Текст книги "Автобиография Алессандро Дель Пьеро"

Вот уже кучу времени я наслаждаюсь, забивая мяч в ворота. Иногда меня спрашивают, неужели мне это все еще нравится, и я всегда отвечаю: «Да». Мне это нравится, как в самый первый день. Конечно, не все было устлано розовыми лепестками, случалось, что и шипы ранили. Поражения, травмы, уныние и подозрения. Не так-то легко постоянно быть в строю, избегая взрыва эмоций, после двадцати замен подряд или десяти игр, проведенных на скамейке. Даже тогда я прикусывал язык и сдерживал себя, помня, что меня создали терпение и время. Я часто вспоминаю, как ошибся, пробивая пенальти на «Стадио Олимпико» в матче против «Ромы», незабываемый удар. Команду в то время тренировал Раньери, это были трудные дни, были сложности с продлением контракта, и я не чувствовал себя в своей тарелке. У спортсмена должен быть ясный ум, если он хочет показать максимальный результат. С другой стороны, иногда бывает, что жизненные трудности сублимируются в супергол или в отличную игру. Я не знаю, как это происходит – это иногда просто происходит, и это одна из тайн спорта. Я, кстати, сам считаю, что невозможно пробить с пенальти выше ворот. Если это все же случается, значит, в дело вмешались некие высшие силы.

Да, я получаю от этого удовольствие. У меня есть много привилегий – в том числе и возможность работать с персональным тренером, Джованни Бонокоре. Он и Роберто Пига анализируют и планируют каждую деталь, все время в авангарде, изучают и документируют самые новые методики, и на тренировках я чувствую себя так, как будто надеваю одежду по размеру. Но этого недостаточно: кроме физической формы необходимы страсть, желание, кураж, спортивная злость и внутреннее счастье. Грустный спортсмен – плохой спортсмен, и я думаю, что это применимо и к жизни вообще. Конечно, нужно понимать, что важны и твоя семья, и человеческие отношения, но главный мотор – ты сам.

Работа, страсть, судьба: я в это верю. После первого года в «Ювентусе» было практически решено, что я уйду в аренду в «Парму». Я уже встречался с президентом Танци, и казалось, что все решено. Но «Парма» взяла Дино Баджо, и мой трансфер был отменен. Липпи сказал, что в качестве четвертого форварда парень – то есть я – отлично подойдет, и так началась наша история. Но если бы я надел другую футболку, все бы приняло совершенно иной оборот.

Судьба стучится в твои ворота по-разному, она может приносить и ужасные новости. Но иногда ты понимаешь, что эта жестокость была необходимой и дала тебе многое. Например, ужасная травма в Удине, 8 ноября 1998 года. Она случилась после пяти лет, в течение которых я давил педаль газа в пол, выигрывая все: от Турнира Виареджо до Межконтинентального кубка. Но в эти годы я и страдал много: проигранные финалы Лиги чемпионов, намеки на допинг, разочаровавший финал чемпионата мира во Франции. Так не от этого ли мне нужно было оторваться? Вероятно, мое тело само захотело паузы. Восстановление было медленным, и я это хорошо помню, но думаю, что эта вынужденная пауза продлила мою карьеру, сделала меня лучше как человека и как игрока. Когда тебе плохо, ты понимаешь многие вещи, которые раньше от тебя ускользали, и перестаешь чувствовать себя неуязвимым. Иногда это бывает со спортсменами. Замедляя шаг, ты видишь больше тонкостей, учишься слушать свое тело и свой разум. И затем, полный сил, начинаешь все сначала.

