Текст книги "Штрих-кот"

– Случайно, – Паша развел руками. – Собеседование проходил его брат, очень крутой зоолог. Уже и место на него выделили, и оборудование завезли – а брат возьми и поскользнись дома в ванной. Сломанные рука и нога, три месяца в гипсе. Прислал вместо себя Гошу – мол, тот все знает и умеет, начнет эксперименты вместо меня, а потом уже и я подтянусь. А Гоша если что и знает, то скрывает очень тщательно. Полная противоположность брату своему.

Варя наверняка закусила губу. Скосила глаза на Нику. Та в ответ подняла брови: что, мол? Разные братья – со всеми бывает. Сестры вообще обожают переглядываться, поэтому, без сомнения, устроили во время того разговора несколько сеансов «мгновенного сообщения сообщениями из глаз в глаза». А Паша тем временем продолжал:

– Даже если мы напишем бумажку, что ваше присутствие в лаборатории допустимо и Гоша успокоится – в чем я лично сомневаюсь! – еще остается Влад.

– Он нас невзлюбил с первого взгляда?

– Ни с первого, ни со второго, – Паша высунул язык и скосил глаза к носу. Кончик языка был ярко-голубой – вот ведь ядреный краситель у мороженого! – Мы с Эмэм – ну, с Михалычем – поспорили: если Влад хотя бы раз проявит дружелюбие, я должен съесть собственную шляпу. Правда, у меня ее нет, но это не страшно, все равно я этот спор выиграю. Владу не нравится никто.

– Почему?

– Потому что слишком много книжек читал и фильмов смотрел! Выбрал себе оттуда образ известного ученого, гения и борца с подтасовками. Непробиваемо серьезного притом. Самое грустное – шуток не понимает. И если что, настучит на вас Валерычу и не поморщится. Если уже не…

– Извини, – Варя подскочила так резко, что уронила стакан с кофе – прямо на Пашу. – Нам надо идти!

– Спасибо за беседу и все такое! – Ника встала рядом с сестрой.

– Девочки, а… – начал было Паша, но Вареников уже след простыл.

Они неслись по городу, перепрыгивая через клумбы и бордюры, а в волосах у них приплясывали злые искры. Сработал сигнальный амулет – кто-то забрался к ним в домик и рылся в личных вещах. Следовало спешить, чтобы застать злоумышленника на месте.

* * *

– Ты! – воскликнул я. – Ура!

– Мяу-мяу! – услышал Макс.

Стоя на пороге, он наблюдал картину «пижамная вечеринка в самом разгаре». По всей комнате были разбросаны одежда вперемешку с магическими приспособлениями, тюбиками и пузырьками с косметикой, а также какие-то страницы, которым, судя по виду, были не одна сотня лет. Оборванные края навевали мысли, что их вырвали из каких-нибудь древних трактатов, в которых полезной информации ровно на ту страницу и было.

Посреди этого полотна, достойного кисти художника-авангардиста, торжественно возлежал я. Правда, меня спеленали оранжевой юбкой, на ухе красовалась заколка-крабик с блестяшкой, а вместо брошки-переводчика гремлины прицепили мне на грудь алую розу. Одну сторону усов накрутили на карандаш, на другую – нанизали разноцветные бусинки из разорванного ожерелья. Та часть ожерелья, которая не пошла на украшения, каталась по полу в опасной близости от двери. Шанс поскользнуться и без того был немаленьким, а если забыть об осторожности, то и вовсе возрастал процентов до девяноста.

Возле стены сиротливо лежали два пустых рюкзачка. Мелочи оттуда были высыпаны на пол, а одежда – художественно развешана на люстре, на форточке, на открытой дверце шкафа и на телевизоре: в розовой кофточке прорезали неровную дыру, через которую виднелось лицо диктора. Он скучным голосом по бумажке докладывал, что именно нужно успеть сделать подводным горожанам до приезда туристов.

