Текст книги "Наследие Эллидора"

Ален Грин
Наследие Эллидора

Ален Грин

* * *

И с дерева всё началось…

Время – это нить, связывающая эмоциональные воспоминания в жизнь.

Это произведение посвящается тому. Кто учится думать и жить.

Любовь к тебе рождает в моём сердце свет.

Ален Грин дочери.

Имя автора – загадка. Разгадав которую, можно приблизиться к великой силе мысли.

Вторая подсказка – осмысление значения ведёт к сути.

Отдельная благодарность Елизавете Шарман.

Старый особняк

Леин опаздывала, безжалостно опаздывала, несмотря на тщетные попытки успеть к положенному сроку. По её подсчетам, праздник, вечер в честь помолвки отца, давно начался. Это известие застало Леин врасплох: она не желала знакомиться с новой «мамой», её жизнь с отцом давно устоялась, и ей не хотелось нарушать привычный порядок вещей. Но неделю назад отец сообщил потрясающую новость – он женится! За него она, конечно, рада, а вот за себя…

Проворно соскочив со ступенек поезда и выбежав из вокзала на улицу, Леин чуть не столкнулась с дворником, который, заканчивая рабочий день, обстоятельно осматривался по сторонам. Она извинилась, поспешно пересекла привокзальную площадь и побежала к пристани. Издали заметив, что речной трамвайчик собирается отчалить, она, словно ветер, промчалась по причалу и в последнюю минуту вскочила в судно.

– Сейчас, – порывшись в кармане сумки, Леин извлекла на свет деньги и протянула их жилистому мужчине-кондуктору, одетому в серую униформу. – Плата за проезд, – она поспешила на нос трамвайчика.

Пока, преодолевая быстрое течение Илги, трамвайчик мчался к набережной, Леин придерживала подхваченные ветром волосы и всматривалась вдаль.

Осенний вечер был радостным и на удивление тёплым. Пламенеющее, но уже угасающее солнце пытались спрятать небольшие тучки, но светилу они не были помехой. Ровным теплым светом лучи золотили землю, а потом, медленно прячась за горизонтом, тускнели и угасали. Укутываясь в сумрачный плащ, мир погружался в страну теней. «Колонны», тянувшиеся от корней деревьев, постепенно удлинялись и превращались в неимоверных гигантов. Неспешно они растворялись в сгущающемся сумраке. Ветер к вечеру стих, он притаился в ветвях деревьев и изредка напоминал о себе, шелестя желтеющей листвой. Напоенный солнцем воздух нехотя остывал. Мягкие вечерние краски радовали и глаз, и сердце.

Предвкушая события праздничного вечера, воображение у Леин разыгралось. Вспомнив книгу с живописными иллюстрациями бала, она представила дам в воздушных платьях и кавалеров в элегантных костюмах. Кавалеры, изящно кланяясь, приглашали дам на танец, и те, присев в лёгком реверансе, охотно соглашались. Кружась в стремительном танце, пары скользили по паркету. Яркие картинки сменяли одна другую и не давали опомниться. Леин казалось, она ощущала аромат духов, слышала музыку и звон бокалов, чувствовала общее воодушевление. Живой увлекающейся ум без труда помогал своей хозяйке воссоздать в сознании необходимые образы.

Сама Леин, девушка семнадцати лет, отличалась весёлым задорным нравом. Улыбка редко сходила с её лица: всё вокруг она находила интересным и забавным, увлекательным и необычным. Искренность, с которой она наслаждалась жизнью, приводила окружающих в неподдельный восторг. Ещё одной отличительной чертой девушки была, пожалуй, любознательность. Не проходило ни дня, чтобы она не сунула куда-нибудь свой любопытный нос. Но живой азарт, с которым подходила к делу, подкупал, а врождённое упрямство, которое унаследовала от своих предков, помогало добиваться успеха в любых начинаниях.

Хотелось бы так же упомянуть, что при всей правильности черт, была в Леин какая-то особенность, изюминка, которая выделяла её среди прочих девушек, та неповторимая индивидуальность, которая бросалась в глаза и запоминалась надолго. Внимание окружающий привлекал игривый блеск тёмно-синих глаз. Известно, что в зависимости от выражения глаз меняется выражение лица. Если на подтянутом, стремящемся к моложавости лице сидят тусклые, умудренные опытом глаза, оно не кажется свежим и живым. Выражение, несмотря на усилия обладателя, остается невзрачным и блёклым. И наоборот, если на неприметном лице блестят игривые глаза, оно становится живым и привлекательным. Вот и выходило, что помимо воли, окружающих привлекал озорной взгляд Леин. Длинные дугообразные брови невзначай подчеркивали их. Также они говорили о мечтательной, чувствительной натуре, о добром характере и хорошем интеллекте. Тонкий, чуть вздёрнутый нос, вместе с высокоподнятой головой, заражал уверенностью. Мягкие рыжие волосы, разделённые пробором, слегка вились и разлетались под порывом резвой ходьбы.

