Текст книги "Женщина с прошлым, или В кольце ночных желаний"

– Дед как-то сказал, что Артур любил мою мать еще со школы. Они учились в одном классе.

– Меня бы кто-нибудь так любил!

– Я тебя умоляю, – отмахнулась Ирина. – И тебя любят, раз такие квартиры дарят.

– Любят спать со мной. – Таисия подала Ирине стаканы и бутылку виски, потом перенесла на столик перед диваном тарелки с закусками и фруктами. – А жить предпочитают со своими женами. Наливай ты, а то у меня рука тяжелая.

– Твой любовник женат? – Ирина разлила виски по стаканам. – И тебе не стыдно?

– Стыдно?! В моем лексиконе нет такого слова. – Таисия отсалютовала Ирине и выпила содержимое своего стакана залпом. – Еще! – показала она глазами на бутылку. – Иначе каждый раз, когда я пойду в туалет, мне придется краснеть перед своим унитазом – за то, что он не только мою голую задницу видит, но и…

– Стоп! Я все поняла. – Ирина протестующе подняла руку вверх. – И все же это гадко. Как можно спать с мужчиной, который принадлежит другой женщине?

– Любить мужчину, который женат, сложно. И больно.

– Ты его любишь? – Ирина погладила подругу по коленке.

– Котенок, я не сплю с теми, кого не люблю, – горько улыбнулась Таисия. – Не нужно так уж плохо обо мне думать. Давай лучше пить. Что-то сегодня мое настроение ни на что не годится, – она подняла стакан. – За мужчин, которых мы любим!

– Я не люблю мужчин. Только деда, но он уже не мужчина.

– Сделаю вид, что верю тебе. – Таисия потрепала Ирину по щеке. – Но глаза у тебя огнем горели, когда я о Каманине говорила. А что касается нашего деда, то, думаю, он еще какому-нибудь студенту-первокурснику фору даст!

* * *

Утром Ирина едва разлепила веки. Голова чудовищно болела, во рту все пересохло. Она поднялась с дивана, на котором уснула, когда они с Таисией опустошили очередную бутылку, потерла виски и застонала. Почему каждый раз, когда они с Таисией пьют вдвоем, она потом всегда чувствует себя так, будто по ней танк проехал? Все тело ноет и болит, тошнота подкатывает к горлу, и хочется умереть. Ирина прошла к холодильнику, достала пакет с апельсиновым соком и с жадностью напилась. Затем вернулась на диван, натянула на голову плед и заснула. Проснулась оттого, что кто-то тряс ее за плечо.

– Ира, просыпайся, – шептала Таисия. – Я тебе супец привезла и еще кое-что.

– Что? – прохрипела Ирина, стянув с себя одеяло. – Фу! Чем от тебя пахнет?!

– Мужчиной. – Таисия принесла ей тарелку и ложку.

– Ты уже успела встретиться со своим любовником?

– Как видишь. Правда, пришлось изрядно постараться, чтобы на моем лице не были заметны следы сегодняшней ночи. Да, охрана передала мне цветы. Я думала, это для меня, поэтому прочла карточку. Тебе, от Каманина, – добавила она со странным блеском в глазах.

Ирина посмотрела на белые розы, лежавшие у Таисии на коленях, поднялась с дивана и направилась к двери.

– Ты куда?

– Домой, в Брайтон, – ответила Ирина. – Нужно к деду заехать, попрощаться. Больше я сюда не вернусь. Никогда!

Таисия отложила цветы в сторону:

– Я с тобой.

– К деду?

– В Брайтон. Я до следующего четверга абсолютно свободна.

Ирина кивнула и пошатнулась.

– Брайтон подождет до завтра, если я не умру к тому времени, – сказала она, вернувшись на диван.

– Дорогая, – Таисия взяла одну розу из букета и провела лепестками по лицу Ирины, – ты так и не сказала, для чего приезжала? Чтобы со мной на пару напиться?

– Не только, – махнула рукой Ирина, отводя щекотавший кожу цветок в сторону. – Кстати, почему ты так хорошо себя чувствуешь? Как будто и не пила.

