Текст книги "Джихад одинокого туриста"

Глава 10

Вторник. День, 14.00.

Налитый чаем Махмуд-Пятница с энтузиазмом трусил к садовой ограде, радуясь окончанию похода и заработанным деньгам. Его повысившееся настроение искало выход. И таки нашло – проводник развязал язык. Хлынул поток местечковых сплетен, похвальбы, жалоб на судьбу и начальство. Саныч, изможденный страхом и жарой, пустил болтовню аборигена мимо ушей – его больше заботило возможное появление арабских супостатов. Я отбоялся свое час назад и потому внимал. Метров через двадцать поток словесных помоев принес единственный улов – корыто кэпа оказалось служебным, а не личным. В принципе – без разницы, но восточные люди готовы задрать ценник даже после завершения торгов. Может, и сгодится.

Дойдя до заветного сарая и свернув к дыре, мы притормозили. Ощущая запах персиков, я жестом попросил проводника заткнуться и хлопнул по плечу расслабившегося было ярославского барыгу. Плечо дернулось.

– Что?!

– Дальше топайте сами.

– А… А ты?

– Схожу осмотреться. Турист я или нет?

Возражать «грохнутому» Саныч не стал. Душеспасительные беседы с самоубийцами – не его амплуа. Пожав плечами, он подтолкнул к дыре проводника и нырнул следом.

14.10.

Проводив взглядом их спины, исчезающие за деревьями, я присел на пыльный ящик и вытащил карту. Если верить мятому листку, поселок походил на вытянувшуюся вдоль берега чуток беременную гусеницу. Месяце на пятом. Спинку будущей мамаши составляли море и отели, пузико – жилой поселок. Главная улица шла вдоль спины, делая несколько побегов-проездов в жилые квартальчики. На окраине одного из них сейчас куковал я. Жирная линия шоссе петлей огибала поселок поверху, соединяясь с центральной улицей в двух местах. На карте у ближней «смычки» чернела отметка поста с зениткой. Под ним – вторая, бывший пляжный пост. С удовольствием зачеркнув второй кружок, я перевел глаза на маленький прямоугольник портовой зоны у второго съезда. От вожделенной стоянки нашу гОстеницу отделяли поселок и два километра отелей, забитых арабами и заложниками. Мда…

Подняв взгляд от схемы к реальности, я поискал глазами точку с хорошим обзором. Вблизи таковой не нашлось. Придется прогуляться. Войдя в сад и повернувшись спиной к морю, я зашагал наверх, к шоссе.

Подходящее местечко сыскалось минут через пятнадцать – каменная осыпь с выпирающим поверху куском скалы.

Едва не поломав ноги на разнокалиберных булыжниках, я вскарабкался к каменному зубу и угнездился на одном из выступов, усевшись на шершавый, нагретый солнцем камень. Задница вспотела моментально.

Неподвижный воздух, духота, отдаленное цвириканье местной разновидности кузнечиков. Серый язык осыпи внизу тянулся метров на двести, глубоко вдаваясь в сплошную завесу зеленых крон. По зеленому морю, граничившему с голубым, в причудливом беспорядке рассыпались темно-красные пятнышки крыш. На границе твердого и жидкого шел ряд отелей – стеклянных и бетонных коробок причудливых форм и расцветок. Узкая лента пляжа и бескрайняя, темно-голубая вода. Гладкое и абсолютно чистое море не пятнали морщинки волн, белые следы катеров и цветастые пятна парапланов. Да. На такое можно любоваться часами.

Мне пришлось ограничиться парой минут.

