Текст книги "Абстрагируемая Абстракция"

Контрконтрацептив

Мои родители родом из Америки, страны, в которой я так и не побывал. С самого детства в моем сердце зародилась ненависть к этому государству, потому что именно Америка отняла у меня должное общение с мамой и папой. Они были крупными бизнесменами, и по долгу службы процентов семьдесят своего времени проводили там, оставив меня одного в наших шикарных апартаментах за кольцом Москвы. Все детство мать мучилась вопросом подбора няни, кои не задерживались и пары месяцев, ввиду моего сложного, на их взгляд, характера. Идиоты, что же здесь сложного-то? Гребаному ребенку нужны чертовы родители, а не двадцатилетние шлюхи, старательно имитирующие любовь к нему.

Став постарше, я начал понимать, почему всегда считал своего отца редкостным мудилой. Суть его бизнеса ярко характеризовала и его внутренний мир тоже. Они вместе с мамой были хозяевами крупной корпорации, которая существует уже не первую сотню лет. Компания моих родителей занималась тем, что производила контрацептивы, причем производство было налажено по всему миру, и каждый из вас сейчас знает эту марку. Бизнес был передан папе от деда, а тому – от прадеда. Мать же была соучредителем и во всем, даже по характеру, походила на отца, как будто они были брат и сестра. Эта женщина любила его настолько, что повторяла за ним каждый его шаг, словно тень. Порой наблюдать за этим было тошнотворно. Я взрослел, в школе меня постоянно атаковала орава всевозможных репетиторов, занятий в хоре и танцев, ну и, конечно же, ненавистное мне фортепиано. Родители яростно хотели реализовать во мне свои скрытые амбиции и тайные творческие желания, причем все и сразу. Окончив школу с золотой медалью, оттанцевав десять лет и отучившись на фортепиано, я казался идеальным сыном, если бы не одно «но». Наши отношения с родителями были постоянно в зоне боевых действий. Первой и главной причиной были деньги. У этого скота их было хоть жопой жуй, но он твердо отказывался поощрять материально мои личные начинания и стремления. Он считал, что я сам должен был учиться зарабатывать, и прочее. Чертов олух! Самому же все досталось от деда на блюдечке, а еще права качает. В общем, ненависть переполняла меня все юношеские годы, а результатом этого настроения стал побег из дома в мои шестнадцать лет.

Уехав много дальше за пределы столицы, я начал путешествовать на попутках, удалившись из всех социальных сетей, выкинув подаренный мобильный телефон и нацепив на плечи рюкзак с нашивкой «hitchhiking». Минутка ненависти. Вы должны знать, что меня зовут Петя. Еще одна причина, по которой мои родители вызывают у меня злость. У людей с многомиллиардным бизнесом и тонной идей хватило фантазии только на Петю, суки…

Первой точкой в моих путешествиях был город моего древнего тезки – Питер. Там я целыми днями кутил с местным креаклом и разного рода творческими бездельниками, слушал захватывающие истории о возможностях путешествовать по всему миру автостопом без визы. На мир я, конечно, не покушался, но за год успел объехать практически всю страну. Зеркало давало мне около двадцати пяти вместо моих семнадцати. Грязные волосы, огромная борода и рваная синяя рубашка в клетку. Внешний вид медленно, но верно приближался к виду бомжей, скитающихся по Арбату.

Однажды я познакомился с компанией таких же путешественников, которые направлялись в Орел. Они обещали огромный дом, где мы будем жить одной большой шведской семьей, а самое главное – у них был какой-то вариант поднять бабла. Все эти скитания утомили меня, и хотелось уже начать какую-то более-менее серьезную жизнь и наконец поработать.

