Текст книги "Дремеры. Тени Альвиона"

– Д-да, конечно. Надеюсь, еще увидимся, – растерянно проговорила девушка, глядя вслед Кьяре, которая, взметнув подол, зашагала прочь.

Я тоже поднялась, улыбнулась на прощанье и пошла за Кьярой, не понимая, почему она так торопливо сбежала.

– П-прости!

Я обернулась. Тайли стояла, сцепив перед собой руки.

– Тебе кто-нибудь говорил, что вы с Лиллой?.. – Заметив мой недоумевающий взгляд, она стушевалась. – Нет, нет, ничего. Извини.

Она тут же отвернулась и, подхватив лейку, скрылась за кустом вернейских роз. Я постояла немного и зашагала к выходу, чувствуя обескураживающую растерянность.

Мы с Лиллой – что? О чем мне никто не сказал?

Глава 5

Я догнала Кьяру на лестнице – она, задумавшись о своем, шла молча, чему я была даже рада, – и тоже погрузилась в размышления. От меня что-то скрывали, и в душе поселилось неприятное тоскливое чувство.

Только когда мы подошли к гостиной, я запретила себе думать об этом. В конце концов, рано или поздно я об этом узнаю. Выдохнув, я шагнула за Кьярой внутрь.

Раскрасневшаяся Люцилла, в облике которой не осталось ничего от красивой куклы, кричала на Ферна:

– …Лучше б ты не приходил! Вечно всё портишь!

Тот, презрительно фыркнув, процедил:

– Вот, значит, как…

Глерр положил руку на плечо девушке, успокаивая ее. Только Нейт с Кинном, явно не в своей тарелке, обратили на нас внимание, и Нейт облегченно улыбнулся:

– А вот и вы!..

Кьяра, мельком глянув на него, решительно направилась к Глерру и громко спросила:

– Кто здесь занимается детьми?

Юноша, что-то шептавший Люцилле, вздрогнул и в недоумении обернулся.

– Что?

Кьяра четко и внятно повторила:

– Я спросила: кто здесь занимается детьми?

Глерр выпрямился и медленно оглядел ее с ног до головы. Все в гостиной застыли, даже Ферн и Люцилла перестали сверлить друг друга взглядами.

Кьяра вскинула подбородок, упрямо проговорив:

– Донни, Тиша, Мар – с ними кто-то занимается? Учит их чему-нибудь?

– Здесь есть библиотека, они могут в любой момент почитать…

– Нет, я имею в виду, им кто-нибудь что-нибудь преподает?

В глазах Глерра промелькнуло раздражение.

– Я всегда готов наставлять тех, кого Орена благословила хоть крупицей своего дара, но, боюсь, кроме Тиши, никто не обладает необходимой усидчивостью, я уж молчу о том…

Девушка вновь перебила его:

– Кто-нибудь учит их чему-нибудь стоящему?

Люцилла пораженно ахнула, а Глерр прищурился:

– Могу я узнать, с какой целью ты спрашиваешь?

Кьяру, похоже, нисколько не смутил его тон – ровный, но в то же время угрожающий. Она ответила:

– Дети не должны находиться в праздности. Если вы не можете заниматься с ними, тогда я сама буду обучать их.

Глерр поднял брови и улыбнулся краешком губ.

– Нет. Я не позволяю.

– Нет?.. – Кьяра заморгала, на мгновение сбитая с толку, затем нахмурилась. – Что значит «не позволяю»? Дети имеют полное право…

В синих глазах заплескалась насмешка.

– Видишь ли, дорогая Кьяра, в некотором роде я опекун этих детей, – Глерр бросил быстрый взгляд на Нейта, – а значит, я, и только я решаю, на что они имеют право, а на что – нет.

Девушка задохнулась от возмущения, а он продолжил:

– Сейчас двери этого дома открыты для всех желающих, но если я пойму, что кого-то мои правила не устраивают, то запру Оранжерею.

– Глерр, послушай… – заговорил Нейт, но Кьяра, вспыхнув от злости, его прервала и подчеркнуто спокойно сказала:

– Что мне сделать, чтобы ты передумал?

Глерр медленно улыбнулся, а его глаза вспыхнули.

– Я хочу нарисовать ваш портрет.

Захваченная врасплох, Кьяра приоткрыла рот и пробормотала:

– Я… никогда… я… – но потом, кашлянув, твердо произнесла: – Хорошо, я согласна.