– Практика большая. В записке Каманин просит, чтобы ты позвонила ему. Как поступишь?

– Не знаю.

– Тогда за тебя решу я.

Таисия взяла букет и, подойдя к урне, с такой яростью затолкала его внутрь, будто это был сам Каманин. Потом она порвала записку с номером телефона и вернулась к Ирине.

– Ты злая, – сказала Ирина, с горечью косясь на урну, где упокоились розы.

– Разве? Никогда не считала себя такой.

– Злая, – прошептала Ирина и закрыла глаза.

Таисия подождала, когда дыхание подруги выровняется, достала из сумочки сигареты, закурила и подошла к зеркалу. Тонкой струйкой выпуская изо рта дым, она смотрела на себя и размышляла над словами Ирины. Нет, подруга ошиблась. Она не злая, а циничная. Люди часто путают эти понятия, считая их синонимами, хотя они не имеют между собой ничего общего. Злость – это раздражение, недовольство, враждебность. Цинизм же – особая, тонкая философия, результат жизненного опыта, сопряженного с душевными травмами, о которых никому не хочется рассказывать. Это панцирь, маскирующий беспросветную грусть и одиночество. Именно отсюда и берется жесткость, которую часто принимают за злобность.

Таисия подумала о том, что таким женщинам, как Ирина, легко быть мягкими и нежными. Они никогда не сталкиваются с жизненными трудностями. Им неизвестно, какими сложными бывают финансовые проблемы, да и душевные передряги с ними редко случаются. Так, иногда тряхнет из-за любовной лихорадки, не более того. Жизнь Таисии была другой. Не такой ровной, надежной и обеспеченной, как у Ирины. Она и превратила Таю в циника. Таисия игриво улыбнулась своему отражению. «Очень красивый циник», – промелькнуло в ее глазах, с интересом рассматривающих тонкую фигуру необычайно привлекательной женщины, стоявшей перед зеркалом с дымящейся сигаретой в руке.

Родители Таисии эмигрировали из России вскоре после распада Союза. Перспективные врачи у себя на родине, в новом мире они оказались никому не нужны. Но если мама быстро сориентировалась, в кратчайшие сроки выучила чужой язык и стала энергично пробивать дорогу в жизни, то отцу так и не удалось перестроиться. Не имея возможности заниматься медицинской практикой, он быстро превратился в домохозяйку, на которой лежала ответственность по воспитанию Таисии и ее двух младших братьев. По вечерам он заливал свою профессиональную непригодность дешевыми горячительными напитками, а по утрам, мучаясь от похмелья, отвозил детей в школу и занимался домашними делами. Он не был раздражительным, никогда не устраивал скандалов и все тяготы жизни принимал безропотно, с непонятным для Таисии безразличием. Типичный тихий пьяница, на которого было трудно смотреть без жалости, он вызывал массу противоречивых чувств у своих детей: братья обожали мягкого и доброго отца, Таисия же, наоборот, стеснялась его. Временами, наблюдая за тем, как он терпеливо готовит ужин в кухне, она чувствовала, что в ней вскипает гнев – такой силы, что она готова была вырвать из его рук половник и молотить им отца по спине до тех пор, пока он, бездыханный, не упадет на пол. Ей было противно ощущать себя дочерью столь безынициативного и потерявшегося человека, но еще противнее – смотреть на себя в зеркало и видеть там точную копию того, кого она так жестоко презирала. Угловатая девочка с огромным носом и жидкими серыми волосами – такой она была в свои тринадцать. Сейчас, когда ей было уже двадцать семь, Таисия иногда со страхом всматривалась в свое отражение, боясь обнаружить того, прежнего, закомплексованного подростка, ту девочку, какой она когда-то была. Но если внешность ее претерпела кардинальные изменения, то страх превратиться в человека, повторяющего судьбу отца, продолжал терзать ее, заставляя Таисию доказывать себе и окружающим, что она представляет собой особую ценность. И ценность эта выражалась в качестве жизни, вернее, в ее стоимости. Таисия была дорогой женщиной, с маниакальной алчностью окружавшей себя не менее дорогими игрушками, предназначенными для того, чтобы скрыть ту лишенную подарков жизнь, которую она пыталась забыть. Она боялась говорить о своем детстве, но не потому, что оно было слишком траурным и суровым, напротив, в нем было много смеха и веселья. И все же, отличаясь безмерным снобизмом, Таисия не любила вспоминать свое прошлое: она смущалась той простоты, в которой выросла, стыдилась родителей и того, как именно она добилась нынешнего положения в обществе.

