Текст книги "Алый камень"

Глава VI
Ночная прогулка

Еще один солдат рухнул на холодную землю. Из его вспоротой шеи хлестала кровь.

– Что же это такое?! Что… – осекся голос очередного копейщика, когда длинная рука схватила его за горло, с хрустом сломав ему шею, подняла в воздух и швырнула в сторону. Двое выживших копейщиков жались к стене. На фоне беспроглядной ночи чернела высокая фигура. Два красных сполоха горели алым огнем. Он надвигался на них.

Один из копейщиков, сущий мальчишка, бросился на колени, кинув копье на землю.

– Пощадите, умоляю, мы сдаемся, мы… – слова застыли в горле скованного ужасом юноши. Он ничего не мог сказать, лишь беззвучно шевелились губы, силясь произнести хоть что-то.

Фигура остановилась. Пылающий взор блеснул и стал потухать.

– Бегите, – послышался низкий хриплый голос, – прочь отсюда.

Чуть ли не на четвереньках солдаты бросились к воротам. Через мгновение они растворились в ночной темноте.

Фигура оглядела поле бойни. С долей грусти и жалости скользил взгляд алых глаз по изувеченным телам. Но потом взгляд графа поймал кровь, вытекавшую из ран. Она сияла алым светом, в десять раз ярче лунного, погружая остальной мир во тьму. Запах старых елей из ближайшего леса, запах сырой земли, аромат ночного воздуха – все это поглощал неодолимый, пьянящий запах крови. Графа потянуло к ней, она звала его. Мельчайшая частица его сущности жаждала впитать в себя эту эссенцию жизни. Очертания рослой фигуры стали размываться, словно дым, исходящий от пламени.

– Нет, – прозвучал низкий, властный голос. Граф сделал глубокий вдох. Мир снова предстал перед ним во всех красках и запахах. Кровавое наваждение отступило. Высокая фигура графа приняла прежний облик.

– Какая ночь! – произнес Валенкарт. Он оглядел свое потрепанное временем одеяние. – Не подобает графу иметь такой вид! – сказал он с усмешкой. Тьма вокруг него словно обрела форму, раздалась в стороны, принимая очертания богатой черной одежды и длинного черного плаща, полностью закрывавшего всю рослую фигуру графа.

– Надо пойти будить остальных, – сказал сам себе Валенкарт и направился к входу в катакомбы. Длинный плащ развевался за его спиной, словно два черных крыла.

* * *

Огромная луна выползала из облаков. Ночные тени стали расти. Сир Нолан все пришпоривал свою лошадь. Быстро проскакал поле. Все чаще попадались высокие кустарники, плавно переходящие в деревья, и неожиданно cир Нолан оказался в лесу. Перед его глазами все еще горели два алых сполоха, летучие мыши и лицо капитана, когда это… чудовище вгрызалось ему в шею. Сир Нолан не смотрел на дорогу, полностью положившись на чутье лошади. Та избрала наиболее короткий путь – тропинку, проходящую через лес.

Отдаленный вой вырвал рыцаря из кошмаров. Лошадь тоже его услышала – испуганное ржание стало тому подтверждением. Сир Нолан пригнулся к шее лошади и прошептал: «Давай, милая, давай быстрее…» Лошадь, то ли поняв его слова, то ли почуяв что-то, ускорилась. Сир Нолан, выворачивая шею, оглянулся назад и увидел, как между стволами деревьев проскользили несколько серых теней метрах в двадцати от него. Громкий вой огласил начало охоты.

Тут одна из теней выпрыгнула на дорогу и приняла очертания громадного волка. Он, сверкая золотистыми глазами и высунув красный язык, догонял лошадь. Сир Нолан, чуть затормозив скакуна, развернулся и сделал стремительный выпад в сторону волка. Серый преследователь не ожидал такого своеволия со стороны предполагаемого ужина и, яростно блеснув глазами, прыгнул на рыцаря. Холодным блеском сверкнула сталь, и голова волка отлетела в сторону.

– А теперь вперед! – лошадь сира Нолана перешла на галоп и оставила далеко позади стаю, лишившуюся вожака. Скакун перешел на рысь. На рыцаря накатила волна усталости. В висках пульсировала глухая боль.