3. Дружба

Дружба – это не только связь с другом сердцем. Она останется навсегда

Настоящий друг – это нечто ценное и хрупкое. Иногда это человек, который сопровождает нас с детства или с юности: друзья, с которыми мы вместе росли и играли. Мы их считаем самыми верными друзьями, и это действительно может быть так. Я тоже не исключение из правил, и у меня были закадычные друзья в моей деревне. Пьерпаоло и Нельсо разделили со мной бо́льшую часть жизни, начиная с детских мечтаний и заканчивая серьезными чувствами. Они были свидетелями на моей свадьбе, им достаточно одного взгляда, полуслова, непременно на венетском диалекте – между собой мы никогда не используем литературный итальянский, сегодняшним детям это трудно понять. Диалект – это особый скрепляющий цемент, это клей, который связывает между собой людей и места. Корни очень важны, я чувствую себя привязанным к традициям моей страны, и диалект – ее часть. Или, может быть, его лучше назвать языком, венетским языком – как существует язык Тосканы, язык Пульи, язык Пьемонта: огромное богатство Италии, которое мы часто недооцениваем.

Дружба питается эмоциями, особенно вначале, в детстве. Развлекаться одними и теми же глупостями, переживать один и тот же опыт. Ключевой период – от десяти до восемнадцати лет. Поскольку из-за футбола я рано перестал жить дома, с друзьями я тоже переживал нетипичный опыт – но при этом не потерял их. Когда я возвращаюсь к себе домой, мы разговариваем так, словно виделись пять минут назад, хотя, возможно, уже полгода как не созванивались. Все начинается снова, и я убежден, что это никогда не изменится. Мы любим простые вещи, и на поле дружбы между нами такое взаимопонимание, какого не бывает и у игроков топ-уровня в финале чемпионата мира. Даже если мы видимся пять раз в год, они всегда рядом со мной, а я – всегда рядом с ними.

Но мы можем дружить не только с теми, с кем познакомились в раннем детстве. Может быть, это самые верные друзья, но жизнь научила меня, что иногда она умеет приберечь неожиданные подарки, отыскивая сокровищницы дружбы там, где ты и не думал их найти. Спортсмен, как и любой другой человек, может переживать трудные моменты глубокого личного кризиса. Иной раз начинаешь грустить, сам того не замечая, когда результаты не появляются, физическая форма не возвращается, не получается снова войти в ритм после травмы или тренер тебя ни во что не ставит. Или профессиональные проблемы смешиваются с личными, усложняя ситуацию. Это все обычная жизнь, это понятно. Кому не случалось время от времени почувствовать себя сбитым с ног? Я помню момент из своей карьеры, в который чувствовал себя именно так.

Это случилось однажды вечером в Турине, в гостинице, где «Ювентус» тогда отдыхал после матчей – отель «Ситеа» на улице Карло Альберто. Когда я возвращался в комнату, ко мне подошел Паоло Монтеро. Невероятный игрок, один из лучших защитников в черно-белой истории, и мне не нужно долго рассказывать, кто такой Паоло – это все есть в футбольных энциклопедиях и у всех на глазах. Я и Монтеро не были особенными друзьями, не ходили вместе ужинать, не доверяли друг другу тайн – у нас были нормальные рабочие отношения между коллегами. Уважение, сотрудничество на поле, ничего больше. В тот вечер Паоло подошел ко мне и сказал: «Але, что за фигня с тобой творится? Никакого желания нет на твою кислую рожу глядеть. В чем дело?» Ну то есть он, конечно, сказал не «фигня», а кое-что другое. Я смотрел на него, не зная, что ответить, и пробурчал какую-то банальность. Он застал меня врасплох, как соперник, который опережает тебя и оказывается на мяче первым. Паоло мрачно продолжил: «Что бы там с тобой ни было, постарайся это преодолеть. Ты не видишь, какими глазами на тебя смотрят ребята, которые тренируются с нами? Чем их может воодушевить унылый чемпион?»

