Текст книги "Выбор читателя – 2022"

В микроскопе царила непроглядная тьма. Покрутив колесико настройки и ничего не добившись, он опустился на место.

– Мне проще, – ответил Макс, – я больше алкоголик, нежели нарк. Вот забухаю опять, и все, и на хрен никакая наркота не нужна будет.

Досмолив сигарету до самого фильтра, он цинично выстрелил окурком внутрь распахнутого настежь выпотрошенного шкафа. Встал, потянулся, лениво поворошил ногой валявшуюся на полу коробку с лекарствами.

– Ну что, пошли?

– Пошли. – Плотник рывком поднялся, зачем-то еще раз заглянул в микроскоп. – А то мы и так засиделись в этом бардаке.

Они вышли из разгромленного кабинета и двинулись по коридору.

– Вот только стоит ли менять одну заразу на другую? – продолжил Макс свои измышлизмы. – С наркоты что? Ну кумарит, ну затрава бывает дикая… И все! А вот побухаешь недельку-другую, так потом такой похмель накатывает, что трындец всему.

– Угу, – буркнул Плотник, совершенно его не слушавший.

Он наслаждался происходящим внутри него процессом усвоения морфина клетками организма.

– С утра еще ладно. Это не похмелье, а остатки вчерашнего пьянства. А вот к вечеру начинается самое паскудное. То в жар тебя швыряет, то озноб долбит. Трясет, как гада! Ни жрать не можешь, ни спать. А если и задремываешь, так такие кошмарики снятся, лучше и не рассказывать.

– Угу. – Плотник кивнул, хотя ничего подобного с похмелья никогда не испытывал.

– И во второй день не лучше, – продолжал смаковать подробности Макс. – Мандраж проходит, начинается общая хуевость организма. Во рту словно насрал кто. С очка не слезаешь. Сидишь, дрищешь. И в третий день то же самое, только дристать уже нечем. Дай бог к концу недели себя человеком почувствуешь. Жор нападает, гадишь тверденьким. Казалось бы, живи и радуйся! Чего еще тебе надо? Не-ет, приходит какой-нибудь урод с ботлом, и снова бухаловка на полмесяца.

Он захрипел, извлекая скопившуюся в носоглотке слизь, и смачно харкнул на стойку регистратуры. Ядовито-зеленая сопля повисла на стекле, точно над выведенной красной краской буквой «и», придавая ей новый смысл.

– Вот и выходит, – подытожил Макс, – что хоть я и могу завязать с ширевом, лучше этого не делать. Хрен редьки не слаще.

– Да, – рассеянно кивнул Юрий Алексеевич, – замкнутый круг получается. Тяжко тебе.

Они тормознулись на лестничной площадке, соображая, каким образом будет лучше всего спуститься на первый этаж. Шлепать по лестнице не хотелось, а лифт, по всей видимости, не работал. Впрочем, последнее предположение оказалось в корне неверным. Не успели они сделать и пары шагов по направлению к лестничному пролету, как что-то негромко щелкнуло, и створки лифта разошлись в стороны.

От неожиданности оба вздрогнули. Пару секунд ничего не происходило, затем из тускло освещенной кабины вышел здоровенный мужик в белом халате. Он был настолько высок и широк в плечах, что с трудом протиснулся в узкий проем. На ладони полусогнутой левой руки у него лежал большой кочан капусты, сильно смахивавший на вывороченный из черепной коробки человеческий мозг. Окинув их хмурым взглядом из-под низко надвинутой на глаза белой шапочки, мужик молча прошествовал по коридору и скрылся за поворотом.

– Пошли скорее! – втолкнув Юрия Алексеевича в лифт, Макс заскочил следом.

Двери сомкнулись, кабина медленно поползла вниз.

– Видал? Такому только попадись под руку, вмиг душу вышибет!

Плотник испуганно кивнул.

– А я думал, здесь никого нету… – пробормотал он.

– Индюк тоже думал, – отмахнулся Макс. – Вот сейчас он увидит, что ты учинил в кабинете, вернется и этот капустный кочан затолкает тебе в задницу!