Мне исполнилось восемнадцать. Жизнь в Орле с ребятами напоминала сериал «Друзья». Работать все устроились в местную забегаловку неподалеку от дома, тем самым решив все наши проблемы и параллельно разрешив хлопоты управляющего лавочки, у которого отказывались работать все потенциальные соискатели за такую низкую плату. В тот момент до меня стало доходить, что наркотики и бухло отпилили от моей золотой медали ровно три четверти, равно как и от моего мозга. Жизнь была совсем не такой, какую пророчили мне родители.

Со временем я стал встречаться с девушкой по имени Яна, она была длинноволосой брюнеткой и дико перлась с Gorillaz. Спустя год у нас появился малыш. Яна постоянно пилила меня тем, что это не та жизнь, о которой она мечтала. Именно это побудило меня подать признаки жизни и написать отцу. Не поверите, но спустя час после отправки сообщения к нашему скромному бунгало прилетел его вертолет. Волшебник, естественно, на борту тоже имелся. Первое, что сделал отец – ударил в правую часть моей челюсти, отчего губа брызнула кровью.

– Ублюдок, лучше бы ты сдох! – завопил он. – Антихрист!

Почему-то это слово меня так зацепило, что вкупе с моим постоянным алкогольным опьянением воскресило во мне все то ненавистное, что я испытывал к нему всю жизнь. Совсем не думая, схватив нож, я бросился на него и не мешкая пырнул его в живот. Кровь хлынула огромным фонтаном. Как славно, что Яны не было дома. В этот момент мелкий завопил во все горло, но это меня совсем не трогало. Вдруг я заметил, как пилот вертолета достает мобильник. Черт, как же я мог забыть про этого ублюдка!

– Эй, я бы на твоем месте не стал звонить, чмо в кепке! – крикнул тогда я.

Мои слова его не остановили, и ринувшись прямо на этого парня, я завалил его на траву. Спустя пару минут борьбы моя карма была запачкана еще одним трупом. Этого парня удалось задушить голыми руками, спасибо моей массивности. На тот момент я не осознавал, что приземлившийся в этом скромном городе вертолет вызвал ажиотаж у соседей и что вокруг уже была куча людей. В тот момент мне казалось, что все действо произошло буквально за десять секунд. К сожалению, реальное положение дел было другим: два трупа и открывшая от ужаса рты толпа, с каждой секундой становившаяся все больше и больше.

Мне дали тринадцать лет. Это было прекрасно. Моя душа очистилась от проблем с ребенком и этой чертовой брюнеткой Яной. Как-то меня пыталась навестить мать. Эта женщина просто плюнула мне в лицо и ушла. Вот умора. Почему я все это пишу? Вы думаете, что я чертов моральный урод и разложенец, которого стоит утопить в озере или расстрелять у кирпичной стены? Бродяга и торчок? Нет, я сделал благое дело, и теперь весь мир должен об этом узнать. В камере я познакомился с человеком по имени Иван, который, по удивительному стечению обстоятельств, знал мою семью. Насколько все не случайно! Он рассказал мне всю теневую сторону бизнеса моих предков, и я вдруг осознал, почему с самого детства в моем подсознании поселились эти черви ненависти. Сердце не обманешь, я чувствовал это зло нутром. Мои родители были чудовищами, а кто еще мог родиться у таких людей? Иван вел бизнес с моим отцом и в один момент узнал такую подробность, что не смог ее спокойно принять и попытался вынести это на суд общественности через журналистов. Результат – пожизненное заключение в этой дыре, а правда так и осталась замятой. Спешу поделиться его откровениями:

