Электронная библиотека » Алексей Востриков » » онлайн чтение - страница 2


  • Текст добавлен: 16 сентября 2014, 17:39


Автор книги: Алексей Востриков


Жанр: Культурология, Наука и Образование


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Царскосельская карусель. С картины О. Верне. 1843


Почетные члены, участвовавшие в заведении каруселя: графиня Анна Алексеевна Орлова-Чесменская, Екатерина Володимировна Апраксина, князь Николай Борисович Юсупов, действительный тайный советник Валуев, действительный тайный советник князь Долгорукий, действительный тайный советник Лунин, генерал-лейтенант Кнорринг, генерал-лейтенант Брозин, генерал-лейтенант Гессе, сенатор князь Багратион, сенатор Баранов, генерал-майор Бахметев, генерал-майор Мерлин, сенатор Левашов, генерал-лейтенант князь Шаховской, генерал-майор граф Гудович, сенатор Нарышкин, генерал-майор Позняков, сенатор Нелединский, генерал-майор граф Разумовский, тайный советник Юшков, действительный статский советник Демидов, полковник Дмитриев, бригадир Дурасов, генерал-майор барон Корф, камер-юнкер князь Вяземский, бригадир Исленьев, Сергей Соковнин, Николай Масалов, Феодор Масалов, Александр Облязов» [1811 год; 154, с. 130–135].


Постепенно карусели стали превращаться в состязания наездников безо всяких турниров и поединков. Да и сами дворяне охладели к этим рыцарским забавам. Вот, например, Л. Сапега, обязанный по своему положению участвовать в придворных увеселениях, в конце 1820-х годов без тени «праздничных» интонаций писал: «После Масленицы при дворе устраивались карусели. Для этого предназначался ярко освещенный манеж. Затем следовал ужин. Я ездил обыкновенно на дворцовых лошадях. Мне предназначались всегда две лошади, которые обыкновенно к концу вечера бывали заезжены» [163, с. 103].

Для простого народа в Петербурге на Крестовском острове с начала XIX века была устроена механическая карусель. Там развлекающиеся подмастерья могли метать дротики или сшибать шпагами «турецкие головы», сидя на деревянных – почти как настоящие! – конях (великолепное описание этой немецкой карусели дает В. П. Бурнашев [22], но оно слишком объемно для нашего издания).



В Средневековье весьма распространена была еще одна форма ритуального поединка – судебный поединок. Это была одна из разновидностей суда Божия (в научной литературе чаще используют термины ордалия или jus Dei). В поисках доказательств невиновности и правоты человека его подвергали различным испытаниям: огнем, водой, раскаленным железом и т. п. – либо испытанию поединком с тем, кто противостоял ему в судебном споре. Такой способ разрешения конфликтов был, конечно же, наследием нравов языческих времен, но, как и многие другие пережитки, вполне совмещался в сознании средневекового человека с христианскими представлениями и поэтому находил свое место в юридической системе Средневековья. В том случае, если судебный поединок происходил между простолюдинами, он походил на обычную стычку. Но если конфликт возникал между благородными рыцарями, ритуализация судебного поединка была на порядок выше. Они обращались к суду, и он назначал время и место поединка и затем, в присутствии зрителей, был свидетелем суда Божия. Впрочем, для благородного человека нет суда выше его чести и суда Божия: «Два благородных рыцаря поссорились между собою: нельзя же им идти тягаться перед судом, <…> они, как военные люди, гражданским законам не подлежат и в грош их не ставят, а все дела между собою решают мечом» [144, с. 230].



Суд Божий. С миниатюры XV в.