– Нет, надо отъехать подальше, и отдохнем, – сказал сир Нолан себе и лошади, и они поехали дальше.

Глава VII
Вой из низины

Сир Нолан проскакал всю ночь и все утро. Чувство опустошенности овладело им. Сильно гудела голова. Он клевал носом. «Так, надо сделать привал», – подумал рыцарь.

Он спешился. Сир Нолан хотел покормить лошадь, но опасался, что она убежит. Рыцарь вышел из затруднительного положения благодаря веревке, один конец которой он привязал к седлу лошади, а другой к осине. Убедившись, что его скакун не сможет сбежать и при этом вдоволь наестся, сир Нолан решил подумать и о себе.

Устроившись под тенью старого вяза, рыцарь достал из сумки две фляги с водой и вином, кусок солонины, ломоть хлеба и два яблока. Угостив яблоком лошадь, сир Нолан подлил к воде немного вина, дабы убедиться, что не подцепит ничего заразного. Отведав солонины, разломив ломоть хлеба и отхлебнув воды, сир Нолан почувствовал себя лучше и понял, что ему нужно немного вздремнуть. Подложив сумку под голову, рыцарь заснул мертвым сном без сновидений. Кошмары, наконец, оставили его, уступив место забытью.

Он проснулся, когда солнце уже стояло над горизонтом, сияя золотым диском на хмуром небе. «Так, поехали», – сказал сир Нолан, забравшись на лошадь и пришпоривая ее.

Странно, но еда, сон и отдых помогли слегка приглушить горечь прошлой ночи. Изумрудная трава, хмурое небо, деревья, то и дело попадающиеся на пути, словом – все вокруг выражало безмятежность, и сир Нолан внял этому чувству, сливаясь с окружающей природой, забывая о пережитом, не волнуясь о предстоящих трудностях и опасностях.

Тут из развилки на дорогу вышел путник. Он был очень высокого роста, одетый в полностью скрывавший тело потертый серо-зеленый плащ с капюшоном. Путник опирался на дубовый посох.

– Добрый день, – поприветствовал сир Нолан путника. Путник остановился, повернул голову. Его лицо закрывал темно-серебристый шарф, но были видны глаза – карие, с зеленоватыми искорками. Он поклонился и произнес:

– Добрый день, рыцарь! Куда путь держишь?

– Ищу ближайший лагерь королевских войск. Они должны были продвинуться на север, – сказал сир Нолан.

– Война, да, все спешат на войну… Но поблизости ничего нет. Только одинокая таверна, до которой день пути, – добавил путник.

– Благодарю, – ответил сир Нолан, – не желаете ли угоститься, у меня осталось немного снеди, а вы, должно быть, голодны?

– Нет, вы очень добры. И позвольте один совет: не езжайте этой дорогой. Через пять лиг сверните направо, потом вперед и по дороге. Та дорога, которой вы едете, ведет к низине у трех осин. Это место пользуется дурной славой.

– Я ценю ваш совет, но не думаю, что слухи или дурная слава могут мне повредить.

– Я просто вас предупредил. Но если вы не измените скорость или не свернете на другую тропу, то окажетесь у низины уже к вечеру. И я не думаю, что встречать там ночь – это лучшая идея. Остерегайтесь ночи, рыцарь, берегитесь ее порождений, – с этими словами путник скрылся за деревьями.

«Еще один сумасшедший», – сказал бы сир Нолан, если бы не опыт вчерашней ночи. После непродолжительного внутреннего спора рыцарь рассудил, что раз он пережил встречу с тем чудовищем, то какая-то низина ему нипочем. Хотя сердцем он ощущал смутную тревогу.

Повинуясь внутреннему чувству, рыцарь оторвался от своих мыслей и внимательно оглядел окружавшее его место. Что-то странное было в этом краю: днем под лучами солнца он казался отчужденным, словно спящим. Ни птиц, ни зверей, ни какой-либо другой живности, привычной для такой местности, рыцарь не заметил, словно их кто-то выгнал или истребил.

– Только из-за зверей не хватало волноваться, глупости, – подумал сир Нолан. Но внутренний голос ему возразил:

– Вчерашний граф – тоже глупости? Перебитый гарнизон – тоже глупости?