На диване красовалось гнездо из одеяла, подушки, простыней и разноцветных футболок. Посредине гнезда весело прыгал вверх-вниз маленький гремлин. Он взмывал в воздух, крутил головой, тоненько смеялся и щелкал пальцами. Судя по звукам веселья, доносящимся из второй комнаты, дела там обстояли не лучше.

– Мяу! – я проникновенно посмотрел на Макса.

Лежать было неудобно, как из-за физических страданий – ужасно затекли лапы, так и из-за моральных – гремлины забрали переводчик и Изпак, утащили их за пределы видимости и уже наверняка разобрали на мелкие кусочки и испортили. Я корил себя за неосторожность, ругал за глупость и переживал за судьбу любимых гаджетов. «Переводчик спасай, он в соседней комнате!» – хотелось кричать, но получилось снова непонятное обычному человеку «Мяу».

Этот призыв о помощи, однако, вывел Макса из ступора. Если руководствоваться прочитанной накануне лекцией, нужно было закрыть дверь за собой снаружи и убраться подальше, чтобы не множить хаос и разрушения. Пускай Вареники вернутся и разберутся сами – тогда они точно не смогут обвинить его в том, что он их не слушает и вечно поступает наперекор.

По крайней мере, разумная часть Максима советовала поступить именно так. И напирала не только на моральную сторону дела, но и подсовывала воспоминания из военной академии, где четко и по полочкам рассказывали, почему ситуация «все дружно бросились спасать попавшего в беду или плен товарища» является недопустимой. Рисковать всеми из-за одного – это удел героических фильмов или книг. В реальной жизни это может привести к провалу всего задания.

Тем не менее, все эти аргументы прошли мимо Максима. Мало того, что «дух войскового товарищества» понимался им слишком буквально, так еще и взыграло то, что преподаватели называли в свое время «губительное рыцарство». Макс представил на секунду, как бы он себя чувствовал, если бы его штанами и футболкой сначала вытерли пол, а потом превратили их в рамку для диктора… А бедный я, над которым нельзя вот так издеваться?..

В общем, разум Макса вновь затопило злостью – не за себя, а за других. Вдобавок пришла не к месту мысль о том, что ведь бывали же случаи, когда редкие герои…

«Не-е-е-ет! – завопил здравый смысл, поняв, что время уговоров окончено, но командир заткнул его. Если бы все герои слушались здравого смысла, подвигов и успешных военных операций в этом мире было бы неизмеримо меньше!

Гремлин в одеяльном гнезде аж задохнулся от восхищения, глядя на то, какая добыча к нему идет. Итог схватки был предопределен заранее, хотя Макс и ухитрился не поскользнуться на бусинах, обошел растяжки из ниточек и не наступил ни в одну из клеевых луж. В красивом броске командир долетел до дивана и победно сомкнул ладони на хлипком тельце, которое и не думало ретироваться.

– Фрр-р-р-р, мяу! – я отчаянно завопил с пола, в переводе с кошачьего на человеческий это означало: «Беги-спасайся-с гаджетами, я как-нибудь уж сам того».

Но Макс, лежа на груде одеял и мятой одежды, крепко сжимал в руках маленького гремлина и предвкушал, как будет учить его уму-разуму.

На пороге в соседнюю комнату еще пятеро зеленорожих прижимали к груди кулачки и привставали на цыпочки от предвкушения. Большой человек вновь пришел их развлекать.

Благие намерения вновь выстлали дорогу в ад…

* * *

К моменту, когда запыхавшиеся Вареники добежали до домика, там оставались только клочки одежды, разломанный переводчик и я – оглохший от дикого гремлинского визга. Я зыркал по сторонам, вжимал голову в плечи и мечтал только об одном – чтобы меня закатали в ковер и спустили… пусть даже и на дно морское, лишь бы подальше от этого бардака. В процессе погони за гремлинами – пьеса все та же, акт второй, с кульминацией – Макс трижды наступил на мой хвост, дважды на лапу и один раз оглушил диким ревом. Если бы я не знал, кто на самом деле является источником этого звука, то предположил бы, что это разбуженный посреди спячки белый медведь, у которого украли запасы меда на черный день. Ну, или рыбы – чем там питаются эти медведи, я не интересовался и не горел желанием проверять на практике, даже если представится такой случай.