«Сам бой обставлялся особенно торжественно: на удобном, ровном месте, окруженном барьером или веревкой, ставили, друг против друга, два выкрашенных в черную краску или задрапированных черным сукном высоких седалища; тяжущиеся садились там и при всем стечении зрителей давали торжественную клятву в своей правоте и готовности с помощью Божией отстаивать ее с „Евангелием в одной руке и мечом в другой“; оружие тяжущихся должно было быть одинаковым, и перед вступлением в поединок бойцы должны были поклясться, что не имеют на себе никаких противозаконных доспехов; судьи тем не менее подвергали обе стороны тщательному осмотру, и лишь после этого главный судья суда Божия давал сигнал к бою. Победа означала правоту затеянного дела, а побежденный признавался виновным в взводимом на него обвинении и подвергался законной каре; <…> победитель же имел право на доспехи побежденного и нередко жертвовал их на церковь, где они выставлялись напоказ» [120, с. 5–6].

В России существовал свой вариант судебного поединка – поле. По сути такой же суд Божий, как и в Европе, поле иногда несколько отличалось по форме: «схватка происходила наедине, без свидетелей, в поединке не использовали ни железо, ни воду, ни огонь, бились чистым оружием – палицей» [95, с. 217]. Распространено поле было с XII по XVI и даже до начала XVII века, официально было признано только в XV веке, а пик его популярности и общепринятости пришелся нa XVI столетие [9, с. 104]. При этом поле, как и европейский jus Dei, постоянно подвергалось критике и даже прямым запретам со стороны церкви и верховной государственной власти.



ПОЛЕ

«Полем, или судебным поединком, по Судебнику царя Ивана Вас<ильевича> 1550 г<ода>, мог быть решен всякий процесс, в котором ищея или ответчик не могли представить ясных доказательств и в то же время не хотели признать доказательств противной стороны. Заемное дело от рубля, бой или оскорбление и увечье, поджог, душегубство, разбой и даже тяжбы о поземельном владении – вот предметы, тяжбу о которых <…> дозволялось решать полем. В подобных случаях не только ищея и ответчик имели право полем доказывать свою невинность, но и свидетели той и другой стороны могли доказывать всякому оспоривающему правдивость своих показаний также полем. <…>

Так как поле, по желанию тяжущихся, допущено было при всех почти исках, причем ищеями и ответчиками могли быть лица всякого пола, возраста и состояния, то закон о поле дозволял лицам, которым по их положению было неудобно или которые сами не хотели лично биться на поле, выставлять за себя наемных бойцов, или, по тогдашнему выражению, „наймитов“. Вот как пишет об этом Судебник 1550 года: „А против послуха ответчик будет стар или мал, или чем увечен, или поп, или чернец, или черница, или жонка, и тому против послуха наймит, а послуху наймита нет. А которой послух чем будет увечен без хитрости, или будет в послусех поп, или чернец, или черница, или жонка, и тем наймита наняти вольно ж“. <…>

Когда „обои истцы ималися за поле“, начинались приготовления к нему. Ищея и ответчик, если не хотели биться сами, отыскивали искусных бойцов. Отыскивать их было, кажется, нетрудно, потому что, промышляя своим искусством, наймиты сами знали, кажется, когда, кому и где присуждено поле. <…>

Самые места судебных битв и доселе еще удержали свое древнее название поль или полей: укажем в Москве на церковь Троицы в полях, близ Владимирских ворот, на Никольской улице. В Троицком посаде местом битв было сперва пространство перед монастырскими воротами, а в 1560 г<оду> указано для них новое место в селе Клементьеве (ныне часть посада Сергиева). Вместе с тяжущимися к бою являлись 1) окольничий, 2) дьяк и 3) недельщик. Немедленно по прибытии эти представители правительства опрашивали истца и ответчика, „кто за ними стряпчие и поручники (секунданты)“. Указанным поручникам дозволялось стоять у поля, но без всякого оружия. Между тем около поля стекалось много народа, неприкосновенного к тяжбе: тут были и праздные зрители, и бойцы, и ворожеи. Правда, закон постоянно отстранял от поля лиц, неприкосновенных или не долженствующих быть прикосновенными к делу. <…>




Рисунки из пособий по фехтованию XV в.


