Текст книги "Гавань Командора"

Сорокин прикинул разделявшее их расстояние и на секунду приподнялся повыше. Бросок вышел удачным. Вахтенный успел только вскрикнуть, негромко, а затем со стуком повалился на палубу. В следующий момент Константин оказался уже рядом и заботливо вонзил другой нож прямо в сердце. Чтобы человек зря не мучился. Страшна ведь не смерть, а болезненный переход к ней. Смерти все равно не избежать.

Уже вдвоем с Командором отправились к трюму. Он действительно был весь набит бочками. Настолько, что дальнейшее было сущей ерундой. Размотать припасенный шнур, расположить его поэффектнее да подпалить перед обратной дорогой.

…Дело было практически сделано, когда брезентовый полог, прикрывающий вход в кубрик, отодвинулся и наружу высунулся сонный матрос.

Ширяев чуть отодвинулся, давая моряку возможность выбраться на палубу. Затем привычно зажал левой рукой рот, а правой нанес удар. Неудачно.

Матрос оказался довольно здоровым и дернулся так, что едва не вырвался из рук сержанта. Второй удар достиг цели. Тело дернулось, и Григорий ударил еще раз.

Грязное дело – война.

В кубрике по-прежнему было тихо. Места немногочисленной вахте хватало, тесниться было не надо. А то, что кто-то выполз наружу, не волновало. Может, и не заметил никто.

Подошедшие Кабанов с Сорокиным посмотрели на труп. Шнур уже тихонько тлел, приближая неизбежный фейерверк, но вдруг проснется еще кто-нибудь? Обнаружить диверсию вполне возможно, а второй раз подобный фокус не повторить.

А время между тем шло, и надо было срочно решать. Или лезть в кубрик и вырезать сонных, или спасаться, пока не стало поздно.

Вырезать было противно. Хотя вахта была обречена в любом случае, однако сам процесс восторгов не внушал. Очень уж как-то…

– Уходим, – тихо произнес Командор.

Без того, пока ждали, времени прошло порядочно. Если кто и проснется, пока разберется, пока поднимет тревогу, а там уже…

Вниз вновь скользнули по канату, чтобы не вызывать лишнего шума. А дальше поплыли в сторону ждущей шлюпки. Только теперь делали это намного быстрее.

Только знать бы точно, где эта шлюпка! В темноте да на воде вполне можно заплутать. Тут чуть свернул, и вполне можешь проплыть мимо.

Страх ведом всем. Плыли, и каждый думал про себя: вдруг вовремя не найдут и взрыв застанет их на воде?

А то и еще страшнее – кто-нибудь из команды все-таки прореагирует, и все хлопоты окажутся напрасными…

Тихий плеск впереди и чуть в стороне привлек внимание, заставил поневоле насторожиться. Свои или чужие?

Хотя чужие, если бы и двинулись в шлюпочный обход, обязательно зажгли бы факел. Чтобы ни у кого не оставалось сомнений, кто передвигается по воде.

А своим здесь опасно. До ближайшего фрегата рукой подать. Не ровен час – заметят.

– Что? – Заботливые руки подхватили пловцов, помогли забраться в шлюпку.

– Порядок.

Оказалось – не совсем. Не успели разобрать весла, как сбылось предположение Командора. С темной глыбы фрегата раздался встревоженный голос. И кого он окликал – было ясно даже не знающим английский язык.

Оклик повторился, и почти сразу за ним грянул выстрел. Хорошо, тьма мешала прицеливаться. Свиста пули никто не услышал. Зато на британце сразу поднялась суматоха. Вспыхнул один факел, другой, третий…

– И раз! – На весла налегли так, словно участвовали в важнейшем соревновании по гребле.

Впрочем, так оно и было. Причем ставкой была жизнь.

Вновь выстрелили вдогонку. Но гораздо больше пули тревожила мысль, что сейчас проснутся не только на фрегатах, на брандере тоже. Сон на пороховой бочке – чуткий сон.

Не проснулись. Море вдруг украсилось яркой вспышкой, а по ушам ударило громом так, что все прочие звуки на какое-то время напрочь исчезли.

По небу понеслись пылающие обломки. Одни падали на воду, другие – на ближайшие корабли. Один рухнул почти рядом со шлюпкой, и поднятой волной ее крутануло, накренило так, что едва не зачерпнули бортом соленой воды.

Теперь всем стало не до диверсантов. По крайней мере, на двух фрегатах стремительно разгорался пожар, и вырванные из сна команды лихорадочно занялись тушением.