– Может, тебе затолкает! – огрызнулся Плотник. – Я что там, визитную карточку оставил или записку, что это моих рук дело?

– Ну ладно, – согласился Макс, – он разделит капусту надвое и запихает по половинке каждому. Тебе что, от этого легче?

Кабина достигла первого этажа, вздрогнула и остановилась.

В холле никого не было. Они, вздохнув с облегчением, поспешили выйти на улицу. После мрачных больничных покоев окунуться в свежесть солнечного дня было необыкновенно приятно. Плотник вдохнул воздух полной грудью, улыбнулся и распрямил плечи. Заторможенность, вызванная чрезмерной дозой морфия, окончательно прошла, уступив место ни с чем не сравнимой ясности.

Навстречу им текли люди. Если бы улочка, по которой они вышагивали, не была такой грязной и узкой, можно было бы предположить, что они оказались на одной из центральных улиц Города. Всматриваясь в лица прохожих, Юрий Алексеевич с удивлением обнаружил, что все они были мертвецки пьяны. Люди шли, пошатываясь, цепляясь за стены домов и друг за друга.

Некоторые падали и, будучи не в состоянии подняться, оставались лежать на дороге, совершенно не обращая внимания на то, что о них запинаются и по ним идут.

– Ты тоже это видишь? – осторожно поинтересовался Макс.

– Вижу, – отозвался Плотник. – Но будь я проклят, если понимаю, что все это значит…

Они свернули в сторону и подошли к гуталиновой будке, торчавшей на перекрестке улиц и, присев на оказавшуюся там скамейку без спинки, продолжили созерцание необычного явления.

– Когда я работал в Саисе на телестудии, – затянул Макс одну из своих бесконечных историй, – начальником у нас был некий Быданов. Так вот, этот Быданов имел специфическое свойство уходить в запои, которые длились по несколько месяцев. Заметь, не одну, не две недели, а три-четыре месяца подряд! Редкого здоровья был дядька. С утра приходит, вроде бы более-менее трезвый, а к обеду смотришь, уже еле на ногах держится. И так – каждый божий день!

– Ну и что? – пожал плечами Юрий Алексеевич.

– Раз мы с ним натрескались на пару. Дело было вечером, кажется, в октябре. Идем по улице, шатаемся. Изо рта пар, в небе звезды… Красота! Вдруг смотрим, на лавочке бомж сидит. Сжался весь, от холода трясется. Ну, подошли мы к нему, присели рядышком. Сидим, курим. И тут Быданов снимает ботинки, стягивает с себя носки и отдает их бомжу. На, говорит, носи на здоровье!

– Ну? – Плотник поморщился.

Максовы истории его откровенно бесили. За всей этой ерундой он не улавливал ничего вразумительного. Казалось, Макс буробит отсебятину просто так, от нечего делать.

– Что – ну? Отдал носки, а сам домой пошел без носков. Денег не дал, водки не дал, которой у нас оставалось еще полбутылки, а носки отдал. Мне, говорит, без них сподручнее, а ему теплее. Вот так.

– Ну и херню ты порешь! – взорвался Плотник.

– Вообще-то, да! – рассмеялся Макс. – Но ты вот о чем подумай. Не таким ли точно образом мы обычно пытаемся помочь окружающим нас людям? Да и самим себе, если уж на то пошло.

– Чушь! – отмахнулся Юрий Алексеевич.

– Да нет, братец, – с какой-то затаенной грустью возразил Макс, – вот это как раз не чушь. Ты вот, к примеру, вбил себе в голову, что колоться – это однозначное зло. Твердишь, как попугай, одно и то же, совершенно не задумываясь над тем, что это «зло» имеет под собой реальное и весьма закономерно возникшее основание. Хочу бросить мазаться… Ха! Да как ты можешь бросить, если даже не представляешь, что тебя подтолкнуло к этому и с какой целью Божественное Провидение поставило тебя именно на эту дорожку?!

Юрий Алексеевич нахмурился, но промолчал.

