Текст книги "Последние пророчества Даниила. Первая книга трилогии «Эстафета духа»"

Мои стихи

 
Им тесно в страницах журналов, газет,
И очень просторно для сборника.
Пройдёт, как мгновение, несколько лет.
И встретите вы в Сокольниках,
А может Камчатке, Кубани, Крыму,
(Куда вас судьба забросит?),
Обыденный сборник – смешно самому, —
Смеющийся взгляд мой спросит:
«Неужто узнали? И я не забыл,
Как строки вот эти читал Вам!»
С тех пор постарел я, не тот уже пыл…
Да разве важна людям слава?
И вы изменились. Да только не знаю —
Ждёт ли нас встреча за дымкою лет?
Только вот как я о встрече узнаю?
Может, подскажет тот самый портрет,
Взглядом с обложки взирая смущённым?
Вспомните прошлое – вспомню ли я?
Вашим вниманием буду польщён я, —
Время – свидетель, истец и судья.
Может, той славы и вовсе не будет, —
Просто, обыденно, сборник стихов —
Выйдет, и тут же читатель забудет, Ч
то существует маратель таков. «Вы не забыли? —
Большое спасибо! Где-то вас видел ужасно давно!» —
Скажет портрет мой словами моими,
Если встречаться вот так суждено. Т
олько вот будут ли эти минуты?
Может, я хобби заброшу к чертям?!
Что для поэзии эти вот смуты?!
Разве что где-то, в застолье гостям
Их прочитаю, раскрыв свой блокнотик…
Время покажет – который уж раз
Я повторяю, и время посмотрит —
Будет ли место для этих вот фраз…
 

16.12.81г.

Верхний бор

 
Бодрость, румянец, улыбка с задором —
Откуда всё это взялось у меня?
Свежая память к морозным просторам
Меня возвращает, блаженством пленя.
Вспомнил турбазу, морозное утро…
Ещё не успела развеяться ночь…
Очень холодной казалась мне куртка,
Да только прогнал я сомнения прочь!
Завтрак горячий без всякой задержки.
Я лыжи свои для прогулки беру…
Живо на улицу! Мнимы издержки.
Опять выхожу на большую тропу.
Солнце встаёт, покраснев от натуги.
Бегу я навстречу морозной заре.
Щёлкает фото, и всё, что в округе,
Ложится на плёнку в лучистой игре.
Лыжной тропою всё дольше шагаю, —
Сжигает калории свежий простор.
В лёгкие воздух чистейший впускаю,
А снег под ногами трещит, как костёр.
Лёгкая куртка горячим тулупом
Мне стала теперь, а морозная мгла —
Где-то осталась за дальним уступом —
Сквозь чащу лесную тропа полегла.
Снова на базу. Иду скорым шагом…
Доволен усталостью. Вот и подъём!
Горка крутая, но с первым зигзагом
Горячим азартом я снова пленён.
Вновь рассекаю воздушные массы —
Не терпится с горки скатиться опять…
Может, и лучше слетели бы асы,
Но рядом со мною они не летят.
В номере отдыха пятиминутка,
И лыжи сменив на фанеры кусок,
Вихрем спускаюсь с пригорка, как будто,
Вновь в детстве далёком, – родной городок,
Будто, вновь рядом. Какая досада!
Не может вернуться всё то, что прошло.
Этим родителям тоже отрада —
Минувшее детство к ним снова пришло.
Вот и обед, и опять развлеченья, —
Коньки и прогулки в безмолвном лесу…
Отдых такой – всех болезней леченье,
А добрый настрой я с собой унесу.
Вот и пора для отъезда настала…
Почаще бы всем нам вот так отдыхать!
Тогда б понедельник тяжёлым не стали
Никто, никогда, ни за что называть!
 

19.12.81 г.

О мудрости

 
Хорошо быть гением – мудрым и святым.
Я живу преддверием – стану и таким!
Буду старцем мудрым ли?
Сколько лет пройдёт?
Сколько минет будней и воды уйдёт?
Я вгрызаюсь в знания – хочется познать
Сложность мироздания, годы наверстать.
Выпить чашу полную сотен мудрецов —
Всю хочу я с пользою древних праотцов.
Стану сам «учителем» и пойду «в народ»
Мудрым попечителем за народный фронт.
Сколько прочитаю я, сколько изучу,
Бога почитая лишь, – всё мне по плечу!
Чтобы солнце новое над Землёй взошло, —
Знание готовое от зари пришло.
Что писали прадеды, завещали нам,
Я в науках праведных людям передам.
Буду ль совершенным, как Отец наш Бог?
Жертвоприношение совершить бы мог!
Жизнь крадётся новая. Через много лет
Сбудется, ой сбудется, этих строчек бред!
 