Перед начатием боя недельщик отводил тяжущимся определенное пространство и, кажется, обносил его веревкою, за что получал он определенную плату. <…>

По назначении границ боя начинался и самый бой. <…> Пред полем назначалась присяга <…>, <то есть> всегда оставалась возможность тяжущимся миролюбивою сделкою у присяги окончить дело. Если мира не хотели, начиналась битва. Обыкновенное оружие для нее была „дубина“ и „ослоп“, между тем как на самом полевщике был „доспех“. Языческая основа этого обычая выразилась у нас в самом оружии, обыкновенно деревянном. <…>

Больших подробностей о самом ходе битвы мы в своих памятниках не имеем. Знаем, правда, что половщик, т<о> е<сть> бьющийся, мог покинуть свой процесс и по начале битвы: наймит мог не достоять своего урока, ищея и ответчик, если бились сами, могли убежать. Не знаем, мог ли у нас кто из бьющихся в случае усталости просить себе отдыха. <…> Равным образом не знаем, в чем состояло окончательное торжество победителя над противником. <…> У нас, кажется, победитель только тогда признавался победителем, когда повергал противника на землю своими яростными ударами. На это указывает выражение законов наших о побежденных: „А на убитом истцово доправить“. Слово „убитый“ здесь не имеет собственного значения, потому что далее закон говорит о взысканиях с него; оно вообще означает поверженного на землю, лежащего как убитый, хотя бывали случаи действительных убийств во время поля, и вообще дело не обходилось без кровопролития. <…>

Итак, побежденный, или, по тогдашнему выражению, „убитый“, признавался виноватым. Начиналась расплата: виноватый платил прежде всего полевые пошлины. <…> Он платил, во-первых, чиновникам правительства, бывшим всегда при поле, т<о> е<сть> окольничему, дьяку и недельщику <…>. Кроме того, бралась пошлина в казну <…>. Этим кончалось поле» [9, с. 47–57].



Несмотря на то что временной промежуток между полем и дуэлью в России не такой уж большой, прямой преемственности между ними не было. Российские дворяне не звали друг друга «на поле битися», не клялись на иконе (в Древней Руси поле считалось последним средством, к которому прибегали только в том случае, когда оба соперника поклялись на иконе или на Библии в своей правоте). Тем не менее представление о поединке как о суде Божием было очень распространено, оно налагало на ритуал значение мистического таинства и уравнивало силы и надежды.


Еще в античности появилась традиция поединка как зрелища. Одним из любимейших представлений, непременной составной частью каждого праздника были гладиаторские бои. Унаследованные Древним Римом как пережиток ритуального жертвоприношения (в первую очередь – погребального), гладиаторские бои обставлялись со всевозможной пышностью, схватки чередовались с музыкой и пением, публичными пытками и казнями, травлей диких зверей. Соперники могли быть вооружены разным оружием, иногда это даже поощрялось, ведь экзотика была непременной составляющей такого зрелища: очень эффектно смотрелся бой иссиня-черного нубийца с белокурым галлом, и каждый из них дрался на том оружии, к которому был приучен с детства. В поединке один гладиатор мог сражаться с несколькими, конный – с пешим, все это было несущественно – лишь бы бой смотрелся. И то, что умирали в этом бою не «понарошку», а всерьез, тоже было непременной составной частью зрелища.

В гладиаторских боях участвовали в основном рабы. И хотя известно немалое число случаев, когда римляне из патрицианских родов (и даже императоры!) выходили с мечом на арену цирка, все-таки для свободного человека «ремесло» гладиатора было недостойным, даже презренным. Однако для пленного воина арена была единственной возможностью сохранить достоинство.

