Текст книги "Автобиография Алессандро Дель Пьеро"

Алессандро Дель Пьеро
Автобиография Алессандро Дель Пьеро

Alessandro Del Piero

Giochiamo Ancora

© Edge S.r.l., 2012

© Шуйская Ю. В., перевод на русский язык, 2018

© Оформление ООО «Издательство «Э», 2018

* * *

Моим детям Тобиасу, Доротее и Саше

Предисловие. «Кем я стану, когда вырасту?»

Наверное, все началось с того сочинения в начальной школе. Я хотел написать «футболистом», но мне показалось это немного дерзким. Что обо мне подумает учительница? Это же не профессия, а всего лишь игра. Профессия – это у моего отца, который работает электриком и по ночам «доступен». Я рос с этим словом в голове: доступен. Иногда телефон звонил посреди ночи, он был вынужден быстро одеваться и выходить, товарищи ждали его у опоры линии электропередачи. Я представлял себе, как папа карабкается по ней в грозу – в своей постели я слышал, как дождь стучит по окнам, в те летние грозы, когда кажется, что мир сейчас рухнет, – и, наконец, возвращает свет во все дома. Мой герой! Электрик – действительно нужная профессия.

Так что в сочинении я написал, что хотел бы стать, как отец. А также сообщил, что мне хотелось бы стать поваром или водителем грузовика. Поваром – потому что мне очень нравилось есть и до сих пор безумно нравится. Водителем грузовика – потому что это путешествие, это любопытство, и потом, грузовики такие красивые.

В жизни я стал тем, кем хотел сначала написать в сочинении, но постеснялся и не посмел. Однако в сущности в моей жизни было много и от тех профессий, о которых я тогда мечтал. Это было долгое путешествие. Спорт научил меня правильно питаться и избегать излишеств, хотя иногда за столом я и позволяю себе пошиковать. А что касается света – ну, я надеюсь, что смог сделать мир немного ярче, как и мой отец.

Все началось в моем родном городе. Чудесное послеполуденное время. Летом мы начинали гонять мяч, как только заканчивали обедать, и играли до самой темноты. Постепенно все вокруг нас исчезало. Тени съедали дома, лужайку, виноградную лозу около двора. Папа зажигал лампочки, чтобы осветить нашу игру. Это был мой стадион, мой Кубок чемпионов.

Друзья потихоньку уходили по домам. Время от времени кто-то из них прощался и оставлял нас. «Меня ждет мама», – говорил один. Другой вообще ничего не говорил, просто поворачивался и уходил. Нас оставалось все меньше. Семь, пять, трое мальчишек. Наконец, нас оставалось двое, мы слушали кваканье лягушек, и было так здорово чувствовать себя вспотевшими и уставшими. В темноте уже не было видно ничего, кроме одного предмета – светлого, круглого, не знающего ни секунды покоя. Этим предметом был мяч.

Я с моим самым стойким другом соревновался в дриблинге или в ударах по воротам, или мы играли те невероятные матчи один на один без вратаря, пока не наступала ночь, и он тоже был вынужден идти домой. Так что я оставался один с мячом, моим лучшим партнером. И я продолжал играть с невидимым соперником. Таким было мое детство. У меня в голове был только футбол. Я не хотел оставаться один. Я хотел стать настоящим игроком. Я хотел стать чемпионом. Я хотел выиграть все скудетто и все Кубки мира. Я хотел стать знаменитым. Чтобы меня любили люди. Я хотел доказать, что даже самый маленький может стать лучшим.

Меня зовут Алессандро Дель Пьеро, и я футболист. Все мои детские мечты сбылись: я удачливый, счастливый и довольный жизнью человек, моя страсть стала моей жизнью и моей профессией. Не думаю, что у человека может быть лучшая судьба. У меня трое маленьких детей, и когда я желаю им чего-то действительно хорошего, я подразумеваю именно это: чтобы их страсть стала их жизнью. И чтобы однажды они вспомнили обо мне, как я вспоминаю о своем отце, и тогда, возможно, я смогу назвать себя хорошим отцом, почти как мой собственный. Я очень хотел бы сказать ему «я люблю тебя» еще много раз, но мы похожи друг на друга и разговариваем с помощью тишины. Я бы очень хотел, чтобы он увидел моих детей.

