Текст книги "Что я хочу от Бога. Книга о живой вере"

За «белых» или за «красных»?

Для того чтобы избежать разочарований, мы должны четко определить для себя, чем Церковь на самом деле не является. Прежде всего, ее ни в коем случае нельзя воспринимать в качестве службы, оказывающей эксклюзивные услуги населению. Кроме того, Церковь не является могущественной политической организацией, как это может показаться на первый взгляд. Такое впечатление создается у несведущих людей потому, что чаще всего Церковь упоминается в новостных блоках в тех случаях, когда ее иерархи участвую т в неких важных событиях национального, а порой и мирового масштаба. Скажем, мы видим, как Патриарх встречается с руководителями светских государств или как кто-либо из епископов делает ответственные заявления от лица Церкви. Периодически транслируются особо торжественные богослужения, избыточная пышность и помпезность которых вызывают неизбежные ассоциации с официальными государственными символами и праздниками, сопровождающимися парадами и демонстрациями. Внешних совпадений действительно немало. Скажем, президент страны обращается к народу на Новый год, а Патриарх – на Рождество…

Между тем, не являясь политической организацией, Церковь структурирована достаточно жестко. В ней существует иерархическая вертикаль, возглавляемая Патриархом, существует подчинение одного уровня другому. Мы можем говорить об определенной экономической политике Церкви и, разумеется, о политике социальной. Церковь вынуждена заниматься очень многими проблемами, которые волнуют общество. Ее оценки и инициативы могут совпадать с общественными, но могут и идти вразрез с ними. Церковь имеет специальные подразделения для работы с молодежью, с заключенными, с социально незащищенными слоями населения. Кроме того, она занимается образовательной деятельностью и стремится к своему присутствию в армии. Как видим, все это не относится непосредственно к религиозной жизни, но в полной мере относится к жизни общественной.

Уподобившись политической партии, в которую можно вступить, разделяя ее идеологию, Церковь поневоле втянулась бы в конфликт с определенной частью общества. С кем ты сегодня? С каким из существующих ныне движений? Поддерживаешь ли ты действующую власть или находишься в оппозиции к ней? Ближе ли тебе убеждения либералов или консерваторов? Ты с теми, кто пропагандирует патриотические и даже националистические воззрения, или отдаешь предпочтение общечеловеческим ценностям? Считаешь ли ты, что экономическое процветание страны возможно лишь при поддержке успешного бизнеса или ты сторонник идеи имущественного равенства граждан при жестком планировании экономики? За кого ты: за «белых» или за «красных»?..

В этом случае Церковь была бы вынуждена от кого-то защищаться и на кого-то нападать и оказалась бы под прицельным обстрелом партий и общественно-политических союзов, непрестанно конкурирующих между собой и враждующих друг с другом.

Так что же представляет собой наша Церковь? Это организация? И да, и нет… Она отвечает на запросы приходящих в нее людей, принимает участие в их судьбах и никому не отказывает в молитве, удовлетворяя человеческую жажду общения с Богом. Однако «комбинатом по оказанию духовных услуг» она определенно не является.

Путем зерна

Начнем с того, что Церковь Христова – вовсе не человеческое изобретение и уже тем самым принципиально отличается от всех религиозных объединений, которые существовали, существуют или будут существовать. Словом «церковь» нельзя назвать сообщество людей, исповедующих, например, иудаизм, ислам или буддизм. Нельзя сказать «иудейская церковь», «мусульманская церковь» или «буддистская церковь». Церковь может быть только христианской. Почему? Потому что Христос основал ее как собрание свободных людей, стремящихся не получать от Бога все новые и новые блага, а отдавать Ему свои жизни, приносить Ему свои сердца. Ведь первым, Кто пожертвовал Собой ради людей, был Сам Иисус. Итак, Церковь – это то место, где Бог отдает Себя людям, а человек, принимая Господа, в ответ отдает Ему всего себя.

