Текст книги "Очерки христиано-мусульманских отношений. Хрестоматия для теологического, религиоведческого и других гуманитарных направлений и специальностей высших учебных заведений"

Почему же, несмотря на недовольство властей, слово этих людей так много значило? Как обосновывалась легитимность выносимых ими решений? В Коране сказано: «Возвышает

Бог по степеням (دَرَجَاتٍ, daradjāt) тех из вас, кто уверовал, и тех, кому дано знание» (58:11). Знание (‘ilm) в исламе рассматривается как непременное условие веры. В Коране неоднократно подчеркивается: Свои знамения Бог разъясняет людям, обладающим знанием (2:230). О чем надо молиться Богу? «И говори: Господи мой! Умножь мое знание» (20:114). В одном хадисе говорится, что «ангелы раскроют свои крылья от радости за искателя знания», а в другом подчеркивается, что ради нового знания стоит дойти и до Китая. В идеале каждый верующий должен быть алимом – «наделенным знанием». Но улемами (‘ulamā’ – мн. ч. от ‘ālim – ученый, т. е. ученые мужи) называли людей, выделяющихся своей ученостью и образованностью. По мере усложнения системы наук, признанных и культивируемых в мусульманском мире, слово «улемы» применялось ко все большей группе людей. Однако преобладала тенденция оценивать виды знания и его носителей иерархически, и религиозному знанию отводилась высшая ступень. И именно за ними, как за истолкователями слова Божьего, наследниками пророков, закрепляется звание улемов. Им в первую очередь доверено, пользуясь коранической формулировкой, «повелевать доброе и запрещать худое» (Коран 3:110). «Крепко держитесь за вервь Божью и не разделяйтесь… и пусть будет среди вас община, призывающая к доброму, повелевающая признанное и удерживающая от худого» (Коран 3:103–104).

Именно улемы вырабатывают согласное мнение уммы Cid/mäO по важным религиозно-правовым вопросам. Формируется очень важное понимание этого института консенсуса, наряду с другими его пониманиями, как согласного мнения сподвижников пророка, их учеников и учеников учеников сподвижников, т. е. мнения ученых мужей трех первых поколений мусульман. Своеобразный исторически локализованный институт – этос первоначальной общины пророка, верность которому гарантирует связь с традицией. К нему апеллируют и современные мусульманские реформаторы.

Мы не найдем в институте улемов ни четкой структуры, ни строгой вертикальной иерархии. В него включались представители разных отраслей религиозного знания, которые внутри этого института играли более или менее значительные роли в зависимости от исторической ситуации или региона. В него всегда входили как представители теоретического знания (мухаддисы – знатоки хадисов (предания), факихи – правоведы, мутакаллимы – богословы), так и люди, выполняющие религиозно-общественные функции (муфтии[22]22
  مفتى – muftī, производное от فتى أ aftā – высказывать мнение.


[Закрыть] – знатоки норм шариата, наделенные правом выносить решения по конкретным религиозно-юридическим вопросам, кади – судьи, отправляющие правосудие на основе шариата, имамы – предстоятели на молитве в мечетях или муллы[23]23
  В суннизме часто употребляется как синоним имама, но может быть и духовным званием улема, а на Кавказе, например, муллой также называют муэдзинов (в обычном значении – призывающий на молитву) или «будничных» имамов, тогда как «пятничный» имам именуется муллой-эфенди у суннитов и муллой-ахундом у шиитов.


[Закрыть]). В состав улемов могли включаться, а могли не включаться и авторитетные суфии: прежде всего шейхи – главы братств, муршиды или ишаны – наставники, учителя. Но об особенностях организации суфийской и шиитской духовных элит я сегодня не говорю.

Все эти должности в зависимости от места и времени могли и могут быть выборными или назначаемыми, они могут регулироваться государственным законодательством, а могут не регулироваться. В Турции, например, имама выбирает община при мечети, а власти утверждают. Как правило, необходимо специальное образование, но иногда, например, в сельской местности, для муллы или муэдзина оно не требуется. Внутри самого института улемов могла выстраиваться своя иерархия, а могла и не выстраиваться. Поэтому терминологическое употребление слова «улемы» каждый раз нуждается в конкретизации.

