Текст книги "Книга о русской дуэли"

Арт<икул> 153. А ежели кто против бранных слов боем или иным своевольством отмщать будет, оный право свое тем потерял и, сверх того, с соперником своим в равном наказании будет; тако ж и оный право свое потерял, кто противно бранит, когда он от другого бранен будет» [147, с. 319–382].

Это дуэльное законодательство практически не применялось. В момент его появления дуэли в России случались только между иностранцами. Петр запрещал не столько существующие, сколько долженствующие существовать поединки, неизбежно сопутствующие насаждаемой им модели государства и армии. Когда же в России вызрела дуэль, петровские тоталитарные идеи перестали соответствовать сложившимся в обществе отношениям.

Дуэльное законодательство отразило принципиальные особенности российского законодательства в целом: оно не было рассчитано на исполнение. Государственная правовая система была утопической, она должна была соответствовать идеальной модели государства, следовательно и осуществление ее откладывалось до достижения идеала. Законы и судебная практика развивались самостоятельно, не пересекаясь и почти не влияя друг на друга. Характерно, что Екатерина II, подтвердившая петровское дуэльное законодательство, сама же не скрывала его неприменимости: «Она, между прочим, говорила, что поединок, хотя и преступление, не может быть судим обыкновенными уголовными законами. Тут нужно не одно правосудие, но и правота (la justice ne suffit pas, il faut de l’équité[4]4
  Недостаточно правосудия, нужна справедливость (фр.).


[Закрыть]), что во Франции поединки судятся трибуналом фельдмаршалов, но что у нас и фельдмаршалов мало, и этот трибунал был бы неудобен, а можно бы поручить Георгиевской думе, то есть выбранным из нее членам, рассмотрение и суждение поединков. Она поручала Потемкину обдумать эту мысль и дать ей созреть» [41, с. 274].

Ничего подобного суду фельдмаршалов в России не было учреждено, сослагательное наклонение екатерининской сентенции указывало на то, что совсем не обязательно немедленно исполнять ее пожелание. И дело тут не в лицемерии властей предержащих – утопия была (и во многом осталась до сих пор) одним из основных типов и методов государственной, юридической, политической, общественной, культурной не только теории, но и практики. В силу этих особенностей развитие дуэльного законодательства представляет интерес в первую очередь для историков русского права.

Намного большее значение для развития русской дуэли имели «Манифест о вольности дворянской» (18 февраля 1762 года) и «Жалованная грамота на права, вольности и преимущества благородного российского дворянства» (21 апреля 1785 года). По ним Петром III устанавливалось, а затем Екатериной II подтверждалось особое привилегированное положение дворянства. Дворяне не могли подвергаться телесным наказаниям, могли быть судимы только равными (т. е. дворянами), но и в этом случае решение суда подлежало внесению в Сенат и конфирмации императора (т. е. утверждению приговора). Дворянин получал право служить, не служить, выходить в отставку по собственной воле.

Параллельно Екатерина II сочла необходимым в специальном манифесте «О поединках» (21 апреля 1787 года) выразить свое непреклонное неодобрение дуэли как таковой, но это было только декларацией, а сами формулировки типа «судить яко ослушника законов» и «яко нарушителя мира и спокойствия» вряд ли могли быть использованы в строгом судопроизводстве.

МАНИФЕСТ ИМПЕРАТРИЦЫ ЕКАТЕРИНЫ II О ПОЕДИНКАХ

«Объявляем всенародно. В 21 день Апреля двадесят третьего лета Нашего царствования издав жалованную Нашу Грамоту верноподданному Нам дворянству, утверждающую оному пред лицом Света выгоды и преимущества, охраняющие честь родов и лиц на времена настоящие и грядущие, соразмерно заслугам прежним, нынешним и впредь от потомства их надежно ожидаемым, между прочим в статье 6<-й> той Грамоты означили Мы преступления, основание сего достоинства разрушающие и ему противные; в 12-й даровали ему право быть судимым не инако как своими равными, и вследствие того в 25-й определили места судебные для разбирания дел благородных; ибо несправедливо и с общим порядком несходственно бы было, когда бы всяк в собственном своем деле вздумал сделаться судьею, в 59-й назначили дела до таковых судебных мест принадлежащие, именовав между другими тяжкие, до бесчестия касающиеся; а дабы отдалить все, что с отличием и преимуществом сего первого общества гражданского несовместно, дозволили Мы в статье 65-й собранию дворянства исключить из оного дворянина, который опорочен Судом или которого явный и бесчестный порок всем известен, хотя бы и судим еще не был, пока оправдается.