Более везучим кораблям досталось намного меньше, но кое-какие проблемы возникли и на них. Что до шлюпки, то на ней сбились с направления и теперь лихорадочно гребли абы куда, спеша уйти подальше из рукотворного ада.

Неизвестно, куда бы их занесло, однако в стороне путеводною звездой вспыхнули огни. Жан-Жак решил хоть чем-то помочь своим друзьям. А на риск бывшему канониру прославленного Граммона было всегда глубоко наплевать.

9
Флейшман. Дела торговые

Чужое время – не лучшее для собственных дел. У меня имелся довольно неплохой стартовый капитал, необходимые бумаги, вот только на практике…

Нет, идеи были. Только чем больше я задумывался над каждой, тем менее они казались привлекательными. Тут главное что? Быстрый хороший доход. Оседать на одном месте я пока не собирался. Поэтому, например, было абсурдным заводить какой-нибудь трактир. Всерьез обогатиться с предприятия общепита можно только с течением времени. Когда пройдет необходимая реклама и люди решат, что именно у вас кормят лучше, чем в других местах, да и посещать данное заведение станет модным. Но я давно не оптимист и ждать долго результата мне не хочется.

Производство? Руки у Ардылова золотые. Однако своих мастеров в этом времени тоже немало. Разве что изготавливать нечто пока неизвестное и уже по причине этого заранее освобожденное от конкуренции.

Беда в том, что большинство изделий требуют иного уровня технологии. Настолько, что на данном уровне о них не стоит мечтать. Другие здесь пока просто не нужны. Например, нетрудно изготовить, скажем, керосиновую лампу. Но где взять для нее керосин? И вообще, эпоха всеобщего потребления пока не наступила, вещи служат десятилетиями, если не больше. Новшества в быту особо не приветствуются. Простому народу не до них, а у богатых столько слуг, что любой бытовой агрегат покажется явным излишеством.

Да и много ли изготовит один человек? Окупятся ли затраты? Выгода находится в прямой зависимости от масштабов производства.

Вот ардыловские штуцера пошли бы на ура. Оружие ценится. Только никто из нас не хочет послужить прогрессу на данном поприще. Радиосвязь мы держим в тайне, зажигалки решили в европейских водах не использовать, спасалки с «Некрасова» прячем. Штуцера сами имеем, однако изготавливать их на продажу не собираемся. Здесь пусть обходятся без нас. Пока речь шла о нашем выживании, все средства были хороши. Снабжать же опасными игрушками человечество заведомо аморально.

Лучшая торговля – торговля оптом. Тут все плотно перехвачено местными. Попробуй влезь! Даже торговля с американскими колониями может идти исключительно через Вест-Индскую компанию. И никак иначе.

Мелькнула мысль посетить Индию с ее запасами пряностей. Одна беда – по прикидкам, путешествие продлится около года. Долговато для начала. Век на дворе медлительный. Всего транспорта – парусники да телеги.

И все-таки я не сдавался. Искал, расспрашивал людей, порою ненавязчиво давал взятки. Это ведь ложь, что подарки любят лишь русские. Здесь, в Европе, к этому делу относятся с отнюдь не меньшим вниманием. Так и ждут, когда ты поднесешь им барашка в бумажке. Хорошо хоть, не дошли до великолепной фразы Станислава Лема: «Взятки по-прежнему брали все, но никаких услуг за них не полагалось».

Командор воспользовался моей занятостью и тайком провернул уничтожение английского брандера. Хоть я человек миролюбивый и шпагу над диваном повесил, чтобы по возможности никогда ею не пользоваться, поступок Кабана задел меня до глубины души.

Сергей выслушал мои упреки и сказал:

– Понимаешь, Юра, в архипелаге мы были обязаны выжить. Поэтому я водил вас в бой. Но сейчас… Оно нам надо? Брандер – ладно. Мы пока находимся в этом городе, и нас подобное касается напрямую. Да и последнее дело – стараться устроить теракт против мирных жителей. – Он намеренно употребил современные нам термины. – В Сан-Мало погибла масса ни в чем не повинного народа. Не хочу, чтобы такое повторилось еще раз. А вот все эти каперские патенты… Видал я их в одном нехорошем месте. Деваться было некуда. Однако таскать вас всех за собой я не собираюсь. Лучше устраивайтесь пока на берегу. Кстати, могу тебе предложить одно дело. Мне надо отремонтировать фрегат. Возьмешься? Наниматель платит. Наберешь рабочих, и вперед.