Это был сезон после серьезной травмы колена, то есть сезон 1999/2000, и почти все шло не так, как надо. Мне было невероятно тяжело, и я не мог снова войти в форму. Мне, конечно, нравится общаться с другими людьми, я человек достаточно любопытный, и я придаю большое значение отношениям между людьми. В то же время я во многом одиночка, мне трудно доверять кому-либо. Я был застенчивым мальчиком, об этом не следует забывать. То, какими мы были в детстве, всегда остается в нас. В моей карьере встречались замечательные товарищи, люди, которые мне много помогали. Я никогда бы не подумал, что Монтеро может взять на себя такую инициативу, чтобы избавить меня от меланхолии. Именно это мне и было нужно, и Паоло это понял. Очевидно, он давно за мной наблюдал и увидел на мне тени, которые я и сам не замечал. По-моему, это и называется «любить». Потому что любовь, как и дружба, измеряется не показными жестами, не громкими и возвышенными словами. Нет, это видно по делам. Дружба – это не только связь с другом сердцем. Она останется навсегда. Дружба может проявить себя в неожиданной помощи, в щедрости, не требующей ответа и от того еще более драгоценной.

На следующий день после этого разговора в раздевалке я искал взглядом Паоло, а он искал меня. В этот момент не было нужды в словах: я понимал, что нужно собраться. Я должен был сделать это сам, посмотреть своим «внутренним монстрам» в глаза. У нас у всех есть такие «монстры» – воспоминания, страхи, маленькие или большие секреты. И нужно найти в себе силы посмотреть на них и понять их. Своего рода самоанализ. Я не знаю, удалось ли мне тогда побороть страх, но я хотя бы просто попытался снова улыбнуться. Я попытался увидеть реальный размер своих проблем, начать их анализировать. Если мы смотрим на них спокойно, мы можем с ними справиться или как минимум увидеть и при этом шагнуть к решению: секрет в том, что нужно сконцентрироваться на путях выхода, а не на проблеме.

В дружбе иногда требуется «толчок», а иногда и улыбка. Настоящий друг может спровоцировать тебя, если это необходимо. В тот вечер вмешательство Паоло Монтеро было как комета, прилетевшая ниоткуда. Луч света в моей темноте.

Футболист может быть очень одинок. Некоторые могут даже впасть в депрессию, это иной раз приводило к печальным последствиям – я помню того несчастного немецкого вратаря, который совершил самоубийство несколько лет назад. Людям трудно это понять. Они считают, что у знаменитого спортсмена не может быть никаких слабостей, но это не так. Футбол – прекрасный и странный мир, некая планета в отдаленной галактике, полная контрастов, привилегий и ловушек. Вокруг этой планеты вращаются странные люди, которые хотят нажиться на футболисте, совершенно не задумываясь о нем как о личности. Иногда возникают совершенно ненормальные ситуации. Вот почему трудно найти настоящую дружбу, без материального интереса. Я должен быть интересен своему другу как Алессандро, а не как Дель Пьеро. Это не так легко, к сожалению. Дружба не возрастает в геометрической прогрессии: если ты знаешь сто людей, это не значит, что у тебя будет больше друзей. Я думаю, что в человеческих отношениях важнее всего желание становиться лучше. Настоящий друг создан для этого. Важно умение слушать, прислушиваться к своему другу. В тот вечер Монтеро был щедр, но и я смог его услышать. Если бы я закрылся в своих проблемах, его вмешательство ничему бы не помогло, я мог не понять его или разозлиться. Что он хочет от меня? Ему заняться нечем? Такие вопросы зачеркнули бы навсегда любую попытку вырасти. И многие другие – возможно, по-иному – пытались мне помочь в этот период, но я так и не отозвался.

Способность слышать других очень полезна, и я любопытный человек. Труднее всего оставаться закрытыми, словно в сейфе. Повторюсь, я не считаю себя самым открытым человеком в мире, я знаю, что никто не становится лучше и не растет сам. Жизнь научила меня – порой она делала это очень жестоко – тому, что время от времени надо пересматривать систему ценностей. В футболе это происходит постоянно: если тебе удается воспользоваться поражением, чтобы побороть свои недостатки, научиться на своих ошибках, то ты становишься лучше: важно не искать алиби, когда его нет, а попытаться расти и подняться над внешними факторами. И прежде всего, найти в себе смелость сказать: я ошибся.