Чтобы не ограничивать свой доклад только общими положениями, я очень кратко остановлюсь на одном примере, который, я думаю, представляет для нас наибольший интерес: как организовывалась, структурировалась мусульманская духовная элита в России.

Организационные структуры российских мусульман просуществовали с некоторыми изменениями до 1917 года и во многом воспроизводятся сегодня. Формируются они в основном при Екатерине II. Именно при эби-патша (бабушке-царице), как ее ласково прозвали татары, ислам в Империи из гонимой становится «терпимой» религией.

Во время путешествия по Волге в 1763 году Екатерина посещает Казань и дает разрешение строить каменные мечети. 22 февраля 1764 года подписывает Указ Именной, данный Правительствующему Сенату, «О позволении Князьям и Мурзам Татарским пользоваться всеми преимуществами Российского дворянства»: «Всемилостивейшую волю нашу объявляем, чтоб все те, кои из так называемых Князей и Мурз Татарского происхождения, в каком бы законе от праотцов своих не осталися, предъявят жалованныя предкам их Государския грамоты на недвижимыя имения и другие письменные виды, утверждающие благородство, с явным доказательством, что они от тех родов произошли, возстановлены были в состояние им свойственное»[24]24
  См.: [Собрание законов, 51–52].


[Закрыть].

В 1773 году по указанию Екатерины II Святейший Синод выпускает эдикт «О терпимости всех вероисповеданий и о запрещении архиереям вступать в дела, касающиеся до иноверных исповеданий и до построения по их закону молитвенных домов, представляя все сие светским начальствам». Наконец, именным указом Екатерины II от 22 сентября 1788 года учреждается Уфимское Духовное Магометанского закона Собрание (с 1796 – Оренбургское, с 1846 по 1917 годы оно называлось Оренбургское Магометанское Духовное Собрание). Полномочия его осуществлялись на территории Уфимского наместничества и Оренбургской губернии, а позже на всей территории России, кроме Таврического наместничества. В 1831 году в Симферополе было создано Таврическое Духовное Собрание, а в 1872 году в Тифлисе – Закавказские (шиитского и суннитского учений) магометанские духовные правления.

Духовное собрание было приравнено по деятельности к средним судебным учреждениям, подчинялось местной администрации и с 1810 года Главному управлению духовных дел иностранных исповеданий. Председатель (муфтий) назначался императорским указом по представлению министерства внутренних дел и местной администрации, а члены

Духовного собрания (заседатели) до 1889 года избирались мусульманским духовенством Казанской губернии, а затем по представлению муфтия назначались Министерством внутренних дел. Муфтии, заседатели и служащие получали жалование как государственные чиновники. Должность председателей и членов Духовного собрания и правлений была пожизненной.

«Духовные лица» избирались местным населением, но подвергались достаточно сложной и строгой бюрократической проверке в плане их богословской подготовки и политической благонадежности. В ведении Духовного собрания находилось: испытание претендентов на приходские должности в знании канонов ислама (лексику оставляю без изменений), надзор за действиями мусульманского духовенства, строительство и ремонт мечетей, заключение браков, имущественные споры, вакфы (если очень кратко, то это имущество, переданное государством или отдельным лицом на религиозные или благотворительные цели), случаи неповиновения детей родителям, правильность исполнения мусульманских обрядов и ведения метрических книг (с 1828 года) приходским духовенством. При отсутствии каких-либо компрометирующих сведений испытуемому выдавали именной императорский указ и он становился указным муллой, муэдзином и т. д. Однако на местах наряду с указными продолжали действовать и неуказные муллы.

Структура Духовного собрания в первой трети XIX – начале XX века, согласно Уставу Департамента духовных дел иностранных исповеданий Министерства внутренних дел, была трехступенчатой: высшая (муфтият) состояла из муфтия, 5–6 казыев (судей), ответственного секретаря, переводчика, столоначальников и писарей; средняя (мухтасибат, от араб, muhtasib – контролер, инспектор) – из 2–5 человек во главе с мухтасибом-инспектором; нижняя (мутаваллият – тоже от араб, «правление») – из муллы, муэдзина и секретаря-казначея при каждой мечети[25]25
  Подробно см.: [Фархшатов, 286–292].


