Текст книги "Поцелуй меня, удача!"

Больничный лист

Учитель математики Григорий Никонорович Щавелёв был интеллигентом в пятом поколении, поэтому дисциплины на его уроках не наблюдалось никогда. Вместо того чтобы грозно прикрикнуть на шаловливых учеников или треснуть линейкой по лбу самого шкодливого, Григорий Никонорович, обращаясь на «вы» к каждому сопляку, вежливыми словами призывал образумиться.

– Ну что же вы так плохо себя ведёте?

– Пожалуйста, не кричите!

– Всё-таки я надеюсь, что у вас есть человеческая совесть!

Но какая там совесть! Чувствуя полную безнаказанность и слабину учителя, озорники наглели всё больше и больше. В классе стоял такой шум, что отдохнуть от него и расслабиться Григорий Никонорович мог только дома.

С его приходом супружница Феня Яковлевна детям – десятилетней Танюшке и четырнадцатилетнему Денису – сначала показывала кулак, а потом подносила указательный палец к своим губам, что означало: в доме должна воцариться тишина. Дети, вышколенные строгой мамой, замолкали. Садились делать уроки или уходили гулять.

Вот и в этот раз Григорий Никонорович, вернувшись домой, степенно, не торопясь, переоделся в домашнюю одежду. Молча пообедал. Молча почитал газеты. И прилёг на диван немножко покемарить. Правда, перед тем как забыться на часок-другой, Григорий Никонорович неожиданно спросил жену:

– Феня! А этот лоботряс не появлялся?

Супруга молча покачала головой.

«Этот лоботряс» – первенец Александр, 23-х лет, разругался с отцом и ушёл из дома. Жил где-то в общежитии. Менял место работы то и дело. Очень любил вино и женщин. Презирал отцовское «интеллигентное чистоплюйство». Был ветреным и озорным!

– И в кого он такой только уродился? – задал риторический вопрос Григорий Никонорович, поудобнее укладываясь на диване.

Феня Яковлевна знала, что Сашка уродился похожим на массовика-затейника Гурьева из санатория ВЦСПС, куда она ездила отдыхать в то злополучное лето. Но, конечно, промолчала.

В доме воцарилась тишина. Григорий Никонорович задремал. Дети гуляли. Феня Яковлевна мыла на кухне посуду.

Вдруг в дверь постучали. Феня Яковлевна пошла открывать.

У порога стояла молодая миловидная женщина.

– Здравствуйте! – поздоровалась она. – А Григорий Никонорович Щавелёв здесь живёт?

– Здесь! – подтвердила Феня Яковлевна, решив, что это чья-то родительница. – Проходите, пожалуйста!

– Григорий Никонорович! К тебе пришли! – позвала она мужа.

Тот вышел заспанный и слегка сердитый, но, увидев молодую симпатичную женщину, смягчился.

– Присаживайтесь! Я вас слушаю!

– Григорий Никонорович! В прошлое воскресенье я познакомилась с вашим сыном Александром. Ну, и так получилось, – женщина опустила глаза, щёки её зарделись, – что всю неделю он пробыл у меня! А я не выходила на работу. Я работаю дояркой в колхозе имени Калинина. За целую неделю отсутствия меня могут уволить!

Женщина замолчала и пристально посмотрела на Григория Никоноровича.

– Так. Интересно! Ну, а я здесь при чём? – вежливо поинтересовался математик.

– А Саша сказал, что работаете хирургом и сможете мне выписать больничный за эту неделю!

– Милая девушка! Саша пошутил, и очень неудачно! Я работаю учителем в школе и очень далёк от больничных листов!

– Учителем? – разочарованно повторила незнакомка.

– Да. Представьте себе, учителем! А Саше передайте привет от меня и скажите, чтобы он зашёл домой.

– Девушка! Подождите несколько минуток, пожалуйста, я сейчас напишу сыну записку! – вмешалась в разговор Феня Яковлевна. Через несколько минут она вручила неожиданной просительнице запечатанный простой солдатский конверт без марки. – Вот, передайте Александру, если увидите! Только не читайте, пожалуйста! Всего хорошего!

И Феня Яковлевна выпроводила сконфуженную доярку из дома.

Но как же женщина не прочитает письмо, предназначенное другому!

Дома на пару́ письмо было расклеено сообразительной дояркой. Мать писала сыну:

«Ты что, паразит, отца позоришь! Тебе, кобелине, действительно хирург нужен, чтобы кое-что отрезать! Придёшь домой, я тебе такой больничный выпишу – долго помнить будешь!»