Текст книги "Дремеры. Тени Альвиона"

В Оранжерею нас с Кьярой провожал Ферн. Он шел впереди, и волей-неволей мой взгляд упирался в его растрепанные волосы и широкую спину. Внезапно я поймала себя на мысли, что хочу узнать, что творится в его голове.

Теперь, когда я знала про историю с Лиллой, мне стало казаться, что я отчасти понимаю, почему он так ожесточился: он считает, что его предала не только любимая девушка, но и близкий друг. И этой девушки больше не было… Интересно, как он отнесся к известию о ее смерти?..

В эту минуту Ферн оглянулся и пронзил меня холодным взглядом. Вздрогнув, я покраснела и опустила голову.

Он ведь не умеет читать мысли?..

– Прошу, дорогая, не хмурься, – сказал Глерр и коснулся моего лба теплыми пальцами.

Встрепенувшись, я в недоумении уставилась в его синие глаза и непроизвольно отпрянула.

– Что?..

Юноша выпрямился и нетерпеливо смахнул пылинку с кружевных манжет своей рубашки.

– Я привык, что на мои слова откликаются с первого раза. Мне пришлось позвать тебя трижды. Надеюсь, такого больше не повторится.

Прикусив язык, чтобы не сказать, что я ему не кукла, я заставила себя кивнуть. Глерр лишний раз поправил рукав моего платья и наконец отошел к мольберту.

Я опустила взгляд, молча негодуя, как вдруг дверь в мастерскую распахнулась и послышался голос Ферна:

– Ну что, вы тут еще не умерли со скуки? Сколько можно… – Он внезапно умолк. А потом до меня донесся едва слышный шепот: – Лилла?..

Мое сердце сжалось, и я подняла голову: Ферн застыл в дверном проеме, бледный как полотно. Встретившись со мной глазами, он вздрогнул и в его взгляде промелькнуло узнавание. Он осмотрел меня с головы до ног и выдохнул:

– Ты…

Всё во мне обмерло, а Ферн вдруг повернулся к Глерру и с пугающей ненавистью прошипел:

– Что ты задумал? Это же ее платье!

– О чем это ты? Чье платье? – спросил Глерр, но никто не стал его слушать: Ферн рванулся к нему, а я вскочила и, не чувствуя под собой ног, бросилась в гардеробную, где, захлопнув дверь, попыталась содрать с себя одежду, путаясь в крючках.

Ее платье.

Мне показалось, что всё тело в огне, и я начала задыхаться, когда рядом раздался голос Кьяры:

– Тише, тише. Сейчас.

Пока она помогала мне раздеться, я поняла, что из глаз текут слезы и что меня трясет.

«Тебе кто-нибудь говорил, что вы с Лиллой?..»

Нет, никто не сказал мне, что я похожа на погибшую девушку.

Глава 6

Я сидела на узком диванчике, безучастно наблюдая за тем, как солнце подбирается к босым ногам. Кьяра помогла мне надеть мое светло-зеленое платье и, переодевшись сама, ушла, чтобы передать Кинну, что я задержусь. Мои руки безвольно лежали на легкой материи – Нейт говорил, что на склад перенесли вещи из магазинов, так что это платье до меня точно никто не носил.

В отличие от того, голубого.

Перед глазами всплыло помертвевшее, потрясенное лицо Ферна.

Живот снова свело, а дыхание сбилось. Неужели мы с Лиллой на самом деле похожи? А Глерр вправду не знал, чье это платье?

Во рту появилась горечь, и я наконец поняла: вот почему Нейт иногда смотрел на меня с такой тоской, а Ферн – с таким вызовом. Меня охватила дрожь, и я обняла себя руками.

Я не хочу быть ходячим напоминанием об умершей девушке.

Не знаю, сколько я так просидела, пока вдруг не очнулась от мысли: меня ждет Кинн!

Натянув чулки и туфли, я вышла в пустую мастерскую. Мольберт стоял криво, словно его кто-то сдвинул, а на полу и на одном из столиков в россыпи осколков синели пятна краски – похоже, Ферн с Глерром сцепились. Бросив еще один взгляд по сторонам, я уже шагнула к дверям, но внезапно остановилась.