20.12.81 г.

О смысле жизни

 
Мой Бог живёт внутри меня.
Он будит на рассвете,
Чтоб не проспал рассвета я и понял всё на свете.
Учился чтобы каждый день, небесный Свет встречая,
Не одолела чтобы лень, – я время изучаю.
Закон Вселенский познаю, ведь он – для человека!
Я вновь экзамены сдаю, чтоб жить безмерным веком.
Развить свой ум обязан я до Разума Вселенной,
А по-другому жить нельзя.
В Творце и сам нетленный.
Пред Богом буду отвечать, как жил и развивался,
И всё ли сам сумел понять, как ни пыхтел и ни старался.
Теперь я знаю – над Землей лежит Его Обитель;
Он в Небесах, но Он со мной – Творец и покровитель.
Как прежде, жить нельзя теперь —
Заря встаёт навстречу.
И Божий Суд придёт, поверь, – за все грехи отвечу:
Старался ль похоти служить и жить во тьме красиво,
Иль Дух бессмертный разбудить, чтоб тьма не поразила;
Чтоб Солнце яркое всегда Огнём зари пылало,
Чтоб в небе новая Звезда, как Солнце, засияла!
Чтоб Дух тем Светом созидал, сияя над Землёю,
Чтоб я преграды все познал, но не был жалкой тлёю.
Я в новый век войти хочу, пройдя все испытанья;
На крыльях знаний полечу, как будто на свиданье.
Заре навстречу сердцем льну и время не теряю,
Всё изучу и всё пойму, – Бог Сам благословляет!
 

27.12.94 г.

Фотография из детства

 
В то далёкое детство я сквозь фото гляжу,
Где из класса восьмого навсегда ухожу.
Ухожу, расставаясь, унося с собой грусть.
Я со школой прощаюсь. Что ж поделаешь, пусть…
Пусть не вышел я ростом, но взрослеть рано стал,
Жизнь даётся не просто, но мечтать не устал.
Сам теперь я имею сына бравого, дочь,
Только память не смеет краткий миг превозмочь.
В руки взял я негаданно свой забытый портрет:
Одноклассникам радуюсь, но иных уже нет…
Разбежались, разъехались по чужим городам,
Поженились, развеялись, разбрелись кто куда.
Что я думал в пятнадцать незаконченных лет?
Как мечталось мне в двадцать? – стёрся в памяти след.
Что мечталось – забылось, ну а что-то сбылось…
А на полке пылилась фотография-гость.
Кто ушёл, да по глупости – погубил змей-вода,
Кто по собственной дурости вдруг полез не туда.
И не встречу теперь я детство уж никогда —
Разлетелось, как перья, – навсегда, навсегда…
 

22.12.94 г.

Божий лик

 
Вечером на даче сел я за дневник, —
Может, жду удачу или Божий лик?
Музы всё витают где-то в облаках,
Ну а я страдаю – не в моих руках!
Не о музе красной буду говорить,
Что же ей напрасно почести творить?
Разве в пустословии пылкие мечты?
Можно и в застолье те держать тосты.
Мысли выше неба, птиц и облаков,
И дороже хлеба – не для простаков!
Снова возродиться я хочу, прозреть,
С жизнью не проститься, многое успеть.
Как же то прекрасно – Землю возродить,
Даже в день ненастный чтоб её любить.
Богом ли Единым Святость та дана?
Если сам, как льдина, друг твой – сатана.
Будь самим собою – искренним, простым!
Будет Бог с тобою – будешь ли босым?
Всем ли устремлениям видишь идеал?
В благости ль смиренья твой черёд настал?
Мир познать Вселенский мне из толстых книг
Суждено наверно, чтобы сам постиг
Языки народов, птиц сумел понять…
В тайнах ли природы жажду мне унять?
Но святого слава – мне ль она нужна?
Бога буду славить – Истина важна!
Помощь ищут люди… Право, я не Бог!
Но нужда повсюду… Чем бы я помог?
 

18.01.95 г.