Вздохнув, я вытащил бинокль и, поерзав окулярами по местности, мысленно разбил местность на квадраты, принимаясь за тщательный осмотр. Прогляд главной улицы ничего не дал – деревья закрывали ее почти целиком, лишь иногда показывая черный асфальт в нечастых прогалах. С портовой зоной дело обстояло получше – безумный садовник до нее не добрался. Или нашелся безумный дровосек, очистивший портовый клочок от растительности. Местечко, громко именовавшееся портом, представляло комбинацию длинного причала и большого ангара. У берега и причала стояли катера, на берегу – десяток аквабайков. От уреза воды шли рельсы, упиравшиеся в ворота ангара. Конец причала выходил на узкую, асфальтированную площадку, тянувшуюся вдоль боковой стены ангара. С остальных сторон ее ограничивал забор с «прорезью» опущенного сейчас шлагбаума.

Ладно, по хрен дым – где мой пароход?

Взглянув на то, что стояло у причала, я выругался. Путешествие будет вояжем «ливийских туристов» на Лампедузу. У причала стояли две пузатые деревянные шхуны длиной метров сорок-пятьдесят. Да, они блестели стеклом надстроек и полированными медяшками, а светлые брезентовые навесы над палубами придавали им некую респектабельность. На мачтах даже имелись свернутые паруса! Картинка, мать ее… А движки там есть? И сколько народу там сможет поместиться?

Мысленно упаковав пятьсот человек в корпус одной из посудин, я представил результат и выругался вторично. Корыта напоминали вожделенный пароход не сильнее, чем хомяк – павиана. Знай я заранее, какую посудину нам сосватает шкипер…

Какой вой поднимут в отеле, когда узнают, как я вложил их драгоценное бабло!

Ладно, хватит визжать. Утрамбуем. Как селедку.

Выкурив сигарету и восстановив душевное равновесие, я принялся за изучение подъездов. Прямой короткий проулок, перегороженный бело-красным, полосчатым шлагбаумом, выходил к главной улице. Следов охраны обнаружить не удалось. Разве что напрягал очередной белый «Логан» у въезда. Эта модель встречалась сегодня слишком часто.

Посверлив подозрительным взглядом белую малолитражку, уже без особой цели я пробежался взглядом вдоль побережья, разглядывая пляж и отели. Если забыть про ситуацию – красота. Местность как вымерла – ни единого человечка. Хотя… Я не сразу понял, что именно разглядел. А когда понял… Ледяные иголки взбежали с плеч на голову, подняв волосы дыбом, – пляж перед одним из отелей усеивали тела. Еще несколько десятков лежали у берега, в воде. Сотни рассыпанных кукол. Желудок скрутило спазмом, выдавливая желчь в рот. В следующую секунду я выблевывал ее на камни.

Вытошнив завтрак, еще с минуту я беззвучно разевал пасть в накатывающих судорогах. Потом, тупо глядя на лужу блевотины, сидел минут пять.

Отложив бинокль и опершись на скалу, я достал фляжку и, смотря на зловещий пейзаж, выглядевший обманчиво-безмятежным, негнущимися пальцами открутил неподатливую пробку. Алкоголь полился как вода. Покойтесь с миром, люди!

Спрятав остатки успокоительного, я машинально прикинул – сколько успел вылакать за сегодня? Хотя какая разница? Без алкоголя я бы уже слетел «с катушек».

Потрясение понемногу проходило, сменяясь холодно-отстраненной злобой. Сжав бинокль холодными пальцами, я принялся заново рассматривать пляж. Похоже, с места пыталось сняться пол-отеля – на первый взгляд на пляже лежало около двухсот человек. Промежуток между зданием и морем был просто усеян телами. Отведя окуляры, я повел ими вдоль моря, замечая то здесь, то там не замеченных ранее лежащих. По одному, по двое-трое.

Передернувшись и постаравшись, если не выбросить увиденное из головы, то хотя бы не думать о нем сейчас, я встал с места и, обойдя вонючую лужицу, обогнул скалу. Осталось последнее незаконченное дело – арабская застава.

14.25.