Леин, следуя тенденциям моды, одевалась со вкусом, но делала это с лёгкой небрежностью: пылкость натуры не позволяла часами придирчиво осматривать себя в зеркале. Она быстро выбирала приглянувшийся наряд и, как правило, приобретала его после первой примерки. Последнее веяние моды, брюки для женщин, она одобрила: те были удобны в практическом использовании. Прыгай, бегай, веселись, не задумываясь о правильности позы. При выборе ботинок и туфель у девушки, ведущей активный образ жизни, был один критерий – удобство. Вот и сейчас на ней были надеты практичные туфли без каблуков: они и в походе не подведут, и на праздничном вечере, прикрытые длинным платьем, сгодятся.

Как только трамвайчик коснулся берега, Леин спрыгнула на землю и поспешила на улицу Огюр. Ивин Огюр был главным архитектором города Я́лоса. Пиком его искусства считалось здание академии, в которой училась Леин. Жители поговаривали, что в это строение мастер вложил душу. Миновав дом № 7, Леин свернула в переулок, прошла его и оказалась на Парковой улице. Это была самая живописная и широкая улица города. Жилых домов там почти не было, в основном располагались магазины, офисы и административные здания. Пробежав метров сто, Леин свернула в аллею, которая вывела её из черты города и подвела к воротам особняка. Прошло ещё три-четыре минуты, и она остановилась у входа.

В лучах заходящего солнца выложенный из красного кирпича особняк, казалось, светился. Кое-где обросший плющом, он был красивым и ухоженным. Белые колонны подъезда контрастно выделялись на фоне кирпичной стены. Три широкие ступени вели к распахнутым дверям, откуда падал тёплый, мягкий свет. Пройдя по дорожке, усыпанной гравием, Леин остановилась: через главный вход нельзя – отец узнает, что она опоздала, все узнают, что она опоздала. В дом следует проникнуть незаметно, а, если спросят, где была, сказать, что осматривалась и потому осталась незамеченной. Превосходный план!

Леин изучила фасад здания и обстановку, царящую вокруг. Безрезультатно. Лазейки, позволяющей незаметно проникнуть в дом, нигде не было. Окна закрыты, а в дверях стоял подозрительно строгий тип. Леин знала, что стоит перед старинным особняком какого-то древнего семейства, но бывать в этом удаленном от города месте ей прежде не приходилось. Она недоумевала, почему отец устроил праздник в чужом доме. Он говорил что-то по поводу большого количества гостей, которые должны были собраться в этот знаменательный вечер, но это звучало скорее как оправдание. «Неужели он хочет поразить свою новую знакомую? – предположила она, но сразу отмела эту мысль. – Он скоро женится на «новой знакомой»! – подколола себя за то, что не заметила перемен в отце. – К тому же, он не из тех, кто покоряет людей эффектными поступками. Ясно одно, у него есть причина устраивать праздник в этом месте».

В поисках альтернативного «входа» Леин обошла здание, проверила, хорошо ли заперты окна на первом этаже, и, убедившись, что прислуга отменно справляется с обязанностями, приуныла. Она остановилась на газоне под большим балконом, нахмурила брови, сжала губы, придирчиво осмотрела стены, потом неожиданно просияла: «Вот оно! – она похлопала по стволу крепкий молодой дуб. – Ты – мой спаситель!» – хитро улыбнулась и начала подъём. Поставив ногу на выступ и зацепившись руками за ствол, подтянулась и ухватилась за ветку. «Хорошо, что заранее не переоделась, а то это восхождение походило бы на сцену из смешной сказки», – Леин переместила ногу на ветку, потом обхватила балясину балкона и повисла на руках. Дальше труднее: из положения болтающегося каната нужно уцепиться ногой за основание балкона и подтянуться. Одно дело думать, другое – делать. Она хорошенько раскачалась, забросила ногу и, зацепившись ступней, постаралась упрочить положение, но нога предательски соскользнула. От падения Леин спасли крепко сплетенные пальцы. Сдаваться не хотелось – цель близка. Мышцы рук, непривычные к подобной нагрузке, ныли и с каждой секундой слабели. Но самым забавным оказалось то, что Лени не могла расцепить крепко сжатые пальцы. Те словно вросли в балясину. Она стиснула зубы и подтянулась; острая боль пронзила плечи. Кое-как расцепив пальцы, Леин полетела на землю. «Ай-яй-яй!», – она встала, отряхнулась и растёрла ушибленное место. – Нет уж, не сдамся», – решительность бурлила в ней. Недолго думая, она повторила попытку «восхождения», но на середине пути, представив себя ползущей по дереву на помолвку к родному отцу, улыбнулась. С каждым новым движением её разбирал смех. Она попыталась сдержаться, но картинки забавного подъёма вставали одна за другой и не позволяли сосредоточиться. Держась за балясину, Леин простонала: «Была бы я магом…»