Екатерина II на прогулке в Царскосельском парке.

Гравюра Н. И. Уткина с портрета работы В. Л. Боровиковского. 1827

По таковым дарованным от Нас в пользу дворянства Нашего установлениям оставалось ожидать желаемых плодов, что каждый, сими выгодами и преимуществами пользующийся, совершенство сохранения чести, рода и лица поставить в любви к Отечеству и наблюдении всех законов и должностей, из чего последует похвала и слава тем родам, которые между предками своими считают более лиц, украшенных добродетелями, честью, заслугою, верностью и любовью к Отечеству, следовательно и к Императорскому Величеству. Но, к сожалению Нашему, оказываются предубеждения, с постановлениями сими несходствующие, достодолжной подчиненности и воле Нашей противные. Оные не суть от предков полученные, но перенятые или нанесенные, чуждые. Прославившиеся в древности народы Славянские, Греки и Римляне не употребляли инако оружия, как в обороне общего дела, а отнюдь не в частной или личной ссоре. Находясь в войне и избегая невинного пролития крови многих, соглашались иногда избрать из среды народа надежнейшего воина и личным боем витязей при зеницах обоюдных войск оканчивали общее дело. Сии храбрые народы честь и бесчестие не ставили в пустых изречениях, либо в доказательстве храбрости там, где в самой вещи ее не было или же где она невместна; но в деяниях, к общему делу и пользе стремящихся. Последовали за сим времена варварские: при нравах грубых слова, поступки и обхождение с ними сходствовали. Невежды, вместе сошедшиеся, не храня приличного друг к другу почтения, уважения, вежливости, любви, мира и согласия, ссорясь непрестанно, обижая и быв обижаемы, каждый в деле собственном делал себя судьею и посему тут же на месте или вскоре потом отмщал словами, рукою либо орудием. В таковые для общества несчастные времена, где всяк шел в беседу с опасностью претерпеть озлобление и с сердцем, готовым на мщение, толк о чести и бесчестии был своевольный, без правил, по собственному каждого нраву, страсти и наклонности, ежечасно прихотями всякого пременяясь. Доныне вопль народов, отягощенных игом зловредного обычая кровавого и самовольного мщения в удовлетворение личной чести, ссылался с некиим восхищением на Российские нравы и обычаи, хваля толико неустрашимую храбрость Нашего народа противу общего неприятеля, колико кротость и великодушие его в прощении и пренебрежении личной обиды.

Благоразумный Свет и просвещенные люди охотно с Нами согласятся, что неприлично таковому храброму и великодушному народу последовать предубеждениям веков варварских и невежеством наполненных, наипаче же там, где подобные зловредные предубеждения законами Нашими и всего Света давно уже опорочены. Да умолкнут потому своевольные толкования в деле, в коем глас закона Божия соединяется со гласом установлений военных и гражданских. Собственный Наш пример да способствует направить умы подданных Наших на стези, сходственные законам. Мы Сами вынули из среды важнейшего закона об оскорблении Величества находившееся в оном неразличии слова с преступлением и вменили Себе за честь, за славу сказать Нашему народу, что:

В 482-й статье Наказа Комиссии Уложения: О словах.

Слова не составляют вещи, подлежащей преступлению; часто они не значат ничего сами по себе, но по голосу, каким оные выговаривают; часто, пересказывая те же самые слова, не дают им того же смысла; сей смысл зависит от связи, соединяющей оные с другими вещьми. Иногда молчание выражает больше, нежели все разговоры. Нет ничего, что бы в себе столько двойного смысла замыкало, как все сие.

Да убедит сей пример сердца, наклонные к обиде и к мщению, да воздержит кичливых от ярости и подкрепит в них добродушие и справедливость к ближнему, сходственно закону Божию и гражданскому. Раскрывая сей, находим не токмо в нынешних, но и в древних Наших, да и всего света предписаниях наставления и увещания гражданам. 1. Жить в незазорной любви, миру и согласии. 2. Друг другу по достоинству и чину воздавать почтение. 3. Послушным быть, кому надлежит по установленному порядку.

