Текст книги "Смертельный удар"

Глава третья
«По дороге в Тарент»

К счастью выяснение личности Федора заняло чуть больше времени, чем прогулка до здания, где располагался комендант Мессаны. Он оказался одним из тех офицеров африканской пехоты Атарбала, с которыми Чайка новобранцем начинал эту италийскую кампанию и прекрасно знал Федора. Поэтому вопрос решился быстро.

Федору предоставили корабль, да еще какой, ─ целую квинкерему, которая должна была отправиться буквально на следующий день по делам службы в Тарент и готова была взять его на борт. Конечно, это был не «Агригент» вместе со своим капитаном Бибрактом оставшийся в распоряжении Гасдрубала, но тоже неплохой корабль. Командовать квинкеремой к его удивлению был назначен новый знакомый Федора Могадор, которого он еще раз, перед тем как отойти ко сну, попросил смягчить наказание для Йехавмилка. Может быть, тот передумает. В противном случае капитана ждала казнь или жизнь раба на каменоломнях.

Сделав все, что было возможно, для тех с кем ему пришлось сражаться вместе, пусть и не долго, Чайка устроился на ночлег в отведенном ему домике на побережье. Усталость взяла свое.

Отплыв с рассветом, вскоре они миновали Регий, и взяли курс на Тарент вдоль побережья «подошвы башмака». Со своего места на корме квинкеремы Чайка разглядывал проплывавший в отдалении порт и сновавшие вдоль побережья военные корабли, с которыми их судно уже обменялось необходимыми сигналами. Здесь в Регии, стояла довольно большая эскадра карфагенского флота, призванная вместе с кораблями из Массалии запирать пролив между Италией и Сицилией.

─ Ни один римский корабль здесь не проскочит! ─ самодовольно заявил Могадор, с которым ему выпало плыть дальше, ─ а если и проскочит, то попадет в лапы к грекам и ему все равно конец. Ферон ненавидит римлян.

Чайка кивнул, переводя взгляд с левого борта на правый, за которым плескалось безбрежное море, лишь за кормой корабля ограниченное сицилийскими берегами. Там в легкой дымке, невидимые отсюда, прятались Сиракузы, ─ с недавних пор гроза римлян и союзник Карфагена.

Если он не ослышался, то флотом по-прежнему управлял Ферон, а сухопутными силами, да и вообще всю остальную власть в греческой колонии прибрал к рукам Гиппократ, старый знакомый Чайки.

Как вчера удалось узнать Федору, после того как Ганнибал объявил себя независимым правителем Испании, Италии и большей части Сицилии, сиракузяне по-прежнему оставались верны ему и пообещали изгнать войска сената, если они попробуют высадиться здесь. Это было большим дипломатическим успехом нового… ─ Федор даже точно не знал, как теперь называть своего благодетеля, ─ монархом, царем или просто тираном, как было принято именовать единоличных правителей у греков. В любом случае, поддержи Сиракузы «законную власть» Карфагена, Ганнибалу пришлось бы не легко. такой поворот грозил новой войной на Сицилии, которых карфагеняне за свою долгую историю провели здесь уже не мало. Но пока, как он понял из слов Могадора, на благодатном острове в целом все было спокойно.

«Это ненадолго, ─ подумал Федор, невесело усмехнувшись, ─ очень скоро здесь появится какая-нибудь армия сената и начнется мясорубка. В этом Магону можно верить. Несмотря на то, что до недавнего времени армией сената были мы сами, вряд ли Магон решил просто взять меня на испуг. Значит, еще одна готовая к бою армия есть и Гасдрубалу в Африке придется нелегко. А здесь, на Сицилии, плацдарм у них, не смотря на усилия Ганнибала, тоже все еще есть».

─ Лилибей остался верным сенату? ─ на всякий случай уточнил Чайка, вспоминая вчерашний разговор с комендантом.

─ Да, ─ подтвердил Могадор, ─ Лилибей, Мазара и Селинунт все еще в руках сената. Но, я уверен Ганнибал вскоре прикажет предпринять еще одно нападение на эти отдаленные земли и они тоже станут нашими.

