Текст книги "Сокрушительное бегство"
Автор книги: Алексей Зубко
Жанр: Юмористическая фантастика, Фантастика
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
ГЛАВА 9
Вокруг да около трона
Если долго мучиться и лишь потом получится, то диагноз очевиден – мазохист.
Маркиз де Сад об удовольствии
– Э-э-э… – На этом связные мысли закончились, и я захлопнул рот. Зубы клацнули, словно сработавший вхолостую капкан, и заныли, обиженные на то, что хитрый язык на этот раз успел-таки спрятаться.
– Стоим и бдим! – мгновенно прореагировали на посторонний шум стражники, отсалютовав зажатыми в руках метлами, что как-то не вязалось с мощными торсами и по-кабаньи клыкастыми мордами.
Стоя плечом к плечу, они монолитной стеной ограждали трон, спинка которого, увенчанная короной, едва-едва возвышалась над их головами, и местного правителя, восседающего на нем. Это если исходить из верности народной приметы относительно того, что «свято место пусто не бывает» и, значит, кто-то да занимает его.
Джинн высунулся из кармана, окинул взором обстановку и изрек древнюю восточную мудрость, тайный смысл которой столь сильно завуалирован, что я теряюсь в догадках относительно того, каким боком она уместна в данной ситуации.
– Верблюд верблюда оплюет издалека.
– В смысле?
Вместо ответа он скрылся в своем сосуде-вселенной, оставив меня перед извечной дилеммой: «Что делать?» – с провокационным намеком вместо четкой инструкции.
А тут еще и желудок напомнил о своих законных требованиях, воззвав к общественности громкой нотой протеста.
«Интересно, здесь гостей принято обедом кормить?» – мелькнула отнюдь не праздная мысль.
Тихон, негромко порыкивая, проводил тяжелым взглядом переместившуюся за мою спину кобылицу и последовал ее примеру, пристроившись у моей правой ноги.
Глубоко вздохнув, словно перед прыжком в ледяную воду, я поприветствовал досточтимое общество со всей возможной почтительностью, на которую оказался способен в сложившихся обстоятельствах:
– Добрый день, привет и здрасьте!
– Кто, кто к нам пришел? – раздался из-за спин стражников звонкий голос, сопровождаемый веселым перезвоном колокольчиков. – Весь в делах, весь в заботах, издергался, замаялся, вот и сморила усталость. Задремал я. А ну-ка расступись, болваны!
Если стражники и услышали окрик, то ничем не выказали этого. Как стояли – ноги на ширине плеч, в руках у каждого древко дворницкого инвентаря с каменным выражением стойкости и бдительности на (условно назовем это лицами), так и остались стоять.
– Бунт! Мятеж!!! – заверещал скрытый спинами единоличный обладатель права сидеть на троне.
– Стоим и бдим! – рявкнули ему в ответ исполнительные вояки.
– Кто? Что?
Я на всякий случай убрал кибернетическую руку за спину. Обнаженный меч привлекает излишнее внимание и выглядит вызывающе.
– Ах да… – Бум-с! Звон удара покатился под высокими сводами дворца. – Совсем запамятовал. Дела, заботы…
Правитель сбился на невнятное бормотание, перемежающееся вздохами и кряхтением.
– Ваур? – тихонько поинтересовался Тихон.
Я лишь растерянно пожал плечами. Что из всего этого выйдет, не берусь даже предположить.
Проворно перебирая короткими ручками и ножками, между расставленных ног близстоящего стражника ужом протиснулся одетый в черно-белое клетчатое трико карлик.
Распрямившись, он резкими хлопками сбил с коленей пыль и, выдернув из-за пояса шутовской колпак с маленькими серебряными колокольчиками на кончиках вислых то ли ушей, то ли рогов, натянул его на голову по самые брови.
– Я здесь самый главный, – сразу поставил точки над «i» карлик, продемонстрировав огромную золотую медаль, и представился: – Дурикбумбер Первый и Неповторимый. Для народа я просто МММ.
– Э-э-э… – неопределенно промычал я. «Как-то непохоже на инициалы».
– Коротко и ясно. Правда?