Нет, не надо этого делать.

Однако ноги сами понесли меня к мольберту. Остановившись напротив, я с замиранием сердца взглянула на рисунок.

Это был карандашный эскиз – Глерр даже не проработал задний план, – но наши с Кьярой фигуры и лица были четко прорисованы. У меня захватило дух от той точности, с какой художник передал наше жизненное сходство. На мгновение что-то привлекло мое внимание, и я снова посмотрела на Кьяру, а потом – на себя, но мысль ускользнула, стоило моему взгляду остановиться на платье.

Ее платье.

Я отпрянула от мольберта с колотящимся сердцем и, едва не запнувшись о столик, поспешила прочь из мастерской – прочь от себя в образе Лиллы.

– Ты в порядке? – Кинн устремился ко мне, едва я выскочила в галерею. Он оглядел меня с ног до головы, словно ожидал, что я ранена. Когда я устало кивнула, он судорожно выдохнул и спросил: – Что там произошло? Сперва оттуда вылетел Ферн, совершенно не в себе, меня даже не заметил, потом появился Глерр – весь в крови и краске, рубашка порвана, злобно на меня глянул, но ничего не сказал. А потом Кьяра… По-моему, она сама не поняла, из-за чего они подрались, – сказала что-то про платье и что ты задержишься…

После злосчастного разговора о Марене между нами с Кинном появилась какая-то отчужденность, но сейчас его серые глаза смотрели встревоженно, и смотрели они на меня. Не успела я ответить, как Кинн мягко проговорил:

– Пойдем. Тебе надо на свежий воздух.

– А как же карта?.. – слабо возразила я.

– Карта никуда не денется, завтра продолжим.

Мы молча покинули Оранжерею, и я была благодарна Кинну за возможность просто побыть рядом, ничего не объясняя. Утро в Квартале стояло тихое, теплое, и через какое-то время я нашла в себе силы рассказать о Лилле.

– …Тайли почти мне сказала, но в последний момент передумала. Может, решила, что раз никто мне ничего не говорит, так и не стоит.

– Сказала что?

– Что я похожа на Лиллу.

Я почувствовала его взгляд, но сделала вид, что рассматриваю лепнину на ближайшем здании. Не спуская глаз с разноцветных домов – иначе мне не хватило бы духа, – я рассказала о том, что произошло в мастерской. Не знаю, какой я ожидала реакции, только не этой – Кинн вдруг преградил мне путь.

Он выглядел рассерженным: брови нахмурены, губы плотно сжаты, – но я поняла, что злится он не на меня. Он немного помолчал, словно подбирая слова, а потом произнес с неожиданным жаром:

– Ведь я тебе уже говорил: ты – это ты. Какая разница, похожа ты на кого-то или нет? Это не меняет того, что… – Он резко оборвал фразу и отвернулся, переполненный эмоциями, а у меня словно азонитовая глыба упала с плеч.

«Ты – это ты». Такие простые слова, но именно их мне не хватало.

Я прошептала:

– Спасибо.

Кинн снова пошел рядом и искоса взглянул на меня:

– Ты думаешь, это была случайность, с платьем?

Я покачала головой.

– Не знаю… Не знаю… Глерр казался сбитым с толку.

Но хоть я и сказала так, в душе поселилось сомнение: Глерру нравилось чувствовать власть над другими, а этот жестокий розыгрыш позволил бы ему насладиться ей сполна…

Возвратившись домой, мы перекусили, после чего Кинн достал тот листок бумаги, куда он выписал отмеченные на карте названия. Чуть ниже шло два ряда букв:

в в, д, к к к к, м, н, р, с, т, ц, ь

а а а, е е е, и, о о о

Я несколько раз просмотрела весь список и уставилась на Кинна. Его глаза загорелись воодушевлением:

– Ты тоже обратила внимание?

И он написал, зачеркивая по пути использованные буквы: камень-сердце.

Как зачарованные, мы целую минуту сверлили взглядами получившееся слово.

– А дальше? – спросила я, отрываясь от листка.

Кинн с досадой выдохнул.

– А дальше что-то не складывается.