Спасибо дружбе за возможность расти, но спасибо и боли. Я не хочу показаться философом, но рождение и смерть – это две самые убедительные причины для изменения. Когда ты становишься родителем и когда ты теряешь дорогого тебе человека, наступает время меняться. Со мной это случилось, когда умер мой отец и когда родились мои дети – события, которые смогли опустить вершину Эвереста моих проблем и превратить гору в равнину. Когда ты сам становишься отцом и когда ты теряешь своего отца – это поворотные точки жизни. Ты действительно получаешь право плакать, от горя или от счастья, и ты можешь быть так счастлив или так несчастен, как никогда в жизни. Монтеро был прав: не стоит ходить со скорбным лицом из-за всяких глупостей. Это несправедливо по отношению к самим себе – человек значит гораздо больше, чем его слабости, и у него есть такая сила, о которой он даже не представляет.

Дружба не спешит, она терпелива и умеет ждать. Я уже говорил, что бег времени научил меня ценить спокойствие. Все чаще мне хочется подарить себе прогулку на природе – это прекрасный момент. Я сам себя успокаиваю, я смотрю в собственную душу и могу сделать глубокий вдох и выдох. Я действительно думаю, что нет лучшего места для понимания сути явлений и поиска их смысла. Да, я родился в деревне, но причина не только в этом. Прогулка на природе, свободная и бесцельная, – это пауза для размышлений, это способ ощутить вкус момента. Моя карьера всегда бежала, всегда двигалась быстро. А сейчас я, к счастью, научился замедляться.

Конечно, чтобы ясно мыслить, нужна чистота. Бывает такое и на поле – ты иногда не попадаешь с трех метров по пустым воротам, потому что твой ум не был достаточно ясным. Я думаю, важно научиться смотреть на себя со стороны, как будто ты делаешь фото другого человека, но этот другой человек – ты сам. Способность абстрагироваться нужна, чтобы мы могли вернуться к себе самим: кажется, это противоречие, но это не так. Я выхожу из Дель Пьеро, чтобы лучше понять Дель Пьеро и помочь ему.

Я спрашиваю себя, является ли команда друзей также сильной командой, и сам не знаю ответа. Или так: удастся ли компании друзей создать крепкий коллектив, и сплотится ли команда от этого еще больше? Тем не менее я не считаю, что это обязательное условие. Скажем так: если партнеры по команде являются еще и друзьями и дружба их искренняя и серьезная, это, конечно, лучше. Но группа профессионалов, экспертов и талантливых людей может выиграть и не ходя вместе на ужин – мне говорили, что «Ювентус» Трапаттони не был командой истинных друзей и товарищей. Да разве это была сильная команда? Я не взялся бы доказывать обратное, но я убежден, что важна искренность отношений. Не в смысле «вежливость» или «воспитанность» – истинная дружба в сущности, а не в вежливости.

Командное взаимодействие – это работа сложных механизмов, и даже противоборствующие силы должны искать баланс, чтобы двигаться в одном направлении. Командный дух рождается благодаря уступкам, честности, крепкой психологии, но никакая из этих ценностей сама по себе не является дружбой в прямом смысле. Если потом рождается и дружба – что ж, все идет проще. Но «проще» не означает «само собой».

Я играл в очень разных «Ювентусах», в разные моменты и сезоны. И каждый раз я спрашивал себя: «Можем ли мы выкладываться и давать больше?» И ответ почти всегда был «да», потому что в составе «черно-белых» должны играть профессионалы, игроки высокого уровня, выжимающие максимум. Работа команды и ее результат – это совокупность множества разных факторов. Дружба – это не случайность. Как и все в жизни, она не создается по команде.

За несколько лет занятий футболом я завел себе настоящих друзей. И не стоит в данном случае классифицировать их. Это ценный груз, и везти его надо бережно. Один из моих самых близких друзей болеет за «Интер», другой почти совсем не интересуется футболом: невероятно, но так тоже можно жить.