Люцилла, шумно вздохнув, вперила в нее неприязненный взгляд. Улыбка Глерра стала еще шире.

– Нет, я имел в виду вас обеих, – и он кивнул на меня.

В лицо словно направили свет множества люминариев – на миг я даже зажмурилась, чувствуя, как неистово забилось сердце.

Он хочет нарисовать меня? Зачем?

Я посмотрела на Кьяру, которая обернулась ко мне с мольбой во взгляде, затем на Кинна – он едва заметно покачал головой. И меня вдруг озарило.

– Я согласна, но при одном условии.

Глерр вопросительно вскинул брови.

– Позвольте нам с Кинном изучить вашу карту. – Заметив сомнение в его глазах, я добавила, стараясь звучать искренне: – Мне очень нравятся карты, всегда нравились. И Кинну, я знаю, тоже. Мне сказали, ваша карта – огромная редкость, поэтому хотелось бы как следует ее рассмотреть.

Я выдержала пристальный взгляд Глерра, стараясь не выдавать собственного волнения. Наконец он тряхнул темными кудрями.

– Хорошо. Я согласен. Завтра жду вас обеих через два часа после рассвета. Час я вас пишу, потом у вас есть полчаса на карту – и ни минутой больше. Где выход, вы знаете.

На прощание изогнув губы в холодной полуулыбке, он вышел из гостиной вместе с Люциллой.

Наша компания покинула Оранжерею в тягостном молчании. Когда мы шли по подъездной дорожке, я оглянулась, и наверху, за стеклянной стеной, мне почудилась темная фигура – видимо, Тайли до сих пор там работала.

Едва мы миновали ограду и Кинн приблизился ко мне, собираясь что-то сказать, как раздался громкий и злой голос Ферна:

– Что это ты там устроила?

Кьяра, к которой был обращен вопрос, на ходу бросила:

– Ты о чем?

– Чего ради полезла к Глерру? Разве я не предупреждал, что с ним лучше не связываться?

Она пренебрежительно фыркнула:

– У вас тут хоть с кем-то можно связываться?

Ферн сузил глаза:

– Что, так хочется заполучить свой портрет?

Кьяра шумно выдохнула:

– Я иду на это, только чтобы помочь детям.

– Они уже не дети.

Девушка бросила на него раздраженный взгляд и сердито проговорила:

– Конечно, еще дети. Сколько им? Десять? Одиннадцать?

– Мару четырнадцать.

Она качнула головой:

– Ребенок. Чем они целый день заняты? Околачиваются в Оранжерее?

На лице Ферна заиграли желваки.

– А чем еще, по-твоему, они должны быть заняты?

Кьяра так резко остановилась, что мы с Кинном едва не уткнулись ей в спину. Ферн тоже притормозил и холодно уставился на девушку. Нейт, идущий впереди, оглянулся и замер, переводя взгляд с одного на другую.

Голос Кьяры задрожал от едва сдерживаемых эмоций:

– Чем должны быть заняты… Они хоть читать умеют? А писать? Им надо учиться! А чем они питаются? Одними Тенями? Не смешите меня… Они растут, им нужно больше есть! А Глерр их и того лишает!..

На лице юноши отразилось недоумение, быстро сменившееся холодной злостью.

– Учеба, еда… Это ты не смеши меня. Здесь не сиротский приют при храме, это тюрьма! Пусть вообще радуются, что живы остались!

Он развернулся и ушел, никого не дожидаясь.

Пару минут были слышны только стук его ботинок и прерывистое, яростное дыхание Кьяры. Потом она повернулась к Нейту:

– Я что, неправа? Этим детям нужно помочь! Если вы не хотите… Если мы не хотим, чтобы они сбежали к Саю, ими надо заниматься сейчас!..

Нейт взглянул на удаляющуюся фигуру Ферна и подошел к Кьяре.

– Ты права. Но пойми: мы никогда об этом так не думали. Все наши мысли были заняты только выживанием. В Оранжерее и правда есть библиотека, и в свое время мы натаскали туда еще книг, так что желающие всегда найдут что почитать. Но ни один из нас, кроме Глерра и Лио, не получил образования, поэтому нам даже в голову не приходило с кем-то специально заниматься. А Ферн… не думай, что он такой бессердечный. Скорее, наоборот.