Неожиданно крепкие руки схватили её за плечи и подняли на балкон. Теперь она прочно стояла на каменном основании, единственное, что отделяло её от человека, стоящего рядом – перила. Леин подняла глаза и встретилась взглядом со своим спасителем. Первое, что увидела – умные, глубокие серые глаза. Чтобы как-то скрыть нарастающее смущение, она отодвинулась от незнакомца и, поставив ногу на перила, ловко, подобно сноровистой обезьянке, запрыгнула на балкон. Леин и предположить не могла, что сегодня её ждёт приятное знакомство. Её глаза радостно заблестели, на лице появилась лучезарная улыбка, а на щеках – еле заметный румянец. Трудно было упрекнуть её в проявлении подобной слабости: молодой человек был высок, статен и хорош собой. Его умное лицо располагало к беседе, открытый взгляд был дружелюбным. Копна тёмно-русых волос небрежно забрана назад. Длинные прямые брови удивленно приподняты. Прямой широкий нос с хорошо выделенной переносицей дышал ровно и размеренно. Его дыхание, пока он поднимал Леин, не сбилось. В отличие от девушки, одет гость был по-праздничному: белая рубашка, светло-серые брюки и жилет. Правда, пиджак юноша снял, тот небрежно лежал на скамейке возле окна, а верхние пуговицы рубашки, устав от духоты, расстегнул. Но эта вольность в наряде ничуть не портила благостного впечатления, которое он производил. Леин не знала, как начать разговор, потому продолжала улыбаться, а юноша терпеливо ждал, пока она объяснит своё своеобразное появление. Наконец опомнившись, она достала приглашение.

– Опоздания у папы не в почёте, вот – пришлось схитрить, – Леин приложила немало усилий, чтобы голос остался ровным и не изменил ей.

– Ваш отец…

– Кристер Лэрой. Не стоит заставлять его дольше ждать, это чревато неприятностями. – Леин сняла с плеча сумку, извлекла длинное вечернее платье, встряхнула его и бросила на перила. – Обожаю немнущиеся ткани.

– Вы собираетесь надеть его? – молодой человек удивленно вскинул брови.

– Именно для этой цели я его достала.

– Здесь?

– Предлагаете надеть его там? – девушка кивнула в сторону зала. – Вы будете весьма любезны, если позволите мне исполнить задуманное.

Юноша отошёл в сторону и отвернулся, принялся изучать пейзаж, открывавшийся с балкона. Леин встала за небольшой выступ в стене, торопливо скинула плащ, взяла коралловое платье с длинными рукавами и надела поверх тонкой красной кофты, потом аккуратно, не поднимая юбку, опустила брюки и переступила через них. Почти готова. Дело за прической. Она присела на корточки и вытащила из кармана сумки заколку, помотала головой в разные стороны, причудливо закрутила волосы на затылке и прихватила их. Последний штрих – две прядки свободно выпущены по бокам. Леин покидала вещи в сумку и предусмотрительно спрятала её в углу. Вот теперь всё!

– Добрый вечер, – она присела перед новым знакомым в легком реверансе.

– Я бы сказал – незабываемый, – юношу поразила её смелость.

Балконная дверь распахнулась, и в её проеме показался Кристер Лэрой – высокий стройный мужчина лет сорока. Его русые волнистые волосы с лёгкой проседью были зачёсаны назад и открывали большой лоб. Тонкий прямой нос упирался в усы. Борода, обнимая вытянутое лицо, делала его чуть шире. Увидев Леин, мужчина ласково улыбнулся, в его серо-зелёных глазах, цвета зрелой листвы, блеснули лукавые огоньки.