В детстве Таисия редко видела маму – она все время отдавала работе, стремясь обеспечить достойную жизнь своей большой семье. Трудно быть единственным кормильцем, обеспечивая нужды трех быстро растущих подростков, и к тому же удерживать на плаву мужа. Впрочем, мама Таи ни разу не упрекнула свою вторую половинку за бесхребетность и «нереализованность». Ведь это по ее инициативе они покинули развалившуюся страну, решив покорить Запад. Вершина не поддалась, но если один хотя бы пытался идти в гору, то второй так и стоял у подножия, растерянно оглядываясь по сторонам.

Жизнь стала намного ярче, когда со стороны пришла помощь. Брат отца, оставшийся в России, сумел выстроить свой – небольшой, но доходный – бизнес. Связи с родственниками он не потерял и, зная об их финансовых трудностях, предложил оплатить обучение племянников в приличном заведении. Выбор пал на известную частную школу, которая сулила высокий уровень знаний и гарантировала своим выпускникам поступление в хороший университет. Деньги, предложенные дядей, предоставляли подобную возможность его племянникам. Так Таисии Каманиной, дочери ничем не проявивших себя эмигрантов, повезло – она училась в школе с детьми очень состоятельных родителей, членов королевских семей, внуками арабских шейхов, будущими премьер-министрами, президентами банков и корпораций, знаменитыми юристами и докторами.

Годы учебы были сложными, но не из-за огромного количества предметов, строжайшей дисциплины и расписанного по минутам дня, а из-за насмешек, чванства и хвастовства всех этих юных аристократов и буржуа. Утверждалось, что в известных школах спесь с учеников немедленно сбивается, однако на деле все было иначе. Наследники семей с миллионными состояниями, конечно же, открывали дверь перед старшими, изысканно изъяснялись и в конце каждой фразы прибавляли уважительное «сэ-эр», однако на этом проявление вежливости с их стороны заканчивалось. Суровость условий проживания не отбивала у учеников желания покичиться деньгами родителей и их социальными достижениями. К этому добавлялись: безграничная любовь к самим себе, высокомерное пренебрежение ко всем остальным и, как следствие, унижение тех, кто считался недостойными их высокого внимания. Элита мира отличается завидным постоянством в нравах. Ни возраст, ни гендерные различия не имеют значения: либо ты в элите, либо – нет. Если нет – извини, братец, тебе не повезло. А раз так, не обижайся, получая тумаки в спину и плевки в лицо от сильнейших мира сего. Как только Таисия появилась среди благородных господ, она сразу же увидела глубину этой пропасти, разделявшей их. Причиной этому было ее низкое происхождение и ко всему прочему внешняя непривлекательность. «Страшная, как ночь», – шептались за ее спиной, что причиняло девочке ни с чем не сравнимую боль и вызывало у нее желание навсегда исчезнуть из этого недоброго и насмешливого мира.

По окончании учебы Таисия приняла решение вернуться в Москву, где, блестяще выдержав экзамены, поступила в МГУ. Она всегда была непоследовательной в поведении. Сказав одно, она могла поступить абсолютно по-другому, а затем доказывать, что именно это и планировала сделать. Так, желая с детства стать юристом, Таисия выбрала факультет иностранных языков, а потом утверждала, что лингвистика влекла ее всегда, а мечты о блестящей карьере адвоката были навеяны яркими образами героев из книг и фильмов. Ирину подобная нелогичность приводила в исступление. Подруга не терпела подобной неорганизованности, в ее жизни все было взято под контроль, даже мелочи Ириной тщательно продумывались и планировались. Именно благодаря своей рациональности и методичности Ирина и получила должность руководителя экономического отдела в крупном банке Лондона. Работа была для Ирины смыслом жизни, она занимала все ее свободное время, не давая возможности отвлекаться на что-либо другое. Зато Таисия не теряла ни единой драгоценной минуты своей жизни, полностью поглощенная удовольствиями, устраиваемыми только для себя, любимой. У нее не было хобби, увлечений, работы. Все, что ее интересовало, была она сама. Остальное отметалось, как ненужный мусор, отвлекающий ее от главного – от Таисии Рихтер.