– Все твои потуги, – продолжал Макс, – такая же точно бессмыслица, как подаренные Быдановым носки. Вонючие оранжевые носки, отданные в носку бомжу!

Выдав последнюю фразу, Макс погрузился в глубокомысленное молчание. Юрий Алексеевич тоже молчал, переваривая услышанное и силясь понять, есть ли в трепотне Макса хоть капля здравого смысла или же все, что он плел, обычный наркотический гон. А мимо, пошатываясь и падая, продолжали двигаться люди.

«Входящие в реку…» – всплыло в Плотниковой башке.

– Айда, – Макс встал, – здесь мы ничего не высидим. Без лишних вопросов Плотник поднялся.

– Щас мы зайдем в библиотеку, это совсем рядом, и я покажу тебе одну интересную книжицу. Если и после этого ты ничего не поймешь, то тебя останется только убить. Больше в таком случае тебе все равно ничто не поможет.

«Невероятно, – думал Плотник, двигаясь среди пьяных горожан, словно лодка в бурном потоке, – похоже, мы с Максом единственные трезвые люди в этом Содоме. У них что, сегодня праздник виноградной лозы, что ли? Да будь хоть десять праздников, не могли же все поголовно нарезаться до такого скотского состояния! Нелепица какая-то…»

– Они не пьяны, они спят, – пояснил Макс, словно прочитав его мысли.

– Что значит – спят?!. – растерялся Юрий Алексеевич.

– То и значит. И не думай, что там, за пределами Города, ты был чем-то лучше них. Когда вернешься, обязательно понаблюдай за людьми, которые тебя окружают, и вспомни, что я тебе говорил.

– И откуда ты такой умный взялся? – съязвил Плотник.

– Не умный, просто научился кое-чему.

– Ага, срать только не просишься.

– Зачем проситься? Сам сходить в состоянии.

«Эх-хе-хе… Значит, все мы спим, – не без сарказма думал Юрий Алексеевич. – В ржавую зелень солнце зашло, вместе с ногой детство ушло[3]3
  Строка из песни:
Вянут цветы, жухнет трава,Мальчик чахоточный колет дрова.В ржавую зелень солнце зашло,Вместе с ногой детство ушло.Вянут цветы, жухнет трава,Мальчик чахоточный колет дрова.А прошлой весною (всем бы нам так!),Прошлой весною нашел он пятак!(Группа «Пикник», альбом «Танец Волка». 1984 г.,«Новозеландская песня».)

[Закрыть]. Ладно хоть, этот умник Платона не вспомнил с его мифом о пещере. Для полного счастья только этого и не хватило…»

Слово «пещера» отозвалось в сознании огненной вспышкой. Чем-то колючим, упавшим за шиворот и больно врезавшимся в спину. В памяти прорисовалась длинная цепочка событий, приведших его на эту улицу, в эту безумную толпу алкоголиков. Юрий Алексеевич, рассмотрев события в обратном порядке, добрался до момента, когда они с Даосом расстались. Внутри него начал нарастать дискомфорт.

«Так, так, так… – соображал он. – Да ведь это и в самом деле получается черт знает что! Мы залезли в пещеру, наткнулись на… какую-то „янтарную“ комнату, а затем я вдруг оказался в непонятно откуда взявшемся Городе… И как я в нем оказался, тоже совершенно непонятно. И уж ни в какие ворота не лезет, что всю эту чертовщину я воспринял как само собой разумеющееся!..» Слова Макса неожиданным образом начали обретать смысл.

Вконец озадаченный, он повернулся, чтобы поделиться с Максом своим прозрением, но вместо Макса наткнулся на Даоса. Тот, выскочив словно из-под земли, дико вращал глазами. Волосы на его голове торчали дыбом.

– Чего встал?! – заорал он, хватая Юрия Алексеевича за плечо. – Пошли отсюдова на хрен, пока не поздно!

– Куда пошли? – пискнул ничего не понимающий Плотник.

– В задницу! В пещеру, разумеется, мать т-твою!..

Даос, ухватив его за рукав, потащил в сторону Городской Стены.

