Текст книги "Отравление. Летопись города Цепинска"

VII. Блеф

Очередная вылазка на землю. Опять туманы и промозглое настроение.

Странное чувство давит на него. Колит чем-то острым. Он хочет снять респиратор. Но боится. Вспоминает тот день, когда долбанули газы, чтобы уничтожить протестующих против реформы управления по Волковским заветам. Он тогда только закончил школу. По стечению обстоятельств он не пошел тогда на площадь, где проходили протесты. Потому что тяжело заболел простудой. Но многие его знакомые были там и погибли. А он спустя десять лет ходит здесь в тумане, смотрит надписи на стенах, ищет послания или разрешения.

«Нам запрещено дышать». Гласит надпись под заколоченным окном.

«Цепи – вот наше гражданство». На двери разбитой машины.

«Мы мечтали ходить по крышам, но не тюрьмы». Черные буквы на подъезде, заколоченном фанерой.

«Нас травят ложью».

Потом по телевизору объявили военное положение. Сказали, что это Федерация снабдила протестующих газометами, чтобы завоевать нас. Впрочем, тогда еще не успели зачистить весь интернет и многие знали, что на самом деле случилось и хранят это знание до сих пор, ведя полу-преступную жизнь и будучи не в состоянии что-либо изменить. Так на лжи и абсурде появилась Цепинская Советская Самодержавная Метрополия.

Денис идет дальше сквозь обманчивый туман.

Начинает всё отчетливее слышится ритмичный скрип. Что это? Туда-сюда, туда-сюда. Качели!

Надо к разбитой «Ниве». Качели недалеко от неё. Стена тумана уменьшается и он уже видит качающегося ребенка. Она всё в той же переливающейся вишневой куртке и белой юбке в горох.

– Привет! – говорит ей, выйдя из-за машины.

– Здравствуйте, – отвечает девочка с опаской, но в то же время и с интересом. Останавливает качели и встает на землю, будто хочет уйти.

– Почему ты без респиратора? Воздух же ядовитый.

– Да нет, просто пахнет плохо.

– Сколько ты уже гуляешь?

– Полчаса, наверное.

– Что? Быстрее надень мой респиратор, иначе ты отравишься.

– Да не надо, я уже неделю так гуляю и всё в порядке.

– Не может быть… – стоить он ошарашенный. – Просто запахи подмешивают что ли?

– Не знаю.

– Пиздец! Ой, прости, ты никому не говорила об этом?

– Да нет, только маме.

Его как молнией поразило. Неужели все эти газы блеф? Блеф с самого начала или только потом? Страхом поглощен весь город и только ребенок не верит этому страху.

Раздается звук сообщения и девочка достает из кармана небольшой телефон.

– Ой, меня мама зовет, – говорит девочка и бежит домой.

Он только машет ей рукой в полном недоумении и снимает респиратор.

VIII. Отрава

Мать живет в этом же микрорайоне. Через три дома, как сказали бы раньше. Теперь же, через три моста.

После Отравления она страдает перманентной депрессией. Раньше она работала актрисой в ТЮЗе, но потом не смогла играть в новых пропагандистских пьесах и устроилась работать билетершей в общественный туалет. Так теперь и живет. Ходит на работу, возится с бытовыми делами, но вне этого только перебирает бесконечно свои страхи и сетования о том, как плохо играет пионерок новая ведущая актриса, бывшая секретарша. Сегодня, правда, вместо страхов зачем-то решила перебирать консервы, заставив ими весь кухонный стол.

– Как работа, сынок? – спрашивает она как-то машинально, проверяя срок годности на банках.

– Нормально, ты как?

– Весь день на нервах. Сегодня ночью здесь дрон летал, завис перед моим окном и час целый, наверное, всю квартиру просвечивал.

– Мам, перестань. Ты же знаешь, они так не делают.

– А вдруг начали?

– Да им у тебя просвечивать-то нечего.

– Я вчера не выглядывала в окно и не махала когда пролетал вертолетный кортеж. Меня, наверное, уже поставили на учет.

– Из-за такой фигни?

– Сынок, в наше время никогда не знаешь, что признают за неуважение государству.

В общем, все их разговоры ведутся в таком духе. Под кухонный телевизор. Он круглосуточно вещает только пропаганду. Смотреть там можно только старые фильмы, которые еще разрешены. Сейчас идут новости. Распекают ужасную Уральскую Федерацию.

– А теперь, местные новости, – говорит каменная ведущая. – Сегодня в микрорайоне Ударный социальные службы вызволили семилетнюю девочку из неблагополучной семьи. Нерадивая мать разрешала ребенку гулять без респиратора и дышать вражескими газами. В службу об этом сообщила неравнодушная соседка. Сейчас ребенку ничего не угрожает. Её доставили в больницу. После лечения ребенок будет отправлен в интернат.

– Ужас какой! – тихо сказал мать.

Кадры плачущей матери, ребенка выносят на носилках и заносят в серый врачебный вертолет.

Денис быстро уходит от матери и не видя ничего вокруг идет по ржавым мостам и крышам до своего дома. К Инге.

– Её забрали в интернат.

– Я видела новости. Хреново.

– Что теперь с ней будет?

– Перевоспитание.

– Её можно как-то вытащить оттуда?

– Так-то можно, если матери на взятку соберем.

– Соберем, точно соберем… Блин, так, значит, газов нет вообще?

– Теперь нет. Видимо денег на них жалко.

– А почему ты мне раньше не сказала?

– Я сама была не уверена. Думала, что это слухи для поимки неблагонадежных.

– И давно их не распыляют?

– Уже год, наверное. Ну не то чтобы совсем не распыляют, как я поняла. Неожиданно могут и настоящими долбануть, чтобы не расслаблялись. Как видишь, всё на страхе держат и травят ложью.

– Когда же вся эта отрава закончится?

– Да кто ж его знает. Главное, самим до конца не отравиться.