Текст книги "Охота за семью гномами"

– Так что вы хотели? – резко спросил Кузнецов.

Рита вздохнула и проговорила, быстро взглянув на напарника Кузнецова:

– У меня к вам дело.

– Владимир Волков, – с большим опозданием проявил Илья Кириллович культурное воспитание. Вовремя проглотил характеристику «Салага на стажировке», пояснил: – Стажер.

– А я думала, летописец, – не удержалась и не смогла оставить без комментариев конспектирование Владимира Рита.

– Одно другому не мешает, – буркнул он. – Что вы хотели, Маргарита? Слушаю вас.

– Это скорее просьба, – пояснила Рита, когда Кузнецов сменил гнев на милость.

– Слушаю.

– Понимаете, Мария только что потеряла супруга и находится в нервном состоянии, не понимает, что творит, не понимает, что можно делать, а когда нужно спросить разрешение. Она даже не завтракает. Вы можете не наказывать Марию за взлом опечатанной комнаты?

– А вы откуда знаете, вместе взламывали?

Рита удивилась прозорливости ума злого полицейского и хмыкнула:

– Она мне рассказала. Только что.

– Странно, а зачем ей рассказывать вам, посторонней девушке, о своих нарушениях закона? Вы старые подруги?

– Старые подруги – это старушки у подъезда.

– Давние подруги? – поправился Кузнецов. – Ну так что? Вместе были?

– Нет.

– Чего вы так печетесь о ней?

– Мне ее жаль, – честно призналась Рита. – Вы не видели ее вчера, во время праздника. Она была самая счастливая женщина на банкете. У нее было все: любимый муж, успех, номинация, награда, признание публики, радость, счастье, любовь, наконец. И в одну секунду она потеряла все. Все. Понимаете?

– Я-то понимаю, а вы?

– Что?

– А вы понимаете, что мешаете мне вести расследование?

– Ничего я не мешаю, – обидевшись, ответила Рита. – Я только хотела, чтоб вы не акцентировали внимание на ее ночном взломе и вошли в положение девушки, посочувствовали.

– Полицейским и врачам не свойственно это – у нас профессиональная деформация чувств. – Он торжествующе взглянул на опешившую девушку и пояснил: – Ежедневно сталкиваясь с чужим злом и болью, я потерял в себе сочувствие.

– Главное, чтоб человека не потеряли, – с сожалением отозвалась Рита, развернулась и пошла от него, надеясь, что ее слова дойдут до черствого Кузнецова, если не сейчас, то хотя бы в этом веке.

– А вы куда шли? – гневно спросил он.

Она, не оборачиваясь, на ходу кинула через плечо:

– В парк.

– Вот и идите в парк, гуляйте, отдыхайте и не лезьте с дурными просьбами к правоохранительным органам.

Рита, подгоняемая праведным гневом и здравым умом не вступать в конфликт с этими самыми правоохранительными органами, выскочила на улицу, чуть не сбила Анну, на ходу развернула ее, направилась в сторону парка.

Анечка, хоть и молода, но проницательна, сразу почувствовала нервное напряжение новой подруги, о чем тут же поинтересовалась. Рита, не скрывая раздражения, сообщила девушке о хамстве и бесчеловечности полицейского, упуская настоящий повод обращения к нему (не могла же она рассказать о ночных незаконных приключениях).

Возмущаясь и нервно расхаживая вдоль деревьев парка, девушки встретили Леру, которая присоединилась к прогулке и обсуждению Кузнецова. При этом Лера не скрывала своего негодования и неприязни к полицейскому, потому что он попытался «подозревать ее и Сергея в убийстве Петра Григорьевича».

Закончив гневное возмущение и обсуждение неприятного типа, возбудителя беспокойства, Рита подумала: «Совсем, как у воробьев», – и сообщила:

– Я была у Марии, она не ест и не спит.

– Бедненькая. – Анечка прижала руки к груди, как трепетная нежная барышня.

– Но мы не сможем ей помочь, пока она сама этого не захочет, – задумчиво заметила Рита.

– Ей бы к психологу.

– Я тоже так подумала, – поддержала Лера Аню.

– Слушайте, девочки, а пойдемте в бар?

– Выпьем коктейль, – опять поддержала Лера Аню.