А. Тагес. Омикрон (отрывок)

Омикрон / Александр Тагес. – М.: Де`Либри, 2021. – 254 с.

Как часто жизнь загоняет нас в угол. Как часто мы испытываем страдания и терпим лишения, которых вполне можно было бы избежать. И как редко мы находим в себе силы, чтобы противостоять превратностям судьбы и добиваться поставленной цели. Почему такое происходит и как наконец стать полноправным хозяином своей судьбы?..

Ответ на эти вопросы и пытается дать автор. Помимо обширного теоретического материала в книгу включено множество практических рекомендаций и упражнений.

Жанр, в котором она написана, – практическая эзотерика.

Книга «Омикрон» рассчитана на массового читателя. Она окажется полезной и интересной для всех, кто интересуется вопросами самосовершенствования, поиском смысла жизни и кто желает улучшить свое материальное положение, а также обрести гармонию с духом…

ГЛАВА ПЕРВАЯ

«Я» и «Мы». – Механицизм нашей жизни. – Путь к «осознанию». – О смысле жизни и бессмертии Души. – Философия и наука. – Мировоззрение. – Относительность знаний. – Откуда «метафизик» черпает свой опыт. – О Боге.

Если верить данным современной науки, Вселенная образовалась около двадцати миллиардов лет назад. Первоначальное вещество, разлетаясь и постепенно остывая, конденсировалось в туманности, галактики, звезды и планетные системы. В одной из таких систем, на планете, которая впоследствии получила название «Земля», примерно три с половиной миллиарда лет назад зародилась жизнь.

До сих пор неизвестно, является ли это событие чем-то неординарным, или же, напротив, подобное во Вселенной случается сплошь и рядом. Как бы то ни было, зародившись в океане, жизнь начинает интенсивно развиваться и спустя примерно миллиард лет выходит на сушу. Землю покрывает растительность, появляются первые животные. Эры стремительно сменяют одна другую, и где-то ближе к концу Кайнозоя, когда динозавры окончательно вымерли, а их место прочно заняли млекопитающие и птицы, когда папоротниковые леса сменились хвойными и лиственными, а мир принял современный облик, на планете Земля появляется Человек.

Вид Homo Sapiens существует около двухсот тысяч лет. В сравнении с возрастом нашей планеты, это ничтожно малый промежуток времени. Однако могущество, которого достиг Человек, не только поражает воображение, наполняя душу восторгом, но порой и откровенно пугает. Человечество как вид может очень многое. МЫ овладели энергией атомного ядра, МЫ вышли в открытый космос, МЫ почти научились управлять жизнью, читая и переписывая информацию на генетическом уровне… МЫ!.. Но почему-то, чем больше МЫ можем, тем меньше и меньше может каждое отдельное Я, из которых это МЫ складывается.

С точки зрения исторической перспективы, в этом нет ничего необычного. Собственно говоря, цивилизация начинается именно тогда, когда отдельные человеческие особи и мелкие локальные группы людей собираются в некоторую, более или менее значительную общность. Именно тогда, не раньше, становится возможным осуществление замыслов по сооружению грандиозных ирригационных систем и возведению титанических строений. Тот же принцип сохраняется и в наши дни. Проблема в другом: неужели в жертву цивилизации, в жертву развитию общества должно приноситься духовное развитие каждой отдельной личности? Не для того ли и существует цивилизация, чтобы обеспечить наиболее благоприятные условия для осмысленного существования и всестороннего гармоничного развития каждого отдельно взятого человека?..

Увы, на практике мы наблюдаем обратное. Лишь единицы имеют всё необходимое для нормальной человеческой жизни, тогда как сотни и тысячи людей вынуждены вести полуживотное существование. Хуже того, из тех, кто имеет «всё необходимое», каждый второй проводит жизнь за такими ничтожными занятиями, что по уровню духовного развития остается все на том же полуживотном уровне. Глядя на каждого из нас в отдельности, невольно начинаешь сомневаться: «А действительно ли это МЫ осваиваем космос?», «Действительно ли НАМ подвластна энергия атома?», «Может быть, за НАС это делает кто-то другой?» – уж больно ничтожны потребности и интересы каждого из НАС в отдельности.