– У-у-у… Что может быть короче и яснее слава из трех букв?
– А что это слово из трех букв означает, ты знаешь?
– Ну…
Есть вещи, которые легче показать, чем назвать. Воспитанному человеку по крайней мере. Не тыкать же мне в него пальцем? Невежливо и некрасиво получится. А имя у него такое, что и черт ногу сломит, но без пол-литра наизусть не выучит.
– Объясню. – Не обращая особого внимания на мои неудачные потуги родить связную и корректную реплику, карлик продолжил церемонию представления, строя при этом гримасы и непрерывно дергая руками-ногами. Если это не шок от моего вида, то у карлика что-то с головой… – Первая «М» говорит о том, что я мужественный. Сомнений в этом нет?
Он требовательно задрал кверху острый подбородок и скрестил руки на груди, словно позируя чеканщику монетного двора.
Я отрицательно покачал головой, будучи при этом предельно искренним: женственности в нем точно не было. Вот нелепости… это да, этого просто завались. Но продемонстрированная золотая «шайба» вполне может быть действительно символом власти, да и надежда пообедать оставалась.
– Хвалю, – улыбнулся карлик. – Возьми с полки пряник.
– Где? – Я встал в стойку, словно гончая при виде зайца. Демон у моей ноги тоже подобрался. Уж значение этого-то слова он улавливает подкоркой головного мозга.
– На полке.
– А полка где?
– Чего нет – того нет, – развел руками карлик, звякнув бубенцами.
Я с трудом сдержал разочарованный вздох и Тихона, который единственно возможным для себя способом вознамерился побороться за права человека и его братьев меньших и больших.
Завязав уши колпака под подбородком, беспечный шутник попытался достать нижней губой кончика носа.
К моему удивлению, ему это удалось.
Наградив себя бурными и продолжительными аплодисментами, поддержанными дружным «стоим и бдим», карлик вернул головному убору первозданный вид и обратился к прерванному рассказу о себе мужественном и еще двухразовом «М».
– Милосердный. Что значит, когда можно казнить и миловать, то хочу миловать и казнить. Милосердно, правда?
– Угу… – Я не стал спорить, хотя принципиальной разницы не рассмотрел, поскольку в детстве учил и арифметику: «От перемены мест слагаемых сумма не меняется», и биологию: «Хрен редьки не слаще».
Тихону затянувшийся процесс знакомства надоел, и он опустился на пол, терпеливо ожидая, когда же эти нелогичные с его точки зрения двуногие покончат с пустопорожними движениями языками и перейдут к трапезе. На Ваурии не утруждают себя излишними разговорами, да и со словарным запасом в одно общее, одно специальное мужское и два специальных женских слова не очень-то поболтаешь. Трудно себе вообразить двух самок ваурийских демонов, мило болтающих часок-другой ни о чем, словно добрые кумушки на Земле. Поэтому мы цари природы, а не они. Я имею в виду великую силу Слова как двигатель прогресса и стимулятор естественного отбора.
– Третья «М» – мудрый, – сообщил карлик, прижав к глазу разноцветного стекла монокль и зачем-то оттопырив челюсть. – Спорить не будешь?
– Нет, – уверил я его.
– Правильно, – ободрил он и, сменив шутовской колпак на извлеченную из-за пазухи корону, неведомо каким манером уместившуюся там, звонко хлопнул в ладоши.
– Стоим и бдим!
Перебросив метлы из одной руки в другую, при этом заставив их перевернуться взлохмаченной рабочей частью к потолку, стражи чеканно стукнули древками о каменный пол. Бум-бум-бум… – прокатилось вокруг трона, обогнув его по кругу и вернувшись туда, где зародилось. Частично стертые и щетинящиеся поломанными прутьями пучки, насаженные на отполированные до блеска древки навевают подозрения о совмещении должностей стражника и дворника, или как там называется подметальщик не двора, а дворца. Но слаженность движений и их доведенная до автоматизма четкость заставляют усомниться в возможности подобного времяпрепровождения. Хотя… трудотерапию, знаете ли, еще никто не отменял. Даже в «Уставе космических разведчиков» на месте предисловия стоят три великих изречения. «Великих» как по своей глубине, так и по авторству. «Плодиться, плодиться и еще раз плодиться… Мао Цзэдун». «Учиться, учиться и еще раз учиться… В. И. Ленин». «Работать, работать и еще раз работать… Рамсес II». Историческая последовательность обращена вспять, зато человеческая жизнь расписана по пунктам.