Несмотря на очевидные и принципиальные различия, дуэлянтов Нового времени часто сравнивали с гладиаторами. Впрочем, еще чаще с гладиаторами сопоставляли цирковых борцов и фехтовальщиков. Здесь уже на бой выходили профессионалы, дравшиеся, как правило, не «всерьез». Имитация боя могла быть более или менее грубой, и даже не всегда имитацией. В таком виде балаганный бой сохранялся в течение многих веков, и в XIX, и даже в начале XX века бродячие цирковые труппы часто предлагали публике, например, бой на ножах «мавров» или одетых в самодельные шкуры «дикарей». Впрочем, уже в XIX веке это зрелище в цирке было почти полностью вытеснено различными видами борцовских и боксерских состязаний.


Был еще один вид поединка-зрелища. Начиная со Средних веков обучение фехтованию стало профессиональной деятельностью, и фехтмейстеры организовывали специальные манежи, набирали учеников. Своеобразной рекламой для них были публичные поединки, на которых они демонстрировали свои умения, вступали в прямое соперничество с конкурентами. Назывались такие поединки ассо[3]3
  От фр. assaut – состязание (в фехтовании).


[Закрыть]
. В XIX веке несколько ассо состоялось и в России, их устраивали в основном приезжие, чаще всего французские фехтмейстеры. С. П. Жихарев осенью 1806 года записал: «На будущей неделе фехтовальный учитель Севенар с сыном будут держать публичный assaut с другим таким же фехтовальщиком, как и они сами, сэром Сибертом» [76, с. 10–11].



Фехтование офицеров в присутствии императора Александра II. С рисунка А. И. Шарлеманя. 1860-е


Многие из заезжих французских фехтмейстеров искали какое-нибудь официальное место, например преподавателя в военном училище или полку, однако здесь им необходимы были покровительство и известность. В романе А. Дюма «Учитель фехтования» (романист пользовался записками довольно популярного в 1820-е годы в Петербурге фехтмейстера Огюстена Гризье, и приводимый ниже эпизод описан им почти дословно) главный герой обращается за помощью к молодому светскому красавцу-кавалергарду графу Алексею Анненкову (прототипом которого был декабрист Иван Анненков); тот дает ему совет: «Вам надо поступить следующим образом: устроить публичный сеанс и проявить на нем свое искусство. Когда слух о вас распространится по городу, я дам вам прекрасную рекомендацию, с которой вы явитесь к великому князю Константину, который находится как раз в Стрельне и, надеюсь, соблаговолит представить ваше прошенье его величеству». Герой следует совету, и ему приходится выдержать импровизированный поединок с цесаревичем, пожелавшим лично проверить мастерство фехтмейстера. Импровизированное ассо удалось, брат императора получает положенное количество уколов и, довольный, дает все необходимые рекомендации.


О воинском поединке, рыцарском турнире и суде Божием часто вспоминали в связи с дуэлью, о гладиаторском бое и ассо – реже. Были и еще некоторые, гораздо более далекие по сути явления, которые приходят на ум как аналоги и предки дуэли. Таков, например, русский кулачный бой. Мы не будем рассказывать всей истории кулачных боев начиная с доисторических времен, а остановимся только на сложившихся русских традициях. Вот что писал о кулачных боях в России XVI века С. Герберштейн в своих знаменитых «Записках о Московии»: «Юноши, равно как и подростки, сходятся обычно по праздничным дням в городе на всем известном просторном месте, так что видеть и слышать их там может множество народу. Они созываются свистом, который служит условным знаком. Услышав свист, они немедленно сбегаются и вступают в рукопашный бой; начинается он на кулаках, но вскоре они бьют без разбору и с великой яростью и ногами по лицу, шее, груди, животу и паху, и вообще всевозможными способами одни поражают других, добиваясь победы, так что зачастую их уносят оттуда бездыханными. Всякий, кто побьет больше народу, дольше других остается на месте сражения и храбрее выносит удары, получает в сравнении с прочими особую похвалу и считается славным победителем» [43, с. 117–118].