– Хочешь сделать из меня судоремонтника? – Признаться, о такой стезе я еще ни разу не задумывался.

– Ты же пока свободен. Захочешь – завяжешь. Да и это не помешает прочим планам.

– Смотря как работать, – заметил я.

– За день не надо. И за два тоже, – улыбнулся Командор.

Мне показалось, что главную мысль Кабанова я уловил.

– А за десять? – процитировал я один из любимых фильмов. – Да, трудную работу ты мне задал. Тут без помощников не обойтись.

По выражению лица Сергея было ясно, что я угадал. Чем дольше будет ремонтироваться фрегат, тем позднее придется выходить на нем в море.

– Вот и набери соответствующих. Платить все равно не нам. Я даже твои сметы проверять не буду. Берешься?

– Что с тобой поделать? Ладно. Отремонтирую. Когда смогу.

– Вот и отлично. А пока суд да дело, можем съездить в гости к одному хорошему человеку. Когда еще доведется его увидеть?

– К Мишелю?

– И как ты все знаешь? Он же приглашал. Заодно посмотрим, как там Рита. Вот уж, наверное, не думала стать знатной дворянкой!

– А сам ты кто? Тоже французский дворянин. Угнетатель народных масс. Ох, повезло тебе, что не доживешь до великой революции! Робеспьера на тебя нет вместе с Маратом! И доктора Гильотена в придачу с его бессмертным изобретением. Которое и обеспечило свободу, равенство, братство.

Конечно, я никогда не был приверженцем коммунистических идей. Как, кстати, не завидовал Командору с его дворянством. Но как не подколоть близкого человека!

– Рановато мы для этого объявились. Предпосылок пока нет. Так что могу угнетать и массу, и объем. Слушай, может, пока мы во Франции, найти их родителей, или нет, дедов-прадедов, да и вызвать на честную дуэль? – не знаю, насколько серьезно предложил вдруг Кабан.

– А они в чем виноваты? Раз уж сын за отца не отвечает…

– А отец за сына? Кто-то же воспитал эту породу монстров! Не сами собой они вылупились! – Мне почему-то показалось, что Командор вполне может найти и убить неведомых предков.

– Это будет простое убийство, – на всякий случай предупредил я. – Да еще при отягчающих. С умыслом.

– Скорее – при облегчающих. Убить десяток, зато потом уцелеют тысячи. Или сотни тысяч. Любая религия отпустит мне этот грех. А то и зачтет на небесах.

– Хорошо, что в святые не произведут. Ты уверен, что на освободившееся место не пролезут другие? Не десяток же человек устроили революцию! Тут одно общественное мнение подготовить надо. Все эти просветители и прочие энциклопедисты, которых слушали да понимали. Палачи и кандидаты в Наполеоны всегда найдутся. Лишь бы востребованность была.

Командор тяжело вздохнул.

Неужели на самом деле вообразил себя неведомым и бескорыстным спасителем человечества?

– Да. Тут как бы еще хуже не было, – согласился он. – Кто знает, куда все повернет? Видишь, даже простейшим способом историю изменить боимся. Что мы за народ? Ладно. За ремонт берешься? Или, еще лучше, поехали с нами. Мишеля проведаем, женщин наших у него на время оставим. Пока сами не определимся, как дальше добираться будем.

– Разве они мешают? Я, наоборот, стосковался по Ленке так, что на день разлучаться не хочу, – признался я.

– Дело не в тоске, а в неопределенности. Тебе-то хорошо, а вдруг у меня опять начнутся походы? В отдалении они хоть ничего не будут знать. Пусть лучше считают, что рыбу ловлю. Или товары перевожу. Или там лабаз какой-нибудь охраняю. К чему лишние переживания? И мне будет легче. Волноваться не надо.

Видно, наш несгибаемый предводитель никак не мог забыть похищения своих дам и все, что за этим последовало. Тут поневоле станешь осторожным, хотя в Европе подобные методы не практикуются. Очевидно – из-за остатков рыцарства, а также наличия собственных жен в пределах досягаемости.

Что аукнется, то и откликнется. Вроде бы так.

– Мы в Европе, Сергей. Архипелаг с его страстями остался позади, – пытаюсь объяснить другу. – Наоборот, сейчас мы можем пожить относительно свободно. Я так думаю: не жениться ли мне на Лене? Хоть я по национальности – сам знаешь, но все равно роднее здесь никого не найду. Опять-таки детей заводить пора.