Протиснувшись между ног отработавших показательную программу стражников, Дурик… бум… бомбер какой-то… – ох и дал же бог имечко! – вернулся на трон и скомандовал:
– Меня не беспокоить! Буду отдыхать.
– Стоим и бдим!
До последнего мгновения я продолжал подозревать в происходящем чью-то неудачную шутку – веселится шут, ну и шут с ним, как говорится, – но теперь надежды на появление настоящего правителя, мудрого и величавого, растаяли вместе с мечтами о торжественном и поэтому сытном обеде в честь дорогого гостя – меня.
Вот ведь скряга!
Этот мир положительно начинал нравиться мне все меньше и меньше. Со всеми его непонятными воздействиями на магию, со своеобразным подходом местных правителей к проведению аудиенций. Они словно соревнуются один перед другим в оригинальности.
Сперва Викториния, с тем же количеством одежды на теле, что и в настоящий момент, совмещает прием меня и ванны. Пожалуй, наоборот: ванны и меня, если соблюдать очередность принятия. Но женщине многое можно простить, особенно вспомнив тот роскошный ужин, который она разделила со мной.
– Извини, кобылка, – расчувствовавшись, я погладил ее мокрый черный нос. Викториния довольно фыркнула и, гарцуя, прижалась крупом к моей спине. Мы с Тихоном одновременно заорали и оказались в воздухе.
– Стоим и бдим! – мгновенно отреагировали стражи. Остановив скольжение по пыльному полу, опровергнувшему догадку об использовании стражниками метел по прямому назначению, я перевернулся на бок, потирая ушибленные колени и стараясь держать меч за спиной. А то припаяют попытку правительственного переворота со всеми вытекающими из ее провала последствиями.
Викториния, обиженно прищурив глазки, перевела взгляд с меня на Тихона, с недоверием рассматривающего свой хвост, чудом уцелевший после знакомства с копытом императорской наследницы. Губки кобылицы мелко дрожали, в уголках глаз блестела влага. Только не это. Падающую в обморок кобылу я уже видел дважды, а обогатить свои знаниями еще и наблюдением за бьющейся в истерике ею же у меня желания нет. Знаю заранее, что это зрелище не для слабонервных.
Поспешно встав на ноги, я подошел к Викторинии и принес свои извинения, чем вызвал неподдельное изумление у Тихона. Эх, малыш, вот повзрослеешь, научишься говорить «фрук» и стойко переносить отказы на свои предложения заняться им, тогда и поймешь, что женщина может быть права даже тогда, когда логика утверждает обратное. И не ставьте их на противоположные чаши весов – они несоизмеримы. Без логики-то человечество выживет… Как нет?! Ну так живет же.
Со стороны трона донеслось заливистое хихиканье, отчего-то напомнившее мне злорадные смешки призрака из покосившейся башни. Может быть, они состоят в родстве? Семейное привидение и все такое… К примеру, жители Туманного Альбиона тоже питают слабость к преемственности поколений, почитая за хороший вкус иметь свое фамильное привидение, переходящее по наследству от отца к сыну.
– Досточтимый МММ, – почтительно обратился я к хихикающему правителю, предположив, что уменьшительно-ласкательное «Дурик» может прозвучать недостаточно солидно, а полностью его имя я не помню. – Прошу простить меня за доставленное вам беспокойство. Не могли бы мы покинуть ваш дворец?
– Я вас не держу.
– Мы можем идти?
– Идите.
– Куда?
– Куда хотите, – хохотнув, разрешил мудрый и мужественный карлик.
Уяснив, что эскорта нам не выделят, я решил найти выход самостоятельно. «И желательно в направлении кухни», – подсказал пустой, если не считать пробки от джиннова кувшина, желудок.