Мы посмотрели вслед юноше, который успел дойти до конца улицы и как раз поворачивал – в противоположную от дома сторону. Нейт вздохнул.

– Ферн добровольно взвалил на себя огромную ответственность: он помогает каждому новоприбывшему дремеру принять теневую форму. Каждому! А это тяжелое бремя. Обычно Ферн работает в паре со мной, но так получилось… – на секунду он замялся, – что Донни он помог сам, в одиночку. Поэтому он и утверждает, что они уже не дети. Они смогли пережить этот ужас и не сломаться. Они сильные.

Кьяра прикусила губу.

– Я понимаю. Но это не то, что я имела в виду…

Нейт мягко сказал:

– Ты права: не зная цели, легко сбиться с пути. Ребятам точно не помешают занятия. Просто… лучше не заводить подобные разговоры с Ферном. А теперь, раз уж у нас есть возможность, – он достал из кармана ключ, – давайте зайдем на склад.

Вечером мы собрались в музыкальной гостиной – все, кроме Ферна, который так и не вернулся. Кьяра стала расспрашивать Нейта о младших, чтобы их лучше понять.

Какое-то время мы с Кинном неловко молчали, а потом он вполголоса сказал:

– Спасибо, что убедила Глерра пустить нас к карте. Если бы не ты, мы бы ее больше не увидели. Эта Люцилла…

– А что там случилось? Отчего Люцилла вышла из себя?

Кинн медленно выдохнул, словно пытаясь сдержать раздражение:

– Ферн комментировал ее портреты, причем каждый. Поначалу вроде бы беззлобно, но потом она что-то ему сказала, после чего он как с цепи сорвался. Концовку ты видела.

Набравшись решимости, я спросила:

– Ну а карту… удалось посмотреть?

Кинн на мгновение замер, потом кивнул.

– И это правда она?

– Да. – Он затих, опустив голову. Я подумала, что больше ничего от него не услышу, но он поднял глаза и нерешительно проговорил:

– Ты, наверное, скажешь, что я всё придумываю, но, когда я глядел на карту, мне показалось… показалось, что в ней что-то зашифровано.

Мои брови поползли вверх.

– В каком смысле – зашифровано? Что?

Кинн сглотнул и с волнением в голосе произнес:

– На день Зеннона – за год до того, как родители ушли, – отец нарисовал для меня карту города: там было зашифровано название комнаты, в которой они с мамой спрятали подарки. Я был в восторге от этой затеи и взял с отца обещание, что в следующий раз он нарисует карту Серры. Но следующего раза не случилось… – Он замолчал, а мое сердце защемило от жалости – будь мы одни, я бы положила ладонь Кинну на плечо, но вместо этого с силой сжала руки на коленях. – Когда я услышал о карте, то сразу вспомнил об этом обещании. Сегодня всё было слишком сумбурно: много людей и разговоров, еще и Ферн с Люциллой… Но завтра…

Глядя на Кинна, в глазах которого загорелась надежда, я осознала, что у меня не хватит духу сказать ему, что в карте ничего не могло быть зашифровано – ведь Ронс Террен не мог знать, что его сын когда-нибудь ее увидит. Я проговорила:

– Что ж, хорошо, что мы сможем как следует ее изучить.

И мы присоединились к разговору Нейта с Кьярой о том, с каких предметов лучше начать обучение. Так мы сидели, беседуя и изредка посматривая в окно, пока окончательно не стемнело. Только тогда все разошлись по спальням.

Ферн ночевать не пришел.

Наутро Кьяре пришлось долго стучать в дверь, чтобы разбудить меня.

Холодная вода взбодрила ненамного, и на кухню я пришла, с трудом сдерживая зевоту. Кьяра уже успела позавтракать и теперь, засучив рукава мантии, с которой она так и не пожелала расстаться, протирала на кухне окна.

Заметив мой удивленный взгляд, девушка улыбнулась.

– При храме я вставала с рассветом и никогда не сидела сложа руки. А уж здесь без дела точно умом можно тронуться. А ты как? Плохо спалось?

Видимо, мой бледный вид говорил сам за себя. Мне снова снились кошмары. После разговоров о Лилле во сне меня преследовали Тени, и среди них вдруг появилась девушка, но я не успела разглядеть ее лицо, поскольку в тот же миг проснулась с коротким вскриком.