Дикий рев Макс издал в тот момент, когда ему на голову рухнула люстра. А вскоре после этого покинул дом через окно, разбив стекло и разломав раму.

Варя трясущимися руками выпутала меня из юбки, правильно поняла тоскливое молчание вкупе с выразительным взглядом и почти сразу нашла детали переводчика. Не стала тратить время на попытки выяснить, что именно сломали гремлины, а зло и изо всех сил ударила по нему заклинанием «технического отката». Оно пригодно, только если вещь сломана недавно, – на длинные отрезки времени прокатить заклинание могут только старые опытные техномаги, зато на пару десятков минут даже курсант способен.

«Зло и изо всех сил ударила» происходило от того, что на месте брошки-переводчика девушка представляла Максима, а заклинание должно было быть огненным шаром размером с бунгало, не меньше.

Ника тем временем металась по комнатам, прикасаясь к стенам и поломанной мебели, – собирала энергетические слепки, чтобы реконструировать происходящее. И с каждой секундой злилась все больше.

– Грабли! – выпалила она, подходя к сестре. – Огромные глупые грабли!

– Эй, только не волнуйся. Ведь это всего лишь вещи! – я решил, что Ника заговаривается от волнения, и приободрил ее, начисто забыв о том, что всего пять минут назад собирался умереть от расстройства во цвете лет, потому что жизнь без переводчика совсем не та, что с ним.

– Какие вещи? – прошипела Варя. – Речь про человека! Большого и хорошего, но глупого, как пробка! Он наступил на те же грабли!

– Только вчера гремлинов было двое, а сегодня шестеро, – Ника глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Сестры поднялись, отряхнули колени и грустно уставились на меня.

– Как ты думаешь, он ограничился комнатой или пошел крушить весь город, как Кинг-Конг?

– Не найдем Макса – не узнаем. Главное, чтобы они дырку в куполе не пробили. Остальное не страшно.

Конечно, насчет «не страшно» – это была бравада. У меня до сих пор тряслись все поджилки, после того как меня стукнули по макушке, уронили на пол и скрутили. Да еще не веревкой связали, а юбкой! Позор на всю жизнь. Повод для смеха нынешних и грядущих поколений, если они об этом случае хоть когда-нибудь узнают.

* * *

Путь драматического преследования был отчетливо виден. Он настолько явно нарушал красивый и правильный городской ландшафт, что я уже не сомневался – любой, кто сегодня выйдет на улицу, поймет – нашествие гремлинов пришло. Наверное, такое же чувство было в древности у людей, когда они видели город, разграбленный варварами.

На стенах домов виднелись синие следы ладоней. Для того чтобы они появились, понадобилась краска – посреди тротуара перевернутая бочка, по камням разливается яркое пятно. Везде, где есть газоны или клумбы, обязательно виднеются тяжелые вмятины от кроссовок, будто кто-то специально топтал растения. На тротуаре – клочки бумаги, тряпочки, пуговицы, бусины, осколки стекла и пятна крови. Не зеленой, гремлинской, а вполне себе красной, человеческой.

Вареники ускорили бег.

– Эй! – мои лапы до сих пор не пришли в норму – подгибались, разъезжались в стороны, словом, отказывались вести себя так, как положено конечностям спецагента. – Подождите! Не успеваю!

Сестренки переглянулись. Варя сделала шаг назад, подхватила меня на руки и побежала дальше.