Господь не предлагает человеку какую-то малость – Его дар всеобъемлющ, человек же то и дело разменивается на пустяки. При этом, как сказал один святой подвижник, нам надо не Божьего, а Самого Бога, потому что Господь хочет не нашего, а нас.

Еще античные философы писали о том, что Бог доступен сознанию человека лишь опосредованно. И это самое важное из того, что совершается в Церкви: бесконечный, невидимый, непостижимый, вездесущий и всемогущий Бог, Которого невозможно ни понять, ни представить, в лице Второй Ипостаси Святой Троицы, в лице Сына Божия, ставшего Сыном Человеческим, дарует нам возможность не просто что-то получить от Него, а соединиться с Ним непостижимым образом, уподобиться Ему и стать достойными Его. По слову Афанасия Великого (ок. 298–373), Бог стал человеком для того, чтобы человек стал Богом.

В этом обо́жении, в уподоблении нас Господу и состоит главная задача Церкви Христовой. Цель эта, однако, достигается лишь в том случае, если человек приходит в Церковь не как в магазин, а как в собственный дом, как в родную семью, соединяясь с этим удивительным богочеловеческим организмом. Только при этом условии все мы, независимо от того, кем бы мы ни были, с каким бы цветом кожи ни родились и в какой культурной среде ни воспитывались, сможем сделаться по-настоящему близкими и Богу, и друг другу. Именно в Церкви происходит становление нового человечества и каждого нового человека. Итак, кто во Христе, – говорит апостол Павел, – [тот] новая тварь; древнее прошло, теперь все новое (2 Кор. 5: 17).

Мы не становимся другими людьми, просто крестившись в Церкви, миропомазавшись, исповедовавшись и причастившись. Это – долгий путь длиной во всю нашу жизнь, на котором Бог и человек неустанно движутся навстречу друг другу.

Человек призван преодолеть свои немощи и искажения, приближаясь к Господу как к источнику бесконечного света, ослепительному и страшному огню, который, с одной стороны, может обжечь, а с другой – может и переплавить.

Вдумаемся в слова Апостола: Страшно впасть в руки Бога живаго! (Евр. 10: 31). Это значит: страшно оказаться в его объятиях, страшно именно потому, что не сгореть в огне может только сам огонь. Если, продвигаясь по этому пути, идя в объятия Божии, мы сами становимся огнем, то тогда никогда и не сгорим. Как сказано у Редьярда Киплинга (1865–1936), «мы с тобой – одной крови!».

Апостол Павел учит: В вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе (Флп. 2: 5). Вы можете представить себе такое? Апостол призывает нас чувствовать, как Христос, любить, как Христос, огорчаться, как Христос, гневаться, но как Христос, слышать, как Христос, видеть, как Христос, плакать, как Христос, смеяться, как Христос… Одно из важнейших предназначений Церкви и состоит именно в том, чтобы подготовить человека к этому удивительному состоянию.

Уже в силу этого Церковь не похожа ни на одну другую организацию, потому что самые разные люди могут сосуществовать в ней до тех пор, пока готовы жить во Христе, ибо если они идут ко Христу, то непременно и встретятся в Нем. Если же их политические взгляды или эстетические предпочтения перевешивают любовь к Господу, диалог становится невозможным. Такие люди перестают принадлежать Церкви, хотя вполне могут прикрываться хоругвями, как транспарантами.

Христос никого не заставляет менять политические убеждения и отказываться от своих культурных корней, не призывает становиться националистами или, наоборот, записываться в космополиты. Будь тем, кем ты можешь и хочешь быть. Если ты – во Христе, все прочее сразу же отодвигается на третий и даже четвертый план и начинает относиться к области нашей социальной и культурной самоидентификации, но отнюдь не к нашему христианству.