– Это просто дорога, я просто буду ехать по дороге, и все. Я рыцарь, а не лесник, пусть лесник ломает голову над исчезновением зверья, – заверил сам себя сир Нолан. Занятый своими мыслями, он не заметил, как солнце зашло за горизонт, одаряя прощальными розовыми сполохами фиолетовое небо. Стемнело.

Сир Нолан пришпорил лошадь. Стало холодать. Налетел сильный, пронизывающий до костей ветер. Он глухо завывал, подобно вышедшему на охоту зверю. Темные тучи неумолимо наползали, закрывая собой луну.

Рыцарь поежился. Ему стало как-то не по себе. Ему чудилось, что он слишком выделяется. Он словно чужой здесь, слишком теплый, слишком живой… Лошадь тоже это почуяла и стала беспокойно фыркать и хлопать ушами.

Сир Нолан разглядел вдалеке три высокие осины по левую сторону от дороги, правая сторона которой уходила вниз, дальше во тьму. Рыцарь понимал, что надо делать привал и устраивать ночлег. И он, и лошадь устали. Спина ныла, руки сводила судорога. Глаза слипались. Сир Нолан подъехал к осинам. Высокие, темные, они казались высохшими и мертвыми. Ветер раскачивал голые верхушки, отчего деревья скрипели, словно зубы злобного старика, выгнанного из дома в холодную ночь. Сир Нолан подошел к низине. Та уходила дальше вниз. Судя по запаху, на ее дне было небольшое болото. Но там было так темно, что ничего нельзя было разобрать. Когда сир Нолан приблизился к краю, он услышал страшный звук. Протяжный, глухой, он был похож на вой расстроенной трубы, в нем ясно читались отчаяние и злоба.

Внутри у рыцаря все похолодело. Его передернуло. Из глаз против его воли потекли слезы. Лошадь испуганно заржала; храпя, она чуть не вырвала узду из рук сира Нолана. Он перехватил ее и похлопал лошадь по спине: «Это всего лишь болото, это просто болото…» Сир Нолан слышал, что болото может издавать такие звуки. Но это казалось живым.

– Пора спать, – подумал сир Нолан и пошел к осинам. Он хотел развести костер, но почувствовал, что и без того привлекает слишком много внимания. Рыцарь привязал лошадь к дереву, сам устроившись под ним. Как только голова сира Нолана коснулась сумки, служившей ему подушкой, он тотчас уснул.

Ему приснилось, что он снова в катакомбах старого замка. Граф, сверкая алыми глазами, схватил его за горло и прижал к каменной стене. В неровном свете факелов сверкнули длинные клыки. Наступила тьма. Сир Нолан в ужасе проснулся. Холодный пот покрыл лоб рыцаря. Он открыл глаза. Ночное небо, звезды и луну заволокли тяжелые черные тучи, гонимые холодным завывающим ветром.

Сир Нолан оглянулся на лошадь. Та притихла и жалась к стволу высохшей осины, словно пытаясь найти у нее защиты. Неожиданно ветер согнал большую тучу, застилавшую луну. В ее тусклом свете тени от осин вновь простерли свои черные длани к низине. Из носа и рта рыцаря стали вырываться клубы пара, словно в морозную зимнюю ночь. Тонкий слой инея покрыл землю и сухие ветки.

Сиру Нолану почудилось чье-то присутствие. Рыцарь увидел, а вернее, почувствовал, как из теней выполз сгусток тьмы. Он вытянулся и принял очертания высокой фигуры, отдаленно напоминавшей человеческую. Угольно-черная кожа, казалось, поглощала весь падавший на нее свет. Длинные руки и ноги оканчивались острыми когтями. Волосы, точно дым от пожарища, окутывали черную голову. Леденящий взор двух глаз, светившихся тусклым лунным светом, застыл на сире Нолане. Вся фигура существа казалась призрачной, словно сотканной из мрака. Медленные движения были слишком легкими и плавными, чтобы принадлежать живому существу. На том месте, куда оно ступало, чернела трава, а земля покрывалась коркой льда.

Сир Нолан не мог пошевелиться. Ужас сковал его, и все что осталось рыцарю – это смотреть на неотвратимо приближающуюся к нему фигуру. Лошадь, до этого застывшая на месте, взбесилась от ужаса и страха и начала вырываться, пытаясь разорвать узду, привязанную к толстой ветке.

Существо медленно повернуло бесстрастное подобие лица к лошади, и на том месте, где должен был располагаться рот, раскрылась широкая пасть, полная бритвенно-острых черных зубов. Из нее лился тусклый белый свет. Издав душераздирающий вопль, создание скрылось в тени, из которой вышло. Секундой позже оно вышло из тени, отбрасываемой лошадью, и, широко открыв зияющую пасть, набросилось на лошадь, впитывая боль и ужас терзаемого им животного.

Чем глубже впивались в горячую плоть холодные черные зубы, тем ярче проступал на угольной коже узор из белых нитей, тускло светившихся в лунном свете. Они постоянно меняли свое положение: то складывались в руны на непонятном сиру Нолану языке, то повторяли расположение вен и сосудов человеческого тела. Когда последние хрипы лошади затихли, существо медленно перевело холодный взгляд на сира Нолана.

Рыцарь хотел закричать, но слова застыли у него в горле. Окутанная мраком сущность все приближалась. Она развела длинные черные руки, словно в приветственном жесте, и сверкнула белыми глазами. От бессилия перед наступающим чудовищем на сира Нолана накатила волна ярости, и, собрав всю свою волю, рыцарь потянулся к покрытому инеем мечу. Но клинок не желал покидать своих замерзших ножен.

Раздался жуткий, схожий со звуком разрываемой на части плоти, леденящий смех. Существо вплотную приблизилось к сиру Нолану. Он попытался сопротивляться, но чудовище обдало его порывом ледяного дыхания и занесло когтистую руку для удара. Последним усилием рыцарь закрыл горло рукой, и черные когти, пройдя сквозь металл наруча, словно нож сквозь масло, вонзились в предплечье сира Нолана. У него не было сил даже вскричать от боли. Перед глазами рыцаря появился тусклый белый свет, льющийся из пасти существа. Последнее, что промелькнуло в голове у сира Нолана, было воспоминание о солнце, таком теплом и ярком, светившем на чистом лазурном небе.

Глава VIII
Ночное серебро

Замерзшее лицо сира Нолана обдал жар. Яркий алый свет рассеял тьму, что клубилась вокруг рыцаря. Раздался яростный вой существа. Оно оторвалось от рыцаря и повернуло черное подобие лица в сторону нового врага. Послышался щелчок, пение тетивы, и новый снаряд, словно огненная комета, оторвавшаяся от солнца, поразил черную плоть существа.

Все, что сумел рассмотреть сир Нолан, это как какая-то высокая фигура, окутанная в темный плащ, быстро приближалась к хладному порождению тьмы. С шипением существо отступило, обдав напоследок сира Нолана ледяным дыханием. Ее место заняла человеческая фигура, сжимавшая в руках арбалет, на конце которого горело яркое пламя. Заслонив рыцаря собой, фигура отложила оружие, потушив его пламя, и со звоном вытащила из ножен серебристый клинок, лезвие которого ярко блистало в лунном свете.

– Выходи, порождение тьмы, у тебя нет власти над нами! – послышался уверенный мужской голос. Раздалось недовольное шипение, и существо вышло из тени дерева.

– Нечего прятаться во мраке, выходи и сразись! – сказал мужской голос.

Существо злобно сверкнуло белыми глазами. Оно выпрямило правую руку, из раскрытой ладони стала расти черная тень. Через мгновение она приняла форму длинного, мерцавшего тусклым светом клинка, от лезвия которого шел густой хладный дым. Чудовище сжало в когтистой руке оружие и, издав яростный вой, кинулось на заслонившую сира Нолана фигуру.

С болезненно вибрирующим звуком клинки встретились. Существо с жутким визгом бросилась вперед, но фигура увернулась. Засунув руку за пазуху и сжав в ладони горсть серебристого порошка, фигура метнула его в потустороннего противника.

Ночь сотряс громкий надрывный гортанный вой, полный ярости и боли. Раскрыв зубастую пасть, чудовище кинулось на своего врага. Сверкнул серебристый клинок. Белые узоры на черной коже потухли. Голова и тело существа пали на стылую землю, но в дюйме от поверхности, словно туман, растворились в воздухе. По тени от дерева пробежал сгусток тьмы и стремительно понесся к низине. Послышался чавкающий звук, и наступила тишина.

Фигура склонилась над сиром Ноланом.

– Вас неслабо задели, – послышался тревожный мужской голос.

– Кто вы? – еле слышно спросил сир Нолан и лишился чувств.

* * *

Он пришел в себя уже в другом месте. Пропали осины, исчезла низина с ее мраком и ужасом. Сир Нолан поднял голову и взглянул на сизое предрассветное небо. Он лежал, прислоненный к громадному дубу. Рыцарь перевел взгляд на свою руку: она была перевязана, и от бинтов исходил приятный травяной запах. Рука бесчувственной плетью лежала на груди.

– Боюсь, что вы долго не сможете ею нормально работать. Надеюсь, что вы правша.

– Кто вы? – спросил сир Нолан.

– Я человек, и этого вам должно быть уже достаточно, – заявил голос тоном, не допускающим возражений.

Сир Нолан повернулся и увидел обладателя этого голоса: высокий мужчина лет тридцати, с длинными черными волосами и небритой щетиной. На его суровом обветренном лице была грустная улыбка. Карие глаза с зелеными искорками смотрели храбро и спокойно.

– Я… – начал было сир Нолан.

– Вам сейчас стоит поберечь силы, – сказал незнакомец. – Эта тварь, точнее, демон скоро вернется. И тогда уже с ней будет совладать сложнее. Нам надо поскорее дойти до Ясеневого столба, там мы будем в безопасности. Это недалеко отсюда. Я вам помогу.

Сир Нолан не знал ни о каком Ясеневом столбе, но решил довериться незнакомцу. Ведь если тот не убил и не ограбил его до этого, то вряд ли сделает это в дальнейшем.

Спаситель сира Нолана перекинул свою торбу через плечо, помог рыцарю подняться и продолжить путь. В глазах у то и дело спотыкающегося и оступающегося сира Нолана стоял туман, в голове была приятная пустота, а всем телом овладело чувство опустошенности и безумной усталости. Когда ноги стали подкашиваться, и сир Нолан понял, что дальше идти не сможет, незнакомец сказал, что они на месте. Они стояли возле громадного ясеня. Светло-серая кора покрывала уходящий ввысь ствол дерева, скрываясь за изумрудно-зелеными листьями, от которых исходил мягкий шелест. Сир Нолан почувствовал, что он словно под куполом, что в этом месте его никто не найдет, никакая тень не сможет достать его здесь.

– Это освященное место, – пояснил незнакомец. – В стародавние времена, когда нашим предкам приходилось бороться с подобными чудовищами, были созданы убежища, недоступные для порождений тьмы. Этот ясень – наследие той эпохи, одна из немногих уцелевших реликвий глубокой старины. Отдохните и, если сможете, выпейте это, – он протянул сиру Нолану флягу. Сир Нолан, поблагодарив, отхлебнул и почувствовал, как теплая, освежающая, сладковато-терпкая жидкость придает ему сил. В ней чувствовались алкоголь, мед, мята, имбирь, гвоздика и другие незнакомые сиру Нолану ингредиенты. По его окоченевшему телу разлилось тепло.

– Прекрасное питье, а что это? – поинтересовался рыцарь.

– Это Лунна Вис, дословно переводя с аэтэрского, напиток силы, – ответил незнакомец.

– Простите, а как ваше имя? – сир Нолан решил, что уже пора бы знать имя своего спасителя.

– Зовите меня Алан, а вы?

– Я Нолан, очень приятно.

Алан выпрямился и посмотрел на ясень.

– Я надеюсь, что вы не выдадите местоположение этого убежища.

– Вы можете не беспокоиться, – ответил сир Нолан, – меня настолько потрепали, что я вряд ли вспомню что-либо из прошлой ночи… Кстати, а что это было за существо?

Алан нахмурился:

– При всем уважении, думаю, вам лучше сейчас отдохнуть, но если настаиваете… Это была демоническая сущность, рожденная по воле гибельных сил из страха и ужаса смертных. Иногда подобным созданиям удается воплотиться в нашем мире и начать сеять зло. Укус или рана, нанесенные таким демоном, несут гибель для любого смертного, разнося по его крови яд, отравляющий душу и тело. По счастью, у меня были необходимые снадобья для обработки раны. Но думаю, что на сегодня хватит рассказов, – улыбнулся Алан, заметив недоверчивое изумление на лице сира Нолана. – Мы сейчас немного отдохнем и дойдем до таверны. Там вы будете в надежных руках, – заверил рыцаря Алан.