Конечно же, кулачный бой имел с дуэлью лишь поверхностное сходство. Описание поединка в лермонтовской «Песне о купце Калашникове…» – это в первую очередь стремление найти в прошлом истоки настоящего, и не случайно многие современники увидели в «Песне…» отражение дуэли Пушкина с Дантесом [107, с. 110].

Впрочем, и в XVIII, и даже в XIX веке некоторые дворяне не считали для себя зазорным поучаствовать в народной забаве. Особой силой, ловкостью и крепостью в «кулачной сшибке» славился, например, Алексей Орлов, но для него это было, конечно же, только увеселением.



Глава вторая
Власть – дуэль – общество



Юридическая квалификация дуэли в Европе и в России. Первые законодательные акты о дуэли. Утопический характер дуэльного законодательства. Наказания за дуэли. Отношение церкви к дуэли. Отношение к поединкам в дворянской среде. Легализация дуэли в 1894 году. Поединки между литераторами начала XX века. Особенности дуэльного ритуала в различных группах российского дворянства. Буршество

ПРИЛОЖЕНИЯ: Устав воинский и Артикулы. Манифест императрицы Екатерины II «О поединках». Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде. Из Устава Дерптского университета


Если рыцарский турнир и судебный поединок были, хотя бы отчасти, составляющими официальной системы, то дуэль сразу оказалась в оппозиции государству, стала преступлением с точки зрения закона. Это вполне понятно. Принимая на себя функцию регулирования конфликтов чести, дуэль – пусть в своей узкой области – лишала государство универсальности, ограждала сферу личной жизни дворянина от постороннего вмешательства, дуэль своей практикой утверждала главенство дворянской чести над честью национальной, гражданской и верноподданнической. Александр Раевский на допросе по делу декабристов сказал Николаю I: «Честь дороже присяги: нарушив первую, человек не может существовать, тогда как без второй он может обойтись», – чем вызвал гнев монарха [112, с. 207]. Дуэль противоречила православию. Наконец, на дуэлях гибли люди, которые могли бы еще послужить «царю и Отечеству». Впрочем, дуэль и могла существовать только как оппозиционная государству система, потому что иначе она была бы просто не нужна.

Итак, дуэль – преступление. Однако юридическая квалификация поединков и методы борьбы с ними были различны в разных странах и в разное время.



Петр I в рыцарских доспехах. С портрета работы Ж.-М. Натье. 1717


Вот диапазон всевозможных наказаний за дуэль. В первую очередь это различные формы смертной казни, чаще всего связанные с бесчестием. Возможно, было и просто ритуальное обесчещение в той или иной форме. Во время Великой французской революции, например, предполагалось выставление дуэлянтов к позорному столбу в полном рыцарском облачении, а затем заключение в больницу для умалишенных. Кроме того, предлагались всевозможные варианты замены дуэли, предоставления «законного удовлетворения», суды чести и т. п.

Вернемся к юридической квалификации дуэли. Первоначально большинство юридических систем склонялось к тому, чтобы расценивать дуэль как публичное преступление. Дуэль была нарушением общественного спокойствия и государственного порядка, посягательством на прерогативы судов и даже монарха, т. е. в конечном счете самосудом и оскорблением властей.

К XIX веку возобладал взгляд на дуэль как на преступление частное: ритуальное оскорбление приравнивалось к обычному оскорблению чести и достоинства, поединок – к покушению на жизнь и здоровье человека.

Во второй половине XIX века сложились и конкретные законодательные концепции дуэли.

Французское законодательство вообще не упоминало о дуэли, а ее последствия наказывались на общих основаниях – как причинение телесных повреждений или убийство.

В Англии и большинстве североамериканских штатов дуэль наказывалась сама по себе (как нарушение общественного порядка, или как самоуправство, или как покушение на убийство), а последствия дуэли расценивались как обычное убийство или нанесение телесных повреждений.