Часть вторая

Крутая лестница

 
Знаю, трудная дорога, хоть шагаю не один —
Много вверх пошло народа из покинутых руин.
Встал рассвет из полумрака. Всем постыла темнота!
Дух подымится из праха, где была лишь тошнота.
Дух нуждается в закалке? Значит, лестницу построй!
Превративший душу в свалку – сор космический простой!
Не в жестокости законов ощущается рассвет, —
Это люди в сор зловонный превращают Божий Свет.
Ну, а что же с нами будет? Тоже с сором, да в огонь?
Чутко спящих луч разбудит, если только это сон.
Не проснувшись, не родишься в теле новом, золотом.
Спящий долго не сгодится для прогресса и потом.
Говорят, что даже в камни превращается душа,
На Сатурне же веками часа ждёт потом она!
Так зачем же в пропасть падать, если можно только ввысь!
В восхождении отрада. Выше к Свету поднимись!
 

14.03.97 г.

Ангелу – Хранителю

 
Ангел, добрый покровитель! Как Тебя благодарить?
Ты защитник и спаситель – судьбоносен, может быть!
Сколько раз шептал на ухо, – наставлял на верный путь,
Закалял клинок мой духа… Лишь заря встаёт чуть-чуть —
Ты будить спешишь скорее: медитируй и учись!
Только будь чуть-чуть смелее и, конечно, не ленись.
Помогал сжигать всю карму – крест нести мирской судьбы,
Что ушедшими веками хоронила всех в гробы.
Эта карма – злая птица! Настигала каждый раз…
Мой оброк так долго длился – весь я выплатил сейчас.
Так спасибо, добрый Ангел, – снова, Друг Ты мой, со мной!
Хоть в высоком чине-ранге, – ты меня связал с собой.
Снова шепчешь мне на ухо, Может, вовсе я глухой?
Коль не слышу голос друга, глас из сердца дорогой.
Вновь поддержишь в час смятений, если в горле, как комок;
Взгляд протрёшь от наваждений: «Потерпи ещё чуток!»
Так терпел я год за годом – все тринадцать лет подряд
Я с боярыней в итоге исполнял судьбы обряд!
Было дело в прошлой жизни: жизнь её я загубил
И разбил карету в брызги, – в суд загробный угодил…
И решил тот Суд Небесный всё сполна ей оплатить.
Я оброк понёс свой честно – что же омут зря мутить!
Ты помог, и я вот вспомнил, как на даче в жаркий день,
Разругались – крику полно! Тут мелькнула злая тень…
Я схватил от злости тяпку, замахнулся на неё…
Да, знакомо мне – в десятку вновь попал за то дерьмо.
И недели не проходит: дверь взломала «наркота»!
Кто ж виновен в том, выходит… – ну конечно! Только я!
Лишь с женою поскандалю – на работе, что аврал:
То путейцев будку свалит ураганом – не соврал…
То столбы опять повалит, остановит поезда, —
Снова мне хлопот прибавит! Я виновен? Снова да!
Так и вёл Ты, наставляя – мол, плати за всё сполна.
Где долги жил оставляя, там беда, и не одна!
В долг берёшь – плати стократно: не тянуть же за собой!
Стал бы я давно горбатый, если б не был Ты со мной.
И сейчас мне шепчешь рифмы… Как бы жил я без Тебя?!
Ты подсказываешь тихо, а караешь, аж гремя!
Что ж, спасибо за науку! Будь по-прежнему со мной.
Не придай лишь в ада муки, ну а к Богу – я с Тобой!
 

24.03.97 г.