Пройдя вдоль подножия скалы и укрывшись за камнями, я принялся за новый осмотр. Пост располагался почти в километре, прямо на перекрестке шоссе и съезда. Разделительная полоса из бетонных блоков делила дорогу надвое, чем воспользовались арабы, устроив себе выгородку. Передвинув часть блоков и загородив ими одну полосу, они поимели прямоугольное бетонное укрепление, в котором разместились автомобили – две светлые легковушки и микроавтобус. Там же, растопырившись на выдвижных опорах, задницей к морю стоял «Унимог» со скорострелкой в кузове. Чуть поодаль на асфальте лежали три длинных зеленых ящика военной наружности. Увидев знакомый с детства силуэт РПГ, прислоненный к одному из них, я застонал от вожделения и разочарования – обладание этой вещью было способно моментально решить наши проблемы. Еще раз – увы! Напомнив себе об отсутствии в домашнем арсенале таких, безусловно полезных вещиц, как самолет, танк и гаубица, я продолжил осмотр.

Подходы к посту прикрывал пулемет, расположившийся на склоне ближайшего к перекрестку холма. Верхушка холма походила на курчавую папаху чабана густой порослью из кустов и низких деревьев. Разглядеть что-либо на ней было нереально. Но даже ежу было бы понятно – там просто обязан сидеть наблюдатель. Пока я обнаружил единственного человека – пулеметчика, расположившегося в обложенном мешками «гнезде» под деревьями. Остальные обитатели как вымерли. Похоже, убийственное солнце разогнало всех. Хотя, если подумать, – все объясняется проще – бессонная ночь, беспокойное утро. Скорее всего – басурмане отсыпались.

Убрав бинокль, я потер следы от наглазников вокруг натруженных глаз. Зенитку надо гробить. Только как?

Остается только сожалеть о своем одиночестве и ярко выраженном индивидуализме. Снять единственного часового и расстрелять покинутую наводчиком зенитку – задача, к сожалению, непосильная для одного. Если, конечно, речь не о штатном спецназере. Эти – да. Был у меня такой знакомец. Грушник-капитан по имени Василий, частенько мотавшийся в Чечню и отличавшийся полной безбашенностью, громким голосом и мозолистыми ручищами, которые пускал в ход не колеблясь. Думается, для Васи этот пост был бы на один зуб. Но я – не Вася. Увы, мне, косорукому…

Покончив с лирическим отступлением и похоронив мысль о диверсии, я принялся за тщательное изучение противника, готовясь возместить недостаток опыта тщательной подготовкой. Как там говорится? Медленно спустимся с горы и… Будем надеяться.

Резонный вопрос – чего я «вцепился» в пост? Одного взгляда хватало для понимания – с этой позиции двуствольный агрегат утопит любое корыто у берега. Днем и, думается, ночью. Возможно, у них нет ПНВ, но я не готов ставить на кон «возможно» против жизни пятисот человек. Даже одна очередь в переполненный корабль превратит его в ладью Харона.

14.40.

Пожалуй, насмотрелся. Пора двигать домой. Кинув последний взгляд на пост, я заскакал по камням козлом средних лет – с достоинством, не торопясь. По правде говоря, опасаясь навернуться. Разложиться и вправду было парой пустяков. Всецело поглощенный задачей, я не сразу расслышал далекие хлопки. До жирафа наконец «дошло», и я, остановившись, прислушался. Глядеть было бесполезно – впереди простиралось зеленое море. Кажется, звуки шли со стороны поселка.

Продолжив путь по валунам, теперь я делал частые остановки, вслушиваясь в перемещавшиеся очереди.

Остановившись в очередной раз и покрутив ушами, я более-менее определил район и выдохнул – стреляли где-то в центре поселка. В промежутке деревьев мелькнул силуэт спешащей машины. Приняв позу настороженного суслика, я принялся активно сканировать глазами деревья. Труды не пропали даром – секунд через пять мелькнул второй. Судя по направлению, обе машины двигались в мой сектор. Отбросив достоинство, я сайгаком заскакал по камням – желание встречаться с кем попало отсутствовало.