Иногда я спрашиваю себя, как отличить нового друга, как распознать его, когда ты уже не ребенок – детям это сделать легче, у них все происходит естественно. Для меня важны те послания, которые передает человек своими движениями, своим телом и взглядом. Могу сказать, что настоящих друзей надо чувствовать и смотреть им в глаза. И, конечно, судить по делам. Дружба – это не громкие речи, а поведение и образ жизни.

4. Сопротивление

Способность сопротивляться касается тела и души, мышц и мозга

Последний сезон в «Ювентусе» был самым сложным в моей карьере, потому что я столкнулся с реальностью, ранее мне не знакомой – реальностью того, кто играет очень мало или практически не играет. У меня была целая империя, а потом я не мог разобраться с крошечным наделом. Это не так легко. Нужно уметь вступать в дискуссию.

Я думаю, что сила воли – одна из ценностей, которая важна в жизни и позволяет нам сопротивляться и преодолевать трудности. Существуют проблемы и невзгоды посерьезнее, чем просто смотреть на своих партнеров со скамейки, но все в спорте или за его пределами всегда идет от головы. Иногда переживания сильнее тебя, и тогда ты легко впадаешь в грусть. В такие моменты ты задаешься вопросом – кто ты, откуда ты, пересматриваешь историю своей семьи, сравниваешь свои заботы с теми, которые были у твоего отца, когда он работал, как мул, для детей, и благодаря всему этому ты снова приходишь в себя. То, как ты вырос, объясняет тебе, какой ты сейчас, и позволяет тебе идти вперед и не сдаваться.

В моей истории футболиста был и момент паузы. Из-за травм, иногда из-за выбора тренеров. Меня заменяли. Чья это была вина? Я рассуждаю с точки зрения практичности и объективности – если кто-то другой играет на моем месте, значит, он этого заслуживает. Может быть, это и неправда, но я в это верю, и то, что я остаюсь в запасе, меня деморализует. И еще – даже не начинать матч еще хуже, чем начинать, а потом быть замененным. Ты попадаешь в трудную ситуацию, это нормально. Но может случиться и так, что в тебе сомневаются, и это уже опасно. Потому что ты можешь потерять веру в себя.

Спортсмен вынужден гордиться собой, и я тоже такой – достаточно гордый. Самолюбие – чувство, которое я хорошо знаю и которое мне всегда помогало. Самолюбие, мотивация, осознание собственных возможностей и здоровый эгоизм, который меня не портит. Никто не может с легким сердцем отдать свое место другому. Никто не считает, что он стоит меньше, чем другой. Если ты так считаешь, ты уже начинаешь с поражения, и спорт не может быть твоей профессией. Я имею в виду профессиональный спорт. Заметьте, это не значит, что ты не можешь оценивать ситуацию: если тренер выбирает другого, значит, он верит в него больше, чем в тебя, это факт. И тогда ты должен тренироваться лучше, должен еще больше выкладываться каждый день. Выбора нет: настоящий спортсмен всегда должен выкладываться по максимуму, на каждой тренировке, не только во время матчей. Проблемы могут появиться тогда, когда ты знаешь, что действительно все делаешь хорошо, что ты дал все, что должен, но тренер продолжает не выбирать тебя. Вот здесь тебе нужны дополнительные ресурсы для сопротивления. Ты должен поговорить сам с собой с серьезным лицом: «Але, а ну проснись!». Так ты снова начнешь подниматься, хотя бы на миллиметр. И все это путь к тому волшебному дню, о котором ты думаешь и которого ждешь.