Кьяра была столь энергичной, что мне не захотелось жаловаться ей на дурные сны. Поэтому я лишь пожала плечами:

– Никак не могу привыкнуть к новому месту.

Сочувственно кивнув, девушка продолжила мыть окно. И только когда она ушла, оставив меня завтракать в одиночестве, я задумалась. Кьяра сказала, что вставала с рассветом, но как же крики Теней? Неужели они не мешали ей спать?..

Нейт вызвался проводить меня и Кьяру до Оранжереи и по пути объяснял, где сворачивать, чтобы мы запомнили дорогу. Поравнявшись с ним, девушка спросила, как в особняке найти библиотеку.

Глядя на профиль Кьяры, я снова почувствовала, что она мне отдаленно знакома, хотя я ничего о ней толком не знала. Не знала, как она очутилась при храме, как там жила, хотела ли стать Служительницей и как именно попала в Квартал. Возможно, теперь, пока мы будем вместе позировать для портрета, удастся узнать о ней что-нибудь.

В особняк Нейт заходить не стал – остановился у ограды, дождался, пока мы поднимемся на крыльцо и откроем дверь, а потом махнул нам рукой и ушел, больше не оглядываясь.

В доме царила всё та же неуютная тишина. На секунду я понадеялась, что Глерр о нас забыл и отправился спать, но, когда мы вошли в гостиную, я заметила его худощавую фигуру у окна. Он взглянул на нас и жестом позвал за собой.

Сначала мы оказались в длинной галерее с широкими окнами. На правой стене висели картины и гобелены: некоторые из них были созданы многие века назад. Заметив мое внимание, Глерр сказал:

– Я собрал здесь всё, что представляет хоть какую-то ценность.

В самом конце галереи мое сердце екнуло – в стеклянной витрине, запертой на ключ, лежала карта, и я с первого взгляда поняла, что это та самая: похожая техника, и надписи, и любовь к деталям. Мне хотелось задержаться и рассмотреть ее, но Глерр уже толкнул двери в следующее помещение, и оставалось только последовать за ним.

– А здесь вы можете видеть мои работы, – объявил он, когда мы вошли в другую, короткую галерею.

Можно было ничего не говорить: и так становилось ясно, кто автор этих картин, – отовсюду на нас смотрела златовласая Люцилла. Но кое-где висели и другие портреты: я заметила Тайли, Риссу и безымянную миниатюрную девушку. Я с волнением подумала, что найду здесь и Лиллу, но незнакомых лиц не увидела.

– Вот тут я планирую повесить ваш портрет.

Глерр указал на свободное место рядом с изображением Риссы в пышном кроваво-красном платье – как и в жизни, в ее глазах горел вызов, а губы были изогнуты в высокомерной усмешке. Чуть задержавшись, я последовала за Кьярой, сохранявшей упорное молчание.

Пройдя через пустой аванзал с небольшим диванчиком, мы наконец попали в ярко освещенную мастерскую – свет проникал сюда сквозь стеклянный потолок и широкие окна, а в воздухе густели запахи красок и холста. На многочисленных столиках теснились баночки с красками и кисточками, у стен стояли подрамники – пустые и с холстами, на длинном столе у самого окна виднелись листы бумаги и десятки карандашей, а посередине комнаты разместился импровизированный помост, задрапированный темно-синей бархатной тканью.

Кьяра огляделась с нескрываемой неприязнью и сухо спросила:

– И куда нам? Сюда? – она кивнула на помост.

Глерр удивленно посмотрел на нее и с легкой усмешкой сказал:

– Для начала вам надо переодеться. Вы же не думаете, что я буду рисовать вас… в этом? – он небрежно указал на мантию Кьяры и мое зеленое платье.

Взгляд девушки потемнел, а голос сердито дрогнул:

– И во что ты предлагаешь нам переодеться?

Юноша изящно взмахнул рукой, указав на дверь в углу.

– Там для вас всё приготовлено.

Резко развернувшись, Кьяра прошагала мимо меня с непроницаемым видом. Собираясь пойти за ней, я бросила взгляд на Глерра: он с довольной улыбкой поправлял складки на помосте.