Сказ о душе

 
О душе ли много знаем? Помним часто лишь про то,
Что она болит, страдает… Не видал её никто…
Тело только оболочкой проявляется у нас.
Есть почти такое точно – в нём эфира наш запас.
В нём энергии причина, сил приливы – тоже в нём.
Для работы нет почина – знать, в эфире суть поймём.
Ну а дальше что за тело? Из эмоций состоит.
Для желаний нет предела. В них куётся наш неврит.
Если страстью или гневом наполняем вдруг сердца,
Если жадность беспредельна или зависть без конца…
Знать, не блещут наши чувства – грязный сор пустой души!
Не видать во тьме искусства – сам ты факел потушил.
Если слышен трепет звонкий – в сердце колокол стучит,
Боль в комок сжимает больно, состраданием кричит,
Значит, сердце твоё чисто и душе самой решать,
Как достигнуть цели быстро – цепи кармы затрещат.
Властелин своих желаний, телом чувства овладев,
Плоть избавит от страданий – он душой не охладел.
Дальше – новой оболочкой одевается душа…
Звать ментальной, но не прочной, – как огонь, мозги трещат.
Человеческий компьютер под названием наш мозг,
Выдав фразу «бутер-мутер», выдав парочку угроз,
Сам работать не способен и для нас не постижим, —
Для мечты не приспособлен запечатанный тот джин.
В чём же дело, в чём причина, в чём дебилов парадокс?
Тело слабое развито, – знать, компьютер слишком прост!
Нелегко во тьме расширить нам сознание своё.
В нём возможности большие, но не каждый то поймёт,
Что и мозг черпает силу, силу мудрости, творит.
Что же разум возмутило? – Нужно нам поговорить.
Тело то из наших мыслей бесконечных состоит.
Зависть, злоба… – грязь лишь брызнет, и раздавлен ими ты.
Эта ненависть – убийца, помутила разум твой,
Тело желчи в нём развила с исковерканной судьбой.
Да, судьба, что выше чувства и ментала бытия,
Есть правитель наш искусный – с кармой связан ты и я.
Состоит из Света чаша и кармических структур:
В ней деяния все наши и эмоций всех пурпур.
В ней оттенок мыслей сразу, как вибрации посыл,
Вызвать может и проказу. Будешь счастлив иль босым.
Что посеешь – то пожнётся, как аукнется – поймёшь!
Нам без пакостей неймётся – отрастает кармы хвост.
Всё хранит в себе и знает наша тайная душа,
Опыт прежний созидает – что творил и чем дышал!
Почему горька расплата за дела минувших лет?
Ты не вспомнишь и по блату тот, в грехах угасший Свет.
Слишком мудро, если знает обо всём одна душа.
Но не зря ведь подрастает горьким опытом она, —
Нам дают свои уроки – знаний горьких в них запас…
Как же это? Дальше строки не поймёт ли кто из вас:
Тело кармы и причины с Высшей связано Судьбой!
Знать, у всех сидит причина Божьей Искры и со мной.
В древних сказано легендах – на Востоке их хранят…
Есть и в наших что-то генах… Сказки душу вновь пленят.
Только то совсем не сказка, а предания веков, —
Восемнадцать не напрасно миллионов лет живёт
Божья Искра в человеке – падший Ангел во плоти!
Опустился дух на веки, чтоб от смерти нас спасти.
Потому душа бессмертна, развивается всегда…
Плод вкусив в раю запретный, осознала суть стыда.
Опустившись в грязь желаний, поднимаемся мы вновь.
И причину всех страданий Ангел снова дать готов.
Плоть рождается младенцем, но душа уж не чиста…
Нужен ли кому «Освенцим» вместо Божьего Креста?
Так ли всем нужны страданья, беды, горечь и печаль,
Чтоб душа всё примечала, словно Божию печать?
Быть душе разумной трудно, чтобы злобу не творить,
Чтоб не ссориться с подругой и любовь не погубить.
Нам дано любить и плакать, так зачем же грешный стон?
Нужно ли всем в бездну падать вместо взлёта в унисон?
Не агрессией – любовью облучать ты должен зло.
Чтоб не стала боль чужою – сам твори одно добро!
Мы растём душой безбрежно и космический магнит.
Манит в дали нас, как прежде. Пусть душа Огнём творит!
Вот она уже, как гений – простодушна и добра!
Чудо сказочных творений – грязь осыпалась сама…
Божьей Искры в том причина – Дух Святой во тьму сошёл, —
Словно пламенем лучины ты костёр в себе нашёл.
Божья Искра!.. Знать о Боге впереди наш разговор —
Новый сказ прочтём в итоге… Бога нет? Про то наш спор.
 

25.03.97 г.

Петушиный бой
(сказка)