В большинстве европейских законодательств (в частности, в Германии, Австрии, Испании, Италии, скандинавских странах) дуэль каралась как самостоятельное преступление, причем причиненные на дуэли ранения или смерть наказывались мягче, чем соответствующие деяния вне дуэли.

В России дуэли первоначально возникли в среде иностранцев, поступивших на русскую службу. Видимо, они быстро распространились, в связи с чем 14 января 1702 года был издан специальный именной указ: «А если кто впредь, чрез сей Его Великого Государя Именной указ, учнет такие поединки заводить, или на те поединки кого вызывать, и ходить собою для какого-нибудь задора, и в таком поведении кому хоть малые раны учинятся; и тем людям, кто такие поединки учнет заводить или, на поединки вызвав, кого чем поранит, учинена будет смертная казнь без всякой милости».

Первыми значительными законодательными актами собственно о дуэли в России стали принятый Петром I «Артикул воинский» (26 апреля 1715 года) и опубликованный год спустя «Устав воинский» (30 марта 1716 года), в который в качестве 69-й главы был включен «Патент о поединках и начинании ссор». «Артикул воинский» специальным указом от 10 апреля 1716 года был распространен и на гражданское население и действовал до появления «Полевого уложения» 1812 года и издания Свода законов 1832 года. Все эти акты предусматривали за поединки суровое наказание.



УСТАВ ВОИНСКИЙ
«Гл. LXIX. – Патент о поединках и начинании ссор

1. Все вышние и нижние офицеры от кавалерии и инфантерии и все войско обще имеют в неразорванной любви, миру и согласии пребыть, и друг другу по его достоинству и рангу респект, который они друг другу должны, отдавать и послушны быть. И ежели кто из подчиненных против своего вышнего каким-нибудь образом поступит, то оный по обстоятельству дел наказан будет.

2. Ежели кто, против Нашего чаяния и сего Нашего учреждения, хотя офицер, драгун или солдат (или кто-нибудь, кто в лагере или крепости обретается), друг с другом словами или делами в ссору войдут, то в том именное Наше соизволение и мнение есть, что обиженный того часа и без всякого замедления долженствует военному правосудию учиненные себе обиды объявить и в том сатисфакции искать, еже Мы всегда за действо невинного прошение примем. И, сверх сего, повелеваем военному суду обиженному таковую сатисфакцию учинить, како по состоянию учиненной обиды изобретено быть может; и, сверх сего, обидящего по состоянию дел, жестоко или заключением, отставлением из службы, вычетом жалованья, или на теле наказать, таковым образом: что ежели один другого бранными словами зацепит, оного шельмом или сему подобным назовет, таковой обидящий на несколько месяцев за арест посажен имеет быть, а потом у обиженного, на коленах стоя, прощения просить. Ежели офицер будет, то, сверх того, жалованья своего во время его заключения лишен будет.

3. Кто кого рукою ударит, тот имеет на три месяца заключен быть, и на полгода жалованья лишен, и потом у обиженного, стоя на коленках, прощения просить, и в готовности быть от обиженного равную месть принять, или за негодного почтен и чину своего (ежели какой имеет) лишен или вовсе, или на время, по силе дела смотря.

4. Кто кого палкою ударит, тот имеет такого ж прощения просить и отмщения ожидать, и на год жалованья лишен или и вовсе чина своего лишен и, буде иноземец, без паса выгнан.

5. Кто кому в присутствии или отсутствии побоями грозит и в том довольно доказано быть может, то оному такого ж прощения у обиженного просить, и, сверх того, вычесть на три месяца жалованья.

6. Понеже скорое правосудие многим вредам упредить может, того ради судьям, а именно: Президенту, такожде и Губернаторам повелевается все дела во время трех или четырех недель, а по крайней мере в шесть недель, оканчивать под наказанием вычета их жалованья (для чего фискалам доношением не умедлять) на столько времени, сколько они за шесть недель протянут.

