же книге с одной стороны показана жизнь простых людей (рабочих, которые часто относились к мещанам, и крестьян (77,1%)), а также действия, цели и мечты уже всех сословий. Алексей Николаевич ярко показывает к чему стремились белые, к чему казаки и кулаки, к чему красные. Удивительно видеть сейчас восхваление казаков или кулаков, поддержку классов-эксплуататоров. Большинство населения нашей страны является потомками как раз таки простых людей. Причиной такого восхваления низкий уровень образования и отсутствие интереса к истории своей страны, своей семьи (кто может сказать к какому сословию относились все его прадеды и прапрадеды?). Книга сама по себе является не только ярким полотном Гражданской войны, но и прекрасно дает ответы на вопросы "Зачем и кому нужны войны? Почему произошла Великая Октябрьская революция? За что боролись большевики? Что бы нас ждало победи контр-революция?"

И не дай Бог нам пережить что-то подобное...

«Кто ждал, что страна, только что бросившая оружие, вновь поднимет его, и поднимется класс на класс — бедняк на богача... Кто ждал, что из кучи корниловских офицеров возникнет огромная деникинская армия; что бунт чехословацких эшелонов охватит войной на тысячу верст все Повольже и, перекинувшись в Сибирь, вырастет в монархию Колчака; что блокада охватит душным объятием Советскую страну и во всем мире на всех вновь издаваемых географических картах и глобусах шестая часть света будет обозначаться как пустое не закрашенное — место без названия, обведенное жирной чертой...»

Начиналась эпоха независимых республик, они вырастали и лопались, как дождевые грибы, иные можно было обскакать верхом от зари до зари. Прежнего уже нет, а новое темно. Большое непоправимое горе переживает каждый. Руины кругом. Изнемогают герои, запутываются, блуждают. Как выжили люди в этом хаосе? Ищут, ищут. Шатания ума и полная неясность. Покончить с настоящим, но не видеть будущее... В поиске, только любовь ориентир, тот огонек, что удерживает от падения в темную бездну. И все, все в жизни человека противится смерти в безнадежности пространства.

Автор, к сожалению, очень сильно уходит и погрязает в историческом экскурсе, проблема почти всех исторических романов. Запутанность дат, мест, событий, третьестепенные фамилии в избытке, в этом сложно разобраться, даже перечитав курс истории России того времени (так совпало, что я это сделала). И это разом роняет роман в моих глазах.

Чисто авторской стилистики не увидела, хотя есть красивые моменты, фразы, описания. Сюжетная линия жестока, как само время, персонажей протаскивает через историю революции как через ситечко с ножами, перемалывает и разводит. Попытка дать выбор читателю --чью сторону принять -- провалена. Играя за одну сторону, автор акцентирует внимание на своей позиции, одновременно превознося и утрируя позицию противоположную, выезжая за счет описания героев, а не событий... Мутно все.

Не так уж мало таких людей, которые навсегда отравились трупным дыханием войны, и возврата к прежнему для них нет, да и невозможен этот возврат... И нутром вроде понимаешь, что двух правд нет, что-то этого страшная непоправимая ошибка, но соль в том, что правда у каждого своя, и каждый воюет за свою. И люди-то ведь не глупые, но

... так же, как многие, - предоставлены самим себе, одному своему крошечному опыту.

Совершенно оголённый, мучительный, острый, злой монолог Сапожкова в пятой главе. Читать, размышлять, спорить, соглашаться...

Берущая за нутро встреча Рощина и Телегина на вокзале, когда простые два слова "Спасибо, Вадим", отзываются внутри болью как от удара под рёбра...

Сам Телегин такой простой, верный себе, понятный. Немного завидую подобным людям, они из категории несомневающихся. Поступок Ивана Ильича относительно поручения Гымзы прост с точки зрения военных порядков - есть приказ, выполнять, - и совсем не прост с моральной точки зрения. А Телегин берёт и делает. И не сомневается. В сомнениях столько боли...