Я нападающий, и мое дело – забивать мячи, а не писать книги. Так что это мой особый матч. Я не гуру и не философ, но я пережил многое и хочу этим поделиться. Спорт – это большой урок, постоянное и удивительное занятие. Кто так не считает, тот не настоящий спортсмен. Так что эта книга – мой дневник о тех десяти вещах, которым я научился. «Десять» – мой номер. Десять фундаментальных понятий, которым я следую не только на поле. И ясно, что речь идет не о книге воспоминаний, не об автобиографии – их пишут под конец жизни, а я надеюсь, что до него еще далеко. Эта книга – я: люди знают обо мне все, но лишь немногие посвящены в глубины моей души.

Мне не нравятся нравоучения, так что вряд ли я возьмусь за них. Но я люблю принципы и ценности. Какие? Командный дух, способность сопротивляться. Стиль, который дисциплинирует лучше, чем занятия в школе. Мне нравится честность, мне нравится жертвенность. Мне нравится страсть, то есть способность тратить энергию до последнего грамма на то, что я люблю. Мне нравится дружба. Мне нравится решительность и возможность выбора: я только что в очередной раз сделал его, определившись с последним этапом своей карьеры после двадцати лет в «Ювентусе». Это не было легко, но это было необходимо.

Мне нравится побеждать, и я иногда сам не знаю, что во мне сильнее: желание победить или ненависть к поражению. И мне маниакально нравится совершенствоваться. Для такого, как я, нет альтернативы. Мне нравится слушать, понимать, наблюдать, лучше всего в тишине: я любопытный человек, и мне это очень помогает. Я многим обязан моему таланту, с которым живу с детства, или, если это не талант, я не знаю, что это. Умение обращаться с мячом, в конце концов, стало моей профессией: это представляется мне исключительным даром судьбы, которого я не заслужил. С детства я проводил целые вечера с тряпочным мячом, стараясь забить его между ножек кресла и представляя себе, что это ворота на поле. Мой талант – это я, я живу с ним с удивлением и признательностью.

Все это время я пытался стать настолько хорошим игроком, насколько это возможно, и просто хорошим человеком. Иногда мне это удавалось, иногда нет, но для меня важно продолжать оставаться таким. Я был окружен лаской на стадионе, как в большой семье. Я пережил и черные дни, я чувствовал физическую боль и моральные страдания, но смог перенести их благодаря любви других и своей любви, благодаря воле и самодисциплине. Я не знаю ничего лучше прогулки на природе. Хотя нет: еще валяться с детьми на траве, как в детстве, и смотреть на небо, погружаясь в воспоминания.

Моя семья была простой и достойной: папа Джино и его волшебное электричество, мама Бруна, занятая нами, детьми, домом и другими делами. Мой брат Стефано на девять лет старше меня, и он очень важный человек, на которого я равняюсь: в чем-то он даже мой идол. Мы дополняем друг друга. Соня – удивительная женщина, великолепная жена и мать: надеюсь, что наши дети продолжат воплощение тех здоровых ценностей, в которых мы с ней воспитаны. Не хватает для полного счастья только папы. Я все время думаю о нем и надеюсь, что однажды смогу поплакать и по нему: до сегодняшнего дня мне это не удавалось. Боль, как и талант, – это тайна.

Вернемся еще раз на поле. Начинается вечер. Мой друг только что попрощался со мной, его ждет мама, может быть, она уже волнуется, хотя в нашем Сакконе, пригороде Сан Вендемиано, все друг друга знают, и бояться нечего. Папа поехал за пиццей на мопеде, так мы сэкономим на обслуживании в пиццерии, да и поужинать дома всем вместе – это тоже здорово. Скоро меня позовут, и этот день подойдет к концу. Подождем, я хочу еще чуть-чуть им насладиться. Я ложусь на землю, смотрю в небо и обнимаю мяч. Он – моя жизнь.