Рита никого поддерживать не стала, отказалась и предложила:

– Пойдемте в бассейн.

– В такую жару лучше под кондиционером сидеть, – отказалась Лера.

– А я море люблю, – с трепетной любовью сообщила Аня.

– Моря нам долго еще не увидеть, – предрекла Лера и ответила на удивленные взгляды девушек: – Полиция, пока дело не закроет, нас не выпустит.

– Как хотите. А я прогуляюсь по парку и пойду в бассейн.

Настроение было прогуляться по парку повторно, по второму кругу, потому как первый круг прогулки был нервным шагом, без глубокого погружения в отдых, природу и свежий воздух.

Но круг почета по парку не состоялся, потому что Рита заметила официанта. Он со скоростью болида на гоночной трассе мчался в сторону выхода с территории отеля.

Рита кинулась за ним. А ведь полицейский его предупредил, чтобы не уходил! Ну ничего, она его догонит.

Парень о намерениях журналистки не знал, направлялся по намеченному пути. Каково же было ее разочарование, когда официант не выскочил за ворота, как ожидалось, а завернул в беседку. Она его уже в кандидата на убийцу записала, а он всего лишь принимал заказ.

Рита разочарованно остановилась и услышала веселый голос Светланы – цветочной королевы.

– Шампанского и клубники.

Официант вышел из беседки и направился в сторону отеля.

– Молодой человек, – окликнула его Рита.

– Да? – Парень сбавил скорость, остановился в ожидании нового заказа.

Рита успела его осмотреть. Черные редкие кудряшки вылезли над верхней губой и внизу подбородка – наивные зачатки будущей бороды, это если не додумается сбрить всю эту кучерявость. Глазки шустренькие, на одном месте долго не задерживаются. С признаками легкой худобы и недокормленности, но с трудолюбивыми жилками на руках.

– Хотела поблагодарить вас за вчерашнее обслуживание нашего столика. – Она поравнялась с ним и продолжила свое движение прогулочным шагом, так, чтоб он не смог убежать от нее. – Алексей.

– Да, можно просто Леша, – пожал плечами парень.

– Спасибо, Леша, вы были вчера на высоте.

– Ага, – строптиво заметил он, – я вчера так облажался… Я, если честно, даже не глянул в тарелку Валерии.

– Тю. Не обращайте внимания. Забудьте. Все было хорошо. Вы справились со своей работой.

– Спасибо, – скромно заулыбался Леша.

– Только мне показалось, вы не до конца банкета были?

Парень замялся, перепуганно посмотрел на Риту, потом по сторонам.

Рита остановилась и повернулась к парню. Ему ничего не оставалось, как остановиться рядом. Он замялся, занервничал и зачесался. Руки, шея, щеки.

– Куда вы ушли раньше времени? – твердо поинтересовалась Рита.

Парень осмотрелся по сторонам. От беседки они уже отошли, но до отеля еще не дошли. Если говорить тихо, то никто их не услышит. Если сделать пару шагов в сторону зарослей роз и магнолии, то никто их не увидит. Вот шли вместе, а потом нет. Мало ли что могло случиться. Может, она у него время спросила и ушла.

– Никуда, – собрав мужество в кулак, ответил парень.

– Ну как же. Я хорошо помню, что вас не было, – нагло врала Рита.

– Я был на кухне. У нас полно дел на кухне.

– Посуду мыли?

– Почему сразу посуду?

– Неужели полы?

– Ничего мы не мыли. Может, конечно, кто-то и мыл, – с гонором ответил парень, – но я точно не мыл.

– Где же вы пропадали?

– На кухне, – уперто стоял на этой версии официант.

– Ох, как нехорошо обманывать. Тем более в свете последних событий. Вы ведь знаете, что произошло убийство. Человек погиб.

– Знаю. Ну, хорошо, – согласился парень, – я вам скажу. Только пообещайте никому меня не выдавать.

– Согласна.

– Только заказ отнесу в беседку. Давайте встретимся через десять минут в парке, возле белок. Я на кухне скажу, что пойду кормить белок. Меня отпустят, я всегда их кормлю.