Когда я зашла в тесную комнатушку, мне сразу бросилось в глаза выражение ужаса на лице Кьяры, с которым она рассматривала два голубых платья, аккуратно разложенных на узком диванчике. Высокая талия, короткие рукава, цветочная вышивка по лифу и подолу – эти вечерние платья были украшены явно по альвионской моде: сложным узором с обилием мелких деталей. Кьяра нерешительно подошла к тому платью, которое было больше по размеру и на полтона темнее, чем второе. А до меня неожиданно дошло: она ведь росла при храме и, значит, обычную одежду не носила. Только мантии Прислужниц. Я ободряюще улыбнулась ей:

– Давай помогу.

Но обещать куда проще, чем исполнить. В отличие от моей горничной Рози, помогать кому-то одеваться, похоже, не входило в мои таланты. Однако самым неприятным было другое: Глерр не озаботился тем, чтобы подготовить подходящие туфли и перчатки, не говоря уже о шелковых чулках. Надев платья, мы с Кьярой в растерянности уставились друг на друга. Непонятно, что было хуже – наши обнаженные руки или простенькие туфли, выглядывающие из-под расшитых подолов. Страшно представить, что сказала бы по этому поводу Нелла.

Метнув рассерженный взгляд на дверь, Кьяра прошипела:

– Ах, вот как… – и, присев на диванчик, с решительным видом начала снимать обувь.

– Подожди, что ты?..

– Ты видела портреты? Они там почти все без обуви. Он это специально… – забормотала она и, нисколько меня не смущаясь, принялась за свои чулки. – Я не отступлю, он меня еще не знает…

Я надеялась, что Кьяра передумает, но девушку было не остановить. И, тяжело вздохнув, я села рядом и последовала ее примеру.

Наверное, Нелла ничего бы не сказала по этому поводу. Она просто-напросто упала бы в обморок.

…Когда мы усаживались на помост, синие глаза Глерра скользнули по нашим босым ногам, но он промолчал, лишь слегка улыбнулся, подтверждая догадку Кьяры: именно этого он от нас и ждал.

Девушка вела себя так, словно до сих пор была закутана в мантию Прислужницы. Мне же стоило большого труда держаться как обычно: даже когда мы с Кинном переодевались в мешки из-под зерна, я не чувствовала себя настолько неуютно. В тот раз это была вынужденная мера, сейчас же Глерр намеренно поставил нас с Кьярой в унизительное положение. Он явно хотел отплатить девушке за то, что она посмела бросить ему вызов. Только при чем тут я?..

– Нет, не так, немного левее, а правую руку вот сюда… – Юноша потянулся к руке Кьяры, но та прожгла его таким взглядом, что он на мгновение замер. Однако в синих глазах сразу же блеснули льдинки, и Глерр произнес глухим голосом, который никак не вязался с его утонченной внешностью: – Моя дорогая, кажется, мы договорились. На этот час вы мои. – И, не дожидаясь ответа, он наклонился, поправил Кьяре руку, а потом стал не торопясь распускать ее волосы. Девушка застыла как статуя, словно и дышать перестала, и мне показалось, что сейчас она влепит Глерру пощечину. Но она этого не сделала, и водопад черных волос заструился по спине, упав на бархатный помост. – Роскошный цвет, – проговорил Глерр, убирая пряди с лица Кьяры. Ее глаза горели от ненависти, но он только улыбнулся. – Смотри, пожалуйста, вот сюда, – он показал на низкий столик, стоящий недалеко от помоста, и Кьяре пришлось опустить голову. – Да, вот так. Что ж, теперь займемся тобой, – обратился он ко мне.

Я безропотно села, стараясь в точности выполнять его указания и благодаря Серру за то, что ему не потребуется касаться моих волос. Но, видимо, я рано обрадовалась, поскольку, отойдя к мольберту и склонив голову набок, Глерр недовольно нахмурился:

– Нет, не так… – Он взял невысокую подставку и, подойдя ко мне, опустился на колени. Ловко спрятав подставку под бархатную драпировку, он похлопал по ткани: – Вот сюда.

Я не пошевелилась, и Глерр поднял на меня глаза – они потемнели, словно Штормовые моря, и в них так и читалось: «Попробуй пойти наперекор – и карту тебе не видать».

Стиснув зубы, я поставила босые ноги на подставку в нескольких миллиметрах от пальцев Глерра. Безо всякого смущения он поправил подол платья, еще больше открывая ступни, и вполголоса проговорил:

– Искусство призвано обнажать красоту.

– Долго еще? – раздраженно спросила Кьяра.

Глерр с усмешкой поднялся и, убедившись, что теперь всё как надо, отошел к мольберту.