Еще в университете она познакомилась со своим будущим мужем и стала госпожой Рихтер, что казалось многим весьма удивительным событием, учитывая ее непримечательную внешность. Впрочем, и ее супруг, Стефан, не отличался особой красотой. Этого рыжего толстого австрийца Таисия покорила в первую очередь живостью своего характера и веселым нравом. Обладая немаленьким состоянием, он мог выбрать в качестве близкой подруги любую красотку, однако отдал свое сердце Таисии, которая быстро поняла, какой шанс приплыл ей в руки, и немедленно им воспользовалась. Свою истинную натуру она тщательно от мужа скрывала. Стефану демонстрировались лишь высокий уровень ее интеллекта, любознательность, мягкость и легкость в общении. Замужем она была недолго, ровно столько, сколько понадобилось на усовершенствование черт лица и придание соблазнительных форм фигуре. Превратившись за два года из серой мышки в яркую бабочку, Таисия без сожаления покинула мужа.

Подобное равнодушие заставило Ирину резко высказаться в ее адрес. До этого она весьма лояльно оценивала поведение подруги.

– Подлая гадина, – рассвирепела тогда Ирина, жалея буквально убитого известием о разводе Стефана. – Разве можно так жестоко вести себя с людьми?! Ты его использовала и выбросила! Почувствовала себя красавицей, а в душе так и осталась свиньей – с оттопыренными ушами и огромным пятаком!

Члены семьи Стефана оказались далеко не такими глупыми, как сам Стефан, и после развода Таисия, мечтавшая о хороших отступных, получила лишь дом в Праге и какую-то мелочь, закончившуюся через несколько месяцев. Позже она горько плакала, обнимая Ирины колени, жалуясь на несправедливость жизни и жадность бывших мужей, а Ирина, забывшая о своем недавнем возмущении, утешала подругу и соглашалась с ней. Тем же летом Таисия официально получила статус свободной женщины, а уже осенью наслаждалась обожанием своего нового богатого поклонника. Этот джентльмен, имени которого никто не запомнил, в том числе и сама Таисия, значился номером один в длинной очереди меценатов, как называла любовников Таисии Ирина. Они отличались друг от друга лишь размерами состояний. Причем каждый последующий непременно был старше и богаче предыдущего.

– Не всем посчастливилось иметь состоятельного отчима, – оправдывала Таисия свое стремление к богатой жизни. – Да и в мужья редко кому-то удается заполучить крупную добычу. Но я не унываю, а пока что просто пребываю в той роли, в которой мне очень комфортно.

– Быть на содержании нынче считается достойным? – высокомерно спрашивала Ирина. – Между прочим, Артур не имеет никакого отношения к моему финансовому положению. Я сама себя обеспечиваю.

– И я, – отвечала ей в тон Таисия.

– Для чего же ты получила такое хорошее образование? Впустую? Работать по специальности не пробовала?

– Так я и работаю по специальности! – с деланым возмущением округляла глаза Таисия.

Обычно такие разговоры заканчивались громким смехом обеих подруг, однако в душе у каждой оставался неприятный осадок. Таисия прекращала разговоры о своем унизительном, с точки зрения Ирины, поведении, превращая все в шутку, охотно одаривала Иру дорогими вещицами и благополучно возвращалась в Москву, с облегчением окунаясь в привычную жизнь, в которой у нее не было нужды перед кем-либо отчитываться и бояться стороннего осуждения. Однако жил в Москве человек, чьим мнением Таисия особенно дорожила. Им являлся дед Ирины – Алексей Лазаревич Линдерман. Встречались они часто, каждую неделю, и в эти часы Таисия проявляла себя с наилучшей стороны, наслаждаясь долгими беседами с милым стариком и чувствуя себя благородной дамой в обществе обаятельного кавалера. Пожалуй, он был единственным человеком в этом мире, рядом с которым ей хотелось быть мягкой и нежной.