Но оставим историю и внимательно всмотримся в день сегодняшний. Как протекает жизнь большинства из нас? Каждое утро мы просыпаемся, завтракаем и к девяти ноль-ноль спешим на работу. Восемь часов монотонного, не вызывающего ничего, кроме желания отдохнуть, труда. Затем ужин, пара часов перед телевизором, еще более окрепшее желание забыться и, наконец, долгожданный сон, в котором мы благополучно проводим приблизительно одну треть своей драгоценной, единственной и неповторимой жизни. Снова утро, снова работа, телевизор, сон. Утро, работа, сон… Месяц за месяцем, год за годом.

Многие из нас умирают, не достигнув и сорока лет. Большинство благополучно доживают до пенсии, а кое-кому удается перевалить за отметку семьдесят, восемьдесят, девяносто лет. Но сколько бы ты ни прожил, жизнь твоя почти никогда не выходит за рамки описанной выше схемы: «… утро, работа, сон…» (… рождение, работа, смерть…).

Стороннему наблюдателю наша цивилизация должна казаться цивилизацией муравьев, в которой каждая индивидуальность существует только ради удовлетворения интересов всего муравейника. По своей внутренней сути мы роботы, запрограммированные и действующие в строгом соответствии с этой программой. Процесс программирования начинается с раннего детства. «Этого делать нельзя!», «Нужно делать вот это!», «Это черное, а то белое», «2 × 2 = 4», «Бытие определяет сознание», «Человек – звучит гордо!»…

Программистами невольно оказываются сначала родители (сами уже давно запрограммированные, не умеющие ни на шаг отклониться от заложенной в них программы), затем воспитатели, педагоги и наконец Общество как некая самостоятельная, надындивидуальная сущность. И это помимо тех программ, которые заложены в нас природой! Массовое производство, массовая культура, массовое… сознание. Нет, мы не муравьи. Мы гораздо более совершенные механизмы. У муравьев существует только один уровень программирования. Тот, что находится в ведении природы.

Самое интересное, мы настолько свыклись со своим положением, что совершенно не замечаем механистического характера наших мыслей и действий. Меня уволили с работы, и первое, что я сделаю, кинусь искать новую, иначе умру с голода. Это программа. Окончил школу, срочно поступай в институт; неважно, на кого учиться, главное – учиться. Это тоже программа. Подошел срок – выходи замуж, что ты, хуже людей?!. Программы, программы, программы… Хорошие и плохие, рациональные и не очень. «Не кричи на весь троллейбус, а то отдам тебя вон тому дяде, он тебя унесет!» Вот где кончается Человек и начинается робот.

Страшнее всего то, что никогда не хватает времени, чтобы остановиться и задуматься над тем, как мы живем, что собой представляем. Беда не в том, что вся наша жизнь подчиняется программам. Это как раз необходимое условие всякой деятельности. Беда в том, что управляющие нами программы на девяносто девять процентов нами не осознаются. Мы действуем не как одухотворенные существа, а подобно зомби или марионеткам. Невероятно, но, как правило, нас такое положение вещей вполне устраивает. Так легче жить, легче подчиняться, легче умирать…

Надеюсь, дорогой читатель, что все сказанное к тебе не относится. Если ты держишь в руках эту книгу, значит, уровень твоего духовного развития достиг той критической отметки, где заканчивается зомби и начинается Человек. Ты не хочешь больше пассивно скользить по течению жизни, подобно щепке, упавшей в речной поток. У тебя появилась потребность взять собственную судьбу в свои руки, осмыслить и пересмотреть те программы, которым ты так долго был вынужден подчиняться. Осмыслить, пересмотреть, а в случае необходимости внести в них нужную коррективу. У тебя появилась потребность составлять эти программы самому.