Двигаясь вдоль стен, через каждые десять шагов щетинящихся ярко светящимися выступами, мы дважды обогнули трон по часовой стрелке, но даже намека на дверь не обнаружили. Лишь проложили хорошо заметную тропу среди девственных слоев пыли. И как они попадают в спальные покои? Или они не спят? Тогда понятно, почему здесь так «людно»…
Хочешь не хочешь, а пришлось возвращаться к трону.
– Не подскажете, – шепотом поинтересовался у стоящего как истукан стражника, – как выйти отсюда?
Минута тишины протекла с той же безликой посекундной монотонностью, что и миллионы до нее и миллиарды после.
Не подскажет, – понял я, когда мой вопрос остался безответным.
Интересно, персоналу психушек молоко за вредность положено? Я бы не отказался сейчас от литра-другого.
Спокойно… Попытаемся найти другой подход.
– Уважаемый МММ!
С утомляющей настойчивостью за моим возгласом последовала минута тишины.
– Ау!!!
– Стоим и бдим! – для разнообразия дружно ответили стражники.
«Процесс пошел», – обрадовался я:
– Кто вы?
– Стоящие и бдящие.
Очень хорошо. Главное – разговорить, а там…
– И как стоите?
– Стоически.
– Как-как? – опешил я.
– Стоя.
Чувствуя, что теряю нить разговора, тем не менее продолжил его:
– А бдите как?
– Бдительно.
– Как-как?
Не дождавшись ответа, я почесал переносицу и плюнул на безнадежное занятие. Метко. Но страж не обратил на это внимания, и я не стал извиняться.
Что мы имеем? А имеем мы предположительно проблему с безвыходностью положения, в которое попали. Чтобы сказать об этом более уверенно, нужно проверить два варианта лазеек, которые мною не испробованы. Первый – уйти так же, как пришли. То есть воспользоваться магическим амулетом. Второй – попросить об услуге джинна. Но, вспоминая его предыдущую попытку… размажет по стенке словно таракана подошвой тапки.
Соображения личной безопасности перевесили прочие доводы, и я решил попытать счастья с медальоном.
– Была не была!
Собрав в кучу крохи решительности и комья отчаяния, я достал из кармана найденный Тихоном золотистый диск и легонько сжал его в руке
– Зажмурьте глазки.
Щелчок. Вспышка, ударившая по сетчатке даже сквозь опущенные веки
На этот раз я не стал спешить, а принялся считать до десяти, держа глаза плотно закрытыми.
На счете три по моим перепонкам ударил громогласный рев:
– Стоять! Бросать буду…
ГЛАВА 10
Громадный и настырный
Чем тише ночь, тем дальше слышны скрипы…
Примета влюбленных и воров
Если исходить из того факта, что в меня ничем не бросили, то можно считать прыжок на месте адекватной реакцией на категоричный приказ «Стоять!».
За время стремительного движения вверх и не менее стремительного вниз я успел не только распахнуть глаза во всю ширь, но и рассмотреть освещенного яркой луной обладателя громового голоса.
На него и смотреть-то трудно, а уж описать словами и того сложнее. Для этого придется убаюкать разум, что, согласно наблюдению Франсиско Гойи, порождает чудовищ (Зачем тогда ученые?). Наверное, так могла бы выглядеть изуродованная вандалами скульптура первого олимпийца – метателя камня, если бы титаны победили в битве богов, а не наоборот, как случилось в действительности. Колосс семи-восьми метров ростом, сгорбившийся под весом удерживаемого правой рукой на плече обросшего мхом каменного валуна весом под тонну, неподвижно стоит, загораживая собой большую часть покосившейся башни, и указывает на меня растопыренными пальцами левой. Словно Голиаф, поменявшийся ролью с Давидом. Вот только массивное тело покрыто не кожей, а камнеподобной шкурой.
На бугрящейся отвратительным наростом спине во все стороны торчат длинные костяные шипы. Чресла гиганта обернуты шкурой буйвола, а лысая трапециевидная башка покрыта веселенькой росписью под хохлому.
Приземлившись, я чувствительно стукнулся голыми пятками о каменные плиты. Подступивший к горлу горький комок, от удара сорвавшись, с противным звуком плюхнулся на дно пустого желудка.