«В 1923 году твой прадед стоял у истоков создания массового производства контрацептивов. В то время, несмотря на заблуждения, никаких серьезных заболеваний, передающихся половым путем, не существовало. Это все миф, проплаченный и искусственно сфабрикованный твоим дедом пшик, в дальнейшем растиражированный в широкие массы его сподвижниками и акционерами. Более того, он внушил людям, что презервативы существовали столетиями ранее, якобы люди всегда использовали что-то вроде козлиного мочевого пузыря и что это нормально. Историю часто переписывают и домысливают те, у кого есть на это достаточно власти. На самом деле единственной пользой от них было предохранение от беременности. Ну так вот, тот факт, что резинка защищает людей от заболеваний, был действительно определяющим. Но люди-то не дураки, спустя десяток лет все поняли, что и без презервативов можно обходиться, забыв про жертвы и лишения в плане удовольствия. Что же сделал твой прадед? Бизнес скатывался в небытие. Все деньги, которые были заработаны за двадцатилетие, он вложил в масштабную лабораторию и в группу ученых, занимающихся патогенами. Они в течение десятилетия, аккурат ко времени начала Второй мировой войны, специально искусственно разработали вирусы, которые сейчас известны как гонорея и сифилис, а также многие другие. Вирусы мутировали и распространились, условия войны были оптимальными для этого. Все существующие на данный момент заболевания – это дело рук его бригады. ВИЧ стал вершиной творения этих сумасшедших. Жажда денег все больше и больше ослепляла твоего прадеда. Его сын продолжал его дело, зная всю грязь и все подводные камни этого бизнеса. Твой отец, соответственно, тоже. И тебя ждало такое же будущее…»

Это было сложно просто так переварить. Иногда я вспоминал, как отец всегда хотел, чтобы я сам всего добился. Видимо, он был еще не до конца конченым человеком.

Лумо

Давайте наконец посмотрим правде в глаза. Очень многие из стандартов классики литературы, кино, музыки – откровенная и полная ерунда и пустой звук. Большинство ныне живущих людей все это читают лишь потому, что другое им подобное стадо навязало, что это действительно хорошо и полезно. Классические шаблоны диктуют массам, что есть высокое, а что – ширпотреб, а те уже потом с надменным и самовлюбленным видом обсуждают депрессивных шизофреников, которые своим чесом только и делают, что переводят их линии жизни на минорный лад и разрушение от негативного мышления. Мы подобны домашним животным. Они единственные страдают от ожирения из мира братьев наших меньших только потому, что постоянно контактируют с человеком, также подверженным этому. Вы заражаетесь губительной волной массового людского информационного влияния. Каждое слово – это заклинание, чит-код, который при грамотном использовании может открыть секретную ситуацию в жизни, а также особое отношение другого человека. Любой человек – это новый шанс, возможность.

Ты несколько раз клацаешь по кресалу зажигалки в надежде получить огонь быстрее, чем его добывали наши предки после успешной охоты. Но пламя почему-то не загорается… Когда ты снова и снова чиркаешь большим пальцем по злополучному колесу, а оно отказывается стать помощником в продолжении твоих мысле-планов закурить, ты просто отбрасываешь зажигалку в сторону, идешь на кухню и достаешь с антресоли деревянные спички. Куски древесной породы с серой на концах как назло оказываются отсыревшими, прямо как и последние пару лет моей жизни. Не буду томить, уже завтра эта ситуация должна поменяться – я лечу на задание.

В девятнадцатом веке существовал такой художник, который, как и я, жил в районе трех вокзалов в городе Москве. Вокруг этого места всегда ходила куча легенд. По одной из них, художника звали Андрей Никитин, и он прославился тем, что его картины в буквальном смысле становились фатальными для всех тех, кто был на них изображен. Одной из жертв этого творца даже стал Михаил Юрьевич Лермонтов. Художник рисовал особыми «живыми красками», которые лишали этой самой жизни того, кто к нему обращался. Есть поверье, что все странности этого места начались еще в четырнадцатом веке, когда древний монах проклял территорию трех вокзалов, потому что строительство, несмотря ни на что, было осуществлено на запретном месте. С тех пор люди постоянно заявляют, что здесь иногда проносятся поезда-призраки, пропадают люди, а также появляются забытые персонажи из далекого прошлого. Так или иначе, ауру этого места нужно прочувствовать самому. Все станет понятно, когда увидишь людей, приехавших в центральную часть страны из Воронежа, Уфы или Челябинска, Самары или Томска, Хабаровска или Череповца, и вся эта эклектика людских энергетик встречается в одной точке. Странный район породил странного человека.