– Вот ты где! – он подошёл к дочери. – Я везде тебя ищу. Почему не подошла поздороваться?

– Извини, папуль, – девушка с чувством обняла отца. – Я разговорилась с новым знакомым и потеряла счёт времени, – обернувшись, она приставила палец к губам.

– Вы знакомы? – мужчина удивленно вскинул брови и, ожидая услышать объяснения, посмотрел на молодого человека, но Леин не дала ему ответить. Радость встречи с папой и предстоящий вечер будоражили. В то же время ею овладело смутное беспокойство – в ней что-то неминуемо менялось, в сердце творился сумбур. В хаосе эмоций на первый план выступал нежный трепет и ожидание чего-то незабываемого, таинственного, прекрасного. Леин была во власти смешанных чувств, а потому невнимательна к другим.

– Мы уже познакомились, – она пристально посмотрела на молодого человека. От её внимания ускользало нечто важное, но обилие чувств возымело верх над разумом.

– Вот и отлично. Пойдем, представлю тебе Эстер, – Кристер подал дочери руку. Вместе они вошли в помещение.

Зал встретил их легкой, приятной музыкой, создающей праздничную атмосферу, и ярким светом больших люстр, ослепляющих после вечернего сумрака. Прохладный голубой цвет стен успокаивал, большие узкие зеркала, расположенные в простенках, отражали собравшихся гостей и зрительно увеличивали пространство, превращая обычный зал в волшебный зеркальный дворец, где вот-вот могло произойти нечто чудесное. Леин приветливо всем улыбнулась. Отец провел её сквозь дивный мир, наполненный оживлением, праздничной суетой, весёлыми голосами. Вскоре он остановился у небольшого столика.

– Куда же она делась? – Кристер осмотрелся по сторонам, он казался немного уставшим. – Загоняли вы меня сегодня, девочки. Стой здесь, – попросил он дочь и направился в соседнюю комнату, – я найду Эстер.

Леин пробежала глазами по залу в поисках знакомых лиц. В стороне у камина стоял дядя Тори и общался с какой-то неизвестной худощавой маленькой дамой в тёмно-синем платье. Кончик её носа провисал, а в глазах мелькали едкие иголки. Дядя Тори её уколов не замечал, его полное лицо весело улыбалось, а пузо выдавалось далеко вперёд, и для бокала ему не нужен был столик. Чуть правее кузина Элидия усердно строила глазки кузену Мариусу. Он от вежливых уклонов весь выдохся и позеленел, бедняжка. В углу слева, на мягком диване с кремовой обивкой, воркующая парочка – тётя Лаиса и её возлюбленный, имя которого Леин никак не могла запомнить: то ли Илларидиан, то ли Ирралидион. В конце концов, это не так важно.

Внезапно порывистый ветер ворвался в помещение. Подчиняясь силам природы, входные двери с шумом распахнулись. В дверном проёме появилась высокая пожилая дама. Открытый узкий лоб и орлиный нос делали её похожей на хищную птицу, чётко знающую своё дело. Чёрные, аж в синеву, волосы были взбиты и уложены в строгую прическу и только две пепельно-белые прядки контрастно выделялись на фоне вороной копны. Длинное чёрное платье с воротом, обнимающим шею, и голубой отделкой подчеркивало её худобу. В ней самой и в её неторопливых движениях угадывалась порода, но высоко задранный подбородок и острый испытующий взгляд придавали лицу отталкивающее высокомерное выражение. В мгновение ока она привлекла к своей персоне всеобщее внимание. Чуть заметно склонив голову, дама поприветствовала гостей. Сила и мощь, подобная грозному валу, исходила от неё. Леин поняла, эта женщина – маг. Она машинально провела рукой по голове, снимая статическое электричество. Заинтересованно посмотрев на старуху, отметила про себя: «Много незнакомых персон для семейного торжества».

– Ты Леин?

Девушка обернулась. Перед ней стояла потрясающе красивая женщина. Волнистые каштановые волосы были аккуратно сплетены в изящную прическу. Длинное чёрное платье с изумрудными вставками и широкими манжетами в цвет глаз придавало владелице грациозность и в тоже время мягкость. И её взгляд! Он пленял добротой и материнской нежностью. Женщина светилась счастьем. На вид ей нельзя было дать больше тридцати пяти лет, но Леин знала, Эстер – ровесница отца. Девушка думала, что когда встретит папину избранницу, обязательно скажет какую-нибудь гадость, или что-нибудь глупое, ну или что-нибудь несуразное, но сейчас она стояла прямо перед ней и хотела сказать лишь одно:

– Приятно познакомиться с вами, Эстер.