– Платить надо, – проскрежетал великан, опровергнув устоявшееся мнение о том, что камни могут кричать лишь безмолвно. По крайней мере этот изъяснялся весьма и весьма громко.
– Я же просил меня не беспокоить! – Выскочив из кувшина, словно чертик из коробки с сюрпризом, джинн разом раздулся на полгоризонта. На голове чалма, в правой руке свиток, а в левой корабельный рупор, посредством которого он усилил свой и без того громкий голос. Поэты – они такие: тихие и скромные, но когда недюжинный талант, окрыленный вдохновением, рвется на бумагу, то лучше не становиться на его пути. Задавить не задавит, но потоптать может… А тут еще полнолуние.
– Платить на… – попытался удержать позиции великан. Но джинн не дал ему такой возможности, оборвав презрительно оброненным оскорблением:
– Хам!
Где-то в глубине своей местами мелкой души я почувствовал удовольствие: будет знать, как на нас, маленьких, орать.
А джинн, как все творческие личности, уже разошелся не на шутку.
– Встречаются же такие невоспитанные тролли… Крикливый булыжник! Отбойный молоток тебе в… О чем это я? Ах да! Молоток в руки и в карьер. Бесчувственная каменюка! Питекантроп!
Последнего обвинения великан не вынес. Взревев, как входящий в атмосферу астероид, он ухватил сверхмощное оружие пролетариата двумя руками и, заведя за голову, со всей мочи швырнул в джинна.
– Мне пора, – буркнул джинн, исчезая в своей серебряной тюрьме едва ли не проворнее, чем вылетел из нее. – Бывайте…
То ли у обидчивого тролля с глазомером оказалось плохо, то ли удерживающее поле над площадью каким-то образом искривило траекторию движения булыжника, но бросок явно вышел слабее, чем следовало. Недолет, как говорят в артиллерии. Не тратя времени на то, чтобы сформулировать свое мнение о происходящем, я с отчаянием утопающего сдавил в руке медальон.
– Давай!
– Ваур!
Рухнувший булыжник, выворотив несколько плит, продолжает стремительно надвигаться на меня, подпрыгивая и высекая искры.
Яркая вспышка безжалостно бьет по глазам.
– А-а-а!!!
– Стоим и бдим!
Выкрикнутые бодрыми голосами слова медленно, едва ли скорее восстанавливающегося зрения, просачиваются в скованный смертельным ужасом мозг. Но проходит довольно много времени, пока до меня доходит, что, собственно, это означает. Я во дворце.
– А-а-а!!!
Крик ужаса незаметно для постороннего слушателя сменяется воплем радости.
Сорвав голос, но не в силах сдержать бушующий в венах адреналин, я начал приплясывать.
– Ваур! – присоединился ко мне Тихон, виляя хвостом и тряся ушами, словно обыкновенный щенок.
Викториния тоже разделила общее торжество, гарцуя вокруг так, что мы только успевали отпрыгивать подальше от ее копыт и вихляющего крупа.
Опьяненные жизнью, мы прыгали, махали руками (в моем случае) и топали и дрыгали ногами (все вместе) в стиле канкан. И какое нам дело до безразличного молчания стражников, до едва слышимого из-за толстых дворцовых стен рева обманутого в своих надеждах тролля, до невнятного бормотания местного правителя и нервного перезвона бубенцов его дурацкого колпака – мы, вопреки обстоятельствам, живы.
Лишь только первая волна радости схлынула, как тут же навалились проблемы. Желудок, за прошедший день не получивший ни грамма пищи, если не принимать за таковую проглоченную пробку, болезненно напомнил о своих насущных потребностях, дальнейшее игнорирование которых чревато язвой. Это если удастся прожить достаточно долго, чтобы начать расплачиваться за грехи молодости. А для этого нужно найти способ выбраться за пределы этого неправильного замка, где во дворце без окон и дверей стражниками, изображающими дворников, командует шут, корчащий из себя повелителя; где в покосившейся башне обитает противоречащее постулатам демонологии привидение; где открытая площадь является ловушкой с невидимыми, но надежными решетками. Как же мне надоело это место со всеми своими странностями и непонятностями!