Федор, молча, кинул. Даже одного из этих портов было достаточно, чтобы высадить армию, посланную сенатом на подавление государственного мятежа. А никак иначе Магоном и остальными сенаторами действия бывшего главнокомандующего силами республики не квалифицировались. Ведь на подвластных Баркидам землях этой самой республики больше не существовало. Правда, и Лилибей, и Мазара и Селинунт находились на западном побережье. Далековато от Сиракуз, пролива и самой Италии. Так что вполне возможно, лишенный выбора сенат начнет действовать не менее дерзко, чем бывший главнокомандующий, и высадка армии все же произойдет где-то в этих землях. А, быть может, и в самой Италии. Рим обескровлен, но еще не уничтожен. И еще может вмешаться в ситуацию. Тем более теперь, когда расклад сил резко поменялся. И Ганнибал в любой момент мог получить войну на два, а то и три, если вспомнить про греков, фронта.

«Впрочем, ─ подумал Федор, ─ ему не привыкать. Как-нибудь разберемся. Это все будет скоро, но не сейчас. Прежде доберусь до Тарента, обниму Юлию, а потом и поговорим с Ганнибалом о том, что дальше делать. Мне ведь теперь, как и ему, деваться больше некуда».

─ Что с Арвадом? ─ уточнил Чайка, позабывший вчера выяснить подробности судьбы плененного главнокомандующего сицилийских сил, верного сенату.

─ Еще несколько дней назад он сидел в тюрьме в Сиракузах, ─ охотно сообщил Могадор, ─ но кто-то попытался устроить ему побег. Не удалось. И Ганнибал приказал казнить его. Позавчера он был распят.

«Круто начинает, ─ решил Федор, ─ впрочем, здесь такое уже бывало[1]1
  …он был распят – Карфагенский сенат иногда практиковал такой вид казни. В частности, во время Первой Пунической Войны. После того как пунийский военачальник, прибывший в Мессану по просьбе маммертинцев раньше римлян, занял город, а затем оставил его без боя под давлением римского военачальника, он был распят по приказу сената. Сразу вслед за этими событиями и началась Первая Пуническая Война.


[Закрыть]».

─ Зато почти все остальные офицеры его армии, не задумываясь, последовали за Ганнибалом, ─ охотно рассказывал Могадор, непосредственный участник этих событий, ─ как и солдаты. Армия любит Баркидов. Правда часть сил Арвада, конечно, отступила в сторону Селинунта, но таковых нашлось не много, всего около трех тысяч человек. Туда же ушла треть кораблей флота, зато остальной флот наш.

«Похоже, действительно грядет гражданская война, ─ подумал Федор, рассматривая проплывавший по левому борту живописный берег, рассветная хмарь над которым уже давно рассеялась, ─ карфагеняне будут воевать друг с другом, а заодно и с римлянами. Но моя совесть чиста, я не входил в сговор с врагами. А вот Магон ради власти на это пошел».

Федор еще раз спросил себя, правильный ли он сделал выбор, приняв сторону Ганнибала. И еще раз ответил себе да. Конечно, все золото, собранное за время италийской кампании пришлось оставить дома, в особняке, посреди живописного квартала Карфагена. Впрочем, как и сам особняк вместе со слугами. А еще в казну отходило его загородное имение с рабами и плантация финиковых пальм. За одну ночь Федор стал гораздо беднее. Но в Таренте у него все же был еще один дом и неплохой. А главное, семья, без которой он не видел дальше своей жизни. Правда, за нее теперь приходилось опасаться вдвое больше.

─ А деньги…─ пробормотал Чайка себе под нос, глядя отсутствующим взглядом в морские волны, и слегка усмехнулся, ─ деньги придут снова. Если я правильно помню, Ганнибал обещал меня наградить, если я смогу доставить письмо Гасдрубалу. И я доставил. Посмотрим, какова будет милость нового…тирана. А кроме того война, ─ дело прибыльное.

Плавание проходило спокойно. Попутный ветер надувал паруса и к вечеру квинкерема причалила на мысу у Кротона, лежащего почти на полпути до конечной точки путешествия. Отсюда до Тарента было уже ближе, чем до Мессаны, так что Федор мог считать, что почти добрался до дома. Поскольку только это место на средиземноморье он теперь мог считать домом.