Подтверждая ныне паки наисильнейшим образом сии статьи, тишину и спокойствие между гражданами сохраняющие, запрещаем снова и повелеваем всем и каждому Всероссийскому подданному Нашему, тако ж в Империи Нашей находящимся и живущим, какого бы кто рода и поколения не был, наипаче же благородному Дворянству и военным людям, следующее:

1. Подтверждается запрещение в собственном деле сделаться судьею.

2. Подтверждается запрещение в собственном или в чужом деле вынуть орудие или употребить оное.

3. Подтверждается запрещение словами, или письмом, или пересылкою вызвать кого на драку или так прозванный поединок.

4. Подтверждается запрещение вызванному словами, письмом или пересылкою выходить на драку или поединок.

5. Подтверждается запрещение словами, или письмом, или пересылкою бранить или попрекать того, кто, повинуясь закону, не выйдет или не вышел на драку или поединок.

6. Но понеже оскорбление или обида или дело о чести и бесчестии доныне подлежало многому различному понятию, толку и недоразумению, то за благо рассудили Мы всенародно объявить в последующих статьях законное толкование об оскорблении или обиде, или деле о чести и бесчестии, по которому поступать имеют места и люди, кому по законам вверены суд и власть в деле личного оскорбления или обиды касательно чести и бесчестия.

7. Правила Нравоучения: 1. Не делай другому, что не хочешь, чтоб тебе сделано было. 2. Справедливый человек не оскорбляет, не обижает. 3. Благородная душа не поносит, не поклеплит. 4. Великодушный человек прощает и самым поведением своим оправдается.

8. Оскорбление или обида есть: буде кто кого вредит в праве или по совести, как то: порочит, поклеплит, пренебрежет, уничижит или задерет.

9. Чтобы слово, письмо или действие почтено было за обиду или оскорбление, надлежит знать, было ли намерение обидеть, или оскорбить, или вредить?

10. Пренебрежение к особе ближнего с намерением обижать, или оскорбить, или вредить ему лично, или жене, или чаду, или служителю, или ближним его есть обида.

11. Обида есть трех родов: 1. Словами. 2. Письмом. 3. Действием.

12. Обида словами есть: буде кто кого при нем порочит закону противными делами или поступками или произносит на него брани или угрозы личные или имению его; заочная же брань ни во что да вменится и да обратится в поношение тому, кто ее произнес.

13. Обида письмом есть: буде кто кого на письме порочит закону противными делами или поступками или напишет на него брани или угрозы личные или имению его.

14. Обида действием есть: 1. Буде кто кому рукою, или ногою, или орудием грозит. 2. Буде кто кого ударит рукою, или ногою, или орудием или за волосы драть станет.

Примечание. Буде кто кого окровавит, или причинит багряные пятна, или волосы выдерет, то причесть к ранам.

15. Обида отягощается сопровождающими оную обстоятельствами.

16. Обида тяжкая есть: буде кто кого обидит: 1. В общенародном месте. 2. В храме Божием. 3. Во Дворце Императорского Величества. 4. В Присутственном месте. 5. Буде обиженный обижен во время отправления своей должности. 6. При лицах, власть имеющих. 7. Во многолюдном собрании или обществе. 8. Буде отец или мать обижен чадом, хозяин или хозяйка служащим, начальник подначальным, власть имеющий подвластным. 9. Буде кто кого ударит рукою или орудием в опасное место, или по лицу, или голове.

17. Подтверждается законное дозволение производить иск в обиде.

18. Иск в обиде есть двух родов: 1. В обиде тяжкой иск уголовный. 2. В обиде иск гражданский.

19. Буде кто на кого учинит в обиде личной иск уголовный, тому не запрещается от оного отстать и учинить иск гражданский.

20. Буде кто на кого учинит в обиде личной иск гражданский, тот лишается в той же обиде личной иска уголовного.

21. Буде кто с кем в обиде помирился, то иска нет.

22. Иск в обиде да учинит обиженный сам или через поверенного.

23. Не запрещается учинить иск в обиде: родителям за малолетних детей, или опекуну за питомца, или хозяину за служителя.

24. Буде за обиду словом, письмом или действием обиженный учинит обидчику таковую же обиду, то теряет право иска.

25. В обиде словом или письмом по прошествии года иска нет, в обиде же действием по прошествии двух лет иска нет.