Решив, что терять мне по большому счету нечего, я решительно приблизился к трону с твердым намерением получить ответы на свои вопросы.
– Стоим и бдим! – взмахнули метлами при моем приближении стражники.
Но это меня не остановило. Я, удерживая кибернетическую руку с зажатым в ней мечом демонстративно опущенной, левой попытался отстранить стоящего на пути здоровяка и, не встретив сопротивления, провалился сквозь него вперед – к подножию трона.
– Уйди прочь! – поджав ноги и выставив перед собой королевскую медаль, заверещал карлик. – Стража!
– Стоим и бдим!
– Призраки, – шепнул я и в подтверждение собственных слов проткнул пальцем грудь ближайшего охранника трона. – Они все призраки.
– Уйди-уйди… – затрясся карлик, подрастерявший всю свою спесь.
– Не бойся, – попытался успокоить его.
– Отдай мне меч.
– Зачем? – опешил я.
– Отда-а-ай, – жалобно канючил шут, забравшийся на трон.
– Не могу, – честно ответил я.
Дался им этот меч. Кибернетическая рука вцепилась, не хочет и на миг выпустить рукоять из своих пальцев. Призрак из башни пытался завладеть им. Хотя может статься, что меч раньше принадлежал ему и он только хотел уберечь его. Теперь еще и этот…
– Я золота за него дам, – предложил карлик. – Много.
– Нет, – покачал я головой.
– По-хорошему прошу – отдай!
– Зачем он тебе?
– Не твое дело, – отрезал шут и начал сползать с трона. – Пошли, покажу золото.
– Да не нужно оно мне, – отмахнулся я.
Хорошо, что больше никто этого не слышал, а то подумали бы, что дурацкий колпак не на ту голову надет.
Потянувший из кармана дымок показал, что уж одна-то пара ушей не только услышала брошенную сгоряча фразу, но и сделала соответствующие выводы.
– Тоже мне, Раскольников, – прошипел мне на левое ухо джинн, полупрозрачным облачком опустившись на плечо. – Родную бабку за горсть сребреников замочить собирался, а теперь ему и сундук золота не нужен.
«Какую бабку? – про себя удивился я. – Какой Раскольников? И горсть сребреников – это сколько? Тринадцать? Столько же, сколько человек на сундук мертвеца… Совпадение или какой-то тонкий намек? Если намек – то уж очень он тонок, не рассмотреть».
– Много золота, – облизнув губы длинным языком, карлик развел руки в стороны. – Бери сколько унесешь. В обмен на старый бесполезный ржавый меч.
– Нет, – решительно отказал я. – За бесполезный меч золотом не платят.
– Упустишь удачу, – прошипел на ухо джинн. – О неразумный сын дикого ишака.
– Тьфу-тьфу! – От сглаза я сплюнул через левое плечо.
Что-то свистнуло и со стуком ударилось о дно серебряного сосуда, погнутое горлышко которого чуть заметно выглядывает из моего бокового кармана.
– А хочешь же-гули? – поинтересовался карлик Дурик… как-то там дальше. – Представляешь, такой молодой, а уже на…
– Что-что?
– Же-гули, жемчужные гули, – охотно пояснил коротышка на троне. – Крупные такие гули черного жемчуга. Закажешь ожерелье – будешь носить на шее всем на зависть. Весь такой из себя… привлекательный.
– Может, мне еще бикини и топ из латекса надеть?
– И на них золота отсыплю, – расщедрился карлик, ласково называемый в народе МММ. – Давай меч.
– Не продается, – категорично ответил я.
– Можешь подарить, – последовало незамедлительное предложение.
– Не могу.
– А поменять?
– Нет. Нет. И еще раз нет! И закруглим на этом торг. Он неуместен. Лучше проводи меня из замка.
– Нет.
– Это почему?
– А зачем мне это? – пожал плечами Мужественный, Милосердный и Мудрый.
Быстро же у него испуг прошел.
– Не зачем, а для чего, – изобразив кривую ухмылку, поправил я его.
– Для чего?