И волшебный день придет, как и назначено судьбой. Я уже сказал, что я в это очень верю, хотя свою судьбу мы пишем сами, каждый день. Перематывая пленку, ты видишь, что все не могло пойти как-то иначе. Я думаю, например, о голе в кубковом матче с «Ромой», моем первом голе на новом стадионе «Ювентуса». Я так мечтал об этом дне, а он все не наступал. Он не хотел знать обо мне. Я не забивал в простых ситуациях и всегда под конец игры, когда оставалось несколько минут. Пока, наконец, моя карьера не увенчалась эпизодом, достойным лучшего фильма, намного более совершенным, чем я мог себе представить. Тут было все: и решающий матч на вылет, и объятия с великим капитаном Франческо Тотти, и годовщина смерти Джанни Аньелли, который всегда придавал большое значение красоте футбола. Вот такой контекст. И, как следствие, был гол. То совершенство, которое называется гол Дель Пьеро, потому что таких голов я забил немало. И нужно признать, что мой удар в матче против «Ромы» в тот вечер был поистине прекрасен. Красивый обводящий удар – и мяч влетает прямо в «девятку», точнейшее и мощнейшее исполнение. Незабываемо.

Сейчас легко говорить, что этот гол был естественным следствием моей способности сопротивляться, не сдаваться, всегда оказываться готовым к игре даже после тренировок максимальной интенсивности. Это кажется банальным рассуждением, но это именно так. И это во многом дзен, тот самый совершенный обводящий удар, который восхищает даже того, кто этот удар выполнил. Как со мной это часто бывает, когда я пересматриваю гол, я замечаю те вещи, которые не замечал в момент удара. В матче с «Ромой» я думал, что коснулся мяча только один раз, перед ударом, а оказалось – два. В голове я прокручиваю наши действия – скидка Боррьелло, я пытаюсь пробросить мяч между Кьяером и Таддеи, и вот мяч передо мной, а на ворота я даже не смотрю, мне это не нужно. И словно повисает временной вакуум, и все замирает. Я ничего не помню, я забил этот гол на автопилоте.

Способность сопротивляться касается тела и души, мышц и мозга. Мозга, который, в сущности, управляет всем и напрямую воодушевляет сердце. Мозг – самый важный орган, который у нас есть, раз уж у нас нет мотора. Я часто думаю, что тело зависит от мозга, особенно если он устал, если он замутнен. Самые серьезные травмы обычно происходят в те моменты, когда ум хрупок. Когда я порвал связки колена в Удине 8 ноября 1998 года, моему телу и моему мозгу требовалась долгая пауза. Я отлично помню этот период: как будто три чемпиона мира по боксу в самом тяжелом весе, каждый по очереди, наносили мне удары. Сначала поражение в финале Лиги чемпионов от мадридского «Реала», которое меня очень расстроило: удар Майка Тайсона. Потом чемпионат мира во Франции – пропустил первые два матча[1]1
  Прим. ред. – Дель Пьеро подводит память – он пропустил только первый матч группового этапа против Чили. Во втором, с Камеруном, он был заменен, в третьем, с Австрией, вышел на замену.


[Закрыть], мы выиграли в одной восьмой, но проиграли в четвертьфинале: удар Джо Фрейзера. Наконец, летом подозрение в употреблении игроками «Ювентуса» допинга – удар от Формана. И новая боль, серия новых разочарований. Травма в Удине. Невероятно долгое восстановление, трудный период возвращения, невыигранный в Перудже под невероятным ливнем скудетто и, наконец, проигранный на последних секундах финал чемпионата Европы в матче против Франции, когда я мог снять все вопросы, но дважды ошибся при выходах к воротам. Я чувствовал себя ответственным за других. Нужно успокоиться, как это сделал Уругвай в историческом финале на «Маракане» против Бразилии в 1950 году: после первого тайма счет был 1:0, но затем уругвайцы забили два мяча и подняли над головой кубок Жюля Риме.