«Жаль, что у меня не было такого дедушки, – подумала Таисия. – Только пьяница-папаша и вечно занятая мать. Мною никто не интересовался. Жаль!..»

Она подошла к дивану, на котором спала Ирина. Присев рядом, Тая убрала темную прядь с ее лба, поцеловала в щеку и долго наблюдала за ее безмятежным сном, ощущая себя несчастной, как никогда прежде.

Глава 9

Вернувшись в Брайтон, Ирина с сожалением подумала о том, что так и не съездила еще раз на могилу отца. С другой стороны, а что изменилось бы, посети она кладбище? Егора этим уже не вернуть, лишь печаль окончательно захватила бы ее и без того ноющее сердце. Дед расстроился из-за скорого отъезда внучки, но настроение у него заметно поднялось, когда Таисия пообещала не задерживаться в гостях у Иры надолго и вернуться к тому дню, на который намечалась их очередная партия в шахматы.

– Если бы не Таисия, я давно забыл бы, что такое женское внимание, – сказал он, помогая Ирине складывать вещи в чемодан.

– Только не говорите, Алексей Лазаревич, – засмеялась Таисия, – что у вас нет подруги. Ни за что не поверю!

– Плутовка, – расплылся в улыбке дед, ласково потрепав молодую женщину по щеке. – Когда мы снова увидимся? – обратился он к Ирине.

– Не знаю, – она пожала плечами и едва сдержала готовые слететь с губ слова, что здесь она в последний раз.

– Не зарекайся, – внезапно сказала Таисия, угадав, о чем думает подруга. – Каждый раз, когда ты категорично утверждаешь что-либо, жизнь ставит тебя на место, заставляя делать то, чего не желаешь. Поэтому не разбрасывайся словами и мыслями.

– С каких пор ты увлеклась философией?

– Это эзотерика, дорогая, – поправил дед внучку и с интересом посмотрел на Таисию. – Новое увлечение?

– Нет, жизненное наблюдение, – сказала Таисия. – У меня каждый день – новый. Все происходит, как в первый раз. Вот, например, еще вчера я была на сто процентов уверена, что проведу конец недели в Москве. Даже план развлечений составила, вплоть до мельчайших подробностей. Потом вдруг умирает Азаров, следом появляется Ирина, и все мое планирование оказывается никому не нужным. А мне в первую очередь.

– Оставайся в Москве, – обиженно ответила Ирина. – Я не заставляю тебя лететь с собой. Ты же сама так решила.

– Вот об этом я и говорю, – авторитетным тоном произнесла Таисия. – Желания должны быть гибкими, потому что, когда мы что-нибудь задумываем и не допускаем малейших отклонений, все рушится, и нам приходится делать вещи, которые вызывают у нас, мягко сказать, нежелание, а то и отвращение к их совершению. Не хочешь возвращаться в Москву? Вспомнишь мое слово: ты сюда вернешься, так как постоянно держишь эти мысли в голове. Следовательно, сработает закон притяжения, и ты получишь именно то, чего всеми силами стремишься избежать.

Таисия удивила Ирину подобными рассуждениями. Раньше она не утруждала себя размышлениями о смысле жизни и тем более не пыталась вникнуть в суть вещей, требующих активной мыслительной деятельности. Таисия легко плыла по реке жизни на комфортабельной яхте. Для нее не был важен пункт назначения, главным являлись габариты яхты и комфортные условия плавания. Теперь же она начала задумываться о том, куда именно ее несет течение. Ирина видела изменения, произошедшие в характере подруги. Мягче Таисия, конечно же, не стала, но выглядела теперь как человек, имевший перед собой ясную цель и всеми силами стремившийся к ее осуществлению. Об этом говорили несвойственная ей сосредоточенность и неизвестно откуда появившаяся мудрость.

В Хитроу Ирина окончательно утвердилась в мысли, что Таисия невообразимым образом меняется, причем настолько быстро, что от этих перемен страдают все, а главное – она сама. Отказавшись останавливаться в Лондоне в своем любимом отеле, Таисия сказала, что пришло время обжить квартиру Ирины в Брайтоне.