[Закрыть].

Духовное собрание (теперь управление или муфтият) оказывалось, с одной стороны, инструментом надзора за исламом со стороны правительства, с другой – вполне эффективным механизмом самоорганизации российской мусульманской общины. По существу, именно в таком качестве оно существовало и действовало со второй половины XVIII века до нашего времени.

В СССР, естественно, под жестким контролем властей действовало четыре духовных управления мусульман – Европейской части России и Сибири (ДУМЕС), Среднеазиатское, Закавказское, Северо-Кавказское.

Современные мусульманские организационные структуры в России (данные в скобках сравнения с православными организационными структурами имеют чисто условный, формальный характер):

• Центральное Духовное управление мусульман России и Европейских стран СНГ (ЦДУМ) – старейшее мусульманское духовное управление в России, отметившее в 2008 году свой 220-летний юбилей. Председатель – верховный муфтий Талгат Таджутдин. ЦДУМ – влиятельная организация, но с распадом СССР перестала быть единственной структурой, организующей религиозную жизнь мусульман.

• Совет муфтиев России – централизованный координационный центр мусульман России. Основан в 1996 году. Председатель – муфтий Равиль Гайнутдин. 25 ноября 1998 года Совет муфтиев России объединился с Высшим координационным центром Духовного управления мусульман России и Координационным центром мусульман Северного Кавказа (председатель Исмаил Бердиев). Коллегиальный орган, выполняющий чисто координационные функции. (Условно может быть уподоблен синоду).

• Региональные духовные управления мусульман (РДУМ) – 28 управлений действуют на территориях отдельных субъектов федерации России или на территориях отдельных государств СНГ; может объединять область, ряд областей, край. (Ближе к епархиям, но некоторые достигают уровня митрополии, как например, ДУМЕР – Духовное управление мусульман европейской части России; председатель – шейх Равиль Гайнутдин.)

• Мухтасибаты или муфтияты России были образованы из крупных региональных религиозных центров. Мухтасибаты, как правило, имеют статус религиозной организации и учреждаются вышестоящей религиозной организацией. Руководителем Мухтасибата является председатель Мухтасибатского правления в сане имам-мухтасиба. Это, в основном, районное или городское объединение в крупных городах (ближе всего к благочиниям).

• Махалляты – на территориях небольших городов, городских районов, микрорайонов, поселков, сел и деревень создаются местные мусульманские религиозные организации – махалля (условный аналог прихода). Руководителем местной мусульманской религиозной организации является имам-хатыб.

Таким образом, при отсутствии строго структурированной иерархии в исламе во все времена действовал эффективный институт, с помощью которого мусульманская община сохраняла свою идентичность. Принадлежа различным направлениям в исламе, различным религиозно-правовым толкам, группы улемов могли действовать сплоченно, либо находясь в союзе с властями, либо возглавляя оппозиционные властям силы. У них никогда не было единого главы, за исключением османского периода, когда была учреждена должность муфтия Константинополя, носившего титул шейх-ул-ислам. Но Османская империя никогда не охватывала весь исламский мир, да и должность эта была больше номинальной, чем реальной. Улемы могли объединяться по регионам, вполне успешно взаимодействуя с местными традициями и выступая в определенные периоды в качестве влиятельных политических лидеров.

Если, характеризуя природу власти улемов, воспользоваться терминологией Макса Вебера, то для нее было характерно сочетание всех трех типов господств[26]26
  [Вебер, 44–56].


[Закрыть] (в нашем случае, может быть, лучше сказать старшинств). Рационального, основанного на вере в легальность и законность этого старшинства; традиционного, основанного на вере в то, что именно улемы являются гарантами преемственности традиции, ее связи с первоначальной общиной пророка; харизматического, основанного на вере в незаурядные личные качества – героизма, образцовости личности, учености.