1. Талант

Талант растет, улучшается, он неподвластен старению

Я не могу сказать, в какой момент Алессандро стал Дель Пьеро. Думаю, отчасти он уже им был. Думаю, что любой из нас становится тем, чем он уже являлся, нужны просто усилия и немного удачи. Если бы все случалось само собой, мир состоял бы только из самореализовавшихся людей, а это, увы, не так.

Я считаю, что талант – это большая тайна. То, чем обладаешь, до конца не понимая, чем оно на самом деле является. Вспоминая о своем детстве, я замечаю, что всегда забивал много мячей, но мне это не кажется самой важной вещью. Я начал тренироваться с маленьким теннисным мячом в гараже нашего дома в городке Саккон ди Сан Вендемиано, пытаясь попасть в выключатель. Папа переставлял наш желто-кремовый «Фиат-127» и парковал его снаружи, чтобы у меня было больше свободного места. Так повторялось изо дня в день: я, мяч и выключатель. Возможно, этим я уже тренировал свой талант, позволяя ему расцвести, а возможно, и нет – талант не тренируется, и секрет в том, чтобы сохранить его чистым, нетронутым. Как бы защитить его и дать ему «выйти» самому.

Вместе с гаражом была еще и гостиная. В нашем доме была большая комната, которую я украсил вмятинами по всей стене. Мне она казалась огромной. У нас было два дивана, которые стояли углом, буквой L, в центре ковер и стол. У диванов всегда есть дополнительная секция, кресло, на случай, если приедет кто-то в гости – родственник или друг. Кресло нашего дивана приставлялось к нему с длинной стороны. Игра заключалась в том, чтобы забить тряпочный мяч под сиденье, там было пространство, похожее на футбольные ворота. Так раньше делались диваны: чтобы было понятнее, там было расстояние между ножками сиденья, примерно сорок на двадцать сантиметров. Мои ворота на выдуманном стадионе, со штангой и перекладиной.

Расстановка выглядела так: на ковре были рисунки, и я ставил тряпочный мяч, начиная с наиболее легкой позиции, той, откуда ворота – то есть сиденье – было лучше всего видно. Поскольку между ковром и сиденьем был еще второй диван, я как бы забивал гол через стенку. Думаю, что это была моя первая тренировка в штрафных ударах, причем из сложного положения: поскольку с правой стороны зала не было пространства, чтобы поставить сиденье, мне всегда приходилось бить с другой стороны – то есть левой ногой или внешней стороной правой стопы. Я никогда не был левшой, и эти упражнения мне очень помогли. Когда мне удавалось забить гол, я передвигал мяч на другой рисунок на ковре – чуть подальше от центра. То есть я переходил от легкого к сложному, это была моя игра и мой вызов.

Вот в этом и есть талант – каждый раз искать более сложное волшебство, и требуется уверенность, даже – вера. Такое бывает, когда, например, выезжаешь на машине и твердо веришь, что найдешь парковку в центре. Так веришь, что в итоге ее находишь. Поскольку у моего отца был только один полноценный момент отдыха в течение дня – после ужина, – ребенок, который бегал туда-сюда по залу, пиная мяч в сиденье и комментируя все свои действия, мог ему немножко мешать. В итоге я расчистил место в гараже, где я мог играть тряпочным или теннисным мячом – более жестким, который лучше чувствуется ногой. Дома теннисный мяч был запрещен, потому что я мог что-нибудь разбить, а о большом мяче даже и речи не было. Теннисный мяч в гараже стал отличным компромиссом: если научиться двигаться в узком пространстве, попадать в маленькие цели, то впоследствии на широком пространстве с большим мячом это получится еще лучше. Так оно и получилось.