Я внимательно посмотрела на названия и нерешительно спросила:

– Буква «к» в «Кедмар» – а что, если она должна остаться заглавной? Тогда «Камень-сердце» – это начало фразы.

Постучав острием карандаша по бумаге, Кинн вдруг написал: Камень-сердце в таи…к…

– Камень-сердце в тайнике?

– Похоже на то. Но… – он нахмурился, – я уверен, что нашел все отмеченные на карте слова, и тогда букв не хватает. Да и зачем отцу писать эту фразу? Я ведь и так знаю, где камень. А без точных координат никому другому эта фраза ничего не даст. Разве что… – Кинн замер, а потом медленно поднял на меня взгляд. – Разве что он и их зашифровал в карте. Надо проверить.

Было видно, что эта идея целиком захватила его, и я не осмелилась спросить, почему Ронс Террен не открыл местоположение тайника альвионским Карателям, предпочтя попасть в Квартал Теней, но при этом указал его на карте, которую вряд ли когда-то найдут.

Некоторые вопросы человек должен задать себе сам.

Вернувшись в свою комнату, я уже хотела лечь спать, когда в дверь постучали. Уверенная, что это Кьяра, я накинула на сорочку легкий капот и, торопливо его застегнув, открыла. На пороге стоял бледный Нейт. Он с ходу спросил:

– Это правда? То, что рассказал Кинн? Глерр… – Тут он заметил, как я одета, и смущенно пробормотал: – Прости, я не…

Он отвернулся, намереваясь уйти, но вид у него был такой потерянный, что я остановила его:

– Подожди.

Юноша нерешительно замер, а я, плотнее запахнув капот, набросила на плечи широкий платок. Мне не хотелось заново переживать всю сцену в мастерской, но Нейт имел право знать.

Он слушал молча, склонив голову и плотно сжав губы, и только когда я замолчала, поднял на меня полные боли глаза и тихо спросил:

– Какое это было платье?

Когда я его описала, лицо Нейта скривилось и он сказал дрожащим голосом:

– Она никогда не любила наряжаться. Это платье… я подарил ей на день рождения… Я настоял…

Он замолчал и ушел в себя, словно позабыв обо мне. А я стиснула концы платка в руках и быстро, чтобы не передумать, спросила:

– Насколько мы с ней похожи?

Нейт поднял голову, и взгляд его медленно прояснился.

– Немного. Скорее стрижкой и цветом волос. Да и то Ли… Лилла была огненно-рыжей. А волосы остригла, когда ей было лет тринадцать, – она могла часами возиться с растениями, но ей было и минуты жалко потратить на себя. Вы больше похожи издали, но если… если на тебе было ее платье, тогда…

Он не договорил и коснулся золотой полусферы в ухе, а меня пронзило острое чувство вины, и я пробормотала:

– Прости, я не знала…

– За что ты просишь прощения? – нахмурился он. – Тут нет ни капли твоей вины. Это всё Глерр… Пусть радуется, что меня сегодня там не было, – добавил он с угрозой.

– Думаешь, он это нарочно? – спросила я.

– Вира, у Глерра феноменальная память на одежду: он может описать парадный костюм своего прадедушки, который он видел в пятилетнем возрасте, вплоть до последней застежки. Раньше он вечно всех с ума сводил этой своей способностью. Так что он прекрасно знает, чье это платье.

– Но зачем?..

Нейт угрюмо усмехнулся.

– Думаю, так он хотел отплатить за то, что я их бросил. – Поймав мой недоуменный взгляд, он пояснил: – Вряд ли он планировал делать Ферна единственным зрителем, скорее всего, намеревался устроить торжественный показ законченного портрета…

На его лице заиграли желваки.

– Но ведь ты их не бросал!.. – в смятении воскликнула я. – Ты ушел из-за… Он же знает, из-за чего ты ушел.

– Весь прошлый год Глерр то и дело уговаривал меня вернуться. Не потому, что переживал о моем благополучии, а потому что на него, как на старшего, легла вся ответственность, которую раньше нес я. И, очевидно, он мне этого не простил. – Нейт потер лоб и сказал: – Ферн был прав, не стоило связываться с Глерром. Теперь и ты пострадала из-за меня. – Не позволив возразить, он добавил: – Спасибо, что всё рассказала. Больше не буду тебя задерживать, отдыхай.