Меня зовут Том. Имя, которое для русского уха ассоциируется исключительно с сумасшедшим представителем кошачьих, безуспешно гоняющим мышонка. Оно досталось мне от деда-генерала и стало моим главным козырем и основной фишкой для знакомства с новыми девушками. Прямо сейчас я как раз направлялся на встречу в местную чайхану со своей очередной пассией, для того чтобы закончить бесполезную и уничтожающую нас обоих связь. Как раз впереди мне предстояла длительная командировка. К счастью или к сожалению, тружусь я не на самом спокойном и безопасном месте из возможных, что почти всегда являлось причиной моих непостоянных отношений с женщинами. Перейду сразу к основной сути рассказа. Я являюсь секретным сотрудником внешней разведки ГРУ, и то, что сейчас предстояло мне сделать, было не разглашаемой и очень срочной миссией, заключавшейся в уничтожении негласного лидера стороны противников, который прятался в Стамбуле. На момент написания мне было двадцать пять лет. Для общего прикрытия работы на спецслужбы мне приходилось вкалывать менеджером по продаже инновационных систем по комплексной очистке воды для офисов. Как вы понимаете, это был всего лишь миф и отмазка для сонного социума. Никто даже и представить себе не мог, какую деятельность я веду параллельно с бесконечным впариванием этих ненавистных фильтров для очистки. Я был скромным и молчаливым клерком, который в нужное время отмечался на службе, забирал вовремя из кассы зарплату и особо со своими смелыми амбициями никуда не лез, их попросту не было. Обществу такая клеточка вполне нравилась и соответствовала. Хотя, признаться, некоторые коллеги меня побаиваются, думая, что я глазею на маленьких девочек вечерами у детского сада или что-то вроде того. Уж слишком тихо себя веду.

Ростом я не очень высокий, порядка метра семидесяти. Волосы русые, а глаза большие и зеленовато-серые. Прическу ношу короткую и аккуратную, лишний раз выделяться не хочется. Из основных атрибутов одежды – стандартные наборы рубашек с галстуками и две пары брюк. Серый, невзрачный молодой мужчина, который меняет свою серость на камуфляж, когда ему велят сверху.

Вернемся к моему свиданию. Не хочется кичиться своими заслугами и достижениями, но я оставил так много девушек, что могу основать уже свою компанию, вот только не по очистке воды, а по ее перевозке на обиженных. На очереди была новая жертва. Я сидел и гнул салфетки в кафе, подруга опаздывала на тринадцать минут. Символично для нее. Сразу после того, как я взглянул на часы, появилась моя ненаглядная в каком-то старушечьем зеленом платье.

– Хорошо выглядишь, – соврал я и, улыбнувшись, опустил похотливый взгляд.

– Спасибо, ты тоже.

– Голодная? – учтиво поинтересовался я.

– Нет, давай просто чай.

– Давай.

Мы заказали крепкого черного чая с малиной и черникой с тремя кусочками сахара для каждого. Пока мы ожидали заказ, никто из нас практически ничего не сказал. Царило неловкое молчание, которое когда-то было нам даже приятным. Когда-то нам было о чем помолчать.

– Как с продажами дела? – попыталась построить разговор Катя.

– Вторую планку перешел, так что теперь пятнадцать процентов от сделки – мне в карман.

– Здорово, тачку не взял еще?

Какой кошмар, какие шаблонные у нас с ней всегда были разговоры. Я с трудом проглатывал внутри себя все эти робото-диалоги о типичных клише нашей с вами жизни, пока не решился сказать главное.

– Кать, я тебя больше не люблю. И думаю, что это и так понятно было. Не первого дня проблема вроде как.

– Что? Как бабки появились, так сразу подороже захотел себе сучку, да?