В детстве я испытывал маниакальное желание играть с круглыми объектами. Мне нравился и баскетбол, и мой папа сделал для меня корзину, обрезав коробку из-под порошка «Диксан». Когда «Фиат» был припаркован снаружи, у меня было не только маленькое футбольное поле, но и своя небольшая площадка для игры в баскетбол. Я играл и в баскетбол, а позже тренировался забивать мяч в корзину головой.

Теперь я часто спрашиваю себя: был ли это талант Дель Пьеро или просто игра малыша по имени Алессандро? Ответа нет, но, оглядываясь назад, я понимаю, что моя история не могла пойти иначе. Все кажется мне записанным в нашей судьбе. Но насколько я этого хотел? Насколько я в это верил? Скольким вещам я позволял увлечь себя, как тем голам под сиденье?

Я знал тысячи игроков, но мало кому удалось стать великим. Почему? Я, возможно, не самый быстрый, не самый техничный, даже не самый умный и не самый атлетичный. Но каждый из этих даров у меня есть – пусть я и не могу сказать, насколько они у меня представлены и какой из них на каком месте по значимости. Сумма моих качеств делает меня тем, кто я есть, и именно это, на свой лад, можно назвать талантом.

Говорят, что истинный чемпион – это гениальность и пренебрежение правилами. Я считаю себя уважающим правила как спортсмен – спорт я считаю своей профессией и не могу отрицать, что несколько гениальных мячей я забил. Так что немного гениальности мне тоже присуще.

Но таланта, конечно, недостаточно – это точно. Когда я играл в молодежке «Падовы», все с обожанием говорили об одном мальчике, который прибыл из лагуны, с одного из венецианских островов. В него все были влюблены. Никто не сомневался, что он – потенциальный чемпион. Но этот мальчик страдал от тоски по дому. Он тренировался в лучшем случае два дня, а на третий оставался дома. Да и как отказать себе в удовольствии полюбоваться таким пейзажем? Игрок – это результат очень сложного равновесия. Я уехал из дома в тринадцать лет, чтобы играть в «Падове», и никогда не позволял тоске одержать верх надо мной. Мысленно я уже путешествовал. И если бы я не стал хорошим футболистом, я бы, наверное, действительно стал водителем грузовика: я мечтал разъезжать, смотреть, любопытствовать. Можно сказать, что талант взаимодействует с характером – и с его очевидными слабостями.

Я провел много зим с мячом в гараже и в гостиной – это зависело от того, насколько темно и холодно было вечером. Я никогда бы не прекращал игру, но я был маленьким, застенчивым, иногда я был совсем один. Моим первым клубом была школьная команда, и я помню первый турнир моего «Саккона» – мы играли всемером и проиграли в финале по пенальти соперникам, которые были старше нас. Мне было восемь лет. Мы были замечательной командой, в желто-синих футболках. Где-то у меня до сих пор хранятся фотографии этого матча. Я забил пенальти, но моего гола было недостаточно. Саккон был самой маленькой частью города, не более пятисот человек населения, а в Сан Вендемиано проживало примерно шесть тысяч человек. У нас была только начальная школа, и на переменах мы гуляли во дворе, потому что нам не хватало места в школе. В среднюю школу мы пошли уже в Сан Вендемиано. И там уже была новая команда, красно-белая футболка, я и два моих закадычных друга – Пьерпаоло и Нельсо, которые потом станут моими свидетелями на свадьбе, – мы с удовольствием играли.

Случилось нечто ужасное – на второй день, когда я ехал в школу на велосипеде, я столкнулся с автомобилем, и травмы целый год не давали мне играть за «Сан Вендемиано» – врач был очень осторожен. И я снова вернулся к своему тряпочному мячу, к теннисному мячу, и только через несколько месяцев смог снова выйти на поле. Мы были сильной командой, много побеждали, и я играл центрфорварда. В двенадцать лет родители отвели меня на просмотр в «Торино», но потом передумали, потому что Турин был слишком далеко от дома, и мне нужно было окончить среднюю школу. В те времена поездка в Падую – восемьдесят километров – была для моих родителей целым путешествием. А в Пьемонт – тем более. Но через год я окончил среднюю школу и поехал именно в «Падову». Так началось мое приключение.