– Слушайте, – мне было стыдно за то, что не успеваю за людьми, но ощущение тепла и дружеской поддержки пересиливало. – А как так получается? Вроде опытный боец, привык контролировать ситуацию… Гремлины его что, заколдовали?

– Нет, – Варя дунула мне в макушку, фрррр, и перехватила поудобнее. – Знаешь, есть такая борьба «айкидо»?

– Ну… слышал.

– Там для того, чтобы провести прием, используют энергию нападающего. Ты замахиваешься, чтобы ударить, а цель в последний момент уходит в сторону. И что будет?

– Я упаду. Но ведь это обычная инерция.

– Самая что ни на есть обычная! – подтвердила Ника.

Варя мотнула головой, тяжело дыша, – мол, кота несу, запыхалась, скажи за меня.

– А что будет, если к этой инерции добавить немыслимую скорость и ловкость противника? А еще отточенное в поколениях умение развязывать и завязывать чужие шнурки, корректировать траекторию любых движущихся тел, выбирать самые неудобные места для падения, выскальзывать из любых захватов…

– Понял-понял, – я поежился. – Максу можно только посочувствовать.

– Обязательно посочувствуем, – кивнула Ника. – Только сначала прибьем. Два раза.

Ближе к центру в полосу разрушений оказались вовлечены электронные машины, перевозившие строителей внутри города, и горожане.

То тут, то там валялись перевернутые автомобили. Около стен сидели люди с синяками и разбитыми носами и удивленно крутили головами, будто не понимая, что с ними только что произошло.

Цветные витражи были побиты. У некоторых дверей пропали ручки. По свежевыкрашенным стенам протянулись длинные полосы – рубцы содранной до пенобетона краски.

Вареники сжимали и разжимали кулаки, толкаясь плечами. Готовились к бою – вдруг придется забирать Макса силой? Ведь известны случаи, когда люди так нравились нечистой силе, что их забирали в мир духов… То есть, конечно, просто хорошо прятали, но все равно радости мало. Запихнут Макса в какой-нибудь хроноклазм, и выйдет он оттуда через пятьдесят лет, а вместо напарниц – старушки, вместо кота – его праправнучатые племянники… На этом месте Варе и Нике хотелось не то плакать от обиды и несправедливости, не то смеяться от комичности ситуации, но они лишь прикусывали губы и еще прибавляли скорости, хотя и так бежали со всех ног.

След вывел нас на главную площадь. На крыльце башни лежал куст выдернутых с корнем роз, переминался хмурый Варфоломей, стоял главный архитектор и сидел Макс. Точнее, полулежал и выглядел при этом даже хуже, чем лишенный привычной среды куст.

Варфоломей чуть не плакал, Валерий Валерьевич ему что-то сурово выговаривал. На площади не было видно ни одного, даже самого завалящего гремлина. Зато лежали грабли. Внушительные, блестящие новенькие грабли.

– Тут что-то не то, – шепнула Варя. – Пока не приближаемся.

– Яш, а Яш, у тебя есть какая-нибудь штука, чтобы на расстоянии подслушивать? – Ника наклонилась о мне.

– Конечно есть, – ворчливо отозвался я. – Только она дома осталось. Вы же сами собраться толком не дали – быстрее да быстрее.

– Тогда иди ты. Независимым прогулочным шагом. Кто обращает внимание на котов?

– Все за вас приходится делать, – тихо пробормотал я под нос, пригладил ухо и затрусил в сторону башни. Чем ближе я подбирался, тем грознее звучал голос архитектора, тем ниже опускал голову садовник и тем ярче цвели свежие синяки и ссадины у Макса на лице.

Подбежав к граблям, я их понюхал для виду. Инструмент как инструмент. Садовый. Непонятно, чем они людям так досадили, что их так любят поминать при любом удобном случае?

– …И вы меня извините, Максим, – Варфоломей за что-то извинялся? Вот это номер! я навострил уши. – Больше этого не повторится. В следующий раз я буду решать свои проблемы сам, без привлечения сторонних специалистов.

– Не за что извиняться, – Максим поднялся, охнул, схватился за поясницу. С ужасом посмотрел на три ступеньки, ведущие с крыльца. В глазах читалось: «Лучше я останусь здесь и не пойду ни-ку-да». – Простите вы меня, что не сумел поймать похитителя.

– Видите, – в голосе архитектора звучала сталь. – Гораздо лучше было бы, если бы каждый занимался своим делом и не брался за проблемы вне зоны компетенции. Аквариумисты и садовники не должны гоняться за ворами, это дело службы безопасности. Правильно?

– Так точно! – хором ответили Макс с Варфоломеем.

Командир вздохнул и ме-е-едленно принялся спускаться, а Варфоломей поднял с крыльца розовый куст, поцокал языком, обнял, несмотря на колючки, и бережно понес прочь на вытянутых руках. Архитектор задумчиво посмотрел ему в спину и скрылся в башне, громко хлопнув дверью.

Через мгновение мимо меня пронеслись две быстрые тени и остановились перед Максимом, превратившись в улыбающихся Вареников.

– Ты жив!

– Ты здесь!

– А… – командир даже не успел сказать, как он рад видеть подчиненных, как улыбки будто стерло с девичьих лиц.

Варя сверкнула глазами:

– Ты думал, мы сами не справимся, да?

– Раз мы девочки, так за себя постоять не можем? – глаза Ники сверкали не менее ярко.

– Не доверяешь и не веришь!

– Мы зачем вчера про гремлинов рассказывали?

– Чтобы ты послушал и сделал все наоборот?

Максим открыл рот, но тут же закрыл, махнул рукой и медленно заковылял к дому. Как тут объясняться? Очень хотел помочь, поэтому техника безопасности из головы вылетела? Привык решать проблемы силой и не привык, когда действенные методы бесполезны? Наступил на те же грабли? Забыл все, чему учили в академии, и, как студент-первогодок, попер грудью на амбразуру, вообразив себя героем?

– Яш, – он тоскливо оглянулся. – Хоть ты-то меня понимаешь?

– Ну… – уклончиво протянул я. – Ты лучше расскажи, как там Варфоломей оказался. И розовый куст.

– А вот это самое интересное, – оживился Макс. – знаешь, что он делал? Перед Валерием Валерьевичем меня выгораживал.

* * *

Макс сидел на диване в девчачьем бунгало, водрузив на голову пакет со льдом из холодильника. Выглядел он измученно, как коммандос после боевой операции, то есть побито, но мужественно – пожалуй, это можно было назвать первым плюсом в сложившемся положении. Вторым являлось то, что командир во время безумной погони за гремлинами ничего себе не сломал. Третьим – то, что основы медицины преподают техномагам в обязательном порядке. Если бы не они, сейчас Макс чувствовал бы себя гораздо хуже – приблизительно как овощная оладья. Или мясная отбивная – он еще не определился.

Командир обстоятельно рассказывал про странное вмешательство Варфоломея:

– …Бежим мимо оранжереи. Я ж не вижу ничего – на глазах чья-то кепка непонятная надвинута, и не снимешь – одной рукой пытаюсь гремлина схватить, на другой почему-то ботинок нахлобучен. Тут слышу – кто-то следом топает. А это садовник, как был, с граблями и саженцем – чешет за нами следом. Гремлины, что любопытно, его не трогают. Я кричу ему: шлюз, мол, закрыть надо! Иначе наши зеленые друзья фьють из города – и поминай как звали. Он вроде кивает в ответ. Думаю, ну все нормально, не уйдут от меня, голубчики. Ведь уже почти… почти у меня в руках были…

Тут Макс поперхнулся. Как по волшебству, сзади него возникла Ника и, размахнувшись изо всех сил, врезала по спине.

– Ох-х-х-х!