– Что? Что ты несешь… Катя…

Башни моего подсознания рушились и взрывались, мне было очень тяжело подыгрывать ей в этом дурацком спектакле. На самом деле мне было просто плевать. Мне больше нравилось играть с другими. Именно поэтому я всегда заводил новые отношения, хоть и действовал от лица фейковой и несуществующей личности-клерка с вымышленной историей жизни. Катя развела дикий ор на все заведение, и мне пришлось ее как-то успокаивать. Импровизировать, так сказать.

– Послушай! Смотри, вот что мы делаем.

Я осторожно взял кусочек сахара и начал его грызть.

– Вот. Мы грызем друг друга, постоянно, а могли бы…

Я продолжал действовать. Медленно опустил сахар в кипяток, он очень быстро растворился. Протянув руку, я взял и ее кусочек и повторил процедуру.

– Видишь, мы постоянно грызем друг друга, вместо того чтобы просто раствориться в общем пространстве жидкого счастья. Так больше не может продолжаться. Так и зубов лишиться можно.

Честно, в эту минуту я сам не ожидал от себя такого сопливо-киношного жеста. Мы действительно очень много ругались с ней, меня это вконец достало. Катя расплакалась и, достав из кошелька двести рублей, положила их на стол и скрылась из кафе, из моей жизни и из Москвы, переехав обратно к маме в Калугу. Ну что же, новая драма прошла почти без эксцессов, так что можно было бы наконец сосредоточиться на моем деле и уже наконец отправиться за билетами в Турцию.

Катя сидела на коленях у своего бывшего до меня молодого человека. После переезда к маме в Калугу она мигом отыскала Виктора, который все еще любил ее и, как преданный пес, простил все ее измены и похождения в столице. Она сидела у него на коленях с пустым взглядом, приобняв его правой рукой, чувствуя себя едва живой.

– Милая, что-то не так?

– Я… Я чаю хочу, только без сахара, – мямлила Катя.

– Сейчас. У меня клитория есть, хочешь?

– Что это? – тихо шептала Екатерина.

– Это даже не чай, это самое настоящее море! Помогает от расстройств нервной системы и проблем памяти. Принести? – воодушевился Витя.

– Да.

– С сахаром?

Внутри Кати все оборвалось.

– Без! – спокойно, но ощутимо громче произнесла Катя.

– Просто он почти безвкусный.

– Вить, без сахара. – Она с трудом выдавила из себя улыбку.

– Хорошо, только не подглядывай.

Спустя пять минут Виктор вернулся с двумя красивыми серыми чашками, в которых плавала синяя жидкость.

– Вот, море! Только что не соленое.

– Красиво как! – Катя сделала глоток. – А вкуса и правда нет.

– Без соли потому что, море-то.

– Соли… Моих слез?

– Что? При чем тут слезы? – опешил Витя.

– Не знаю, просто я устала, давай ляжем спать уже. Спасибо за море, Витя.

Недоумевающий Виктор тихонько выключил свет, и Катя его поцеловала. Он до безумия любил эту девушку, а она просто хотела, чтобы этих ее соленых слез на глазах было меньше. Хоть он был для нее и совсем безвкусным, прямо как его чай в серой чашке. Странно, и даже хочется пошло пошутить, ведь женщине «уйти в себя» гораздо проще, буквально, своими ручками, чтобы забыться. Мужчины занимаются этим гораздо чаще, а вот представительницы слабого пола, как правило, почему-то сразу ищут утешение в других мужчинах, по факту умирая в них с каждым днем только сильнее, пытаясь казаться сильными. Быть не с теми – куда страшнее, чем быть одному. Идти по чужой или по разным дорогам сразу – большая глупость.