На второй год игры в Падуе я заметил, что могу стать действительно кем-то особенным: я забивал постоянно. На следующий год – моя первая игра на большом стадионе, «Аппиани», в матче молодежного чемпионата страны против «Милана». Было три тысячи зрителей, мы выиграли 2:0, и я сделал дубль. Вот тогда, на стадионе, я подумал «Как здорово!». Это еще не был большой футбол, но это был способ его попробовать.

Талант растет, улучшается, он неподвластен старению. У Марадоны он всегда будет: если Диего будет бить пенальти, он и в восемьдесят лет забьет. Стареем мы, наше тело, но не наша квалификация. Талант – это чистота движений, это принцип дзен: красиво исполненный обводящий удар восхищает прежде всего того, кто этот удар выполнил. Талант идет от души, а не от ума. Правильный удар, который приводит к голу, чувствуешь до того, как его пробьешь – если сделать моментальный кадр моего штрафного, я точно скажу, куда полетит мяч. Как у серфингиста на гребне волны: есть несколько моментов для того, чтобы встать, но лишь один из них – тот самый, лучший.

Иногда меня спрашивают, как мне удалось забить тот или иной гол – например, в матче против «Фиорентины» много лет назад, ударом с лета, который отчасти стал моей визитной карточкой, – а я и сам не знаю. До удара ты не можешь это знать, просто есть что-то, побуждающее сделать так – и все получается. Важнее всего та магия, которой следуешь инстинктом, но не разумом. Когда я забил гол в Бари после смерти отца, испустив крик, я был уверен, что прошел защитника классическим финтом «step over», но пересмотрев этот гол по телевизору, я увидел, что это было нечто иное – нечто за пределами моего разума. Вот каким креативным можно быть у ворот: даже если ты забил уже триста мячей, они все будто бы только для того и были нужны, чтобы подготовиться к сегодняшнему. Это судьба. Ты не знаешь, как именно выполнил то или иное движение, и точно так же не всегда можешь понять, как именно ты ошибся в этом движении. Это просто происходит, и все. Ошибка – это тоже зачастую тайна.

Талант – это, очевидно, и красота. Эстетика важна, конечно, но лучший удар – тот, который приводит к голу, пусть корявый и некрасивый, но закончившийся голом. Жить с талантом – это как иметь очень требовательного друга, который помогает тебе, но не устает и спрашивать с тебя. Если у тебя есть талант, ты вынужден его демонстрировать. Всегда. Если ты играешь на все 100, то все хотят, чтобы ты показывал 102 или 103, а первым этого требуешь ты сам. Так ты попадаешь в сложную череду ожиданий, обязанность постоянно забивать – это чудесный приговор. Ты принимаешь его, потому что талант – это что-то волнующее, возбуждающее. И это игра равновесия, в попытке узнать себя самого и свои настоящие характеристики.

Я очень верю в ценность медитации, в мысленную силу спортсмена, в его веру. У каждого свои боги, и каждый имеет право молиться им, и все они заслуживают уважения, включая античных классических богов, среди которых есть и Хронос, идущий за мной по пятам: но это общая судьба.

В спорте можно тренировать свои движения, а можно тренировать свои мысли. Я читал об эксперименте в американском колледже, где две команды студентов тренировались забрасывать мяч в корзину. Первая команда занималась только физическими тренировками – то есть бросок за броском до бесконечности. Вторая же сосредоточилась на ментальной тренировке, на визуализации движения. А процент мячей, попавших в корзину, в итоге был у них примерно одинаковым. Это значит, что для спортсмена голова важна не меньше, чем руки и ноги.