В одиноком ожидании официанта Рита поймала себя на мысли, что если Леша – убийца Петра Григорьевича, то ему сейчас никто не помешает убить и ее. Белки – не в счет. Безлюдное место, безлюдный парк, заросли кустов. Никто не знает, где она, а главное, с кем. Белки опять не в счет.

Она заметно занервничала. Но метаться в панике было уже поздно. К ней на скорости приближался Леша.

– Вот, держите, – протянул он кулак. – Ну же, подставляйте ладошки.

Рита медленно протянула руку, и ей в ладонь посыпались кедровые орешки.

– Кормите белочек. Они любят. Смотрите. Пушистики.

Он взял один орешек и протянул через сетку. Белки тут же кинулись к кормильцу. Из дупла. Из колеса. Пробежав по внутренней стороне крыши, спустились по сетке. Протянули маленькие тоненькие ручки к орешкам.

Рита, улыбаясь, последовала его примеру. Взяла в пальцы орешек и просунула в клетку. Шустрый пушистик подскочил к ней, с опаской протянул лапки, аккуратно взял орешек и спрыгнул на пол. Держа лакомство двумя лапками, быстро справился и вернулся. Рита передала ему второй. Он повторил процесс завтрака.

Рита коротко взглянула на парня. На его лице блуждала счастливая улыбка.

– У них скоро детки будут. Главное, успеть отсадить самца.

– Почему нужно успеть?

– Они дурные. Начнут грызть их.

– Кого, детей?

– Да, бельчат. Так природой заложено. В прошлом году мы потеряли весь выводок.

– А кто из них кто?

– К вам Сенька бегает. Мальчик.

– Ах ты, хулиган, – незло пожурила Рита.

– Он не виноват, – защитил друга Леша.

О том, что это его самые лучшие друзья, Рита догадалась. При них парень не нервничал, не трясся от страха, не чесался, как блохастый пес.

– Я поняла, это все природа.

– У них в генах заложено. Мне главное, успеть.

– А сейчас нельзя отсадить?

– Так еще некуда.

Белки усердно щелкали кедровые орешки, при этом относительно громко чавкая. Что-то наподобие благодарности за завтрак.

Рита сбоку взглянула на Лешу и хмыкнула сама на себя. Как она могла этого доброго парня окрестить убийцей?

– Куда же вы пропали вчера?

– Так вот же им делал. Варил домик, – он просунул палец в сетку.

Бельчиха подбежала к нему, обнюхала и, не найдя орешка, убежала. Вильнув пушистым хвостом, она скрылась в дупле. Но любопытное создание высунуло мордочку, посматривало на кормильцев.

– Белкам?

– Да.

Признаться, что ничего не понимает, Рита не смогла, поэтому попросила:

– А можете поподробнее рассказать, куда вы ушли вчера вечером?

Леша высунул палец из клетки и попросил:

– Только вы дяде Грише не говорите.

– Кому?

– Администратору. Дяде моему. Он ругает меня.

– Почему?

– Говорит, что я ерундой занимаюсь. Вот сейчас, если узнает, что я здесь, точно уволит. Он уже давно обещает. Говорит, мамке в деревню вернет в том же виде, в каком взял. – Парень собрался с мыслями и пояснил: – Я же здесь официантом работаю. А мне эта работа не нравится. Ужасно скучно. Вот я и бегаю к садовнику. Дяде Коле. Он и кусты стрижет, и цветы сажает. И газон подстригает. И кислородом насыщает. Знаете, как это?

– Нет, – призналась Рита.

– Это нужно обуть специальную обувь с шипами. Да что вы удивляетесь? – он скромно засмеялся. – Шипы наружу. Это такие гвозди из подошвы торчат. В общем, в той обуви нужно по газону ходить, протыкать землю, а то туда кислород не поступает. А еще дядя Коля фонтан чистит, рыбок кормит и декоративными камнями клумбы украшает. Вот здорово. Не работа, а отдых. А мне, – кислым голосом пояснил Леша, – приходится еду разносить. Так вот. Вчера я опять к дяде Коле сбежал. Скучно мне стало. Вы все танцуете. Кто-то уже в салате спал, кто-то по номерам побрел. А я стол быстренько прибрал и сбежал. Мы с дядей Колей в гараже клетку варим.

– Что вы делаете?