Я проводила взглядом его худощавую фигуру и только тогда осознала, что дрожу. До меня наконец-то дошло, что золотую серьгу Нейт носил в память о Лилле.

А Глерр… Его выходка оказалась не просто жестоким розыгрышем. Это была осознанная месть. Но каким бесчувственным надо быть, чтобы ради отмщения использовать горе человека?..

Вечером мы, как обычно, собрались в музыкальной гостиной – все, кроме Ферна. Произошедшее в Оранжерее никто не обсуждал, и всё же в комнате повисло напряжение. Кьяра рассказывала Нейту о своих занятиях с младшими, мы с Кинном просматривали книги по камневидению, но я никак не могла сосредоточиться на плывущих строчках. Время от времени мне казалось, что я ловлю на себе осторожные взгляды дремер. Наконец, не выдержав, я решила пойти к себе и извинилась перед остальными. Кинн поднялся, видимо, желая меня проводить, но я качнула головой: хотелось побыть в одиночестве.

Когда я вышла в лиловую гостиную, то вздрогнула от неожиданности – в кресле напротив дверей сидел Ферн. С утра он так и не привел себя в порядок: на манжетах светло-серой рубашки виднелись засохшие капли крови, а на костяшках правой руки алели ссадины.

Он тут же вскочил, и я застыла от иррационального страха: вдруг он сейчас набросится на меня с обвинениями? Мы простояли так несколько мгновений, а затем я кинулась к дверям, ведущим на женскую половину.

– Постой! Куда ты?.. Да постой же! – воскликнул он, бросившись за мной.

Я почти добралась до дверей, когда Ферн схватил меня за руку и заставил повернуться к себе. Его зеленые глаза яростно сверкали, и мое сердце зашлось в ужасе. Внезапно зеленый огонь потух, уступая место растерянности. Юноша, заметив, что держит мою руку, отпустил ее и шагнул назад.

– Прости, я не хотел… – Он в смятении провел рукой по волосам, растрепав их еще больше. – Я… – Бросив на меня взгляд, он уставился себе под ноги. – Я хотел извиниться… Утром я, наверное, тебя напугал…

Всё внутри меня еще дрожало, но страх постепенно отступал перед неожиданным зрелищем: надо же, растерянный Ферн, который просит прощения.

Он сжал и разжал кулаки, шумно выдохнул.

– Глерр… этот мерзавец… Тебе больше не придется там появляться. Я с ним поговорил.

Я кое-как совладала с собственным голосом:

– В каком смысле – не придется? А как же карта? И занятия с младшими?

В его взгляде промелькнуло недовольство.

– Занятия?.. Пусть Кьяра с этим сама разбирается, раз всё затеяла. Ну а если тебе так нужна карта… Хочешь, я вытрясу с Глерра ключ? А если заартачится – могу просто разбить витрину.

От неожиданности я опешила. Он что, предлагает украсть карту? Конечно, она не принадлежит Глерру, но всё равно это чересчур.

– Нет-нет, не надо, – торопливо сказала я, на что Ферн лишь пожал плечами.

Я надеялась, что теперь он уйдет, но он всё медлил и наконец, искоса взглянув на меня, спросил:

– Ты знаешь, почему я так поступил?

Я тихо ответила:

– Да, мне рассказали… про Лиллу.

Юноша на секунду застыл, а потом глухо произнес:

– Вот как… – Он приоткрыл рот, будто собирался еще что-то добавить, но вместо этого коротко кивнул и, развернувшись, двинулся к мужским спальням.

Только когда дверь за ним закрылась, я осознала, что целую минуту простояла неподвижно и что до сих пор ощущаю прикосновение его руки.

Пустые комнаты сменяли друг друга одна за другой, а я всё шла и шла, потерявшись в этом лабиринте. Свернув в очередной коридор, освещенный тусклыми люминариями, я внезапно его узнала.

Я была в поместье Псов.