А подбородок-то задрожал…
– Чтобы я наконец-то убрался отсюда. И тебе спокойнее. Вон подметальщиков, бдительно стоящих вокруг трона, строить на раз-два будешь.
– Надоело, – признался карлик. – Тупые они.
– Этого у них не отнять, – согласился я. – Так покажешь?
– Решил посмотреть на золотишко? – обрадовался МММ. – Пошли.
– Ты мне выход покажи… – Карлик лишь развел руками:
– Не могу.
– Что тебе мешает?
– Его отсутствие, – буркнул из кармана джинн. И процитировал: – Оставь надежду всяк сюда входящий.
– Должен быть хоть какой-то выход… – не поверил я.
– Должен, – согласился карлик.
– А как тебе обед приносят, не говоря уж про завтрак и ужин?
– Никак. Да и незачем.
Этот ответ мне совсем не понравился. Может, карлику и незачем, а мой организм привык регулярно получать свою порцию пиши, будь то корабельный порцион, псевдодомашний набор быстрого приготовления или купленный в забегаловке биг-жряк с обезжиренной, обесцвеченной и лишенной калорий колой.
– Выход должен быть, – заявил я. – Поскольку есть вход.
– Отсюда выхода нет, – возразил карлик. – Разве что решишь помирать на свежем воздухе – тогда прошу на площадь. Опять-таки чистоту поддерживать нужно. А меч здесь оставь.
– В наследники метишь?
– О тебе беспокоюсь. Чтобы, значит, тяжесть не тягал понапрасну.
– Эх, МММ-МММ, последнее норовишь отобрать? Я уж и так без последних штанов остался…
– Я тебе золото предлагал, же-гули и вообще…
– Исходя из того, – невесело улыбнулся я, – что на сто процентов уверен: оно тебе же в итоге и останется.
– Как ты такое мог про меня подумать?! – возмутился карлик, размахивая символом власти.
– А разве нет? Если нет – извини.
Сорвав дурацкий колпак, карлик вывернул его наизнанку, обнажив малиновую в белый горошек подкладку. Жалобно звякнувшие бубенцы исчезли внутри, им на смену появились пушистые комочки белого меха.
– Стань там! – Я не стал спорить и, пройдя сквозь ряд бдительных бестелесных стражей, стал на указанное место. Тотчас рядом пристроились Викториния и Тихон. Кобыла единорога грустно посмотрела на меня и замерла по левую руку. Демон вауркнул и прижался теплым колючим боком с другой стороны.
– Не подсматривай! – распорядился МММ, видимо, позабыв, что за плотным, хотя и бесплотным кольцом охраны рассмотреть что-либо нереально. По крайней мере, без мощного вентилятора или прибора ночного видения. Как известно, все призрачные субстанции ненавидят сквозняк – он их попросту сдувает, а из-за одинаковой с окружающей средой температуры тела приемники инфракрасного излучения их не различают. Но у меня нет ни того, ни другого, посему волей-неволей выполняю наказ карлика. Поскольку банальное подсматривание в щелку мне не по душе, а впрочем…
Без часов трудно объективно воспринимать реальное течение времени во время пассивного ожидания, поэтому с одинаковой вероятностью желание приблизиться и одним глазком посмотреть сквозь стражей с метлами могло возникнуть через десять-пятнадцать минут или же спустя час с лишним. Чувства склоняются ко второму предположению: ноги затекли, мозги плавятся от непрерывного потока жалоб со стороны пустого желудка, изможденного тела и мечущейся от безысходности души, еще и пробка исподволь напоминает непреложную истину: «Долг платежом красен». Разум же… но когда мы к нему особо прислушиваемся?
– Эй, джинн! – Я постучал ногтем по серебряному боку кувшина.
– Недельку я потерплю, – раздалось изнутри.
– Почему неделю? – растерялся я.
– Столько человек живет без воды и пищи, – охотно пояснил раб сосуда. – Новый хозяин ценить будет, не в пример некоторым, молодым да наглым.
Я не нашелся что ему ответить. С одной стороны, меня грызла обида, а с другой – угрызения совести. Он, конечно, хорош – ишаком обозвал и вообще… но и я переборщил, мягко выражаясь.
– Э-э-э… джинн…
Но мой благородный порыв оказался безжалостно пресечен в самом зародыше.
– И раз! – донесся пронзительно высокий голос карлика.
– Стоим и бдим! – слаженно гаркнули стражи. Их метлы, взлетев, совершили полный оборот и замерли.
– И два!
Треск, хруст и стон дрожащего под ногами камня.
Трон, стремительно взмыв ввысь, завис в нескольких метрах над полом. Царский амулет, поднятый карликом над головой, мерно пульсируя, бросает сквозь охватившие его пальцы яркие сполохи розового света. Обстановка мгновенно приобрела нереальную окраску и налет колдовской таинственности. Если бы не нелепая раскраска и вооружение стражей да выпученные глазки МММ, происходящее казалось бы величественным.
– И три! – воскликнул карлик и принялся размахивать пламенеющим символом из стороны в сторону, словно веселящийся малыш флажком на демонстрации в честь Первого мая. В детстве я ошибочно полагал, что этот день посвящен Чингачгуку – первому во всем среди индейцев племени майя, недаром же его еще называют Большим Змеем, и что конкистадоры ему в лице всех краснокожих отомстили за подсунутое Еве и Адаму яблочко. Подрос – поумнел, что отобразилось в избавлении от одних, но в приобретении других заблуждений.
От сполохов зарябило в глазах, и к горлу подступил комок горькой и вязкой слюны. Сглотнув, я часто-часто заморгал, стараясь удержать наворачивающиеся на глаза слезы.
А карлик тем временем закончил отсчет и перешел непосредственно к основной процедуре: оглашению заклинания. «Вербальное колдовство», – предположил я, исходя из резкого возрастания нестабильности магической энергии, перетекающей в карлика из окружающего его пространства, и соразмерности движения и вспышек медальона с произносимыми речитативом словами.
Ветер!
Неба повелитель. Летишь ты над землей…
Легкость дай.
Гром!
Молнии метатель. Караешь из небес…
Силы дай.
Дурикбумбер!
Медальона властитель. Беру я легкость. У ног моих небо… Беру я силу. Дрожит под ходою моею земля…
Я Дурикбумбер. Я Ветер. Я Гром.
Задрожал воздух в дворцовой зале, засвистело, заухало под высоким потолком. От стен потянуло леденящим сквозняком.
Зябко поежившись, я инстинктивно попытался плотнее запахнуть пиджак, что с практической точки зрения бесполезно. От кобылы, частично закрывающей меня от потока ледяного воздуха, и то больше пользы.
Над головой громыхнуло. Заметался раскатистый, многоголосый грохот от стены к стене, множась в ограниченном пространстве. Натужно застонал вырванный из дремы камень древней кладки, словно побитый кариесом зуб от удара стоматологического молоточка. Брр…
Подняв над головой метлы, закружились вокруг своей оси стражники. Все быстрее и быстрее… Словно маленькие танцовщицы из бабушкиной музыкальной шкатулки, у которой лопнула пружина завода. Мелодия оборвалась, а они все кружатся и кружатся, понимая, что это их последний и одновременно самый нелепый танец.
Отбрасываемые медальоном блики приобрели нестерпимо болезненную для глаз яркость, словно нарочно укрывая от посторонних взоров происходящее на троне действо.
Карлик больше не читал заклинание, а монотонно, на одной ноте тянул протяжный то ли стон, то ли вой, порождая неприятный холодок в желудке, которому и без того сегодня досталось… или, если говорить о пище, вернее будет сказать – не досталось и крохи.
Странно, но даже в этот момент мысли о еде, посетившие меня, с легкостью отвлекли на себя львиную долю внимания.
– Единороги – они лишь внешне как лошади, – задумчиво пробормотала темная половина моего второго «я» (согласно некоторым религиозным течениям именуемая дьяволом-искусителем), – или в махане <Махана – здесь: колбаса из конины. – Примеч. автора.> тоже одинаковы?
– О чем ты?! – ужаснулась светлая половина второго «я» (из тех же источников – ангел-хранитель). – Она девушка, будущая императрица.
– Да так… ни о чем. И, кстати, я сторонник всеобщего равенства.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?