Жареным запахло обыденно и быстро. Добежав до края осыпи, я краем глаза словил мелькнувшее сквозь зелень светлое пятно – бежевая тачка в крутом повороте миновала открытый участок. Это было совсем близко – метров триста-четыреста. Проследив возможный путь машины, я основательно напрягся – проезд, по которому неслось авто, заканчивался тупичком. Точнее – запертыми воротами в мои персики. Дальше шли сто пятьдесят метров прямой, как стрела, поросшей зеленью аллейки… упиравшейся в камни, на которых заседал я.

На повороте показалась вторая машина. Какой-то мужик, высунувшись из окна, с азартом палил вперед, по ходу движения. Приоткрыв рот, я смотрел, как две выраставшие на глазах проблемы летели ко мне по узкому, извилистому проселку. Больше тут лететь некуда.

Глухой удар – кажется, один из гонщиков не вписался, цепанув забор. Автоматное туканье превратилось в грохот близкой очереди. Истошно завизжали шины. Первая машина, раскидывая щебень покрышками, преодолела поворот, выскакивая на площадку перед воротами. Все, поздняк метаться.

Не сводя глаз с машины, я перехватил автомат, присаживаясь за камнями. На это у меня уже ума хватило.

Выскочив на площадку, автомобиль попытался увернуться от ворот, прочесав забор крылом и подняв облако пыли. Дальнейшее было отлично видно поверх персиков – из остановившейся машины выскочили двое и кинулись в дыру в порванной сетке. Второй пыльный шлейф, рев мотора, сменяющийся визгом тормозов. Автоматный грохот. Один из бежавших, только выдравшийся из растрепанной проволоки, упал. Второй рванул в персики. Из второй машины выскочили трое – один остался, двое дернули за беглецом, подбадривая его и себя короткими очередями.

Просто чудесно – безвестный удод вел преследователей прямо на меня. Кинув взгляд на ближайшие деревья, до которых было метров двадцать, я остался на пятой точке – до посадок уже не успеть. Похоже, придется принимать участие в этом балагане. Самое забавное, если это окажутся разборки между своими. Хотя… Нет. Бежала девка. Белая. И наверно – симпатичная, судя по силуэту.

Мелькание бегущих сквозь деревья. Приближались они быстро. Беглянка выбежала на полянку у осыпи, сопя как астматик. Молоденькая и до смерти перепуганная. На полусогнутых, она галопом понеслась мимо меня. Преследователи, не особо напрягаясь, трусили за ней метрах в сорока. Выглядели они посвежей и, похоже, не намеревались ее убивать. По крайней мере – немедленно. Разглядывая бегущую, я понимал – почему. Длинные развевающиеся волосы, точеная фигурка. Даже тяжелая поступь изможденной грации не делала ее некрасивой. Я был бы не прочь.

«О вечном думай!» – одернул я себя, наводя мушку на ближайшего. Выстрел. Не успев убрать предвкушающую улыбку, тот ткнулся в землю счастливой рожей. Второй, не размышляя, упал, исчезнув из поля зрения. Через секунду мой булыжник содрогнулся, плеснув ливнем каменных осколков. По кумполу пробарабанило что-то неприятно твердое.

Твою мать! Этот парень не походил на утренних пентюхов!

Схватив ближайший булыжник, я по параболе закинул его стрелявшему. И с полусекундным промежутком встал. Времени молиться не было. Только угадал – не угадал. Если да – есть секунда-полторы.

Угадал! Увидев и ведя глазами катящееся в траве тело, я вскинул автомат. Тело рывком остановилось, вскидывая свой. Совмещая мушку с мишенью, я увидел запорхавший огонек, но нажал спуск, только совместив цель и средство. Бахнул выстрел. Араб обмяк, успев обжечь мое плечо пулей.

Матерясь, я как горный козел сиганул через камень и, выпустив для острастки пол-магазина в сторону ворот, рявкнул:

– Иди сюда!

Никто не отозвался. Смотря в сторону ворот и начиная паниковать, я вторично позвал клятую бабу. Ответом был запаленный всхлип вперемежку с рыданием. Оглядываясь в сторону ворот, я подрысил к задыхающейся от бега, слюней и соплей девке и, схватив за шкирку, скомандовал:

– Бежим!

Пропетляв метров триста, задыхаясь, мы упали на землю. В легких горело, в глотке хрипело. Курево, алкоголь и нездоровый образ жизни аукались по полной. Впрочем, мадам – тоже. Хрипя и перхая, мы приходили в себя минут пять. Отдышавшись, я дрожащими руками вытащил из разгрузки магазин и сменил пустой рожок. Девка молча смотрела на мои трясущиеся руки.

– Ты кто? – прохрипела она.

– Неважно.

Буря в легких успокаивалась, сменяясь сушняком и тягучей слюной. Эйфория окончательно вытеснила испуг и тревогу. Я жив! Настроение скачком повысилось. Я привстал и, дотянувшись до ветки, сорвал пару персиков.

– Будешь?

Пока она смотрела на золотистый кругляш, я жадно вгрызся в свой – дико хотелось пить. Пришлось есть. Сок тек по подбородку. Тишину нарушил далекий шум, я задрал голову, углядев в небе черточку инверсионного следа. Наверху шла обычная жизнь. Кто-то летел на отдых. Или на войну.

Жадно доев персик и уронив косточку, я принялся разглядывать продырявленный и запачканный кровью рукав джинсовки. Стащив куртку и вывернув руку, я скосил глаза на левое плечо. На светлой коже наливался синяк, в центре краснела глубокая красная царапина.

Девка повела глазами.

– Перекись, стрептоцид, марля, пластырь, – похоже, привычно перечислила она.

– Доктор?

– Медсестра.

– Пошли, сестра.

– Куда.

– Искать аптечку.

Спасенная дико посмотрела на меня и, проглотив невысказанные вопросы, встала. Кажется, и она увидела много нового за сегодня.

14.45.

Запах жареного встретил метров за сорок. Жареного, в смысле – мяса. Шашлык?

Почти. У подъезда, вытащив из отеля передвижной газовый гриль, ополчение жарило реквизированные кебабы. Смех, подколки, пиво.

Внезапная картинка исчезнувшей мирной жизни подкосила незнакомку. Увидев хоть и вооруженных, но таких привычных, буднично жарящих мясо туристов, девчонка всхлипнула.

– Наши, – вырвалось у нее. Сев на бордюр, она разревелась.

Недоуменные взгляды ярославских, собравшихся у мангала, бегали с ревевшей девчонки на мою ободранную физиономию. Ушел один, вернулся с рыдающей бабой.

– Что вылупились? – Я устал, но опять начал заводиться.

Взгляды из удивленных стали укоризненными. Вздохнув, я выразительно щелкнул себя по горлу и кивнул на плачущую.

Игорь сообразил первым. Секунд через двадцать в медсестру, почти насильно, вливали стакан чего-то крепкого. Та, роняя слезы и стуча зубами, пила содержимое мелкими глотками.

На шум вышел Саныч. За ним – Терминатор и бух. Ну вот, почти вся команда в сборе.

Мне поднесли чуток обгорелый кебаб и банку пива. И даже проявили выдержку, дав полминуты на дожевать котлету.

– Рассказывай, – наконец не выдержал Саныч.

– Погоди, – облизывая лоснившиеся губы и вытерев руки об штаны, я обернулся к медсестре и взглядом оценил ее состояние. Ей было далеко до нормы – всхлипывая и держа в руках кебаб и стакан, она мяла первое и роняла сопли во второе.

– Саныч, как успокоится – отведи ее внутрь.

Я шагнул к дверям. Не тут-то было. Девчонка подскочила, увидев, что единственный знакомый уходит.

– Т-ты куда?!

– В гОстеницу.

– Я с-с т-тобой.

– Пошли.

В холле, усадив даму на свободный диван, я прогулялся к стойке. И найдя аптечку, вернулся, положив добычу рядом с ней.

– Займись делом. Если не забыл – стрептоцид, перекись и бинт. Найди и приготовь.

Так, даму озадачил. Теперь можно заняться докладом соратникам.

Рассказ не был длинным. Не люблю длинные изложения – избыток слов размывает суть. А суть была одна – зенитка. Впрочем, мужики понимали это не хуже. А поняв – не спешили высказываться, выжидательно поглядывая на единственного полувоенного, что с мрачной рожей разглядывал исчерканную карту.

– Короче говоря, у нас две проблемы, – наконец открыл рот Терминатор. – Добраться до порта и погрузиться на судно. Всей толпой с бабами и детьми в порт не просочиться. Придется подгонять судно и грузиться с пляжа… А с зениткой нам не уплыть…

Повисла тяжелая пауза. Невысказанная мысль была проста – предстояло близкое знакомство с нервным зенитчиком.

15.10.

Оставив компаньерос напрягаться, я встал, решив заняться царапиной. Медсестра уже спала, свернувшись на диване и сложив рядом с собой упаковку бинта и три пузырька. Подойдя, я забрал медикаменты и, усевшись за свободный стол, снял куртку, принимаясь за изучение этикеток. Терминатор, покинув начавшуюся говорильню, подсел ко мне и отобрал склянки, принимаясь колдовать над плечом. Омыв, засыпав и заклеив, он сложил в кучку остатки упаковки и пузырьки.

– Спасибо, – поблагодарил я.

Вохровец молча кивнул, вопросительно глядя на меня.

Это что, такая метода допроса? Минуты две мы молча играли в гляделки. Первым надоело ему.

– У тебя мысли есть?

– О чем?

– О том самом, на холме…

– Это ты у нас профи.

– С этой точки зрения – задача нерешаемая. По уставу, атака полевого укрепления с тяжелым вооружением проводится с привлечением поддержки. Артиллерии или авиации.

В его взгляде читалась безнадега, чуть приоткрывшаяся сейчас. Оказывается, у Терминатора тоже были нервы. Или?..

– У тебя в отеле родня есть?

Он кивнул. Понятно.

Я слишком вымотался сейчас, чтобы родить чудо. В чем честно сознался.

– Саш, замудохался я. Часок посплю – голова в порядок придет. Тогда и покумекаю. Тут во сколько темнеет?

– В начале десятого.

Часы показывали начало четвертого. Время есть.

– Тогда пойду прилягу. Проснусь – договорим.

– Лады. Ты к себе?

– Ага.

Махнув ребятам, я поднялся. И, пройдя мимо спящей сестры, побрел в номер. Воткнув мобильник на подзарядку и выставив будильник, я, не раздеваясь, рухнул в койку.

Глава 11

Вторник. День, 17.20.

Пиликанье побудки. Вслепую дотянувшись до назойливого гаджета, я восстановил тишину. Черт – нет. Рядом посапывали.

Кто здесь?

Назойливая медсестра. Для красивой бабы такая настойчивость подозрительна. Хотя… Я все еще мыслил мирными категориями. Точнее – не до конца проснулся. Просто девчонка уже перешла на древний, как мир, алгоритм – держаться доминантного самца до окончания форс-мажора. Любой ценой. Сунувшись в кровать, мне просто демонстрировали предельный ценник.

Вероятно.

Может, уже заплатили?

Я вопросительно осмотрел открывшую глаза и улыбнувшуюся мне даму. Одета. Я провел рукой по своим джинсам, потрогав застегнутый зиппер.