– Мы не сможем с утра до вечера находиться рядом и при этом не ссориться, – с сомнением произнесла Ирина, но на этом ее возражения прекратились.

Она ошиблась, потому что жить с Таисией оказалось легко и весело. Никогда не унывающая, она наполнила энергией все пространство вокруг себя, не давая подруге возможности грустить и плакать. На следующий день после возвращения Ирина съездила в банк и взяла временный отпуск. Шеф был недоволен, но уступил, видя, что женщине необходим отдых. Выглядела Ирина усталой и подавленной, однако все изменилось спустя несколько дней, после тех «восстановительных терапий», которые устраивала для нее Таисия. Утро начиналось с прогулки по набережной, потом – обед в одном из многочисленных ресторанчиков Брайтона, а вечером они вели долгие беседы под бутылочку вина или под напитки покрепче. Казалось, будто время повернуло вспять, вернув их в счастливые школьные годы, когда они неразлучной парой бродили по Лондону, прогуливая уроки.

Поддавшись порыву, навеянному сладким ощущением этой дружеской близости, Ирина рассказала подруге, для чего она приезжала в Москву.

– Ты столько лет хранила эту тайну, а мне и словом не обмолвилась?! – вскричала Таисия. – Азаров был твоим отцом, и я узнаю об этом только сейчас? Вот черт! Какая же ты скрытная! Я обязательно проболталась бы.

– Это была моя тайна, – вспыхнула Ирина, – и только я могла решать, кому и когда о ней рассказывать. Что касается тебя, дорогая, то ты на моем месте мигом выдала бы все в эфир – не для того, чтобы с кем-то поделиться, а чтобы похвастаться. Мол, смотрите и завидуйте, кто мой отец!

– Естественно! – засмеялась Таисия. – Ирка, так ты у нас – наследница! – Она в возбуждении пробежалась по комнате взад-вперед. – Вот это новость! Ты можешь вернуться в Москву и потребовать часть от его состояния. Нет, ты просто обязана это сделать. Не смотри на меня, как на таракана! Я, между прочим, дело говорю. Мы явимся в Москву, и ты во всеуслышание объявишь, что Азаров – твой отец. Конечно, поднимется жуткий переполох, но это того стоит. Эксгумация, тест ДНК…

– Таисия, ты говоришь глупости. Я не собираюсь требовать то, что мне не принадлежит, – сказала Ира и, заметив, что подруга готовится к продолжению своей пылкой речи, подняла руку, останавливая утомлявший ее поток слов: – Довольно!

– Должно быть, Азаровы сейчас кипятком писают от страха. Ждут, когда ты объявишься, – хихикнула Таисия.

– Вряд ли они вообще догадываются о моем существовании, – возразила Ирина. – Не думаю, что отец рассказал им.

Таисия озабоченно потерла лоб:

– Получается, что Каманин женат на твоей сестре? И ты всегда об этом знала? Мама дорогая! – она подбежала к Ирине и схватила ее за плечи. – Так вот почему ты так плакала, когда он объявил о своей свадьбе!

– Не только поэтому, – Ирина ощутила внутреннюю дрожь. – Потому что любила его и хотела, чтобы он выбрал меня. Но он предпочел Викторию.

– Деньги он предпочел, а не Викторию.

– Это уже не имеет значения.

Слезинка быстро сбежала по щеке Ирины, и Таисия пораженно дотронулась кончиками пальцев до мокрого следа, который она оставила.

– А знаешь, это ведь я их познакомила. И тебя к нему тоже я привела. Странно получается. – Таисия задумчиво потерла свои влажные пальцы. – Мы все оказались связаны в один узел.

– Да, – отозвалась Ирина, – жизнь непредсказуема. Кто бы мог подумать, что наш любовный квадрат будет состоять из одних родственников. Полное извращение!