26. Буде кто кого обидит или оскорбит словом, или письмом, или действием, и при том находится, или о том услышит, или сведает кто посторонний, один или два, благородный, или военно, или гражданослужащий, или в службе бывший, то имеет стараться дружелюбно прекратить ссору примирением; и для того, буде сам в том не предуспеет, да предложит ссорящимся избрать каждому по одному человеку, на кого кто из ссорящихся полагается понадежнее; и буде на то согласятся и изберут надежных, тогда посреднику и надежным стараться дружелюбно прекратить ссору примирением, на что им дается сроку три дня, в кои посредник и надежные имеют ответствовать пред Правительством за поведение ссорящихся; и для того посреднику и надежным дается власть ссорящимся именем закона запретить драку. И буде посредник или надежные имеют опасение о поведении ссорящихся, что их не послушают, то о том имеют уведомить: в роте – Капитана, в полку – полкового Командира, в крепости – Коменданта, на корабле – корабельного Командира, в городе – Городничего, в округе – Земского Исправника. Буде же посредник или надежные не объявят и допустят до драки или поединка и о том будет гласно, что в примирении не успели и не объявили и допустили до драки или поединка, то посредника и надежных почесть аки сообщников в драке или поединке, и аки сообщники подлежат суду.

27. Посреднику и надежным в примирении ссоры предписывается наблюдение следующих правил: 1. Доставить обеим сторонам законную, честную, безопасную и бестяжебную жизнь. 2. Злобы, распри и ссоры прекратить. 3. Доставить каждому ему принадлежащее. 4. Свидетели, когда от посредников или надежных прошены будут о свидетельстве, долженствуют свидетельствовать и сказать сходно истине: что в деле застали, или видели, или слышали. 5. Окончить примирение в один день, буде можно, и далее трех дней не продолжать. 6. Долг посредника и надежных есть ни под каким видом не допускать ссорящихся до драки или поединка; и буде усмотрят, что не успеют в примирении, тогда для собственного своего оправдания имеют о том объявить: в роте – Капитану, в полку – полковому Командиру, в крепости – Коменданту, на корабле – корабельному Командиру, в городе – Городничему, в округе – Земскому Исправнику, сим же развести ссорящихся, как обычай есть разнимать драки, и дать им присмотр, дондеже помирятся. Буде же ссорящиеся и за сим учинят вызов либо драку, то аки паки падших в ту же вину имать их под стражу и отослать к суду, где по законам надлежит, и исполнить над ними, что в законе за драку написано.

28. Ссорящиеся долженствуют посреднику и надежным дать требуемые ответы и объяснения, в чем окажут законное послушание; в противном же случае окажутся ослушниками закона.

29. Буде кто в военной или гражданской службе находящийся или бывший подчиненный своего настоящего или бывшего Начальника словом, письмом или пересылкою вызовет на драку или поединок по делу, касательно взыскания по службе от Начальника на подчиненном, то вызывателя имать под стражу и отослать его к суду, куда надлежит, то есть в военный суд, буде военнослужащий; буде же не в военной службе или вышел из оной, то в Верхний Земский Суд, где его судить аки виновного в деле, расстрояющем и разрушающем подчиненность и дисциплину, которая есть душа всякой службы, наипаче же военной.

30. Подтверждается запрещение подчиненному словом, письмом или пересылкою Начальника или Командира своего вызвать на драку.

31. Подтверждается запрещение Начальнику или Командиру, быв вызвану словом, письмом или пересылкою, выходить на драку.

32. Подтверждается запрещение всем подданным и в России живущим, наипаче же благородному Дворянству и военнослужащим или служившим, самовластно дракою брать или требовать удовлетворения будто за обиду или оскорбление.

33. Подтверждается запрещение всем подданным и в России живущим, наипаче же благородному Дворянству и военным людям, действительно служащим или служившим, находиться при драке или поединке или способствовать к оному.

34. Подтверждается Устава воинского глава четыредесять девятая, патент о поединках и начинании ссор, паче же 9 статья, гласящая тако: Объявляем чрез сие, что никакое оскорбление (каково б ни было) чести обиженного никаким образом умалить не может, понеже обидящий наказан быть имеет. Ежели же кто обиженному попрекать будет, хотя в его присутствии или отсутствии, то оный таковым же образом накажется, яко бы он сам те обиды учинил.

35. Вызыватель словом, письмом или пересылкою лишается удовлетворения.

36. Буде кто вызовом словом, письмом или пересылкою в собственном или чужом деле сделался судьею, того отослать к Суду и судить его аки ослушника узаконения и взыскать с него судейское бесчестие, жалованье по чину того судьи, до которого места по силе учреждений разбор и решение подобных дел относится, и посадить его под стражу, дондеже заплатит.