Ох, зря я это сказал! Командор едва заметно изменился в лице. Уж он-то никак не может оформить свои отношения. Разве что переберется в мусульманскую страну. Вот и терзается из-за этого. В наши дни никто ни на что не обращал внимания. Здесь же, пусть для виду, живут по христианским законам, и внебрачное открытое сожительство, да еще с двумя, шокирует кого угодно. Втайне позавидуют многие, однако с виду будут возмущаться с пеной у рта.

Распишешься же с одной – куда девать вторую? Оформлять как родственницу? Но неудобно хоть на бумаге оказывать одной некое предпочтение.

– И по какому обряду? – Сергей быстро взял себя в руки. – По иудейскому или по православному? Католиками или протестантами вы не являетесь, а светского брака пока нигде не признают.

– Я предусмотрительный. – На моем лице появилась самодовольная улыбка. Хотя и неловко перед Командором, но кому еще признаешься? – У меня в кармане лежит свидетельство, что мы с Еленой являемся мужем и женой. Еще на Гаити тайком купил у одного ксендза. Настолько тайком, что Лена до сих пор ничего не знает. Все равно живем вместе. Бумага же – оправдание на всякий случай. Или давай устроим небольшую свадьбу. Посидим, отметим это дело. Впрочем, как знаешь.

– Вот именно, – подтвердил Командор.

При этом его малыш официально являлся юным Санглиером со всеми правами потомственного дворянина. О чем имелась куча бумаг, в числе прочего заверенных губернатором Гаити Дю Касом.

Весь разговор проходил в небольшом портовом кабачке. Благо, Командора в лицо фактически не знали, и он мог гулять без опасения привлечь излишнее внимание.

– Ладно, пойдем. А то скоро стемнеет. – Кабанов бросил на стол пару монет и поднялся.

Мы почти не пили. Бутылка легкого вина на двоих – по градусам почти ничего. Мелочь, особенно в эти времена, когда других напитков, кроме спиртных, в Европе почти нет.

Я успел на третий день по прибытии снять себе половину небольшого домика. Несолидно торговцу надолго останавливаться в гостинице да еще с женой. Я по легенде вообще хочу поселиться в Шербуре, как только присмотрю себе занятие по душе.

Командор ничего ни снимать, ни покупать пока не стал. Он очень хотел навестить всей семьей Мишеля, а любая поездка пока растягивается на месяцы. А уж покупать, чтобы продать, едва двинем в Россию, и вовсе глупо. Цены на продукты и товары, говорят, растут. Как всегда во время любой войны. А вот на жилье – как-то не очень.

Расставаться не хочется. Не спеша доходим до бухты. Корабли застыли на причале и рейде. Паруса убраны. Тишина. Машинально находим «Лань», а рядом с нею – захваченный нами фрегат. Командор привычно раскуривает трубку, выпускает клуб дыма и замечает:

– Хочешь идею? Где-то когда-то читал, что англичане возили из России пеньку. Раз тут тоже есть флот, то почему бы тебе не заняться тем же? Все ближе, чем Индия. Правда, до Архангельска идти холодными краями. Но другие порты пока не отвоеваны. Да и после строительства Питера еще долго будет идти война.

Франция пока является достойной соперницей Британии на морях. Поэтому идея не столь плоха.

– Корабля нет, – напоминаю я.

Наша «Лань» для перевозки больших партий грузов не приспособлена. Оно понятно – при всей ее универсальности, это главным образом боевой корабль. Пусть маленький, однако в свое время он доставил столько хлопот и голландцам, и испанцам, и тем же англичанам.

– Ладно. Вернусь от Мишеля, придется пару раз выйти в море. Приведу пару посудин, а там – выбирай. Правда, продаваться они будут с аукциона, но кое-что тебе добавим, – сквозь дым, словно само собой разумеющееся, говорит Командор.

– Хочешь вступить в долю? – Такому компаньону я был бы только рад. Деловой хватки у Сергея мало, он военный от мозга костей, зато надежен, словно скала.

– Нет. Не мое это. Сам понимаешь.

Понимаю и даже не пытаюсь соблазнить молочными реками с кисельными берегами.

– Спасибо, Сергей. Как смогу – отдам.

– Брось. Какие счеты? Если мы не будем помогать друг другу, то просто не выживем, – отмахивается Командор.

Он немного провожает меня. Улочки Шербура узкие и грязные. Все-таки триста лет спустя жизнь в городах станет несравненно комфортнее. С другой стороны, настоящие друзья станут попадаться намного реже. Нынешняя жизнь располагает к дружеской открытости. Даже классическая мушкетерская троица жила совсем недавно. Не то полвека, не то четверть века назад. Я уж, признаться, плохо помню датировку бессмертного творения Дюма.