Преобладают в основном первые два типа, однако в кризисные периоды на первый план может выходить харизматический тип, как в рассмотренном нами случае с Ахмадом ибн Ханбалом или в минувшем веке с лидерами фундаменталистских течений Сейидом Кутбом, Абу Ала Маудуди и, конечно же, с имамом Хомейни.

Литература

1. Монтескье = Монтескье Ш. Л. Персидские письма // Французский фривольный роман. М.: Иолос, 1993. С. 209–396. Письмо XXIX.

2. Борхес = Борхес X. Л. Поиски Аверроэса // Он же. Сочинения: В 3 т. T. 1. М.: Полярис, 1997. С. 476–483.

3. Лучицкая = Лучицкая С. И. Образ другого: Мусульмане в хрониках крестовых походов. СПб.: Алетейя, 2001.412 с.

4. Собрание законов = Полное собрание законов Российской империи. Собрание первое. Т. 22:1784–1788 гг. СПб.: Тип. II Отд-ния собств. Е. И. В. канцелярии, 1830. № 15. 936.

5. Фархшатов = Фархшатов М. Н. Мусульманское духовенство // Ислам на территории бывшей Российской империи: энцикл. словарь. М.: Восточная литература РАН, 2006. С. 286–292.

6. Вебер = Вебер М. Типы господства // Социологические исследования. 1988. № 5. С. 44–56.

Существует ли в исламе понятие служения?[27]27
  Журавский А. В. Существует ли в исламе понятие служения? // Служение Богу и человеку в современном мире. К 160-летию со дня рождения H. Н. Неплюева: Материалы международной научно-богословской конференции (Москва, 28–30 сентября 2011 г.). М.: Культурно-просветительский фонд «Преображение», 2013. С. 73–81.


[Закрыть]

Тема, заданная конференцией, побудила меня посмотреть Коран с одной вполне определенной целью: выяснить, что же в нем говорится о служении. Результаты оказались удивительными. Если читать Коран в переводах, не только в русских, но и западных, и мусульманских на западные языки, то за редкими исключениями ничего не узнаешь о служении. Это слово в большинстве переводов почти не встречается. В Коране Богу поклоняются, а не служат: worship или adore, adorer, verehren, adorare, adorar, klanjati se и т. д.

Я создал джиннов и людей только ради того, чтобы они поклонялись Мне

(Коран 51:56).

Так звучит этот айат во всех пяти русских переводах Корана[28]28
  Я беру только авторитетные переводы Г. Саблукова, И. Крачковского, М.-Н. Османова, Э. Кулиева, Б. Шидфар.


[Закрыть]. Почти то же в западных переводах, хотя есть редкие исключения, и я о них еще коротко скажу. «Они поклонялись Мне» в оригинале – li-ya‘budūni (لِيَعْبُدُونِ): глагол ‘abada. Кто знаком с еврейским языком, наверное, узнал слово. Это ‘avad עׇבַד)) – слово, встречающееся во многих семитских языках: в аккадском, финикийском, старо-арамейском, сирийском. Исходное значение – работать; а также возделывать, обрабатывать (землю); служить, быть рабом, покоряться. Это слово мы встречаем также и в арабских доисламских надписях как южно– так и северно-аравийских.

В Септуагинте это слово переводится как λατρεύω (служить/поклоняться). В Ветхом Завете слова от этого корня встречаются 384 раза, и переводятся они как служить и производные от него. В Коране – 274 раза (а Коран значительно меньше Ветхого Завета), и переводятся они в подавляющем большинстве случаев как поклоняться и производные от него. Например, И. Крачковский только 6 раз переводит его как служить или служение (из них два раза, когда речь идет о служении идолам). Г. Саблуков – 13 раз. В остальных случаях – поклоняться, поклонение.