37. Буде кто учинил раны, увечье или убийство, то имать его под стражу и отослать в Уголовный Суд, где судить, как законы повелевают о ранах, увечье и убийстве.

38. Буде кто слова или письма для вызова от одного перенесет другому, знав, что оные суть для вызова; тогда переноситель есть сообщник вызова, и судить яко сообщника беззаконного дела, разве помирит ссорящихся или, не успев в примирении сам, о том объявит, как выше сказано в статье 26-й.

39. Буде примиритель, посредники, или подмогатели, или секунданты, не предуспев в примирении, допустят до драки, не объявя и не дав знать о том, как выше написано в 26-й статье, да будут судимы аки участники и виновники в драке и да накажутся по мере учиненного вреда, то есть: буде учинится убийство – аки сообщники и участники убийства, буде раны или увечье – аки участники или сообщники ран или увечья; буде же нет убийства, ран или увечья – аки участники самовольного суда и беззаконного мщения в нарушение мира, тишины, любви и согласия, ибо примирителя и посредников первый долг есть прекратить ссоры и распри и восстановить мир и тишину; второй долг есть о непримирении дать знать кому по 26-й статье надлежит, дабы непримиренных развести с меньшим вредом.

40. Буде случится, что двое на назначенное место выйдут и орудие обнажат и посредники о том знают или при том были и их не унимали и о том не объявляли заблаговременно, то посредники, аки в драке участники и сообщники, судимы быть имеют равно с самими драку учинившими.

41. Буде кто находиться будет, хотя и не нарочно, при ссоре или на месте драки или поединка, долженствует приложить старание о примирении, как в 26-й статье предписано; буде же в том не предуспеет и ссорящиеся его не послушают, а предвидит, что быть может драка или поединок, то обязан объявить, как выше сказано, предписанным особам; и буде кто не объявит и утаит, тот учинится сообщником ссоры, драки и поединка и тако да судится.

42. В войсках Наших сухопутных и морских Генерал-Фельдмаршалы, Генералы, Адмиралы, Флагманы, дивизионные, полковые и корабельные Командиры, в Губерниях же Генерал-Губернаторы, Губернаторы, в городах – Городничие, в округах – Земские Исправники, – когда сведают, что между действительно служащих или неслужащих происходят ссоры и несогласия, имеют ссорящимся запретить самовольное всякое мщение, призвав их к себе; и буде окажется подозрение о непослушании, то к ссорящимся послать для присмотра надежных людей, коим находиться при них, дондеже явятся самолично пред тем, кто их призвать велел.

43. Вышепоименованным лицам в военном и гражданском начальстве дается право примирять ссорящихся и чинить удовлетворение в личных касательно чести и бесчестия обидах на основании 27-й статьи сего Манифеста.

44. Буде кто из ссорящихся не послушается, не явится или укроется от присмотра, то имать его под стражу и отослать к суду, где судить его яко ослушника закона.

45. Буде же кто из ссорящихся уйдет, то о том уведомить суд; суд же должен чинить повестки, чтобы ушедший явился, и буде чрез неделю не явится, то повещает в другой раз, и буде по второй повестке не явится, то лишить его имения и отдать ближним наследникам, имя же его прибить к виселице аки паки падшего ослушника закона.

46. Буде кто с кем согласится ссору кончить дракою или поединком, не выбрав посредников, то за пренебрежение посредничья примирения в чести и бесчестии обоих выгнать из службы, из общества Дворянства исключить и не терпеть в беседах и собраниях, разве добровольно отдадутся суду под стражу и в суде докажут, что не суть злодеятели или ослушники закона.

47. Буде кто учинит обиду или оскорбление словом, письмом или действием не впервые, но вторично или третично и вторично или третично не мирится по уговору посредников и без их ведома начнет самовольно драку или поединок, на оном обнажит орудие и о том будет ведомо, того, аки паки падшего в ту же вину и яко нарушителя мира и спокойствия, лиша Дворянства и чинов, сослать в Сибирь на вечное житье.

48. Буде кто кого вызовет на драку или поединок, то вызванному предписывается ответствовать, что он не выйдет, понеже законом запрещено; и буде не тако ответствует, то судить его аки ослушника закона.