Фу, не оплачено. И слава богу – мне достаточно текущих обязательств.

Девчонка еще раз поощрительно улыбнулась, заставив меня почти в испуге вскочить с кровати. Встав, я ощутил, что мокр, как мышь. Кондей вырубили!

Выкинув сестру в кровати из головы и на пробу щелкнув выключателем, я убедился – света нет. Меня посетило смутное дежавю, усилившееся в темной ванной. Собственное журчание освежило память – все повторяется.

Открученный на ощупь кран выдал слабую струйку. Я крикнул в комнату, пытаясь казаться гостеприимным.

– Вода пока есть. Хочешь умыться?

– Иду!

Подсветив даме зажигалкой и чудом увернувшись от плотного контакта на пороге, я вышел. Помывка оказалась рекордно короткой – сестра чертыхнулась приятным контральто и открыла дверь.

– Вода кончилась, – кротко сообщила она.

Кажется, во дворе был бассейн. Я тоже не прочь ополоснуться. Сунувшись в темную ванну и взяв полотенца, я любезно спросил.

– Пойдешь в бассейн?

Пошла. На бортике я разглядел разоблачившееся до трусиков, безупречно сложенное сокровище, норовившее упасть на мою шею. О черт! Она была прекрасна! Яйца свело.

Девка победно улыбнулась, сразу превратившись из сжавшейся, испуганной мышки в ослепительно красивую и абсолютно уверенную в себе принцессу.

Я – дурак. И похоже, был капитально не прав – следовало брать, пока предлагали. Краем глаза заметив вылупившегося на красотку селянина, высунувшегося по такому поводу из окопа, я, скрывая вздыбленное естество, под насмешливым взглядом сестры упал в теплую воду.

Выкупавшись и от греха подальше спровадив с глаз долой освежившуюся даму, я еще разок выматерил себя, после чего наконец приступил к выполнению обещания, данного Терминатору. Поразмыслить насчет поста.

И как нам быть? Лобовая атака туристическим батальоном в каппелевском стиле?

Сойдет. Как полноценная замена эвакуации – в этом случае она просто не понадобится.

Поиграть в диверсантов, подкравшись к посту и обстреляв зушку из пары-тройки автоматов? Я вспомнил кондовый затвор родимой гаубицы Д-30 – литой металлический параллелепипед размером в пару кирпичей. Зенитка, конечно, не гаубица, но парой пуль ее не проймешь. Разве – из пулемета Терминатора. И желательно в упор.

А это мысль! Его дура с легкостью рвала автомобильные движки пополам и вполне в состоянии изувечить зенитку. И как организовать пресловутый упор? Подъехать на пикапе?

Он – не танк, которому, что носорогу, по хрену, кто его слышит или видит. Так что? Снимать пулемет и тихо тащить через кустарник?

Следопытов нет – подсказал ехидный голос в голове.

Отвлечь бы супостатов…

Обтерев влажную руку о штаны, я задумчиво выудил сигарету из пачки. Прикурил. В легких перемешивался табачный дым и чистейший морской воздух. Химическая реакция дошла до булькающего от натуги котелка и выдала первый результат – переговоры. С арабами. Имелся посланец. И мотив в виде общественной свиньи-копилки.

Не остановившись на первом варианте, подсознание выдало второй – ложная атака. Каппеля оставим – у арабов есть свой Петька в арафатке при дырчатом стволе.

Взорвать бы что…

Я мысленно перебрал все взрывающееся. В распоряжении имелись бензин и газовый баллон для гриля. Интересно, а газ там еще есть? Надо бы проверить.

Прикопав бычок на газоне, я отправился к центральному входу.

Баллон, как и сам гриль, по-прежнему торчали там, где их бросили туристы, падкие до жареной халявы. Повернув вентиль, я щелкнул зажигалкой. По горелке пробежали синие кудряшки. Через полминуты она продолжала выдавать ровное пламя.