Чуть дальше начинался огромный залив, на северной оконечности которого находился Тарент. «Завтра я увижу Юлию и Бодастарта», ─ с удовольствием подумал Чайка, располагаясь на ночлег в одном из домов на берегу.

Отлично выспавшись, на следующее утро он почти взлетел по сходням на корабль, взявший курс на Тарент. А когда на горизонте показались очертания знакомого берега, был вне себя от счастья. Однако, ветер вдруг стих и паруса обвисли.

─ Сколько нам еще понадобиться времени, чтобы достичь гавани? ─ уточнил Федор, в нетерпении подходя к Могадору, который что-то рассматривал в противоположной стороне, пока гребцы, повинуясь свисткам надсмотрщиков, выдвигали из глубины бортов свои весла.

─ Быстро идут, ─ заметил, не отвечая на вопрос Могадор, ─ могут успеть раньше нас.

И лишь затем, обернувшись к Федору, добавил.

─ Теперь это знают лишь боги. Я распоряжусь, чтобы гребцов поторопили. У меня нет желания вступать в бой одному против целого флота.

И покинув Чайку, он сбежал вниз по крутой лестнице, А Федор устремил свой взгляд в ту сторону, которой так живо интересовался Могадор. Увиденное его совсем не обрадовало. Он насчитал почти двадцать длинных корпусов кораблей, с массивными навершиями в носовой части, стремительно перемещавшихся на веслах. Даже беглого осмотра было достаточно, чтобы узнать в них римскую эскадру. Вернее, целый флот, тут Могадор был прав. И этот флот пришел к берегам Тарента, ставшего цитаделью Ганнибала в Южной Италии, явно не с мирными намерениями. Сейчас он двигался вдоль побережья, почти параллельным курсом с квинкеремой Могадора. Расстояние до гавани было примерно одинаковым.

─ Что-то осмелели римляне, ─ флегматично заметил Могадор, вернувшийся из глубин трюма, сразу после того как корабль ожил и вновь полетел по волнам, повинуясь ритмичным взмахам сотен гребцов, ─ давно они не рисковали появляться так близко от наших берегов, если не считать дня нашей встречи.

Чайка невольно вспомнил недавний бой у Мессаны и был вынужден согласиться. Римляне действительно осмелели, и, возможно, начали активные действия по всему фронту. А на это, судя по всему, была причина, о которой Чайка догадывался. Пришли в движение пружины тайной политики, в которой на этот раз Рим и Карфаген действовали заодно против общего врага. Смертельного врага, угрожавшего их существованию.

Пока финикийский корабль стремительно продвигался вперед, рассекая тараном слабые волны, Чайка гнал от себя предательские мысли о том, что будет, если римляне отрежут их от гавани. Конечно, в самом городе наверняка стоит на рейде множество кораблей, но при таком раскладе сил они могут и не дождаться помощи на этот раз.

─ Быстрее! ─ крикнул Могадор, перехватив взгляд Федора, ─ прикажи, чтобы эти лентяи шевелились, а не то я казню их раньше, чем мы доплывем до берега!

Приказ относился к командиру гребцов, который был вызван на палубу и сейчас находился неподалеку. Получив «нагоняй» он развернулся и снова застучал башмаками по ступенькам лестницы, растворившись на нижних палубах. Спустя недолгое время корабль действительно прибавил ход, словно ему «подкинули угля» в машинное отделение.

Могадор и Чайка, продвигаясь вдоль борта, постепенно переместились в носовую часть. По дороге капитан проверил расчеты баллист и морпехов, уже находившихся на своих местах согласно боевому расписанию. «Артиллеристы» дожидаясь скорого сближения, уже натягивали торсионы, заряжая свои орудия. А морпехи плотными рядами выстроились вдоль бортов, подняв щиты, готовые отразить нападение.

По хмурому выражению лица Могадора было ясно, что он не в восторге от мысли пасть смертью храбрых в борьбе с превосходящими силами противника, но, не колеблясь, сделает это, если так случиться. Федор же совсем не хотел погибать, выбравшись из Карфагена и благополучно миновав Сицилию, буквально в двух шагах от дома.