Одна из дверей в конце коридора медленно, с тихим скрипом отворилась. Я уже знала, чтó увижу там, но всё равно двинулась по коридору и зашла внутрь.

На застеленной кровати, приняв позу спящего человека, лежало платье Нéри-Эрики.

Словно почувствовав мой взгляд, платье шевельнулось и село. Воротник двинулся, словно повернулась невидимая голова, и раздался шелестящий шепот:

– Это твоя вина…

Платье медленно указало рукавом в угол комнаты, где притаилось ростовое зеркало. Мне хотелось сбежать, но ноги, как заколдованные, сами понесли меня туда.

В помутившейся от времени зеркальной глади показалась босая девушка в голубом платье с короткими рукавами, рыжие волосы были по-мальчишески коротко острижены.

Заглянув в лицо своему отражению, я остолбенела: глаза были черными, как соллары, а губы медленно растянулись в усмешке и прошептали:

– Ты – это я.

Она схватила меня за руку и потянула внутрь зеркала.

Я услышала собственный крик, чьи-то слова: «Тише, тише», – а потом провалилась в блаженную тьму.

Я проснулась сразу и окончательно – словно легкую лодочку вытолкнуло на берег волной. Пару минут смотрела на высокий потолок, пытаясь понять, почему так странно себя чувствую.

Никакой разбитости и слабости, как бывало после кошмаров. Наоборот. Я выспалась.

Повернув голову к окну, я увидела, что сквозь плотные шторы пробивается солнце. Сколько уже времени? Почему Кьяра меня не разбудила?

События прошлого дня медленно возвращались ко мне, и я вспомнила, что позировать для портрета больше не надо.

Сев на кровати, я с удовольствием потянулась – тело было легким, отдохнувшим – и вдруг замерла. Медленно опустив правую руку, я уставилась на запястье. Мое сердце сжалось, дыхание перехватило, а рот приоткрылся.

В утреннем полумраке тускло поблескивали зеленоватые неровные бусины.

Я мигом вскочила с кровати и бросилась к окну, где отдернула шторы и тут же зажмурилась, ослепленная солнцем. Проморгавшись, я вновь взглянула на дрожащую руку.

Хризалии вспыхнули на ярком свету, а я, покачнувшись, осела на пол.

Я сжала запястье, уверенная, что всё это мне снится, но браслет никуда не делся, и тогда я осторожно коснулась скользящего узла, а потом пересчитала бусины: ровно тридцать три, как и раньше, только их отшлифованная поверхность теперь ощущалась по-другому. Как же так? С ними что-то сделали?

– Мама…

На глазах выступили слезы, и я прижала руку с браслетом к груди, чувствуя слабость от потрясения и одновременно щемящую радость.

Когда я отказалась принять браслет в обмен на сведения о камне-сердце, то мысленно навсегда распрощалась с ним. Но каким-то непостижимым образом этот браслет оказался в Квартале Теней.

Я вспомнила, как кто-то шептал: «Тише, тише», а потом мой кошмар прекратился, и я спокойно заснула. Только один человек мог надеть на меня браслет, и я точно знала, кто это был.

…Запыхавшись, я ворвалась на кухню, заставив сидящих там Кинна и Нейта подскочить.

– Вира, что с тобой? – встревоженно спросил Кинн.

– Кьяра… Где она?

– Скоро должна вернуться из Оранжереи, – ответил Нейт. – А в чем дело?

– Я должна с ней поговорить, – бросила я и, развернувшись, выбежала прочь, не в силах устоять на месте.

– Вира, подожди!.. – крикнул вслед Нейт, но я даже не обернулась.

Надо срочно узнать у Кьяры, откуда у нее мой браслет.

Я так торопилась, что, выбежав в лиловую гостиную, едва не сбила с ног Ферна. Он пошатнулся, но сохранил равновесие и с изумлением уставился на меня.

– Ты куда?

– Я…

На мгновение я забылась, глядя в его зеленые глаза, которые оказались так близко.

Они похожи на хризалии.

Очнувшись, я пробормотала:

– Прости, – и, обогнув его, шагнула к выходу.