Что еще плохо – стоит лето, но на мне, согласно местной моде, надет камзол, шляпа да еще сверху наброшен плащ. Без последнего можно было бы обойтись, но я не был уверен, что мы не загуляем, а под свободно ниспадающей тканью легко прятать пистолеты. Все-таки после всех наших приключений без оружия я чувствую себя неловко.

На очередном углу мы расстаемся. Отсюда до дома мне от силы десять минут ходьбы. Командору до гостиницы раза в полтора дальше.

– Сам доберусь. Не маленький, – отмахиваюсь я.

Уже совсем стемнело. Окна на первых этажах прикрыты ставнями. Преступность процветает повсюду. Не слабее, чем в наши дни. Даже сильнее, учитывая отсутствие должных органов правопорядка. Одна городская стража, которой до нашей продажной милиции еще расти и расти. Ни следователей, ни оперов.

Не успел подумать об этом, как узкую улочку перегораживают два мужских силуэта. Скосив глаза назад, убеждаюсь, что еще один старательно пытается отрезать мне путь отступления.

Кричи, не кричи, помощи не дозовешься. Порою под стенами домов находят труп запоздалого гуляки. Тоже издержки времени. Зато, справедливости ради, в случае нападения ты имеешь полное право защищаться любым оружием и за последствия отвечать не будешь. Хоть навалишь целую гору трупов.

Невольно замедляю шаг, руки сами ложатся на рукояти пистолетов. Такие привычные рукояти.

– Куда торопишься, приятель? – спрашивает один из мужиков.

Второй, не дожидаясь ответа, в свою очередь добавляет хрестоматийный вопрос:

– Жизнь или кошелек?

– Вы хотите предложить мне деньги? – стараюсь, чтобы в моем голосе прозвучала ирония.

– Чего? – Мужчины извлекают ножи. В свете отдаленного фонаря тускло отсвечивает длинное лезвие.

– Шли бы вы себе своей дорогой, – предлагаю я, прижимаясь спиной к стене.

Не хватало еще получить удар в спину!

– Сейчас пойдем, – мрачно извещает меня наиболее здоровый грабитель, медленно надвигаясь на меня.

– Ваше счастье, что не нарвались на моего приятеля. Он бы убил вас голыми руками. А я добрый. По пуле на каждого не пожалею. – Большие пальцы взводят собачки курков.

Расстояние мало, и обмениваться дальше угрозами опасно. Да и не собираюсь я либеральничать.

Выстрел эхом отражается от стен. Здоровяк хватается за грудь и послушно падает в пыль.

Я направляю пистолет на его приятеля. Тот реагирует мгновенно. Только что стоял – и вот уже несется со всех ног прочь, нимало не беспокоясь о судьбе оставленного компаньона.

С другой стороны тоже доносится удаляющийся топот – третий грабитель решает, что нет ни малейшего смысла перекрывать путь отступления тому, кто может спокойно идти вперед.

Так я и делаю. Перешагиваю через тело и иду с пистолетом в руке. Второй, разряженный, вновь прячу под плащом.

Лена встречает меня в комнате. Да и какая это встреча? Сидит надувшаяся от обиды. Одна в чужом городе, стране и времени. И еще я вечно шляюсь невесть где.

Мне поневоле становится жаль мою бывшую секретаршу, а ныне – спутницу в скитаниях. Внимания ей на самом деле перепадает немного. В Карибском море я вечно пропадал в походах, а на берегу гораздо больше времени проводил с друзьями.

– Леночка, милая, а знаешь, что я тебе принес?

Обида еще не прошла, однако извечное женское любопытство заставляет заинтересованно поднять голову.

– Тут у меня бумага завалялась. Прочитаешь или помочь?

– Обойдусь, – отворачивается Елена.

Женщины предпочитают нечто существенное. Бумажки их не интересуют. Хотя… смотря какие бумажки.

– Тут, между прочим, о тебе. Вернее – о нас.

– Их разыскивает милиция. Или кто вместо нее? – язвительно комментирует моя избранница.

– Не угадала. Здесь выписка из церковной книги, в которой сказано, что некая Елена является законной женой некоего Юрия.

– Шутки у тебя! – Прелестное лицо отворачивается от меня прочь.

– Это не шутки. Читай.

После третьего прочтения она все же убедилась, что это правда.

И вот тогда такое началось…