Солнце едва вошло в зенит и нещадно палило. Отсутствие ветра уже заставляло столпившихся на палубе людей, затянутых в массивные панцири, страдать от жары. Пот тек ручьями по лицам воинов, но никто из них не жаловался на жизнь, предпочитая встретить римлян во всеоружии. Федор, проведя на средиземноморье уже не один год, тоже привык воевать на жаре, но иногда вспоминал свои северные широты из прошлой жизни, где люди видели снег, не только проходя по горам.

Весла ритмично опускались в воду, вспенивая почти гладкую поверхность. Время летело быстро. Наблюдая за перемещением римской эскадры, Чайка к своей радости заметил, что они начали выигрывать эту гонку. Лишенная тяжести корвуса карфагенская квинкерема шла быстрее, и, мысленно продолжив воображаемую линию до входа в военную гавань Тарента, Федор понял, что они смогут проскочить перед самым носом у римлян. Если, конечно, не случится чего-нибудь непредвиденного.

«О, боги, помогите мне добраться до дома, ─ взмолился Чайка, ─ а уж там я найду способ отплатить вам».

Римляне были уже близко. Федор мог невооруженным глазом заметить морпехов на палубах кораблей, с удивлением взиравших на одинокое финикийское судно, затеявшее с ними гонку. Все остальные суда, который Чайка успел увидеть неподалеку от городских стен, едва заметив опасность, предпочли скрыться в гавани, вход в которую был перегорожен массивной цепью. Едва поднимаясь над водой, эта цепь была растянута между двумя каменными башнями и перекрывала проход, сквозь который могла пройти лишь одна квинкерема. Не больше, ни меньше. Башни стояли на высоком насыпном молу, укрепленном внешней стеной, отгораживая военную гавань от моря. На стенах было полно солдат, давно заметивших и римлян и спешивший к морским воротам финикийский корабль. Так что римлянам предстояло сначала захватить первую линию обороны, чтобы попытаться прорваться в город. Впрочем, все в этом городе им было слишком хорошо знакомо. Федор не знал приказа, который отдали римские флотоводцы, но такое количество кораблей вряд ли прислали лишь для того, чтобы провести акцию устрашения.

─ Скорее всего, будет штурм, ─ поделился Федор своими соображениями, рассматривая римские корабли.

─ Конечно, будет, ─ кивнул Могадор, ─ иначе, зачем они здесь. Но это пока не наше дело. Нам главное успеть прорваться внутрь.

Федор не стал спорить, а Могадор обернулся к возникшему в двух шагах командиру гребцов и вновь пообещал ему скорую смерть, если корабль, хоть на мгновение снизит скорость. В тот момент, когда Могадор обернулся, ядро просвистело у него над головой и упало в воду всего в каких-то пятнадцати метрах.

«Перелет, ─ машинально отметил Федор, пригибаясь от свиста следующего римского гостинца, ─ значит мы уже в зоне действия баллист».

Второе ядро ударило точнехонько в нос, раскрошив часть массивного украшения в виде конской головы. Резная фигура треснула, и обломки просыпались прямо на Чайку, который успел отскочить назад прежде, чем его придавило куском дерева схожим по весу со стволом дерева средней величины. Могадор не сдвинулся с места, но его не задело, словно он был заговоренный.

Отряхнувшись от деревянной крошки, Федор подошел к баллисте и бросил взгляд в сторону римлян. Ближайший корабль был уже в какой-то сотне метров. Его корвус нависал над носовой частью, чуть притапливая ее в волнах, а таран нацелился в борт финикийцам. Некоторые римские морпехи насмехались над своими врагами, размахивая руками и проклиная их. С палубы квинкеремы неслись крики и ругательства, часть которых Чайка даже понял, но не стал переводить капитану. Смысл был и так понятен.

─ Открыть ответную стрельбу! ─ рявкнул Могадор в ярости, обернувшись назад, ─ пусть не думают, что нас легко испугать.