Кстати, в этом кроется одна из причин того, что воспринять Церковь вне всевозможных внешних симуляторов современному человеку оказывается непросто. Мы привыкли жить и мыслить категориями, разделяющими нас по культурным, национальным, социальным и политическим признакам, в то время как Церковь – это место, где все складывается воедино. Люди же яростно не желают объединиться и возлюбить друг друга, потому что искажены грехом. Человеческая природа тяготеет к индивидуализму, каждый стремится быть «сам по себе».

И сказал Господь: Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу (Лк. 22: 31).

Этот евангельский образ, как всегда, не случаен! Ведь что такое пшеница? Маленькое твердое зерно, наглухо отделенное от своих собратьев. Сатане не составит ни малейшего труда исклевать их по одному…

С другой стороны, Христос так говорит о зернах: Вышел сеятель сеять семя свое, и когда он сеял, иное упало при дороге и было потоптано, и птицы небесные поклевали его; а иное упало на камень и, взойдя, засохло, потому что не имело влаги; а иное упало между тернием, и выросло терние и заглушило его; а иное упало на добрую землю и, взойдя, принесло плод вторичный. Сказав сие, возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит! Ученики же Его спросили у Него: что бы значила притча сия? Он сказал: вам дано знать тайны Царствия Божия, а прочим в притчах, так что они, видя, не видят и, слыша, не разумеют. Вот что значит притча сия: семя есть слово Божие; а упавшее при пути, это суть слушающие, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись; а упавшее на камень, это те, которые, когда услышат слово, с радостью принимают, но которые не имеют корня, и временем веруют, а во время искушения отпадают; а упавшее в терние, это те, которые слушают слово, но, отходя, заботами, богатством и наслаждениями житейскими подавляются и не приносят плода; а упавшее на добрую землю, это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении. Сказав это, Он возгласил: кто имеет уши слышать, да слышит! (Лк. 8: 5-15).

Когда перечитываешь этот евангельский отрывок, невольно задумываешься: «Господи, ну кто же будет в здравом уме сеять на дороге, на камнях или в терновнике? Не лучше было бы, потратив некоторое время, подыскать для начала подходящую почву?» А ведь нет ее – этой плодородной почвы, и это относится ко всем нам без исключения! Кто-то из нас подобен затоптанной дороге, кто-то уподобился камню, а кто-то – терновнику. Человек должен сам неустанно трудиться над своей душой, постепенно превращая ее в плодородную почву, как это делает крестьянин, которому достается в надел плохой участок земли. Он и камни уберет, и сорняки выполет, он вспашет это неудобье глубоким плугом. Так и нам предстоит погрузиться в глубину наших сердец, чтобы освободиться от того, что делает наши души каменными, оросить их слезами искреннего покаяния, удобрить надеждой на спасение и верой в неизреченную милость Божию.

Концом I – началом II века датируется апокрифический текст «Дидахё» или «Учение Господа, < переданное > народам чрез двенадцать апостолов», который содержит такие молитвенные строки, посвященные Таинству Евхаристии[5]5
  Евхаристия (греч. εὐχᾰριστία – «благодарение») – главное Таинство Церкви, заключающееся в освящении хлеба и вина. При этом христиане приобщаются Тела и Крови Иисуса Христа Искупителя и напрямую соединяются с Богом. Иногда употребляется как синоним Литургии – богослужения, за которым совершается Причащение Святых Христовых Таин.


[Закрыть]: «Как сей преломляемый хлеб был рассеян по холмам и собранный вместе стал единым, так и Церковь Твоя от концев земли да соберется в Царствие Твое, ибо Твоя есть слава и сила чрез Иисуса Христа во веки».

Иными словами, что необходимо предпринять для того, чтобы пшеница сделалась хлебом? Каждое зернышко, твердое, как камень, и абсолютно обособленное, должно быть смолото вместе с другими зернами и превратиться в порошок, в муку. К этой муке следует добавить воды, чтобы получилось тесто. Тесто предстоит терпеливо замешивать руками, а потом запекать на огне до тех пор, пока оно не превратится в румяный, душистый хлеб, который потом на Божественной литургии по молитве всей Церкви станет Телом Христовым.