– Да там машин нет. Вы не бойтесь. Он пустой. Только инструменты. Секаторы, лопаты, грабли.

– Ботинки с шипами, – помогла Рита, – это я поняла. Не поняла, что вы с клеткой делаете.

– Варим. У дяди Коли там еще есть сварочный аппарат. Вот мы для Сеньки и варим клетку. А то в прошлом году он всех бельчат погрыз. Хозяин отеля предлагал его на вольные хлеба выпустить. А на вольные хлеба его отпускать нельзя – он убежать может. По деревьям, по деревьям, так и уйдет в горы. Не найдем. Да и кошки могут съесть.

– Кошки едят белок?

– Конечно. Это же грызуны, как мышки. В прошлом году отпустил брата Сеньки в парк, и больше его не видели. Поймали и съели.

– Теперь все встало на свои места.

– Что именно? – не понял Леша размышления Риты.

– Белки – это грызуны, а вы, Леша, с дядей Колей варили клетку. И, я так понимаю, дядя Коля это подтвердит.

– Конечно. Вот и полицейский так же спрашивал.

– Мысли сходятся, – не стала Рита пояснять, у кого еще мысли сходятся, если судить по древнерусской поговорке.

– Я просто боюсь, что меня за это уволят.

– За то, что вы доброе дело делаете?

– Да кто там смотрит, что мы делаем. Тут все смотрят, что мы не делаем. Я ушел раньше всех официантов. Сбежал с работы. А вдруг бы кому из вас заказ понадобился. Так я и переживал все время. Думал, натанцуетесь и вернетесь за стол. А меня нет. Тогда уж точно поймают меня. Мне и так последнее предупреждение осталось. И все – увольнение. А я не хочу отсюда уходить, – закончил он, – тут белки. Там дальше есть зооуголок. Там Молния.

– Молния?

– Лошадь.

Парень наклонился, поднял с земли потерянный орешек и просунул Сене. Самец, ради которого Леша оставил работу и для которого варил клетку, подскочил и взял последнее лакомство. Быстро разгрыз острыми зубками шкурку и еще быстрее справился со сладким ядрышком. Выяснив, что завтрак окончен, Сеня поскакал по веткам сухого дерева, подаренного беличьей семье для уюта. Рита не удивилась бы, узнав, что этот подарок сделал Леша.

Рита перевела взгляд с белки на парня и спросила:

– Почему вы не попросите о переводе на работе помощником к дяде Коле?

– Говорят, что он и сам справляется.

– А вы пробовали попросить?

– Нет. Они меня не отпустят. У них официантов не хватает.

Уговаривать сделать первый шаг навстречу своему счастью и тем более убеждать, что он сам обязан быть скульптором своего будущего, Рита не могла и не хотела. Но это и не понадобилось. Леша спохватился, засуетился:

– Меня, наверное, сейчас в розыск объявят. С собаками. Ушел в беседку, отнес шампанское с клубникой и пропал. Извините меня. Мне нужно возвращаться на кухню. – Последнее слово он выдавил из себя, как гнойный прыщ.

Рита понимающе кивнула, но спросила у убегающего Леши:

– А вы ничего подозрительного вчера не заметили?

Парень остановился и ответил:

– Вот и полицейский так же спрашивал.

– Может, кого-то встретили, а он показался подозрительным?

– Нет.

– Может, чужой приходил? Не постоялец.

– Так это лучше у администратора спросить. Только вы ему меня не выдавайте.

– Не буду, – пообещала Рита, не подозревая, что обстоятельства уготовили другую комбинацию событий.

* * *

– Не пищи на меня! – несвежим шелестом выдавил из себя Жорж Котов, чуть приподняв голову с подушек, – в затылке отдает.

Если бы он видел, какой взгляд кинула на него Люсьена, то не старался бы выжить и перестал бы жаловаться на боль. Потому что она вложила во взгляд всю неприязнь к жалкому существу, валяющемуся поперек кровати, поверх одеяла, в мятой рубашке, перекошенной пуговицами набок. И не менее мятым и перекошенным лицом.

Но он не смотрел. Пытался спрятаться от солнечного света, безжалостно пробивающегося через щель между плотными шторами.