Финикийские канониры немедленно дали ответный залп, который заставил римлян ненадолго заткнуться. Три ядра попали в цель, превратив в кашу с десяток римских морпехов и разрушив ограждение в центре борта. Спустя несколько минут, когда римляне от вида крови пришли в себя и, закончив бахвалиться, по приказу центуриона изготовились к абордажному бою, подняв щиты, финикийская квинкерема на полном ходу проскочила опасную зону. Проскользнув мимо нацеленного в ее борт тарана, пунийский корабль, вырвался на «финишную прямую». До морских ворот города осталось не больше трехсот метров, которые, впрочем, еще следовало пройти. Ядра с римских кораблей, а позади них теперь оказался не только флагман и еще две квинкеремы, буквально забарабанили по палубе и обшивке корпуса. Отовсюду послышались стоны раненых. На глазах Чайки одному морпеху снесло ядром голову, а другого, что прикрылся щитом, выбросило за борт, сломав его телом ограждение. Римляне в ярости усилили обстрел, не веря, что пунийцы ускользнули из-под самого носа.

─ Цепь! ─ раздался вдруг вопль Могадора, ─ поднимите цепь!

Федор, который за это время переместился ближе к центру корабля, на всякий случай поднял повыше щит, обошел стрелявшую баллисту, несколько убитых морских пехотинцев, и снова встал справа от Могадора, не покидавшего своего места на носу.

─ Что происходит? ─ уточнил Федор, прислушиваясь к продолжавшемуся свисту ядер, который, казалось, ничуть не заботил командира квинкеремы.

─ Они думают, что я перелечу через нее на крыльях! ─ бушевал Могадор, указывая Чайке на башни, между которыми виднелась массивная цепь, ─ если эти недоумки промедлят еще мгновение, то она рассечет мой корабль не две половины. Если только боги не перенесут нас через нее.

Чайка присмотрелся. До входа в гавань оставалось не больше сотни метров, но длинный корпус корабля стремительно приближался к проходу между башен, все еще перегороженному цепью. Расстояние сокращалось на глазах, но цепь не двигалась с места.

─ Может быть, они решили, что это все отвлекающий маневр римлян? ─ озадачился Федор, ─ которые хотят так ворваться в город.

─ Может быть, ─ отмахнулся Могадор, ─ но меня ждали, а значит должны узнать.

Он обернулся назад, бросив взгляд в сторону висевших на хвосте римлян.

─ Они не успеют проскочить за нами, если вовремя опустить и поднять цепь.

Федор хотел уже вновь обраться за помощью к богам, но защитники Тарента решили поверить своим глазам и, посчитав корабль финикийским, начали опускать цепь. Медленно, со скрипом она стала погружаться в воду. На взгляд Федора слишком медленно. Цепь скрылась под водой лишь тогда, когда изрядно потрепанная обстрелом квинкерема подлетела к самому проходу.

─ Убрать весла! ─ рявкнул Могадор, и его приказ эхом подхватил кто-то из офицеров.

Хотя приказ был своевременным, он все же немного запоздал. Из-за недоверия защитников крепости, весла гребцы стали убирать лишь в последний момент. Раздался треск и несколько весел, не успев скрыться во чреве корабля, разлетелись в щепки ударившись о каменные стены башен. Квинкерема проскочила в узкий канал, и Федор тут же услышал еще один странный звук, ─ что-то проскрежетало по днищу.

─ Цепь! ─ пояснил повеселевший Могадор, ─ они начали ее поднимать, едва впустили нас, чтобы отрезать римлян.

И перехватив настороженный взгляд Чайки, который осматривал корабль с таким видом, словно тот должен был вот-вот развалиться на части, добавил, махнув рукой:

─ Ерунда! Киль крепкий, выдержал! Главное, что мы в гавани.

Федор перешел на левый борт, ─ едва избежавший гибели корабль заложил резкий поворот, направляясь к одному из знакомых пирсов, ─ и посмотрел назад. Римские квинкеремы так увлеклись погоней, что в спешном порядке были вынуждены «закладывать виражи», разворачивались перед самыми башнями, чтобы не протаранить их. Остальные же корабли перенесли огонь на башни и стены, атаковав защитников. Штурм Тарента начался, но Чайку это уже не волновало. Солдат и метательных оружий на стенах хватало. С первым приступом должны были справиться.