– Эй, куда ты? – повторил юноша и коснулся моего плеча, словно хотел удержать, но в это время из столовой донесся голос Кинна: «Вира!», и Ферн отступил.

В полном смятении, не оглядываясь, я пересекла гостиную. Двери позади распахнулись, и на этот раз меня позвал Нейт:

– Вира! Что случилось? Зачем тебе Кьяра?

Остановившись, я прикусила губу и посмотрела на браслет. Как мне всё объяснить? Даже Кинн не знает о моем браслете, ведь в школу я его не носила.

– Ты меня ищешь? Зачем? – раздался спокойный, мелодичный голос Кьяры, и она сама появилась из-за бархатных портьер, отделяющих лиловую гостиную от передней. Девушка с удивлением оглядела нас, а потом кивком указала на браслет и с участием спросила:

– Помогло? Я услышала тебя ночью… Надо было отдать его раньше.

Я едва совладала с дыханием:

– Но откуда он у тебя?.. Откуда у тебя мой браслет?

Брови Кьяры поползли вверх.

– Твой браслет? Что значит – твой браслет? Это мой браслет. Он у меня с рождения.

– То есть как?.. – Я в растерянности посмотрела на зеленоватые бусины. Значит, мне не показалось: камни действительно были другими! Но в остальном наши браслеты были похожи точь-в-точь – как это возможно?..

– И что это за браслет такой? Что он делает? – спросил Ферн.

Кьяра, не глядя на него, ответила:

– Это хризалии.

– Вот как… – протянул он и с ядовитой усмешкой добавил: – Неплохо для девчонки из сиротского приюта.

Она раздраженно взглянула на юношу, но в эту минуту подал голос Кинн:

– Как тебе удалось пронести его в Квартал?

Кьяра перевела на него взгляд и, помедлив, с легким смущением ответила:

– Когда Матушка Алливия провожала меня – уже после обыска, – на прощание она обняла меня… и тайком сунула браслет мне в карман.

– Зачем? – недоуменно спросил Нейт.

Девушка поджала губы и, одернув мантию, неожиданно сухим голосом произнесла:

– Это единственное, что осталось от моей матери.

Голова у меня резко закружилась.

– Твоей матери?.. А как… как ее звали? – прерывающимся шепотом спросила я.

Кьяра нахмурилась и даже не стала скрывать недовольство.

– Зачем ты спрашиваешь? Какое это имеет значение?.. – Она повела плечом и процедила: – Мне неизвестна ее девичья фамилия. Я только недавно узнала, что в замужестве она была Дейн. А звали ее Мирия.

Мое тело вдруг онемело, всё вокруг замедлилось, и в ушах зазвучал пораженный голос Матушки Алливии, спрашивающей: «Кто твои родители?»

Я моргнула, и перед глазами тут же возник мольберт с карандашным наброском. Мы с Кьярой. Разные и в то же время неуловимо похожие.

Как сестры.

Голова у меня закружилась, ноги подкосились, и я пришла в себя уже на диване.

– Вира?.. Как ты? – Голос Кинна звучал отдаленно, будто из-под толщи воды, хотя он сидел рядом, придерживая меня за плечи. Я уставилась на него невидящим взглядом и попыталась прошептать: «Моя сестра», но с губ не сорвалось ни слова. Задыхаясь, я повернулась к Кьяре, на лице которой было написано недоумение.

Как я могла быть так слепа?

Вот почему она показалась мне знакомой: у нее мамина фигура и глаза, похожие очертания ушей и губ. Только волосы… другие.

– Кто-нибудь уже объяснит, в чем дело? – резко спросил Ферн, и мир вернулся на свое место. Я вдруг почувствовала тепло от ладоней Кинна на своих плечах, но не успела и шевельнуться, как он отстранился. Опустив взгляд на браслет, я сделала несколько глубоких вдохов и проговорила:

– У меня был точно такой же браслет из хризалиев. И тоже с рождения. Он достался мне от моей мамы. И ее звали… – голос у меня пресекся от волнения.

– Ее звали Мирия. В девичестве – Бримстор, в замужестве – Линд, – закончил за меня Кинн.