Таисия улыбнулась:

– Не остри, тебе это не идет. Я не лгала, когда говорила, что он любил только тебя. Больно в этом признаваться, и я все еще злюсь, когда вспоминаю, что он предпочел мне тебя. Но это правда. А на Виктории он действительно женился из-за денег. Фирма моего дядьки, отца Дмитрия, пришла в упадок, спасти ее могло только крупное денежное вложение. И тут дочка самого Азарова влюбляется как сумасшедшая. Как раз в нужное время, когда помощь со стороны была просто критически необходима. Крутилась возле него, обхаживала… Как и любой другой нормальный мужчина, он не устоял. Да и внешне Виктория далеко не уродина, поэтому переступать через себя, сгорая от омерзения, ему не пришлось.

– Тая, как же ты ненавидишь женщин, которые не уступают тебе во внешней привлекательности, – не выдержала Ирина. – «Далеко не уродина». Скажешь тоже! Виктория Азарова очень красивая.

– Хорошо, – согласилась Таисия. – Она красивая. Помню, мы напились с Каманиным перед его свадьбой. Напоследок он меня так оттрахал… – Она пораженно замолчала и зажала себе рот обеими руками. – Пардон! Говорила же я, что не могу хранить секреты.

– Ну и гадина же ты! – в припадке смеха выдавила из себя Ирина. – Не удержалась? Хотела насолить Виктории?

– Да, я такая, – не смущаясь, подтвердила Таисия. – Так вот, брак у них получился грустный. Она его любит, он ее – нет. Я думаю, что Виктория меняет любовников с завидной регулярностью только для того, чтобы Каманин заметил, что она есть в его жизни. Чтобы он хоть как-то отреагировал. А он молчит и делает вид, что ему все равно.

– Так развелась бы, – сказала Ирина. – Зачем страдать?

– Сложно отказаться от того, кого любишь, – медленно проговорила Таисия. – А иногда и невозможно, поэтому ты терпишь его равнодушие и пренебрежение из страха окончательно потерять мужчину, без которого не представляешь своей жизни.

– А Каманин, почему он-то терпит измены жены? Из-за денег? Они этого не стоят.

– Много ты понимаешь, – улыбнулась Таисия. – Иногда приходится делать выбор. Нет, всегда приходится делать выбор между тем, что дорого, и тем, что нужно.

– А у вас с Каманиным «любимое» и то, «что нужно», находится по разные стороны? Зачем выбирать между тем и другим, если можно получить все сразу.

– Что за демагогия? Меня это начинает раздражать.

– Я лишь хочу сказать, что выбирать между деньгами и человеком, да еще и остановить свой выбор на деньгах, – это бессмысленно и жестоко, – сказала Ирина. – Ты знаешь, о чем я говорю, потому что сама всегда выбираешь грязные зеленые бумажки.

Таисия скривилась от этих слов, подбежала к Ирине и принялась ее щекотать. Та дико закричала, пытаясь увернуться от ее цепких пальцев.

– Не нравится, мисс нравственность? – запыхавшись, спросила Тая. – Мы все совершаем ошибки. Это ответ на твое замечание о моей продажности. А что касается твоего поведения, то ты поступаешь глупо. Столько денег плывет тебе в руки, а ты их веслом от себя отгребаешь.

Она, смеясь, потянулась к зазвонившему телефону.

– Таисия Рихтер, – сказала она и с удивлением протянула трубку Ирине. – Тебя. Виктория Каманина. Что ей надо?! – возмущенно спросила она, даже не пытаясь понизить голос. – Пошли ее на хер и скажи, чтобы не беспокоила тебя, а то…

Она не договорила, так как Ирина закрыла ей рот ладошкой и, закончив разговор с Викторией, задумалась.

– Ну?! – не выдержала Таисия. – Не томи, говори!

– Она в Брайтоне, – сказала Ирина. – Желает встретиться. Я согласилась.

– Надеюсь, сюда ты ее не пригласила? – Таисия обвела руками пространство.

– Я не зову незнакомцев в свой дом.

Таисия нервно прошлась туда-обратно.

– Так, – протянула она. – Сейчас проверим твой гардероб. Наденешь самое лучшее.

– Как это по-русски, – сморщила нос Ирина. – Хвастовство всегда выглядит жалко.

– Нужно подавить противника морально. Ты должна производить впечатление уверенной в себе женщины. Наверняка Каманина здесь для того, чтобы шорох навести.