 
Припомнил вдруг чужой курятник, себя – настырным петушком —
Горластый фраер и развратник, а холка – с юности пушком…
Внутри сидит петух облезлый и стережёт подшефных кур!
Быть может, нрав его помпезный, ну, сколько он имеет шкур?
Что ж, с ним бы драться и не стал я, но заприметил на шесте,
Среди кудахтающей стаи девицу-курочку в гнезде!
Она несла златые яйца и хороша была собой:
Умна, стройна. Влюбился, братцы! Не я ли встретился с судьбой?
Очаровал меня тот голос и мыслей зрелых глубина!
Она ржаной клевала колос, от жердей выгнулась спина…
Мне пташку сразу захотелось в царевну-лебедь превратить.
Та мысль крутилась и вертелась. Стал чаще в гости заходить.
А что ж петух тот, бедолага, – неужто сможет всё стерпеть?
Хозяин там пока он, благо, – давно пора рассвирепеть!
Нашли с ней общее мы дело и перья начали крутить.
Причёски делали умело – друг друга начали учить.
 Ещё пришла в курятник галка (мужского рода), вместе мы
Кольцо замкнули, взяли прялки – из перьев стали ткать холсты.
Потом и вовсе обнаглел я – гулять с ней начал при луне,
Прелестным голосом запел вдруг и уж почти сманил к себе.
А что ж «лопух» тот – свирепеет, уж кровью налиты глаза!
От злобы холка багровеет, – вот-вот появится гроза!
И грянул гром из туч небесных! Вскипел от ревности «лопух»,
Когда клевать мы стали вместе… И не беда, что слеп и глух!
Он шпоры старые расправил, острее когти наточил,
И вздрогнуть спящих кур заставил, когда вовсю заголосил!
Уселись все наседки дружно, притихли сразу голоса…
И наш петух – зевать не нужно, – готовит шпоры
 А глаза – Горят задором. Взгляд что искры.
Не перья – пламенный костёр! Такой же глоткой голосистый.
А каждый коготь что топор!
И вот пошёл наш друг огнистый, игривой яростью дыша, —
Глаза горят, от шпор лишь искры… И начал кур он потешать!
Ах, что тут было, – рассказать бы – сцепились вместе петухи…
Да разве кто сейчас разнял бы? Не стали б ради чепухи
Они щипать друг другу перья, свои случайно подставлять,
Чтоб петушиное всё племя кровавым потом прославлять!
Не знаю, сколько это длилось – давно померкли небеса.
Лишь пыль в курятнике клубилась да хрип похож на голоса.
Сидит и курочка, примолкла… Блестят печальные глаза…
Из-за неё ведь вся размолвка – вон, с кровью, пуха полоса!
Сцепились, бьются не на шутку! У старика ли хватит сил?
А наш петух кричит: «Спущу-ка тебе я шкуру – не просил.
В чужое вмешиваться дело! Ах, старый пень, сидел бы, спал!»
И снова дело закипело. Видать, последний час настал!
Вот «пень» и сам уж отступает – надолго ль хватит старика?
Не скоро перья отрастают… Мораль же сказки такова:
«Спасайся сам, когда не можешь сберечь своих подшефных кур, —
На плаху голову положишь» – Видать, и впрямь он самодур.
Где ж это видано такое? В моём курятнике – злодей!
Яйцо похитить золотое с несушкой вместе захотел!
Да что ж теперь поделать, братцы? Придётся, видно, отступить!
Нет сил с ворюгой больше драться. Водицы некогда испить!
А добрый молодец при шпорах! Да стал бы кто врага терпеть?
Вот и взорвался старый порох… Теперь приходится хрипеть.
Нет больше голоса на крики – в бою он голос надорвал!
Старик не может даже пикнуть, ну а наглец бьёт наповал!
Тогда взмолился старикашка, из круга за черту ступил,
Заблеял, словно та барашка, и даже слюни распустил.
Но что предпримет забияка?.. Не добивать же старика!
Оставить косточки собакам? – Да не поднимется рука!
И наш петух остепенился. Да, много перьев потерял
За то, что в девицу влюбился. Но клювом в грязь он не упал!
Отважен был (со стариком-то)! Была победа нелегка!
Ещё куда ни шло при ком-то, но сердце юноши пока
Не оскудело от желаний хохлатку ту заполучить.
А сколько вытерпел страданий! Пора с победой и почить!
Пусть подбирает свои перья тот старый мерин, – вот лопух!
Здесь пощипал я их, не меря, – набить в подушку бы тот пух!
А сердце девицы немеет! И, право, жалко старика!
Ну, кто теперь его согреет? Вон – весь согнулся, жив пока!
Но сердце юноши ликует! Пора и честь за всё воздать!
Победу сладкую смакует, – чего же было ожидать?
Подходит скромная хохлушка, он за крыло её берёт:
«Ох, ненаглядная несушка! Кто ж кровь мою-то оботрёт?!»
К нему хохлатка прилепилась и обняла его крылом…
Сердца их радостно забились… И безразлично, что кругом
Подруги с завистью глазеют, и злоба каждую берёт, —
Глаза безумно зеленеют, что не её пришёл черёд!
Так что ж, конец той будет сказке? И как они сейчас живут? —
«Озолотил её он лаской. Она же ходит в институт;
Цыплята дружною гурьбою шагают сами в детский сад —
Так будем жить и мы с тобою», – подругам куры говорят.
 