Мы с Кьярой сидели спиной друг к другу – я не видела ее, лишь слышала дыхание, – и вдруг она коснулась моего левого мизинца, словно говоря: Всё будет хорошо. Мы справимся.

Я заставила себя выдохнуть, однако успокоиться получилось с трудом. Глерр не просто хотел отплатить Кьяре за свое оскорбление – он наслаждался властью над нами. Но, если мы хотим получить желаемое, придется это терпеть.

…Когда я вышла в галерею, где хранилась карта, – Кьяра пошла искать библиотеку, – то едва держалась на ногах. Если бы не Нелла, изводившая меня многочасовым сидением с ровной спиной, я бы, наверное, сразу сдалась. Однако главная трудность заключалась не в том, чтобы сидеть неподвижно, а в том, чтобы выдерживать беззастенчивый взгляд Глерра, чувствуя при этом, как всё во мне бунтует.

Увидев Кинна, который ждал меня, я мгновенно успокоилась.

– Как прошло? – спросил он, отрываясь от карты.

– Утомительно. – Я не нашла лучшего слова, чтобы описать произошедшее.

– Хочешь отдохнуть?

– Нет-нет, хочу посмотреть с тобой на карту.

Кинн улыбнулся, и я тут же почувствовала прилив сил.

Мы вместе склонились над картой. По размеру она была небольшая, и всё же Ронс Террен умудрился наполнить изображение деталями, даже нарисовал нескольких немор в Южном Штормовом море. Помня о словах Кинна, я поискала что-нибудь, что можно было бы трактовать как зашифрованное послание, но безуспешно.

– Видишь? – взволнованно спросил он, но я отрицательно покачала головой. Он показал на главный порт Пряных островов – Кедмар, основанный старшим сыном Альвиона. Приглядевшись, я рассмотрела крошечную точку под буквой «К», больше похожую на случайное пятнышко. Словно почувствовав мои сомнения, Кинн ткнул пальцем в Нумм, с такой же мелкой точкой под первой буквой «М». Мои глаза заметались по карте, и с замиранием сердца я заметила еще несколько точек, отмечающих буквы: «А» в Энтане, мягкий знак в Альвионе, «Н» в Зенноне…

– Не может быть, – прошептала я. – Но что твой отец здесь зашифровал?

Кинн нахмурился, продолжая всматриваться в карту.

– Не знаю. Для начала надо переписать все слова с точками – тогда, может быть, станет ясно.

Вытащив карандаш и сложенный листок бумаги из кармана новой легкой куртки, Кинн принялся за дело. Глядя на то, как он сосредоточенно работает, я подумала, что ради этого готова потерпеть позирование для Глерра.

Вечером мы уселись с Кинном в столовой – на широком и длинном столе можно было с удобством разложить все книги по высшей камнелогии, которые мы нашли в библиотеке. Кьяра еще не вернулась из Оранжереи, где проводила первое занятие с младшими, а Нейт ушел прогуляться – возможно, искать Ферна, который так и не появился.

Карту Кинн обсуждать не захотел: «Надо еще раз всё перепроверить», – и вместо этого принялся читать про камни в механизмах, чтобы понять, как открыть отсек тележки. Я предложила помочь и взялась за монументальный труд, посвященный принципам функционирования простейших механизмов.

В квартире было тихо, слышались только шелест страниц и щебетание птиц за открытым окном. Отвлекшись, я взглянула на Кинна и внезапно вспомнила наши занятия в школьной библиотеке. Услышав мое хмыканье, он поднял голову.

– Что такое?

– Тебе ничего не напоминает? – кивнула я на разложенные книги и тетрадки.

Кинн несколько раз моргнул, потом заулыбался.

– Кажется, это уже традиция.

На сердце у меня потеплело, и я улыбнулась в ответ. Нестерпимо захотелось сказать, как много значило то время, проведенное в совместном молчании. Однако Кинн снова заговорил:

– Почему ты меня выбрала – тогда, у наставника Луккиана?

Внезапно мне стало жарко и я почувствовала, как краснею. Опустив взгляд в книгу, но не разбирая ни слова, я пробормотала:

– Не сказать, что у меня был выбор. Ты или Мáрен. А Марен… он… Одно время для него день был прожит зря, если он не признался мне в любви, а я не… – Я в смятении запнулась, чувствуя, что Кинн на меня смотрит, а потом затараторила, уже не в силах остановиться: – Я устала от фальши, от всех этих признаний – только потому, что я дочь Эрена Линда… Поэтому я старалась держаться от Марена подальше.