– Тая, остановись, – устало попросила Ирина и направилась в спальню. – У меня скоро встреча с женщиной, которая не сделала мне ничего плохого. Я не боюсь ее и не намерена выводить на передовую войска. Мы не враги.

– Ну, да, – хмыкнула Таисия. – Вы – сестры. Посмотрю, как ты запоешь, когда увидишь рядом с ней Каманина!

* * *

Ирина оперлась о перила, ограждающие пляжную зону от пешеходной дорожки, и наклонилась вперед. Морской бриз приятно холодил кожу. Ирина прикрыла глаза, наслаждаясь его соленым дыханием. Она действительно не боялась встречи с Викторией, но внутри у нее все дрожало, как это бывает, когда человеку предстоит нечто новое и оттого пугающее.

– Ирина?

Кто-то легко дотронулся до ее плеча, она повернулась и встретилась взглядом с красивой женщиной.

– Ирина Линдерман, – она протянула руку.

– Виктория Каманина, – женщина ответила рукопожатием. – Азарова, – уточнила она. – Рада с вами познакомиться.

Ирина кивнула и неловко замолчала. Она не знала, что сказать незнакомке, с напряженным интересом рассматривающей ее. Они были одного роста и комплекции, обе темноволосые, белокожие и хрупкие на вид. Виктория улыбнулась, и Ирине вдруг показалось, что в ее улыбке отразилась она сама.

– Необычная ситуация, – сказала Ирина и с удивлением посмотрела на молодого светловолосого мужчину, сопровождавшего Викторию.

– Стас Никлогорский, – представился он. – Что ж, дамы, не стану вам мешать. Посижу вон в том кафе, – он указал направление. – Если возникнет желание, присоединяйтесь.

Мужчина отвесил Ирине галантный поклон, поцеловал Викторию в губы и удалился. Ирина нахмурилась: так искренне и открыто целовать женщину может только влюбленный мужчина. Где же, спрашивается, Каманин? Мысли хаотично заметались в ее голове. Ирина не отдавала себе отчета в том, что все они были написаны у нее на лице. Но это видела Виктория, которую и удивила, и рассмешила подобная непосредственность. Одновременно в душе ее горела обида за то, что отец делил любовь между ней и этой незнакомой женщиной.

– Папа никогда не рассказывал о вас, – начала она.

Голос ее был сдавленным, но жестким. Ирина почувствовала угрозу и собралась было что-то ответить, как вдруг Виктория сложила руки перед грудью и прошептала:

– Мне так жаль…

Она всхлипнула и подступила к Ирине поближе. Той ничего другого не оставалось, как обнять ее. Неприятное ощущение опасности повисло в воздухе, и от него невозможно было избавиться. Казалось, что кто-то наблюдает за женщинами со стороны, отчего словно электрические искры пробегали по позвоночнику Ирины и растворялись в кончиках пальцев, и они теряли чувствительность.

Виктория посмотрела Ирине прямо в глаза.

– Отец не должен был вас скрывать, – сказала она.

– Это было мое решение, – призналась Ирина.

На душе у нее стало легче: она вдруг поняла, что эта женщина приехала к ней не для того, чтобы в чем-либо ее обвинять. Конечно, это не было похоже на встречу родных людей, однако могло бы стать началом тех нежных чувств, которые сестры, выросшие вместе, испытывают друг к другу.

– Я хотела бы все узнать о вас, – сказала Виктория, сжав руку Ирины. – В нас течет одна кровь и…

– Тогда, может, перейдем на «ты»? – предложила Ирина.

Виктория быстро закивала.

– Ты так похожа на папу, – вздохнула она, проведя пальцами по волосам Ирины. – Смотрю на тебя – и вижу его. Говорят, что я сама – его точная копия, по крайней мере, в детстве была ею. Это значит, что мы обе «папины дочки». Давай прогуляемся, – предложила она, указав подбородком на набережную. – Здесь так красиво! Представляешь, я не раз бывала в Лондоне, а вот Брайтон посетить все никак не удавалось. Ты живешь в очень красивом месте. Завидую тебе. И не только в этом.