Глава четвертая
«Битва за дельту»

Первые несколько часов плавания, а вернее осторожного продвижения к морю, прошли спокойно. Греки не показывались. Лагерь у излучины скифский флот покидал еще в предрассветной мгле, на веслах. Но туман быстро рассеялся и вскоре, поросшие лесом берега стали отчетливо видны. Впрочем, как и многочисленные боевые корабли, клином вошедшие в русло реки. Именно такой порядок плавания, а не обычное движение линией, установил скифский адмирал, квинкерема которого была острием ударного клина.

─ Прячутся сволочи, ─ подумал вслух Леха, стоя на корме рядом с Токсаром и всматриваясь в топкие берега, не подававшие признаков жизни, если не считать то и дело взлетавших птиц, ─ в глубину заманивают, значит, засаду дальше устроили.

По данным разведчиков, греки уже давно должны были показаться. До этого дня их конные разъезды и патрули регулярно вторгались на эти территории, выдавая близость укреплений. И Леха уже давно ожидал увидеть стычки между конными отрядами Аргима, маячившими среди деревьев, и греческим авангардом, но пока все было тихо. Миновали уже три деревеньки с полуразвалившимися ветхими строениями и все они были пусты. Местные жители покинули здешние места, не дожидаясь начала боевых действий.

Однако, несмотря на видимость спокойствия, Ларин поначалу был напряжен и ждал внезапного нападения греков. «Скоро, ─ думал адмирал, разглядывая спокойные волны реки, что несла их в сторону моря, ─ очень скоро эта тишина смениться грохотом сражения. По всей дельте. Корабли Арсака уже должны были обогнуть мыс и войти в другое русло. Недолго осталось, печенкой чую».

Задуманное наступление должно было принести скифам успех, Ларин в этом не сомневался. Но на всякий случай отправил посуху, обходным путем, конного гонца в Тиру. Его гонец с небольшим отрядом охранников должен было пройти вверх по реке, а затем, по захваченным скифами землям, добраться до Тиры и передать письмо коменданту крепости. А уж тот обрадует Гилисподиса и сообщит находившимся в порту капитанам кораблей о предстоящей кампании.

Некоторое время адмирал подумывал о том, чтобы вызвать сюда и эннеру. Плавучая артиллерия могла бы оказаться как нельзя кстати. Однако, потом решил, что действовать в условиях дельты, где из каждой протоки корабль-монстр мог атаковать какой-нибудь лихой греческий капитан на триере, не лучший вариант. В этом случае даже атака многочисленных бирем могла быть опасной, а лишиться своего самого мощного корабля на «Черноморском флоте» он не хотел.

«Пригодиться еще, ─ подумал с осторожностью Ларин, прищурившись на солнце, ─ вот отобьем дельту, приступим к городам, начнем один за другим утюжить артиллерией с моря, вот тогда и подтянем сюда эннеру. Так от нее пользы больше будет. А здесь триерами обойдемся».

Между тем прошло еще два часа, уже совсем рассвело, а отдалившийся от лагеря на приличное расстояние караван, все еще продолжал свободное плавание. И Ларин понемногу расслабился, резонно рассудив, что двум смертям не бывать, а одной не миновать. Медленным шагом он направился в носовую часть, чтобы проконтролировать своего главного оружейника, который суетился там, устанавливая странное сооружение, заинтриговавшее всех, кто плыл на этом корабле. Матросы и морпехи, проходя мимо со смешанным чувством страха и уважения к неизвестному гению, посматривали на эту угловатую конструкцию, напоминавшую большой стол, с установленными на нем закрытыми желобами, жерла которых смотрели чуть вверх. Никто из них не видел, но многое слышали о том, что сотворил этот тщедушный грек с аргосцами, призвав на их головы гнев богов. И все они, ─ Ларин понял это по довольным ухмылкам, ─ были рады, что оружейник вместе со своим странным оружием появился на флагманском корабле. Уж теперь-то им вообще ничего было не страшно. Леха не посвящал их в подробности, чтобы боевой дух не пострадал еще до сражения. А там, в случае чего, можно было бы все списать на вездесущий гнев богов.