– А мне показалось, что его чувства искренни.

Позабыв о смущении, я уставилась на Кинна – он с задумчивым видом изучал тетрадку перед собой.

– Мы же всегда сидели вместе у наставника Луккиана, – пояснил он. – Марен с тебя глаз не сводил. Мне кажется, никто не может подделывать чувства на протяжении стольких лет.

От изумления я приоткрыла рот. Кинн сейчас что, защищает Марена? Как так вышло, что мы с ним сидим и обсуждаем чувства Марена ко мне?

Наши глаза встретились, и я в смятении пролепетала:

– Что ж, хорошо, что я не выбрала Марена. Иначе… вышло бы очень неловко. И для него, и для меня.

Кинн опустил голову и вполголоса проговорил:

– Да уж, Марену повезло, – и, взяв карандаш, пододвинул к себе книгу.

Какое-то время я сидела неподвижно, чувствуя, как дрожат от волнения руки.

Что это за диалог такой? При чем здесь Марен? У меня возникло ужасное ощущение, что разговор зашел не туда, но времени всё исправить мне не дали: в лиловой гостиной послышались голоса, и двери в столовую отворились.

– О, вы здесь! – воскликнула Кьяра.

Она зашла вместе с Нейтом и, в изнеможении опустившись рядом на стул, выдохнула:

– А я-то считала, что малыши при храме силы отнимают. Но эти… – она покачала головой. – Донни лишь бы поболтать, Мар какие-то железки в руках крутит, а Тиша… – ее голос слегка дрогнул, – с ней, видимо, вообще никто не занимался: рисовать-то она может, а писать не умеет. – Помолчав, Кьяра добавила: – Да, кстати, Тайли тоже была. Может, и она будет заниматься.

– Да? А ей зачем? – из вежливости спросила я, еще не отойдя от разговора с Кинном.

– Она привела Тишу, а потом решила немного послушать, да так и осталась. Сказала, что интересно. Если будет ходить – хорошо, пример для других. Вдруг и Люциллу бы удалось привлечь…

– Лютик так просто не дастся, – раздался вдруг голос Ферна.

Вздрогнув, мы обернулись и увидели застывшего в дверях юношу: вид у него был хмурый и какой-то отрешенный. Нейт опомнился первым:

– Ферн! Где ты пропадал? Я тебя обыскался!

Тот пожал плечами.

– Не думал, что обязан докладывать… – Ферн обвел взглядом стол с книгами. – Вижу, у вас всё прекрасно. Что ж, не буду мешать, – и, развернувшись, он вышел, хлопнув дверью.

– Что с ним такое? – нахмурившись, спросила Кьяра.

Нейт бросил на дверь обеспокоенный взгляд, потом покачал головой.

– Ему надо немного прийти в себя.

А я мысленно добавила: «А нам пока – держаться от него подальше».

Но на следующий день Ферн вел себя на удивление спокойно и даже согласился вечером сыграть с Нейтом в ровинсоль, а Кинн пробудил для них камни.

На квадратной доске был выложен лабиринт с четырьмя входами. Между игроками разыгрывались два камня, их надо было провести в самый центр, и побеждал тот, кто делал это первым. Однако на пути встречались ровинсоли – скрытые под дорожками камни, которые в соответствии с сопряжением либо пропускали камень игрока, либо отбрасывали его назад, а иногда даже перекидывали на соседнюю дорожку. Задача игроков была в том, чтобы увидеть с помощью дара, какой ровинсоль их поджидает, и провести свой камень наилучшим путем. После каждой игры расположение ровинсолей менялось.

Не обладая даром, Нейт с Ферном играли в ровинсоль по-своему. Кажется, им даже больше нравилось, когда сопряжения не совпадали и их камни отбрасывало назад. Мы с Кинном вздрогнули и оторвались от книг, когда Ферн вдруг победно вскрикнул:

– Да!

Его камень попал на ровинсоль и был отброшен прямо в центр доски. Нейт с усмешкой пробормотал: «Нечестно», – а Ферн откинулся на кресле и, довольный как мальчишка, широко улыбнулся.

Это было так неожиданно, что я несколько секунд не мигая смотрела на него.

Такая улыбка ему идет.