В Ветхом Завете нам встречается еще одно слово shahā שׇ ׇ חה)) – нагибаться, простираться, поклоняться (182 раза). Септуагинта, как правило, дает перевод προσκυνέω – преклоняться, падать ниц, поклоняться. В Коране и ему есть аналог – sadjada (سجد): быть покорным, смиренным, поклоняться, простираться; совершать земные поклоны; отсюда мечеть (masdjid) – место, где поклоняются. Sadjada и производные встречаются в Коране 92 раза.

«Не поклоняйся богам их, и не служи им» (Исх 23:24). Здесь оба слова (‘avad и shahā) вместе; в Септуагинте – προσκυνήσεις и λατρεύσῃς. В Коране аналогичные слова несколько раз также встречаются вместе: fa-sadjadū li-llahi wa-‘budū (فاَسْجُدُوالِلَّهِ وَاعْبدُوا) (Коран 53:62) – «Поклоняйтесь Богу и служите». Русские переводы: «Простирайтесь же пред Аллахом и поклоняйтесь» (И. Крачковский); «Так бейте же челом Аллаху и поклоняйтесь» (М.-Н. Османов); «Падите же ниц перед Аллахом и поклоняйтесь!» (Э. Кулиев); «Падите же ниц и Аллаху совершайте поклонение» (Б. Шидфар). Сразу же создается некий восточный колорит: дружно павшие ниц мусульмане. И только у Г. Саблуков а в этом конкретном случае счастливое исключение: «Богу поклоняйтесь и служите!»

Понятно, что ‘abada включает в себя разные смыслы: поклонение, богопочитание, служение, богослужение. Семитским корням свойственно то, что Л. Массиньон назвал интеоризацией смыслов. В арабском языке это очень ярко выражено. Это свойство позволяет подчеркнуть единство понятий «служить» и «поклоняться». Однако зацикленность переводчиков на «поклоняться» очень часто искажает коранические смыслы. Исследователи XIX века, недостаточно учитывая родственный идейный и языковой контекст трех теистических традиций, невольно создали, на мой взгляд, особый «переводческий язык» Корана.

Исключения есть. Скажу только о двух английских переводах. Это перевод индо-пакистанского мусульманина Мухаммада Али, но он из общины ахамадийе. И это прекрасный перевод Артура Арберри. Они во всех случаях переводят 'abada и производные от него как служить, служение и т. д.

Есть еще один западный перевод, известный, увы, только узкому кругу специалистов. Это перевод Корана на латинский язык итальянского священника, духовника папы Иннокентия XI, Людовико Марраччи. Он был издан в Падуе в 1698 году [Alcorani], когда еще не было таких понятий, как востоковедение, исламоведение, коранистика. Это было превосходное издание самого арабского текста, латинского перевода, комментариев к тексту с использованием основных мусульманских комментариев к Корану – тех, которыми специалисты пользуются и сегодня; и, наконец, опровержения. Да, опровержение Корана Марраччи беспощадное, но сам перевод и комментарии – образец академизма. Если угодно, пример переводческого послушания тексту.

Л. Марраччи переводит ‘abada в зависимости от контекста либо servio (быть подвластным, усердно служить, посвящать себя), либо colo (обрабатывать, возделывать, усердно трудиться, почитать, чтить); a sadjjada переводит adoro (поклоняться), либо cultus (в латинском это не только культ, но и возделывание, образ жизни, почитание, поклонение). Собственно, так же, как аналогичные понятия переводятся в Вульгате. С учетом того, что Марраччи так же точен и во всем остальном, текст Корана в его переводе читается совершенно иначе.

Так как же мусульмане понимают служение? Вы, конечно, помните эпизод из Деяний св. апостолов, когда тюремщик спрашивает Павла и Силу: «Господа мои, что мне делать, чтобы спастись? Они же сказали: уверуй в Господа Иисуса и будешь спасен ты и дом твой» (Деян 16:30–31).

Аналогичная история произошла с одним бедуином. Согласно хадису:

Однажды, во время одной из поездок Мухаммада, подошел к нему бедуин и, ухватив за повод его верблюдицу, спросил: «Скажи, о пророк, как мне избежать ада и достичь рая?» Мухаммад ответил: «Служи Господу (tabudu), никому иному, выстаивай молитву, давай милостыню, крепи родственные узы; и отпусти мою верблюдицу» [Kitāb al-imān, 12].