─ Ну, как дела, Каранадис? ─ поинтересовался адмирал, возникая из-за спины грека, вдвоем с подручным рабом укреплявшего опоры для направляющих, по которым вскоре должны были взлетать в небо ракеты. По замыслу Ларина это оружие победы в случае удачного применения должно было навести ужас и рассеять греков после первого же залпа. Поскольку второго просто могло не быть, не говоря уже о неприятном развитии событий, о котором адмирал старался не думать, осторожно разглядывая свой отличный деревянный корабль.

Грек оторвался от прототипа «Катюши», и выпрямился, обрадовавшись передышке.

─ Скоро закончим, хозяин, ─ сообщил он, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба, и уточнил, осторожно погладив один из желобов, ─ а вы уверены, что их нужно направить чуть вверх?

─ Уверен, ─ кивнул Ларин, ─ ты сам, что ли не понимаешь зачем? Этот желоб мы закрытым сделали, да отполировали почти внутри. Твой длинный горшок по нему должен вверх взлететь, да так высоко, чтобы расстояние пролететь как можно большее. А потом обрушиться на головы грекам.

─ В крепости это было легче сделать, ─ задумчиво проговорил Каранадис, переводя взгляд на качавшуюся палубу корабля, и пропуская мимо ушей постоянные упоминания своих соплеменников. Это для Ларина все греки были на одно лицо. А на самом деле греки считали своими только тех, кто родился в их городе. Все остальные были так, ─ седьмая вода на киселе. Дальняя родня, что объединялась только в случае общей угрозы. Но сейчас наступил как раз один из таких случаев, не для Каранадиса, конечно. Ему и здесь было хорошо.

─ Там можно было пускать ракеты с высоты, ─ поделился опасениями оружейник, ─ не долетит, так упадет на головы. Все равно разрушения будут.

─ А то я без тебя этого не понимаю, умник, ─ ухмыльнулся Леха, хлопнув себя по бедру, ─ для чего мы, по твоему, всю конструкцию почти на самом носу установили?

─ Опасно, ─ продолжал гнуть свою линию Каранадис, посмотрев вперед, ─ если нам придется таранить корабли, все это может рухнуть в воду.

─ Не беспокойся, ─ озадачил его адмирал, поглаживая шершавые снаружи стволы своей первой ракетной установки, смотревшие строго вперед по курсу, ─ прежде чем мы начнем таранить греческие корабли, твоя установка выпустит по ним все зажигательные горшки.

Каранадис молчал, размышляя. А Леха обошел вокруг их совместное детище, связанное из дерева и прутьев. Стволов, установленных на массивном основании из балок, было четыре. А боезапас состоял из пяти ракет, покоившихся в ящиках неподалеку.

─ Как закончишь крепить, заряжай все четыре горшка, ─ закончил наставления адмирал, вглядываясь в излучину реки, ─ мы начнем это сражение залпом наших ракет.

─ А что делать с пятым? ─ уточнил грек, кивнув на ящики.

Ларин на секунду задумался, потом перевел взгляд на «Катюшу», и проговорил.

─ Оттащи подальше, ко второй мачте, и поставь между баллистами. Целее будет.

Греку не очень понравился тон, которым адмирал это сказал, но делать было нечего. И он снова ушел в работу. А Ларин не торопясь отправился на корму, обходя по дороге расчеты баллист и проверяя боеготовность корабля. На верхней палубе сейчас скопилась масса народа, ─ не считая артиллеристов и моряков, у бортов уже выстроились морские пехотинцы, поблескивая в лучах утреннего солнца своими чешуйчатыми панцирями. Все они, по скифской традиции, что отличало их от тех же греков, кроме мечей были вооружены еще и луками. Именно пуская стелы, они начинали абордажный бой.