Мои манипуляции с мутантом гриля и газовой плиты не прошли незамеченными. На пороге возник бух, за ним – механик-водитель пикапа. Прикрывая вентиль, я хмуро покосился на обоих и принялся расхаживать вдоль фасада, додумывая мысль.

Газ есть. Хорошо, а где нам взорвать эту прелесть? Желательно, чтобы весь пост минуту-другую дружно пялился на шоу. Добавить к баллону канистру с бензином?

Думается, это займет арабских лоботрясов на полминуты. Не пойдет.

Я заглянул в кузов пикапа и обнаружил целые две канистры. С полминуты я разглядывал пулемет, прикидывая – сколько человек смогут упереть эту дуру? Выходило не меньше пятерых. Если брать станину и патроны.

Оставив пикап в покое, я продолжил прогулку и раздумья.

Зрелище расхаживающего перед входом озабоченного меня вытянуло на улицу остальную банду. Демонстративно не обращая внимания на любопытные рожи, я еще раз дошел до угла здания и пошел назад. Остановившись перед толпой, состоящей из четырех братьев-алкоголиков, Терминатора, Саныча, буха и механика, я осведомился:

– Имеется идейка… Добровольцы есть?

18.20.

Подозреваю, процессия смахивала на банду Махно на пути в Малиновку – по дороге катили пять тачек под космато-белыми флагами из драных простынь. Отморозок, то бишь я, восседал за рулем головной, изображая главаря. Моим единственным пассажиром был помятый, безучастный Сирхаб. В оставшихся разместилась массовка, изображающая эскорт. По большей части она состояла из мирных отцов семейств и юных граждан, достигших призывного возраста. Мобилизованные сидели без особой охоты, но… Спорить с вооруженными соплеменниками?

Подъехав к груде железа, накрошенного с утра, кавалькада остановилась. Я нажал на клаксон и, высунув ствол в окно, выдал короткую, приветственную очередь. В салон со звоном посыпались гильзы. Я заматерился, сгребая с яиц горячие цилиндры. И пропустил момент выхода на дорогу вооруженных людей со стороны поста. Для меня это выглядело, будто эти трое выросли прямо из асфальта. Я дернулся и матернулся вторично. Нервы шалили.

Безучастный сосед, утеряв безучастность, покосился на меня. Зло зыркнув в ответ, я сверкнул дальним светом его соплеменникам и высунул в окно ножку стула, с привязанной тряпкой. Помахал. Одна из фигур подняла едва различимый на таком расстоянии автомат. Донесся хлопок. Будем считать, что это означает «да». Гуднув, моя машина тронулась, оставляя эскорт позади.

Миновав пахучий железный лом, мы неторопливо продолжили путь, катясь со скоростью утомленного жарой ишака. Дорога плавно забирала вправо, упираясь в медленно вползающую в поле зрения заставу. Показалась полоска бетонного заграждения, затем зушка, разглядывающая нас парой черных зрачков. Метров через тридцать темным прыщом нарисовалось пулеметное гнездо.

Придерживая тонкий обод руля и держась левой обочины, я смотрел на темные точки голов, прибавлявшиеся над светлым бетоном. Покосившись на пассажира, я незаметно распустил узел, затянутый на ручке моей двери. Шорох опустившегося на землю тяжелого предмета был почти неразличим в шуршании шин и тихом урчании двигателя. Сирхаб не среагировал. Уф!

Не доехав до арабов метров триста, мы остановились. Дверь пассажира открылась, выпуская на дорогу хмурого Сирхаба. Держа над головой белую тряпку, он, прихрамывая, зашагал к своим. Я принялся медленно сдавать назад. Машина, сопровождаемая тяжелым взглядом зенитного автомата, откатилась метров на сто, остановившись ровно посередине между арабами и нашими. Я открыл дверь. Теперь – ждать.