Ты хочешь знать, кто ты? Для чего существуешь на этой земле? Что представляет мир, который тебя окружает, и какие в нем действуют законы? Ты хочешь знать, есть ли Тот, кто создал этот мир и эти законы, а если есть, то, что Он такое? Это великолепно! Это означает, что ты действительно Человек, ибо ни один робот, ни один зомби ставить перед собой подобные вопросы не способен. Для них они ни к чему, за них все делает программа.

Отлично помню, когда впервые это случилось со мной. Мне было четырнадцать, я возвращался из школы. Стоял морозный зимний вечер. Снег под ногами хрустел, а в черном бездонном небе светились тысячи ярких звездочек. Именно с вида этого неба все и началось. Я остановился, пораженный беспредельностью навалившейся на меня бездны. Впервые своим детским рассудком я попытался постичь тайну бесконечности и… не смог! В душу закрался леденящий ужас. Таким ничтожным показался я себе в сравнении с этой величественной чернотой, такими ничтожными показались все мы, что еще немного, и я бы, наверное, закричал. Мало-помалу ужас прошел, но ощущение Тайны осталось. «Как можно жить, занимаясь какими-то мелочными делишками, – недоумевал я, – когда рядом с нами присутствует такая непостижимая, такая грандиозная Тайна?!» Этот случай наложил неизгладимый отпечаток на всю мою дальнейшую жизнь. До сих пор меня удивляет тот факт, что подобные переживания в той или иной форме знакомы каждому из нас. Однако для кого-то они являются толчком, стимулом осознать себя и свое место в этом мире, а для кого-то (для подавляющего большинства), проходят бесследно, вызвав разве что легкое недоумение.

В то время, когда я учился в школе, никаких альтернатив атеистическому и материалистическому мировосприятию у нас не было. Я с головой окунулся в естественные науки, но чем дальше, тем очевиднее становилась простая истина: «Если Я, это всего лишь мое тело, то есть определенная комбинация молекул и атомов, то рано или поздно, когда атомы вернутся в свое первоначальное состояние, моему Я придет конец». Меня просто-напросто не станет! Знакомо ли вам чувство, которое охватывает человека, впервые осознавшего конечность своего единственного и неповторимого «Я»? Весь этот мир останется, а меня не будет. Не будет мыслей и переживаний, не будет вообще ничего! Но зачем тогда рождаться, зачем жить, зачем страдать и мучиться, если в итоге – превратишься в ничто?!.

Так началось мое знакомство с философией. Вся великая отечественная литература с предельной простотой и ясностью пыталась показать мне, что главное – это жить ради окружающих меня людей, ради общества, ради будущих поколений.

«Необходимо выйти к «другой жизни людей» с тем, чтобы принять эту другую жизнь, как продолжение своей собственной, – наставлял Лев Николаевич Толстой. – В этом цель, смысл и счастье всякой человеческой личности».

«Но если конечно мое единичное „Я“, – возникали в моей голове невольные мысли, – значит, конечно и „Я-общечеловеческое“! В чем же тут смысл?»

– Смысл жизни в том, чтобы жить, – продолжали наставлять великие педагоги. – Высший и окончательный смысл жизни в ней же самой, в ее полноценном и всестороннем развитии.

– Извините, – тут же вырывалось у меня, – но мне-то какое до всего этого дело, если то, что меня ожидает (сначала лично меня, а в несколько более отдаленной перспективе – и все человечество), есть смерть, а значит, все то же ничто. Будь я животным, для которого подобных вопросов не существует, возможно, «жизнь ради жизни» меня бы устроила, но ведь я человек. Я обладаю разумом, и понимать то, зачем я живу, для меня так же необходимо, как для животного есть, спать и совокупляться…

Казалось, этой пытке не будет конца!

– Слушай, да зачем тебе все это надо? – с искренним удивлением спросил меня как-то один мой приятель. – Ведь живут же люди, не забивая голову подобной ерундой. Тут и так забот полон рот: жена, огород, дети… А тебя тянет в какую-то метафизику. Смысл жизни… Что, ты без этого смысла на кусок хлеба не заработаешь? У тебя какая квартира, двухкомнатная? А хотелось бы трехили четырех-? Вот тебе и смысл! Машину покупать надо? Ребенка в садик устроить надо? Ну, так давай действуй! А надоест, будешь коллекционировать марки или разводить аквариумных рыбок. Какой тебе еще нужен смысл?!.