Вот тут меня ударил и сам Мохаммед Али, а что можно сделать против самого тяжелого кулака всех времен и народов? Ты стоишь в углу, пытаясь защищаться, и ждешь, пока соперник закончит молотить тебя. А потом, когда тебе удается снова взглянуть на эту ситуацию с холодной головой, через некоторое время – иногда времени требуется немало, – тогда ты и понимаешь, что эти удары тоже были нужны, и они были точными. Ничто из того, что с тобой случается, не происходит против логики. Ничто не происходит вне твоего пути роста, на котором невозможно обойтись без боли, как физической, так и психологической. Кто не страдает, тот не становится лучше. И я уверен, что тот Дель Пьеро, который выходил на поле после травмы в Удине, стал лучше, хотя предыдущий Дель Пьеро и выиграл все, и чувствовал себя не просто непобедимым, но неуязвимым.

Тело спортсмена осознает опасность, а ум не всегда. При этом ум посылает телу точные сигналы, которые необходимо интерпретировать. Бывают такие моменты в карьере, странные матчи, на которые ты попадаешь в жутком состоянии – в плохом самочувствии, слишком напряженным, или ты не можешь пережить свои личные проблемы, вывести их за пределы поля, и это делает тебя еще более уязвимым для травм и растяжений. Этому трудно, наверное, даже невозможно найти научное объяснение, но я знаю по опыту, что это так. Я знаю игроков, которые травмировались перед тем, как встретиться в матче со своей бывшей командой или с тем соперником, с которым были какие-то старые счеты. Я верю в судьбу, а не в случай.

В те счастливые периоды, когда тело находится в лучшей форме, все равно нет иммунитета от рисков. Я понял это в тот свой последний странный сезон, когда играл на пределе физических возможностей, и мое тело подвергалось испытаниям так, как никогда прежде. И, конечно, не так легко управлять своим телом в тридцать семь лет по сравнению с двадцатью. Я имею в виду даже не совсем физическое состояние – реальность не так очевидна, как можно было бы себе представить. Я тренируюсь с персональным тренером, у меня в распоряжении целая команда, которая работает только на меня, я могу выполнять любое упражнение с ювелирной точностью, день за днем. Настоящая усталость – это ментальная усталость. В том смысле, что возраст больше ощущается в мозгу, чем в ногах. Наша голова – это чудесная и таинственная машина, великий союзник или самый страшный враг. Нужно научиться слышать ее, принимать правильное направление.

Все идет от мозга. И стареть начинает в первую очередь голова, а не тело. Со временем мы становимся грустнее, меньше смеемся – это факт. Мы чувствуем груз ответственности, беспокоимся о своей семье, о детях. Я из простой семьи, мой отец вкалывал, мой брат отдавал мне, кузенам или соседям поношенные вещи, потому что в деревне это нормально – один другому помогает. Я часто думаю, как трудно было моим родителям растить детей, и говорю себе, что их уроки в моей жизни никогда не кончатся. Я помню, что в деревне все сами строили свои дома, помогая друг другу и тратя дополнительно два или три часа после работы. Все обменивались своим умением: мой отец-электрик помогал соседу и налаживал ему оборудование, а другой сосед-каменщик помогал нам строить стену. Мне это кажется отличными общественными отношениями. И жертвы своего отца я со временем понял. Когда я первый раз вернулся домой на новой машине – это был «Мерседес-SL», двухместный, а два места для нашей большой семьи казались смешными, я помню, что в тот день я немного смутился. Мой отец гордился мной, но ничего не сказал, потому что он очень молчаливый человек. Он выкатил из гаража свой старый «Фиат-127», чтобы я мог въехать, гаражик был крошечный, он сказал, чтобы я въезжал осторожно и не поцарапал крыло. Этот дорогущий автомобиль, слишком дорогой для нас, напомнил мне, кто я такой и откуда я.

Боль – это тоже нечто мистическое, в том числе и физическая боль. Я думаю, что телесно я никогда так не страдал, как в тот день в Удине, когда между одним и другим переломом я сразу понял, без всякого обследования, что повредил колено. До конца матча оставалось совсем немного. Зидан сбросил мне мяч головой, и я хотел ударить по этому мячу, но мой соперник подставил свое тело, и я, сам того не желая, наткнулся на него ногой ровно в тот момент, когда ее вытянул. Я порвал три связки: переднюю крестообразную, большеберцовую коллатеральную и поперечную – заднюю я, к счастью, не порвал, а только растянул. Абсолютно все разрушилось. Мы смогли спасти только мениски – то, что внутри колена как раз легче всего вылечить. Я чувствовал жуткую боль в течение пары часов, внутримышечные инъекции «Вольтарена» совершенно не помогали.