49. Повелевается всем и каждому в обиде и оскорблении приносить жалобы власть на то имеющим особам и местам и во удовлетворении повиноваться законам, под опасением быть судиму аки нарушителю общего и частного покоя.

50. Буде кто на кого нападет вооруженною рукою, то оборона не запрещена, как в законах написано, но о сей обороне объявить немедленно военноначальнику или градоначальнику.

51. Увещеваем и повелеваем подданным Нашим и всем в Российской Империи находящимся и живущим людям всякого чина и состояния: 1. Жить мирно. 2. Почтение отдавать каждому принадлежащее и повиноваться начальству и власти, над ним постановленной. 3. Каждому стараться предупредить недоразумения, ссоры, споры и прения, кои могут довести до огорчения. 4. Буде кто кому окажет неудовольствие или принесет жалобу за его слова или поступки, то сие чинить без вспыльчивости и огорчения при посредниках; ответчик же жалобщику имеет дать при тех же посредниках все нужные объяснения без вспыльчивости и огорчения, чтоб с обеих сторон оказано было законное послушание и почтение к власти законодательной.

52. Подтверждая наисильнейшим образом всем в службе Нашей военной и гражданской находящимся повиноваться начальству и власти мест и особ, над ними постановленных, повелеваем всякое против сего преступление по всей строгости законов неупустительно взыскивать; со стороны же власть и начальство имеющих наблюдать за сохранением порядка и должного послушания под опасением, что всякое послабление в том, яко влекущее по себе расстройство в подчиненности по службе, вменится Начальникам в сущее упущение и неисполнение должности» [148, с. 839–846].

Ни Павел I, ни Александр I не удостоили дуэль высочайшим манифестом.

С таким юридическим багажом Россия прожила эпоху расцвета русской дуэли: с одной стороны – утопическая мечта о благородном и при этом законопослушном дворянстве (и нарушителей спокойствия необходимо не столько даже наказывать, сколько просто выдирать как сорную траву), с другой – множество ссор и, естественно, дуэлей между не усовершенствовавшимися еще дворянами, практически неприменимое законодательство, уравновешенное высочайшей конфирмацией, которая и была, по сути дела, настоящим приговором и опиралась не только (а подчас и не столько) на реальные обстоятельства дела, но и на личности участников дуэли, их служебное положение, родственные связи и т. п.

Обычным наказанием за дуэль в конце XVIII – первой трети XIX века было заключение в крепость на срок до года, разжалование в солдаты с правом или, реже, без права выслуги, перевод в действующие части (обычно на Кавказ), перевод из гвардии в армию тем же чином (а не с повышением на два чина, как полагалось), иногда – в захолустный гарнизон, выключка со службы с отправкой в свою деревню, обход производством в очередной чин согласно обычному порядку и т. п. Неслужащим дворянам чаще всего в качестве наказания назначалось церковное покаяние, иногда сопровождавшееся ссылкой в деревню или запретом въезда в столицы. Можно было вообще оставить участие в дуэли без последствий или ограничить наказание нахождением под следствием.

Александр III. Фото

Дальнейшее (со второй половины XIX века) изменение дуэльного законодательства было обусловлено развитием всей юридической системы. Дуэльная практика также оказала влияние на законы, но не столько увеличением количества поединков, сколько «ухудшением их качества». Строгость дворянских правил начала утрачиваться. Практическое законодательство потребовалось тогда, когда законы чести потеряли обязательность. От дуэли стало возможным отказаться. Фальсифицированные поединки были теперь не единичными и перестали ужасать. После пощечины стало возможным продолжать службу как ни в чем не бывало или донести в полицию. И вот тогда законодательство кинулось вдогонку, начало регламентировать различные виды оскорблений и наказаний за них, закапываться в подробности – и при этом все же осталось чуждо духу дуэли. Бюрократия и point d’honneur все-таки были несовместимыми.

Не будем подробно останавливаться на дальнейшем развитии российского дуэльного законодательства. Соответствующие разделы и параграфы законов стали подробными, скрупулезно-дотошными и очень обширными. Анализ их требует специальных юридических знаний – и он уже тщательно и квалифицированно проведен В. Ф. Мироновым (в подготовленной им к печати рукописи исследования «История русской дуэли»).