О вере ничего не сказано. Спасение достигается через служение, молитву, добрые дела и мир с близкими. Дело, конечно же, не в том, что вера необязательна для спасения. Лучше всего это пояснить через два понятия, производных от того же корня 'bd, – это ‘abd (раб) и ïbdda (то, что в Коране переводится как поклонение, а в остальных случаях чаще всего как культ, мы же будем переводить как служение). Важно иметь в виду, что статус раба в Коране, так же как и в Ветхом Завете, связывается не с понятием «несвободы», а со служением Богу. Раб – это человек, который работает на Бога, всецело исполняет Его волю. Вспомним один из эпитетов Моисея – «раб Господень»[29]29
  См.:Нав 22:5.


[Закрыть]. В Коране же утверждается:

Не может статься, чтобы Мессия считал для себя унизительным быть рабом Богу, как и приближенные к Нему ангелы (Коран 4:172).

Однажды Ибн Таймийу[30]30
  Мусульманский богослов и правовед (1263–1328).


[Закрыть] спросили, что означают слова Корана: «О, Люди! Служите Господу вашему, который создал вас» (Коран 2:21). В данном случае я умышленно следую переводу Л. Марраччи: “О homines servite Domino vestro, qui creavitvos”. Ибн Таймийа ответил так:

Это слово означает все, что Бог любит и чего Он хочет – все соделанное словом или делом, явно или тайно. Поэтому молитва и очистительная милостыня, пост и паломничество, сердечное слово и верность, доброжелательность к родителям и родственникам, поощрение доброго и запрет худого, борьба с неверными и лицемерами, доброе отношение к соседу и сироте, к путнику и рабу, людям и животным, мысленная молитва и частое поминание Бога, чтение Корана и все подобные дела суть служение, – вот почему Всевышний сказал: «Я создал джиннов и людей только ради того, чтобы они служили Мне» [.IbnTaymiyya, 24].

Если же мы посмотрим труды по фикху (еще одно трудное слово, которое мы часто переводим как мусульманское право, лучше сказать юриспруденция – во всей ее совокупности; я бы даже решился сказать правовая деонтология), то увидим, что служение заключается в послушании, повиновении – ṭā‘a. В переводе этого слова никаких разногласий нет. Термин, который в работах по фикху очень часто используется как синоним служению. Формула «слушаю и повинуюсь», которая, как правило, ассоциируется у нас с джиннами из сказок «Тысячи и одной ночи», имеет на самом деле кораническое происхождение: уверовавшие в ниспосланное пророку слово говорят: «Слушаем и повинуемся (أطَعَْناَ سَمِعْناَ وَ)! От Тебя, Господи наш, прощение, и к Тебе возвращение» (Коран 2:285). И еще трижды в Коране повторяется эта формула (4:46; 5-T, 24:51), а также указывается, что лучшее для верующего «повиноваться и говорить слово доброе» (Коран 47:21). Повиновение Богу естественным образом подразумевает послушание пророку как непосредственному передатчику Его откровения. В Коране 22 раза повторяется: «Скажи: повинуйтесь Богу и посланнику». В 26-й суре восемь раз рефреном: «Убойтесь Бога и повинуйтесь мне», т. е Мухаммаду.

Служение как послушание Богу, и в этом смысле поклонение Ему, реализуется, прежде всего, через соблюдение пяти столпов ислама: свидетельства, молитвы, милостыни, поста и паломничества. Во многом «пять столпов» обеспечивают единство мусульманской уммы как в историческом, так и географическом измерениях. Можно сказать, что столпы ислама определяют поведение мусульманина в трех нерасторжимых планах: относительно Бога, относительно ближнего и относительно самого себя. Главное дело веры относительно Бога есть молитва, относительно людей – милостыня, которую следует понимать не как внешнее формальное предписание, а как справедливое и милосердное отношение к ближнему, относительно самого себя – воздержание или пост.