Священник призывает Святой Дух сойти на обычный хлеб и на обычное вино, чтобы они сделались совершенно сверхъестественными – истинными Телом и Кровью Христовыми. Он молится и о том, чтобы Дух сделал и нас Телом Господним, чтобы человек и Бог стали едины. Господь учит:

Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Ин. 12: 24).

У Владислава Ходасевича (1886–1939) есть прекрасное стихотворение, написанное в роковом для России 1917 году, которое называется «Путем зерна»:

 
Проходит сеятель по ровным бороздам.
Отец его и дед по тем же шли путям.
Сверкает золотом в его руке зерно,
Но в землю черную оно упасть должно.
И там, где червь слепой прокладывает ход,
Оно в заветный срок умрет и прорастет.
Так и душа моя идет путем зерна:
Сойдя во мрак, умрет – и оживет она.
И ты, моя страна, и ты, ее народ,
Умрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год, —
Затем, что мудрость нам единая дана:
Всему живущему идти путем зерна.
 

Вот и человек в Церкви идет путем зерна. В противном случае она так и останется для нас местом, куда мы заходим лишь ставить свечки, или организацией, в большей или меньшей степени разделяющей наши взгляды на мир и общество. На самом же деле человек должен уподобиться зерну, чтобы умереть и воскреснуть со Христом в Таинстве крещения.

Верую во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь

Ежедневно в утренних молитвах мы читаем или, по крайней мере, должны читать Символ веры*. Вот только понимаем ли мы его? Пытаемся ли мы в нем разобраться? Даже в словах: «Верую во единого Бога Отца, Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единородного, Иже от Отца рожденного прежде всех век; Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша» – заключено много непостижимого, потому что тайна Святой Троицы не может быть осознана умом человеческим и определена нашим чувственным опытом. Потому-то Пресвятая Троица и остается объектом веры, а не знания, и с этим человек готов согласиться.

Символ веры — краткое изложение догматов, безусловное исповедание которых Церковь предписывает каждому христианину. Был сформулирован на Первом Никейском (325) и дополнен на Втором Константинопольском (381) Вселенских Соборах и состоит из двенадцати членов (частей). Первый прообраз Символа веры мы встречаем в Послании апостола Павла: Ибо я первоначально преподал вам, что и [сам] принял, [то есть], что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был, и что воскрес в третий день, по Писанию (1 Кор. 15: 3–4).

Однако когда мы доходим до слов: «Верую во едину Святую, Соборную и Апостольскую Церковь», – вдруг оказывается, что и в Церковь требуется верить столь же безоговорочно, как и в троичную единосущность Бога.

В Символе веры вообще нет ни «главного», ни «второстепенного»; просто его члены следуют друг за другом. Никто ведь не станет утверждать, что вера в Бога Отца важнее веры в Бога Сына и веры в Святого Духа, только на том основании, что исповедание совершается именно в таком порядке! Получается, что вера в Церковь не менее значима, чем вера в Святую Троицу. При этом перед нами встает очень непростой вопрос: а как вообще можно веровать в Церковь? Ведь отношение к Церкви осмысляется людьми, живущими в ее стенах, называющих себя ее чадами. В церковь можно ходить, к Церкви можно принадлежать, в Церкви можно приобщиться Святым Таинствам, Церковь призвана осуществить то-то и то-то… Выходит, Церковь есть нечто такое, во что нельзя веровать, но чем можно пользоваться в нашей повседневной жизни, поскольку верят все-таки априори[6]6
  Априо́ри (лат. a priori – букв.: «от предшествующего») – знание, полученное до опыта и независимо от него.


[Закрыть] во что-то неочевидное.