В гостиной повисла мертвая тишина. Едва дыша, я осмелилась поднять голову и заглянуть Кьяре в лицо: бледная, с широко раскрытыми глазами, она смотрела сквозь меня. Вдруг ресницы девушки дрогнули, взгляд зашарил по моему лицу, метнулся к волосам, и ее рот приоткрылся. А через несколько мучительных сердцебиений я уловила еле слышный шепот:

– Нет…

В груди у меня что-то сжалось, стало трудно дышать, следом накатила внезапная тошнота. Кьяра, не сводя с меня неверящего взгляда, покачала головой и уже громче сказала:

– Нет.

Я подалась вперед и тихо позвала ее:

– Кьяра…

Лицо девушки исказилось от гнева; сделав шаг назад, она хриплым, срывающимся голосом прокричала:

– Нет!

Развернувшись, она выбежала вон, оставив нас в оглушительном молчании. И только когда хлопнула входная дверь, Ферн ожил, сорвался с места, но на полпути замер и, вполголоса выругавшись, недовольно бросил Нейту:

– Ты – давай за ней. Может, тебя послушает.

Нейт выбежал из гостиной, а я бессмысленно уставилась ему вслед, глядя, как ходят волнами бархатные портьеры. Через какое-то время я почувствовала пристальный взгляд Ферна и осознала, что дрожу. Кинн осторожно взял меня под локоть:

– Пойдем, я провожу тебя в комнату.

Я послушно поднялась и вышла, так и не посмотрев на Ферна. Пока мы шли по обитому деревянными панелями коридору, ноги мои подгибались от слабости, но волновало меня совсем не это.

Сестра. Моя сестра. Как такое возможно?..

Я очнулась, когда Кинн усадил меня на кровать и сел рядом на стул. Только тут я подняла на него глаза и спросила:

– Это не сон? – Возможно, я просто еще не проснулась. Кинн взглянул на меня и покачал головой. Потом, поколебавшись, мягко взял мою правую руку в свои теплые ладони.

– У тебя холодная рука, ты дрожишь. Кажешься вполне реальной, – добавил он с легкой улыбкой в голосе.

– Думаешь, это правда? Что Кьяра… Что мы… – В горле образовался комок, и я с трудом договорила: – Что мы сестры?..

Кинн тихо вздохнул, и, не выдержав, я умоляюще посмотрела на него и шепотом спросила:

– Мы похожи?

Его серые глаза встретились с моими, и я замерла. Лишь сейчас я осознала, как близко мы сидим и что он до сих пор держит мою руку в своих ладонях. Меня охватил жар, но я, не отстраняясь, позволила Кинну исследовать мое лицо и почувствовала, как неистово забилось сердце. Когда его взгляд коснулся моих губ, я перестала дышать.

Кинн вдруг отвел глаза и выпустил мою руку. Он нахмурился и, возвращаясь к моему вопросу, хрипло сказал:

– Между вами есть определенное сходство. Увидев Кьяру вблизи, я сразу подумал, что она мне кого-то напоминает, но когда она рассказала, что выросла при храме, выбросил эту мысль из головы: раз у нее нет родственников в Зенноне, откуда бы мне ее знать?

Мое сердце всё еще билось как сумасшедшее, поэтому, когда я заговорила, голос дрожал:

– Это не может быть простым совпадением?

Продолжая хмуриться, Кинн мимолетно взглянул на меня и кивнул на браслет.

– Два таких браслета? Не верю. Никогда о таком не слышал.

– А можешь посмотреть?..

Я осторожно стянула браслет с запястья и опустила Кинну в ладонь. Вспомнилось, как было противно отдавать его Утешителю Йенару в Башне Изгнания, но теперь, когда хризалии оказались у Кинна, на сердце, наоборот, потеплело – будто он снова взял меня за руку.