7. Сии и прочие штрафные деньги надлежит особливо сбирать для гошпитали и из оных в гошпитали исправно платить.

8. Ежели же обиженный медлителен будет сие объявить, то повелеваем, чтоб оный таковым же наказанием, каковое обидящий его заслужил, наказан был, того для надлежит немедленно или бить челом, или помириться.

9. Объявляем чрез сие, что никакое оскорбление (каково б ни было) чести обиженного никаким образом умалить не может, понеже обидящий наказан быть имеет. Ежели же кто обиженному попрекать будет, хотя в его присутствии или отсутствии, то оный таковым же образом накажется, яко бы он сам те обиды учинил, по вышепомянутым артикулам.

10. И дабы сие Наше намерение к лучшему действу произошло, того для повелеваем Мы, а особливо всем офицерам и рядовым и всем прочим, которые в лагерях и крепостях обретаются, что ежели кто при таковых словесных или действительных ссорах присутствен будет, услышит или иным каким образом о том проведает, чтоб всяк того часа сие Военному Суду объявил, под наказанием, что кто против сего поступит, хотя офицер или рядовой, оный таковым же образом, яко бы он сам обидящий был, наказан имеет быть. И дабы обиженный в получении сатисфакции толь паче себя уверил, такожде чтоб ни малой причины не имел оную сатисфакцию сам искать и отмстить, того для объявляем и обнадеживаем, что Мы никогда ни чрез какие заступы или рассуждения никому по сему Нашему учреждению в должной сатисфакции что упустим.

11. А ежели кто, несмотря на Наше доброе попечение (еже Мы, како вышепомянуто, к чести и славе офицеров и рядовых и всех обще, которые в лагерях и крепостях обретаются, имеем), сие Наше учреждение нарушит и ежели кто от кого обижен будет и оного на поединок вызвать дерзнет, то учреждаем и соизволяем по силе сего, что таковой вызыватель не токмо всей уповаемой сатисфакции лишен, но и, сверх того, от всех своих чинов и достоинств отставлен и наперед за негодного объявлен, а потом по имению его денежный штраф взят и по состоянию дел десятая, шестая, а по крайней мере третья часть имения его отписана имеет быть.

12. Таковому ж наказанию подвержен имеет быть и тот, который цидулку и письменные вызовы от вызывателя принимает. Но ежели он оные судье принесет, то оный прощен будет во учиненной обиде тому вызывателю; а если судья чрез кого иного ведомость о том получит, то оный, равно как и вызыватель, наказан будет.

13. Сему же наказанию подвержен имеет быть, который такие ведомости и вызывательные цидулы к вызванному принесет, такожде и те, которые яко секунданты или посредники при поединке присутствовать обещали или знаки и письма вызывательные переносили, такожде и те, которые ведали, что поединок чинится, и о том, сколь скоро они уведали, надлежащим образом не известили. Ежели же кто вызывательную цидулу чрез слугу своего пошлет, то имеет оный слуга, если он ведал, что вызывательная цидула была, шпицрутен наказан быть.

14. Ежели случится, что двое на назначенное место выйдут и один против другого шпаги обнажат, то Мы повелеваем таковых, хотя никто из оных уязвлен или умерщвлен не будет, без всякой милости, такожде и секундантов или свидетелей, на которых докажут, смертию казнить и оных пожитки отписать, однако ж сие с таким изъятием, что ежели оные по обнажению оружия от других разлучены или уняты будут; а ежели сами перестанут, то токмо жестокому штрафу подлежат, по рассмотрению воинского суда.

15. Ежели же биться начнут и в том бою убиты и ранены будут, то как живые, так и мертвые повешены да будут.