Котов, постанывая, перекатился на другой бок, лицом к темному углу. Но Люсьена, несмотря на комплекцию, проворно отдернула спасительный материал. Солнце ослепило. Лучи пробрались во все щели комнаты. Жорж застонал. Его двигательная способность не смогла столкнуть его с кровати, хотя желание было уползти под кровать – подальше от света и Люсьены.

– В затылке у тебя отдает похмелье, – лязгающий голос с нотками ржавого железа прозвучал безжалостно. – Пить меньше надо. Устроил праздник глотки.

– Какой праздник? – прохрипел помощник и вытаращил глаза, но с трагической болью зажмурился. – Это поминки.

Люсьена махнула рукой и опустилась в кресло. Выудила из сумочки аспирин, звонко кинула его в стакан и залила водой. Таблетка весело зашипела и закружилась в танце с собственными пузырьками.

– После такого праздника нам с тобой ничего не светит. Это ж настоящий провал.

– Фиаско.

– Помолчи, – фыркнула начальница. – Все ведь просчитали. Да где-то просчитались. Надо же.

Помощник молчал, то ли послушался, то ли ушел в себя.

Она выразительно посмотрела на него, определить причину закрытых глаз не смогла, поцокала языком и продолжила:

– Нужно срочно выкручиваться из этой ситуации. Нужно выйти сухими из воды.

– Воды. Дайте мне попить.

– Держи.

Он в три глотка выпил растворимую таблетку и протянул:

– Ужасно.

– Заметно. Вот ты мне скажи, что ты должен был делать? Пить?

– Не напоминайте, – жалостливо попросил Котов.

– Ты должен был следить, чтоб все прошло без улик. – Она раздраженно поднялась и, тяжело ступая, протопала к окну. – А ты напился. Потерял бдительность. Что с деньгами делать будем? – Она развернулась и надвинулась на помощника: – Профессор мертв. Ты это понимаешь? Начнутся разбирательства. Чувствует моя интуиция, что мы поплатимся.

– Не каркай! – с трудом попросил Жорж.

– Надо что-то придумать. – Она возвела взгляд к потолку, ища ответ на панические вопросы. К огромному ее сожалению, с потолка не сыпались ответы.

Она нервно постучала подушечками толстых пальцев, но и это не помогло в рождении умных идей.

– Что же делать? Точно поймаемся. Главное – не выдать себя. Понял?

– Лучше б я умер вчера.

– Смотри сегодня не помри! – в сердцах болтнула Люсьена и строго добавила: – И не напейся. И собирайся уже, там тебя полицейский на допрос ждет. Не сболтни лишнего. Как бы мне с тобой поприсутствовать? – Люсьена возразила сама себе: – По правилам допроса можно присутствовать только адвокату.

– Но на то они и правила, чтобы их нарушать, – со знанием крылатой фразы блеснут умом Жорж.

– Чтобы их нарушать, их нужно идеально знать. А ты их знаешь?

– Если и знал, то давно забыл, – признался Жорж.

– Научно доказано, что алкоголь убивает клетки мозга, – вспомнила Люсьена, – а в твоем случае доказано на практике.

Она тяжело вздохнула и оставила помощника приходить в себя.

Спустилась на первый этаж и устроилась в кресле лобби-бара. Перебирая негативные мысли, она строила план «выхода сухой из воды» и посматривала на полицейского. Кузнецова она побаивалась, хотя было подозрение, что не только она. Уж очень хмурый молодой человек. И дотошный. Противный. Вчера вопросы задавал. Тоже противные. Каверзные.

Откуда список предпринимателей? Где берете информацию? Кто приглашает гостей? Сколько стоит присутствие на награждении? Да какая вам всем разница? Всех же устраивает. Вот только убили одного из них. Неприятность. Неудобно получилось. Главное, чтоб Илья Кириллович не стал опрашивать Жоржика. Тот с пьяни наговорит. Нужно будет поприсутствовать. Как бы это сделать? Что бы придумать?

Но ее благим намерениям не суждено было сбыться.

Услышав грозный голос полицейского, захотелось спрятаться за кадкой с драценой. Но тут, конечно, подвел лишний вес. Он не позволил подскочить с дивана и юркнуть за тонколистное растение.