Простите, что отвлекаюсь, но кое-что вспомнилось и хотелось бы обсудить. Смотрите. Люди заполонили интернет моментами из жизни, снятыми на камеру. Смешными моментами. Моментами, когда человек уподобляется животному, и моментами, когда животное уподобляется человеку. Меня всегда привлекали братья наши меньшие, интересно, как сильно они влияют на нашу жизнь? Иногда мне кажется, что можно запросто испортить свою карму, случайно раздавив муравья, который где-то в своем царстве был самым трудолюбивым и важным представителем группы. И что его смерть сильно ударит по жизни колонии. Это, конечно, глупости, но мне нравится все время фантазировать, отвлекаться. Меня с детства все звали либо фантазером, либо лунатиком. Именно поэтому в органах я выбрал себе кодовое имя Лумо. Так меня звали в рядах доблестных воинов нашей разведки. После университета и моих юношеских постоянных выпадов против правительства это самое правительство меня в свои ряды и зачислило. Позже вернемся подробнее к моей биографии, и расскажу об этом детальнее. В органах я рос, развивался, пока не достиг тех уровней, которые обыкновенной ячейке общества будут непонятны, как бы я сейчас ни распинался пером по дереву. Вообразите, что я научился видеть мир как набор символов, программный код, который постоянно правлю и редактирую. Наверное, это самое простое объяснение полученного мною опыта.

Приведу банальный пример: вы когда-нибудь задумывались о психофизической реакции зеркального нерва, о спазме, именуемом зевок? Вы могли себе представить, что этот процесс – на самом деле самый настоящий вампирический рев, который высасывает энергию у остальных в моменты, когда она нужна именно вам. Люди вообще всю жизнь проживают и даже не придают значения тому, что они зевают и что это на самом деле за процесс. Привычные и для всех обыденные мелочи – это зачастую сложнейшие процессы, которые дополняют и исправляют все происходящее вокруг. Мы порою так невнимательны.

Зато мы четко подмечаем свои страхи. Самыми главными страхами людей среднего возраста являются безвозвратность, старость и угасание сил организма. Поверьте, все действительно к лучшему. У кого-то появляется раньше одно знание, а у кого-то – другое. Важно не оправдываться никогда возрастом, мол, я уже стар для всего этого, я не смогу выучить язык, не смогу сесть на шпагат или полететь в космос. Мозг совершенен в любом возрасте, просто позвольте ему быть таковым.

Вите было порядка тридцати восьми лет, и он как раз постоянно ссылался на то, что его жизнь уже прожита. Виктор для Катеньки был человеком-символом, который всегда начинал маячить, когда у нее было все плохо. Раздался звонок от него с вопросом «как дела?» – жди беды. Сейчас же она лежала в его в постели, что означало полнейший провал и поражение. Уж очень она хотела остаться в столице. Иногда, когда мы развиваем себя в какой-то области, мы встречаем людей соответственно развитых, встреченных ранее, только с отклонением на текущий курс развития. В этом случае нужно не проглядеть нечаянно символы деградации. Главное – четко понимать, что в каком месте ты бы ни находился, все равно будешь притягивать одних и тех же людей.

История Виктора достаточно страшная, и мне даже слегка неловко вам об этом рассказывать. В возрасте тринадцати лет он ехал с беременной соседкой в метро и случайно ткнул ее локтем в живот, отчего у нее случился выкидыш. Мысли, что он стал причиной смерти, наглухо перекрыли ему психику, что и стало одной из причин его чрезмерной зажатости и пассивности. Муж же несчастной соседки вскоре после инцидента ушел от нее, и бедная женщина сделала ребенка искусственно в лаборатории. После на районе ее сына называли в шутку Сергей Пробиркович. Очень злая, к слову сказать, шутка. Виктор впоследствии очень боялся этого мальчика.

Вернемся к Кате. Мою бывшую он любил порядка семи лет и ничего не мог с собой поделать, уперся и все. Екатерина сейчас медленно открыла глаза от солнечного луча из окна, вокруг как угорелый уже носился Виктор.

– Ты что, на шило присел?

– Сейчас, сейчас, любимая, яишенку будешь?

– Да, спасибо. – Катя по-прежнему давила натянутую улыбку.