Возразить ему мне было нечего. Разве можно объяснить взрослому дикарю принципы квантовой механики? Разве можно растолковать собаке или кошке, для чего мы используем вилку и нож, когда едим? Стоит ли объяснять пойманной вами лягушке, что река, в которой она живет, уже донельзя загажена стоящим на берегу комбинатом, что не сегодня завтра всякая жизнь в этой реке прекратится?..

И поиски «смысла жизни» продолжались с новой силой. Книги, книги, книги… Бесконечное множество самых противоречивых мнений. Если хоть как-то систематизировать все то, что мне удалось прочесть, получится примерно следующее. Смысл жизни люди усматривают: в богатстве, славе, в стремлении к власти, в наслаждении, в труде, в любви, в продлении рода (т. е. в детях), в служении Богу, в служении другим людям, в творчестве…

– Милые мои, – восклицал я, откладывая книгу в сторону и принимаясь возбужденно бегать по комнате, – но ведь все это лишь части! Богатство, слава и власть сами по себе ничего не значат, сами по себе они бессмысленны и нелепы! И то, и другое, и третье может служить лишь средством для достижения какой-либо цели. Сделавшись самоцелью, они заводят человека в тупик и направляют на путь духовной деградации.

Наслаждение как «смысл жизни» – нелепость, ибо наслаждение есть продукт (следствие) той или иной деятельности. Оно тем ярче и продолжительнее, чем более совершенной деятельностью человек занят. Труд, взятый сам по себе, не может стать «смыслом жизни», ибо труд есть все то же средство для достижения определенных целей, но никак не сама цель. Трудятся для чего-то или ради чего-то.

Любовь… Любовь не может стать смыслом в силу своей специфики: она всегда либо часть, либо бесцельность. В высшем своем проявлении любовь есть выражение стремления к единству с чем-либо или с кем-либо, к обретению гармонии и равновесия, но что мне до всего этого, если итогом будет смерть?! В низшем же проявлении любовь не более чем биологический импульс, эмоция, бесполезная с точки зрения поиска смысла жизни. Избрать такую любовь целью может лишь человек, у которого чувства возобладали над разумом, а ведь целеполагание – прерогатива именно разума.

Ищущий смысл жизни в детях подобен животному в том отношении, что именно у животных высшим проявлением «духовного начала» является забота о потомстве, так называемый «материнский инстинкт». Продолжение рода – не смысл жизни, а средство ее поддержания…

И так далее, и тому подобное. Все «смыслы», которые мне предлагались, становились совершенно бессмысленными, как только я вспоминал о том, что рано или поздно умру. Что рано или поздно умрем все мы. И вдруг… Вдруг я задал себе такой, казалось бы, очевидный вопрос: «А с чего, собственно говоря, мы решили, что „Я“, это только тело и что, когда это тело умирает, „Я“ как духовная сущность прекращает всякое бытие?» Времена воинствующих материалистов канули в Лету, на дворе стояла новая эпоха. Эпоха плюрализма и гласности. Размышления потекли по новому руслу. Оказалось, для того, чтобы ответить на вопрос: «Зачем Я живу?», первоначально необходимо дать ответ на другой, не менее фундаментальный вопрос: «Что Я такое?».

Я – Человек. Всё, с чем я сталкиваюсь, я рассматриваю с человеческой точки зрения. Всё, что окружает меня, имеет для меня лишь ту ценность, поскольку и как оно относится ко мне.

Я – Человек Разумный. Одно из основных свойств разума – целенаправленность. Я осознаю себя, я осознаю то, что находится вне меня. Для того чтобы действовать, я должен понимать, что я делаю и для чего я это делаю. Я должен знать – что Я такое. Что такое то, что меня окружает, какое место я занимаю в данном окружении и как я с ним сопоставим.