Разумеется, и приверженцы других религий собираются вместе и коллективно исповедуют свою веру в Бога. Однако лишь христианство настаивает на совершенно особом отношении к Церкви, возвышая ее до объекта веры и поклонения. Значит, надо разобраться, во что же нам надлежит веровать и чему поклоняться.

* * *

Символ веры определяет Церковь как единую, Святую, Соборную и Апостольскую. Эти определения характеризуют внутреннее содержание Церкви, впервые же в Новом Завете мы встречаемся с этим словом в Евангелии от Матфея, когда Господь возвещает апостолу: Ты – Петр, и на сем камне Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее (Мф. 16: 18).

Вообще-то словом «церковь» принято называть очень многое. Это и храм, в который мы ходим, и религиозная организация, и сообщество единоверцев. Во что же мы верим? Какую Церковь Христос основывает на камне, которым является Петр? Ведь слово «камень» в Евангелии встречается неоднократно, причем в разных контекстах. Например, сатана, искушая Господа, предлагает Ему: Если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами (Мф. 4: 3). В данном случае мы сталкиваемся с очевидной подменой смыслов. Сделай так, чтобы эти бесплодные камни превратились в основу физической жизни, чтобы алчущий человек мог насытиться ими. Казалось бы, что же в этом плохого?

Господь говорит о Себе: Камень, который отвергли строители, <…> сделался главою угла (Мф. 21: 42). Иоанн Креститель, обличая кичливость фарисеев, пророчествует: Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму (Мф. 3: 9). Потом уже и апостол Петр обращается к христианам: И сами, как живые камни, устрояйте из себя дом духовный, священство святое, чтобы приносить духовные жертвы (1 Петр. 2: 5). Перед нами ярчайший оксюморон[7]7
  Оксю́морон (др. – греч. οξύμωρον – букв.: «остроумно-глупое») – стилистическая фигура, сочетание противоположных по значению слов.


[Закрыть], кажущаяся абсолютная несочетаемость – «живые камни». Что имеется в виду?

Оказывается, неодушевленный камень действительно может стать хлебом, но не в том сатанинском понимании, согласно которому современный человек вынужден питаться мертвым и живет бессмыслицей. Я имею в виду не только обычную, телесную пищу, хотя и в этом случае нам никуда не деться от химических усилителей вкуса и запаха, всевозможных красителей, подсластителей и консервантов. Я говорю не только об этом, но и о том, что мерилом жизни и деятельности человека все чаще становится непрекращающееся непомерное и даже какое-то судорожное потребление. Люди не читают книг, не ходят в музеи, подменяя духовную пищу покупками, превращаясь в неистовых пожирателей неживого, вымороченного пространства и лишь в этом случае испытывая удовлетворение, чувствуя радость, спокойствие и уверенность в себе.

Напротив, живые камни становятся образом Тела Христова и возводят из себя Дом Божий, то есть Святую Церковь. Пшеничное зерно тоже сравнимо с камнем, это нечто замкнутое в себе, неделимое, как атом, и совершенно от всего отстраненное. И только перемолотое зерно способно превратиться в нечто принципиально иное – хлеб.

Хлеб насущный – это то, что сопричастно Богу, то, что дает жизнь. Не имитацию, не иллюзию жизни, а жизнь истинную. Сатана предлагает подмену бытия, потому что он все время пытается исказить Божественный замысел. При этом он оказывается не в силах переступить через универсальные законы духовной жизни. Сатана может только их извратить, пользуясь шулерскими приемами.

Человек таков, что до конца ничем себя не наполнит, кроме как Самим Господом и Божией истиной. Даже камень – холодное, безжизненное вещество – в руках Господних делается живым. Изначально присущие ему твердость и непоколебимость остаются, а качества, присущие Богу Живому, Вечному и Наполняющему все во всем, камню даруются. Это – камень, без которого невозможно созидание. Именно на нем и строится Церковь.

Говоря о нас как о «живых камнях», апостол Петр напоминает о великой ответственности, лежащей на каждом христианине, который строит собою Церковь, возводит из себя духовный дом Божий, в котором живет Господь.