30.03.97 г.

Образ поэта

 
Не рано ль я себя в поэты пытаюсь славою вписать?
Пришла пора, и чувства эти не могут прозой всё сказать.
Стихам доступны обороты, сравнений яркие слова,
Эмоций краски, ну а кто-то опишет трели соловья.
Да, проза блекнет пред любовью – ей только искренность нужна.
Слова признаний с жаром, болью и вздохов томных тишина.
И вот тогда приходит муза. Она спускается с небес,
И рифмы слов, лежавших грузом, слагают тайну всех чудес.
Тогда и слог любовью дышит, ударам сердца вторит стих…
Где ритма звон набатом пышет, там соловей в лесу притих.
Он сам внимает музе этой! Умолкла жаворонка песнь…
Одна кукушка вторит где-то, не поняв слов, то там, то здесь.
О, муза, тайный покровитель – к влюблённым вечно ты спешишь!
Замужней девы искуситель – ты не взираешь, а творишь.
Тебе ль судить, что эта дева давно уж замужем – семья,
Что муж спешит опять налево – важны тебе ведь не слова!
Лишь ритмы чувствуешь у сердца, – любовным жаром опьянён,
Опять безумец хлопнет дверью, улыбкой нежности польщён.
Быть может, чувствуют поэты совсем не то в своей груди,
И на луну глядят при этом. Всю ночь не спят и до зари
Взывают к музе так блаженно… И, как молитву, всё твердят
Последней фразы продолженье. А музы стаями парят.
Я их не видел и не знаю, какие феи в небе том.
И всё же образы летают, пока не пойманы пером
Их посылают феи эти, а может, музы – всё равно!
Но благодарен я при этом – не всем ведь счастье то дано!
Так что ж, поэт я иль любитель? Любитель, если лишь влюблён.
Поэт, когда всю жизнь при этом Любовью светлой наделён.
 

31.03.97 г.

Муза

 
И снова слог внимает к Музе, – она ль меня к себе зовёт?..
Посредник мне едва ли нужен, когда во мне весь небосвод.
Какую песнь небесный странник сейчас мне хочет подарить?
Настрою слух, её избранник, пытаясь звёзды сотворить.
Вот тенью локоны свисают, цимбалы струнами звенят…
Она любовь в меня вдыхает, а рифмы нежностью пленят.
Под шелест платья в лёгкой дымке рисую образ на листке,
Его поймать пытаюсь, – ты мне улыбкой светишь, как во сне.
«Уж не соперница ль любимой?» – решаюсь Музу я спросить.
Она в ответ: «Какой же силой ты б мог надежды воскресить?
Молчал бы грустно, одиноко, вздыхая томно по ночам,
И вопрошал: «За что жестоко творит судьба такой обман?»
За что она карает сердце, распяв любовь, как на кресте?
Будь ты хоть «фраер» или герцог – ей все подвластны в простоте.
Любовь пошлёт не только милость – она унизит до раба!
Мне пытка та во сне не снилась – в одном лице кипит борьба.
Шумит любовь, сжигая страстью, а ты в безумии молчишь;
Всё ждёшь взаимности напрасно, судьбу в страданиях влачишь.
Но как узнать – за что страдаешь, и в чём пред Музой согрешил,
Коль слов её не понимаешь, страданьем горечь осушив.
Когда же Муза станет другом, пошлёт заветные слова,
Прими тот дар, – небесным слугам любить под силу и раба!
На помощь явится Учитель, чтоб в рифме Слогу обучить,
А вы в стихах трактат прочтите – мне сердца ритм его строчит.
О, как прекрасна Муза эта! Пусть, не затмить ей соловья…
Она сгустит и краски где-то, но благодарен Музе я.
Пусть рифмы шепчет, чтоб любил я, не остывал в груди магнит,
Чтоб крепче помнил всё, что было, и всё, что будет, сохранить!
Так что ж, с Учителем мы вместе хвалу и Музе воздадим;
Её прославим в звонкой песне, чтоб слаще был Любви мотив!
 

31.03.97 г.