Я отвела взгляд и уткнулась в книгу, надеясь, что описание камней, используемых с различными типами винтов, поможет мне выбросить из головы эту глупую, совершенно ненужную мысль.

Утром я проснулась еще более разбитая, чем обычно. Очередной кошмар вымотал меня настолько, что на взволнованный вопрос Кьяры, что со мной, я сдалась и рассказала про сны. Внимательно выслушав, девушка собралась что-то сказать, но в эту минуту в кухню зашли юноши, и мы обе повернулись к ним.

Что-то явно произошло.

Нейт с Кинном, оба хмурые, молча сгрузили ящики с хлебом, сыром и чем-то вяленым на угловой столик, а Ферн с такой силой хлопнул ящиком с яблоками о кухонный стол, что одно из них выпало и покатилось по полу.

– Что случилось? – спросила Кьяра. – С тележкой… не получилось?

– Хуже, – ответил Нейт, подбирая укатившееся яблоко. – Там был Сай.

– С чего это он? Вы же сказали, они давно не забирают еду…

Ферн с мрачным видом уселся напротив нас и, вытащив из ящика другое яблоко, сжал его в руках.

– Этого следовало ожидать. Куча новеньких, да еще мы с Нейтом тогда на площади появились, а вы, – он кивнул в сторону Кинна, – потом вообще сбежали… Да у него крышу от такого должно было снести! Удивительно, что он раньше ниоткуда не выскочил.

Нейт с Кинном в нерешительности замерли у стола, и Кьяра тут же поднялась.

– Давайте поешьте… Вы все, – добавила она, бросив взгляд на Ферна. Кажется, он собирался возразить, но Кьяра уже отошла за хлебом и сыром. Она отказалась от моей помощи и сама занялась завтраком.

– Значит, не удалось присмотреться к винтам? – спросила я у Кинна. Он, усевшись за стол, посмотрел на меня.

– Удалось. Я почти уверен, что в них использовали иррит.

Вчера в разделе про типы винтов я наткнулась на упоминание иррита – камня удержания, который не давал раскрутить винты обычной отверткой. К сожалению, в книге не было ни слова о том, как же с такими винтами справляться.

– Ну а Сай?..

– Мы при нем и смотрели.

– И он ничего не заподозрил?

Нейт отрицательно покачал головой.

– Он знает, что все новенькие пытаются сбежать из Квартала. Ему, наоборот, было любопытно.

– Даже слишком, – глухо добавил Кинн.

Ферн усмехнулся.

– А ты что хотел? Он же думал, что ты отступник и давно стал закуской для Теней. То-то они с Риссой удивились. Хотя она быстро оправилась от удивления. Ну ты слышал…

При упоминании черноволосой девушки я впилась ногтями в ладони и едва не спросила, что именно она сказала, но, заметив пытливый взгляд Ферна, сдержалась.

Какая мне разница.

Кинн поблагодарил Кьяру за тарелку с едой и сказал:

– По-моему, Сая разочаровало то, что моя татуировка ненастоящая.

Ферн криво улыбнулся:

– Еще бы.

– Почему? – в недоумении спросила я.

Зеленые глаза Ферна остановились на мне, и сердце забилось быстрее, как в испуге.

– Потому что Сая привлекает зло.

За столом вдруг стало очень тихо.

– Что ты такое говоришь?.. – начала Кьяра.

Юноша, не сводя с меня пронзительного взгляда, ответил:

– Помните, я рассказывал про Вилли Вислоухого? У нас многие считают, что на самом деле кота хотел убить Сай. Просто не успел.

Я посмотрела на Нейта, ожидая, что тот возразит, мол, Ферн всё выдумывает. Но он промолчал, хмуро уставившись на нетронутую еду в тарелке.

Кьяра обвела всех взглядом.

– А доказательства есть? Разве можно так огульно обвинять?..

– Доказательств у нас нет, – откликнулся Нейт, – но мы знаем Сая. И, боюсь, интерес с его стороны не сулит ничего хорошего. Поэтому с сегодняшнего дня я прошу вас троих ходить по Кварталу в нашем сопровождении, по крайней мере утром и вечером. – Заметив мой испуганный взгляд, он добавил: – Не думаю, что вам грозит опасность, но, поверьте, с Саем в одиночку лучше не встречаться. Особенно с учетом того, что мы хотим сохранить вашу тайну.