Я считаю, что я творческий человек и за пределами поля, но только время покажет, смог ли я развить в себе этот талант. Я не уверен, что таланту можно научиться, но существует точная техника, чтобы развить его. Если бы Марадона готовился по специальной методике, выиграл бы он три чемпионата мира в одиночку? Возможно. А Лео Месси стал бы более великим, чем Диего? Может быть. В футболе всегда задаешься вопросом: Пеле или Марадона? На эти вопросы нет однозначного ответа – речь идет о спортсменах, поцелованных талантом, о тех, кого можно копировать, воспроизводить. Суметь увидеть их движение, жест, который может сделать тебя лучше, – и в этом тоже талант. Иногда твой учитель не обязательно лучше или талантливее тебя – у него просто есть то, чего нет в тебе и что ты не можешь выразить. Так что он может тебя просветить. Поэтому я люблю людей, которые знают больше, чем я, хотя в глубине души лелею желание достичь их уровня и превзойти его.

2. Страсть

Футбол – это страсть, это мечта

Иногда я останавливаюсь и, словно разговаривая сам с собой, говорю себе: «Але, помни, что это всего лишь игра». То есть я знаю, что футбол – моя профессия и жизнь – это что-то большее, чем игра, но в то же время я точно знаю, что мяч – это всего лишь игра. В такой момент нужно остановиться, оторваться. И я ложусь на траву.

Это почти что ритуальный жест, он связан с чем-то очень древним. Я ложусь на траву и вновь чувствую себя ребенком. Мне это нужно, когда мне очень грустно или когда я очень счастлив. В детстве этот жест сопровождал меня каждый день.

Бывало и так, что я ложился на землю, глядя в небо. И ничего не значили те фразы, которые я при этом говорил: был важен момент, а не слова. Была важна эмоция. Я никогда не забуду это ощущение. Я часто ищу его, когда мне необходим мир и чистота, когда мне нужно нажать на кнопку перезагрузки. Это словно внутренний душ, который смывает все поверхностное, всю грязь, и я снова остаюсь лишь с мальчиком Алессандро Дель Пьеро, и мне хорошо с ним. Мы отличные друзья.

Иногда бывает, что я делаю это в конце тренировки, когда я устал и хочу отдохнуть. Но иногда это случается и в отпуске, на пляже, под конец тех долгих прогулок, которые я готов совершать бесконечно, чтобы чувствовать себя спокойным и быть в мире со вселенной, то есть с самим собой: вселенная начинается с нас. Я ложусь, как и в детстве, раскинув руки, словно витрувианский человек Леонардо. Ноги на ширине плеч, ум освобождается от всего. Если мне грустно, если я счастлив, если мне нужно вернуться к себе самому, я чувствую себя так же, как в детстве, и говорю себе: «О’кей, Але, это игра, и она прекрасна».

В детстве, на лугах в окрестностях Сан Вендемиано, траву редко косили. Трава не была подстрижена так идеально, как на стадионе. И это увеличивало удовольствие: я ложился на траву, мягкую, как одеяло, и чувствовал себя защищенным. Мне нравится снова чувствовать этот запах и переживать этот момент. Я человек, очень привязанный к традициям и ощущениям прошлого. Чтобы понять то, что происходит сегодня, нужно знать, что произошло вчера, а мы слишком много тревожимся о будущем, которого еще нет, и никто не знает, каким оно будет.

Вспомнить о своих давних радостях означает ярче почувствовать свои сегодняшние радости. Нужно замедлиться. Я понял это после того, как моя жизнь и моя карьера стали ускоряться все больше. Я говорю, конечно, не только о футболе: в нем-то как раз всегда нужно бегать быстрее, мы только этим и заняты. Я говорю в большей степени о ежедневных делах. Когда я был помоложе, я мог назначить в один день пять встреч и пытался успеть на все, и получалось в итоге очень поверхностно. Сегодня я отменю как минимум две из них, а три оставшихся постараюсь пережить как можно более глубоко и ответственно. Этому я научился: чтобы чувствовать себя лучше, нужно замедляться. Жизнь – это страсть, работа – это страсть. Я думаю, что самый большой успех, какой можно себе представить, – работать по профессии, которая полностью тебя увлекает. Я считаю себя в этом плане счастливым человеком: сбылось все, о чем я мечтал в детстве, – заниматься футболом, выступать в «Ювентусе», выиграть все, завоевать Кубок мира. Мне нравится смеяться и шутить. Мне нравится играть. А футбол – это игра.