Сосредоточенно, не торопясь, Кинн перебрал каждую бусину и наконец сказал:

– Просто потрясающе… Сколько лет этому браслету? Кьяра старше – насколько? Года на два? Значит, лет восемнадцать… И до сих пор все нити силы яркие, крепкие, словно камни пробудили совсем недавно. А твоему браслету было шестнадцать, и хризалии тоже еще не впали в спячку? – Получив от меня кивок, он вполголоса произнес: – Ваша мать была невероятно сильной камневидицей. – Он протянул мне браслет обратно и, кашлянув, продолжил: – Помимо внешнего сходства, у вас есть одинаковые браслеты, которые достались каждой из вас от матери, более того – ваших матерей зовут одинаково, и обе они из Альвиона. И при этом вы с Кьярой – дремеры. Таких совпадений не бывает. К тому же перед тем, как нас отправили в Квартал…

– Матушка Алливия… – прошептала я.

– Ты наверняка напомнила ей Кьяру.

Но тут перед глазами у меня возникло бледное, искаженное от гнева лицо девушки, и я вздрогнула.

– Но почему?.. Почему она сбежала? Неужели?.. – голос у меня пресекся, а в глазах защипало.

Неужели ее настолько ужаснула мысль о том, что мы можем оказаться сестрами?

– Думаю, для нее это оказалось слишком большим потрясением. Ведь, если подумать, она воспитывалась при храме и почти ничего не знала о матери, а тут вдруг услышала, что у нее была другая семья и другая дочь. Такое кого угодно выбило бы из колеи. – Помолчав, Кинн добавил: – Ей нужно время, чтобы прийти в себя. И тогда вы поговорите. А теперь, – сказал он, взглянув мне прямо в глаза, – тебе надо позавтракать.

Я покачала головой.

– Я не голодна.

– И всё же. Оставайся здесь, я принесу еду.

– Но…

– Пожалуйста, я хочу помочь.

Кинн вышел, а я так и осталась сидеть на кровати, терзаемая множеством мыслей. Если мы с Кьярой на самом деле сестры, то как так получилось? Она сказала, что в замужестве мамина фамилия была Дейн, значит, мама вышла замуж здесь, в Альвионе, и родила Кьяру, а потом? Что же случилось? Что заставило ее оставить семью?

Неужели?.. Я прижала руку к груди, где был спрятан мешочек с камнем-сердцем, и почувствовала, что голова у меня идет кругом.

Мама украла осколки камня-сердца и поэтому бросила семью – чтобы отвезти камни в Зеннон? Ради вот этой непонятной миссии? Но… Зачем же она снова вышла замуж? Почему не попыталась вернуться? И почему никто – никто! – не сказал, что у меня есть сестра?

Знал ли отец, что мама прежде была замужем? Наверняка… Но знал ли о Кьяре? А дядя?..

Мне вдруг вспомнился наш последний разговор с дядей в Башне Изгнания. Он тогда что-то такое сказал – что если бы он рискнул, то у меня была бы семья… Я думала, что он имеет в виду себя, потому что мы так и не стали полноценной семьей. Мог ли он подразумевать Кьяру?..

Прерывая мои мысли, в комнату зашел Кинн с подносом в руках. Но только он поставил его на невысокий столик у стены, как в дверь заглянул Нейт. Я тут же вскочила и уставилась за его плечо в надежде, что он не один, но, заметив мой взгляд, он мрачно покачал головой.

– Как она?..

Нейт глубоко вздохнул.

– Если честно, я ее такой еще не видел. Она потрясена и, похоже, злится… И молчит. Она не захотела мне ничего объяснять. И вот еще что… – Он коснулся серьги в ухе и нехотя проговорил: – Кьяра отказалась сюда возвращаться.

– Отказалась возвращаться?.. Но как же…

Мои ноги подкосились, и я осела обратно на кровать.

– Ей нужно время, чтобы прийти в себя, – повторил Нейт слова Кинна. – Я отвел ее в одну из наших квартир, она пока поживет там. Я останусь с ней, присмотрю, чтобы всё было в порядке. – Затем он вполголоса добавил: – Кто бы мог подумать…

Кивнув Кинну, Нейт собрался уходить, но в последний миг обернулся и мягко сказал:

– Со временем всё наладится.

Смяв на коленях платье, я невидящим взглядом уперлась в стену. Еще вчера моим самым большим переживанием было то, что я похожа на умершую девушку. Но сейчас я не могу думать ни о чем другом, кроме того, что у меня, оказывается, есть сестра и она не желает меня видеть.