Екатерина чувствовала себя подавленно, эта постоянная забота о ней и собачья верность ее удручали, она чувствовала себя ничтожеством и в мыслях была только со мной, ее огнем и кислородом. Мысли… Когда ты максимально четко излагаешь свои мысли, буквально заражаешь собеседника, они становятся уже мыслью другого, прямо как его собственные. Я это умел как никто иной, мне всегда удавалось принимать решение за того, с кем общаюсь.

Солнце продолжало светить в глаза, а Катя задумалась о том, насколько эта звезда предательская. Она дарует свет и тепло всем планетам без исключения, и только Луна остается верной одной лишь Земле. Жаль, что без существования солнечного света и его отражения мы бы ее даже и не увидели. Луну, которая для нас впереди Солнца.

Знаете, мы можем полностью раскрыться только с людьми, которые глупее нас. Держа эту грань и дистанцию, мы расслабляемся, для людей же нашего уровня нужно время, чтобы полностью показать себя. С Катей мне было так просто, что я в один момент заскучал. К тому же эти вечные ссоры. Странно, что мне так и не удалось до сих пор никого полюбить по-настоящему.

Нужно было уже срочно улетать на задание. Я взял двухнедельный отпуск на своей «основной» работе, но уже не планировал на нее возвращаться.

Не могу точно сказать, каким я был до того, как плеяда вершителей общественных судеб в лице правительства засосала меня под свое влияние. Если попытаться описать, каким я рос в школьные годы, лучше всего подходит определение «нормальный». Никто не издевался и не бил меня, да и я особо никогда не нарывался. Не дергал я и девочек за их прекрасный волосяной покров, связанный в конский хвост резинкой. В старших классах, как и все, начал выпивать и ходить с пацанами на «стрелки» – драки «район на район». Наше поколение было взращено в бандитские девяностые, под эгидой таких замечательных картин, как «Бригада» и «Бумер» с «Братом», так что жизнь образца героев этих фильмов казалась ортодоксальной романтикой у молодежи этой эпохи. Что до меня, то получив дважды по голове арматурой и тяжелыми берцами, я решил, что физическая расправа и ближний бой – это категорически не мое.

В десятом классе я начал посещать занятия по спортивной стрельбе. Сам по себе я хилый, поэтому сперва держать в руке даже обычный израильский М-5 мне казалось тяжело. Это был мой первый пистолет, и впоследствии, как и всякая первая любовь, он сопровождал меня всю жизнь и никогда не покидал пьедестал фаворита. Слева от рамы я дергаю рычаг затвора и медленно подношу оружие к мишени. Выстрел. Не могу сказать, что я определил для себя самую простую модель, ибо габариты все-таки сравнительно большие, но кое-что в жизни мы не выбираем.

Ни бенчрест, ни уж тем более варминтинг меня особо не привлекали, животных мне всегда было жалко, а статика в любом проявлении никак не сочетается с моей беспокойной душой. Я всегда знал, что стрелять буду исключительно в людей. У меня никогда не было жалости и ощущения ценности человеческой жизни. Как вообще вы можете бояться смерти, если ни разу не умирали? Тогда-то все и началось, с этих занятий по стрелковому спорту. Глядя на мишень, я всегда визуализировал исключительно человеческий стан.

Несмотря на мою худобу, я был очень миловидным парнем. Даже сейчас, в мои двадцать пять, мне иногда дают восемнадцать лет. Есть одна замечательная фраза, которую я услышал от своей первой учительницы: «Чем кровожаднее крокодил, тем он на вид добрее» – так вот, это про меня. В университете я учился посредственно, прогуливая занятия в угоду шумным вечеринкам и погоням за очередной юбкой. Или брюками, но предпочтительнее, конечно, юбки. Главное, чтобы ноги были женственные, гладко выбритые – важна поверхность. Также важно, чтобы не было каких-то дурацких прыщей, гусиной кожи и прочего. Тело должно быть идеальным. Любая растяжка или целлюлит закрывали ворота моего сердца.