Я не очень поэтичный человек, но мне нравится запах травы. У травы действительно необыкновенный запах: с трибун и даже с мест за воротами его трудно ощутить, если только речь идет не об английском стадионе, где футбол существует в своем первозданном состоянии и где этот запах повсюду. Там публика аплодирует своей команде, даже если она только что была разгромлена, повержена, потому что она отдала все и вложила в это эмоции. Там зрители умеют восхищаться отбором защитника так же, как и голом нападающего с лета, если не больше.

Футбол для меня – и моральная, и физическая составляющая, и мое тело полностью живет им. С какого-то момента я все чаще повторяю этот жест – лечь на землю и смотреть в небо – и повторяю его со своими детьми. Все знают, что дети повторяют за взрослыми. И когда я ложусь, раскинув руки и ноги, как будто я – двойка треф в венецианских картах, они тоже пристраиваются рядом со мной. Так мы и лежим, спокойные и сосредоточенные, три-четыре секунды, прежде чем начнем вертеться, и я себя чувствую ребенком рядом с моими детьми. Иногда мы разговариваем о том, какое небо голубое или какое оно глубокое. И мне, если честно, не очень важно, о чем они думают. Мне важно создать воспоминание, ощущение, разделить его со своими детьми. Мне бы хотелось, чтобы они вспоминали эти моменты и через двадцать лет, и могли воспроизвести их. Как делаю я, когда мне слишком плохо или слишком хорошо, когда я слишком озабочен насущными делами.

Я жил и живу сущностью игры, развлечением и страстью. Я сейчас спрашиваю себя: «Але, для кого ты пишешь эту книгу?». И я отвечаю себе, что делаю это для своих детей, но и для всех тех, кто считает, что опыт другого человека может быть для них полезен. И истории других людей – не важно, известных или нет, – могут помочь нам. Могут сделать нас лучше. Это мое кредо. Мою историю в футболе знают все, а то, каков я как человек – немногие. «Жить» – не означает «плыть в потоке дней». Я знаю людей, у которых есть все (по крайней мере, теоретически), но они не чувствуют себя удовлетворенными. Но я знаю и людей, которые, пробираясь через тысячи трудностей, стараются наполнить смыслом каждое мгновение.

Футбол – это страсть, это мечта. Я покинул дом в тринадцать лет, я был слишком маленьким. Я пошел играть в молодежную команду «Падовы», меня поместили в учреждение типа колледжа, где были огромные комнаты для учеников. Правда, мне повезло, и у меня была маленькая комнатка, вся в моем распоряжении, и именно в ней я рос, соседствуя лишь со своей мечтой, с тринадцати до восемнадцати лет. Я в деталях помню эту комнату, как будто и сейчас нахожусь там. Она была узкой и длинной, крошечной. В глубине были шкаф и окно, чтобы выглянуть наружу, приходилось сначала пролезть за шкаф, а потом встать на цыпочки. И, конечно, я отлично помню свою комнату дома, которая была до отъезда в Падую. Вечер был отличным моментом для мечтаний после долгого дня, когда сначала было шесть уроков в школе, потом кусок пирога и апельсиновый сок на обед и тренировка до самого вечера, потом возвращение в колледж – ужин и домашнее задание. Когда все это заканчивалось, я, счастливый и уставший, предавался мечтаниям. Мне повезло – в те времена у меня еще не было ни сотового телефона, ни карманных видеоигр. Точнее, я бы хотел их иметь, если бы они вообще тогда существовали, а так моей мечте ничто не мешало, и я улетал далеко, очень далеко. Я мечтал о победах, как я уже говорил, и мечтал о майке «Ювентуса» задолго до того, как Бониперти отвез меня в Турин. Я мечтал о Кубке мира из золота, естественно. Я мечтал, чтобы меня узнавали на улицах, чтобы у меня было много болельщиков и я мог всегда жить футболом.