Первый столп – свидетельство. О чем свидетельствует мусульманин? – О своей вере в единого Бога и пророческом статусе Мухаммада. Свидетельство о едином Боге понимается как ответ на свидетельство Бога о Себе Самом:

Истинно, Я Бог; кроме Меня, нет никакого бога. Потому служи Мне и совершай молитву во имя Мое (Коран 20:14).

Признавать, что Мухаммад – пророк Бога, значит заявлять о вере во все, что содержит Откровение, носителем которого он был, т. е. мусульманин удостоверяет свою веру в пророков, писания, Судный день и т. д.

Второй столп – молитва, которая представляется нам чрезмерно ритуализированной и механистичной. Однако молитва недействительна без предшествующего ей покаяния (tawba); более того, она также недействительна без намерения (niyya). Это важнейшее понятие в исламе; можно без преувеличения сказать, что это этический императив ислама. Самый авторитетный сборник хадисов ал-Бухари первым номером ставит слова:

Дела – по намерениям, каждому человеку – по тому, что он намеревался [al-Bukhārī, 1].

То есть действия расцениваются по намерениям. Без намерения не действительна не только молитва, но и любой поступок человека. Вплоть до утверждения некоторых богословов, что действие, совершенное без намерения, не может быть расценено как таковое, оно бессмысленно. Я думаю, понятно, что речь здесь идет не о декларации о намерениях, а о том, чем исполнено внутреннее твое (Иез 28:16.).

Я процитировал только начало хадиса о намерении, а у него есть продолжение. Поводом для высказывания Мухаммада (дела – по намерениям) послужил конкретный случай: некто переселился из Мекки в Медину (т. е. совершил хиджру) не по религиозным соображениям, а потому что хотел жениться на женщине по имени Умм Кайс, согласившейся выйти за него замуж только при условии переселения. Поэтому и было сказано:

Тот, чья хиджра была к Богу и Его посланнику, хиджра его – у Бога и Его посланника; а тот, чья хиджра была к дольнему для его стяжания или к женщине, чтобы жениться на ней, хиджра его там, к чему он переселился.

Смысл, казалось бы, простой: тот, кто совершил хиджру не ради Бога, не получит награду в будущей жизни, будет довольствоваться тем, что приобрел в этой жизни. Однако имам аш-Шафи‘и сказал о нем: «Этот хадис заключает в себе треть знания». Почему? Да потому, что через намерение устанавливается личная связь человека с Богом, и действие человека становится его собственным действием. Если человек имеет намерение совершить паломничество, но что-то объективно ему помешало, это намерение засчитывается ему как совершенное действие. В связи с этим допустимая практика делегирования в хадж другого мусульманина вместо себя, если сам не можешь его совершить, уже не выглядит чистым формализмом.

Третий столп – очистительная милостыня, которую мы часто трактуем как налог в пользу общины или обязательное пожертвование в пользу бедных. Но в исламе это нечто большее, чем десятина. Закят – это, прежде всего, восстановление правильных отношений человека с Богом. Человек не должен избегать богатства, поскольку богатство, как и все остальное, – от Бога. Карун в Коране был наказан не за свое несметное богатство, ибо его дал ему Бог, а за то, что забыл, что это богатство от Бога. Человек, отдавая часть своего имущества ближнему, на самом деле возвращает эту часть Богу, и таким образом оправдывает владение остальным имуществом, право на которое делегировано ему Богом.

Четвертый столп – пост, который вменяется мусульманину как особая заслуга, поскольку в отличие от других актов благочестия искренность и правильность его соблюдения может оценить только Бог. Согласно хадису:

Каждое дело человека – его, кроме поста, он – Мой. Пост – это оберег. Кто постится из вас, пусть не бранится в этот день и не гневается. А тому, кто поносит его или ищет ссоры, пусть отвечает: «Я пощусь». Клянусь тем, в чьей руке душа Мухаммада, в день Воскресения дыхание постящегося будет для Бога слаще аромата мускуса. Соблюдающий пост возрадуется дважды: когда завершит свой пост, возрадуется разговенью, и, когда предстанет перед своим Господом, возрадуется посту [al-Ahâdïth, 123].