Мы знаем, что Христос основал Церковь в лице Своих учеников, в лице избранников, получивших благодать Святого Духа в день Пятидесятницы. Но речь идет не только об этих двенадцати апостолах, но и об их учениках и о Павле, получившем благодатные дары через поставление апостолом Ананией[8]8
  См.: Деян. 9: 10–18.


[Закрыть]. Апостольство давалось именно как преемство, как возможность нести весть Христову, как возможность проповедничества и свидетельства. Так и на нас, на всех христианах, лежит эта печать апостольства. Мы призваны становиться «живыми камнями»!

* * *

Мы уже говорили о пшеничном зернышке, чье существование совершенно бессмысленно до тех пор, пока оно пребывает в одиночестве, само по себе. Для того чтобы из зерен получился хлеб, их следует перемолоть, собрав воедино. Но и мука не превратится в благодатный хлеб до тех пор, пока ее не напитают водой, не заквасят и не замесят. Лишь после этого выпекается тот хлеб, который становится Евхаристией, который превращается в Тело Христово.

Это и есть, собственно говоря, образ Церкви, в которую возможно только веровать. В такую Церковь нельзя вступить, нельзя быть просто ее членом, в ней нельзя просто числиться, как в какой-нибудь партии. Этой Церковью можно только стать, потому что член Церкви – это член Тела, а не организации.

В Церковь входят исключительно путем зерна: Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода (Ин. 12: 24). Человек идет путем Христа, умершего и воскресшего. Наш путь в Церкви – тоже умирание и воскресение.

Мы говорим о вере в Церковь еще и потому, что, по слову преподобного Иустина Поповича (1894–1919), «Церковь – это Сам Господь наш Иисус Христос».

Господь – Богочеловек, и мы говорим о том, что Церковь – это богочеловеческий организм, глава которого – Христос. Но для того, чтобы войти в это тело и приобщиться к нему, нам придется пройти путем зерна. Потому-то в Церкви и совершается Евхаристия, потому-то мы и причащаемся Христовых Таин, потому-то и священник, в центральный момент Евхаристии молящийся о том, чтобы Святой Дух снизошел на хлеб и вино, произносит: «Ниспосли Духа Твоего Святого на нас и на Святые Дары сея».

Это значит, что Дух Святой – Третья Ипостась Святой Троицы, Истинный Бог – соделывает

Телом Христовым принесенные хлеб, вино и каждого христианина, причащающегося этих Святых Даров. Причащаясь, мы сами становимся Телом Христовым, становимся Церковью. Вот в этом и состоит суть нашей веры в Церковь, в этом и состоят единство Церкви, ее апостольство и соборность.

Поначалу Господь общается с учениками еще как с неживыми камнями, которые ничего не понимают и не чувствуют. Еще ли окаменено у вас сердце? (Мк. 8: 17) – горько спрашивает Он. Истинное оживание происходит тогда, когда Петр признает: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни: и мы уверовали и познали, что Ты Христос, Сын Бога живаго (Ин. 6: 68–69).

Эти слова апостол Петр произносит в тот момент, когда он совершенно не понимает слов Христа, когда он совершенно обескуражен действиями своего Учителя, в тот момент, когда он, может быть, даже не получил никакого ответа на свои самые насущные, жизненные вопросы. Но все дело в том, что ответы ждут нас в конце нашего пути к Богу, а не в начале, как нам того хотелось бы. Именно поэтому, когда мы говорим, что верим в Бога, это не означает, что мы уже знаем Бога, но – что мы доверяем Ему. Вот и Петр сказал: Господи! к кому нам идти? Ты имеешь глаголы вечной жизни.

Итак, мы знаем: нам предстоит пройти страшным путем зерна. Путем умирания и воскресения.

Что же Церковь предлагает в помощь? Самого Господа нашего Иисуса Христа. По-настоящему в Церкви нет никого другого, кроме Него и тех, кто последовал за Ним.