– Разрешите задать вопрос, это не вас я встретил на дороге прошлым днем? – поинтересовался сир Нолан.

– К сожалению, особенности моего ремесла вынуждают меня скрываться от чужих глаз, – ответил Алан, мрачно улыбнувшись.

– Вы странник?

– Нет, скажем так: ремесло некоторых – охота на лис и волков, а с моей добычей вы уже имели честь встретиться сегодняшней ночью.

– Вы охотитесь на этих чудовищ?! – изумился сир Нолан. – Как? Чем?

– Простите, но, как я уже сказал, лучше вам поберечь силы. Они вам понадобятся для дороги, – сказал Алан.

– Вы правы. Я, пожалуй, отдохну… – промолвил сонным голосом сир Нолан и, рухнув на зеленую траву, быстро уснул.

Глава IX
Мед и кинжал

Алан разбудил сира Нолана, когда солнце стояло высоко над горизонтом.

– Нам пора идти, – сказал он.

– Да, спасибо, – отозвался сир Нолан. Они перекусили объединенными запасами и отправились в путь. Сир Нолан отказался от помощи. Питье и еда придали ему сил, и он чувствовал, что одолеет любую дорогу.

Сейчас рыцарь внимательнее осмотрел вещи Алана. Большая торба была полностью забита. Из-под длинного плаща была видна рукоять меча. Сир Нолан перевел взгляд на лицо своего спасителя: прямой нос, тонкие черты лица, стать и какое-то внутренне благородство – несомненно, признак высокого происхождения, – подумал сир Нолан.

– А вы откуда родом? – спросил он Алана.

– Извините мне мою грубость, но разрешите избежать вопросов, касающихся семьи, дома и родословной, – ответил Алан.

– Как скажете, – согласился сир Нолан.

– Разрешите и мне спросить вас, – промолвил Алан. – При нашей первой встрече мне показалось, что вы встретились с чем-то, что произвело на вас разрушительное воздействие. По вам видно, что вы храбрый и умелый воин, которого крайне сложно чем-то устрашить.

– Сейчас не то время и место, чтобы все рассказывать. Скажу только: это, возможно, связано с тем, на что вы охотитесь.

– Вот как? – с интересом спросил Алан.

– Я думаю, что вы не откажетесь отдохнуть в таверне вместе со мной? – предложил сир Нолан.

– Нет, ни в коем случае. Тем более я вас не научил обрабатывать ваши раны.

– Благодарю, сударь, – сказал сир Нолан и умолк.

Вскоре они вышли из леса. Дорога уводила все дальше на север, открывая взору путников широкие поля и высокие холмы. В вечернем воздухе веял терпкий медвяный аромат, принесенный ветром с вересковых пустошей. Над их сиреневым ковром пронесся белый кречет и растаял в высоком золотистом небе.

Солнце стало клониться к горизонту, когда они подошли к таверне. Она стояла на пустыре у дороги – двухэтажное каменное здание с дымящейся печной трубой. На стене покачивалась в такт прохладному ветру вывеска «Приют путнику».

– Что ж, многообещающее название, – заметил сир Нолан.

Алан в ответ улыбнулся и постучал в дубовую дверь. Дверь им открыл высокий, плотно сложенный бородатый мужчина. Сперва он сурово посмотрел на прибывших, но когда увидел Алана, его лицо просветлело.

– О Алан! Слава Небесному Отцу, это ты! Я так рад, что ты здесь!

– Ангус! Неужели не узнаешь старых друзей? – ответил, улыбаясь, Алан.

– Да что вы! Я… – тут Ангус перевел взгляд на сира Нолана. – А вы кто, почтенный сударь?

– Я Нолан, рад познакомиться, – сказал рыцарь.

Хозяин таверны весело рассмеялся и пустил их внутрь. На белых стенах приятно играли алые блики огня из камина. Полированные столы из темного дерева и широкие длинные скамьи, казалось, ждали гостей. На стенах висели оленьи рога и другие, памятные хозяевам, вещи. В конце комнаты был хозяйский стол и лестница, видимо, ведущая наверх.