Пробравшись на корму, Ларин невольно бросил взгляд назад, где шли основные силы. Восемь триер бороздили таранами волны реки, позади которых вторым эшелоном атаки шли биремы, доверху нагруженные солдатами. Адмирал был уверен, ─ конница конницей, но без десантной операции не обойдется. Наверняка греки понастроили на берегу каких-нибудь укреплений. Больших городов по этому руслу не имелось, так деревни и поселки, укрупнявшиеся по мере приближения к морскому побережью. Зато они попадались по другому руслу, но Ларин и не надеялся, что Арсаку в одиночку удастся отогнать греков до моря.

«Сможет там устроить хорошую драку, чтобы греки не перебросили свободные силы, и то ладно. Солдат для этого у него достаточно. Конница поможет. Остальное сами сделаем, ─ подумал Леха, чуть задержавшись взглядом на двух триерах у дальнего берега. В трюмах этих кораблей находилась катапульта Архимеда, разобранная на части и заботливо прикрепленная, ─ а до этой штуки еще дойдет черед. Дайте, как говориться, срок».

Неожиданно с носа квинкеремы раздался вопль вперед смотрящего матроса, за которым приглушенный ропот прокатился по кораблю, на десятки голосов повторяя тоже самое слово:

─ Греки!

Ларин мгновенно развернулся и бросил взгляд вперед. Из-за поворота реки, которая огибала сильно выдававшийся мыс, показались греческие триеры, пять кораблей, перегородившие самое узкое место реки. На берегах с обеих сторон копошились пехотинцы, облепившие валуны.

─ Приготовиться к бою! ─ приказал адмирал Токсару, ─ сообщи нашим триерам, чтобы выдвигались вперед. Пусть следят за моим сигналом. Как только загорится первый корабль, пусть атакуют остальные.

Токсар кивнул, а Ларин вновь устремился на нос корабля, пробираясь через расступавшихся перед ним морпехов.

Когда квинкерема прошла еще метров сто, и стало видно чуть дальше, Леха заметил, что за строем греческих кораблей, находился не то мост, не то наплавная переправа, устроенная тем же способом, что и скифская. Там тоже виднелись солдаты, суетившиеся вокруг баллист, установленных прямо на деревянный настил. А на берегу скопилось множество конницы. Русло в этом месте сильно сужалось, правда, затем снова становилось шире. Но о том, чтобы пройти это узкое место без боя и речи не было.

─ Две линии. Глубоко эшелонированная оборона, можно сказать, ─ сплюнул Ларин, останавливаясь рядом со своей ракетной установкой, ─ ну да ничего, прорвемся. Все горшки зарядил?

─ Все, ─ подтвердил Каранадис, от предвкушения залпа, больше похожего на смертельный эксперимент, позабыв про свой страх и в радостном возбуждении сжимая огниво, ─ поджигать фитили?

─ Давай! ─ не раздумывая махнул рукой Леха, и вдруг заметил почти сразу за наплавным мостом, небольшое возвышение, на котором была выстроена приземистая башенка. Позади нее угадывался еще один отворот реки, перегороженный большими лодками. А вокруг этого места было полно пехотинцев.

«Неужели мы уже добрались, до той самой протки? ─ удивился Леха, припоминая карту, ─ Похоже. А если так, то полдела уже сделано. Осталось только пробить эту оборону».

В любом случае ответ на этот вопрос могла дать только разведка боем, которую он так долго ждал.

─ Давай Каранадис! Жги, кудрявый! ─ орал Леха, пританцовывая с мечом в одной руке позади «ракетной установки», пока грек нервными движениями один за другим поджигал фитили.

Передовая триера греков мощными рывками устремилась вперед. Не сходя с места, скифский адмирал уже слышал окрики их гортатора, подгонявшего своих гребцов. Но и его квинкерема шла вперед полным ходом. Бросив взгляд назад и в стороны, Ларин заметил, как вторая скифская квинкерема пристроилась позади, а триеры почти сравнялись по скорости с флагманом. Две линии кораблей разделяло уже не более сотни метров, когда до адмирала донеслись дикие крики по правому борту. Бросив взгляд на ставший пологим берег, Леха заметил, как из леса показалась скифская конница в сверкающих доспехах и атаковала конное охранение переправы, окатив его градом стрел.