– И мне приятно, – женщина обняла Леин так естественно, что та и не подумала сопротивляться. – Я хочу, чтобы мы стали семьей, дружной семьей. Ты меня поддержишь?

Теперь Леин и сказать ничего не могла: ком подступил к горлу. Не в силах разомкнуть пересохшие от волнения губы, она только приветливо кивала. В этот момент думала об одном: как бы ей хотелось, чтобы её мама хоть отдаленно напоминала эту очаровательную женщину. Свою мать она никогда не видела, с самого детства её воспитывал отец. К смеси радостных чувств, которые в данный момент ею владели, прибавилась тоска. Мысли о маме всегда отдавали горечью и обидой. От обилия эмоций и переживаний закружилась голова. Отгоняя на задний план тревожные мысли, Леин несколько раз энергично махнула ею, следом восхищенно воззрилась на Эстер, а потом, уловив неясное тепло, исходящее от её стройного тела, заворожено, не без доли опаски и страха, спросила:

– Эстер, вы маг?

Женщина, не ожидав подобного вопроса, поначалу смутилась, но, взяв себя в руки, твёрдо сказала:

– Да, маг, причем тёмный. Тебя это смущает?

Леин не знала, что ответить. Как и гости, собравшиеся в зале, она знала, что тёмных магов сослали в подземный город неспроста. Их изоляция была не чьей-то прихотью, а вынужденной мерой предосторожности. Только так люди могли защитить, отгородить себя и своих близких от тёмных сил, от магов, способных причинить вред. Подземный Тэу стал тюрьмой тёмных магов после ужасающих событий десятилетней давности, и никто не сомневался в правильности подобного решения. С тех самых пор о тёмных магах не говорили и тем, связанных с магией, не касались. Светлые маги не были сосланы, но им не разрешали переходить границы установленных территорий. «Что происходит?» – Леин поняла, помолвка отца не единственный сюрприз, ожидавший её сегодня. Пока переваривала то, что услышала, отец обратился к Эстер.

– Дорогая, – он нежно заглянул женщине в глаза, – ты сразу на неё всё вывалила, она опомниться не может.

– Я считаю, не следует скрывать от неё что-либо. Пусть она услышит всё от меня, нежели от кого-то ещё.

– Согласен, но у неё сегодня трудный день. Дай ей привыкнуть.

– Хорошо, завтра ты сам всё ей расскажешь. Договорились?

– Договорились, – отец перевёл взгляд с будущей супруги на дочь. – Я счастлив! – сказал он и обнял обеих.

Леин впала в оцепенение, ей стало дурно, снова кругом пошла голова – слишком стремительно развивались события. Она видела и слышала всё словно сквозь туман. Отец увлечённо беседовал с Эстер, а Леин медленно направилась в сторону балкона – ей необходим свежий воздух. Прежде чем добраться до места, она столкнулась в зале с царственной старухой.

– Юная мисс, вы невнимательны! – едкий взгляд пронизывал насквозь.

– Простите, я не нарочно, – по-прежнему стремясь к намеченной цели, пробормотала Леин.

– Вы дочь Кристера Лэроя? – цепкий взгляд старухи неприятно щекотал нервы.

– Да, – не в силах сопротивляться внезапному натиску, вяло выдохнула Леин.

– Вы-то мне и нужны, – старуха схватила её за запястье и потащила за собой в холл.

Леин не сопротивлялась: «Это, конечно, не балкон, но тоже сойдет». Дорогу она видела так: лестница, ковёр, паркет, плитка, земля. «О, – подумала она, – мы вышли на улицу». Свежий воздух, опьяняя, ударил в лицо. Старуха остановилась и посмотрела на спутницу.

– Я отдам тебе силу и запущу процесс преобразования. Прости меня, девочка, нет времени объяснять. Предупреждаю, – старуха схватила Леин за запястья, – будет больно.

Последнее, что видела Леин – её глаза. В них читались мудрость, сила, власть, а ещё усталость. Дальше – темнота…

Гости в доме радовались встрече и пили за здоровье будущих супругов, когда ночь разорвал страшный крик. Затем наступила тишина.