Наконец, пятый столп – хадж, который никоим образом не следует понимать просто как обязанность мусульманина раз в жизни совершить паломничество к главной святыне ислама – Каабе. Это нечто значительно большее. Не случайно главное событие года для мусульман – праздник окончания паломничества (курбан байрам – праздник жертвы).

И не случайно сами мусульмане иногда, разъясняя его смысл, сравнивают его с Пасхой. Хадж для мусульман – это путь к спасению. Ведь он был учрежден самим Авраамом, и сверх заклания (накануне жертвоприношения животных) совершается чистое жертвоприношение от сердца каждого паломника: у подножия горы Арафа, близ Мекки, паломник приносит его за всю общину, как присутствующих, так и отсутствующих (их имена он выкликает). Именно это стояние у Арафа в течение всего дня до наступления темноты (wuküf) на второй день хаджа (а не обход Каабы, как многие думают) представляет собой кульминационный момент паломничества. Оно символически предвосхищает стояние в Судный день всего Адамова рода пред ликом Господним. Это вершина всей жизни мусульманина, когда он предстает пред Богом в двух временных планах: здесь и сейчас, и в ином – эсхатологическом – времени. По мнению французского исламоведа Луи Массиньона, мусульманский хадж представляет собой развитие еврейской Пасхи [.Массинъон, 180]. В первую очередь, хадж – это духовное жертвоприношение. Так раз в году происходит оздоровление жизни общины.

Коран, как и Ветхий Завет, не различает строго понятия поклонения и служения, как не различает установления ритуального и морального порядков. Строго говоря, понятие ‘ibāda или ‘ubūdiyya невозможно перевести одним словом. Это – единство поклонения, преданности, повиновения, служения. Исполняющий волю Бога обретает почетный статус ‘abdu’llāh – раба, слуги Божьего, служение которого состоит во всецелом послушании Его воле.

Человек в исламе – только человек. Перед ним не стоит грандиозной задачи преображения собственной падшей природы и обожения творения. И если уж говорить о принципиальном размежевании между христианством и исламом, то оно состоит только в отсутствии в исламе идеи Богочеловечности. В остальном же ислам в Коране и шариате дает человеку весьма надежную систему ориентиров. Одна из важнейших коранических максим:

Бог обязывает душу только к тому, что для нее удобоисполнимо (Коран 2:286).

Среди христианских авторов, возможно, первым это увидел В. С. Соловьев, который писал, что «между языческой чувственностью и христианской духовностью ислам в самом деле есть здоровое и трезвое молоко: своими общедоступными догматами и удобоисполнимыми заповедями он питает народы, призванные к историческому действию» [Соловьев, 280].

В самом Коране о мусульманах говорится:

Так, Мы создали вас общиной середины, чтобы вы были свидетелями людям (Коран 2:143).

Литература

1. Массинъон = Массиньон Л. Три молитвы Авраама, отца всех верующих //Христиане и мусульмане: Проблемы диалога. М.: ББИ, 2000. С. 172–193-

2. Alcorani = Alcorani textus universus ex correctioribus Arabum exemplaribus… descriptus… inlatinum translatus, appositis unicuique capiti notis atque refutatione. His omnibus premissus est Prodromus totum priorem tomum implens. Patavii, M.DC.XCVIII.

3. al-Ahddïth = al-Ahâdîth al-kudusiyya. Bayrüt, s/d.

4. al-Bukhdrï = al-Bukhârï. Kitâb bad’ al-wahy № 1 // Fayd al-bârï ‘alâ sahïh al-Bukhârî: In 6 v. V. 1. Beirut: Dar al-kutub al-‘ilmiyya, 2005. 560 p.

5. IbnTaymiyya = IbnTaymiyya. Al-TJbüdiyya. New York: Al-Hidaayah Publishing, 2001.

6. Kitâb al-imân = Sahïh Muslim. Kitâb al-imân № 12. Beirut: Dar al-kutub al-‘ilmiyya, 1991. 608 p.