В конце XIX века поединки весьма редки, падение нравов в дворянской среде, в том числе и в армии, стало очевидным – и тогда именно в дуэли начали искать способ возрождения офицерской чести. Согласно «Правилам о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде», утвержденным Александром III 13 мая 1894 года, суд общества офицеров получил право назначать поединок. Решение этого суда считалось обязательным для обоих офицеров, и избежать поединка можно было, только подав в отставку. Дуэль оставалась уголовным преступлением, но тем, кто вышел на «поле чести» по решению суда общества офицеров, как бы заранее гарантировалось высочайшее помилование. Реанимация дуэли, вызвавшая бурную дискуссию в обществе, породила создание русских дуэльных кодексов, исследований, но не принесла возрождения воинского духа.

ПРАВИЛА

о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде

«О дополнении статьи 150 Дисциплинарного Устава 1888 года приложением Правил о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде, и статьи 553 Военно-Судного Устава особым примечанием

Государь Император, по всеподданнейшему докладу Соединенного Собрания Главных Военного и Военно-Морского Судов, в 13-й день Мая 1894 года, Высочайше повелеть соизволил:

I. Установить для военного ведомства, в виде приложения к статье 150 Дисциплинарного Устава 1888 года, следующие «Правила о разбирательстве ссор, случающихся в офицерской среде»:

1) Командир полка о всяком оскорблении, роняющем достоинство офицерского звания, нанесенном офицером своему товарищу, а равно нанесенном офицеру посторонним лицом или офицером другой части, передает на рассмотрение Суда общества офицеров.

2) Суд общества офицеров, по рассмотрении дела, с соблюдением правил статьи 149 Дисциплинарного Устава, принимает меры к примирению в том случае, если признает примирение согласным с достоинством офицера и с традициями части; в противном же случае постановляет, что поединок является единственно приличным средством удовлетворения оскорбленной чести офицера.

3) Когда поссорившиеся, согласно определению Суда, решат окончить ссору поединком, Суд общества офицеров употребляет свое влияние на секундантов в том смысле, чтобы условия дуэли наиболее соответствовали обстоятельствам данного случая.

4) Если, в течение двух недель по объявлению решения Суда общества офицеров, поединок не состоится и отказавшийся от поединка офицер не подаст просьбы об увольнении от службы, то Командир полка входит по команде с представлением об его увольнении без принятия.

5) Обязанности Суда общества офицеров, указанные в предшествующих §§, возлагаются непосредственно на Начальников частей в таких случаях, когда названного Суда в части не имеется, или когда самый случай, не касаясь обер-офицеров, превышает пределы его ведомства.

6) Особый порядок направления дел о поединках в офицерской среде и разрешения их в подлежащих случаях помимо суда определяется в особых постановлениях Военно-Судебного Устава. <…>

II. Дополнить статью 553 Военно-Судебного Устава следующим примечанием:

„Следственное производство о поединках между офицерами, по роду своему подлежащее судебному рассмотрению, препровождается с заключением прокурорского надзора подлежащему начальнику, от которого, вместе с бывшими по данному случаю постановлениями Судов общества офицеров, представляется по команде Военному Министру, для всеподданнейшего доклада Государю Императору тех из сих дел, которым не признается возможным дать движение в установленном судебном порядке“» [149, с. 259–260].

Всегда отрицательно к дуэли относилась церковь. Христианство как религия ставит себя выше общества, свои ценности – выше мирских. Следовательно, и сословная, в данном случае дворянская, честь ни в коем случае не должна для человека заслонять христианские добродетели. Жизнь человеческая принадлежит Богу, и никто не вправе распоряжаться жизнью – ни чужой, ни своей. То, что дворяне называют честью, – это мирское, низменное начало, и не могут быть истинными христианами люди, которые «возлюбили больше славу человеческую, нежели славу Божию» [Ин. 12: 43]. Вот какими словами напутствовал выпускников Александровского военного училища в 1874 году протоиерей А. В. Иванцов-Платонов: «Нет никакого сомнения в том, что идея чести в ее истинном смысле прежде всего должна быть соединена с идеею внутреннего нравственного достоинства. То честно, что истинно и нравственно, что согласно с требованиями разума, с внушениями совести, с предписаниями закона христианского. То честно, чего требует от нас наше человеческое достоинство, благо ближних наших, воля Верховного Существа – Бога. Все противоположное этому – бесчестно» [81, с. 188]. А священник Н. Стеллецкий прямо характеризует «честь дуэлянтов» (point d’honneur) как «честь языческую» – в противоположность чести христианской [175, с. 21].