Я помню первый диагноз, но, как я и сказал, мне не нужно было никаких врачей, чтобы понять, что со мной случилось. Меня осматривали во Франции, оперировали в Соединенных Штатах, и я начал по-иному смотреть на вещи. Мне предстояла долгая пауза, и, хотя мне это не очень нравилось, я постарался извлечь из этого все возможное. Мне нужно было перезагрузиться, хотя я понял это значительно позже. Думаю, что на самом деле существуют два Алессандро Дель Пьеро: до этого инцидента и после. Возвращение на поле – но прежде всего возвращение к себе самому – было бесконечным. В реальности это длилось два спортивных сезона. Когда я вернулся в игру, я был кем-то вроде заповедника особой охраняемой зоны. Каждое движение, каждое столкновение было рискованным. Я должен был двигаться очень осторожно и в то же время восстанавливаться, иначе никогда бы не вернулся к игре. В таких случаях тебя придерживает само твое подсознание, тебе страшно еще раз травмироваться. Словом, от этого очень тяжело уйти.

Случалось так, что я не мог забить с игры. Забивал только по пенальти, это было какое-то проклятие, настоящее мучение. Я смог прекратить эту череду только в предпоследнем матче чемпионата, когда отличился ударом головой, и это не самый мой любимый способ забивать. Тот мяч стал солнечным лучом в долгой-предолгой темноте, но светил он недолго, потому что на следующую неделю мы оказались в Перудже в этом жутком ливне, и потеряли – утопили – свой скудетто.

Все кончено? Это был последний удар в лицо? Да если бы! Еще нас ждал чемпионат Европы с тем жутким финалом против французов, когда мы пропустили «золотой гол» – правило, которое впоследствии отменили, потому что оно не было справедливым, но нам его хватило, чтобы утратить титул. Мы выигрывали 1:0, у нас было два отличных момента, чтобы забить, и оба раза я ошибся. Как я и говорил, я принял всю вину на себя, полностью, даже то, в чем я не был виноват, и, может быть, это была не очень хорошая идея. Но я сделал это инстинктивно, мне это казалось правильным, я был разочарован. До этого мы играли замечательно. В полуфинале против Голландии мы выиграли по пенальти, и я даже в полузащите играл. Казалось, что все отлично. Но потом судьба доказала мне, что с ней спорить нельзя. От такого проклятия можно сбежать только очень далеко. Я помню, что я выбирал место для отдыха на карте мира, стараясь найти самый отдаленный пункт, и это оказалась Полинезия. Сбежать туда было вполне разумным решением.

Боль, включая ту боль, которая происходит от поражений, несет в себе и нечто позитивное. Она ранит, касается тела и души, и к ней нельзя оставаться равнодушным. Это некая встряска, умение задать себе вопросы и найти ответы. Нельзя убежать от боли. Этот отпуск был для меня бегством, я хотел вернуться к нормальной жизни и, возможно, начать снова выигрывать. Я спрашиваю себя, высокий, низкий или нормальный у меня болевой порог? По опыту я знаю, что не увиливаю от боли, а терплю ее, что умею ей сопротивляться. Я страдаю, но не раскисаю. В общем, мой болевой порог достаточно низок на входе, но я нахожу нужные ресурсы, чтобы не сдаваться. И в конце концов выигрываю. Так и было после долгого восстановления после Удины и после того сезона жесточайших разочарований. Я снова стал Дель Пьеро, это была новая и другая версия меня, более полная, чем предыдущая, хотя менее жесткая и менее «легкая»: легкость – это свойство молодых, которые никогда не страдали.