– Она ошибается, если думает, что можно найти. Можно все потерять. – В своем философском репертуаре Илья Кириллович учил Владимира Волкова. – Белозерова ночью была с Марией. Это я тебе говорю, как служебная собака, выдрессированная на ложь.

Люсьена на всякий случай углубилась в диванные подушки, но вытянула шею, как грациозная гусыня. Любопытство распирало в разные стороны.

– Маргарита врет.

– Тут все врут, – хмыкнул Волков и похлопал по кожаной папке с документами.

– Зачем они на самом деле ходили в номер, где убили мужа Марии? Дневник для отвода глаз.

За спиной послышалась возня, и тело Жоржа повалилось на спинку дивана. Оно мучительно дышало и сопело. Люсьена успела испугаться, но быстро взяла себя в руки и разозлилась.

– Таблетка не помогает, – сказало тело, точнее Жорж.

– У тебя редкая способность появляться не вовремя, – прошептала Люсьена и попыталась выглянуть из-за Котова.

Оба полицейских внимательно и в ожидании взаимного внимания уставились на Жоржа. Вопросительно перевели взгляд на Люсьену, и ей пришлось подтолкнуть напарника к полицейским.

– Иди, тебя зовут.

И Люсьена поняла, что присутствовать на допросе Котова ей перехотелось. Несмотря на риск быть выведенной на чистую воду, опасность общения с полицейскими перевесила на весах раздумий. Одно дело – давать показания, когда думаешь, что тебе верят, и совсем другое дело – давать показания, когда знаешь, что тебе не верят.

* * *

Прогулка в одиночестве хороша тем, что можно подумать. И наоборот. Как бы это грустно ни звучало, но прогулка в одиночестве плоха тем, что можно подумать.

Вот зря она не пошла с Аней и Лерой выпить коктейль. Была возможность отвлечься от убийства. А теперь в голову лезли самые паршивые мысли. Были бы это весомые или умные факты, а так – только бестолковые подозрения.

Мария могла убить Петра Григорьевича. Почему убила? Не любила. Он ей надоел. Бред, ну не могла Мария убить его. Точнее, она могла бы это сделать, но что-то подсказывало, что это не она.

Мария любила своего мужа, а он – ее (даже «золотом» называл, разве это не показатель любви?), а еще она его уважала и ценила. Зачем ей надо было убивать? Стать полноправной хозяйкой клиники. Клиника была оформлена на Петра Григорьевича, и в случае его смерти она не станет ее полноправной хозяйкой, потому что не вышла за него замуж. «Не успела» – так сказала Мария. В клинике она руководит. Организационные дела на ней. Она всего лишь бизнес-леди. Всего лишь? Она бизнес-леди! Почему же сейчас ведет себя как трепетная ромашка, а не акула бизнеса? Обычно женщины, вставшие за руль правления делами, закаляют в себе жесткий характер.

«А можно ли воспользоваться жестким характером после смерти гражданского мужа? Можно! Нельзя! Оба ответа правильны! – раскладывала Рита версии в своей голове. – Убийство близкого человека (насколько близкого?) не может выбить из седла закаленного бизнесом руководителя психиатрической клиники. Ну конечно! – мысленно прокричала Рита. – Мария ежедневно видела больных, неадекватных людей, должна была выработать в себе иммунитет на боль и горе. Если честно признаться, – противоречила себе Рита, – то Мария сама сегодня похожа на неадекватную больную. Неужели она актерски притворяется? Неужели она врет? Если врет, значит, убила. Почему убила сейчас? Почему на “Балу предпринимателей”? У нее не было возможности сделать это дома? в клинике? в машине?»

Рита прогуливалась между вековыми кипарисами, вдыхала свежий приморский ялтинский воздух, старалась вычислить убийцу и выгородить из подозреваемых Марию.

А кто же тогда наследники? У него могли быть дети, внуки.

Выгодней всего Марии, но почему-то эту версию Рита насильно гнала из своих подозрительных и предположительных мыслей. Бред или симпатия. Совсем не хотелось, чтоб эта симпатичная, культурная, воспитанная девушка убила своего гражданского мужа.

Лучше уж найти несимпатичного, некультурного, невоспитанного, угрюмого маньяка, который пробирается на торжественные мероприятия и убивает профессоров.

Вот кто ей не нравится? Организаторы – хитрый скользкий человек-моллюск и огромная желеподобная снежная баба с лицом истукана с острова Пасхи. Вот если бы они были убийцами бедного профессора Петра Григорьевича, то женская логика в голове Риты восторжествовала бы.

Дурацкая идея – записывать в убийцы людей по личной антипатии.

Рита прошла все достопримечательности внутреннего дворика отеля, обошла фонтан с позолоченным осетром в центре, задумчиво полюбовалась живыми рыбками, кинула монетку, но желание загадать забыла, так как голова была занята размышлениями и подозрениями. Прошла несколько уютных беседок в зарослях роз. Дошла до дальнего ограждения, постояла перед забором и поняла, что никто из гостей не покинет эту территорию, пока полиция не найдет убийцу.

Да, прогулка в одиночестве хороша тем, что можно открыть истину. И плоха она тем же.

А еще можно потерять контроль над временем. Удивительно, почему в Ялте так быстро темнеет. Горы накидывают тень, прячут свет, позволяют править темноте намного дольше, чем в других местах полуострова.

Рита пошла в обратном направлении.

Марию Рита из подозреваемых вычеркнула, вспомнив, как девушка убивалась в истерике над телом супруга.

Организаторов тоже пришлось вычеркивать, как бы ни хотелось их там оставить, причем под первым пунктом. Но, к большому ее разочарованию, они оба не отлучались из зала. Рита хорошо помнила, как женщина поглощала ужин, а мужчина только успевал подставлять ей новые блюда и потягивать вино.

Кстати, о вине. К тому времени, когда убили профессора, все гости прилично наотмечались. Половина из них на ногах с трудом держалась, а для того, чтобы выследить и убить, нужен трезвый расчетливый ум и четкие хладнокровные движения.

Вот Николай, он же завалился на Риту, чуть рукав не оторвал, хотя был не прочь красиво поухаживать. Красивое романтичное ухаживание закончилось с лишним выпитым литром коньяка. Потом пришлось его до номера вести.

Рита вернулась к зданию отеля и присела на скамейку. Розовые кусты вокруг нее щедро благоухали, отдавая ароматы всем отдыхающим.

Рита закрыла глаза и прислушалась. Совсем рядом жужжали трудяжки пчелы, залетали в бутоны цветов, собирали нектар и вылетали с тяжелыми ножками. Возможно, сегодня у них пир из розового варенья, то есть меда.

Рита открыла глаза и поежилась. На улице посвежело, но в душный номер возвращаться не захотела, даже за кофтой.

Прогулка на свежем воздухе и в одиночестве продолжалась. И Рита мыслями неохотно вернулась от пчел, любителей роз, к убийце.

Выдуманного маньяка тоже пришлось вычеркивать из списка, в котором остались все остальные гости и персонал отеля.

Кому еще мог мешать профессор?

Если это не убийство по причине оттоптанной ноги в танце, то причина более реальная.

«А кстати, – вспомнила Рита, – перед тем как выйти из зала, Рита танцевала с Николаем, Лера с Сергеем, Аня с Иваном, а Мария с супругом. Как ни крути, все время возвращаюсь к Марии. Неужели он оттоптал ей ноги? И она его убила».

Рита услышала свой голос и вздрогнула, кажется, последнюю фразу она проговорила вслух.

– Бред! – прошептала она себе.

Значит, кто-то знал Петра Григорьевича. Кто еще знал профессора? Может, пациент. Что ей говорил профессор? На ком он специализируется? В первую встречу он показывал ей, как можно ставить диагноз и как выискивать из толпы шизофреников. Из практики Рита поняла, что каждый встречный-поперечный подпадает под описание и его можно отправлять лечиться в дурдом. Что-то подсказывало, что с диагнозом психически неуравновешенных клиентов-пациентов на «Балу предпринимателей» не было.

А если это случайное убийство и покушались на другого человека? Вряд ли. Внешность профессора не похожа на обычных случайных людей, он выгодно отличался от остальных – высокий, поджарый, худощавый, с копной седых волос. Даже со спины не перепутать. Убивали именно его.