Что видит человек, приходящий в храм? Множество разных, порой странных и малопонятных вещей и, может быть, в последнюю очередь Христа. Он участвует в Таинствах и многочисленных обрядах, видит людей, пришедших на этот пир, на это таинство веры. Кто-то из них пришел в брачной одежде[9]9
  См.: Мф. 22: 1-14.


[Закрыть], кто-то – нет, но пришедших в любом случае оказалось много. Они ставят свечи перед иконами, вокруг них ходят длиннобородые священники и кадят ладаном, хор исполняет возвышенные песнопения, потом верующие уходят из храма и… в их жизни, по сути, ничего не меняется.

В такую Церковь веровать нельзя, зато в нее можно зайти, а потом выйти наружу, на свежий воздух. В ней можно заказать молебен и осведомиться, сколько стоит крещение младенца или отпевание покойника. Такой Церковью удобно пользоваться, что, собственно говоря, и происходит. Такая Церковь ближе и доступнее человеческому сознанию.

Но мы не можем решить проблему, сказав, что существует «хорошая» и «плохая», «истинная» и «не истинная» Церкви. За внешними, обрядовыми проявлениями таятся сокровенная сущность нашей Церкви, ее истинный смысл и предназначение.

Церковь хранит благодать Божию, Господь реально присутствует в нашей жизни. Что эта сокровенная сущность не менее реальна, чем то, что бросается в глаза, человек начинает ощущать, лишь входя в жизнь Церкви изнутри. Стоя за ее оградой, он никогда этого не узнает.

Крещение – это «первая дверь в Церковь», не отворив которую жить во Христе невозможно. Крещение – это наше рождение в Боге, Крещение – наше всыновление Ему. Это – самое главное из того, что происходит с нами. Мы рождаемся для жизни, приобщаясь к смерти и Воскресению Господним. Погружаясь в купель, мы соглашаемся ступить на путь зерна, делая первый шаг. А дальше человек сталкивается с суровой действительностью: с бессилием, с окаменением сердечным, с непониманием, со своей искаженной природой, с грехом, поразившим мир, с постоянным обманом, с корыстью, с завистью, с похотью, – проявления зла, окружающие его и действующие в нем самом, можно перечислять бесконечно. Ему предстоит то и дело оступаться, падать и разбиваться в кровь. Либо человек изнеможет на этом пути и решит, что все это ему не нужно, либо продолжит упорно двигаться дальше и будет проливать покаянные слезы и неустанно молить Бога о милости и помощи.

Евхаристия – центр жизни Церкви Христовой. Без нее Церковь существовать не может, ведь там, где нет Евхаристии, нет и Христа. Причащаясь, человек провозглашает свою готовность идти за Господом и относит к себе слова Спасителя: Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее (Мк. 8: 34–35).

Наша земная жизнь так устраивается, что становится способной вместить все, что прежде казалось таким изменчивым и преходящим, например наш календарь. Он постоянно меняется, постоянно крутится вокруг нас, а мы крутимся вокруг него. Мы меняемся, стареем, дряхлеем, разочаровываемся в жизни, что-то неизбежно теряем… И все время унываем, потому что дни проходят незаметно, отпущенное нам время течет, как песок сквозь пальцы, и мы чувствуем, что нам не хватает этого времени. Грустим, думая о том, как быстро проходит эта жизнь…

Но Господь дает нам удивительную возможность через церковный календарь, через праздники нашей Церкви войти в вечность, чтобы каждый праздничный день – Богоявления Господня, Рождества Христова, Святого Благовещения, Страстных дней и конечно же Пасхи Христовой – стал для нас совершенно неизменным, неуходящим из нашей жизни. Всем нам дана способность так соединиться с вечностью через Христа, чтобы каждый день пребывать в Его Богоявлении, каждый день быть в Его Рождестве, каждый день пребывать вместе с Ним в Его страданиях, каждый день ощущать Его присутствие во всей полноте. Пример такой жизни – преподобный Серафим Саровский, для которого каждый день был Пасхой Христовой.