– Чтобы человек не кашлял, его надо постучать по спине! Разве нет? – в голосе были нотки мстительности, которые Ника даже не пыталась скрыть.

– Хорошо, что не по лбу, – Макс не стал обижаться. В конце концов, каждый демонстрирует обиду, как может. Кто-то презрительными взглядами, а кто-то рукоприкладством. – Итак, бежим. Вылетаем на площадь, гремлины пищат, я ору, садовник дудит в сигнальную уточку…

– Какую такую уточку? Снова издеваешься? – Варя подозрительно прищурилась и непроизвольно сжала руку в кулак.

– Нет же! – командир примирительно поднял ладони. – Обычная дудка. В виде уточки. Деревянная, желтая. И звук такой негромкий, но гадкий… Он только дунул – а гремлины врассыпную. Только что рядом были, и вдруг – ни одного. Выходит архитектор. Я как дурак, с пустыми руками. Думаю, каким идиотом буду выглядеть, рассказывая ему про погоню за мифическими существами. И тут из-за плеча Варфоломей начинает причитать. Мол, сидел он у себя в саду, никого не трогал, горя не знал. Радовался успехам цветов. И тут вдруг кто-то в черной маске подскочил, зарычал злобно, вырвал розовый куст из земли – и бежать. А я – такой героичный! – на помощь бросился. Вора ловить. Прибежали на площадь, вор испугался, растение бросил – и был таков.

– Интерееесно, – Варя и Ника сложили руки на груди.

– Можно не так сильно злиться на Макса.

– То есть сильно, но не так.

– В смысле? – Макс до потери пульса устал от оценочных суждений в свой адрес и был готов уже поссориться с кем угодно, только перестать чувствовать себя дурачком и виноватым.

– Садовник скрывает гремлинов от архитектора, – Варя улыбалась загадочно, но так, что будь Макс на месте Варфоломея, он бы испугался. Он на своем-то не смог удержаться и непроизвольно сглотнул.

– А еще садовник управляет гремлинами, – Ника вдруг захлопала в ладоши, как будто получила долгожданный подарок. – То есть, наш подозреваемый становится еще более подозрительным! Возможно, это он и организовал нападение, чтобы потом присоединиться к погоне и обмануть архитектора, а заодно и тебя!

Макс пожал плечами. Пусть техномаги занимаются подозрениями, странностями и построением гипотез. Он сейчас ляжет в горячую ванну и постарается смыть с себя позор… то есть расслабится.

В разговоре лучше всего запоминаются финальные фразы, поэтому я решил: самое время сообщить Вареникам приятные новости, чтобы они перестали злиться на командира:

– Значит, моя следящая система не врала. Теперь мы знаем, что гремлины действительно были рядом и…

– Извини, – Макс поежился. – Не хотел раньше времени тебе говорить, но…

* * *

Когда я, запыхавшись, ворвался в свою комнату, то не смог сдержать возмущенного мява, который брошка отказалась переводить. Моя система, мой прекрасный контур слежения был разобран и валялся по всей комнате кусочками проводов и деталей! Почти все камеры пропали, блестящие железячки – тоже. Зато на листе картона под упреждающей надписью теперь красовались кривые буквы: «Влезли, не убило! Инженер, делай еще!»

– Откуда они… – я выпустил когти и зашипел.

– Я проболтался, – на пороге замаячил понурый Макс. – То есть, похвастался. Ну то есть, когда мы уже на улице были, я им кричал вслед: «Сдавайтесь, у нас сеть слежения есть, мы вас вычислим!» Не знаю, что на меня нашло. Наверное, гремлин попутал.

Я невидящими глазами смотрел на бантик из клочка картона, который издевательски раскачивался на люстре.

– И пусть еще не так уж и поздно, – проговорил я фальшиво бодрым голосом. – А я – спать.

Гордо прошествовал на диван, свернулся клубочком и прикрыл зажмуренные глаза длинным хвостом.

Кто сказал, что коты не плачут?