Когда они вошли, их носы встретил тот особый запах помещения, в котором всегда готовилась вкусная еда и отличное питье. На изможденных дорогой лицах заиграли блики весело горящего огня.

– Вы как, надолго? – спросил хозяин таверны. – На одну ночь или как?

– На одну ночь, – сказал Алан.

– Мне тоже на одну ночь, – подтвердил Нолан.

– Тогда я покажу вам ваши комнаты. Сейчас немного постояльцев, вот один из них, – Ангус указал на сидящего в дальнем углу человека. Тот поднялся и представился:

– Теодор Валлгейт, к вашим услугам.

– Алан, к вашим.

– Нолан, к вашим.

Теодор поклонился и вернулся к кружке эля. Сир Нолан внимательно посмотрел на него: крепкий, широкоплечий мужчина лет тридцати, с копной темно-рыжих волос и такой же рыжей короткой бородой. На голове красовалась сдвинутая на бок шапочка.

С верхнего этажа к ним спустилась хозяйка дома – невысокая женщина со светло-пшеничными волосами и добрыми чертами лица.

– Извините, забыл представить вам мою прекрасную жену, да и себя заодно: Ангус и Гленн Брэдхоллы к вашим услугам.

– Благодарим, мы к вашим, – отозвались сир Нолан и Алан. Им отвели две небольшие, но уютные комнаты: Алану в правом крыле, сиру Нолану в левом. Отдав гостям ключи, Ангус пригласил их к ужину.

Сир Нолан вошел в свою комнату. Почти сразу же его внимание привлекла большая кровать с разноцветными одеялами и подушками. Дубовый пол сиял чистотой. Небольшой столик и два стула стояли у окна с зелеными ставнями. Сир Нолан, привыкший к лагерным палаткам и ночлегу под открытым небом, уже предвкушал крепкий ночной сон в мягкой постели. Рыцарь кинул свою сумку на стул и, вздохнув, стал снимать доспехи.

Затем он внимательно осмотрел забинтованную руку. Удивительно – повязки и снадобья Алана сделали свое дело, к руке сира Нолана почти вернулась прежняя подвижность и сила. Рыцарь надел рубашку, натянул поверх нее поддоспешник, и тут прекрасный аромат горячего супа, хлеба и чеснока, словно невидимая рука, потянул его вниз. Сир Нолан закрыл дверь, миновал лестницу и увидел, как Ангус и Гленн накрывают на стол. Алан уже сидел за столом и рассказывал какую-то шутку хозяевам, отчего те смеялись. Сир Нолан присоединился к начинающемуся ужину.

На столе появились жареный с чесноком цыпленок, свежевыпеченный хлеб, печеная брюква, миска с овощным супом и похлебка с говядиной. На десерт оказался пирог с голубикой и орехи в меду. В распоряжении гостей были мед, масло, эль, красное вино, травяные чаи и холодное бодрящее пиво. Когда сир Нолан доедал пирог с голубикой и хотел еще раз похвалить прекрасную еду, встревоженные лица хозяев заставили его повременить с этим намерением.

– Алан, Нолан, у меня к вам есть одна просьба, – обратился к гостям запинающийся Ангус – видимо, слова давались ему нелегко. – Когда настанет утро, уезжайте сразу же. Мне неловко вас об этом просить, но обстоятельства вынуждают…

– В чем дело? – серьезно спросил Алан.

– Эх! – грустно вздохнул Ангус. – В наших краях нынче неспокойно. Война идет подобно чуме, разоряя и уничтожая все, что встает у нее на пути. Люди перестают быть людьми, превращаются в каких-то зверей, которым ни закон, ни Небесный Отец не указ. Развелось у нас много всякой швали. Вот и одна к нам заявилась. Я б этих бандитов прогнал, да я один, а их две дюжины, и все ражие. Теодор с нами лишь недавно, да и что двое против такой оравы! Да еще эти паразиты наказали, что если наймем кого, они вмиг всех прирежут. Являются раз в неделю, объедают, пьют, буянят и грабят. Упаси, Небесный Отец, вас встретят – убьют как миленьких. Скорее всего сегодня явятся снова…

– У них одна банда? – спросил сир Нолан.

– Да, – ответил не понимавший, к чему этот вопрос, Ангус.