Конечно, это дается величайшим трудом – трудом шествия за Христом. Мы должны не испугаться пойти туда, куда Он нас ведет, не испугаться доверить Ему свою жизнь, притом, что мир все время пытается нас испугать. А человек напуганный – это человек бездейственный, который не может духовно расти по определению. Такой человек может только таиться. Мир заставляет нас прятаться от реальности, а Христос, наоборот, говорит все время: «Не бойтесь!» Апостолам Он заповедует: «Не бойтесь!», на Голгофе повторяет: «Не бойтесь!», нам твердит ежечасно: «Не бойтесь, ничего не бойтесь!»

Вот эта смелость следовать за Христом и делает человека свободным, делает его действительно причастным к жизни во Христе, по-настоящему причастным ко всем нашим праздникам. И если раньше мы жили от праздника до праздника, от Рождества до Рождества, от поста до поста, то теперь, не побоявшись идти за Христом, мы становимся способными вместить их все сразу и быть в них всегда, каждый день.

Такую возможность нам дает Сам Господь через Причащение Святых Своих Таин, потому что Его Плоть и Его Кровь – это Евангелие, которое стало для нас материальным. Он Сам личностно или, как говорят богословы, ипостасно пребывает в Святых Таинствах. Мы причащаемся Самого Христа, Он Сам, Живой и Действующий, к нам приходит, отдает нам Себя, наполняет Собой нашу жизнь.

Приходя к Причастию Святых Христовых Таин, невозможно просто взять их себе, уйти вместе с ними домой и благочестиво провести этот день, а потом продолжить жить как ни в чем не бывало. Причащение – это и есть наше выражение готовности идти за Ним и дальше, знак нашей решимости следовать за Ним до конца. Ведь в Христовых Тайнах – и Его Рождество, и Его Богоявление, и Его крестные муки, и Его сошествие во ад, и Его Воскресение, и Его Святое Вознесение, и ниспослание нам через Него Святого Духа, и Его страшное Второе Пришествие.

Всякая Литургия – это призыв отправиться за Христом. Об этом говорят нам слова молитв, которые мы слышим, которыми вместе молимся. Христиане, приходящие в храм, соединяющиеся вместе в единой молитве Литургии, не могут разделить себя на тех, кто хочет идти за Христом, и тех, кто этого не хочет. Потому что все, пришедшие сюда, пришли по-настоящему именно за тем, чтобы научиться следовать за Господом. Мы, может быть, пока не умеем этого делать, но у нас есть возможность научиться.

Господь видит нас, приходящих к Чаше, Он видит нас, открывающих Ему свои сердца, видит нас, решившихся следовать за Ним. И Он отдает нам Самого Себя и начинает вести нас за Собой. Иногда нам при этом бывает страшно, иногда – очень больно, но тем не менее, когда человек уже пошел за Христом, он знает, что обратно никогда не вернется. Он ни за что не отвернется от Него, потому что во Христе, в следовании за Ним и с Ним – главный смысл человеческой жизни, и без этого у нас ничего нет. И, как бы нам ни было страшно, мы знаем, что Христос всегда посреди нас[10]10
  См.: Мф. 28: 20.


[Закрыть].

Каждый приходящий на Литургию открывается для Бога, и Бог открывается для него. Поэтому давайте будем готовить себя к тому, чтобы, приходя на Евхаристию, причащаясь Святых Христовых Таин, мы тем самым были бы готовы последовать за Христом. Чтобы мы приходили на Литургию не записки написать, не свечи поставить, не для того даже, чтобы помолиться о своих близких, хотя это и очень важно. Причащение Святых Христовых Таин – это не просто очень важное и благочестивое дело. Это, прежде всего, путь за Христом, и именно к этому следует стремиться.