Выходя за границы своего собственного «Эго», я обнаруживаю множество других, подобных мне «Я» и узнаю, что они мучаются теми же вопросами. У некоторых имеются определенные ответы. Ответы разные и довольно противоречивые, однако все они делятся на две условные группы: одни говорят, что Я имею бессмертную Душу, то есть бесконечен во времени, другие – что никакой Души нет, а следовательно, однажды возникнув из ничего, по прошествии определенного временного отрезка Я вернусь в это ничто снова.

Самое поразительное, что ни тот ни другой из этих выводов нельзя ни доказать, ни опровергнуть на практике!

По крайней мере, до тех пор, пока не случится событие, которое именуется Смертью. Перед нами имеются две противоположные теории, равноценные с точки зрения их истинности! Это классическая антиномия, разрешение которой возможно только с приходом смерти.

До сих пор не могу понять, как можно быть материалистом и видеть в жизни какой-то смысл. Еще труднее понять, что же заставляет людей из двух равноценных (подчеркиваю это слово, равноценных!) предположений избрать то, которое объявляет всех нас и всё то, что мы делаем, бессмысленным движением из ниоткуда в никуда.

Давайте немного порассуждаем. Итак, перед нами две равноценные с точки зрения истинности гипотезы. Обе на данном этапе человеческого развития недоказуемы, но для того чтобы жить и действовать сообразно своей природе (т. е. природе разумного существа), необходимо принять за «истину» какое-либо одно из данных предположений. Что у нас получается:

– если мы примем за «истину» предположение, согласно которому человеческое «Я» смертно, и это предположение действительно окажется верным, наша жизнь не будет иметь никакого смысла, ибо какой же смысл в том, что результаты всей твоей деятельности будут иметь для тебя нулевой результат?

– если мы примем за «истину» предположение, согласно которому человеческое «Я» представляет собой бессмертную Душу, и это предположение действительно окажется истинным, наша жизнь и наша деятельность будут иметь определенную ценность, то есть определенный смысл, в зависимости от того, что и каким образом мы намерены делать.

Парадоксально, но независимо от того, смертен я или бессмертен с точки зрения объективной реальности, с субъективной точки зрения жизнь моя и всякое мое действие имеют смысл лишь в том случае, если Я обладаю бессмертной душой, а следовательно, жить и действовать согласно своей природе (природе разумного существа) я могу лишь в этом последнем случае!

До окончательного вывода теперь оставался всего один шаг. И здесь, как ни странно, на помощь мне пришло юношеское пристрастие к естествознанию. Обратившись к окружающему меня миру, я вполне закономерно обнаружил, что всё в этом мире непрестанно меняется. Движение – вот главное свойство мира. Но не движение из ниоткуда в никуда, а движение целенаправленное. В своем движении мир стремится к… совершенству! Жизнь есть непрестанное развитие и совершенствование. И если в «неживой» природе, в силу несоизмеримости масштабов жизни Вселенной и Человека, эта тенденция очень долгое время оставалась незамеченной, то в природе, называемой нами живой, стремление к совершенству очевидно. Везде и во всем идет непрерывный процесс усложнения организации. Любая материальная система развивается от простого к сложному.

В своем биологическом развитии жизнь на Земле прошла ряд стадий, и самым совершенным ее творением на данном этапе эволюции является Человек. Но значит ли это, что далее ей двигаться некуда? Подобное утверждение звучало бы просто нелепо! Жизнь есть развитие, а следовательно, на смену человеку должно прийти нечто более совершенное и могущественное, чем сам человек!

Разум – вот то, что в первую очередь отличает человека от всех прочих, менее совершенных форм жизни. И именно из разума должно развиться нечто более совершенное, чем он сам. Развитие разума, развитие высших чувств – развитие Души! – вот то направление, в котором человеку предстоит двигаться. А значит, помимо биологического прогресса, являющегося первоочередным «смыслом» растительных и животных форм, человеку предстоит прогресс духовный. Именно он доминирует в программе нашего развития, и именно он является для человека смыслом и целью!