Леин открыла глаза и осмотрелась. Она лежала в зале на кушетке, и вокруг было много пар глаз. Она даже не сразу сообразила, какие глаза кому принадлежат.

– Ваши лица неестественно напряжены, – она приняла наиболее удобное положение. – Что-то случилось?

– Мы слышали крик, а потом нашли тебя в саду, – отец заботливо осмотрел её, пытаясь отыскать следы страшной трагедии. – У тебя всё хорошо?

– Всё в порядке, – Леин говорила чистую правду, чувствовала она себя отлично.

– Ты встретила кого-нибудь на улице? – не унимался отец.

– Я хотела насладиться вечерней прохладой: нехорошо себя почувствовала – вот и…

В этот момент в помещение вошла старуха. Увидев её, Леин привстала от изумления: чёрные, как смоль, волосы гостьи стали пепельно-белыми, и только две вороные прядки выделялись на фоне голубой седины. Но, кроме неё самой, на изменения в образе старухи никто не обратил внимания. Та властно и громко произнесла:

– Месяц назад Совет снял блокаду с Магического Круга, и теперь все мы, наконец-то, равны. Пользуйтесь силой с умом, – она внимательно посмотрела на Леин, после чего вышла.

Новость взбудоражила присутствующих. Леин видела, как дядя Тори поперхнулся и опрокинул бокал, как кузина Элидия закатила глаза, предполагая скорый обморок, как заботливо обнял возлюбленный тётю Лаису, как отец сжал руку Эстер, и как та ответила ему долгим взглядом. «С меня хватит!» – Леин порывисто встала и поспешила на балкон.

– Ты куда? – окликнул её отец.

– Домой.

– Постой, – начал он, но Эстер покачала головой.

– Ты сказал – не всё сразу, – прошептала она. – Пусть отдохнет, она вымотана.

– Хорошо, иди, – согласился отец. – Я попрошу, чтобы тебя проводил…

– Пап, я сама. Ладно?

Отец кивнул. Леин быстро прошла на балкон, взяла сумку и бросила её вниз; нельзя, чтобы отец узнал об её маленькой уловке. Потом, направляясь к выходу, стремительно пересекла зал. Лестница, паркет, плитка кажутся знакомыми. Наконец сад. Леин подняла сумку. Теперь домой. Она вскинула голову и посмотрела на балкон. «Интересно, кто он? – вспомнила молодого человека. – Тоже маг? Блокада снята, тёмные маги наравне с людьми, поэтому Эстер здесь. Но как познакомился с ней отец? Слишком много вопросов для одного вечера. Сначала надо переварить встречу с Эстер. А старуха, меняющая цвет волос?» Леин вспомнила слова отца: «Мы слышали страшный крик, а потом нашли тебя в саду». «Нашли меня в саду? – она медленно прошла вперёд. – Почему я ничего не помню? – кинула сумку на землю и стала чесать запястья. – Папа сказал, кто-то кричал, а потом нашли меня. Если кто-то кричал, я должна была видеть – кто. Или же кричала я?» – по спине пробежали мурашки. Леин подхватила сумку и поспешила домой.

Чуть погодя из-за дерева вышла старуха. Она долго смотрела вслед удаляющейся фигуре.

– Я сделала, как ты просил, – сказала она, повернув голову в сторону аллеи.

Там, в тени деревьев, за мощным стволом стоял кто-то. Он не вышел, только слегка повернул голову.

– Спасибо, Мэвэрлин.

– Что теперь будешь делать? – криво усмехнулась старуха. – Ты прекрасно знаешь, чем ей это грозит, – юноша отвернулся и сжал губы, но старуха этого не видела, потому, не дождавшись ответа, продолжила. – В любом случае, с этой минуты мы в расчёте, так что, если понадобится помощь, придумай, что сможешь предложить взамен, – она развернулась и пошла прочь.

Юноша устало откинул голову и медленно сполз по стволу. Он долго смотрел в небо на всё чётче проявляющиеся звёзды и старался ни о чём не думать. С тех пор, как очнулся, события сменяли друг друга с такой интенсивностью, что голова шла кругом. Сегодняшний день выдался особенно тяжёлым. Тело после утомительного дня болело, ноги, прошедшие за день километров двадцать, гудели, желудок, давно не получавший пищи, ныл, глаза слипались… Но здесь спать нельзя! Юноша поднялся и медленно пошёл вниз по аллее. Вскоре его силуэт пропал в вечернем сумраке.