– Хорошая идея, – подхватил Алан, – вчетвером…

– Да вы с ума сошли!!! – вскричал Ангус.

– Ангус, разве я когда-нибудь вел себя как безумец? – спросил Алан спокойным голосом.

– Ну… – начал было Ангус.

– Нолан, – обратился к рыцарю Алан, – думаю, вам придется снова надеть ваши доспехи.

* * *

Был первый час ночи. В «Приюте путнику» никто не спал. Гленн отправилась наверх. Алан объявил план боя:

– Я буду здесь, – он указал на лестницу. – Вы с Теодором, – обратился он к Ангусу, – там, – он указал на хозяйский стол. – Нолан, вы ранены. Вам стоит остаться наверху, – посоветовал Алан.

– Не смешите. Ко мне уже почти вернулись прежние силы. Тем более еще один клинок вам не помешает, – ответил сир Нолан, кивнув в сторону Теодора, сжимавшего рукоять громадного, доходившего ему до груди меча.

– Хорошо, тогда вы под стол, – согласился Алан.

– Неплохая идея, сможем использовать эффект неожиданности. В случае их превосходства встанем спина к спине. Стоит убрать ценную посуду, но оставьте хоть что-нибудь на столе, а то разбойники могут заподозрить, что это ловушка, – предостерег сир Нолан.

Все приготовления были закончены, и вскоре в доме наступила тишина.

Около двух часов ночи снаружи послышался стук копыт и пьяный смех. К таверне подъехали две телеги и около дюжины всадников. Как только они поравнялись с таверной, из телег высыпало около десятка ражих детин с мечами, дубинами и кинжалами. Конные соскакивали с лошадей и всей гурьбой стекались ко входу в таверну. Послышались глухие удары о дубовую дверь.

– Эй старик! Че, уснул, бородатый? Ты скоро там? Жрать хотим! – принялись орать бандиты.

– Иду, иду… – ответил Ангус, спускаясь с лестницы и тщательно прикрывая халатом кольчугу. – Все заходите, всех накормим…

– Вот так бы и сразу, – отозвались разбойники, толкая друг дружку и толпясь у входа. Они всей массой ввалились в комнату и расселись по столам, не снимая оружие.

– Все здесь? – спросил покорно Ангус.

– Все, а тебе что, мало? – ответил ближайший от него громила, обтирая грязные руки о полированный стол.

– Смотри, если не нажремся вдоволь, то закусим тобой и твоей женой, – отозвался другой.

– Эй ты, старая задница, неси че пожрать, да поскорей!

– Иду, я быстро… – сказал Ангус и засеменил наверх. Из-за гула двух дюжин горланящих глоток никто не услышал, как снаружи заперлась на тяжелый засов входная дверь.

Один из бандитов, самый крупный и самый нетерпеливый, встал из-за стола и пошел к лестнице.

– Эй ты, старый хрыч, тебя ускорить или как? – его фразу оборвал свист арбалетного болта, пробившего ему горло.

Разбойники тут же повскакивали со скамей и обнажили мечи. Одни бросились к входной двери и принялись в нее ломиться. Другие побежали наверх. Еще двое рухнули от болтов. Когда бандиты приблизились к лестнице, из тени выпрыгнул Алан и, взмахнув длинным мечом, перерезал сразу две бандитские глотки. Из-за хозяйского стола выскочили Теодор и Ангус и взмахами двуручных мечей вспороли сразу троих. Разбойники не знали, на кого броситься, куда метаться.

Тут рослая фигура в блестящей броне бросилась прямо в гущу бандитов и описала широкую дугу мечом. Четверо из разбойников, закрывая руками лица, покатились по полу. Неожиданно лишившись половины отряда, бандиты отступили к входной двери. Уткнувшись в запертую дверь, разбойники развернулись и увидели, что им противостоят всего четверо мужчин. Бандитские рожи налились торжеством, и, свирепо гогоча, разбойники бросились на защитников таверны.

Встав плечом к плечу, сир Нолан, Алан, Теодор и Ангус отражали атаки бандитов. Открылась верхняя дверь, и появилась Гленн с луком. Первый бросившийся на нее бандит получил стрелу в глаз. Ангус встал перед Гленн и, закрывая ее собой, убивал всякого, кто поднимался на лестницу.