16. И понеже часто случается, что многие для убежания оного наказания, которое о поединках учреждено, причины и случая к ссорам ищут и тем предпринятое свое к драке намерение покрыть хотят, будто бы оная не нарочно учинилась, или за какую свою обиду, о которой, суду не бив челом, в драку вступят, хотя один против одного или с равным числом секундантов и равным или неравным оружием, а сыщется подлинно, что то учинено вымыслом, для убежания штрафа о поединках, то оная драка за поединок почтена, и которые в том найдутся, таковым же наказанием, како о поединках учреждено, наказаны имеют быть.

17. Никто же от сего наказания местом отговариваться не может, что оное учинено вне лагеря или крепости или в ином Государстве, но везде и во всяком месте равное наказание последовать имеет как офицерам, так и рядовым.

18. Наконец, дабы никто неведением не отговаривался, того ради соизволяем Мы, чтобы сие Наше учреждение всюду в гарнизонах, и в лагерях, и во всех губерниях объявлено, прибито, такожде и каждому Полковнику оные розданы были» [147, с. 203–318].


АРТИКУЛЫ
Глава XVII. О возмущении, бунте и драке

Арт<икул> 139. Все вызовы, драки и поединки чрез сие наижесточайше запрещаются таким образом, чтоб никто, хотя б кто он ни был, высокого или низкого чина, прирожденный здешний или иноземец, хотя другой кто, словами, делом, знаками или иным чем к тому побужден и раззадорен был, отнюдь не дерзал соперника своего вызывать, ниже на поединок с ним на пистолетах или на шпагах биться. Кто против сего учинит, оный всеконечно, как вызыватель, так кто и выйдет, имеет быть казнен, а именно повешен, хотя из них кто будет ранен или умерщвлен или хотя оба не ранены от того отойдут. И ежели случится, что оба или один из них в таком поединке останется, то их и по смерти за ноги повесить.

Арт<икул> 140. Ежели кто с кем поссорится и упросит секунданта (или посредственника), оного купно с секундантом, ежели пойдут и захотят на поединке биться, таким же образом, как и в прежнем артикуле упомянуто, наказать надлежит.

Арт<икул> 145. Ежели кто кого ударит по щеке, оного пред всею ротою профос имеет тако ж ударить и к тому еще по рассмотрению наказан быть имеет.

Арт<икул> 146. Кто с сердцем и злости кого тростью или иным чем ударит и побьет, оный руки своей лишится.

Арт<икул> 147. И дабы озлобленный и обруганный свою надлежащую сатисфакцию или удовольствие имел, когда он сам не захотел самовольно отмщение учинить, тогда должен он командиру оного места жалобу принесть, который должен, оное дело приняв, выслушать и обиженному пристойное удовольствие учинить. Ежели кто сие пренебрежет, оный сам имеет быть наказан.

Глава XVIII. О поносительных письмах, бранных и ругательных словах

Арт<икул> 151. Ежели офицер о другом чести касающиеся или поносные слова будет говорить, дабы тем его честное имя обругать и уничтожить, оный имеет пред обиженным и пред судом обличать свои слова и сказать, что он солгал, и, сверх того, посажен быть на полгода в заключение.

Толк<ование>. Ежели оный поупрямится, который приговорен себя обличить, то может он денежным наказанием и заключением к тому принужден быть, и ему иной срок ко исполнению приговора положить. И ежели сему учинится противен, то тюрьмою крепчае, а дачею денежною вдвое прибавить, и иной срок назначен будет. И ежели уже и в сем учинится противен, то может профос в присутствии упорного именем его отзыв учинить и последующее наказание над винным исполнить.

Арт<икул> 152. Ежели кто другого, не одумавшись с сердца или не опамятовясь, бранными словами выбранит, оный пред судом у обиженного христианское прощение имеет чинить и просить о прощении; и ежели гораздо жестоко бранил, то, сверх того, наказанием денежным и сносным заключением наказан будет.

Толк<ование>. Ежели оный, который имеет просить о прощении, в том поупрямится, то можно оного чрез потребные способы к тому принудить.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации