Текст книги "Любовь без розовых соплей"

Глава 12

– Но позвольте, Владимир Иванович, а как же любовь?

Володя, нарочито закатив глаза, поворачивается к задавшей вопрос девушке.

– Голубушка, вы вообще чем слушаете? Я же четко сказал – базовых эмоций всего шесть. Шесть! Страх, отвращение, гнев, печаль, удивление и радость. Некоторые психологи пытаются доказать, что их больше, но на самом деле та же выделенная ими эмоция вины – раскаяния, это всего навсего манипуляция сознанием человека с целью принятия ответственности за поступок, совершенных вразрез с нравственными нормами социума. И поверьте, у представителя племени бушменов и у европейца, к примеру, эти эмоции будут вызываться совершенно разными поступками. Бушмен ходит обнаженным, и для него демонстрация первичных половых признаков в порядке вещей. Для жителя Лондона или Мадрида это неприемлемо, хотя многие готовы заплатить за удовольствие лицезреть эту демонстрацию. Но и житель буша, и любитель стриптиза одинаково будут обмирать от страха, оказавшись один на один с разъяренным львом. Вы чувствуете разницу? То же самое со стыдом, тревогой, завистью, ревностью и так далее, это уже производные, сочетание базовых в тех или иных пропорциях. А вот базовой мы можем назвать только ту эмоцию, которая от одинаковых триггеров запускает одни и те же механизмы в психике людей разных культур, разных рас, разных менталитетов.

– Но во все века поэты и художники воспевали силу любви… – продолжает гнуть свою линию девушка.

– И зарабатывали на этом приличные деньги. Кстати, многие из поэтов и художников в принципе были неспособны на любовь к женщине, поскольку предпочитали мужчин. Сколько оргазмов вы испытали со своим партнером этой ночью?

– Простите? А какое отношение…

– Понятно, можете не продолжать. Видно, что этой ночью ни одного. Когда у вас в последний раз был секс?

– У меня сейчас нет парня, но я все равно не понимаю…

– Сказки о так называемой любви больше всего любят неудовлетворенные женщины. Неудовлетворенные ни по одному из пунктов, упомянутых мною в предыдущей лекции, а именно: сексом, деньгами и властью. Судя по вашим туфелькам вы вряд ли приехали сюда на Майбахе, после лекции наверняка не собираетесь на личную встречу с Председателем Правительства, а тут еще и парня нет. Задержитесь, пожалуйста, после окончания лекции. На пару слов.

Я уверена, что после этой “пары слов” девушка на какое-то время будет удовлетворена как минимум в сексе. Володя никогда не реагирует на вопросы и замечания из зала, если его не заинтересовал собеседник. Девушки его могут заинтересовать только в том случае, если он успел проанализировать их антропометрические данные и результаты этого анализа показали некий приемлемый для него потенциал. Этими методиками он не делится с широкими массами, оставляя самый “цимус” только для проверенных приближенных…

– Володя, дай бог ему здоровья, тот еще манипулятор, конечно. Но кое в чем он прав. Нет любви. Нет. И не стоит заморачиваться. И я не влюбилась. Я просто… немного сошла с ума. Самую малость. Но сейчас это лечится. Сейчас все лечится.

Я бегу по пустынной ранним утром набережной и занимаюсь аутотренингом.

– Это не любовь. Это просто гормоны взбесились. Овуляция, либидо скакануло, мужика давно не было. И вот печальный результат. Надо срочно найти мужика. Для здоровья. В первую очередь психического. А этого забудь. Все. Не было никаких бабочек. И соплей тоже не будет.

Я останавливаюсь, чтобы перевести дыхание, и в этот момент телефон тренькает сигналом пришедшей смс. Очередной из десятков.

“Я еще не улетел, но уже соскучился”

“Мои руки до сих пор пахнут тобой”

“Сижу на встрече с акционерами, а думать могу только о том, как ты выстанывала мои имя”

“Меня задерживают здесь еще на несколько дней. А я уже дышать не могу не рядом с тобой”

“Без твоей сладости на языке у меня ломка”

“Чем ты меня одурманила, сирена моя?”

Я не хочу их читать. Не хочу перечитывать. Не хочу коллекционировать эти короткие фразы, каждая из которых заставляет меня вспыхивать от новой лавины возбуждения. Оно затаилось где-то в районе солнечного сплетения, и от набора этих букв, пляшущих перед глазами, мгновенно детонирует, распространяясь ударной волной ядерного взрыва по всему телу. Каждое слово – обжигающий поцелуй, прикосновение языка к телу, нескромная ласка, горящий след, будто он не на телефоне их пишет, а непосредственно на моей коже.

“Я тебя хочу”

“Я в тебя хочу”

“Я только с тобой хочу”

У меня не хватает воли удалить эти признания не читая. Зато почему-то хватает памяти намертво запомнить каждое после перемещения в корзину.

Да какого черта!

“Контакт “Парень-гроза” заблокирован”.

И пора наконец выходить на работу и возвращаться к нормальному течению жизни.

Только мужика найти обязательно.

– Хай, Джин. Что делаешь? Оттопыриваешься?

Да не то слово. Оттопыриваюсь и расколбашиваюсь.

– Так, мед мой сахарный, шевели копытами в городской офис “ФастПойнта”. Я договорился, тебе дадут “Поросенка”, встретишь меня в аэропорту. Я через полчаса вылетаю, через пару часов буду. У меня до хрена гребаных баулов, которые больше никуда не поместятся. Все. Не целую, а то влюбишься.

Ну наконец-то!

Как старая боевая лошадь при звуках военного рожка я ломлюсь домой, успев за какие-то полчаса принять душ, натянуть драные джинсы – не по моде, а от старости, ибо в “Поросенке” водительское сиденье так до конца и не очистили от мазута, и пачкать нормальную одежду просто жалко – и накинуть потертую старую косуху. Плюс полтора часа на дорогу, и вуаля: я с нетерпение ожидаю своего любимого босса, сидя на капоте нашего пошарпанного, исцарапанного, древнего, но верного лендровера. После всех душевных метаний последних дней мне надо хотя бы глазами зацепиться за нечто стабильное, незыблемое и непробиваемо спокойное. И такой якорь для меня – наш Стив.

– Рыжая, какого демона ты развалилась на капоте?

– Он не холодный, не волнуйся.

– С хрена бы я волновался за его температуру? Ты вмятину в виде своей задницы на нем оставишь, тыквоголовая.

– Я тоже капец как соскучилась, босс.

– Иди сюда, лисий хвост, – шеф раскрывает объятия, и я, едва сдерживая вздох облегчения, сваливаюсь в его крепкие лапы и только сейчас замечаю, что он не один. За спиной у Стива стоит какой-то хмырь в костюме. Чуть выше босса, такой же крепко сбитый, то ли лысый, то ли бритый налысо, при этом с отросшей трехдневной щетиной, в темных очках на явно не раз ломаном носу.

– Знакомься, Шон. Это моя помощница. Хитрая, наглая, вредная девица, но при этом надежный друг и отличный профессионал. Самое главное – вовремя ее кормить, иначе сожрет тебя.

– Шеф, ты не переборщил с лекарством от воздушных ям? – спрашиваю я, уловив характерный запах “писят уодки, пжалусте”.

– Джин, это была попойка с клиентом. Будь хорошей девочкой и улыбнись дяде Шону. Дядя Шон у нас большой начальник, командир всей стройки. И вот такой мужик, – показывает мистер Блэтчфорд большой палец. – Мы с ним, оказывается, учились в одном и том же…. кхм… закрытом заведении. Только он постарше будет.

– Мисс Джин. Я Шон Уилан, региональный менеджер, ответственный за строительство береговых сооружений, – хмырь широко улыбается и приспускает зеркалки, за которыми прячутся красивые глаза в обрамлении слегка выгоревших ресниц. Сука, как всегда, за каким-то хреном длиннющих и пушистых именно у мужиков.

– Ольга Малышева. Рада встрече, сэр.

– Олга? Не Джин?

– Ольга Малышева, – еще раз, более четко и раздельно повторяю я. – Джин, вернее, Джинджер, это прозвище. Только для близких друзей.

– В таком случае буду изо всех сил приближать тот момент, когда и мне позволено будет вас так называть, – мурлыкает хмырь, склонившись в поцелуе над ладошкой, которую я протягиваю для делового рукопожатия. – И я был бы счастлив, если бы вы оказали честь оставить столь очаровательную вмятину на капоте моей машины.

Глава 13

– Почему я, Стив?

– Ты знаешь ответ.

– Какого черта, шеф? Ты меня еще в аренду сдай!

Я зла. Я очень зла. Я взбешена и обижена. Потому что происходящее немного смахивает на уже случившееся раз со мной.

– Джин, не бесись. В конце концов я тебя не на вечеринку заставляю идти, а прошу съездить и подписать финансовые документы у человека, от которого зависит оплата наших счетов. Опять-таки в рабочее время, в его офисе, а не ночью в номере отеля.

– Да я все понимаю. Но при чем здесь я? Я не финансист, не руководитель проекта, я никто! Просто твоя помощница. Почему с этими документами не может разбираться с мистером Уиланом тот, кто их составляет?

– Хороший вопрос. Который приводит меня к двум выводам. Первое: со следующего месяца этими документами будешь заниматься как раз ты. Второе, я в первую очередь именно руководитель проекта, который возлагает обязанности на самых эффективных исполнителей. Тебе Шон счета подписывает. Другим – нет. У других находит ошибки и придирается к ним. А мне надо, чтобы мои финансовые потоки, в которых, кстати, заложена ваша зарплата, текли полноводной рекой, не встречая на своем пути никаких препятствий.

– Он. Меня. Бесит, – припечатываю я.

– Меня тоже бесят многие на этом проекте, с кем я вынужден ежедневно раскланиваться и кому надо улыбаться за кружкой вечернего пива. Но мы делаем наше дело и кормим этим несколько десятков семей. И, эй! Я не заставляю тебя спать с Шоном. Просто сделай так, чтобы наши счета вовремя подписывали и оплачивали.

– Ты чертов сексист!

– Я чертов менеджер, умеющий расставлять приоритеты. А Шон – прекрасный инженер и к тому же отличный парень, которому просто приятнее иметь дело с симпатичной девчонкой, бегло говорящей на английском, чем с нашей толстой бухгалтершей, которая ни бе, ни ме, ни кокодудлду (так звучит “кукареку” в английском языке – прим. Автора). К тому же у нее волосатые руки. Бр-р-р.

– Я не экономист, я не смогу объяснить наше ценообразование, если он задаст вопрос.

– Вот наш контракт, – он подталкивает в мою сторону толстую папку. – Изучай в первую очередь раздел по оплате услуг и Приложения B, D, F, A01 и C01. И не юли. Ты прекрасно знаешь всю оперативную составляющую производимых работ, не хуже меня. И он чаще задает вопросы именно оперативные, а не бухгалтерские. Почему кран три дня не работал, а ты выставила счет за работу крановщика?

– Это был вынужденный простой по погоде, из-за сильного ветра. Кран мог упасть. Но крановщик-то был на рабочем месте, почему я не должна платить человеку, просидевшему все это время на низком старте и готовому по улучшении погоды сесть в кабину? – тут же запальчиво кидаюсь я защищать людей.

– Вот об этом я и говорю. Ты знаешь это все, в отличие от экономиста, которая набила счет на основании твоего же отчета. Но ей плевать на погоду за окном, а ты в это время была на складе и видела, как шатался тот чертов кран. Это важнее, чем ставки и формулы, по которым вычисляется стоимость наших услуг. И вообще, давно надо было тебя припрячь к этому процессу, – Стив откидывается в кресле и закуривает свою очередную “вонизму”. Блин, где он берет все эти жуткие сигареты?

Меня, конечно, больше не к чему припрячь дополнительно.

Которую неделю я мотаюсь между терминалом, принимающим поставки грузов по проекту, складом, куда их перемещают, и таможенным постом, где наши ребята денно и нощно просиживают штаны со стопками деклараций. За это время я познакомилась с толпой перевозчиков, согласившихся модернизировать свои большегрузы под перевозку огромных труб для линейной части, кучей сюрвейеров, занимающихся инспекцией труб, крановщиками, водителями погрузчиков, кладовщиками и сторожами нескольких складских точек. Я не просто знаю, но и понимаю, чем вилочный погрузчик отличается от фронтального и почему в один и тот же день на одном складе погрузочные операции можно проводить, а на втором нельзя. В семь утра я уже на работе, потому что к восьми головной офис в Москве требует полный отчет за прошедшие сутки. В десять вечера я запросто могу еще раз оказаться за своим компьютером, потому что за “вечерним пивом” – а это стало уже традицией для сотрудников всех задействованных в строительстве компаний собираться в небольшой кафешке в центре города за кружку делового пива – кто-то задал вопрос, и все внезапно решили, что с ним необходимо срочно разобраться. И мы со Стивом тащимся обратно, вызываем несчастную экономистку, если ей удалось к этому времени сбежать домой, засаживаемся за громоздкие расчеты и не расползаемся по домам, пока не поставим в них точку. Стив вообще периодически вынужден ночевать в своем рабочем кабинете, так что мы даже поехали и купили ему раскладной диванчик, на котором можно вытянуться во весь рост.

А мне, можно сказать, повезло, я живу совсем рядом с нынешним офисом и ночевать прихожу домой. Но только ночевать. Даже элементарной работой по дому типа стирки, глажки и уборки раз в неделю занимается нанятая соседка-пенсионерка.

Иногда, бредя поздним вечером привычной дорогой через дворы, я ловлю себя на ощущении чужого взгляда в спину. Но сколько бы я ни оборачивалась, за мной никто не идет. Только веет изредка забыто-желанным ароматом мужского парфюма. И почти каждый день с новых незнакомых номеров приходит одна и та же смс: “Поговори со мной, сирена. Пожалуйста, поговори”.

Да только не о чем мне с ним разговаривать. И незачем видеться. Потому что я элементарно боюсь не найти нужных слов и сил сопротивляться его взгляду и аромату. Мне нужно еще немного времени, чтобы справиться с собственными желаниями и вытащить себя за шкирку из вязкой трясины эмоций на твердую почву холодного разума. И, похоже, без посторонней помощи мне не обойтись.

– Хрен с ним, с этим Уиланом. Поеду завтра и заставлю его подписать, – сдаюсь я под шефским давлением. В конце концов, наша зарплата действительно зависит от этой чертовой “высочайшей” закорючки. – Даже если придется сесть на него верхом, как на строптивого бычка.

– Вот это моя девочка, – расцветает улыбкой шеф, который все понял правильно, без пошлого контекста. – Что-то у меня совсем мозги набекрень. Не хочешь по пивку?

– По пивку не хочу. Я жрать хочу. Я не помню, когда я нормально ела в последний раз.

– Ну тогда пойдем, я тебя накормлю, ненасытная обжора. А сам по пивку.

Мы приходим в один из облюбованных нами еще со времен предыдущей работы ресторанчиков: маленький, уютный, с не самым большим выбором блюд, за каждое из которых можно продать… ну, не душу, но что-то не менее ценное, настолько они офигенские. А еще мы любим его за то, что скромное помещение поделено на три отдельные зоны, каждая из которых выдержана в стиле одной из стран: Англия, Франция и Италия. Мы со Стивом предпочитаем английский зал. Во-первых, из него открывается прекрасный вид на порт, а во-вторых, из него есть выход на небольшую открытую веранду для сотрудников, куда нас, как постоянных (и очень щедрых при этом) клиентов, выпускают в любую погоду на перекур.

– Джин, я серьезно. Надо подумать, как перераспределить твои нынешние обязанности, чтобы ты могла взять на себя контроль над выставлением счетов.

– Блин, Стив, я всего-навсего учитель английского и испанского языков. Ну какой из меня контролер?

– А я всего-навсего моряк, бывший старпом и бывший сюрвейер. Какой из меня руководитель проекта?

– Мне не хватит знаний на эту позицию.

– Это мне решать, хватит у тебя мозгов на эту позицию или нет. И это будет моя ответственность в случае твоего крупного косяка.

– Вот за это я тоже переживаю. Я не хочу подставить тебя.

– Не подставляй. Просто делай хорошо свою работу.

– Мне надо учиться.

– Кто тебе мешает?

– На это нужны деньги и время. А ты сам видишь, что я живу на работе.

– По вашему законодательству студентам положен отпуск на время сессии, разве не так?

– По нашему законодательству я имею полное право в шесть вечера встать и уйти, разве не так?

– Тогда тебя никто не накормит этим чудесным ростбифом. Черт, м-м-м, он восхитительный, – Стив закатывает глаза, пережевывая кусочек сочащегося кровью мяса.

– Я подумаю над твоими словами. Я про учебу. Но не прямо сейчас. В середине года меня все равно никто не возьмет.

– Ага. Подумай. По поводу денег на учебу… решаемо. В крайнем случае выдадим тебе беспроцентную ссуду на обучение. Черт! Джин, прости, это точно не я. Честное слово!

– Что именно? – выпучиваю я глаза на шефа, скорчившего виноватую рожу.

Он молча кивает на окно, и я оборачиваюсь.

Ну, блин! Нигде покоя от него нет.

Ко входу в ресторанчик решительно шагает Шон Уилан со страдальческим выражением на лице, а на его локте болтается какая-то блондинистая девица, что без поддержки мужчины наверняка не сможет ступить и шагу на высоченных ходулях, больше подходящих для стрипа на пилоне, чем прогулки по тротуару.

Глава 14

Насколько я любила и продолжаю любить неформальные посиделки со своим шефом и коллегами, настолько же меня напрягает необходимость участия в официальных ужинах и мероприятиях, устраиваемых клиентами либо для клиентов. Первое – для куража и “до души”. Второе – тяжкая повинность улыбаться тем, кого хочется послать на хрен, и тщательно подбирать слова в любой дискуссии с людьми, свято уверенными в том, что лишь изрекаемое их устами является истиной в последней инстанции.

Не, ну а что? Они же приехали в страну третьего мира, страну-бензоколонку, страну, вполне годную на звание их колонии.

Возможно, я утрирую. Наверное, преувеличиваю немного. Но только самую малость. И даже обрусевший за десяток лет жизни здесь Стив порой, яростно ощерив желтоватые от табака зубы, начинает втолковывать своим же соотечественникам, что не стоит быть такими снобами, куда бы ты ни приехал. А еще неплохо бы заранее ознакомиться с законодательством той страны, куда ты направляешься работать. Кто-то соглашается после пятой “писят уодка”, кто-то упорно стоит на своем. С последними мы стараемся пересекаться по минимуму, а при пересечении в пределах кабинетов максимально обкладываться со всех сторон подушками безопасности в виде пунктов контрактов, статей налогового законодательства и уголовного кодекса и, само собой, официальной переписки с этими напыщенными индюками.

– Стив, ну что за хрень? Мы так похожи на папуасов, у которых можно купить остров за бусы и дешевое зеркальце? – шиплю я разъяренной кошкой после очередной перепалки.

– Джин, эти дураки просто еще не притерлись к вам, вот и… коптят небо. Но и ты мне скажи, вот откуда такое заискивание у некоторых твоих сограждан перед иностранцами? Словно Господа нашего воочию узрели.

И шеф тоже прав. Среди местных полным-полно тех, кого иначе чем лизоблюдом и холопом не назовешь – настолько восторженно, снизу вверх и чуть ли не сложив лапки в молитвенном жесте заглядывают они в глаза приехавшим высококвалифицированным специалистам.

Но самой отвратительной публикой в этой многонациональной ораве являются “трепетные” лани, поймавшие в свои силки одного из потенциальных заморских женихов. Вот эти дамочки, вцепившиеся мертвой хваткой в свой “шанс на миллион”, хуже всех.

И одна из таких сейчас сидит прямо напротив меня, по-хозяйски положив искусственно загорелую лапку с длинными ярко-алыми когтями на колено Шона.

Мдя, мужик, ты попал. Даже немножко жаль тебя.

Девица владеет английским на уровне твердой троечницы средней школы. То есть “моя твоя понимай”, но язык тела, особенно молодого и здорового, любой дурак поймет быстрее, поэтому она не забывает часто улыбаться и пониже опускать вырез неприличного декольте, одновременно перекидывая ногу за ногу в ультракороткой мини-юбке.

– Выплевывает или сглатывает? – невозмутимо интересуется Стив у Шона после того как тот, узрев нас за одним из столов, кидается к нам от самой входной двери со страшным шепотом:

– Стив, Олга, выручайте. Позвольте присоединиться. Это моя… спутница, Вика.

– Ой, это твой друг, Шончик? Добрый утро, вернее, спокойной ночи, – широко улыбается Стиву звезда и тыкает ему руку под нос. Это она на поцелуй рассчитывает? Серьезно? – Я есть Викуля, очень близкая друг Шончика.

– Шон, я столько не выпью, – сделав вид, что не заметил болтающейся в воздухе руки, отвечает Стив.

– Правда? Вас тоже зовут Шон? Какой милый… милый… эм… Да, приятно, тоже мне.

– Олга, клянусь исполнить любое ваше желание за одну маленькую услугу – отвлеките внимание этой девушки, нам со Стивом надо кое-что обсудить.

– Олга? – блондинистая мымра делает вид, что только что меня заметила. – Вы говорийт по-русски?

– Не боитесь разбрасываться такими обещаниями, мистер Уилан? – вздергиваю я бровь.

– Норвежка, что ли? – бухтит себе под нос Викуля, прислушиваясь к нашему разговору.

– На самом деле я готов продаться вам в рабство, если вы вообще освободите меня от ее внимания на веки вечные. Но, боюсь, что это вам не под силу.

– Даже не пытайтесь взять меня на слабо, господин региональный менеджер. Этот грузовик с пряниками перевернулся на вашей улице. Вам и собирать, – усмехаюсь я и поворачиваюсь к недовольной девушке. – Здравствуйте, меня зовут Ольга, я говорю по-русски и прошу прощения за своих коллег, не представивших меня вам. Они слишком очарованы вашей красотой и несколько позабыли о правилах приличия.

– Капец, слушай, ты так быстро тарахтишь на английском, что я даже не все слова успеваю понять. А ты с этим волосатиком трахаешься, да? Ну, он ниче такой… прикольненький, только сердитый какой-то. Ты его где подцепила? А бабок много дает? В Турцию возил? Шмотки покупает? А живете где? Он дом снимает? Мой в огромном доме живет. Один. Прикинь? Только уборщица каждый день приходит, пока он на работе. Хорошо, что бабка старая, лет пятьдесят, не меньше. А то я бы ей волосья повыдергивала. Как думаешь, реально моего раскрутить на машину? Или на поездку в Париж. В Париж снова хочется. А что, в постели ты со своим тоже по-английски, да? А как будет “кончать”? О! Нет! Лучше скажи, как будет “Отлижи мне”. Я куни страсть как люблю…

Вы когда-нибудь были в шкуре переводчика, который вынужден переводить бред? Неважно, пьяный он или трезвый. Ведь тот, кому предназначаются эти слова, слышит их от вас И, соответственно, первую волну эмоций от услышанного тоже получаете вы. А быть трезвым переводчиком в пьяной компании со всеми присущими практически в любой культуре “ты меня уважаешь?” – то еще удовольствие.

А еще я ненавижу навязанное общение. Просто терпеть не могу, когда обстоятельства вынуждают меня поддерживать разговор с неприятным человеком. Могу, но чувствую себя практически жертвой насилия. Вот как сейчас. А какой самый распространенный совет для подобных ситуаций? Правильно! Расслабиться и получить удовольствие.

– Я обожаю куни. И мечтаю, чтобы ты мне отлизал, – четко произношу я на английском.

Я же говорю, мой шеф – тот еще хитрец. И он может кому угодно дуть в уши про то, что совершенно не знает русский, но я абсолютно уверена в обратном. И не сомневаюсь в том, что он отслеживал треп блонди со мной параллельно разговору о перевозке негабаритных контейнером на строительную площадку. Поэтому моя фраза его ни на грамм не удивляет. И потом, ему так часто приходилось объяснять мне “на пальцах” значение употребляемых им ругательств, что как такового стеснения он не испытывает, даже когда я прихожу к нему со словарем табуизированной лексики и прошу объяснить разницу между условно говоря “жопой”, “попой” и “задницей”. Согласитесь, ведь и в русском они имеют разную окраску.

Но Шон к таким филологическим пятиминуткам не приучен явно.

И я с тщательно скрываемым злорадством наблюдаю за тем, как его уши и виднеющаяся выше белого воротника офисной рубашки шея начинают багроветь. Его ноздри трепещут, а руки, удерживающие столовые приборы, сжимаются до побелевших костяшек.

– Я тебе сейчас на салфетке русскими буквами запишу, чтобы проще прочитать было. Вот, смотри: “ Йа абазжайу ку-у-уни”. Ударение на первый слог. “И хачу, штобы ты мне атлиза-а-ал”. Не потеряй.

– Что-то душновато. Пойду-ка я пыхну на балкончик, – еле сдерживая смех, квохчет Стив и, прикрывая рукой “типа кашель”, выскакивает из-за стола.

– Еще одно важное в постели слово, которое обязательно надо запомнить, это “киска”. Вот, тоже записываю – “ки-и-иска”. По мне так дурацкое, но в английском языке его используют направо и налево. И если буквально переводить, то получается смешно, “съешь мою киску”. Скажи, глупо звучит?

Я жду хоть какую-то реакцию от сидящей с открытым ртом девушки, но вместо нее слышу хриплый мужской голос.

– С удовольствием сожру твою киску. Много раз. И отлижу. И уверен, что с тобой мне тоже понравится куни. – Медово-карие глаза Шона кажутся черными от расширившихся зрачков. – Твоя киска такая же огненно-рыжая?

– Вот как здорово, что я могу помочь вам двоим разобраться с этими деликатными вопросами. Шон спрашивает, какого цвета у тебя волосы на лобке?

– Я их брею, – блеет красная от злости и одновременно смущения блонди.

– В вашем сегодняшнем меню, мистер Уилан, бритая наголо киска. Хотите, я подскажу вашей спутнице еще несколько выражений для взаимного удовольствия? – все с той же вежливой улыбкой преподавателя иностранного языка я беру вторую салфетку и вывожу на ней, комментируя вслух: – Викуля, и последние две фразы на сегодня: “какой у тебья большой и красивый член” и “давай я тебье отсосу”. Вот. Чем чаще будешь это говорить и делать, тем быстрее раскрутишь его на Париж. Точно тебе говорю.

– Я готов отвезти тебя в Париж хоть завтра, лишь бы услышать эти две фразы от тебя лично, Джин, – Шон не отрываясь смотрит на мои губы, а его кадык судорожно дергается.

– Викуля, начинай прямо сегодня, и поездка в Париж гарантирована, – ласково улыбаюсь я блондинке.

– Капе-е-ец, как просто. Надо срочно учить английский, – делает правильные выводы Викуля. – Вы что-то говорили про джин. Мне тоже закажите, только с тоником.