Похождения молодого кота Тома продолжались аккурат до встречи с одной общественной активисткой, которая сильно поразила меня тем, что очень хорошо разбиралась в политике и была тесно приближена к самым топам этих самых правительственных кругов. Не будем вдаваться в подробности, каким местом она прорубила себе эту дорогу, результат остается результатом. Юбка знала хорошо то, от чего я на тот момент был очень далек. Пытаясь произвести на нее впечатление и собрав мозги в кучу, я начал погружаться в глубокий океан политических блогов, ток-шоу и новостей. Любовь к этой вертихвостке вылилась в то, что я знал обо всем происходившем тогда в стране и мире.

Знания знаниями, но в какой-то момент я решил перейти к активным действиям, организовывал различные тематические акции и митинги, буквально взбирался на баррикады и потихоньку возглавлял армию недовольных масс. Все закончилось тем, что меня вышвырнули из университета посреди четвертого курса, повесили кучу экстремистских статей и поставили крест на моем светлом будущем в этой стране. Долгие процедуры снятия отпечатков пальцев, полиграф, фотографии с номером заведенного дела. Я ощущал себя героем какого-то боевика, и на тот момент мне казалось это даже веселым стечением обстоятельств, но как бы не так. Для меня больше не было места в этой стране, власть уничтожила мою жизнь.

В тот период я начал ужасно пить, опускаясь все ниже и ниже на дно. Моя жизнь, казалось, рухнула, и в момент, когда я был максимально близок к тому, чтобы наложить на себя руки, пришел он, пришел за тем, кому нечего было терять. Человек, который завербовал меня на работу во внешнюю разведку, был высоким и худым лысым полковником по имени Артем Артемович. Позже, когда мы выпивали, он поделился, что его отцу кто-то когда-то сказал, будто никогда не встречал никого с отчеством Артемович, якобы у человека с именем Артем не может родиться сына. Тот доказал обратное и передал эстафету уже моему новому другу полковнику.

Со временем мое дело почистили, и все проблемы с законом были стерты из моей гнилой биографии. Я был чист, но моя душа теперь принадлежала тем, против кого я боролся в юности. Впоследствии, вращаясь в кругах разведки, я обрел очень большое количество новых навыков и знаний, о которых обычный человек даже и представить себе не может в своей рутине повседневности. Надеюсь, что мои записи будут понятыми и окажутся полезными для тех, кто их найдет.

Мой самолет отправлялся в восемь, на наручных часах правой руки было пять часов и пять минут утра. Из-за расшатавшихся нервов мне стало совсем тяжело дышать. Я валялся на диване и медленно курил, смотря в потолок. У меня такая идиотская люстра. Ее, кстати, Катя выбирала. Столь многое из ее решений я одобрял, несмотря на то что мне это было совершенно чуждо и не по нраву. Странно, я же совсем ее не люблю, но уже так много строк посвятил ей в этом рассказе. Не люблю, но она мне катастрофически небезразлична, и у меня почему-то есть твердая уверенность, что наши жизненные пути будут еще лежать друг на дружке. Честно, мне неприятно признавать себя таким бесчувственным. Я этим не кичусь, это ужасно подавляет, как будто во мне какой-то дефект. Подобно Железному Дровосеку из «Страны Оз», больше всего на свете я мечтаю, чтобы это чувство, о котором слагают песни, чувство, из-за которого проливается красная жидкость наших вен, наконец вошло и в мою душу. Я мечтаю о сердце. Почему я не могу просто кого-нибудь полюбить? Ведь сильнее любви только смерть.

Люди, которые когда-нибудь слышали о таинстве «Тибетской книги мертвых» или успели познакомиться с внетелесными переживаниями и полетами души, не боятся смерти. В моем случае этот страх уж точно совершенно лишний. Меня могут убить даже сейчас, пока я набираю эти строки.