Как Рита ни крутила, с какой стороны ни подходила, все равно возвращалась к гостям «Бала предпринимателей», мысленно вспоминала вчерашний вечер, как познакомилась с Петром Григорьевичем, старалась вспомнить в мелких подробностях и нарисовать четкую картинку, где убийца – не Мария. Кто угодно, но не Мария. И не Сергей. И не Иван, Николай, Аня, Лера. Где же найти того безобразного маньяка, чтоб переложить подозрение на него?

«Нужно спросить у Марии, может, в отеле есть старые знакомые, пациенты, клиенты, студенты Петра Григорьевича? – решила Рита. – Или у организаторов. Они ведь как-то находили всех номинантов».

Рита поднялась с твердой лавочки, покряхтела, поохала, разгибая спину, и услышала похожие звуки на балконе.

Она подняла голову, заметила Марию и обрадовалась своему везению.

– Мария, выходите гулять.

Мария громко вздохнула и исчезла в номере.

– Маша, – повторила Рита, – пойдемте погуляем. Что вы в номере сидите?

Рита понимала, что от горя Мария не хочет гулять, не хочет спать, не хочет есть и пить, но ей нужно захотеть, нужно двигаться, есть и общаться с другими людьми. И чем раньше она начнет это движение, тем легче ей будет преодолеть свое горе.

– Маша, пойдемте. Давайте я за вами зайду.

Рита обошла здание и вошла в холл, заметила Николая и попыталась быстро прошмыгнуть мимо него. В своей попытке укрыться от нежелательного общения с незадачливым ухажером заскочила в лобби-бар и наткнулась на организаторов.

Вот теперь можно поверить в свою везучесть. Повстречала всех людей, с которыми запланировала пообщаться по поводу профессора.

Но везучесть ее тут же испарилась. Встреча не обещала быть плодотворной на разговоры.

Организаторы не прятались по номерам, но и не общались с «любимыми» номинантами. Видимо, любовь прошла, как только закончился вечер награждений.

Рита машинально обратила внимание на мебель лобби-бара и неосознанно пожалела тучную Люсьену. Ей придется с огромным усилием подниматься с низкого мягкого дивана. На таком же низком и массивном столе стояла тарелка с кровавым стейком. Хищница Люсьена задумчиво разрезала его на кусочки. Рита в очередной раз заметила свою неприязнь (на этот раз осознанно и с большой ответственностью перед совестью, хотя та кричала, что люди все разные и любить нужно каждого).

Жорж мешал лед трубочкой в стакане, потягивал коктейль и постанывал. Люсьена не пыталась скрыть свою злость на лице, но в то же время была чем-то обеспокоена. Хотя кто сегодня не обеспокоен? Кажется, только Светлана – цветочная королева. Только она продолжала праздно проводить выходные, как будто никого не убили.

Рита, не спрашивая разрешения, присела возле бедняги Жоржа и приступила к расспросам.

Организаторы разводили руками и сетовали.

А Рита злилась на неприятных людей.

– Как это вы не знаете номинантов? Я заметила четкую организацию мероприятия. Вы пригласили журналистку «Деловых лиц», – перечисляла она факты, – телеведущую Виолетту. Она, кстати, зачитывала биографию гостей по листочку, то есть все это было подготовлено заранее.

– Да, это так, – жестко согласилась Люсьена. – Но, Маргарита, вот как вы попали на бал?

– Очень хороший вопрос, – скептически заметила Рита. – Случайно.

– Шутите?

Рита не стала отвечать.

Люсьена хмыкнула и продолжила:

– В начале года на сайте статистики, налоговой и других подобных организаций публикуется годовая отчетность предприятий. Мы выбираем по десять самых лучших из любой отрасли и обзваниваем руководителей. Отправляем им презентации балов, фотографии наград и рекламируем признание.

– Что вы рекламируете?

– Признание, – повторил Жорж. – Все эти люди, которые были на балу, успешные, богатые, но им не хватает признания, славы, аплодисментов и комплиментов. Они трудятся не покладая рук, варятся в собственном соку, зарабатывают огромные деньги, но им просто необходимо, чтобы их хвалили.

– Вот вы, Маргарита, что вы почувствовали, когда вас объявила знаменитая телеведущая, когда зал аплодировал, когда за вас радовались, когда вышли на сцену?