Когда я сейчас вспоминаю эти моменты, я говорю себе, что это была рука судьбы, сильный призыв. Уже тогда, в тринадцать лет, я представлял себе все это не просто как желание – я был уверен, что все именно так и будет. Возможно, это была детская наивность, но будущее показало, что я был прав. Я не помню ни одного дня тоски или сомнений. Меня поражает это, особенно когда я оглядываюсь назад – я был эмоциональным и застенчивым ребенком, и можно с ума сойти, зная, чего я в итоге смог добиться. Я помню тот день, когда уезжал из дома, – слезы мамы, руку моего отца, который провожал меня в Падую – первый раз вместе с ним, дальше я уже ездил сам. Мне было не страшно. Я переживал все это как игру, как тот путь, который мне надо было пройти, чтобы реализовать мои мечты. Моим чувством на тот момент была не тревога, а любопытство. Это вообще девиз моей жизни – я любопытный человек, любопытный во всем. По-моему, это лучший способ наблюдать и учиться.

Конечно, страсть должна взаимодействовать с разочарованием, трудностями, с которыми сталкивается любой человек, не только спортсмен. Не могу скрыть, что мой последний сезон в «Ювентусе» был сложным: спустя двадцать лет не так-то просто постоянно смотреть на игру со скамейки. В такие моменты чувство игры уступает дискомфорту, и это вполне естественно. Скажем честно: ни один игрок не считает, что он справедливо исключен из состава. Каждый из нас уверен, что должен играть, каждый хочет играть. Опыт и благоразумие говорят тебе анализировать ошибки, не быть эгоистом, не позволять себе слишком резких суждений о том, правильно ли, что играет твой партнер, который набрал форму и забивает, что он пользуется своим шансом. Это не значит, что не надо бороться за свое место в команде. Это как с собакой, которая гоняется за своим хвостом: если по воскресеньям ты не играешь, ты теряешь так называемый ритм игры, но если у тебя нет ритма игры, то тренер не пригласит тебя играть. Как этого избежать? Концентрируясь на позитиве, ты становишься сильнее и тренируешься больше, чем другие. И никогда не забывай, что партнеры по команде – всегда твои товарищи, а не соперники, хотя футболок основного состава всего одиннадцать. Капитан не должен забывать о своем долге, который он воплощает.

Иногда бывало нелегко выходить на поле на четверть часа, на концовку, на компенсированные минуты. Я стараюсь в таких случаях не злиться, а максимально анализировать эти пятнадцать минут и вкладываться в них. Урок, которому учит спорт – выкладываться по максимуму, не важно, минута у тебя в распоряжении или вечность. Играть и забить мяч всегда есть время. Я тем не менее могу сказать, что финал моей черно-белой карьеры, когда я выходил на поле нечасто, позволил мне понять многое, отчасти и самого себя. Он подтвердил мою уверенность в себе, укрепил мое позитивное мнение о себе. Когда тебя не включают в состав, есть риск разочароваться, смотреть на себя другими глазами, считать, что ты стал худшим спортсменом. В такие моменты надо смотреть на себя трезво, с определенной самокритикой, но без самобичевания. Я – не тот, кем меня считает тренер или президент клуба, я тот, кем сам себя показываю и считаю. Когда придет момент завершить карьеру, я первым узнаю и пойму это: и этот момент еще не пришел. Я не святой, но не чувствую, что должен убеждать других в этом: я предпочитаю говорить, обсуждать – либо разозлиться и уйти. Я родился, чтобы попытаться становиться лучше день ото дня, чтобы понять мир, который меня окружает, и причины, по которым происходят определенные события. Мне не всегда это удается, но я пытаюсь.